СОПРОВОЖДЕНИЕ /The Escort © CleverGenericName

Опубликовано на LE в разделе Romance 08/09/2024

От автора: Это небольшой рассказ, который я написала, когда заканчивала работу над более длинным романом, который я надеюсь опубликовать до конца лета[1]. Небольшое предупреждение: несмотря на название, в этой истории нет секса. Если это не то, что вы ищете, можете выбрать одну из других замечательных историй на этом сайте.

Пока,

CGN

Вы могли бы подумать, что при всех чудесах современного мира они могли бы придумать способ будить вас по утрам без громкого звонка будильника. Несмотря на то, что я прожила на свете более трех четвертей века, первым звуком, который я услышала в то утро, по-прежнему был постоянный пронзительный писк. Нелепый. Тем не менее, когда тебе 76 лет и ты провел последние 10 дней в больнице, я думаю, ты должен быть благодарен за то, что просыпаешься от любого шума.

Я медленно открыла глаза и оглядела свою палату. Я почти ожидала увидеть сестру Хиггинс с ее нелепой грудью, туго обтянутой униформой, суетящуюся в моей палате, как она делала обычно по утрам, но моя палата была пуста. Джон, мой внук, которого я очень любила, но который был грубияном, был бы очень разочарован, если бы сейчас зашел проведать меня. Его визиты часто совпадали с дежурством симпатичной медсестры Хиггинс.

Удивительно, но в то утро я чувствовала себя довольно хорошо. Некоторые люди будут пытаться убедить вас в преимуществах старения - не слушайте их, они не знают, о чем говорят. Старение состоит в основном из накопления новых болевых ощущений и попыток решить, насколько сильно вам нужно в туалет и действительно ли стоит для этого вставать. В целом, у меня была хорошая жизнь, на которую я не жаловалась, но я бы не стала считать последние несколько лет одними из самых ярких.

Помимо всего прочего, большую часть последнего десятилетия я была не очень подвижна, из-за проблем с бедрами, коленями и всего остального. Пребывание в больнице, безусловно, не помогло мне в этом отношении. Но когда я спустила ноги с кровати и встала, я почувствовала, что боль прошла впервые с тех пор, как Тэтчер стала премьер-министром. "Должно быть, поэтому они дают мне какие-то хорошие лекарства", - подумала я со смешком. - А теперь, если бы они просто выключили то, что издавало этот надоедливый вой...

Воспользовавшись временной передышкой от врачей, медсестер и доброжелательных членов семьи, которые заполнили мою палату с тех пор, как я поступила сюда, я решила, что пойду прогуляюсь. Я знала, что персонал расстроится, когда узнает об этом, и мои дети, вероятно, взбесятся, но мне нужен был перерыв. Женщине нужно побыть в одиночестве, разве вы не знаете. А больницы - это чертовски депрессивное место.

Когда я встала с постели, то заметила, что уже одета в свой лучший воскресный наряд, так что мне даже не нужно было переодеваться перед уходом. Мне просто нужно было проскользнуть в коридор и пройти мимо поста медсестры, и я бы ушла. Было время воскресной утренней смены, так что они бы даже не заметили, как я бы прошла мимо. Я чувствовала себя немного виноватой за то, что вот так крадусь мимо них, но не настолько, чтобы остановиться и вернуться.

Пройдя немного дальше по коридору, я миновала комнату ожидания. Я заглянула внутрь и заметила, что там были все трое моих детей и большинство внуков. Маргарет, всегда самая эмоциональная из моих дочерей, выглядела так, словно только что плакала, а Лиз обняла ее за плечи. Джеймс разговаривал с доктором приглушенным голосом и казался необычайно взволнованным.

С тех пор как мой муж Джон, погиб на войне, его тезка Джеймс вырос мужчиной в доме. Я делала все, что могла, чтобы он оставался просто ребенком, но он взял это бремя на себя и с тех пор просто нес его. Если бы кто-нибудь из них увидел меня, то в мгновение ока уложили бы меня обратно в постель, поэтому я поспешила пройти мимо.

"К черту все это", - подумала я. "Что мне нужно, так это подышать свежим воздухом и отдохнуть от шума и запахов больницы".

Я выскользнула на лестничную клетку и исчезла прежде, чем кто-либо успел заметить мое отсутствие.

***

На улице было прекрасное весеннее утро. Ярко светило солнце, и я чувствовала тепло на своем лице. У меня не было никакой реальной цели в моем приключении, кроме как ненадолго сбежать из больницы. Отправляясь в путь, я вспомнила другие воскресенья пятидесятилетней давности, когда я обычно спускалась на летное поле, чтобы поприветствовать своего мужа, возвращавшегося из миссии сопровождения, которую он выполнял над Ла-Маншем. Он был опытен для летчика-истребителя - 24 года, когда началась война, и навсегда запомнился мне в 27, в возрасте, когда он не вернулся домой.

Для военно-воздушных сил было необычно позволять отцу троих детей летать на активные боевые задания, но Джон настоял. Оба его младших брата были стрелками на бомбардировщиках "Ланкастер", и он поклялся, что каждую ночь, когда они будут вылетать на задания, он тоже будет там на своем "Спитфайре", чтобы доставить их домой. Оба его брата пережили войну, но Джон - нет.

Старый аэродром, с которого вылетал Джон, находился недалеко от больницы, и я решила, что отправлюсь именно туда. Большинство старых аэродромов были выведены из эксплуатации после войны и переоборудованы под жилые комплексы для возвращающихся ветеранов, но по причинам, известным только начальнику штаба ВВС, наш местный аэродром оставался нетронутым большую часть последних 50 лет.

В такую рань в воскресенье на улице было не так много людей, но я встретила несколько молодых семей, которые прогуливались или направлялись на утреннюю службу. Проходя мимо, я кивнула им и улыбнулась, но они были слишком заняты, чтобы заметить это. Такова была одна из печальных реалий жизни пожилой женщины. Я вписалась в повседневную жизнь городка, иногда даже не заслуживая кивка в знак приветствия. Тем не менее, когда-то я была матерью-одиночкой, воспитывала троих детей в одиночку, поэтому я скорее сочувствовала, чем раздражалась из-за их непризнания.

***

Когда я спускалась с холма больницы, в поле моего зрения появилось летное поле. Во время войны здесь было бы полно людей - пилотов, воздушного и наземного персонала, механиков, службы безопасности и, казалось бы, бесконечного множества других, которые работали бы вместе, чтобы удержать в воздухе как можно больше самолетов и не дать немцам переправиться на другую сторону Ла-Манша. Женам не разрешалось находиться на базе, но когда я могла найти кого-то, кто присмотрел бы за детьми, я часто сидела на этом самом холме и наблюдала, как приземляются самолеты после ночного патрулирования.

Даже спустя пятьдесят лет остатки аэродрома все еще были видны. Большинство зданий и аэродромов были выведены из эксплуатации после войны, но хижина Квонсет, служившая главным административным зданием, все еще тихо стояла рядом со взлетно-посадочной полосой - полуцилиндрический памятник давно ушедшей эпохе из гофрированной стали.

Несмотря на свой возраст, взлетно-посадочная полоса все еще была в прекрасном состоянии. Краска на ней давно выцвела, а сквозь трещины в асфальте пробивались сорняки, но если закрыть глаза, то все еще можно было представить, как эскадрильи самолетов отправляются на войну и гораздо меньшее их количество возвращается обратно.

Хотя аэродром уже не использовался регулярно, примерно 20 лет назад пилот-любитель заблудился в тумане над Ла-Маншем, и, несмотря на то, что безнадежно заблудился и у него почти закончилось топливо, он сумел совершить здесь вынужденную посадку. В тот вечер это даже показали в 6-часовых новостях. Насколько мне известно, это был последний раз, когда самолет приземлялся на этом летном поле.

Погрузившись в воспоминания, я услышала слабый гул. Я сразу узнала этот звук. Это был Supermarine Spitfire Mark IX с мощным двигателем Merlin 61 и двухступенчатым нагнетателем. Это был самолет, на котором летал Джон, и я узнала бы его характерный звук где угодно.

Все началось с отдаленного низкого грохота, когда "Спитфайр" был еще настолько мал на горизонте, что его почти не было видно. По мере приближения грохот перерастал в глубокое пульсирующее рычание. К тому времени, когда он выстраивался в очередь для посадки на взлетно-посадочную полосу, вы уже могли почувствовать ритмичное биение двигателя в своей груди. Когда самолет начинал снижаться, звук двигателя становился все громче, когда пилот сбрасывал газ, а затем, когда самолет оказывался на земле, он переходил в ровный, но более приглушенный рев.

Для большинства этот звук означал безопасность и, в конечном счете, победу и торжество. Для меня это был звук возвращения домой моего любимого.

Я решила, что где-то поблизости должно быть авиашоу. Прошло почти полвека с момента окончания войны, но "Спитфайры" по-прежнему занимали почетное место на многих авиашоу. Глубокий рокот их двигателей Merlin по-прежнему вызывал чувство гордости и восхищения, с которым не мог сравниться глухой рев реактивных истребителей, давно пришедших им на смену.

Впервые за пятьдесят лет я поймала себя на том, что смотрю на горизонт, пытаясь определить источник звука. Мои глаза были уже не те, что раньше, но вскоре я увидела маленькую черную точку, которая по мере приближения становилась все больше.

Когда он приблизился, я вспомнила те давние утра, когда я сидела на этом холме и ждала, когда раздадутся три коротких звуковых сигнала, которыми Джон давал мне знать, что он благополучно добрался домой. Пилотам было строго запрещено так "глушить" свои двигатели, но он никогда не был сторонником правил, говоря: "Что они могут сделать, уволить меня?" К 1942 году они так остро нуждались в квалифицированных пилотах, что он мог пролететь над домом премьер-министра и получить не более чем выговор.

Когда я погрузилась в свои воспоминания, "Спитфайр", за которым я наблюдала, издал те же три коротких звука, что и мой Джон много лет назад. Я улыбнулась, узнав, что этот трюк используется новым поколением пилотов, и представила, как он сообщает своей жене, что пролетает над ней и скоро будет дома. Мне было интересно, наденет ли она, услышав это, свои лучшие трусики, чтобы поприветствовать его, когда он войдет в дверь, как это делала я и другие жены в свое время. Я надеялась на это.

Было что-то восхитительное в предвкушении утра, проведенного вместе, после того как твой мужчина благополучно вернулся домой с небес, обманув смерть на следующий день. Если быть до конца честной, именно это волнение привело к тому, что Лиз родилась в начале 1941 года. Мы с Джоном собирались остановиться после встречи с Джеймсом и Маргарет, но однажды в воскресенье проявили меньше осторожности, чем могли бы, и в результате родилась Лиз. Но Джон так сильно любил их троих, и он был бы так горд увидеть их сейчас.

Двигатели "Спитфайра" становились все громче, пока я сидела, и вскоре я поняла, что он намеревается приземлиться на аэродроме. Я подумала, не случилось ли с ним какой-нибудь беды, поскольку на аэродроме не было никаких служб. Я решила, что должна спуститься вниз и убедиться, что все в порядке. В моем возрасте я мало чем смогла бы помочь, но при необходимости можно обратиться за помощью или вызвать скорую помощь из ближайшей телефонной будки.

Я встала и начала спускаться с холма, когда "Спитфайр" выровнялся для последнего захода на посадку на взлетно-посадочную полосу.

***

Даже с учетом того, что мне дали в больнице, чтобы притупить боль в бедрах и колене, я все равно двигалась довольно медленно, так что к тому времени, как я добралась до взлетно-посадочной полосы, "Спитфайр" уже приземлился. К счастью, он плавно приземлился и проехал до конца, прежде чем упереться в поле, его двигатели все еще работали на холостом ходу.

Ограждения, окружающие аэродром, были такими же старыми, как и само поле, и я смогла пройти через одну из многочисленных щелей, которые образовались за эти годы, когда я направлялась к самолету. Кто бы ни спонсировал это авиашоу, для которого предназначался "Спитфайр", он не пожалел средств, поскольку форма пилота была исторически точной, вплоть до кожаного летного шлема и куртки Irvin на овчинной подкладке. Пилот был не особенно высок, но у него были широкие плечи, и держался он со спокойной уверенностью, от которой мое сердце забилось быстрее.

Подойдя ближе, я увидела, что пилот вышел из машины и опустился на колени рядом с прекрасным бордер-колли, который был вне себя от волнения, подпрыгивал, вертелся и лизал его одновременно. Наша первая собака, Дейзи, была именно бордер-колли. Впоследствии у нас было много собак, но Дейзи была нашей первой собакой. Мы завели ее, когда я была беременна Джеймсом, и она горячо любила нашу маленькую семью. Она была доброй, ласковой и всегда бдительной, присматривала за детьми, пока Джона не было дома, защищала их и оберегала от опасностей. Она была тем связующим звеном, которое сплачивало нашу семью в течение нескольких месяцев после того, как пропал Джон, и ни одна из собак, которые последовали за ней, не сравнялась с ней в верности и преданности.

"Если бы я была на пятьдесят лет моложе..." - подумала я, но тут же спохватилась. Будь я на пятьдесят лет моложе, я бы все равно ничего не сделала с пилотом, кроме как вежливо улыбнулась бы ему. За все годы, прошедшие с того утра, когда Джон не вернулся домой, я ни разу не была ни с кем другим. Конечно, за эти годы у меня было несколько предложений, особенно после того, как дети подросли и ушли из дома, и я даже пару раз поддавалась искушению, но никто никогда не смог бы заменить Джона в моем сердце.

Когда я подошла ближе, бордер-колли подняла голову и вприпрыжку направилась ко мне. Она была прекрасна и смотрела на меня так, словно я была старым другом, который наконец вернулся домой.

"Она тоже тебя ждала".

Этот голос. Я знала этот голос, но не слышала его пятьдесят лет.

Джон.

Мой Джон.

Он выглядел так же, как в тот последний вечер перед тем, как пропал. Локоны его волнистых светло-каштановых волос выбивались из-под летного шлема, а его большие выразительные карие глаза не отрывались от меня, когда он подходил ближе.

— Как дела? - Начала я.

"Я говорил тебе, что всегда буду возвращаться к тебе домой. Просто это заняло немного больше времени, чем мы оба могли себе представить".

"Но мне сказали, что ты потерялся. Как ты все еще здесь?"

"Я заблудился, Дорогая, но я сказал им, что подожду тебя, прежде чем продолжить".

"Кому ты сказал?"

— Командованию ВВС, дорогая моя. Оказывается, то, что ты мертв, вовсе не означает, что ты можешь избежать бюрократических проволочек или приказов сверху. Просто высшее начальство теперь немного выше, вот и все. Но представь себе, им по-прежнему не нравится, если ты игнорируешь их указания. Первые тридцать лет после того, как я ушел, они твердили мне, что мне нужно двигаться дальше, что мое время здесь истекло. Но я сказал тебе, что вернусь домой, и я не собирался нарушать данное тебе обещание, ни ради них, ни ради кого-либо еще.

— В конце концов, они отказались от моего дела, после того как я помог тому молодому парню, который заблудился в тумане над Ла-Маншем. Его время еще не пришло, но кто-то перепутал их сигналы, и ему было плохо, пока я не привел его обратно на этот аэродром.

"Тем не менее, какое-то время мне все еще было довольно одиноко, пока не появилась Дейзи, чтобы составить мне компанию. Я сказал ей, что она должна продолжать, что со мной все будет в порядке, но оказалось, что она такая же упрямая, какой была при жизни".

Услышав свое имя, Дейзи навострила уши и закружилась в радостном танце по траве.

"Я так по тебе скучала, Джон".

"Я знаю, дорогая, я знаю. Мне жаль.

— Что с тобой случилось? Никто не хотел говорить, а если и знал, то не хотел говорить мне".

Когда Джон начал рассказывать мне свою историю, на его лице появилось отстраненное выражение.

"В ту ночь я выполнял задание по сопровождению. Нас послали забрать наших парней на "Биг Бердс"[2], когда они бы добрались до Ла-Манша, возвращаясь домой после бомбардировок немцев. К сожалению, когда мы прибыли на место встречи, там было полно немецких истребителей, и не только старых "Мессершмиттов Bf-109". Там также была целая эскадрилья новых "Фокке-вульфов-190".

"К тому времени, как "Биг Бердс" вырвались на свободу, у моих пушек почти закончились боеприпасы, и патроны пулемета были на исходе. Я отделился от отряда, и шальная пуля разбила мой коммуникатор, так что у меня не было выбора, кроме как в одиночку лететь обратно на базу.

"Я как раз набирал высоту, когда увидел одинокий "Lancaster", ковыляющий обратно над Ла-Маншем. Он был сильно поврежден, у него отказали два двигателя, и за ним тянулся шлейф темного дыма. Имея в запасе всего два двигателя, он с трудом сохранял свою скорость и высоту, пока, прихрамывая, добирался домой.

"Когда я наблюдал за продвижением "Lancaster", я увидел группу из четырех немецких истребителей, приближавшихся к нему на скорости с северо-востока. Они атаковали сверху, вылетая прямо со стороны восходящего солнца, чтобы скрыть свой маневр от стрелков "Lancaster", пока не станет слишком поздно их останавливать. Шансы один на четверых никогда не были хорошими, даже в лучшие времена, и я знал, что у меня хватит патронов только на один хороший шанс. Но я не мог оставить наших парней там, как легкую добычу, когда они были так близко от дома.

"Немецкие истребители были над нашей птицей и позади нее, но я тоже был над ними и позади них, и я был упал на них как раз в тот момент, когда они начали свою атаку. Мой план состоял в том, чтобы поразить их из пушки и пулемета, зайдя со стороны солнца с оружием наперевес, прежде чем подняться обратно в безопасное место, но мне это удалось лишь частично.

"Мне удалось вывести из строя одного истребителя из своих "браунингов", а другого - из пушек, прежде чем у меня закончились боеприпасы. Третий истребитель довольно сильно обстрелял меня, когда я пролетал мимо, повредив мой двигатель, так что я не смог подняться в безопасное место. Последний истребитель остался на "Lancaster", в то время как второй погнался за мной, чтобы прикончить. Я был уверен, что стрелки на "Lancaster" знают свое дело, поэтому я постарался увести последнего истребителя, который сидел у меня на хвосте, как можно дальше. Я пролетел около мили, прежде чем он поймал меня в прицел, но я почти уверен, что бомбардировщик добрался домой с семью нашими ребятами на борту.

— Во время того последнего отчаянного полета, когда я понял, что все кончено, я представил, как ты будешь разочарована тем, что я не сдержал данного тебе слова вернуться домой. Поэтому, когда мое новое воздушное командование сказало мне, что мне пора двигаться дальше, я решил, что подожду, пока мы с тобой не сможем вернуться домой вместе. Они сказали, что это прямой приказ, но, думаю, это было больше похоже на очень жесткое предложение. Итак, я ждал здесь, чтобы сдержать данное тебе слово.

"Что скажешь, дорогая? Ты готова ехать домой?"

"А как же дети? Мне нужно знать, что с ними все будет в порядке, прежде чем я уйду".

"Ты так хорошо справилась с детьми. Они все взрослые и могут заботиться друг о друге так же, как ты заботилась о них все эти годы. Ты можешь снять с себя это бремя. Ты можешь отдохнуть".

Я направилась к "Спитфайру" и почувствовала, как Джон взял меня за руку, в то время как Дейзи бежала впереди, а затем позади, следуя за нами к месту назначения.

"Там хватит места для нас двоих?" - Спросила я, зная, что "Спитфайры" не предназначены для перевозки пассажиров.

"Хочешь узнать маленький секрет?" Спросил Джон, подмигнув и лихо ухмыльнувшись. "Это не настоящий самолет. В нем может быть все, что нам понадобится".

Как он и обещал, в кабине было два сиденья и более чем достаточно места, чтобы Дейзи могла улечься у наших ног. Джон оглянулся на меня с места пилота, и я почувствовала, как мое сердце забилось сильнее, чего не случалось уже очень давно.

— Как ты думаешь, куда мы направляемся? Спросила я, когда Джон подрулил к концу взлетно-посадочной полосы.

— Я действительно не знаю, дорогая. И, думаю, мне на самом деле все равно, пока я еду туда с тобой. И я уверен, что у командования ВВС найдется для меня несколько подходящих слов, когда я доберусь туда, но, надеюсь, они поймут. Может быть, у них когда-то тоже была девушка, которую они любили."

С этими словами мощный двигатель Merlin 61 взревел, когда Джон в последний раз нажал на газ и мы поднялись в воздух.

***

Как всегда, спасибо за чтение, и я надеюсь, что в ближайшем будущем у меня будет для вас что-нибудь более интересное. Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять оценку или комментарий, если вам так хочется, мы всегда рады вас слышать.

[1] Речь, по-видимому идет о романе Sketches of You (Очерки о тебе), выход 09/17/2024

[2] Avro 683 Lancaster — британский тяжёлый четырёхмоторный бомбардировщик Второй мировой войны