Глава 71 «Закулисье актового зала»

Прошло первое родительское собрание. Олеся снова не смогла присутствовать – отправилась в командировку. Пришлось тащиться мне. На собрании выбрали мамаш и папаш в родком, нам рассказали про программу и период адаптации детей, про отсутствие оценок и домашних заданий в первый год обучения и так далее. Также освещались такие моменты, как сплочение коллектива, ярмарки, а также ноу-хау нашей школы – посвящение в первоклассники, в котором должны были быть задействованы родители. Планировался концерт в актовом зале, а затем детский тимбилдинг на пейнтбольном поле. Сразу появились активисты, которые умеют петь, играть на ударных, клавишных и контрабасе. Не хватало гитариста. И тут Петрова вспомнила, что я брынькал на гитаре в ВУЗе. Я метал в нее недовольные взгляды – что за подстава?! А также мысленно дал себе клятву, в следующий раз оставшись с ней наедине, оттрахать ее грубо, беспощадно и во все щели. Тем временем, моя фамилия пополнила список ВИА нашего класса. После собрания договорились о песне и времени первой репетиции.

И вот, утром в субботу к 10 часам я невыспавшийся приехал с новой гитарой к школьным воротам. Купил я не просто акустику, а электруху, о которой мечтал уже давно. К электрухе купил усилитель с эффектом овердайв, а также две педальки – дисторшн и вах-эффект, который популяризовали Бон Джови в своей ИцМайЛайф. В общем, мне не терпелось все это испытать в актовом зале. Однако, помимо меня вовремя приехал только барабанщик. Басист только проснулся, у пианистки сын приболел, вокалистка забыла, что улицу перекроют в связи с очередными ремонтными дорогами, и стояла в пробке. Так что в ожидании остальных участников мы с барабанщиком решили разогреться и сыграться. Мы начали с чего-то простенького, что мы умели оба играть. Затем он предложил песню, я предложил другую. Оказалось, мы слушали одну и ту же музыку и в целом имели много общего. Я попробовал электрогитару и без эффектов, и с овердрайвом, и с дисторшном, последний мне понравился больше всего, на нем я и остановился.

Спустя минут сорок нашего импровизированного грува барабанщику захотелось выйти покурить, а мне требовалось подтянуть струны. Хорошо ему, барабанщику, установил бочки и тарелки, взял новые палочки и всё. Прежде чем он ушел, мы с ним даже поспорили, кто придет следующим – басист или вокалистка. Прошло минуты три, как за ним закрылась дверь, в нее вошла вокалистка, а я выиграл спор. Звали ее Галина. Мне это имя никогда особо не нравилось, и не потому, что на испанском или итальянском языке означало «курица», это я узнал совсем недавно, а просто не нравилось. Когда мы с Олесей еще не знали пол ребенка, мы рассматривали и мужские, и женские имена. Так вот Галина, Агафья, Серафима и так далее еще во время первой дискуссии отправились в стоп-лист. То ли дело Настя, Даша, Маша, Катя... И вовсе не потому, что у меня с ними когда-то что-то было. Просто от них не веет деревенской романтикой, типа «Галя, ты кур покормила? Агафья, иди картошку окучивать! Серафима, муж твой Святополк с побоища вернулся, идите детишек настрогайте!». И вот, Галя.

Однако, Галя оказалась вовсе не деревенской барышней. Напротив, молодая прогрессивная талантливая. А Галиной в честь бабушки нарекли (вероятно, Серафима со Святополком). Помимо ее внутренних качеств, Галя и внешне была ого-го! Джинсы облегали ее стройные, но мясистые ножки, подчеркивали аппетитные ягодицы, а обтягивающая футболка, которую она надела под джинсовую куртку, ставила акцент на третьем размере груди. Она была жгучей блондинкой с густыми волнистыми волосами. Видимо, пока стояла в пробке, она успела подкраситься: удлиненные ресницы, тени на веках, тональник на вероятных прыщиках и яркая помада на губах. Пахло от нее тоже не сенокосом или коровьем выменем. J’adore от Dior, не иначе. В общем, несмотря на мою антипатию к ее имени, к самой Галине я расположился в считанные минуты.

Спустя десять минут, пока мы с ней разминались, вернулся барабанщик, а с ним явились и остальные опоздуны нашего вокально-инструментального ансамбля. Инструменты были установлены и настроены, и мы начали... лажать. Сорок минут сроднили меня с барабанщиком, и нам удавалось играть в такт, но вот остальным унисон был еще далек. Целый час мы гоняли нашу песню, и целый час кто-то косячил. Но вот инструменталисты отправились на очередной перекур, а мы с Галей пошли исследовать сцену за кулисами. Узкий проход был заставлен вешалками, каким-то пыльным реквизитом, стульями, коробками и партами, на которых все это лежало.

— Помню, как-то раз, - начал ностальгировать я, - нам с ребятами надо было сценку в актовом зале отрепетировать. Нас тогда даже с уроков отпустили. Пять мальчишек и пять девчонок. Были мы тогда в классе седьмом или восьмом, в общем, самый пик полового созревания. Сценку мы прогнали так-сяк, на этом и закончили. Но закулисье манило нас, и мы отправились в поисках неизведанного. Ходили так же по проходу, как мы сейчас, и вдруг... выключился свет. Кто-то вскрикнул от испуга, кто-то шикнул в ответ. Одна вредная одноклассница требовательно закричала, чтобы недоумки включили свет. И вдруг как закричит. «Это чья сейчас была рука?!» Затем другая девчонка вскрикнет. И только потом до них дошло, что отключение света – не просто шалость, а спланированная диверсия, чтобы девчонок позажимать и пощупать. У кого-то в тот день состоялся первый французский поцелуй, а кто-то впервые кончил в брюки от переизбытка чувств и флюидов.

— Ну не знаю, - ответила Галя. – У нас такого никогда не было. Если уж репетировать, то репетировать. Сценку-то как, кстати, сыграли?

— Сценку? Да так же, как и репетировали – так-сяк. Это было неважно. Главное – те воспоминания из закулисья.

Галя улыбнулась мне и пошла вперед, а я остался стоять и смотреть на ее аппетитные ягодицы в узких джинсах. Хотелось бы мне тогда с ней пообжиматься при выключенном свете. Галя наткнулась на какой-то смотанный рулон ватмана, развернула его и обнаружила школьную газету, посвященную выпуску 2007 года. На газете старые фотографии, к каждой из которых были приписаны четверостишья, а фоном служила какая-то картина гуашью. Рыцари, замки и что-то еще. Галя не успела прочитать все четверостишья, поскольку свет погас, погружая актовый зал в кромешную тьму.

— Эй! – крикнула она от испуга. Затем взрослый мозг проанализировал и понял, что было очень странно, чтобы свет выключился сам по себе. – Ты решил воспроизвести свой первый влажный опыт? – воскликнула она.

В этот момент моя рука схватила ее за попку, а другая сжала грудь. Галя испугалась и попыталась освободиться и закричать, но ее губы оказались заняты моими. Испуг сменился раздражением, а, когда в ее рот забрался мой язык, ситуация ее даже позабавила. Она решила подыграть мне и обвила руки вокруг моей шеи, отдаваясь моему поцелую. Я испытал то забытое подростковое возбуждение, когда голову сносит от одного взрослого поцелуя. Когда открываешь рот пошире. Когда жадно обхватываешь язык партнера. Когда член готов прыснуть от переизбытка страсти. Мои руки исследовали ее тело, хотя взрослый мозг понимал, что вряд ли они найдут что-то новое, а подсознание, после поездки в Тайланд, даже побаивалось найти что-то новое. Но руки взрослый мозг не слушали. Они желали трогать, мять, щипать, осязать все выпуклости женского тела. А когда карта будет построена, им и этого будет мало – они захотят женского тепла, женской плоти и полезут под футболку и джинсы в поисках священного грааля.

Мы стояли в темноте за кулисами и обжимались, как подростки, достигшие полового созревания. Я воспроизводил школьные воспоминания, Галя восполняла упущенное. Мы забылись в наших страстных объятиях, и неизвестно, куда бы нас это завело. Хотя, конечно, догадки-то есть. Однако, в этот момент дверь в актовый зад отворилась. Басист громко крикнул: «Эй, кто выключил свет?» и нарушил нашу идиллию в темноте, наполняя зал ярким светом. Мы с Галей открыли глаза и встретились взглядами. Сказка закончилась, пора было расходиться. Мы отлипли друг от друга, поправили одежду, прическу и вышли из-за кулис. Чтобы скрыть эрекцию, я сразу надел гитару, которая как раз висела ниже живота.

— Наверное, кто-то из школьников балуется, - крикнул я басисту, пытаясь сохранить нашу легенду. Не уверен, что он поверил. – Продолжим?

Все заняли свои места и включились в процесс. На этот раз лажали уже немного, а последний раз отыграли почти идеально. Времени было уже много – 13:00, и наш ансамбль стал расходиться, каждый по своим взрослым делам. Мне же хотелось вновь погрузиться и остаться в той подростковой беззаботной жизни, где рутиной были невыученные уроки, а главной проблемой – подойти к нравившейся девочке и признаться в этом. Я взглянул на Галину, которая копалась, и понял, что не мне одному.

Когда свет погас, мы продолжили оттуда, где остановились. Мои руки забрались к ней в джинсы и под футболку, а ее – расстегнули мою ширинку. Сердцебиение участилось, дыхание разгорячилось, поцелуи становились жарче и жарче. Я мял ее груди, пощипывал соски, массировал половые губы, скрывшиеся под стрингами, а она вытащила и разминала мой инструмент.

— Скажи, в тот день за кулисами кто-то лишился девственности? – возбужденным голосом спросила Галя.

— Конечно, нет. Мы пообжимались, потерлись друг о друга. Вроде Ванька с Кристинкой пососались. Может, кому-то даже повезло в девичьи трусы залезть, но не более того.

— А потом вы еще так собирались? – мысль не давала ей покоя.

— Была еще парочка репетиций, но до этого не дошло. Видишь ли, магия момента была утеряна. Как говорится, нельзя войти в одну реку дважды.

— Печалька. Значит, сегодня ты решил закрыть гештальт? – в ее возбужденном голосе послышались нотки шутливости.

— Галина, Вы крайне, - моя рука забралась в ее трусики, а два пальца проникли в мокрую киску, - проницательны.

Галя ахнула от моих манипуляций, а я впился губами в ее шею, наслаждаясь запахом духов и ее возбуждением. Мои пальцы продолжали теребить ее киску и тем самым сводить ее с ума. Ахи сменились охами, а ее рука сильнее обхватила мой конец – вот-вот и оторвет. Я прикусил ее шею, оставляя засос на пару дней, а с губ Гали сорвался первый неосознанный стон. Она была готова. Тогда я сорвал с нее джинсы, стянул стринги и задрал футболку, обнажая грудь третьего размера. Насколько она была красивая, мог только догадываться, ведь действовали мы на ощупь. Когда куколка была распакована, я прижал ее к стенке, схватил руками ее сиськи, попробовал оба соска на вкус, затем взял правую ногу под колено и вогнал свой инструмент. Наши губы слились в поцелуе, пока мой член раз за разом погружался в ее киску, наращивая темп. Не так часто мне доставалась партнерша одного со мною ростом, а потому заниматься сексом, стоя лицом к лицу, было для меня не совсем обычно. Ее руки лежали на моих плечах, а мои держали ее за аппетитную попку, пока я нанизывал ее киску. Галя страстно стонала и быстро кончила.

Мы переместились на стол, на котором чего только не было. Я смахнул с него все на пол и усадил Галю, пристраиваясь между ее ног и на ощупь вставляя инструмент. Пока я долбил ее киску, Галя откинула голову назад, напрягая голосовые связки и подставляя мне свою грудь, которой я непременно занялся. Они прекрасно ложились в мои ладони, а соски успели размякнуть после оргазма. Вот я и принялся их снова заводить. В ход шли губы, зубы и язык, и результат не заставил себя ждать. Годы практики не пропьешь! Галя снова возбудилась и готова была кончить снова. Она снова обвила руки вокруг моей шее и заключила мои губы в сладкий поцелуй. Я подхватил ее под ягодицы и отошел от стола, продолжая нанизывать ее навису. Прыгая на моем члене, она завизжала от восторга, а когда я прибавил скорость, она запела голосом оперной певицы и замерла.

Мы простояли в кромешной тьме пару минут, пока она остывала и приходила в себя. Однако мой член оставался заведенным и требовал продолжения банкета. Я поставил Галю на ноги и развернул к себе спиной, поскольку с момента, когда я ее увидел в этих обтягивающих джинсах, мне не терпелось отодрать эту сладкую попку. Я небрежно раздвинул ее ножки, пальцами развел аппетитные булочки и резким толчком оказался внутри. Галя снова ахнула. Я покрепче взялся за ее попку и устроил ей рок-н-рол. Наши влажные гениталии шлепались в ритме буги-вуги, а толчки были жесткими как хэви-метал. Галя прогнула спину и подставила свою попку так, чтобы мне ничто не мешало трахать ее непрерывно и беспрепятственно, чтобы я не снижал темп. Я почувствовал, что гештальт вот-вот будет закрыт, мои подростковые фантазии воплотятся в жизнь, и это произойдет не с прыщавой одноклассницей, а с самой сексуальной Галей, которую я когда-либо видел. Я успел вынуть инструмент прежде, чем струя накопленной энергии окропит ее горячие булочки. И в этот момент кто-то вновь включил свет. Я буквально увидел, как из моей головки выстреливает струя и покрывает голенькую подтянутую аппетитную попку моей визави. Как по изгибу ее спины текут капли пота, а ее густые волнистые светлые волосы прилипли к мокрым плечам и шее. Галя встрепенулась от внезапно зажженного света и обернулась в поисках одежды, и наконец я встретился с ее третьим размером и возбужденными сосками. Я стоял перед ней, восстанавливая дыхание, и глаз не мог оторвать от ее прекрасного тела. Галя немного смутилась от моего пристального пожирающего взгляда, и на ее щеках налился румянец. Хотя куда уж более румяной она могла стать после нашей кардио-программы. Она лишь подошла ко мне, поцеловала нежно меня в губы и отправилась на поиски одежды. Она наклонилась подобрать свои джинсы и футболку, а я продолжал таращиться на ее голую попку и аккуратную промежность. Из ступора меня вывел ор подростков, которые пришли в актовый зал что-то репетировать.

— О! Смотрите, это же электрогитара! Мой старший брат сейчас учится играть, но у него она попроще. Вау! Тут еще и педальки!

Я поспешил вмешаться, пока детки не стали играть моими игрушками. Я застегнул ширинку, натянул футболку и, проходя мимо склонившейся над своими стрингами Гали, смачно шлепнул ее по сладкой попке, отчего она даже тихонько вскрикнула.

Когда я со своим оборудованием и с Галей под ручку покидал актовый зал, а подростки (мальчишки) завистливо смотрели мне в след, я понимал, что мое поколение не было ни первым, ни последним, кто отправлялся и отправится искать приключения в Закулисье.

Глава 72 «Музыка и физкультура»

Мы еще пару раз встречались в актовом зале и с каждым разом играли все слаженнее и четче. Когда мужики выходили на перекур, мы с Галей придавались прелюдиям и ласкам. Она надевала что-то более легкодоступное: юбки, платья, перестала носить бюстгальтер, чтобы не тратить драгоценные минуты на раздевание. Мы отправлялись за кулисы, я задирал подол ее платья, стягивал с нее трусики и приступал к куни. Галя сдерживала свои стоны, но не могла не шептать ахи и охи. На третьей репетиции я заметил, что она сменила духи и помаду. Но гладкость ее вагины оставалась неизменной. Мой язык сводил ее с ума, и она быстро и шумно кончала. Когда мужики возвращались, ее голос звучал более выразительно и чувственно после оргазма.

Когда мы оставались с ней наедине во время второго перекура, Галя принималась ублажать меня. Ее губы обхватывали головку моего члена, ее язык играл с ним, а руками она массировала ствол и яички. В самые яркие моменты я собирал ее густые волнистые волосы в хвост и, удерживая ее голову, приступал к поступательным движениям, вгоняя свой инструмент поглубже в ее глотку. Вытащить его и кончить куда-то в сторону во время второй репетиции мне не удалось. Я застыл в моменте, мой член у Гали во рту, и обильно напоил ее спермой. Когда я открыл глаза и взглянул вниз, Галя ошарашенно смотрела на меня, выкатив глаза. Она едва успела проглотить, чтобы мое семя не вытекло наружу и не заляпало ее платье. В следующий раз она предусмотрительно взяла с собой пачку презиков.

После того, как все уходили, мы запирали актовый зал изнутри и при свете софитов занимались любовью. Я имел возможность рассмотреть ее тело, покрыть его поцелуями и смотреть ей в глаза, пока насаживал ее вагину на свой инструмент. Мы чпокались сидя, лежа, на боку, на четвереньках. Очевидно, дома с мужем она не привыкла экспериментировать, и секс ограничивался миссионерской позой и наездницей. У меня сложилось впечатление, что домашний секс был нацелен на результат — кончить и спать. При чем Галя кончала далеко не каждый раз. Таким образом секс со мной в актовом зале во время репетиций для нее стал отдушиной — возможностью проявить себя и воплотить свои сокровенные фантазии. На третьей репетиции, пока она лежала на животе, а я интенсивно трахал ее сверху, любуясь, как мой член скрывается в расщелине ее сладкой попки, я не удержался и предложил ей попробовать анальный секс. Однако, услышал сквозь шумные стоны решительный отказ. К минету она была готова, а к аналу нет. И все же я поставил себе цель пробурить и эту скважину. Но позже.

Во время генеральной репетиции в актовом зале набралось много людей со своими номерами, и наши приключения в Закулисье подошли к концу. Даже на перекуре в зале оставались лица. Ладно, дети — с ними мы бы как-нибудь справились. Но нет же, педагоги! А у меня тем временем трубы горели. План был составлен, и его необходимо было выполнить. Гале, по всей видимости, тоже не терпелось остаться наедине, хотя она это мастерски скрывала. Мы зашли за кулисы в надежде хотя бы заняться легким петтингом и немножко снять нагрузку, а там — девчонки готовились к выходу. Мы поднялись наверх, чтобы пообжиматься и пососаться в темном закутке, где располагался люк, ведущий на крышу, а там сидят старшеклассники в своих телефонах. Мы от отчаяния отправились в туалет, чтобы передернуть друг другу по-быстренькому, а там — очередь из школьников. В общем, полная засада! На перепихон после репетиции тоже не было надежды, потому что заканчивали мы после обеда, и Гале нужно было ехать с дочерью на детский праздник. Так что, когда мы отыграли максимально слажено и безупречно, мне оставалось лишь смотреть ей в след, пока Галя, виляя аппетитными булочками, уходила по коридору.

Тут ко мне подошла молоденькая преподавательница — учитель музыки и худрук концерта в одном лице — и попросила составить ей компанию в музыкальном номере. Ее музыкант сломал руку и не сможет подыграть. Я вкратце оценил ее взглядом: смазливое личико, темные кудрявые волосы, небольшая грудь и узкие бедра, и согласился. Она исполняла «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко», а моей задачей было играть перебором. Не вопрос! Пела она и впрямь душевно — я чуть не прослезился. Остальные участники, прежде, очевидно, не слышавшие ее голос, были приятно удивлены и поддержали ее аплодисментами.

Когда генеральная репетиция была окончена, я вызвался помочь худруку, и мы разговорились. Она была очень милой располагающей к общению девушкой, которая только в этом году окончила ВУЗ. Хотела заняться вокалом профессионально и отправиться в Москву покорять музыкальные проекты, где, возможно, ее заметит какой-нибудь Крутой или Матвиенко и сделает из нее звезду. Я рассказал ей про свои музыкальные вкусы и даже сыграл пару песен. Ей понравилось. Между нами сложилась непринужденная обстановка — мы шутили, смеялись, подкалывали друг друга. И в итоге оказались в ее кабинете. На ее столе.

Мои губы и руки вытворяли с ней все то, что я планировал сделать с Галей. Худрук обалдела от моего напора и наглости, с которой я спустя час после знакомства уже забрался к ней в трусики и теребил ее киску. Я расстегнул молнию на спине ее платья, освободил ее молодое тело от заточения в форме учителя, стянул с нее нижнее белье. Мои губы спустились по ее шее и плечам к маленькой груди, а руки тем временем расстегнула ширинку и вытащили инструмент. Худрук напряглась в последний момент и попыталась остановить «коня на бегу», но ей не хватило решимости. Я ворвался внутрь нее и был неукротим. Ее молодое тело изогнулось под пылкостью моих проникновений. Она ахнула, охнула и застонала. Ее руки, выставленные вперед, чтобы сдержать меня, обвились вокруг моих плеч и держались, чтобы под шквалом поступательных движений ее не унесло. Я же жадно упивался теплотой и молодостью ее тела, беря реванш за облом в актовом зале. В конечном итоге, худрук распростерлась на своем столе и визжала от удовольствия, а я навис над ней и яростно молотил яйцами, удерживая ее за тонкую талию. Она снова изогнула спину в нахлынувшем оргазме, а я перевернул ее на бок и продолжил трахать, придерживая руками за бедро, лежавшее сверху. В преддверии своего оргазма я влепил ее упругим ягодицам хороший шлепок, а затем вынул член и забрызгал спермой ее ягодицы и бедра.

Когда я вернулся домой, не успел я закрыть за собой входную дверь, как на пороге появилась соседка Женя: на ней было обтягивающая спортивная форма, в которой в парке частенько бегают девчонки. Футболка облегала ее грудь и подчеркивала отсутствие лифчика, а через ткань лосин проглядывали полоски трусиков. Судя по сухим волосам, Женя бегать только собиралась. В ходе короткого диалога я понял, что Женька сидит смотрит футбол этажом выше, а жена сказала мужу, что пойдет на тренировку (как выяснилось позже - увидев меня в окно). Я распахнул перед ней дверь, уже облизываясь от вида возбужденных сосков и круглых ягодиц, обтянутых лосинами.

Женя повалила меня на диван, а сама встала на колени, расстегнула мою ширинку и принялась за мой член. Ее язык и губы ласкали головку, а голова энергично двигалась вверх-вниз. Я снял рубашку и приспустил брюки до лодыжек. Подготовив мой инструмент, Женя встала, повернулась ко мне попкой, стянула лосины до колен и опустилась спиной ко мне. Ее руки уперлись в мои коленки, а таз принялся остервенело скакать на моем члене. С ее губ срывались звуки радости, похоти, блаженства. Я взялся за ее бедра и принялся насаживать их с заметным ускорением. Спустя пять минут в этой позе Женя немного взмокла и устала. Тогда я повалил ее на пол попкой кверху и накинулся на нее. У меня еще были силы, чтобы разогнать тазобедренный сустав до скорости звука и увеличить громкость и интенсивность ее стонов. Женя не кричала, она орала от бурного секса, пока я долбил ее киску сзади. В кульминационный момент она открыла рот и прокричала одно единственное слово «Дааааа!». Я же продолжал ее трахать, пока не услышал свое собственное «Дааааа!».

Женя обычно бегала минут сорок, поэтому, немного отдохнув, мы вновь перебрались на кровать, где продолжили в миссионерской позе. Когда ее одежда пропиталась потом, Женя позволила мне стянуть с нее верх и низ и осталась абсолютно голенькой. Мы продолжали кувыркаться и менять позы каждые несколько минут, неустанно нарушая тишину комнаты безумными стонами и криками. Когда до ее возвращения оставалось пять минут, мы уже успели кончить два раза и шли на третий заход. Я достал из прикроватной тумбочки сувенир, оставленный секретаршей Мариной — фаллоимитатор с функцией вибратора. Женя лежала на спине, разведя ноги в разные стороны. Я вынул конец из ее влажной киски и пристроил туда секс-игрушку. Нажал на кнопку, вызывая у девушки бурю новых ощущений, и принялся совершать круговые движения. Увидев, что ей по нраву данное новшество, я приподнял ее таз за ягодички и вставил ей в анус. С ее приоткрытых губ срывались стоны наслаждения и восторга. Когда мой член вошел в ее анальное отверстие, стоны сменились криком неожиданности, возмущения и возможно боли. Но мой член продолжил прокладывать путь в ее задний проход, и ее внезапный недовольный крик перемешался с уже привычными стонами радости и блаженства. Пока моя рука управляла фаллоимитатором в ее вагине, доводя ее до кульминации, я терся возбужденным инструментом внутри ее тугого ануса, приближая свой конец. Размяв ее задний проход, я ускорил темп и ощущал наступление неизбежного. Чем ближе был мой оргазм, тем усерднее я шурудил секс-игрушкой, которую перевел в самый интенсивный режим. Женя простонала не своим голосом, едва не захлебнувшись наслаждением, и ее тело накрыла волна спазмических сокращений, от которых она извивалась, словно змея. Я отпустил ручку игрушки, которая так и осталась внутри ее пещерки, и схватился снизу ее бедер, продолжая натягивать ее попку на свой набухший и готовый выстрелить член. Пяти фрикций хватило, и я замер, наполняя горячей спермой ее анус. Тем временем фаллоимитатор вибрировал и вибрировал, чем вызывал у Жени множественные оргазмы.

На ее запястье завибрировали смарт-часы, давая понять, что тренировка окончена. Она отключила их и стала собираться, не успев прийти в себя. Ее спортивная форма вновь облегла ее тело, пропитываясь каплями пота. Женя собрала волосы в хвост и затянула резинкой, направляясь в коридор.

— Может, сполоснешься? – недоумевая, бросил я.

— Нет, это для поддержания легенды. Я ведь бегала, должна была вспотеть. Ого! – воскликнула она. – Я столько калорий и за час бега бы не сожгла.

Женя в дверях послала мне воздушный поцелуй и выскользнула в подъезд. Я натянул шорты, футболку и поторопился за ней. На втором этаже услышал голос Женьки, только что открывшего дверь (Женя успела выйти на крыльцо и позвонить ему в домофон, поскольку оставила ключи дома):

— Детка, пока ты бегала, пропустила такой фееричный секс! – воодушевленно говорил ей муж.

— Что?! – ошарашенно воскликнула она. – Ты, что, бабу заказывал, пока меня не было?

— Да не я, - сразу добавил Женька. – Сосед снизу. Он кого-то так зверски шпиливилил, ты бы только слышала!

Я, стоя этажом ниже, чуть не прыснул.

— Они минут пять как закончили, - продолжал Женька. - Блин, я аж завелся! Может, пойдем в спальню?

— Погоди, Жень, мне нужно сначала принять душ.

Тут дверь захлопнулась и отрезала продолжение диалога от моих любопытных ушей.

Глава 73 «Первоклассный концерт»

Мое утро началось с смски от сына: «Папа не забуть севодня канцерт». Я бросил аппаратуру в машину. По пути на работу заскочил за кофе с пирожком. До 11:00 сделал все задания, не требующие отлагательств, и поехал в школу. Директор знала о моем участии в школьном концерте – вчера под конец рабочего дня я зарулил к ней в кабинет с коробкой конфет, небольшим букетиком и большой пачкой ребристых презервативов, чтобы отпроситься подобающим образом, однако она забрала лишь цветы и конфеты, от секса отказавшись. Утешая свою самооценку, я убедил себя в том, что у нее просто начались месячные.

Как участника концерта, а не просто родителя, меня впустили припарковаться на территорию школы. Через черный ход я занес свою аппаратуру и поставил ее в отведенное место. Ребята уже были в актовом зале. Мы с басистом настроили и запаковали свои инструменты, договорившись пойти выпить кофе, но в коридоре меня поймала Галя:

— Привет. Мне срочно нужна твоя помощь.

— Галина, может, я тебе могу помочь, - откликнулся с энтузиазмом басист.

— Нет, спасибо. Думаю, мы справимся вдвоем, - отказалась Галя.

— Ну как знаете! – ответил он и пошел за кофе.

Галя схватила меня за руку и повела в другую сторону.

— Куда ты меня ведешь? – поинтересовался я.

— В двадцать-третьем кабинете устроили переодевалку. Сейчас там пока никого нет.

Мы стремглав ворвались в кабинет 23, и Галя заперла за нами дверь. Из актового зала доносилась музыка. Концерт должен был начаться через сорок минут. Пока я выбирал, где нам будет удобнее расположиться, Галя, сегодня одетая в клетчатую юбку, белую блузку и жилет – школьную форму старшеклассниц, уже снимала свои трусики и готовилась на меня наброситься. Как только я обернулся, намереваясь что-то сказать, она кинулась в атаку. Наши губы слились в поцелуе, она направила мои руки под свою юбку, а своими обхватила мою шею. A sex machine ready to explode, как пелось в песне Queen. Ее неудержимая страсть оказалась заразной. Считанные секунды мне потребовались, чтобы растаять в ее жарких объятиях. Мои руки мяли ее горячие ягодицы, а член упирался в ее лобок. Галя толкала меня к школьным партам, а, когда я в них врезался, она оторвала свои губы от моих, положила руки мне на плечи и опустила меня на колени, задирая свою правую ногу и ставя ее на парту. Ее киска оказалась прямо перед моим носом.

— Помоги мне, дружочек, - томно пролепетала она.

Галя хотела совместить приятное с полезным – как я уже говорил, после качественного куни ее голос становился более выразительным. Без лишних слов я положил свои ладони на ее сладкую попку и прильнул губами к ее влажной вагине. Галя схватилась пальцами за мои короткие волосы и задрожала от возбуждения, едва я совершил первый поцелуй. А уж когда я пустил в ход язык, она страстно промычала, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Я ласкал ее половые губы и теребил языком ее клитор, а руками неустанно массировал ее ягодицы. Галя подмахивала мне тазом, словно трахая своей похотливой киской мой рот. «Ну раз так, то что ты скажешь на это?!» подумал я, запуская вагинальное торнадо. Едва мой язык зашелся кругами внутри ее пещерки, Галя все-таки не сдержалась и простонала, забыв про самообладание. Я пожирал и высасывал ее киску, сводя девчонку с ума. Наконец ее возбуждение достигло кульминации, и она издала протяжный стон, словно оперная дива распевается в своей гримерке.

— Теперь твоя очередь, - встав с колен и расстегнув ширинку, потребовал я.

Галя светилась от счастья, ее тело приобрело расслабленный вид, словно она хорошенько прибухнула. Она с радостью опустилась на коленки и взяла в рот. Страсть еще не до конца ее покинула и чувствовалась в том, как рьяно она работала языком и обхватывала мою головку губами, сглатывая слюни и смазку. Отсасывала она, как опытная минетчица. Я даже испугался, что так и кончу ей в рот, а не туда, куда намеревался. Пока она ласкала мои гениталии, я заметил, Галя стала теребить свою киску. Я решил сразу расставить все точки над i:

— Я хочу тебя в задницу.

Галя вытащила член изо рта, облизнула кончик и ответила:

— Исключено, милый!

И снова продолжила сосать. Я же настаивал:

— Отказ не принимается. Хочу твою задницу!

Она снова вынула головку.

— Я же сказала, исключено! После анала у меня голос охрипший, а у нас впереди концерт. Если так сильно хочешь, приходи завтра в фитнес-центр к 12 – я закончу заниматься йогой и получишь мою задницу, - сказав это, она кокетливо подмигнула, поцеловала губками мой кончик и встала: - А теперь, будь добр, осчастливь даму!

Галя уселась на парту и раздвинула ноги, подставляя мне свою киску.

— Не врешь? – решил я уточнить.

— Конечно, не вру, милый. Я же вижу, куда вы все, мужики, смотрите. Со временем вам этого (она указала на свою раскрытую киску) становится мало, и вы целитесь туда. Признаться, я и сама хотела с тобой это проделать, но в прошлый раз произошел облом.

Поймав ее на слове, я набросился на ее киску. Трахал жестко, грубо, быстро, думая о ее анусе и ее словах, и кончил прямо в нее, едва с Галей не разминувшись. Ее громкие страстные стоны стихли, и ее губы снова слились с моими в нежном поцелуе.

Родители начали заполнять актовый зал. За кулисами носились туда-сюда участники концерта, уже надевшие сценические костюмы. Среди участников были танцоры, вокалисты, инструменталисты, комедианты, акробаты... и мы. Зазвучала «Учат в школе», и под усиленные микрофоном голоса ведущих педагоги стали заводить первоклашек в зал. Я выглянул изо кулис: вслед за «Ашками» шла Вероника Андреевна (ака Черная вдова) и вела вереницу «Бэшек». На четвертом ряду я разглядел Олесю с родителями, а справа от нее сидели мамы Вани Белова и Ани Морозовой. Я был удивлен, что Володя не составил Олесе компанию, учитывая, что на 1 сентября он приперся. Моя бывшая жена была прекрасна, как всегда. Я уделил ее завитым волосам, неброскому макияжу и бирюзовому платью несколько секунд. Затем мой взгляд скользнул по глубокому декольте мамы Вани Белова, заприметив ее голливудскую улыбку и алую помаду. Парой секунд я пожертвовал на маму Ани Морозовой и приступил к поискам Дарьи Петровой. Она сидела двумя рядами выше. Рядом с ней сидел, предположительно, ее супруг: квадратный подбородок, квадратные плечи, залысина на макушке — ничего особенного. Чего не скажешь о Дарье. Она надела длинное зеленое платье в пол, на ушах — золотые серьги с изумрудами, на шее — подвеска с тем же камнем. Я представил, какое белье на ней под этим платьем — наверняка, стринги и тоже зеленые. Но что я все пялюсь на баб! Я спустился глазами по рядам и нашел сына, который в школьной парадной форме выглядел не по-детски солидным. Он выкатил глаза и смотрел по сторонам как-то ошарашено: столько людей, цветов, красок, волнения. Его взгляд пробежался по кулисам, и он наконец заметил меня. Я ему подмигнул в знак поддержки, мол, не ссы — я с тобой, и он подмигнул мне в ответ.

На сцену пригласили директора и пару завучей, которые снова толкнули свои мотивирующие речи. Под громкие аплодисменты школьников и их родителей они заняли свои места в первом ряду, и начался сам концерт. На сцену выходили из-за кулис танцоры, вокалисты, инструменталисты, комедианты, акробаты. Номера включали парные танцы семиклассников с семиклассницами, хип-хоп в исполнении школьного коллектива, «Дважды два четыре» в исполнении школьного хора, лирическую песню, представленную вокалисткой из выпускного класса, двое десятиклассников взяли бас и электрогитару и сыграли какую-то балладу из репертуара Металлики (вроде Fade to Black), а акробаты-одиннадцатиклассники демонстрировали, как они умеют крутить сальто, ходить на руках и тому подобное. Моей фавориткой была старшеклассница с лирической песней. И не только потому, что на ней было легкое светлое платье, сквозь которое с моего ракурса открывался завораживающий вид на ее подтянутые ягодицы, но и потому, что пела она весьма проникновенно.

Затем настала наша очередь петь песню. Обычно я не выступаю перед скоплением народа. Виной тому моя боязнь сцены. Однако, я взглянул на Галю, которая была одета, как старшеклассница, — она излучала уверенность и непобедимость. Затем встретился глазами с сыном, Вероникой, худруком, Дарьей и даже Олесей, которые одним лишь взглядом рассеивали любые сомнения и вселяли в меня ощущение, что все будет хорошо. Я взял первый аккорд, барабанщик привел в жизнь ударную установку, басист дернул струну, а пианистка пробежалась пальцами по клавишам. И понеслось. Мы играли ни Guns-n-Roses, ни Scorpions, ни AC/DC, но даже с нашей песенкой раскачали весь зал — и детей (что было нетрудно), и взрослых. Галин голос звонкой трелью отражался от стен и потолка, мощной волной накрывал зрителей и участников. После двойного оргазма ее связки стали гибкими и упругими. Хотя, по моему скромному мнению, ее голосу немножко хрипотцы не помешало бы.

Нас проводили аплодисментами со сцены. За нами выступили комедианты со своими сценками, в зале кто-то смеялся, однако, на мой взгляд, некоторые шутки устарели еще в моем детстве, а хохмы про гаджеты, браул старс и современных детей мне были непонятны. Пока юные комики зачитывали свои последние шутки, ко мне за кулисами подошла худрук и напомнила, что мы следующие. Шутникам похлопали, а ведущие уже объявляли:

— А теперь с песней «Прекрасное далёко» выступит художественный руководитель сегодняшнего концерта и, по совместительству, наш педагог по музыке Романова Елизавета Петровна.

Наконец, я узнал, как ее зовут. Лучше поздно, чем никогда. Она заняла свое место у микрофона, а я уселся с гитарой позади и, переведя тумблер на нужные звукосниматели, стал перебирать струны. В другом углу к нам присоединился басист со своим контрабасом, а за кулисами барабанщик стал выбивать заурядный бит. Елизавета запела тоненьким голосом, вкладывая в слова песни детскую наивность, чистоту души и надежду на светлое будущее. Я сидел позади и разглядывал ее стройную фигурку в нарядном, но при этом строгом платье. Где-то на втором припеве почувствовал, как по щеке течет слеза — меня всегда пробивали эмоции на этой песне, а Елизавета стала призмой, преломляющей смысл слов и придающей им новую жизнь в новом свете. Я перевел взгляд на зрительский зал, а там дети и взрослые пели вместе с ней — кто-то надрывал горло, кто-то лишь шевелил губами:

— От чистого истока в прекрасное далёко, в прекрасное далёко я начинаю путь...

Музыка стихла, а ее высокие ноты повисли в воздухе актового зала. Зал разразился бурными овациями. Елизавета поклонилась и, дождавшись окончания рукоплесканий, двинула речь:

— Спасибо всем за участие в сегодняшнем концерте. Спасибо нашим воспитанникам. Спасибо родителям. Спасибо большое вам, наши зрители. Весь этот нереальный праздник стал реальным лишь благодаря вам. И для вас, наши милые первоклассники... — Елизавета продолжала свою заранее подготовленную, но от того не менее искреннюю речь. И, когда она уже заканчивала, я набрался храбрости и дерзости и решил взять слово.

— Разрешите, Елизавета Петровна. Я бы от лица родителей хотел пожелать вам, ребенки, побольше счастливых моментов, крепкого здоровья, чтобы вы меньше пропускали занятия и могли, как губки, впитывать те знания, что до вас доносят педагоги. Я бы хотел вам пожелать обрести в школе верных друзей, которые придут к вам на помощь — и на улице, и во время контрольных. Я бы хотел, чтобы через 11 лет, когда вы будете выпускаться и продолжать свой жизненный путь, счастливые воспоминания, полученные знания и взращенные в вас ценности помогли вам создать мир, в котором правят честность, порядочность, взаимоуважение, мир и любовь. А теперь от лица всех мальчиков, парней и мужчин хотел бы спеть для всех девочек, девушек и женщин, представленных на сцене Елизаветой Петровной, одну песню.

Я пододвинул стул Елизавете, на котором она расположилась, закинув ногу на ногу. На второй стул сел я с гитарой и опустил стойку с микрофоном на уровень рта. Мотив песни был простой, аккорды тоже банальные, но из последних композиций, что я слышал в машине по радио, она зацепила меня больше всего. Медиатор скользнул по струнам, зажатым в аккорде Ре-мажор, и я запел, глядя в глаза худруку:

Я бы хотел, чтобы ты была хуже, чтобы ты плохо готовила ужин,

Чтобы я мог без тебя, мог без тебя засыпать.

Я бы хотел, чтобы ты была хуже, хуже хотя бы немного снаружи

Было бы просто наверное просто тебя не знать.

Ты всюду за мной по пятам

Не тону – ты мой капитан

И нравишься моим друзьям иногда даже больше меня

Жаль нету лекарства как от головы

И не спасает постельный режим

Ты вросла в меня крепко и пациента уже не спасти

Я бы хотел, чтобы ты была хуже.

Лучше, чтоб я был к тебе равнодушен

Чтобы мне не было больно, если б тебя потерял

Я бы хотел, чтобы ты была хуже,

Чтобы не чувствовал, как тебе нужен,

Чтобы я просто тебя просто тебя не знал

Не знал

Говоришь на трёх языках

Дожидаешься издалека

И нравишься маме моей — я не нравился ей никогда

И мне уже поздно щупать пульс,

Ты поразила все органы чувств,

Я хронически болен тобой

Чередуя все те же аккорды, я снова закрутил припев, и если прежде зрители лишь неловко хлопали в такт песне, то теперь они расчувствовали мотив и их голоса вторили мне. Затем бой сменился приглушенными квинтами аккордов — прием, широко используемый рок-музыкантами для создания напряженности в песне — и я завел последний куплет:

Я бы хотел, чтобы ты была хуже

Но ты так красива с размазанной тушью

В рваных спортивках и старой пижаме

Ну просто нельзя быть такой идеальной

Я бы хотел, чтобы ты была хуже

Лучше, чтоб я был к тебе равнодушен...

Я рвал горло и струны души, орудуя медиатором по струнам гитары. Мой взгляд перевелся на зрительский зал, а именно на тех женщин, которым я пел эти строки: Гале, Дарье, Веронике, мамашкам Вани и Ани и, конечно же, Олесе. Девчонки, с которыми меня связывали только потрахушки, смотрели на меня влюбленными глазами, считая, что пою я для них. У кого-то во взгляде проскальзывало волнение, смущение, у кого-то — даже обожание и похоть. Олеся же смотрела на меня удивленно, понимая, что спустя столько лет брака она снова видит на сцене с гитарой того незнакомца из кафешки в тот дождливый хмурый день. На меня, признаться, тоже нахлынула ностальгия. Будучи тем самым незнакомцем, я и сам на бывшую жену посмотрел иным взглядом. Тем временем песня закончилась, я сыграл финальный аккорд, встал со стула и, взяв за руку Елизавету, помог ей встать. Мы вместе поклонились и скрылись за кулисами под продолжающиеся аплодисменты.

Вслед за нами на сцену вышли все первоклассники и стали по очереди читать заданные на дом четверостишья. Когда пятнадцать минут поэзии закончились, включилась минусовка, и дети вместе с классными руководителями запели хором очередную школьную песню, под дружные овации своих родителей. Когда музыка стихла и дети, попозировав фотографам, спустились в зрительский зал, на сцене снова появилась директриса, и к ней из-за кулис вышла немного потрепанная Елизавета Петровна. Пока первая поздравляла первоклашек и их родителей с праздником, вторая восстанавливала дыхание после сногсшибательного оргазма.

Двадцатью минутами ранее, когда первоклашки только поднимались на сцену, худрук набросилась на меня за кулисами со страстными и нежными поцелуями. Я инстинктивно схватил ее за попку и крепко прижал к себе. Почувствовав мою эрекцию, Елизавета отпрянула и потянула меня за руку к потайному выходу в коридор, а оттуда повела меня в аудиторию, которую на время концерта переоборудовали под переодевалку. Едва дверной замок щелкнул, она отдалась в мои объятия. Пальцы моей правой руки оказались на ее затылке в дебрях темных кудрявых волос, а левая рука снова схватила ее за зад. Мой язык проник в ее рот, а ее губы жадно его обхватывали. Она вся горела от желания и вслепую нащупала мой ремень, мою ширинку и доставала немузыкальный инструмент. Я задрал подол ее нарядного, но строгого платья, порвал колготки, обнажая трусики телесного цвета, и, оттянув трусы, вошел в нее сзади. Этот пыл и эта прыть, с которой она принялась меня целовать, сильно возбудили меня. Я хотел побыстрее снять это напряжение. Поэтому, ворвавшись в ее вагину, я глубокими и резкими толчками входил.

Елизавета наклонилась вперед и уперлась ладонями в парту, на которой были навалены вещи. Мои яростные фрикции содрогали ее тонкое миниатюрное тело, и вибрация передавалась парте, с которой начала спадать одежда. Я молотил ее изо всех сил, и мои старания были вознаграждены. Едва я вытащил член, как струя семени вырвалась и заляпала ее рваные колготки. Но худрук по-прежнему оставалась заведенной. Тогда я просунул два пальца в ее вагину и стал совершать ими поступательные движения с той же скоростью, что долбил ее минуту назад. Благодаря шуму в актовом зале стоны Елизаветы слышал только я, а ведь они звучали даже чувственнее ее песни.

Пока я теребил пальцами ее киску, мой член снова салютовал стоя, так что я оборвал процесс, вынув пальцы, хотя Лизе до оргазма оставалось всего несколько секунд. Она недовольно промычала в ответ на мою бестактность. Я же повернул ее к себе лицом, подхватил под попку и насадил ее на уже твердый член. Удерживая ее навису, я пошел вдоль парт к учительскому креслу. Расположившись в нем, я целовал ее губы и расстегивал молнию на спине ее платья, пока Лиза с тем же пылом и той же прытью двигалась вверх-вниз на моем члене. Я схватил ее за волосы, отрывая ее губы от своих, и стал спускаться влажными горячими поцелуями по ее шее в сторону обнаженной груди. Мой язык коснулся ее соска, и Лиза выпустила стон блаженства. Я немного его прикусил, и она вскрикнула от экстаза, продолжая скакать на моем немузыкальном инструменте. Снова и снова она поднималась и опускалась, но вскоре обессилила – страсть туманила ее разум и мешала ей двигаться размеренно. Я схватил ее за узкие бедра, встал с кресла и снова начал ублажать ее навису. Лиза висела на мне безвольной куклой, пока я бешенными фрикциями молотил ее вагину. Она уже не стонала, не кричала, а судорожно орала, потеряв самоконтроль. Думаю, если бы не детский хор, исполнявший песню в зале, вся школа бы услышала, как ей в этот момент было хорошо. Вдруг в разгар неистового секса она сделала глубокий вдох и замерла. Ее вагинальные мышцы тугим хватом зажали мой член, чем привели его в действие. Мне ничего не оставалось кроме как кончить в нее. Сквозь шумное дыхание мы услышали, как кончилась песня, и Елизавета, соскакивая с меня, поспешила одеться и бросилась к двери.

Пытаясь отдышаться, я присоединился к толпе участников концерта, которые стояли сбоку от сцены и слушали финальную речь директрисы. «А мне можете посвятить песню?» кокетливо спросила меня девушка, стоявшая слева. Я повернул в ее сторону голову: ею оказалась вокалистка-старшеклассница, певшая лирическую песню. «Конечно, сладенькая, - томным голосом ответил я, глядя ей в глаза, - как только тебе исполнится восемнадцать». Она ответила мне обворожительной улыбкой, достала из сумочки блокнот с ручкой, что-то наскоро черканула и сунула листок в мой карман. Если бы не двойной оргазм в соседнем классе, думаю, этого хватило бы, чтобы я завелся...