**

Анфиса Т. обожала командировки. В них она чувствовала, как в её жизнь возвращаются краски минувшей молодости и нотки былой бесшабашности. Молодая, красивая, динамичная, она заряжалась энергией от выданных командировочных и бесплатного проживания в приличном отеле. В её гардеробе всегда были походный костюм, деловой наряд и вечернее платье. Меньше она позволить себе не могла. Скорее уж отказалась бы от тяжёлых духов и набора косметики. В свои тридцать пять лет она уже замечала едва наметившиеся морщинки возле глаз, но пока они были известны только ей. Каштановые локоны, струящиеся с плеч, пышная грудь, объёмные бёдра и юбка чуть выше колен делали её лакомым кусочком в глазах скучающих командировочных мужчин, сидящих в лобби отеля.

Анфиса любила присесть в баре, взять что-нибудь лёгкое и потягивать напиток, выставив из низкого кресла сомкнутые пока голые колени для оценивающих взглядов. Снимать мужчин она умела.

Когда-то, будучи молодой, но уже не наивной, её снимали чаще, чем она сама. Тогда выбирать особо не приходилось: кто клюнул, тот и имел шансы. Если, конечно, не оказывался законченным козлом. Опыт Анфисы рос, как список её побед. С кем-то было неплохо, кто-то был хорош, но выигрывал всегда мужчина с тугим кошельком. Для её небогатой жизни это было немаловажно. Ровесники могли предложить только хороший секс, а мужчины с деньгами и машиной удовлетворяли куда больше её насущных потребностей.

С наслаждением и брезгливостью у неё никогда не было проблем. Разве что излишняя осторожность в плане обязательной барьерной контрацепции. А так — пожалуйста, хоть в рот, хоть по назначению. Кончала Анфиса бурно, часто и с удовольствием. Вопросами морали она не интересовалась, что разгружало голову и застой крови в области малого таза. После каждого оргазма она чувствовала лёгкость и радость от содеянного. Угнетало её только то, что дать или не дать она могла решить только конкретному мужчине, выбравшему её. Самой же выбрать, окрутить и взять удавалось далеко не всегда.

Теперь у неё были муж и работа разъездного характера, а также возможность ни в чём себе не отказывать. Опытные командировочные мужчины изначально знали, зачем женщины вроде Анфисы Т. спускаются вечером в бар. Тут не требовалось никаких объявлений бегущей строкой. Но опытные охотники не делали резких движений. Сидели, ловя взгляд. Если женщина посмотрела на мужчину несколько раз, смягчая каждый следующий взгляд от оценивающего до игривого, у него появлялся шанс. Он улыбался в ответ, ловил короткий одобряющий кивок, поднимался с места, играя мускулами под пиджаком или рубашкой, брал свой бокал и фланировал к объекту интереса, стараясь удержать её взгляд.

— Привет! — сказал он, подходя к её столику.

Она кивнула в ответ.

Дальше обычно следовала ненужная, но обязательная в таких случаях словесная прелюдия. Ему не важны были её ответы, ей — информация о нём. Она бы предпочла посвятить больше времени непосредственно сексу, но мужчины так галантны! Многие заказывали напитки, кто-то особенно неуверенный приглашал в ресторан, отпетые эгоисты считали, что она сопроводит их в ночной клуб, где они найдут кого-то помоложе, оставив её одну с неоплаченным счётом.

Часто эта прелюдия затягивалась надолго. Она нетерпеливо смотрела на часы, а мужчины нередко принимали это за скуку и желание оставить их компанию. «Дебилы», — думала Анфиса Т. в такие моменты. Она была нетерпелива, завтра ей нужно вставать в половину восьмого, чтобы вовремя добраться до клиента через пробки, а минуты, занятые пустой беседой, отнимали время у секса и сна! Непозволительная расточительность!

Но этот мужчина повёл себя необычно. Издалека он казался моложе: высокий брюнет с аккуратной стрижкой, широкоплечий и статный, без живота и обрюзгшего от жизни лица. Красавчик. Не похож на типичного командировочного. Но Анфиса сразу решила: если он начнёт просить денег, она отправит его подальше. Платить самой ей казалось рановато.

Он поймал её взгляд довольно быстро. Убедившись, что за ним никого нет, он поднял бокал и виртуально чокнулся с ней. Она поймала жест и, чокнувшись в воздухе, отпила.

Он неторопливо опрокинул остатки своего напитка, встал, одёрнул короткий обтягивающий пиджак и уверенным шагом, чуть вразвалку, направился к ней. Анфисе Т. очень льстила такая решительность. Пока он шёл, она даже почувствовала резкое возбуждение и волнение. Ей представился короткий, но ёмкий разговор двух понимающих друг друга людей, и она уже придумывала темы, чтобы свести его к минимуму и, не нарушая приличий, как можно быстрее оказаться с красавчиком в номере.

Но и тут он её удивил. Подойдя, он не стал присаживаться на свободный стул, а широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и протянул холёную крепкую руку.

— Пойдём? — спросил он, глядя ей прямо в глаза и будто забираясь в душу.

Она опешила. Даже для неё это было слишком быстро.

— Погодите, куда? Мы даже не знакомы! — возразила она.

— Туда! — кивнул он в сторону лифтов и игриво поднял бровь. — К вам или ко мне? — добавил он, всё так же приглашающе протягивая ладонь.

Обращение на «вы» немного успокоило Анфису Т. Может, он будет галантным и дальше, удовлетворяя её желания? Отказать она могла и позже, а пока решила не препятствовать его лаконичному способу затащить даму в постель. Тем более что вблизи он казался первоклассным самцом.

— Ну, хорошо! — фыркнула она. — У вас большой номер? — спросила она тише, вставая со стула.

— Нет, номер как раз небольшой, — снова поднял он бровь, будто проглотив вторую часть предложения.

— У-у-у, тогда ко мне, — согласилась Анфиса. Не ожидая милости от судьбы, она всегда брала полулюкс с широкой кроватью.

Он галантно подставил локоть, и она, зацепившись за него и насторожённо оглядевшись, не слишком ли много мужчин заметили её быструю капитуляцию, засеменила рядом в узкой обтягивающей юбке. Она рассчитывала поговорить по дороге, начинала предложения, но он не поддержал ни одного и молчал до самого лифта.

В кабине они оказались вдвоём, и его руки неожиданно требовательно легли на её талию. Он повернул её лицом к себе, взял за шею, приблизил, и его тёплые, чуть приоткрытые губы накрыли её лёгким, поверхностным поцелуем. Будто попробовав её на вкус, потянув воздух, который она выдыхала, он отстранился, и на его лице появилось выражение полного блаженства.

Анфисе Т. это было приятно без всяких слов. К повторному поцелую она уже была готова: открыла горячий накрашенный рот, как молоденький галчонок, и, встретив его язык своим, сплелась с ним. Их руки переплелись, а выставленным бедром Анфиса явно прочувствовала тяжёлый и плотный продолговатый сгусток плоти, надувшийся у него в штанах. Это было многообещающе! Её всегда бодрило, когда её так хотели, да ещё и могли!

«Быстро, красавчик, да ещё и с хорошим аппаратом!» — возбуждение росло с каждым этажом. Анфиса Т. волновалась, как в юности.

Он выпустил её из объятий, зацеловывая смачно и плотно, только когда лифт остановился, проводил её губы вздохом крайнего сожаления, будто смакуя оставшийся вкус.

«Ах, как мило! — подумала она. — Как романтично, можно прослезиться». Она повела его за собой, невольно поторапливаясь. Бёдра чувствовали собственное тепло и возникшую сырость. «Нельзя же женщину так долго безнаказанно целовать!» Слишком сильно она была теперь возбуждена, и ей безумно хотелось вернуть его губы и руки на себя.

Зайдя в номер, она обернулась, рассчитывая всё же что-то сказать, но его губы снова не дали ей этого сделать. Они целовали её лицо, щёки, уши, шею, пока его руки тщательно и осторожно расстёгивали молнию платья. Отпустив её на секунду, он потянул за подол, а ей оставалось только поднять руки, капитулируя перед настойчивой требовательностью.

Под платьем был гарнитур для особых случаев, и он увидел её в полной боевой выкладке: не худышку с плоским животом, но рельефную фигуру с крутыми бёдрами и весомой грудью, завёрнутую в дорогие кружева. Он просиял и начал спускаться поцелуями ниже, по коже груди до декольте. Анфиса Т. сама не поняла, в какой момент расстёгнутый лифчик скользнул по плечам и улетел к платью. «Профи!» — обрадовалась она. Чем меньше на пути к сексу всяких заминок, тем лучше удаётся удержать первоначальный запал. А настрой — это полдела! У Анфисы Т. настрой был как никогда могучий.

Но платить она всё равно не собиралась, несмотря на выдающиеся качества второй стороны. Пока ей всё очень нравилось, дело шло быстро и к намеченной цели. Может, он потом быстро кончит, или за изящными ласками скрывается жестокий насильник — это ей предстояло выяснить, и она ждала с любопытством и жаром разгорячённого естества.

Всего по-настоящему удачных свиданий у неё было только два: с будущим мужем и с одним спонсором из её немного распутного студенчества. Остальные тоже были хороши, но те двое выделялись. Спонсор — широтой кошелька и душевной щедростью. А муж… Она сразу поняла, что это он: спутник, отец её детей, рыцарь без страха и упрёка, домашний хозяйственник, предпочитающий телевизор шлюхам, — сияющий наездник на вершине холма в переднике с половником.

А сегодня её вела только животная похоть.

Но это не считалось чем-то серьёзным! Несколько разрядок, как повезёт, душ и крепкий сон — вот что ей было нужно! Никаких лишних эмоций! Для этого надо было разговаривать, общаться, узнавать друг друга получше. Но этот мужчина хотел узнавать её пока только снаружи, продвигаясь всё ниже, чем немного смутил её. Она уже переступала собственные ажурные трусики, лишившись их так же незаметно и легко, а её кавалер стоял перед ней полностью одетый. Непростительное упущение для такой опытной дамы!

Она потянулась к его воротнику, перебирая пальчиками пуговицы на рубашке. Одна, вторая — она рванула рубашку в стороны с треском: это были не пуговицы, а кнопки, очень удобные в таких случаях.

Загорелая грудь с небольшой дорожкой волос посередине заполнила её поле зрения. Анфиса задохнулась, увидев такое крепкое тело так близко.

«Чем же ты плох, что не так, почему так напористо и быстро, почему так классно?!» — ждала она подвоха. Со штанами было сложнее, но она одолела их, оставив красавчика в обтягивающих боксерах. Интересующий её агрегат оттопыривался рельефным батоном, упираясь в широкую резинку сверху и оттягивая её.

«О», — красноречиво отметила Анфиса Т. про себя. Обычно ей было что сказать, всегда. Но тут она сплоховала. Может, потому что он крутил её соски между пальцев, а это было её слабым местом. Одним из. Собственно, в такие минуты она вся состояла из сплошных слабых мест, с центром между ослабевших ног.

«Ну что ж, жеребец, ты меня получил!» — хотела подтвердить своё согласие Анфиса Т., но её партнёру это было не нужно. Все подтверждения он уже получил, бегло ознакомившись с тщательно выбритым лобком и намокшим разрезом её половых губ. Подготовка, подготовка и ещё раз подготовка! Для поездки надо не только собрать документы, получить билеты и бронь гостиницы, но и тщательно провести ревизию своего тела, убрать лишнее, подмазать недостающее, чтобы в такой волнующий момент не отвлекаться на неудачно подобранное бельё.

Этого мужчину бельё совсем не интересовало. Проверив её влажность, он подхватил её на руки, чем в очередной раз приятно удивил, ибо лёгкой она не была. Всё происходило в полной тишине, раздавалось только его размеренное дыхание и порывистое — её. Она не нарушала эту почти концептуальную бессловесную идиллию и приготовилась сдерживать стоны, если они появятся. Похоже, он любил тишину.

Он бережно положил её на кровать, скинув ногой покрывало. «Вау!» — подумала она. Она не относилась к пушинкам, но его каменные плечи даже не дрогнули. «Наверное, даже если напрыгнуть на него и скакать, цепляясь коленями за его руки, он это выдержит!» — мелькнуло у Анфисы смелое предположение.

Но сейчас ей предстояло принять весь его груз сверху! Щелкнула резинка презерватива, движением фокусника покрывшая вздымающуюся плоть латексным барьером. Он возлёг на неё: степенно, важно, грациозно, как биатлонист на стрельбище, оставив между телами достаточно места, чтобы видеть её всю — до вздымающейся над животиком и резко обрывающейся вниз выпуклости лона. Член будто сам навёлся и, упоительно раздвинув давно готовые и набухшие складки, степенно и неторопливо, как и его хозяин, устремился внутрь, наполняя Анфису знакомой, но каждый раз долгожданной и нежданной так скоро негой.

Ей оставалось только сильнее развести колени, задрать их повыше, чтобы его мускулистый торс и узкие бёдра смогли прижаться к её лобку максимально плотно, заполнив отведённое природой место в её организме. Анфиса Т. любила поглубже. Дальнейшее не стоит описывать: виртуозная, разнообразная по технике, неутомимая и проникновенная долбёжка с короткими перерывами на смену поз и питьё воды продолжалась несколько часов. Он всё не кончал, заставляя её стонать и корчиться от собственных оргазмов, которые следовали один за другим. Член его не был кардинально отличным от ранее испытанных ею за долгую и разнообразную половую жизнь, но молчаливая брутальность и упорное следование протоколу вознесли в глазах видавшей многое Анфисы Т. этого персонажа на вершину самцовой иерархии.

Главное открытие произошло в ней самой. Она, привыкшая к двум-трём оргазмам и часто довольствующаяся одним, заводилась снова и снова, не ожидая такой прыти от подуставшего тела. Воспламеняясь, она горела ярко и жадно, с треском и щелчками, разбрасывая искры и капли, кусала губы, чтобы не застонать, нарушая интимную тишину. Тело её жило и работало на триста процентов, с полной самоотдачей, раскрыв все рецепторы и активировав все зоны. Это был полёт, марафонский забег, заплыв на пределе возможностей. Она не чувствовала ни рук, ни ног, только пульсирующие внутренности, исходившиеся судорожными волнами наслаждения.

Измождённая, она мечтала закончить, устало лечь рядом и поговорить, узнать подробности этого необычайного приключения. Ей так много хотелось узнать про своего невероятного любовника, спросить, поделиться своими ощущениями. Может, удалось бы вытянуть из этого немногословного мачо несколько комплиментов. Для этого она была готова взять натруженный член в рот без резинки и, воспользовавшись перерывом, извернулась и наклонилась, намереваясь это сделать. Член вблизи был так же красив, как и внутри: большая головка, шире ствола, ровный цвет. От него пахло ею, что не было удивительно. За встречу она выпила, наверное, литр воды и весь выделила обратно с соками и потом. Он понял её желание, откинулся на подушку, закинув руку за голову, и внимательно посмотрел на собравшееся у его ног упаренное женское тело. Улыбаясь, он будто подбадривал её. Это Анфиса Т. тоже любила и практиковала. Испытав то, что испытала, она была готова вложить в свои ласки всю благодарность за бесконечные и яркие оргазмы последних часов.

Анфисе Т. было трудно и одновременно легко описать своё состояние. «Затраханная», «удовлетворённая» — эти эпитеты, целиком верно отражая картину, не передавали главного — почти невесомого самоощущения. Она почти не чувствовала своего тела, могла бы взлететь, если бы не её тяжёлый от природы зад. Но без последнего она не получила бы всего остального.

Рот её старательно работал, исполняя обязательный номер почти в любых отношениях, кроме пуританских. «Где же ты, мужской оргазм? Я сделала всё, что могла, отдала и отдалась, получила и расписалась!» Но заколдованный стержень не хотел давать ей свой сок, и это ставило под вопрос её способность нести мужчинам удовольствие. Полчаса мотать головой, причмокивать и вертеть задом в её возрасте было чревато болью в шее и курсом массажа. Паника родилась в голове Анфисы Т. Не той, что во рту, а той, где она была.

Арсенал женщины катастрофически иссяк, она элементарно выдохлась. В анале она не участвовала, пробовала и заслуженно боялась повторений. Но заведённый с юности порядок, заканчивающийся обязательным оргазмом мужчины, дал сбой, нивелировав все события. Кто она такая, если мужчина не смог с ней кончить? Что все её оргазмы, если партнёр ушёл неудовлетворённый? Может, она плоха, некрасива, несексуальна? Что с ней не так, если такой брутальный самец не достиг с ней удовлетворения? Панические мысли предательски просачивались через броню её самоуважения.

Отчаявшись и устав, она выпустила бесчувственный стержень из рта, перекошенного от усилий, и устало утёрлась, пытаясь закрыть отвисшую челюсть. Всё, она была пас! Теперь ей хотелось только грохнуться на смятые простыни и прийти в себя поздним утром.

— Скажи, ты вообще кончаешь? — сдаваясь, пролепетала она, с трудом двигая челюстью и переползая к верхней части его загорелого тела.

Он потрепал её по спине, благодарно чмокнул в губы, но не удостоил ответом. Она устало уткнулась в его плечо, чувствуя, что отрубается. Но через пару минут он аккуратно освободился, выскользнул, стараясь не потревожить лежащую рядом Анфису Т., хрустнул суставами, потягиваясь, как довольный кот, и начал собирать вещи.

— Эй, ты куда? — всполошилась она, не понимая. Она хотела предложить продолжить, чтобы не оставить процесс незаконченным.

— Мне пора, крошка, всё было супер! — блеснула в сумраке его белозубая улыбка.

Это были его последние слова из десятка сказанных за всё время. Наверное, в её говорливой жизни это был самый лаконичный съём, где ей не дали пощебетать, а он хранил многозначительное молчание. Не добив партнёра, не получив от него ожидаемую и неудобную во многих отношениях сперму, Анфиса Т. чувствовала себя не использованной, а разочарованной.

Нарушалась вся причинно-следственная связь: её хотели, получали и кончали, оглашая пространство счастливыми вздохами. Её наслаждение было желаемым, но не главным. Давать и получать ответ в виде подтверждения своей состоятельности, потоков спермы и вида кончающего мужчины — тогда, в её понимании, роль была сыграна.

«Но где моя награда? — мысленно запаниковала Анфиса. — Неужели за столько времени, полной самоотдачи, множества поз, вздохов и собственных оргазмов ничего не зашло ему настолько, чтобы он захотел со мной кончить?»

«Она некрасивая? Старая?» Ещё одна мысль, ранее не помещавшаяся в её голове, расползлась некрасивым пятном.

Она подскочила, кутаясь в простыню, то ли провожая, то ли не в состоянии усидеть от паники. «Хоть бы сделал вид, что кончил, зачем так делать?» — не могла она успокоиться. «Почему её это тревожило?»

— Мы так и не поговорили, — вопросительно заглянула она в лицо почти одетому мужчине, подойдя вплотную.

Он только улыбнулся, широко и радушно, обнял и мягко накрыл её пересохшие губы своим тёплым ртом. Целовался он замечательно!

Через мгновение обескураженная Анфиса Т. осталась одна, удовлетворённая и неудовлетворённая одновременно.

«Да он больной какой-то, ни слова сказать, ни кончить!» — пришла спасительная мысль. Выдохнув, она отправилась в ванную. Ей оставалось спать всего пять часов, и нужно было поторопиться.

***