Для одной задумки ищу "фактуру": кринжевые, ненормальные, "озабоченные" рассказы, написанные недоразвитыми подростками, типа: "она случайно нагнулась раком, я ей всадил". Чем фантастичнее, тем лучше.
Не прошу, чтобы вы прямо сейчас мне выложили по запросу. Просто пусть тема висит, - будут такие попадаться, вспомните, черкните наводку. Буду признателен.
А зачем рекламировать бездарностей? Зачем еще их культивировать? Удел бездарности один - кануть в небытие. Что за любовь такая - ковыряться в говне и еще комментировать и обсуждать это? Не понимаю...
Ну вы хотя бы пример скиньте, не просто так же у вас появилась идея создать эту тему.
Мне не приходит в голову ни один из таких рассказов, скорее только кринжовые комментарии из топ 100 авторов, что друг другу ставят 10 :) Может даже те авторы и пишут такие же кринжовые рассказы, вот только я избегаю рассказы, где только 10 ставят.
Ну вы хотя бы пример скиньте, не просто так же у вас появилась идея создать эту тему.
Мне не приходит в голову ни один из таких рассказов, скорее только кринжовые комментарии из топ 100 авторов, что друг другу ставят 10 :) Может даже те авторы и пишут такие же кринжовые рассказы, вот только я избегаю рассказы, где только 10 ставят.
Да, я уже думал об этом, но пока мне не попался подходящий.
Когда-то на "Стульчике" у меня появился поклонник - молодой парень, также, как и я, западающий на небритых баб. Созвонились по ватс-аппу. С самого начала он мне показался очень молоденьким, но он утверждал, что ему 22 года. Он мне, вообще, много чего наплел. Попросил подкинуть идей для рассказов. Кстати, наводку на этот сайт сделал именно он. Я ему подбросил несколько идей для эротических рассказов и сказал, чтобы он мне прислал черновик, когда напишет. Он написал полрассказа и прислал мне. Я, как мог, исправил эту чудовищную графоманию, в которой были одни штампы и тупые шаблоны начинающих авторов. По большому счету, такое публиковать нельзя. Я ему мягко сказал об этом. Он обиделся. А потом я понял, что имею дело с малолетним дрочером, который даже письки женской не нюхал. А он там мне про себя такое насочинял! - а я и уши развесил. Короче, повелся я капитально. Я, вообще, очень доверчив. Верю всяким лживым мудакам. Одно я ему сказал верно: чтобы самому что-то написать стоящее, надо до этого прочитать на этом языке минимум 100 книг. И только тогда браться за писанину. Я по-русски прочел более тысячи книг. Поэтому и язык у меня нормальный. А на иврите я так писать не могу - очень мало читал. И это моя проблема.
Когда-то на "Стульчике" у меня появился поклонник - молодой парень, также, как и я, западающий на небритых баб. Созвонились по ватс-аппу. С самого начала он мне показался очень молоденьким, но он утверждал, что ему 22 года. Он мне, вообще, много чего наплел. Попросил подкинуть идей для рассказов. Кстати, наводку на этот сайт сделал именно он. Я ему подбросил несколько идей для эротических рассказов и сказал, чтобы он мне прислал черновик, когда напишет. Он написал полрассказа и прислал мне. Я, как мог, исправил эту чудовищную графоманию, в которой были одни штампы и тупые шаблоны начинающих авторов. По большому счету, такое публиковать нельзя. Я ему мягко сказал об этом. Он обиделся. А потом я понял, что имею дело с малолетним дрочером, который даже письки женской не нюхал. А он там мне про себя такое насочинял! - а я и уши развесил. Короче, повелся я капитально. Я, вообще, очень доверчив. Верю всяким лживым мудакам. Одно я ему сказал верно: чтобы самому что-то написать стоящее, надо до этого прочитать на этом языке минимум 100 книг. И только тогда браться за писанину. Я по-русски прочел более тысячи книг. Поэтому и язык у меня нормальный. А на иврите я так писать не могу - очень мало читал. И это моя проблема.
Ну вы должны понимать, что у вас не сильно лучше. :) Вы же помните мой разбор. У вас слишком сухой текст и, скорее, доклад.
Не знаю, исправились ли вы, или такой проблемный рассказ у вас только один. Однако даже один такой рассказ, особенно новый, неприемлемо иметь, если вы позиционируете себя не как начинающий писатель.
Да, вот мне и нужно малолетнего дрочера. Там задумка такая: призывника отправли на освидетельствование в психдиспансер. С ним занимается заведующая. Он приглашает его к себе и тестирует, беседует. Вот на этих интервью парнишка и выкладывает ей последовательно свою историю озабоченного юнца, с младых ногтей до нынешних дней. Рассказывает ярко, с подробностями, но выдаёт такою дичь, что разобрать где правда, где фантазия довольно сложно... В общем, вот такое.
Да, вот мне и нужно малолетнего дрочера. Там задумка такая: призывника отправли на освидетельствование в психдиспансер. С ним занимается заведующая. Он приглашает его к себе и тестирует, беседует. Вот на этих интервью парнишка и выкладывает ей последовательно свою историю озабоченного юнца, с младых ногтей до нынешних дней. Рассказывает ярко, с подробностями, но выдаёт такою дичь, что разобрать где правда, где фантазия довольно сложно... В общем, вот такое.
https://bestweapon.me/post_106009
Трахнул замужнюю девушку называется.....вроде подходит под запрос
Трахнул замужнюю девушку называется.....вроде подходит под запрос
Самое интересное, что если немного улучшить структуру диалогов, которые, кажется, автор написал, не понимая, как разделять действия и разговоры, то текст будет почти на таком же уровне, как у некоторых авторов, которые считают себя лучше остальных.
Как можно исправить дерьмо на генетическом уровне? Вырастить на нем цветы?
Почему же? Если завернуть это в возможность управлять временем, все эти диалоги и действия обретают смысл. Он может нести любой «кринж» и просто потом откатить назад время, что сразу объясняет причину его кринжовых действий. Или манипулированием воспоминаниями. Вероятно, автор так и воспроизводил в уме, он просто не додумался правильно это завернуть. А сухость текста просто разбавить детальными описанием сцен, вместо одной строчки «Затем я повалил ее на пол и снял с нее юбку, я начал трахать ее в пизду».
Вот, кстати, последним на этом сайте многие страдают.
Почему же? Если завернуть это в возможность управлять временем, все эти диалоги и действия обретают смысл. Он может нести любой «кринж» и просто потом откатить назад время, что сразу объясняет причину его кринжовых действий. Или манипулированием воспоминаниями. Вероятно, автор так и воспроизводил в уме, он просто не додумался правильно это завернуть. А сухость текста просто разбавить детальными описанием сцен, вместо одной строчки «Затем я повалил ее на пол и снял с нее юбку, я начал трахать ее в пизду».
Вот, кстати, последним на этом сайте многие страдают.
Да, точно, как я, забыл про банальное управление временем, пфф, склероз!
Витек, долговязый восемнадцатилетний парень с прыщавым лицом и вечно торчащими вихрами, получил повестку в армию и, как водится, был отправлен на освидетельствование в местный психдиспансер. В городишке ходили слухи, что заведующая там, Ирина Павловна, женщина лет сорока, могла любого парня раскрутить на откровения Витек, чья фантазия, по словам дружков, была "похлеще любого порно", явился в диспансер с утра, готовый выдать все свои подвиги.
Кабинет Ирины Павловны пах антисептиком и чем-то приторно-сладким. Она сидела за столом, в белом халате, который, как показалось Витьку, еле сдерживал ее формы — грудь так и выпирала, а бедра обрисовывались, когда она двигалась. Темные волосы были собраны в пучок, а очки в тонкой оправе придавали ей вид училки из его самых диких снов. Она посмотрела на него поверх бумаг, и Витек почувствовал, как его джинсы натянулись в паху.
— Садись, Виктор, — сказала она низким, хрипловатым голосом, от которого у Витька мурашки побежали. — Расскажи о себе. Что тебя волнует? Какие у тебя... переживания?
Витек плюхнулся на стул, ухмыльнулся и решил, что раз его сюда затащили, он выложит все свои подвиги, как настоящий мачо и докажет этой докторше, что он не просто пацан, а настоящий жеребец.
— Ирина Павловна, я с малых лет всех рвал, — начал он, гордо выпятив грудь. — Еще в садике, лет в пяти, я нашу воспиталку, Марину Сергеевну, в подсобке застукал. Она там переодевалась, нагнулась, а я такой — хоп! — и под стол. У нее трусы красные, с кружевами, попка такая, что прям ух! Я подождал, пока она отвернется, подкрался сзади и, короче, вжарил ей по самые гланды! Она такая стонет, вся дрожит, а я ее за бедра держу, вхожу, как танк, а она орет: "Витя, давай еще!" Я тогда мелкий был, но уже знал, как телок ублажать. Чувствую, как она там внутри горячая, мокрая, сжимает меня — я чуть не сдох от кайфа!
Ирина Павловна подняла бровь, но промолчала, только чиркнула что-то в блокноте. Витек, воодушевленный ее вниманием, продолжил, уверенный, что она уже в шоке от его подвигов.
— А в школе, классе в шестом, я с физичкой, Светланой Борисовной, замутил. У нее сиськи — как два арбуза, блузка трещит, а я сижу и думаю: "Ща я ее!" Она наклонилась над моей партой, пуговка лопнула, и я прям в ее декольте залип. После урока я ее в кабинете закрыл, она такая: "Витек, что ты делаешь?" А я уже штаны спустил, подхожу, и она мне на парте дает! Я ее раком поставил, она стонет, сиськи по столу елозят, а я вхожу в нее, чувствую, как ее пизда меня обхватывает, горячо так, влажно, и я такой — раз-раз-раз! — по самые яйца, а она кричит, вся мокрая, кончает раз за разом. Я тогда три часа ее долбил, пока не вырубился от кайфа!
Ирина Павловна поправила очки, ее щеки слегка порозовели, а халат, как заметил Витек, чуть приоткрылся, показав краешек черного лифчика. Его член в штанах уже стоял колом, но он продолжал, будто герой порнофильма.
— Продолжай, Виктор, — сказала она, и в ее голосе было что-то такое, от чего Витек решил, что она уже хочет его.
— В десятом классе я Ленку, новенькую, в раздевалке после физры поимел. Она такая, попка как персик, сиськи торчат, я захожу, а она в трусиках. Я ей: "Ленка, давай, не трынди!" Она такая: "Витек, ты чо?" Но я уже ее на скамейку, трусы с нее сдернул, и давай ее трахать! Она орет, ноги раздвигает, а я в нее вхожу, как поршень, чувствую, как она там мокрая, горячая, сжимает меня так, что я чуть не взорвался. Я ей по самые помидоры, а она стонет: "Витек, ты зверь!" Я ее часа два там долбил, вся раздевалка в ее стонах была, а потом она еще просила, на коленки встала, взяла мой член в рот, и я ей прям туда кончил, а она глотает и улыбается!
Ирина Павловна кашлянула, ее щеки стали пунцовыми. Она что-то записала, но ее рука слегка дрожала. Витек почувствовал себя королем и пошел дальше:
— А месяц назад в автобусе я одну телку, лет тридцати, в обтягивающем платье, поимел. Автобус качнуло, я в нее вжался, чувствую, как ее попка в мой болт упирается. Я ей: "Тетя, ща я тебе покажу!" Она такая: "Малой, ты чо?" Но я вижу, она уже течет. На следующей остановке я ее в подворотню затащил, платье задрал, а там — трусики стринги, попка как орех! Я ее к стене прижал, вошел сзади, а она стонет, вся дрожит, ее пизда меня сжимает, горячо так, я вхожу-выхожу, а она кричит: "Витек, глубже!" Я ее там минут сорок долбил, она раз пять кончила, а потом на колени упала, мой член в рот взяла, и я ей прям в горло, а она вся в экстазе, облизывается!
— Достаточно, Виктор, — перебила Ирина Павловна, но ее голос дрожал, а лицо было красным, как будто она сама там с ним была. Она отложила ручку и посмотрела на него, будто решая, что с ним делать. — Ты... очень... экспрессивный. Это все правда?
Витек ухмыльнулся, глядя ей прямо в глаза.
— Чистая правда, Ирина Павловна! Я ж мужик, я всех беру! Вот сейчас сижу, смотрю на вас, на ваш халатик, как он вашу грудь обтягивает, и думаю: если б вы нагнулись, я б вас прямо тут, на столе, поимел бы! Вы б кричали, а я б вам всаживал, чувствовал бы, как вы там горячая, мокрая, сжимаете меня, а я б вас долбил, пока вы не кончите раз десять!
— Виктор! — Ирина Павловна хлопнула по столу, но ее глаза блестели, и Витек был уверен, что она еле сдерживается. — Это... недопустимо. Давай... о другом.
Но Витек уже вошел в раж:
— А еще я в гарем попал, как султан! Там телки голые, на подушках, все ко мне лезут. Одна, с сиськами, как дыни, хватает меня за член, другая сзади лижет, а я их всех по очереди! Главная, похожая на вас, Ирина Павловна, берет меня за руку и на трон тащит. Я ее там, на шелковых подушках, раком ставлю, вхожу в нее, а она стонет, вся мокрая, ее пизда меня сжимает, как тиски, я в нее, как молот, а она орет: "Витек, ты бог!" Я ее часа три долбил, она раз двадцать кончила, а потом еще в рот просила, и я ей туда, а она вся дрожит, глотает и просит еще!
Ирина Павловна вскочила, ее лицо пылало, дыхание сбилось. Она подошла к окну, распахнула его и выдавила:
— Виктор, нам нужен перерыв. Ты... слишком экспрессивный. Завтра продолжим.
Витек вышел, ухмыляясь, как герой порно. Он был уверен, что Ирина Павловна теперь будет мечтать о нем всю ночь. А завтра он ей расскажет, как инопланетянка с тремя сиськами прилетела к нему и умоляла "трахнуть ее по-земному".
Витек, долговязый восемнадцатилетний парень с прыщавым лицом и вечно торчащими вихрами, получил повестку в армию и, как водится, был отправлен на освидетельствование в местный психдиспансер. В городишке ходили слухи, что заведующая там, Ирина Павловна, женщина лет сорока, могла любого парня раскрутить на откровения Витек, чья фантазия, по словам дружков, была "похлеще любого порно", явился в диспансер с утра, готовый выдать все свои подвиги.
Кабинет Ирины Павловны пах антисептиком и чем-то приторно-сладким. Она сидела за столом, в белом халате, который, как показалось Витьку, еле сдерживал ее формы — грудь так и выпирала, а бедра обрисовывались, когда она двигалась. Темные волосы были собраны в пучок, а очки в тонкой оправе придавали ей вид училки из его самых диких снов. Она посмотрела на него поверх бумаг, и Витек почувствовал, как его джинсы натянулись в паху.
— Садись, Виктор, — сказала она низким, хрипловатым голосом, от которого у Витька мурашки побежали. — Расскажи о себе. Что тебя волнует? Какие у тебя... переживания?
Витек плюхнулся на стул, ухмыльнулся и решил, что раз его сюда затащили, он выложит все свои подвиги, как настоящий мачо и докажет этой докторше, что он не просто пацан, а настоящий жеребец.
— Ирина Павловна, я с малых лет всех рвал, — начал он, гордо выпятив грудь. — Еще в садике, лет в пяти, я нашу воспиталку, Марину Сергеевну, в подсобке застукал. Она там переодевалась, нагнулась, а я такой — хоп! — и под стол. У нее трусы красные, с кружевами, попка такая, что прям ух! Я подождал, пока она отвернется, подкрался сзади и, короче, вжарил ей по самые гланды! Она такая стонет, вся дрожит, а я ее за бедра держу, вхожу, как танк, а она орет: "Витя, давай еще!" Я тогда мелкий был, но уже знал, как телок ублажать. Чувствую, как она там внутри горячая, мокрая, сжимает меня — я чуть не сдох от кайфа!
Ирина Павловна подняла бровь, но промолчала, только чиркнула что-то в блокноте. Витек, воодушевленный ее вниманием, продолжил, уверенный, что она уже в шоке от его подвигов.
— А в школе, классе в шестом, я с физичкой, Светланой Борисовной, замутил. У нее сиськи — как два арбуза, блузка трещит, а я сижу и думаю: "Ща я ее!" Она наклонилась над моей партой, пуговка лопнула, и я прям в ее декольте залип. После урока я ее в кабинете закрыл, она такая: "Витек, что ты делаешь?" А я уже штаны спустил, подхожу, и она мне на парте дает! Я ее раком поставил, она стонет, сиськи по столу елозят, а я вхожу в нее, чувствую, как ее пизда меня обхватывает, горячо так, влажно, и я такой — раз-раз-раз! — по самые яйца, а она кричит, вся мокрая, кончает раз за разом. Я тогда три часа ее долбил, пока не вырубился от кайфа!
Ирина Павловна поправила очки, ее щеки слегка порозовели, а халат, как заметил Витек, чуть приоткрылся, показав краешек черного лифчика. Его член в штанах уже стоял колом, но он продолжал, будто герой порнофильма.
— Продолжай, Виктор, — сказала она, и в ее голосе было что-то такое, от чего Витек решил, что она уже хочет его.
— В десятом классе я Ленку, новенькую, в раздевалке после физры поимел. Она такая, попка как персик, сиськи торчат, я захожу, а она в трусиках. Я ей: "Ленка, давай, не трынди!" Она такая: "Витек, ты чо?" Но я уже ее на скамейку, трусы с нее сдернул, и давай ее трахать! Она орет, ноги раздвигает, а я в нее вхожу, как поршень, чувствую, как она там мокрая, горячая, сжимает меня так, что я чуть не взорвался. Я ей по самые помидоры, а она стонет: "Витек, ты зверь!" Я ее часа два там долбил, вся раздевалка в ее стонах была, а потом она еще просила, на коленки встала, взяла мой член в рот, и я ей прям туда кончил, а она глотает и улыбается!
Ирина Павловна кашлянула, ее щеки стали пунцовыми. Она что-то записала, но ее рука слегка дрожала. Витек почувствовал себя королем и пошел дальше:
— А месяц назад в автобусе я одну телку, лет тридцати, в обтягивающем платье, поимел. Автобус качнуло, я в нее вжался, чувствую, как ее попка в мой болт упирается. Я ей: "Тетя, ща я тебе покажу!" Она такая: "Малой, ты чо?" Но я вижу, она уже течет. На следующей остановке я ее в подворотню затащил, платье задрал, а там — трусики стринги, попка как орех! Я ее к стене прижал, вошел сзади, а она стонет, вся дрожит, ее пизда меня сжимает, горячо так, я вхожу-выхожу, а она кричит: "Витек, глубже!" Я ее там минут сорок долбил, она раз пять кончила, а потом на колени упала, мой член в рот взяла, и я ей прям в горло, а она вся в экстазе, облизывается!
— Достаточно, Виктор, — перебила Ирина Павловна, но ее голос дрожал, а лицо было красным, как будто она сама там с ним была. Она отложила ручку и посмотрела на него, будто решая, что с ним делать. — Ты... очень... экспрессивный. Это все правда?
Витек ухмыльнулся, глядя ей прямо в глаза.
— Чистая правда, Ирина Павловна! Я ж мужик, я всех беру! Вот сейчас сижу, смотрю на вас, на ваш халатик, как он вашу грудь обтягивает, и думаю: если б вы нагнулись, я б вас прямо тут, на столе, поимел бы! Вы б кричали, а я б вам всаживал, чувствовал бы, как вы там горячая, мокрая, сжимаете меня, а я б вас долбил, пока вы не кончите раз десять!
— Виктор! — Ирина Павловна хлопнула по столу, но ее глаза блестели, и Витек был уверен, что она еле сдерживается. — Это... недопустимо. Давай... о другом.
Но Витек уже вошел в раж:
— А еще я в гарем попал, как султан! Там телки голые, на подушках, все ко мне лезут. Одна, с сиськами, как дыни, хватает меня за член, другая сзади лижет, а я их всех по очереди! Главная, похожая на вас, Ирина Павловна, берет меня за руку и на трон тащит. Я ее там, на шелковых подушках, раком ставлю, вхожу в нее, а она стонет, вся мокрая, ее пизда меня сжимает, как тиски, я в нее, как молот, а она орет: "Витек, ты бог!" Я ее часа три долбил, она раз двадцать кончила, а потом еще в рот просила, и я ей туда, а она вся дрожит, глотает и просит еще!
Ирина Павловна вскочила, ее лицо пылало, дыхание сбилось. Она подошла к окну, распахнула его и выдавила:
— Виктор, нам нужен перерыв. Ты... слишком экспрессивный. Завтра продолжим.
Витек вышел, ухмыляясь, как герой порно. Он был уверен, что Ирина Павловна теперь будет мечтать о нем всю ночь. А завтра он ей расскажет, как инопланетянка с тремя сиськами прилетела к нему и умоляла "трахнуть ее по-земному".
Почитайте опусы автора Маново))) думаю, то что вы ищите!
"Мама задрала голову и простонала, выдыхая с тяжестью воздух, из своего рта" - я такое, к сожалению, использовать не могу, рассказы должны быть "почти нормальными", тонкая грань болезни должна только проглядывать, а не манифестировать в каждой строчке.
"Мама задрала голову и простонала, выдыхая с тяжестью воздух, из своего рта" - я такое, к сожалению, использовать не могу, рассказы должны быть "почти нормальными", тонкая грань болезни должна только проглядывать, а не манифестировать в каждой строчке.
Вы хотите заставить страдать окружающих, пока они будут искать вам материал? Изощренно! ))
