Предисловие.

В жизни каждого мужчины случаются такие моменты, когда одна песня навсегда прикипает к той самой женщине.

Едешь ты летом в машине, а из соседнего салона авто вдруг врывается знакомая мелодия.

Или идёшь мимо летнего кафе, но в их колонках звучит эта песня.

И ты останавливаешь автомобиль на ближайшей парковке. Или садишься в том летнем кафе.

Вот ты уже в машине времени своей памяти. Нажимаешь клавишу «пуск».

Поехали.

Россия. Конец жаркого лета 1994 года.

Небольшой городок где-то между Владивостоком и Калининградом.

— Антоха, подожди, - обратился я к другу. – Я пиво возьму.

— Жду, - ответил Антон.

Я заглянул в темноту маленького окошка выдачи товара в киоске, - «тук, тук, кто в теремочке живёт?»

— Здрасте, - появилась довольно приличная женская грудь, обтянутая ситцевым, домашним халатом.

Грудь опустилась, позволяя мне заглянуть в глубокую впадину между этими чудесными полушариями. Появилось молодое и милое личико продавца. Девица присела на стульчик напротив проёма. Строго смотрела на меня своими большими, лисьими глазами.

— Девушка мне бы пиво, «миллер», две бутылочки, сигарет «бонд», и арахиса солёного пачку, - сказал я и улыбнулся строгой продавщице.

Мимо моих глаз проплыло чудо природы, забрякала посуды, зашуршал целлофан.

— Вам в пакет? – спросила из темноты киоска девушка.

— Да, только покрепче пакетик, и шоколадку какую-нибудь на ваш вкус.

Снова шуршание целлофана и аппетитный, тугой стук полных бутылок. Вместо понравившейся мне груди появился пакет с дедом Морозом и Снегурочкой.

— Вроде август только начался, а вы с новым годом меня поздравляете? – сказал я, присев немного, и вновь увидел девичью грудь.

— Вы просили пакет покрепче, это самый крепкий, - с лёгким раздражением сказала она и присела на стульчик.

— Новый год, так новый год. А где шоколадка? – я снова улыбнулся девушке и протянул купюру.

— Всё в пакете, - сухо ответила она. Застрочил кассовый автомат, звякнул денежный ящик, девушка отсчитала сдачу, а я аккуратно достал пакет из проёма. Заглянул в него, увидел большую плитку «Alpen Gold», протянул её обратно в окошко.

— Что не нравится? Я уже чек отбила.

— Нравится! Это вам.

— Зачем?

— Чтобы вы мне улыбнулись.

Девушка наконец улыбнулась и удивлённо посмотрела на меня.

— И всё? – спросила она.

— А что ещё? У вас улыбка очень сладкая. Меня Дима зовут.

— Иди раз зовут, - продолжая улыбаться, ответила она.

— Конечно пойду. Знаете, а можно я на обратном пути зайду, ещё пиво и шоколадку возьму?

— Конечно можно, - у девушки явно изменилось отношение ко мне в лучшую сторону.

— Тогда я пойду? Вы не пропадёте?

— Сам не пропади.

Я догнал товарища, который в нетерпении удалялся от киоска.

— На треньку опоздаю, что ты там телевизор выбирал? - выговорил мне Антон.

— Там продавщица симпатичная.

— С киоскершами уже заигрываешь?

— Что такого-то?

— Да ничего. Симпотная?

Я жестами рук показал большую грудь, звякнули бутылки в пакете.

— Ну понятно, солдатский вариант, - с улыбкой сказал Антон. – Брюнетка, блондинка?

— Русая вроде, - ответил я, доставая бутылку из пакета.

Пшикнула, отлетая пробка, желтоватая пена полезла из горлышка. Поймал её ртом и сделал пару глотков.

— Хорошо. Освежает. Будешь?

— У меня вода есть.

— Слушай, вроде всё проговорили, может я назад пойду?

— Может зайдёшь, посмотришь, да со мной ходить станешь?

— Куда я с пивом. Ладно я погнал. Давай!

Мы пожали друг другу руки и Антон, закинув сумку на плечо, пошёл дальше. Я постоял, сделал ещё несколько глотков для храбрости, и пошёл к грудастой продавщице.

— Добрый вечер, - сказал я, вновь нагнувшись к окну киоска. Из него на меня смотрела взрослая, сухая женщина, со строгим взглядом учителя. Блузка и очки в широкой оправе, шариковая ручка в руке, подчёркивали мои догадки.

— Дима я сейчас выйду, - послышалось из-за спины «учителя».

— Хорошо, жду, - ответил я, и отошёл в сторону, освобождая место для нового клиента.

С обратной стороны киоска показалась знакомая грудь. Высокая девушка в мятой, яркой и шуршащей олимпийке со лейблом «Nike». Длинные ноги едва прикрывала короткая юбка, которая была почти не видна из-под объёмной олимпийки.

— Пошли к пруду, там посидим? – сказала девушка, подходя ко мне.

— Надо взять что-то ещё, у меня одна бутылка уже кончилась. Что будешь?

— Можно такого же?

— Конечно, давай купим, - я пошёл обратно к киоску.

— Давай денежку, я сама, - сказала девушка. Я вынул из джинсов сдачу, подал девушке.

— Хватит?

— Конечно, - она тряхнула головой так что метёлочка высокого, как у гимнасток, хвостика волос, задорно мотнулась вперёд и назад. – Тебе ещё сколько взять?

— Смотря на сколько идём, сама рассчитай.

— Хорошо, - хвостик, снова весело кивнул на голове девушки, и она пошла за киоск.

Ноги действительно оказались длиннющими, «с меня ростом наверно, хорошо, что не на каблуках», - подумал я. Бёдра узкие как у мальчишки, походка пружинистая, ноги ставит друг за дружкой, как по канату идёт. И стремительная какая, раз и нету.

— Орешков ещё надо? – лисьи глазки выглянули из окошка.

— Возьми, если обещаешь помочь с ними.

— Помогу, - и девичье лицо с высокими скулами исчезло в темноте. – А можно, я себе сигарет возьму?

— Бери, только с фильтром, - пошутил я.

Закурил. «А хороша чертовка» – думалось мне. Ноги то, ноги!

Неся в руке объёмную тканевую сумку, девушка вновь вышла из-за ларька. Я шагнул на встречу и подхватил тяжёлый пакет.

— Куда идём?

— К пруду, там лавочка есть, если не занято, - сказала она, и мы двинулись.

Не веря своей удаче, я украдкой бросал на неё взгляд. Перешли дорогу, пошли по тропинке к воде. Недалеко от берега, под кронами деревьев стояли несколько скамеек. Одна из них была свободна, и мы сели.

— Имя то хоть скажи, - предложил я, подавая открытое пиво девушке.

— Маша.

— Очень приятно Машенька.

— Ты такой смешной, сю-сю фа-фа, - сказала она, и приложилась к горлышку.

— А как надо?

— Да нормально, не привычно только.

— Привыкай, мы надолго.

— Точно?

— Ага, пока пиво не кончится, - пошутил я. – Так привычней? Нормально?

— Поняла, оставайся тогда таким же кудрявым, - Маша улыбнулась.

— Как скажешь Машенька.

— А что ты такой щедрый сегодня? Брат с севера приехал?

— Просто вечер, жарко, пиво.

— Ну-ну. Богатенький буратино значит.

— Нет. Обычный.

— Обычные водку берут из экономии. И вон, бухают потом, - указала она на дальнюю лавочку, где сидела шумная компания.

— Я так отдыхать не умею.

— И хорошо.

Девушка потянулась за сигаретами, я вежливо поднёс зажигалку. Она затянулась.

— Тонкие такие, и пахнут вкусно, - сказал я. – Дай попробовать.

— Это женские, с ментолом, - сказала Маша. – Мужчинам нельзя.

— Почему это?

— На потенцию влияет, - с умным видом девушка посмотрела на меня.

— Нам бы в армии такие выдавали, - сказал я. – А что думаешь, потенция пригодится?

— Ничего не думаю.

— И накуриваешься такими? Их в пучок надо связывать по четыре штуки, чтобы одна нормальная вышла.

— Я мало курю.

— А что за тётка в ларьке вашем? Я думал ты сбежала от меня.

— Сменщица пришла, - Маша улыбнулась.

— Так ты свободна сегодня?

— Нет, моя смена. Она так, зашла просто.

— Недостачу тебе сейчас сделает.

— Она нормальная.

— Что дома не сидит нормальная?

— Муж бухает, она сбежала. Ждёт пока заснет.

— И долго она там?

— Ночью уходит обычно. Муж по субботам забухивает.

— Руки распускает? – спросил я.

— Скорее всего, она не говорит, - ответила девушка. – Но один раз зарёванная прибегала.

— Да уж. Ушла бы от него.

— Не куда. Разберутся.

Солнце постепенно клонилось к закату. Присел за разговорами рядом с Машей. Между нами положили её большую сумку, и разложили наши припасы. Пиво и орешки шли на ура. Взгляд девушки становился всё теплее. Она расспрашивала меня о моей жизни. Я тоже задавал вопросы. Оказалось, что живёт она недалеко, в трёх кварталах отсюда. С мамой, в двухкомнатной квартире. Мама на заводе работает, и ещё подрабатывает, моя полы в детских садах.

— Дим блядь! – Маша, неожиданно села на сумку лежавшую между нами, прямо на пакет с орешками.

— Что такое?

— Сука, сука! – Маша уткнулась головой в мою шею. Метёлочка её причёски попала мне в глаза.

— Маша, да что случилось? – в растерянности воскликнул я.

— Молчи! Подожди, - тихо сказала она. Её голова легла на моё плечо.

Мимо нас проходили три парня. Я чувствовал, как закаменело тело девушки в моих руках. Мягкая грудь приятно упёрлась в руку и плечо. Компания была довольно приметная. Огромный мужик с пузом, шёл посередине. Рядом шёл парень со странной походкой, как будто он пингвин, который вынашивает своё яйцо между ног. С левой стороны шёл вертлявый, ушастый, коротко стриженный, но с длинной чёлкой, паренёк. Он что-то объяснял друзьям, и указывал на расположившуюся на последней скамейке, шумную, пьяную компанию. Они подошли ещё ближе, и я смог их разглядеть. Моих лет примерно. Двухметровый гигант впечатлял. У него всё было большое, глаза почти как у акулы, были широко расставлены на его морде. Впереди он нес большое пузо. Вдоль тела болтались мощные лапищи. Другой, тот, что человек-пингвин смешно переваливался, двигая то одно плечо вперед, то другое. Но когда он вскользь глянул на меня, мне стало не по себе. Кисти рук он почти не двигал и сжаты они были в кулаки. Ну и сбоку, шел парень с чёлкой. Были мы с ним примерно одного роста, только руки его казались мне слегка длинноваты. На нас они внимания не обратили, их глаза были прикованы к отдыхающим на последней скамейке. Тот, что с чёлкой воскликнул – «Я же говорил, они тут!». Маша вздрогнула в моих объятиях. Компания прошла мимо. Послышались приветственные возгласы.

— Они ушли, - сказал я Маше. – Кто это?

— Уроды, - ответила Маша, продолжая сидеть спиной к компании. – Пойдём отсюда, - предложила она.

— Пойдём, ты их знаешь?

— Слишком хорошо. Один одноклассник мой. Тот, что крикнул.

— Кто они? – мы поднялись со скамейки. Маша, вставая и не оглядываясь назад, подхватила меня под руку.

— Идём уже, - сказала она.

— Бандиты?

— Наверняка, я не знаю, что они делают. Вон, сейчас наверно на «хвост упадут». И бухать на халяву будут.

Наша тропинка завернула, и мы вышли из зоны видимости для весёлой компании.

— Погодь, я забегу в кустики.

— Я тоже.

Мария расслабилась только когда мы перешли на оживлённую улицу.

— Ну кто это тебя так напугал на берегу? Те ещё персонажи.

— Точно персонажи.

— Такой большой парень там.

— Это Громозека. Кличка такая. Я и имени не знаю, - ответила Маша, невольно оглядываясь.

— Похож, только тот добрый был.

— Самый мелкий, это мой одноклассник. Андрей Чаплин, Чапа.

— Как Чарли Чаплин?

— Наверно, только он не смешной. Вонючка.

— А тот, что на пингвина похож?

— Это Слон, Толик Слонихин. Он старше их всех. Боксер.

— Лучше пингвином бы звали, на слона не похож, - попытался я пошутить.

— Ему не пиздани. Он резкий.

— Я понял, что опасный парнишка, - ответил я, останавливаясь возле киоска.

— Почему? – спросила Маша, доставая сигареты.

— Он зыркнул на меня. Такой взгляд, как у зверька.

Закурили, стояли и молчали, Маша окончательно пришла в себя.

— Ну что делать будем? Может ещё по пиву?

— Давай, а то я протрезвела совсем.

— Где сядем?

— В павильоне прямо. Может Татьяну Николаевну угостим?

— Легко.

— Ты всегда такой щедрый или сегодня выёбываешься?

— Сегодня можно.

— Почему?

— Просто деньги есть.

— Много?

— На сегодня хватит.

— Ну пошли.

Мы подошли к ларьку, Маша наклонилась к окошку, показавшись напарнице.

Щёлкнула щеколда задней двери.

— Тёть Тань я не одна. Мы посидим?

— Здравствуйте молодой человек. Конечно, сидите Машенька, не моя же смена.

— Это Дима, - представила меня Маша.- Дима это Татьяна Николаевна, учитель истории. Вот, летом у нас подрабатывает.

— Очень приятно Татьяна Николаевна, - я пожал сухую ладонь учительницы.

Женщина уже успела переодеться в домашний халат и тапочки. Её светлая блузка и длинная серая юбка бережно повешены на плечики сбоку от топчана, на котором мы сидели.

— Будем знакомы Дима, - ответила она. Ну давайте, вы на мягкое, я на стульчик. Чаю молодой человек?

— Тёть Тань мы пиво будем, вы с нами?

— Нет ребята, отдыхайте сами.

— Татьяна Николаевна, оно лёгкое, почти без алкоголя, - сказал я.

— И вкусное, Дима угощает.

— Ну. Бутылочку можно попробовать, чтобы клиентам советовать.

— Вот и хорошо, Дима дай..., а стой, деньги же у меня в кармане.

— Ты Маша настоящая женщина, раз и денежки уже у тебя в кармане.

— Да я забыла просто, - сказала Мария, доставая деньги из своей безразмерной олимпийки.

Девушка быстро отсчитала деньги и положила их кассу. Записала что-то в тетрадь на прилавке.

— Я шесть пока взяла, хватит?

— Не хватит, сбегаем, - ответил я.

— Шутник, фу жарища, - сказала Мария, хлопая душной олимпийкой. – Держи пиво, я переоденусь, – обратилась она ко мне.

Я принял бутылку. Маша зашла за стеллаж с товаром. Стряхнула с себя обувь, встала ступнями на свои тапочки, посмотрела на меня сквозь щели в товаре. Улыбнулась и вжикнула молнией кофты. Я отвёл глаза, посмотрел на учительницу.

— Эх молодость, - сказала Татьяна Николаевна, глядя на девушку.

— Да жара тут у нас, невозможно сидеть.

— А под утро, дубак стоит наверное? – спросил я.

— Сейчас нет, вот осенью холодно, - ответила Маша, выходя переодетая.

Было видно, что лифчика на не уже не было. Маша взяла бутылку, сделала несколько жадных глотков.

— Фуух, легче стало, - сказала она, и сверкнув белизной ножки, закинула ногу на ногу.

Её халатик был намного короче того, что был на учительнице. Но так как я сидел рядом с Машей, то разглядывать мне приходилось Татьяну Николаевну. Женщина сняла очки, и взгляд стал мягче. Домашний халат позволял забыть, что перед тобой сидит учитель истории. Разговор иногда прерывали клиенты. Татьяна Николаевна в этот момент одевала очки, становилась собранной и внимательной. Затем снова превращалась в хозяйку у себя на кухне. После первой выпитой бутылки, она легко согласилась на вторую.

— Тёть Тань вы садитесь на диванчик, я поработаю, а то я вообще обнаглела.

— Давай Машенька, я правда боюсь что-то не то записать, - согласилась напарница.

Они поменялись местами. Теперь сидеть стало намного интереснее, так как когда девушка тянулась за товарами к полкам, для моих глаз открывались чудесные виды молодого и стройного тела. Мне казалось, что Маша это понимает и иногда нарочно задерживается в определённой позе, давая мне возможность подольше посмотреть на её ножки, грудь и иногда появляющуюся, аккуратную попку.

— Татьяна Николаевна, у вас кончилось, может ещё одну бутылочку? – спросила Маша.

— Пожалуй не откажусь, пиво и правда хорошее, лёгкое такое, - согласилась напарница.

Маша подала женщине ещё бутылку.

— Только молодые люди, может вы покурить хотите? – спросила женщина.

— Да Дим пойдем проветримся, - предложила девушка.

Мы вышли на улицу, за нами щелкнул замок. Вечер, из оранжевого стал синим, над дорогой включились фонари.

— Ой, я сигареты забыла.

— Мою покури, - предложил я.

— Она крепкая и толстая у тебя.

— Не такая уж и толстая, - сказал я, улыбаясь многозначительности фразы, и подал сигарету девушке.

— Не толстая что ли? – Маша тоже улыбнулась.

— Не знаю, что ответить Маш. Тут надо на деле показывать, - я потянулся к ней с зажигалкой.

— Подожди, мне тоже надо, я вон туда сбегаю, - сказала девушка.

— Хорошо, потом я.

— Смотри, чтобы никто не пошёл.

— А если пойдёт, то что?

— Смотри как идёт, на меня не смотри, пошла.

— Понял.

Я отвернулся в сторону тротуара. Прикурил сигарету.

— Я всё, дай прикурить? И иди, выгуляй своего толстого.

Прикурил девушке сигарету, и пошёл к тому же кусту к которому сбегала Маша. Сзади щелкнул замок и скрипнула дверь. Я оглянулся, Татьяна Николаевна разговаривала с Машей. Маша помахала мне рукой. Отвернулся от женщин. Закончил начатое, повернулся, напарница уже скрылась, дверь в ларёк была приоткрыта.

— Ну что выгулял крепенького?

— Да.

— Что ты там говорил про дело, в котором надо показывать, я не поняла.

— Что хвастать то, сама должна оценить. Докурила? Пойдём?

— Давай ещё постоим, прохладно стало, а то у меня вся спина мокрая.

— Постоим.

— А как я должна оценить? По какой шкале?

— Хоть по какой Машенька.

— А ты как меня оцениваешь? – Маша покрутила бёдрами и полы халата разлетелись в стороны.

— На 10 из 10-и.

— Честно?

— Конечно да. Сначала такая строгая. В киоске. А потом, когда вышла, я обалдел. Такие ноги!

— Только ноги?

— Маша, да вообще всё. Улёт!

— А что особенно?

— У тебя глаза как у лисы. Только больше и хитрее.

— Когда женщине говорят про глаза, имеют в виду грудь?

— Маша, тут случай уникальный, у тебя хоть куда смотри, всё красиво, - я приблизился к девушке и притянул её к себе за талию. Маша не сопротивлялась. Наши губы сомкнулись. Мои руки опустились на её попку. Крепкая и упругая, она казалась даже меньше моей, но правильной, спортивной формы. Халатик задрался, и рука нащупала что Маша под ним без трусиков.

— Жарко на работе, - прокомментировала она моё открытие.

— Халат тогда сними, - улыбнулся я и помял её упругие булочки. – Вообще клиенты в очередь встанут от остановки.

Рука Маши легла на мой член, сжала его сквозь ткань. Убрала руку и прижалась бедром к органу.

— Ну что? – спросил я. Толстый и твердый? От 1 до 10-и на какую оценку?

— На уверенную троечку, - ответила Маша и прогнувшись в спине, немного отстранилась. – Шучу Дима, ты бы видел свои глаза. Всё хорошо у тебя! Будем, как ты говоришь, в деле проверять.

— Где?

— Ой не знаю. Может Таня уснёт. Пошли уже.

Зашли в киоск, Татьяна Николаевна задёрнула занавеску, отделяющую топчан от помещения. Маша тихонько прикрыла дверь, мягко, чтобы не брякнуть железом, задвинула засов замка. Показала мне рукой, на появившуюся на полу возле занавески, ещё одну, пустую бутылку. Я молча поднял большой палец вверх. Маша протиснулась между мной и полками, прошла к стулу возле окна. Села. Я в полутьме развёл руками. Мария поманила меня к себе.

Я наклонил ухо к её губам.

— Надо деньги вложить в кассу за пиво, у тебя есть ещё?

Я кивнул, достал ещё купюру из кармана. Маша удивлённо взглянула на меня. Девушка встала со стула, жестом предложила мне присесть. Я сел на фанерную плоскость. Брякнула мелочь в отодвигаемом денежном ящике. Маша пошелестела купюрами, дала мне сдачу, записала в тетрадь.

Наклонилась к моему уху и прошептала, - я сейчас.

Девушка прошла к выходу, зашуршала её матерчатая сумка. Я обернулся посмотреть, и сразу же отвернулся обратно заметив, что девушка протирает свою киску.

— Я сяду? – тихим шёпотом спросила она вернувшись. Я кивнул. Девушка тихо закрыла окно выдачи. Нажала на выключатель возле кассы и в киоске стало темно. Только жёлтый свет фонарей пробивался сквозь окно витрины, заполненной товаром.

Мария развязала высокий пояс на халате. Распахнула его передо мной, на её большой груди забегали желтые пятна света. Мои руки потянулись к этим тёплым шарам молодой женщины.

— Спусти брюки, - прошептала Мария, наклонившись к уху.

Стул легко скрипнул, освободившись от моей тяжести. Расстегнул молнию, вопросительно посмотрел на девушку.

Она кивнула, одобряя мои действия. Выпитое пиво придало мне смелости, и я стянул с себя джинсы до колен вместе с трусами. Снова сел на стул. Маша с улыбкой взяла стоящий член в руку, стала аккуратно присаживаться и направлять возбуждённый орган себе в киску. Я опёрся на руки и поднял таз на встречу девушке. Она медленно, тихими толчками погружала орган в свое горячее тело. Насадилась на член до конца. Я медленно опустил вес наших тел на старый стул. Раздался скрип, Маша сморщилась и затем улыбнулась. Прижалась голой грудью к моему лицу. Нас заводила необычность соития. Она медленно поднималась и так же медленно опускалась, стараясь производить как можно меньше шума. В окно киоска сильно постучали.

— Хозяйка не спишь? Открой хозяюшка, - раздался мужской голос.

Маша резко вскочила с члена, встала, запахнула халат. Повернулась ко мне задом. Включила свет витрин. Зашуршала занавеской Татьяна Николаевна и выглянула. Одела очки, уставилась на мой стоящий член. Посмотрела на Машу. Маша наклонилась и открыла окно.

— Да, что вам?

— Слышь девонька выручи, трубы горят, - забормотали в открытое окно из темноты.

— Мужчина, вы купить что-то хотите?

Мария обернулась на Татьяну Николаевну, её лицо уже спряталось за занавеску. Посмотрела на меня. Я потянул её за бедра к себе. Маша села на мои колени. Член стоял, и попка девушки, скрытая тканью, упиралась в него.

— Так у вас денег нет что ли? – спросила она в темноту.

— Нету девонька. Ты в долг не даёшь? – в проёме показалось небритое, похмельное лицо.

— Мужчина как я дам то? Вы что?

Я задрал подол Машиного халата выше, показалась складочка попки. Маша приподнялась немного. Я придержал член рукой, и Маша стала вновь насаживаться на жаждущий продолжения орган.

— У меня мафон есть девонька, может возьмешь в залог.

— Дяденька у меня же не ломбард.

— Хороший мафон, японский, вон ниташи написано.

— Хитачи наверно?

— Японский девонька, я по-японски не понимаю.

Маша стала опускаться и подниматься, не торопясь, медленно. Наслаждаясь. Я придерживал её за голый зад под халатом.

— Мужчина у меня нет денег.

— Мне не нужны деньги девонька, ты мне водочки дай. И пиво на утро.

— Да как я вам дам? Не мой товар же.

— Ты посмотри какой мафон, - мужчина подсунул к окну магнитофон.

Я выглянул из-за Машиной головы. Магнитофон и правда был хороший, большой и с двумя деками. Маша надавила тазом вниз сильнее, и я спрятал голову за неё.

— Видала какой? Дорогой. Возьми себе, там и музыка есть и радио. Антенна вон длинная. Шнурок ещё.

— Нету денег, говорю же. - Маша тихо продолжала двигаться на мне.

— Дак мне то чо делать девонька?

— Спроси, что он хочет за него, - тихо прошептал я.

Краем глаза я заметил движение, обернулся в сторону занавески. Татьяна Николаевна сидела на топчане. Смотрела на нас через свои большие очки. А Маша в этот момент снова поднялась и опустилась на член. И снова поднялась.

— А что вам надо то мужчина? – спросила она в темноту.

— Так водочки мне, и пива пару, пока иду выпью. А то девонька боюсь не дойду. Берёшь моя хорошая? Дай бог тебе мужа работящего да не пьющего.

Маша продолжала двигать попой, напарница зачарованно смотрела на нас. Я попытался остановить Машины поступательные движения, но не был понят, и девушка ещё резче насадилась на член. Охнула.

— Что говоришь то? Не слышу.

— Сколько вам водочки дяденька?

— Четыре бы хорошо девонька.

Маша повернулась ко мне и ойкнула, увидел лицо учительницы.

— Так что молчишь то красавица? – канючил из темноты голос страдальца.

Я показал на пальцах два и два.

— Давайте две бутылки ноль-семь дам и две пива.

— Ой мало, дорогой мафон то.

— У меня нету больше денег. Не мой товар же. Завтра хозяин проверит, что я скажу?

— Ты ему мафон продай.

— Нужен он ему, ага.

— Давай три хотя бы, ох плохо мне красавица.

Маша вновь повернулась ко мне. Задержалась глазами на старшей напарнице. Перевела удивлённые глаза на меня.

Я кивнул, соглашаясь с условиями сделки.

— Хорошо, давайте три бутылки ноль-пять, - сказала Маша.

И тут Мария вновь подняла таз и начала двигаться, уже увереннее, не боясь скрипом разбудить напарницу.

— Давай одну ноль-семь хотя бы, и пива три? Без ножа режешь же.

— Надо проверить его, вдруг сломанный, - сказала Маша в темный проём.

Сразу же в окно торцом влез черный полукруглый пластик заграничного аппарата. Маша приподнялась выше, чтобы поймать магнитофон и член вышел из влагалища девушки. Закачался в тени от подола её халата. Маша приняла магнитофон, поставила его на прилавок.

— Мужчина, а где шнур то?

— Держи. Вот тут в пакете, там и музыка есть.

В окно просунулся черный свёрток. Маша оглянулась на меня. Посмотрела на Татьяну. И стала вновь присаживаться на член. Я помог ей попасть туда куда она хотела. Девушка развернула свёрток, достала шнур питания, поискала штекер входа, нашла. Присоединила, воткнула штекер в розетку возле выключателя. Поискала на аппарате кнопку включения, нажала. Магнитофон ожил. Появились огоньки индикации и подсветка дисплея. Маша повернула ко мне радостное как у ребёнка лицо. Она даже забыла про член в её влагалище, достала из черного пакета аудиокассету. Нажала на кнопку и дека медленно открылась. Маша задвинула пальчиком деку на место. Подождала. И нажала «пуск». В помещении зазвучала музыка. Маша вновь повернула радостное лицо на меня. Я улыбнулся и кивнул ей.

Маша остановила воспроизведение.

— Работает дяденька. Вам в пакетик положить?

— Положи девонька, а одну пива так дай.

Маша соскочила с меня. Выдернула шнур, схватила с прилавка магнитофон, положила его на пол, рядом с ошалевшей напарницей.

— Здрасте, - сказал я лицу, удивлённо смотревшему на меня из темноты окна.

— И тебе не хворать, - сказало лицо. - Девонька ты куды пропала?

— Сейчас, я вам пакет собираю, вот пиво возьмите пока.

— Уф, - выдохнул мужик.

Маша подала ему бутылку пива, лицо тут же пропало. Девушка бренчала стеклом, собирая всё в пакет.

Я, не вставая со стула натянул на себя трусы с джинсами, застегнул молнию.

— Мужчина, где вы? - крикнула в окно Маша.

— Тут я девонька, - появилось мятое лицо, с мокрой от пива щетиной усов.

— Вот возьмите, я в два пакета положила, чтобы не порвалось, - принимайте.

— Мужчина с жадными глазами растопырил неловкие пальцы и с осторожностью взял пакет. И тут же пропал в темноте.

— Мужчина! – крикнула Маша. – Ушёл. - сказала она и повернулась к нам.

— Как я теперь скажу про товар? – спросила она.

— Я заплачу, - ответил я Маше.

— И магнитофон заберёшь?

— Зачем он мне? У меня есть. Тебе оставлю.

— Дима! Он же правда дорогой! И классный. Ты видел? – Маша присела к чуду техники, разглядывая его.

— Видел Маша. Красивый.

— Тебе не жалко?

— Нет.

— Блиин Диима спасибочки! - Маша резко встала и шагнула ко мне, халатик распахнулся, и девушка почти упала на мои колени. Мы поцеловались, я обнял Машу за голую попу.

— Ой, свет! - сказала она, повернулась и щелкнула выключателем, затем толкнула ладошкой открытое окно. – Татьяна Николаевна блин. Вы всё видели, - сказала Маша, глядя на сидевшую сменщицу.

— Ой Машенька, если честно я потерялась немного. Сначала не поняла. А потом поняла.

— Тёть Тань, блин, извините! Я не хотела! – сказала Маша, но с меня так и не поднялась. Стул предупреждающе скрипнул.

— Маша, ты думаешь я молодой не была? Понимаю вас. Неудобно только вам. Идите на кушетку. А я на стульчике.

— Мы там не поместимся же, - сказал я.

— Ах ну да, - сказала женщина. – А вы как собачки! - мне показалось, что при этих словах она облизнула губы.

Мы все замолчали. Я думал, что это уже совсем вышло за привычные рамки. Трахать девушку на глазах у взрослой женщины, учителя.

— Ой ребята, я пойду домой уже.

— Тёть Тань, темно ещё, вам далеко. Вы на рассвете же уходите.

— Что я вам мешать буду, - женщина поднялась.

— А ваш муж заснул уже? – спросила Маша.

— Женщина села.

— Не думаю, - сказала она.

— Нет правда, Тётя Таня, посидите с нами. Раз уж видели.

— Что Машенька?

— Ну, это. Давайте может мы продолжим? – Маша встала и с распахнутым халатом присела рядом с учителем.

— Маша, я выйду покурю? – спросил я у девушки.

— Да кончено, -согласилась со мной Маша.

— Тётя Таня вы обиделись? - обратилась она уже к сменщице.

Я застегнул ремень на джинсах, собрался выйти.

— Дим, а ты то хочешь?

— Можно, почему нет. Всё равно Таня всё видела.

— Иди кури, - сказала Маша.

Ночь и не думала заканчиваться, на улице, как это бывает в маленьких городах, ни души. Нет ни машин, ни звуков, только огни у подъездов, и фонари вдоль дороги говорили, что город жив. С удовольствием закурил, выдохнул синий дым в ночную прохладу. Дошёл до знакомого куста, постоял, заправился. Скрипнула дверь ларька. Загорелся огонёк зажигалки. И уже маленький огонёк сигареты, как далёкая звёздочка засветился в Машиных руках.

Подошел к киоску. Маша подошла и поцеловала меня дымными губами.

— Спасибо за подарок.

— Пожалуйста.

— Я тоже отойду, - сказала и пошла к кустам.

Сигарета закончилась, щелкнул её подальше от киоска.

— Что думаешь? – спросила Маша подойдя.

— Про Таню?

— Да.

— Не знаю. Жалко, возбудили наверно.

— Она много видела?

— Да почти всё.

— И твой тоже?

— Да.

— Дим, хоть бы предупредил, - сказала Мария.

— Я пытался, а ты сильнее стала. И потом ты уже видела и продолжила при ней.

— Ну да. Мужик этот. Я завелась от такого. Что видно.

— Я понял.

— Так что с Таней?

— Она то как?

— Вроде да. Булки мнёт, конечно.

— «Булки мнёт», смешно.

— Ну она говорит ой не знаю, а Димочка как? Слышишь Димочка?

— Слышу.

— Вот и поговори с ней. Хочешь я разденусь и встану первая?

— Ладно, разденемся.

— Давай. Только ей не предлагай присоединится. Это уже вообще.

Мы зашли в душный, пропитанный ароматами продуктов киоск. Татьяна Николаевна сидела как прибитая к топчану.

— Иди сюда Дим, - Маша вынула из сумки салфетки.

Я достал слегка обмякший орган. Маша подала салфетки, я вытер. Подала ещё одну. Показала рукой, куда бросить. Толкнула в плечо, чтобы ушёл. Я присел на стул. Решился, стянул ботинки, задвинул их под прилавок. Зашла Маша в распахнутом халате, подала мне тапочки. Села рядом с женщиной. Я встал на тапки, стянул джинсы и повесил на стул. Татьяна подняла глаза. Последовала очередь трусов оказаться на спинке стула. Затем рубашка. Всунул ноги в тапочки. Маша встала, сняла халат. Повернулась ко мне спиной, одну ногу оставила на полу, вторую согнула в колене, и поставила рядом с Татьяной Николаевной. Я сделал два шага и оказался рядом с молодой, раздвинутой попкой. Рядом сидела Татьяна и смотрела на нас в упор. Теребила подол халата.

— Татьяна Николаевна, всё хорошо?

— Да Дима.

— Мы вас шокировали наверно?

— Да. В хорошем смысле слова, - она отвечала, и смотрела то мне в глаза, то на мой член, висевший на расстоянии вытянутой руки от ее лица.

Я положил правую руку на Машино бедро. Левую опустил на девичью, мягкую и влажную писю.

— Я лягу наверное? – спросила учительница. – Отвернусь.

— А мы как тогда? - спросила Мария.

— А Димочка не против что я смотрю? – спросила женщина, глядя на то, что я делаю рукой с Машиной щёлкой.

— Смотрите, видели уже всё, - ответил я.

— О господи ребята! Что мне делать?

Мой член уже полностью встал и подрагивал на весу. Женщина зачарованно смотрела на этот маятник.

— Может на стульчик сядете? – спросила Маша.

Татьяна посмотрела на неё, стоящую раком. Поднялась, обошла нас и села на стул.

Маша встала коленями на топчан. Член уже был готов. Приставил к влажной девочке и вошёл. Маша охнула. Любительница активных действий, она сама начала толкаться и отодвигаться. Я пытался поймать замысловатый ритм её тела. В конце концов решил, пусть сама действует. Спинка Маши выгнулась, Узкая, почти юношеская попка двигалась взад и вперед. Маша, не замечая ничего вокруг себя стала ускоряться и стонать. Её спина выгнулась как у кошки и Маша свалилась грудью на топчан.

— Ммм наконец то! Уу хорошо. В меня можно, - сказала она и снова, сама наехала на член.

Теперь в молодой писе стало больше места чем в первый раз на стуле. Маша толкала не только взад и вперёд, но и вертела попой в разные стороны. Я просто стоял сзади и смотрел на эту безумную пляску узкой попки перед моим тазом. Вперёд и назад, влево и вправо. На грани того, что член выпадет, и вновь он весь в ней. Неутомимая, спортивная задница выкручивала мой орган. Наконец и во мне стали зарождаться острые ощущения. С трудом усмирив скачку её таза, стал двигать сам, резко вперед и медленно назад. Резко и медленно. И ещё. Маша замерла. И вот он, наконец оргазм. Внутри, резко и быстро. У Маши захлюпало между ног. Член ломило от боли. Сперма стреляла внутри и размазывалась по всему влагалищу. Ммм – замычал я, и замер, отдыхая внутри женщины. Чувствуя, как вздрагивают стенки её влагалища, в ответ на подергивания моего члена. Я медленно вышел из Марии, влагалище хлюпнуло и выпустило член. Присел между стоящей раком Марией и сидевшей в оцепенении Татьяной. Член стоял и подрагивал от излишка давления.

— Тёть Тань как вы? – Маша обернулась к напарнице, присела на топчане.

— Необычно. Я уже и забыла, - женщина взглянула мне в глаза. – Как это выглядит.

— Вы извините что так вышло, - сказал я.

Жаром на лицо накатил стыд. Член так и торчал, подрагивал между сомкнутых ног. Мария дотянулась рукой до него.

— Ого Дима. Ты кончил?

— Конечно.

— А чего тогда он?

— Не знаю.

— Что ему мёрзнуть то? – Маша поднялась и села на мои колени лицом к напарнице.

Я откинулся спиной на стенку киоска. Маша рукой направила член обратно в себя.

— Ммм, снова в домике дружок, - она медленно опустила попу на меня.

Татьяна Николаевна встала, зашла за стеллажи.

— Тёть Тань вы куда.

— Пойду я Маш, не могу больше, и на улице посветлело. Дима отвернись.

— Да мне не видно, - ответил я из-за спины девушки.

— Ммм, класс. Скользит так свободно.

— Вы хоть проветрите потом. Такой запах, как мне работать? - сказала женщина из-за стеллажа.

— Неприятно? – спросила Маша, продолжая медленно двигаться на мне.

— Наоборот Маша. Всё ребята, я побегу. Дима спасибо за пиво!

— До свидания Татьяна Николаевна, - ответил я и выглянул из-за Машиных волос на выходящую женщину.

— Маша закрой за мной. До завтра.

— До сегодня уже. Хоп, - Маша соскользнула с члена и встала. Влагалище хлюпнуло.

Маша на носочках прошла к двери, задвинула засов. Вернулась ко мне на колени.

— Ну вот, дружочек загрустил, уже не попрыгать.

— Маш тебе мало? Подай трусы пожалуйста.

— А не подам. На, держи трусишки свои.

— Не хватило что ли? – спросил я, натягивая трусы.

— Хватило, конечно. Вот мы извращуги!

— Ты извращуга.

— А ты так нет? Стоял за семерых. Ладно. Тоже оденусь.

Мы стали одеваться. Маша накинула халат, поправила хвостик волос, и будто ничего и не было. Села на стул, свежая и весёлая. В окно постучал очередной клиент.

— Вовремя, - сказала с улыбкой Маша, включила свет витрины и открыла окно. – Ты поспи пока.

Я отключился, как только закрыл глаза.

Шум города и тихие голоса за шторкой разбудили меня. Полежал, вспоминая о минувшей, безумной ночи. Не громко включилась музыка.

«Happy Nation», «Ace of Base» – узнал я. Радостно взвизгнула Маша, и заглянула ко мне за шторку, увидела что я проснулся и заулыбалась мне.

— Классно да? Как чисто звучит, - сказала она, указывая на магнитофон на полу.

— Доброе утро Машунь.

— Привет, вставай давай, уже 10 утра.

— Что раньше на разбудили? – спросил я, вспоминая про вчерашнее.

— Ты так сладко спал.

— Чаю хочешь?

— Нет, в туалет хочу.

— Ну это тебе к пруду идти надо.

— А вы как?

— Вставай уже а! – Маша потянула ко мне руки.

— Доброе утро Татьяна Николаевна, - сказал я, увидев сменщицу, сидевшую на стуле.

— Доброе утро Дима. Выспался?

— Да, спасибо.

— Какой магнитофончик крутой! - Маша стала пританцовывать в узком помещении.

Халат завязанный под пышной грудью девушки, разлетался, оголяя молодое, полное энергии, тело.

— «Хепи нейшон» - пропела она припев и закружилась в такт мелодии. Показались попка и лобок девушки.

Зрелая женщина отвела глаза. Мне тоже стало не ловко.

— Ну что, пойдём может? Скоро за деньгами приедут, надо разбегаться, мы кассу свели, - сказала Маша, присаживаясь на топчан рядом.

— Пойдём, - согласился я.

— Ты иди тогда в кусты, я переоденусь и на встречу пойду, - сказала Маша.

— Всего хорошего Татьяна Николаевна, приятно было познакомится, - сказал я и покраснел, поняв не однозначность слов.

— Всего хорошего Дмитрий, - не поднимая глаз, ответила учительница.

Сходил по утренним надобностям, вернулся, Мария уже шагала по тротуару мне на встречу. Подхватил громоздкий магнитофон у неё из рук. На её плече болталась объёмная, тканевая сумка.

— Куда пойдём? – спросил я. – Есть хочется.

— В магазин надо, дома нет ничего. И домой можно, мама в садик ушла, на подработку. Только к трём будет.

— Веди в магазин, давай я куплю, а ты меня покормишь?

— Дим, ты уже обанкротился со мной, так не удобно.

— Всё нормально, давай пельменей купим?

— Давай, их быстро можно. Вон там магазин будет, - указала она рукой за сквер.

— Маша, мы надолго к тебе?

— Мама в ночную потом, если хочешь, оставайся, только утро рано надо уйти.

— Здорово! Тогда побольше купим. Хлеба там, не знаю, к чаю. Фруктов ещё возьмем, - я обрадовался предстоящей ночёвке с девушкой.

— Дима блин! Что я маме скажу? Откуда всё? Магнитофон, продукты?

— Скажи зарплата.

— Да ты что? Там зарплаты на пару колготок.

— Маш, давай честно а? - сказал я и остановился под тополем. Достал сигарету, прикурил. – Вы совсем без денег?

— Не совсем, хватает. Но как у всех, тютелька в тютельку. Купишь сигарет подороже, на хлеб не останется.

— А шмотки? Почему ты в этой кофте по такой жаре? Она, конечно, модная и идёт тебе.

— Маша тоже закурила. Подняла вверх подбородок, выдохнула синее облачко. – Да дерьмо эта кофта, все плечи натёрла. И грудь.

— Её же не носят на голое тело.

— Я в лифчике.

— Блин Маша, это спортивная одежда, под ней футболка должна быть.

— Да знаю я.

— Давай перед продуктами в магазин одежды зайдём, посмотрим вещи на тебя. Вдруг что понравится.

— Дима! – Маша снова выдохнула дым вверх. Глаза покраснели. – Нельзя такое девушкам предлагать.

— Почему?

— Не-возможно отказаться, - девушка отвернулась, пряча зарождающиеся слёзы.

— Думай в какой магазин пойдём. Докурим и...

— Придумала уже, - Маша резко повернулась ко мне, выбросила тоненький окурок.

— Маш, ты скажи маме что мы давно знакомы, что я уезжал.

— Что дружим?

— Конечно. Ты с ней как? Откровенна?

— Нет, молчим о своём.

— Ну вот, так и соври.

— А что, мы не дружим? – Маша замедлила шаг.

— Соври что давно.

— Ладно, и ты наври, если сегодня увидитесь.

— Ты одна говори, я буду молчун строгий. Чтобы не ляпнуть.

В магазине Маша стеснялась, ходила и боялась смотреть на ценники. Выбрали лёгкие, светлые брюки, светлые же, летние туфельки на небольшом каблуке. И в конце нам попалась чудесная, тонкой, почти прозрачной вязки, лёгкая кофта. Не белая и не розовая, такого нежного, пастельного оттенка. Рукав доходил до локтя девушки. По глазам было видно, что она ей очень понравилась.

Девушка вышла из примерочной расстроенная и показала мне, - Не подходит, надо бюстик светлый.

— Так лифчик возьмём, и трусики. Возьми пару комплектов, тут есть такой отдел?

— Димааа! – девушка обняла меня и застыла, пряча глаза.

В отделе с женским бельём девушка уверенно выбрала нужные ей вещи. Два ажурных комплекта, один белый, другой телесный. Я договорился с понимающим персоналом, что Маша переоденется в их примерочной.

Из-за занавеси раздевалки вышла совершенно другая женщина. Уверенная, счастливая от удачных покупок, даже её мешок-сумка теперь смотрелась иначе, сливаясь по стилю, со свободной, но подчёркивающей её фигуру, одеждой. Вышли на улицу. Зашли во дворы, закурили. Маша стояла и улыбалась. Теперь, на каблучках, она стала немного выше меня. «Да», - подумал я, - «теперь я точно к такой побоялся бы подойти».

— Ну как я? – девушка через плечо посмотрела на силуэт попки в новых брюках.

— Ты как пёрышко Маш, лёгкая такая, или как маленькое облачко.

— Ага, грудь то совсем не пёрышко, - Мария с удовольствием посмотрела на тонкую вязку приобретения.

— У облаков же бывают такие округлости.

— Лучше пёрышко. Дима, так классно! Теперь хоть куда можно. Я теперь работу могу лучше найти. В тот же магазин можно. Продавцом. Ходи целый день красивая. А не в этом душном коробочке.

— Так и найдёшь, с понедельника и начни, - сказал я, оглядывая элегантную, молодую женщину.

— В понедельник на работу.

— Подменись, когда потом следующая смена?

— В четверг.

— Вот. Почти неделя выходит. Найдёшь.

— Хорошо бы. Вообще классно. Блин Дима. Пойдём.

— Что не так? – я подхватил тяжелый магнитофон и мы пошли за продуктами.

— Я не умею говорить, слова кончаются.

— Говори своими словами.

— Нет я умею. Но... Но тут спасибо или большое спасибо не подходят.

— Я понял.

— Ни чего ты не понял. Я ужас какая счастливая. Я очень благодарна тебе.

Мы остановились посреди тротуара, и Маша заплакала, уткнувшись мне в шею. Прохожие обходили нас и рассматривали плачущую, красивую девушку. С недоумением смотрели на меня.

— Я всё для тебя, что хочешь, - прошептала она мне в ухо.

— Не плачь.

— Хочу. Эти слёзы, они навсегда со мной. Как дождик грязь смывают.

— Это же просто вещи.

— Да? А я в них другая?

— Другая.

— Я вижу же. Люди на меня смотрят по-другому. я внутри другая. Выше, сильнее. Как медаль получила. Фууу, всё, пойдём. - Она блеснула на меня мокрыми и счастливыми, лисьими глазищами. – Я теперь буду всегда хотеть гулять на улице. И фиг ты меня разденешь, - улыбнулась Мария.

— У тебя же бельё красивое.

— Ах да. Специально купил?

— Я думал, что для тебя это важно.

— Очень. Откуда ты всё знаешь?

— Ничего я не знаю Маш. Вот теперь знаю. И вижу, как это важно.

— И что ты видишь?

— Как ты преобразилась. И что тебе хорошо. Я завоевал твоё доверие. Ну как путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Так и путь к женскому сердцу лежит через примерочную.

— А что путь к вам через желудок лежит?

— Нет конечно, если только путь к жирному сердцу, - улыбнулся я.

— А через что тогда?

— Ещё не знаю.

— Ну вот, про моё сердце мы узнали, а про твоё ещё нет.

— Тут, наверно, тебе надо думать, и смотреть. Мне же не понять. Давай уже окончательно твоё сердце покорим? Завтра сходим, на осень купим что-нибудь? Наверняка у тебя мало что есть.

— Ничего нет.

— Ну вот.

— У тебя большая зарплата?

— Вообще нет зарплаты, там сделка. Хорошо прокрутили, поделили и смотрим кому сколько.

— И сколько вас человек?

— Пятеро.

— Ты главный?

— Маша, я год как из армии, какой главный. Я четвёртый из пяти.

— А ниже кто?

— Нет там ниже, есть задачи, и кто сколько вложил.

— И сколько ты вложил?

— Маша, нисколько.

— В меня вот вложил, как делить будем?

— Всю себе заберу.

— Хорошо бы, - Маша взяла меня под локоть.

Мы зашли в продуктовый магазин. Маша уже спокойнее выбирала продукты, не думая, что тратит чужие деньги. Взяли еды на два дня, такой чтобы сильно не отвлекаться на приготовление пищи. Набрали так, что девушке пришлось взять один пакет в руки. Вслед ей оглядывались парни и мужчины. Пришли домой к Марии, квартира была на последнем, девятом этаже. Две комнаты и балкон с видом на лес, за которым виднелись домики коллективных садов и гаражные коробки.

— Хорошо у вас, далеко видно.

— Автобусы только редко ходят, и по утрам в них не залезть. Кто в душ первый? Давай я, а потом готовить буду.

— Хорошо.

— Посиди тогда в моей комнате. Не знаю, а вот, магнитофон включи.

— Иди, разберусь.

— Продукты сначала разложу. Переоденусь. Иди в комнату, потеряйся короче.

— Слушаюсь, - в шутку сказал я. - Кофту то хоть сними.

— Это пуловер, - ответила девушка.

— О блин, всё теряюсь, - и я зашёл в комнатку девушки. Поставил чёрный снаряд магнитофона на подоконник, шнур дотянулся до удлинителя на столике. Нажал «пуск» и сел на закинутый пледом, расправленный диван. Забежала Маша, - о, здорово, там и будет стоять, - сказала она, схватила с кресла халатик, выскочила за дверь.

Помылись и покушали, вышли на балкон покурить. Жаркий августовский день был в самом разгаре. Маша поставила банку с окурками на уличный табурет. Закурила свою тонкую сигаретку. Я тоже прикурил, взглянул в импровизированную пепельницу.

— У тебя мама курит?

— Нет, - Маша посмотрела на банку. – Это я курю такие. Не всегда же на тонкие деньги есть.

— Да ладно Маш, мы уже всё обсудили.

— Я лучше брошу, чем снова буду эти курить. Вот честно.

— Чем займёмся? Может в кино? Скоро мама придёт?

— Давай в кино. А что там показывают?

— С Шварцем идёт боевик.

— А кто это?

— Это как Чапаев, только американский.

— Идём смотреть Чапаева! Я переоденусь, другое бельё одену, белое с кружевами.

— Оно вроде всё с кружевами.

— Там прозрачно тут и тут, через кружева.

— Ну точно, как пёрышко.

— А может мы это?

— Маш я не хочу спешить. Давай вечером.

— Точно, вдруг мама раньше. Но комплект я покажу, выдержишь?

— Буду стараться, - сказал я и мы ушли с балкона в большую комнату.

Маша вышла из комнаты. Скрипнул дверью её шкаф. Я стоял посередине комнаты, ждал показ белья.

— Дим, а почему Чапаев?

— Вспомнилось просто.

— Ты про старое кино?

— Да, чёрно-белое, - мы продолжали перекрикиваться из разных комнат.

— И что там?

— Он картошку из котелка рассыплет на стол, и сидит думает, усы крутит.

— И что думает? Как её обратно в котелок собрать?

— Как врагов ловчее победить.

— Я бы из пулемёта. Тра-та-та! Пойдут клочки по закоулочкам. Жаль, что он утонул в конце.

— Он переплыл. Взял Аньку, Петьку и в Монголию рванул на тачанке.

— О, уже анекдоты пошли. Почему в Монголию?

— Степь, кони, свобода.

Я присел на диван в маминой комнате, Мария включила музыку громче, и снова зазвучала уже знакомая «Happy Nation». Девушка выглянула из дверного проёма, спряталась обратно. Затем показалась её спортивная попа в новых трусиках. И вновь, играя, девушка спрятала попку. Вышагнула вся, и подражая моделям, прошла до балконной двери и обратно, в центр комнаты. Ловя ритм, она наклонялась и гладила себя по ногам. По кружеву трусиков и лифчика. Запустила пальчики к кудряшкам на лобке, погладила себя там, лизнула пальчик. Приложила его к моим губам.

— Ну как я? Вкусная?

— Сама же знаешь, очень круто!

— Ага, никогда такого белья не носила. Мама офигеет когда увидит. Ну что, ты готов?

— Конечно готов, после такого танца!

— Я про кино Дима.

— И в кино готов. Вижу, что тебе хочется прогуляться.

— Ой вообще, я быстро.

Через 5 минут она позвала из коридора, - Дим, иди сюда.

Я вышел к ней, - Слушай, а может мне хвостик распустить вот так? - и Мария сдёрнула с волос резинку, тряхнула головой.

— Мне очень нравится твой хвостик, вверх такой, на гимнастку похожа, - ответил я.

— Я и была гимнасткой, пока сюда не переехали. Ездить далеко было туда, маме некогда.

— Я и смотрю с какой грацией всё вытворяешь, - ответил я, наблюдая как девушка подкрашивается перед выходом на улицу.

— Правда?

— Вообще, у тебя так, всё одно из другого, гармонично.

— Что смотришь?

— Интересно, как красишься.

— Что интересно?

— Зачем ротик открываешь, когда ресницы красишь?

— И правда. Ха. Не знаю Дим. Плохо?

— Нет конечно.

— Ротиком моим интересуешься?

— Есть маленько.

— Будет много. Ты как к этому относишься?

— Хорошо.

— А как парни там, ну да «фу она за щеку брала», что думаешь?

— Я думаю, что все берут, если не совсем старых порядков. Просто не говорят. А если девка сделала ему приятное. А чувак всем распиздел. То это он фуфел. Парни тоже много чего девушкам делают, а девчонки вон не пиздят же.

— Болтают Дим. Между собой, «Вон мой пиздолиз пошёл, в лагере мне в пилотку нырнул». Просто девки посмеются, а сами думают, круто, хочу, чтобы и мне отлизал этот губастый. Ну я всё. Сумку брать?

— Как хочешь.

— Не буду, давай ключи к тебе в карман?

— Ладно.

— Ой, музыка. Выключи, я в обуви.

Мы вышли из подъезда. Солнце прогрело город до максимума.

— Пошли через рощу срежем, - предложила Маша, и взяла мою руку.

Мы пошли к лесу, который был виден из окон дома. Вышли из её двора. Маша рассказывала про то, как она ходила на гимнастику, что ещё сейчас может сесть на продольный шпагат, если Диме, конечно, интересно. Мне было интересно. «Если бы ещё без трусиков, то очень интересно, а совсем интересно это ещё вставить туда», - замечтался я.

— Ты не слушаешь меня, - сказала Маша.

— Прости, задумался.

— Все вы одинаковые мужики, папа так же маму не слушал. О чём задумался?

— Честно, о шпагате.

— Поняла тебя, не дура, - Маша улыбнулась. – Да покажу, покажу. Не обижаюсь, мой шпагат нагишом, это уважительная причина не слушать.

— А что я прослушал?

— У меня медали ещё есть, - ладно, и медали надену, пусть брякают.

— Маша, мы так не дойдём до кинотеатра. Утащу в гаражи.

— Смотри чтобы я тебя туда не утащила. Но я сегодня не для гаражей одета.

— Вижу, где мы вышли, «Родину» видно уже, - сказал я, заметив крышу знакомого кинотеатра.

— Ага, сеанс бы сразу попался, чтобы не ждать.

— Дима блин стой, а нет. Пойдём мимо.

— Маша что... А вижу. «Громозека» со Слоном?

— Да. Идём мимо.

Мы быстрым шагом прошли мимо парадного входа в кинотеатр. На крыльце стояла пёстрая толпа парней и девчонок. Видимо скоро сеанс, - подумал я и мы зашли за угол многоквартирного дома.

— Покурим? Дай твою, - сказала Маша, остановившись.

— Чапы там не было?

— Я только Семёна увидела, ну, Громозека который.

— Я Слона видел.

— Пойдём по двору, на ходу покурим.

Мы пошли по дворовым улочкам. Маша шла медленно, курила, молчала.

— Пойдем Дим домой а?

— Пошли, пиво хочешь?

— Хочу. Там будет по пути.

— Маша ты расскажешь?

— Не сейчас Дим.

— И давно ты так?

— Со школы.

— Пиздец.

— Ага.

Маша снова вернулась в прежнее состояния, как крылья у птицы оторвали. Молча дошли до магазина, остановились ещё покурить.

— Димон привет, - окликнули меня.

— Привет Антоха, - я оглянулся, - к нам направлялся Антон, мой товарищ.

Антон перехватил свой пакет с продуктами в другую руку, и мы поздоровались.

— Девушке меня не представишь? – Антон с интересом осмотрел мою молчавшую спутницу.

— Маша это мой друг Антон. Мы вчера вместе заходили. Антон это Маша, - я представил ребят друг другу.

— Здравствуйте Мария, очень приятно, - Антон пожал девушке узкую ладонь.

Маша в стеснении спрятала сигарету за спину.

— Вы всё курите курилки, - с неудовольствием сказал Антон, заметив её движение. – За пивом пришли?

— Я брошу, - выпалила Маша.

— Правильно, спортом надо заниматься, а не бухашку бухать.

— Маша спортсменка, - сказал я.

— Хорошо, чем вы занимаетесь Мария? – обратился к ней Антон.

— Бывшая, гимнастика, - ответила Маша и бросила только прикуренную сигарету.

— По вам видно. Очень эффектная фигура.

— Спасибо, - Маша вздёрнула носик.

— Бывших не бывает, вы обязательно займётесь, - вот танцами можно или аэробикой. Главное с этим оболтусом пиво не пейте. Я ему говорю, а он не слушает.

— Ладно.

— Ну началось! Антоха в своём репертуаре, - со смехом сказал я. – Он Маша у нас такой, весь за здоровье.

— Плохо что ли? – спросила Маша.

— Вот именно, послушай свою красивую девушку. Мария, а вы в киоске у пруда работаете? – спросил Антон.

— Да.

— Это вообще не ваше место, - сказал Антон.

— Почему это? – спросила Маша.

— Ну вы такая. Яркая, чистая, что вы там забыли, деньги хорошие? – спросил Антон.

— Нет конечно, какие там деньги, - ответила Маша.

— Так пойдёмте к нам?

— Куда это? – Мария заинтересовалась.

— В Горгаз, по любому лучше чем в ларьке. Деньги, конечно, тоже не большие. Но времени свободного много.

— Я ничего в газе не понимаю.

— Ничего и не надо понимать. Там отдел по работе с абонентами. Бумажки-телефоны.

— Я пойду, - быстро ответила Маша.

— Ты наобещаешь сейчас девушке, - сказал я. – Смотри, у неё глаза разгорелись.

— У вас 10 классов есть?

— Конечно.

— А дальше хотите учится?

— Ну, я не думала.

— Мария, надо обязательно пойти. Даже не думайте.

— Зачем это сейчас?

— Вы не смотрите на сейчас, - сказал Антон, - это время закончится. А вы уже с дипломом будете. Давай Антоха послезавтра приводи её ко мне на работу?

— Я же за «газелью» уезжаю в понедельник.

— Блин, ну скажи Марии куда надо.

— Хорошо. Что возьмут? – спросил я, глядя на радостное лицо Маши.

— Конечно, там новый отдел открывается. Батя сказал вчера, мол одноклассниц зови. А тут вы вовремя попались.

— Замётано, да Маш?

— Ладно. Мы сегодня про это говорили с Димкой, - согласилась Маша.

— Дима плохого не посоветует. Только пиво вот пьёт и вам покупает.

— Заманал ты с пивом, жара же.

— Соку купи девушке. Ладно я пойду, гуляйте. До понедельника Мария. Буду вас ждать.

— Спасибо. Я приду, во сколько нужно?

— Давайте к десяти, - сказал, уже отходя Антоха, и на прощание поднял вверх большой палец.

Мы проводили взглядом удаляющегося друга. Наконец он скрылся за углом дома.

— Давай ещё покурим? – спросила Маша.

— А что выбросила?

— Я застеснялась его.

— Точно, он такой. Правильный.

— Блиин Диима. Столько всего за один день!

— За два дня.

— Ну, этот же ещё не кончился. За одни сутки. Блиин! – Маша выдохнула дым. Я так и пойду, в этой одежде, нормально?

— Конечно. Ту ветровку вообще выброси, или на танцы свои носи.

— На танцы. А правда может?

— Конечно Машунь, спортивные девушки это здорово.

— Дима. Ты в понедельник уезжаешь?

— Да Маш.

— Надолго?

— Дня на четыре думаю.

— Что за газель? В зоопарк?

— Это машина такая. Новая.

— Иномарка?

— Нет. Грузовичок. Делать у нас стали. Вот нам в контору нужен.

— Понятно. Плохо.

— Не плохо. Я много езжу Маш, откуда бы тогда деньги взялись?

— Да понимаю. Я почему-то привыкла. За одни сутки. Дура.

— Ты умница, у тебя и медали есть, - пошутил я, стараясь прогнать грусть с её лица.

— Ха, пошли за пивом.

— Может тебе и правда соку?

— И пиво и сок. Ночью пить. Ананасовый с мякотью.

— Ладно.

Через 15 минут мы вышли из магазина.

— Ну всё, теперь домой, купаться, пить пиво, ароматный чай, курить вкусные сигареты, - сказала Маша мечтательно.

— Смотреть на засыпающий город.

— Антон на прощание палец вверх поднял, это про меня? Нет, это у нас знак такой, - соврал я девушке.

— И что он значит?

— Только вверх, - зачем-то соврал я и придумал наш с Антоном девиз.

— Правильно. Только вверх, - сказала Маша и мы пошли домой.

На кухонном столе лежал листок, вырванный из тетради в клеточку. Красивым, ровным и круглым почерком было написано – «Мария! Откуда вещи и продукты? Утром приду и будет серьёзный разговор!»

— Блин! Кричать будет, - сказала Маша и поставила свой пакет на пол возле столика.

— Может при мне не будет? – я тоже поставил пакеты.

— У неё вообще инфаркт будет тогда, мужик у дочи ночует.

— У тебя никто не ночует что ли?

— Представь нет! - с вызовом сказала девушка и зло прищурила свои лисьи глаза.

— И что делать?

— Буду ждать, когда закончит кричать, но тебе тут делать не чего. С утра уйдёшь, погуляешь. У «Родины» встретимся?

— Давай так.

— Дим всё хорошо, просто мама это мама. Она изменилась после папиной смерти. Мы обе. Раньше она всегда смеялась, папа шутил. Ладно что теперь. Чем займёмся?

— Как ты думаешь?

— Сначала еду в холодильник, писю нюхать и спать, - сказала девушка и стала разбирать пакеты.

— Я днём не сплю.

— В душ иди, ты ночью спал же. А я? Да шучу я. Думаешь дам тебе заснуть? Ты будешь пиво?

— Буду, - я потянулся к бутылке, выставленной на стол.

— Ой магнитофон! – воскликнула Маша и вышла из кухни.

Я сел на табуретку, с удовольствием сделал длинный глоток свежего напитка.

— Дим иди сюда, - послышалось из Машиной комнаты.

Поставил пиво на стол. Вышел из кухни к Маше.

— Блин Дима, тут пакет какой-то, где батарейки должны быть. Что это? Блин это травка. Что делать? – спросила Маша, принюхиваясь к содержимому, мутного, целлофанового пакета.

— Сухари сушить, не знаю я что делать. Выкинь.

— Да ты что? Тут вон сколько. Стакан наверно.

— На хороший срок заехать можно. Кто в душ первый?

— Давай ты, я музыку послушаю.

— Где шампунь который купили?

— В пакете, а полотенце в ванной висит.

— Пойду тогда?

— Иди, - Маша стала копаться в магнитофоне, вставляя обратно дверцу батарейного отсека.

— Выкинешь?

— Выкину, с балкона.

— Распотроши чтобы разлетелось.

— Ладно, иди уже!

Мы по очереди сходили в душ, наскоро перекусили бутербродами, Маша, после душа, с головой, обмотанной полотенцем, сидела напротив и улыбалась.

— Что ты смеёшься? Я смешной?

— Нет, просто. Смотришь как голодный.

— На колбасу?

— Если бы. На титечки мои смотришь.

— Халатик такой. Вот и смотрю.

— А я под ним без трусиков.

— Это я уже понял. Ты их в помещении не признаёшь.

— Тебе не нравится?

— Очень нравится.

— Доел? Убираю?

— Да, спасибо.

— Тебе спасибо, - сказала Маша, поднимаясь с табуретки. – Покурим ещё?

— Конечно.

— Только я не хочу пиво, давай сок откроем?

— Я пиво, ты сок.

Маша открыла дверцу холодильника, поставила туда тарелку с бутербродами. Задрала коротенький подол халатика, покрутила обнажённой попкой, оглянулась. Плечом захлопнула холодильник. Хрустнула пробкой от коробки с соком, открывая. Густой, жёлтый напиток полился в кружку.

— Я всё про Чапаева думаю. Как он там, в Монголии? – спросила Маша.

— Едет, степь кругом.

— Они как три богатыря на картине, - сказала девушка.

— Точно. Василий Иванович в даль смотрит.

— А Петька в бубен камлает.

— У Аньки тогда, во рту, эта штука, как у чукчей, бень-биу-биу, - Маша изобразила игру на варгане.

— Я представил, и услышал даже.

— Дим.

— Да.

Маша отпила из кружки, облизнула губки, - а у меня маленькая попа? – спросила она.

— Пошли уже курить Машунь.

— Ну скажи, - Маша, по-детски, растянула слово. - Маленькая? - спросила Маша, выходя из кухни.

— Нет.

— А какая?

— Она у тебя, не знаю, спортивная что ли. Узкие бёдра и попка ух. Крепкая такая. В новых штанишках так торчит сильно.

— Что правда?

— Будто не видела Маш.

Мы прикурили сигареты.

— Услышать хотела, а то у меня грудь вон какая. А попка подкачала.

— Не подкачала она у тебя. В киоске, когда раком, ух какая!

— Да! Здорово было. И член у тебя не падал потом. А тётя Таня. Наверно дрочить домой побежала.

— И кто из нас извращуга?

— Оба. Вон у тебя что-то оттопырилось. Про тётю Таню вспомнил?

— Попочку твою вспомнил. Как она туда-сюда мелькала. Бросай уже свою зубочистку дымящуюся.

— Сильно хочешь?

— Вообще.

— И целоваться не будем?

— Давай вставим и будем целоваться?

— Ты мне начинаешь нравится, - сказала Маша и притушила свою сигарету.

Вошли в мамину комнату.

— Где? – спросил я, обхватывая Машу за талию.

— Давай тут. Диван больше.

— Давай.

— Вот тут дёрни, и подними, он разложится.

Диван под моими усилиями загудел пружиной механизма, что-то щелкнуло внутри, и он раскрылся. Я обернулся, Маша стояла уже голая. Проходя мимо, провела рукой по моей спине. Легла на диван и согнула ноги.

— Снимай штанишки, будем целоваться как ты хотел, - Маша широко развела колени. Подняла таз. Розовая щёлка распахнулась.

Я торопливо стал стягивать джинсы вместе с трусами. Маша с улыбкой на губах смотрела за моей суетой с одеждой.

— Не упади хоть. Или падай, только лицом сюда, - девушка провела своей ладонью по холмику светлых волос на лобке. – А ты тоже спортивный, плечи, грудь. Красиво.

Наконец я освободился от одежды. Притянул Машу за ножки к себе. Приставил головку к влагалищу, надавил. Сухие половые губы прилипли к стволу и натянулись. Маша ойкнула. Вышел из девушки. Головкой провел по клитору, по губкам, размазал свою смазку по девичьей писе. Снова надавил. Головка члена погрузилась в узкое, горячее и сухое.

— Давай поцелуемся, - тихо сказала Маша.

Я лег на неё сверху. Наши губы сомкнулись. Горячий язык Маши ткнулся в мои губы, заскользил по зубам, проник в рот. Маша закинула ножки мне за спину. Целовались и член медленно входил в неё. Щель девушки с трудом поддавалась натиску. Вот он весь в ней, небольшое движение назад и снова вперед. Маша ойкнула вновь.

— Ты не хочешь? – спросил я, оторвавшись от губ девушки.

— Хочу, очень хочу, просто я перемыла там слишком. Сухо. Снаружи. Она задирается. Губки внутрь лезут. Больно.

— Давай достану? Размажу?

— Давай.

Приподнялся и целиком вынул член. Нежная Машина плоть покраснела. Влажной, от внутренних соков девушки, головкой члена стал водить по её губкам. Растирал натруженные розовые складочки.

— Так классно Дим.

— Потёрся головкой о клитор, девушка вздрогнула. Немного вошёл в неё, и снова головкой о клитор. Размазал по нему свою смазку. Губки женщины заблестели, стали мягче, клитор набух маленькой горошинкой. Снова чуть-чуть вошёл в неё. Затем до середины. Смотрел как он углубляется всё дальше и дальше. До конца. Маша держала свои ножки за колени. Толкнул. Большая грудь волной отозвалась на толчок. Ещё толчок. Ещё. Член двигался всё легче и легче. Хотелось смотреть как он буравит эту маленькую киску, как она раздвигается под натиском члена. Губки девушки не отпускали ствол, натягивались и вновь раздвигались.

— Тебе нравится смотреть? – спросила она?

— Да. Она красивая. Такая малышка розовая. Губки бархатные.

— Ммм Дима. Да. Малышка.

— Моя малышечка, - сказал я, глубже входя в неё.

Раздался стук в дверь. Влагалище девушки обжало член. Её большие глаза стали огромными.

— Мама? – спросил я, и медленно вытянул, влажный от соков, член. Встал возле дивана.

— Нет.

— Соседи?

— Они так не стучат, - ноги девушки сжались, руки прикрыли большую грудь.

— Те парни? – я подошёл к джинсам, лежащим на кресле. Кинул Маше халат.

Стук повторился, ещё громче и настойчивее. Хлипкая, фанерная дверь в квартиру была как барабан. Маша в спешке накинула халат. Стук повторился, сильнее и продолжительнее. Казалось, что уже ногами пинали по низу двери.

— Дима я боюсь.

— Соседи у тебя какие? Помогут?

— Баба Нюра и пара молодая. Они на работе.

— Понятно.

Стук повторился.

— Они не уйдут.

— Я понял.

— Может видели нас у кино?

— Тебя не узнать в этой одежде. Может то что балкон открыт?

— Дима, девятый этаж.

Стук повторился. Настойчивый и сильный.

— Пойду.

— Дима!

— Дверь выломают. Сиди, халат запахни. Блин телефона нет.

— Рубашку одень, - сказала девушка.

Маша села, забилась в угол дивана. Я вышел в коридор. Снова раздался очередной стук. Казалось, что уже плечом пробуют дверь на прочность.

— Кто? – громко спросил я.

— Открывай, - раздалось из-за двери.

— Зачем – спросил я.

— За солью, - в дверь снова толкнули, снежинки штукатурки закружились в воздухе.

— Это Чапа, - сказала Маша из комнаты.

— Не шуми, открываю, - громко сказал я.

— Вот так, - послышалось из-за двери.

Я прошел в комнату, вышел на балкон, взял сигареты с зажигалкой с табуретки. Поставил банку с окурками на пол, перевернул табуретку и выкрутил одну ножку. Вышел в зал. Маша, с бледным лицом, сидела в позе зародыша, смотрела большими глазами на круглую ножку от табуретки в моей руке.

— А что ещё делать? – спросил я, и не дожидаясь ответа пошёл к входной двери.

— Ну чё там заснули, - в дверь мягко толкнули.

— Спали, открываю, - сказал я, натягивая ботинки на голые ноги. Крутанул ребристую головку замка. Механизм щёлкнул, потянул дверь на себя. «Слава богу один!» - подумал я.

— Ты кто? – спросил парень, пропуская меня в подъезд.

— Дима. А ты кто? Что шумишь? Пошли покурим на площадки.

— Угощаешь?

— Конечно сосед.

Мы поднялись выше, к лестнице на чердак и техническому помещению лифта.

— А скалка зачем? – спросил парень, оглядывая пространство.

— На всякий случай, разбудил меня, я напугался. Садись покурим, - я первый присел на прохладную бетонную ступень.

Парень постоял надо мной раздумывая и сел рядом. Я достал сигареты, дал пачку сидевшему рядом. Об бетон ступени металлическим звуком стукнула ножка табуретки.

— «Бонд» - сказал он уважительно.

Вытащил одну. Сунул в угол рта. Я взял пачку обратно, отвернулся, чтобы наглец не видел моих трясущихся пальцев, прикурил.

— Дай огня, - сказал он мне.

— На сам, - я потянул ему зажигалку.

Неверными руками, непрошенный гость с трудом добыл огонь, затянулся. Отдал зажигалку. Я положил её вместе с пачкой между нами. Посмотрел в его прищуренные от дыма глаза.

— Зачем стучал? – спросил я.

— Ты кто вообще?

— Дима.

— Я тебя раньше тут не видел Дима.

— Я тебя тоже. А ты кто?

— Ты чо так разговариваешь?

— Я тебя обидел чем-то? Просто имя спросил.

— Андрей. Чапа.

— Будем знакомы Андрей, - протянул руку Чапе.

— У тебя погоняло есть? – Андрей пожал мою холодную от пота руку.

— Были, но не прижились.

— А чо так?

— Ты в дверь ломился за этим? Чтобы что? Про клички спросить?

— Чо ты гонишь на меня?

— Не гоню. Была кличка Волчок, в секции, в армии Митяем звали, но как-то не сложилось. Всё по имени больше.

— Аты баты шли солдаты, чо когда дембельнулся?

— Год назад, а ты что не ходил в армию?

— Чо я там забыл, я там никого не знаю. Ну чо Волчок, откуда ты? К Маньке-облигации забежал?

— Ты про Машу что ли?

— Ну да, а ты чо не знал её кликуху? Ха.

— Не знал.

— Ну вот, теперь знаешь. Сам то чьих будешь Волчок? С кем по жизни двигаешься? – кисло, по блатному, задавал вопросы Чапа.

— Андрей я не с этого района, ты их не знаешь. Ну и не двигаюсь я. Просто работаю.

— Хорошая работа, штанишки вон, ботиночки, сигаретки.

— Не жалуюсь.

— Чо может меня возьмете? Ха. Директором? Я могу.

— Я сам год там как, на вторых ролях.

— Шестеришь чтоль?

— Нет. Но не старший.

Адреналин потихоньку оседал. Руки согрелись. Да и по Чапе я понял, что он тоже не сильно «обрадовался» ножке от табуретки.

— А к Маньке чо, часто ходишь?

— Вчера познакомились.

— Дал за щеку? Ха, губёшки у неё что надо.

— Андрей, ты-то что стучал как на пожаре?

— Я к ней, а тут ты нарисовался. С палочкой выручалочкой, чё без палки слабо?

— С ней надёжнее, я драться не люблю.

— Бля, не любит он драться, что так?

— Руки потом болят.

— А харя не болит?

— Бывает и харя. Но редко.

— Чо, в армии кем служил?

— Водителем.

— Крути педали пока не дали, да?

— Примерно, командира части возил. Андрей что у нас за вечер знакомств? Что хотел то?

— Я к Маньке пришёл, нах ты мне сдался.

— Маша занята получается.

— Ха. Моя очередь получается. Давно её не ёб, гасится сучка.

— Сегодня она со мной Андрей.

— Ты Волчок не понял.

— Объясни пожалуйста.

— Сука, объясните ему. Ты в чужом районе, никого тут не знаешь, скалка твоя не поможет. Я уйду, и ты не выйдешь, понял? – Чапа начал разгонять себя.

— Андрей давай спокойней, хорошо же сидим, - я спокойно посмотрел ему в глаза. Ты говоришь, что ваша девушка, я же не знал. Маша не сказала, что у неё друзья есть. И сколько вас?

— Трое бля, а чо?

— Вместе?

— Прикольно чо.

— Давно?

— Тебя ебёт?

— Андрей, давай нормально, не загрубляем. Возьми ещё сигарету. Про кого я знаю на районе? Блин, скажи своих друзей, может общих знакомых найдем. Дай тоже закурю. Мы закурили по второй сигарете.

— Слона знаешь? Мы вместе гоняем.

— Нет.

— И Громозеку тоже не знаешь?

— Я удивлённо посмотрел на него?

— Да это с садика, похож просто, - нормальным голосом произнёс Чапа.

— Понял. А старшие кто?

— Сержант.

— Да ты что?

— А ты чо его знаешь?

— В секцию вместе ходили. Три года наверно.

— Вы в корешах?

— Вот с ним я и не люблю драться, там точно харя болит как на спарринг встанешь.

— Его за это и закрыли, вторую неделю сидит.

— Выпустят на следующей, всё нормально.

— Ты откуда знаешь? Я не знаю, а Волчок знает.

— Мы денег собрали с другом, к потерпевшему ездили. Договорились. Миша ещё помог.

— Чо за Миша?

— Михаил Медведев, тренер наш.

— Сука. Ты и афганца знаешь?

— Ну да, Сержант же с ним дела делает. А вы что с Сержантом?

— Ну да, он старший, а Медведева что не видно?

— У него проблемы сейчас. Дома сидит. Я заходил за деньгами и советом, он мне дверь с пистолетом в руке открыл.

— С «макаровым»?

— Я не разбираюсь, у нас в армии только автоматы были.

— Ты же водителем.

— Автоматы то давали иногда.

— Ну бля, а что Сержант своих не позвал? Мы бы терпиле...

— И сидели бы сейчас в соседней камере. У побитого связи.

Чапа вскочил со ступеньки, закурил ещё одну сигарету. Встал напротив.

— Подментованный? – спросил он.

— Да, со связями. А так, всё через адвоката. В понедельник может к вечеру выпустят. Бумажки там.

— За что его закрыли?

— Да там намешано всего, но по делу только мордобой. Может есть что-то. Не знаю.

— Ну бля. Ой извини, за сигаретку не спросил.

— Нормально.

Чапа курил, молчал, осмысливая полученную информацию. Во мне проснулся внутренний Чапаев. «Тра-та-та - бы по этой кодле», - подумал я. Но тогда я буду не прав. И тот же Сержант обидится. И с Машей надо было что-то решать. И как Сержант это допустил, на него это совсем не похоже. «Или я в Маше ошибся?» - думалось мне.

— Андрей, что ты про Машу говорил? С кем она?

— Дим да со всеми, - уже нормальным голосом отвечал Чапа. – А давай вместе её выебем?

— Думаешь даст?

— Она меня знает. Ты в рот, я в пизду, потом поменяемся. Ха. Вот Слон прихуеет.

— А что Слон ей в рот давал? – мои руки снова начали потеть.

— Да нет, тыкал так, она вертела моськой.

— И давно вы так? С Машей.

— Сказал тоже. С Машей. Манька-облигация. Со школы ещё. Ну не со школы, а как закончили. С лета.

— И часто?

— Ха. А ты чо Дим ревнуешь? Не часто, гасится она, хер найдёшь. Да и хули её ловить, у меня своя бикса ещё есть. Машка так, для куражу.

— Насиловали что ли?

— Зачем. Слон уговаривал, он может жути нагнать. Немного придерживали. Но Манька так, без огонька, не любит это дело. Сиськи, конечно, знатные. Ротик распечатаем, интереснее будет, - Чапа разговорился, поправил член сквозь свои растянутые «адидасы». – Ну чо давай вместе, а Дим?

— Андрей я так не люблю. Мне нравится, когда по согласию, когда всем хорошо.

— Так поговори с ней, хочешь я побазарю?

— А давай, - согласился я. – Поговорю. У меня там пиво есть. «Миллер» будешь?

— Тема!

— Давай так, я пойду с Машей поговорю, сигарет тебе оставлю парочку. Посидишь?

— Не вопрос.

— Только я не обещаю. Вдруг не согласится.

— Со Слоном потом согласится. Ха. Как он ей тогда.

— Ладно, сиди. Не стучи только. Правда напугал меня. Думал тут ледовое побоище устроить уже, - я поднял своё импровизированное оружие с пола.

— Ты как-то лихо боишься.

— Как умею, пойду. Сиди кури.

— Зажигалку оставь. И это, дай бутылку, пока пиздите, я бухну с децл.

Зашёл в тихую квартиру. Прошёл на кухню не разуваясь. Взял бутылку из холодильника. За дверью ждал Чапа.

— О, ништяк, холодное! Ну давай, - он махнул мне бутылкой и поднялся наверх.

Закрыл дверь, стянул ботинки. Прошёл на балкон. Поставил в угол ножку от табуретки. Вернулся в комнату к девушке. Маша сидела в прежней позе. Испуганные глаза смотрели в открытую дверь на балкон.

Маш. Маша, это я, - позвал тихо девушку.

Присел на диван, положил руку на её колено. Маша сверху накрыла её своей ладонью.

— Пойдём покурим? – спросил я.

— Маша молча встала.

Мы вышли на балкон.

— Дай твою, нормальную, - попросила она сигарету.

Закурили, смотрели в даль. Я обнял девушку за напряжённые плечи.

— Что он рассказал? – тихо спросила Маша.

— Что ты Манька-облигация. Что ебут тебя толпой уже со школы. Даже насиловать не надо, Слон умеет уговаривать. Что он в рот тебе хотел дать, да ты почему-то отворачивалась.

Плечи девушки вздрагивали от каждой моей фразы.

— И что теперь? – она в упор посмотрела на меня.

— Мы будем их наказывать. Всех. Не спеша. Каждого по-своему.

— Ты ему не поверил?

— Поверил.

— И что?

— Ты жила в аду Маша. Пряталась от них несколько лет. Боялась дружить с парнями. Они насиловали тебя. Да ты не сопротивлялась, но ты цепенела от страха. Как ты ещё женщиной осталась и с ума не сошла.

— А я сошла. Вышла точнее. Один халат на вешалке, а внутри никого.

— Почему Манька-облигация?

— Со школы, я, когда перевелась в эту грёбанную шарашку, - она махнула головой, - у меня с тренировки синяк был, булаву лицом поймала, ну и Маша ещё имя. И фамилия.

— Колыванова? – спросил я, припоминая фильм.

— Копылова, - ответила она. – Но как учитель сказал «ребята знакомьтесь, наша новая ученица, Мария Копылова», так кто-то с задней парты сказал «Манька-облигация», весь класс заржал, даже учитель усмехнулся. Потом ещё папа умер, и вообще чернота. Вот один халат и гулял. Без меня.

— Маша, Маша! Нет слов, - я обнял девушку за плечи.

— Я как проклятая Дим. Черти эти. Что ты хотел им сделать?

— Не знаю. Но что-то надо.

— Может уедем из города?

— Уедем. Но не сразу. Надо всё решить.

— А то, что про меня говорят?

— Мне всё равно Маша. Это они друг перед другом «ссут». Ты красивая, весёлая и умная. И будешь ещё красивее и веселее.

— А то, что было? С ними.

— «К красивой женщине грязь не пристаёт», Антоха так говорит. Ты Сержанта знаешь?

— Нет, кто это?

— Тогда хорошо.

— Почему?

— Про друга плохое думал.

— Он с ними что ли?

— Чапа ушёл?

— Нет, ждёт, пиво пьёт в подъезде.

Маша отшатнулась от меня.

— Дим, что ты задумал? С балкона его выкинуть?

— Неплохой вариант, но тогда меня посадят, а я там, как Чапа говорит «никого не знаю».

— Тогда что?

— Я не знаю согласишься ли ты?

— Говори.

— Чапа ждёт что я тебя на секс разведу, втроём. Я в рот, он в пизду.

Маша молча опустилась вниз, села на колени. Глубоко затянулась сигаретным дымом. Выдохнула синее облачко и подняла на меня глаза. Я присел на корточки рядом с ней.

— Давай так Маша, выпьем с ним пива, расслабимся, - сказал я.

— Ну ну, - ответила девушка. – Дима блин, может мне с балкона спрыгнуть?

— Маш, сегодня всё закончится с этими... Чертями.

— Ладно, говори, - ответила Маша и вновь глубоко затянулась.

— Пива выпьем, поболтаем, ты будь, легче что ли, веселей, - продолжил я. – Пусть он ну не знаю, захочет тебе понравится. Вот, не бойся его в общем, я же рядом.

— Ну и что?

— Уговори его полизать тебе.

— Дима!

— Ну а что Маш? Я выйду покурить, а вы пока начнёте, потом зайду.

— И что? Будете вдвоём меня?

— Думаю не дойдет, скажем что он лижет после меня, ну, после того как я кончил в тебя.

— Пиздец Дим, он не простит.

— И что, дружкам расскажет? Будет молчать в тряпочку. И к тебе дорогу забудет.

Я поднялся чтобы затушить сигарету. Мария встала в след за мной.

— Ну что Маш, сможешь?

— Когда это всё придумал? – спросила девушка.

— Только что, на ходу, не драку же устраивать, ещё неизвестно чья возьмёт, да и он метнётся к своим, что тогда делать. Я не знаю.

— А если, не знаю, если ему пофиг. И продолжить захочет? Хотя нет, - сама себе ответила Мария. – Что делать? – спросила она у меня.

— Пойду, поговорю с ним, чтобы ласковей сегодня был.

— А мне что делать?

— Отдыхай вон на диванчике. Настраивайся.

— Дима! Хотя что уже, ладно, настроюсь, пусть попробует. Иди, - обратилась она ко мне.

— Ну что, согласна? – Чапа вскочил со ступенек с почти пустой бутылкой в руке.

— Вроде да, - ответил я, прикрывая, но не закрывая дверь в квартиру. – Только давай без напора, по-человечески, поласковей с ней.

— Не вопрос, так-то девка смачная, и пизда и сиськи, всё на месте. Заходим?

— Ещё курнём? – спросил я, так как чувствовал, что мне нужна передышка.

— Угощай, - ответил Чапа, вновь садясь на ступеньки.

Молча закурили, Чапа допил пиво, поставил к стене пустую бутылку, - бля, не терпится! – сказал он и просунул окурок в горлышко пустой бутылки.

Чинарик, упав на дно, шикнул и потух в остатках пива. Я поднялся и тоже кинул окурок в импровизированную пепельницу. Открыл дверь в квартиру и пропустил Чапу внутрь помещения.

— Машенька это мы! Где ты солнышко? – дурашливо поинтересовался Чапа.

— Я тут мальчики, - ответила Маша из большой комнаты.

Чапа широко улыбнулся мне и подмигнул.

— Иди, я пива возьму в холодильнике, - сказал я.

— О ништяк! – Чапа вновь блеснул мокрыми зубами и вошёл в комнату к девушке.

Из кухни я услышал, как Чапа мерзко захихикал и сказал что-то. Я достал три бутылки из холодильника, открыл их, и пошёл в комнату. Маша, в коротком халате, полулежала на диване, напротив неё, в кресле устроился Чапа. Я подал запотевшую бутылку девушке, она потянулась и стало понятно, что на ней нет трусиков. Подал бутылку ухмыляющемуся парню.

— О! Вообще ништяк! Холодное! – Чапа вновь сел и принялся за пиво. – Аж зубы ломит! – прокомментировал он.

Я присел на диван и тоже сделал пару глотков. Повисла пауза. Мария кокетливо поправила безнадёжно короткий подол халатика, потянулась ко мне бутылкой, и мы глухо стукнули полными бутылками.

— За что пьём? – спросил Чапа.

— За встречу, - ответил я.

— Грех не выпить, - парень встал и подошёл к нам, под спортивными штанами был заметен его вставший член.

Парень не стеснялся, наоборот, после того как мы все вновь стукнулись бутылками, он сделал пару глотков и поправил своё хозяйство рукой. Посмотрел на Машу. Девушка перевела взгляд на его промежность, улыбнулась и немного раздвинула ноги. Халатик слегка распахнулся, стал виден холмик светлых, кудрявых волосиков на лобке девушки. Маша припала губами к бутылке и сделала длинный глоток. Чапа вновь сел в кресло, демонстративно раздвинул ноги, опять поправил член через штанину. Парень, забыв про пиво, не отводил глаз от длинных ног девушки. Маша, слегка подняла и раздвинула колени, подзадорив его. Она немного передвинулась и из-под халата показалась спелая, девичья грудь.

— Ну бля, нахуй пиво! Я не могу уже! – Чапа встал, снял с себя олимпийку, бросил её на освободившееся кресло.

— Андрюша, - тихо сказала Маша, - а ты поласкаешь меня?

— Да я тебя всю заласкаю красавица! – сказал Чапа, стягивая с себя штаны вместе с трусами и бросая их вслед за олимпийкой.

— Я хочу там, - сказала девушка и медленно распахнула ножки.

Чапа посмотрел на меня, я в ответ на его немой вопрос пожал плечами и поднялся с дивана.

— Ребят, вы начинайте, я покурить на балкон выйду, - я поднялся с дивана и прошёл между стоящим Чапой и Машей. Вышел на балкон.

— Андрюша, ну пожалуйста! Смотри как она ждёт тебя, - услышал я Машин голос.

— Подвинься поближе, - в ответ сказал Чапа.

— Вот так? – спросила Маша и диван скрипнул.

— Ещё чутка, - хриплым от напряжения голосом сказал Чапа.

Я прикурил сигарету и заглянул в проём балконной двери, Чапа сел на колени возле дивана и опустил голову между широко раздвинутых Машиных ног. Он придерживал её ляжки своими руками, затылок ритмично двигался вверх-вниз, иногда задерживаясь

ненадолго, затем вновь продолжал. Маша откинула голову и закрыла глаза. Видимо, не смотря на ситуацию, девушке нравилось то что Чапа делал своим языком в её щёлке. Одна его рука стала теребить свой торчащий член. Я докурил и зашёл в комнату. Разделся и положил вещи на край дивана. Вдруг Чапа дернулся, замычал между распахнутых ног Маши, белёсая сперма брызнула на пол, ещё и ещё. Мужчина оторвал свои мокрые и раскрасневшиеся губы от Маши, облизнул их языком, его член продолжал дёргаться и выстреливать из себя струйки спермы. Чапа повернул голову на меня, уставился на мой почти вставший и болтающийся член.

— Андрюша! Ты такой ласковый! Такоой классный! – протянула последние слова Маша и как кошка потянулась. – Такой язычок горячий, ммм! Тебе тоже понравилось я вижу. – Маша присела на край дивана и смотрела на подрагивающий член парня. – Вкусная у меня писечка? – спросила девушка и слегка подвинула таз к лицу сидящего парня.

— Ништяк, - ответил он.

— Спасибо Андрюшечка! Ещё хочу хоть немножко, - Маша толкнулась лобком в лицо парня. – Ложись назад, да, да, вот так! Ммм.

Девушка полностью завладела инициативой и положила парня спиной на пол, села ему на лицо.

— Андрюшенька ммм, глубже язычок! Да! Ух! Я вкусненькая?

В ответ послышалось невразумительное мычание.

— Это Димочка постарался, так меня оттрахал, до сих пор вытекает. Ну Андрей что ты остановился?

Парень и правда повернул голову на бок и руками, упертыми в Машины ляжки, толкал девушку вверх. Маша привстала, по её ляжке стекала капля влаги.

Тебе же понравилось Андрей? – спросила девушка. – Слизнёшь? – Предложила она, указывая глазами на стекавшую вниз мутную капельку.

— Устал, - сказал посерьёзневший парень.

— Блин, ты здорово это делаешь Андрей, повезёт твоей супруге! – сказала Маша и наконец поднялась окончательно.

Прилегла на диван уже абсолютно не стесняясь своего распахнутого халата, шумно плюхнулась на заскрипевший диван.

— Дай сигарету, - обратился ко мне Чапа. Я нашарил пачку в лежавших на диване штанах, подал её вместе с зажигалкой поднявшемуся с пола парню.

— Дима, потрахай меня ещё, - подала голос Маша. – Вон у тебя как стоит.

Чапа невольно посмотрел на мой точащий член. Густо покраснел и вышел на балкон. Чиркнула зажигалка и запахло табачным дымом.

— Я тоже Маш покурю, - сказал я и вышел вслед за Чапой.

Увидев меня, парень снова опустил глаза вниз, отвернулся в окно и не глядя на меня, протянул мне пачку сигарет. Я закурил, облокотился на перила балкона. Ездили машины, летали голуби, жара не спадала.

— Что покурим и продолжим? – спросил я у Чапы.

— Я пас, - ответил Чапа. – Дай ещё сигу.

Я дал, парень вновь прикурил и тоже облокотился локтями об перила балкона.

— Ты ебал её до меня? - тихо спросил Чапа, и опять его глаза мельком взглянули мне между ног.

— Блин Андрей, ну конечно. А как по др...

— Да понятно Дим, - перебил меня Чапа.

— Слушай Андрей, давай по серьёзному, вот мне лично пофиг что ты её лизал после меня, - сказал я.

— Ссука молчи лучше, - прошипел Чапа.

— Да чего уж сейчас то дёргаться, - продолжил я.

Чапа длинно затянулся, закашлялся, сплюнул на улицу.

— Андрей, я никому не скажу, думаю и Маша тоже, - сказал я.

Чапа повернулся ко мне, он как-то резко стал будто ниже ростом, и взгляд его с наглого и быстрого стал просящим.

— И чё? – спросил он, глядя мне в глаза.

— Да ничего Андрей. Блин, давай так, мы молчим, ты молчишь. Но к Маше больше не приходи.

— Это понятно, - ответил Чапа.

— Хорошо.

— Вы это спецом с Машкой придумали?

— Да кого, спецом. Кто тебя заставлял языком в пизду лазить и вылизывать, как такое придумаешь Андрей?

— М суука! И всё? Забудем?

— Забудем конечно, только ты братанов своих убеди Машу не трогать.

— Не вариант Дим.

— Вариант Андрей, скажи, что у неё парень, и не надо ей жизнь портить.

— Им похер, наебнут тебя при встрече и всё.

— Скажи, что со мной знаком через Сержанта.

— Бля Сержант же! Тогда катит, скажу.

— Отстанут?

— Стопудово.

— Ну вот и хорошо. Договорились?

Лады, - ответил Чапа.

Я протянул ему руку, он посомневался, но руку мне подал.

В дверном проёме показалась Маша, халат на ней был так же распахнут.

— Мальчики пойдёмте? Чего вы тут? Я жду, - сказала девушка и вновь исчезла.

— И как с ней? – спросил Чапа.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты это.

— Понял, - ответил парень.

— Но я не против, если хочешь еще полизать. Раз уж было.

— Хе. Пусть подмоется сначала, - ответил Чапа.

— Пусть, - согласился я.

— Не, Дим с меня сегодня хватит. Пиздолизом заделался бля.

— И что такого?

— Да нихуя, ладно, замяли. Я свалю сейчас чтобы вам не мешать.

— Ладно, без обид?

— Без обид. Ты не «волчок», ты «волчара», умеешь ты вопросы решать. Почему «волчок» то прозвали?

— Да просто от фамилии, Волоков я.

— Понятно, ну пошли?

— Пошли, Маша заждалась.

— Дальше без меня уж, - за щеку то дашь?

— Андрей, если сама возьмёт.

— Расскажешь потом?

— Андрей.

Мы вошли в комнату, Маши не было, в ванной шумел душ. Чапа быстро оделся и прошёл в коридор.

— Забыли? – спросил он уже выходя из квартиры.

— Забыли Андрей.

— Волчара! Маше привет.

— Пока Чапа.

Море вздуется бурливо, - прошептала снизу Маша.

Что ты там говоришь? – спросил я, вслушиваясь в шёпот девушки.

— Стихи ему читаю, - сказала Маша, подняв голову. – Могу и тебе прочитать. - В волосах, как жар горя, два твоих богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор, - Маша показала, как мой «Черномор» вразвалочку выходил из морской пучины.

— Пушкина то хоть не трогай, - с улыбкой сказал я.

— Александр Сергеевич был бы не против, если бы я его потрогала. За его уставшее перо русской поэзии.

— Он наполовину африканцем был.

— За его большое и уставшее перо.

— А почему оно уставшее, перо то?

— «Потому что он памятник», какое же оно у него?

— Я так тоже стихи полюблю, - что там дальше?

— «И орешки всё грызёт», - Маша хищно оскалила зубки.

— Вот орешки не надо, - в притворном испуге я потянул руки к своему паху.

— Не ссыте Маша, я Дубровский, - сказала девушка, отмахиваясь от моих рук.

— Ты не Дубровский Маша, ты Петросян.

— Так-с, «пациент скорее мёртв, чем жив, сказала сова», - Маша продолжала шутить.

— Маша, ты его смешишь.

— «Пациент скорее жив, чем мёртв, не согласилась жаба», - сказала Маша, и сжала мой член в ладошке.

— Машунь, ну что за литературные вечера?

— Это он со смеху так падает? – Маша покачала поникшим членом.

— Да.

— Блин, я же не знала, что у него тонкая душевная организация. Вон слезу пустил. - Сказала девушка наконец прикоснулась губами к члену. – «Я драчистый изумруд». Всё молчу, а то разревётся совсем, а мне вытирать. Или сглотнуть слезки?

— Маша!

— Молчу, молчу. «Дело важное, ответственное», - сказала девушка, разглядывая «ответственное дело».

— Если бы я тебе в письку сказки рассказывал?

— «Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники», - сказала Маша и подняла палец вверх. – Блин Дим, я правда остановиться не могу.

— Пошли покурим?

— Только нормальных покурим.

— Всё понятно с тобой, - сказал я.

— Сейчас пройдёт. Надо выпить. Соку. С мякотью.

— Может в душ? Холодный?

— На балконе помёрзнем.

— Маша! Ты выбросила?

— Выбросила! Потом.

— Маша, Маша! ты маленькая хулиганка, пошли мёрзнуть, - сказал я, поднимаясь с дивана.

— «Холод, на дворе, собачий холод,

а в моей писюльке благодать», - пропела Маша. – Фуу, блин блинский. «Иду, иду», - сказала Маша, и поднялась с колен.

— Какая же ты всё-таки Маша!

— А ты так умный, как у Ленина ботинок.

— Я хотел сказать...

— Выходи, зажигалку сигареты взял?

— Ага, в кармане, - сказал я и похлопал себя по голым бёдрам.

— Там всё лежит, вспомнила.

— Вот расскажу Антону про тебя, посадит на хлеб и воду, - сказал я, когда мы вышли в ночную прохладу.

— Дай прикурить, - сказала Маша. Затянулась глубоко. Выдохнула в звёздное небо. – На хлебе и воде нормально, вы на воде попробуйте, золотые мальчики.

— Извини.

— Проехали.

Мы замолчали. Курили, облокотившись на старые, пластмассовые перила балкона.

— Не говори Антону.

— Конечно, я в шутку.

— А я серьёзно. И сигареты брошу. Извини за золотых мальчиков.

— Проехали, как ты говоришь.

— Главное, чтобы не приехали.

— Хоть стихами перестала говорить.

— Холодно, обнимешь?

— Конечно.

Я притянул девушку к себе. Прохладная попка упёрлась мне в пах.

— Только не говори ничего.

— Молчу.

Мой член предательски встал. Упёрся в сомкнутые бёдра девушки. Маша оглянулась. Посмотрела мокрыми глазами.

— Стихи он значит не любит, а на грустную девочку встаёт? – Маша улыбнулась.

— Он сам Маш. Я не хотел.

— Он поумнее тебя будет. «В веселья час, и час разлуки». Блин, опять началось. Фуу, - Маша отвернулась, затянулась сигаретой и выдохнула.

Я, свободной от сигареты рукой, обнял девушку за грудь. Девушка притянула мою руку к губам и поцеловала. Этой же рукой потянулась к моему заду и заставила прижаться ближе к себе. Снова затянулась.

— Давай и пиво больше пить не будем? – сказала она не оборачиваясь.

— Губит людей не пиво...

— Ты то хоть не начинай.

— От тебя заразился.

— Выздоравливай, а то на балконе оставлю, - сказала Маша, и сжала мою ягодицу.

— Дим.

— Да.

— Я никогда больше не позволю. Слышишь?

— Да.

— Ни-ко-гда. Не позволю им ко мне прикоснутся. Умру лучше или их убью. Никогда.

— Они не подойдут больше Маша.

— Мрази. Никогда больше.

Грудь девушки вздымалась, я убрал с неё руку.

— Не убирай.

Вернул свою руку обратно. Прижал крепче, согревая крупный, затвердевший сосок. Член так и упирался в сжатые Машины бёдра. Было стыдно, но я ничего не мог с ним поделать. Девушка перестала тяжело дышать. Наши прогоревшие сигареты искрящимися метеорами улетели в темноту ночи.

— Пошли? – спросила Маша, не оборачиваясь.

— Да.

— Я в душ, согреюсь.

Я отпустил грудь девушки, и она вышла не оглядываясь. Зашёл следом за ней в свет и тепло комнаты. Маша уже щелкнула шпингалетом ванной. Я закрыл балкон и сел на остывший диван. В ночной тишине квартиры услышал голос из ванны, - «блядь, блядь, что я творю! Сука блядь!»

Я подошел к двери в ванную комнату.

— Маш, всё нормально?

— Да Дима.

— Что ты там делаешь?

— Реву, - ответила девушка и зашумел включенный душ. – Иди отдыхай, всё нормально.

Вернулся в комнату, надел трусы. Лёг, накинул на себя плед. Лежал и слушал как плещется Маша. «Обломайся с минетом, и с сексом», - думалось мне. И тут же стало стыдно за свои мысли. Пристроил поудобнее так и стоящий член. - «Машка плачет там, а он стоит, как так-то?». Медленно, очень медленно эрекция уменьшалась. Немного подмочил трусы, пристроил утихший член между ног. «Теперь хоть не стыдно будет», - думалось мне. С тюрбаном полотенца на голове появилась голая Маша.

«Подняла большой палец, - только вверх», - сказала она, и вымученно улыбнулась.

Я тоже поднял большой палец вверх.

— Пойдёшь?

— Схожу. Я быстро, - сказал я вставая.

— А что трусы одел?

— Не знаю.

— Не спеши, я музыку послушаю.

— Хорошо, - сказал я и закрыл дверь в ванную.

Посмотрел на себя в запотевшее зеркало. Стянул трусы и забрался в прогретую ванну. Из-за двери послышалась знакомая мелодия. В дверь постучали.

— Открыто, заходи.

Зашла Маша, села на унитаз.

— Ты мойся, я посижу. Шторку не закрывай.

— Намочу.

— Вытру.

Я вынул головку душа из крепления. Включил воду. Стал мыться.

— Я с папиных похорон не ревела. Ничего не говори, мойся. Я тогда сломалась. А сейчас. Сейчас починилась. Поэтому ревела. Я. Знаешь, как жить хочу. По нормальному. Не стесняясь и не боясь. Быть в нормальных отношениях. Гордится собой и своим... Своими отношениями. Носить нормальную одежду. Танцевать хочу и улыбаться танцуя. И всё это будет. Поэтому я ревела. Потому что прошло. Не знаю. Онемение души. Как ногу отсидишь и мурашки. Я давно на свою душу села. Поэтому мурашки со слона. – сказала Маша, и наконец улыбнулась. – С мохнатого, мать его, мамонта. Ты мой доктор. Шприц свой помой как следует, пригодится.

— У меня градусник, - сказал я, помахав намыленным членом.

— Хуядусник. Градусник в попу вставляют.

— Или в рот, - ответил я.

— Тогда градусник. На, вытирайся, - Маша сдернула полотенце со своих мокрых волос. «– Жду градусник», - сказала она и вышла из ванной, оставив дверь открытой.

Знакомая музыка зазвучала громче. Казалось, что это стук моего сердца включили на полную громкость, и басов прикрутили. На этот бит моего сердца, ложился проникновенный женский голос. В полутьме комнаты, натянув на себя новую, розовую кофту, танцевала Мария. Увидела меня, повернулась спиной, поймала ритм и продолжила двигаться в танце, не оглядываясь на меня. В моменты, когда музыка замедлялась, девушка почти опускалась до пола. Круговое движение голой попкой, и у меня, как в детстве на качелях, замирало дыхание. Я сел на диван. Маша, в танце повернулась лицом в мою сторону. Маша, сжав в притворном смущении ножки, прикрыв пах ладошкой, наслаждалась танцем своей груди под пуловером. Убрала руку от лобка, и в такт стихавшей мелодии стала снимать одежду.

— Как тебе? – Маша вплотную подошла вплотную, её грудь вздымалась возле моего лица.

— Нет слов. Дух захватывает!

— Градусник твой температуру показывает?

— Повышенную, - ответил я и потянул девушку на себя.

— Подожди, выключу, - девушка мягко отстранилась и выскользнула в свою комнату. Музыка стихла. Вернулась Маша, подобрала свитер, бережно повесила на спинку кресла. Ладонью расправила складку. Присела рядом со мной.

— Ну что молодой человек, красиво я танцевать буду? От 1 до 10-и?

— 10 однозначно. Только без трусиков не танцуй не для кого.

— Не буду. Эта штучка для тебя, - Маша слегка раздвинула ножки, показав розовеющую в полумраке щёлочку.

— Красивая у тебя штучка.

— Поближе познакомить вас?

— Знакомы уже. Приятное знакомство.

— А поближе? Лицом к лицу?

— С удовольствием!

— «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье», - сказала Маша.

— Я на ощупь.

— Я тоже хочу. На ощупь. Языка.

Мы сидели рядом друг с другом. Смотрели на наше отражение линзе чёрного телевизора.

— Давай валетом ляжем? – предложил я.

— Давай, - согласилась девушка и с ногами забралась на диван.

Я оторвался от телевизора. Повернулся к Марии. Лёг рядом с ней. Маша лежала на боку сжав ножки. На расстоянии ладони был пушок её лобка.

— Он уставился на меня. Твой. Дёргается.

— Тоже знакомится. Лицом к лицу, - сказал я и сверху положил руку на Машино бедро. Погладил.

— А это у него глаз или ротик?

— По обстоятельствам, - я провёл ладонью по её упругой попке.

— Сейчас какие обстоятельства? – Машина рука легла на мою талию.

— Время взглянуть правде в лицо.

— А что прищурился чудик? Или правда глаза колет? – игриво спросила Маша.

— Это он от предвкушения глаза зажмурил, - сказал я.

— Глаз. Ну что готов чудик? Отвечай за него, он сейчас глаз же. Такие вот обстоятельства.

— Готов.

— А ты готов? – Маша плотнее приблизила таз к моему лицу.

— Готов. Только я же не кот, чтобы шерсть вылизывать.

— М, вылизывать. У них языки шершавые. Будешь моим котиком?

— Буду.

Мария подняла ногу, согнула в колене, опёрлась на неё. Ножку, лежащую снизу передвинула ко мне.

— Вот тебе подушечка котик, ложись у мисочки, - Маша перегнулась и посмотрела, как я устраиваю голову на её ляжке.

Я лёг на горячее и упругое. «Правда, лицом к лицу лица не увидать», - подумал я. Приблизившись вплотную к моим глазам Машино открытое влагалище расплывалось. Головку члена ласкало дыхание девушки. Её рука снова легла мне на талию.

— Обещаю не пукать.

— Маша.

— Нуу, лаадно, пукну если хочешь. Каак пе...

— Маша!

— Я же медали тебе не показала. Со шпагатом. Хочешь?

— Маша блин.

— Я стесняюсь.

Взял её за попу, потянулся губами к розовому. Упёрся в мягкое и тёплое. Поцеловал. Ещё и ещё. Во внутренние поверхности Машиных бёдер. В белые полушария попки.

— Уф Дима. Так здорово. Писька дёргается. Вот потрогай, - Маша положила мою ладонь на свою мокрую и распахнутую киску. – Чувствуешь? Вот.

— Немного.

— Потому что внутри. Не как твой же она должна. М, да, помни её.

— Так?

— Да! Ну всё, всё, хватит.

— Почему?

— Ещё захочу.

— Я согласен, давай как сначала, валетом?

— Понравилось в ротик?

— Очень.

— В попу не дам, и не проси, - Маша навалилась грудью на меня, заглянула в глаза.

— Я и не прошу, - я погладил девушку по распущенным волосам.

— Если только через три года, - сказала и щелкнула меня пальцем по носу.

— Почему через три?

— С какого времени считать?

— Ха! Хочешь в мою маленькую попку?

— Просто спросил.

— Ладно. Через годик дам. А считай со дня знакомства, - девушка поцеловала меня в нос. – Так хоть годовщину не забудешь. Придумала! На годовщину нашего знакомства буду давать. И месячные не помешают отмечать. Умно я придумала?

— Можно почаще.

— Ага, каждую пятницу?

— Нет, ну будут же ещё совместные праздники.

— Когда будут, тогда и подумаю.

— Ты шантажистка маленькая, - притянул пухлые губы девушки к своим губам.

— Я такая, - Маша ответила на мой поцелуй. – Ты ещё не знаешь какая я.

— Уже догадываюсь, с пулей в голове.

— Точно, это я в папку, как раздурюсь, ууу, слышал? – обратилась она к моему уставшему члену. – Помню, как он за мамой носился, а мамка кричала, - «Отстань придурошный!». А сама смеётся.

Маша замолчала. Положила голову мне на грудь. Её волосы щекотали мне ноздри.

— Бух. Бух-бух. Сердце у тебя, - сказала девушка через пару минут. Если я залетела, то у нас девочка будет.

— Почему это? – я рукой сдвинул её волосы со своего лица.

— Потому что ты меня сначала там приласкал. Ласковая девочка получится.

— А чтобы мальчик был, как надо.

— Раком, сильно. И шлёпать по попе.

— Мы же потом раком.

— Не имеет значения. Первое слово дороже второго.

— Не знал.

— Всему учить надо. Бестолочь, - Маша дотянулась до члена, стала сжимать его в ладони.

— Согласен на девочку. Как назовём?

— Не думала. У тебя как фамилия?

— Волков.

— Тут любое имя подойдёт.

— Давай Мариной? Буду звать вас Марьками. Будет у меня две Марьки.

— Идея! Тогда надо закрепить результат. Продолжим. Чудик вон уже нахохлился.

— Не надо его чудиком называть.

— Писец он у тебя обидчивый, стихи не любит. Клички тоже. Ему только горячий ротик и сладенькие булочки подавай. Что насчет ласки для девочки?

— Там же сперма.

— Дилемма.

— Ты как профессор заговорила, «дилемма, закрепить результат».

— Дети, это серьёзно, нужно подходить к этому с научной точки зрения. Лизать или не лизать, вот в чём вопрос.

— Точно Петросян.

— Дядя Женя щенок по сравнению со мной. Посмотрела бы я как он шутит, когда из писи сперма вытекает на мамину простыню.

— Так иди подмойся, и покурим потом.

— А Марина Волкова. Её смыть? – Маша резко поднялась с моей груди, и в дурашливом недоумении повернула голову.

— Никуда же я не денусь.

— Такие ласки пропадут зазря.

— Не пропадут. Я же не умею ещё. Потом как приласкаю там, девочка вообще золотце родится.

— Когда научишься я вообще с ума сойду. Ну для доченьки можно и потерпеть да ведь?

— Маша, Маша. Терпит она из-за дочери как её киску лижут. Ага.

— Но ты тоже в плюсе, между прочим, - Маша поднялась на локтях.

— В каком?

— Вот смотри, день нашего знакомства, это раз. День рождения Марины Волковой, это два. День свадьбы, это три. Ну и можно на твой день рождения, тоже же Волков, как и Марина, это четыре.

— Что четыре? – я в недоумении смотрел на её загнутые пальцы.

— В попочку четыре раза в год. Забыл?

— Тогда может и на твой день рождения тоже? - я потянулся и прижал её большой палец к остальным пальцам, собрав её ладонь в кулак.

— Трахать меня в попочку на мой день рождения, это не символично, - её большой палец отогнулся обратно. – Только вверх! Понял?

— Понял.

— Ну что, я в душ?

— Давай.

— А ты может чаю сделаешь? И мы на балконе, с чаем и вкусной сигаретой. Голые. Ммм.

— Сам захотел, угостишь своей тонкой, с ментолом?

— Сказала же вредно для мужчин.

— Так и скажи жалко.

— И жалко. Там четыре штучки осталось.

— Иди жадина.

— Тебе жалко, что я жадина? – Маша поднялась с дивана. - Смотри какие у меня тити. Ой побежало. – Маша сжала коленки и скрючившись пошла в ванну. - Дим полотенце принеси, - крикнула она из коридора.

Взял полотенце, зашёл в открытую ванную. Маша сидела, направив струю душа себе между ног.

— Я вот сижу и думаю, как же твоего дружочка называть если не чудиком, - Пф, холодная пошла.

Маша опустила струю пониже. Изогнулась и покрутила вентиль.

— Ты как его называешь, когда теребонькаешь? – спросила девушка и снова направила поток на свою розовую щёлку.

— Я с ним мало разговариваю, - сказал я, впервые в жизни наблюдая как девушка подмывается.

Маша засунула себе пальчик, вынула и снов погрузила, - вот он и нелюдимый у тебя. Бука. Давай его будем бубукой звать? Уважительно и весомо.

— Да хоть чудиком, я шутил.

— Чудик, когда маленький, а сейчас он бубука! Вон чё. – указала глазами Маша на стоявший член. Идите со своей бубукой чайник грейте. Я кое чего захотела.

Я вышел из ванной комнаты, вода зажурчала сильнее. Не включая света зажёг плиту под чайником. Голым задом сел на прохладную табуретку. Слушал шум воды, смотрел на синий цветок газовой горелки. И думал, что - «хорошо вот так, хотя бы раз в неделю оставаться с Машей один на один, и всю эту ночь не спать, трахаться, пить чай, курить на балконе. Слушать её болтовню. И чтобы за сутки ни разу не одеть трусов. Смотреть как качаются её большие груди, как мелькает между ножек её маленькая, узенькая писька. А потом раздвинуть эти длинные ноги и целовать в мягкое и тёплое. Ощущать языком как она увлажняется. Как входит в неё мой член, как её влагалище обжимает меня, держит, не отпускает. Как закрываются её большие глаза и открываются мягкие губы».

— Ты заснул? – сказала Маша, войдя на кухоньку. – Ого-го! Что это ты тут думал такое? Точно бубука. Как я раньше не замечала.

— Маш, ты такая классная, - я встал и обнял за прохладную, после душа попку.

— Дим ты почаще мне это говори, будет и пять раз в год.

— Мне хоть ни разу.

— А обо мне ты не подумал. Может, ну его на фиг этот чай?

— Чай тоже хорошо, «голые, чай, вкусная сигарета», сама же говорила.

— Иди тогда, освежи бубуку, я сама тут, идите, - девушка потянула меня за стоячий член на выход из кухни.

Быстро помылся и вытерся. Зашёл в кухню. Маша так же как, я сидела в темноте. На столе стояли две кружки с чаем. Пахло ежевикой и малиной.

— Я знаю о чём ты думал, - она обернулась ко мне.

— О чём?

— Что сейчас очень хорошо. Что надо так делать, когда только мы вдвоём. Сигареты, чай и никакой одежды. На всё ночь. Это счастье.

Я подошёл к девушке, член толкнулся в её голове плечо.

— Дим, - она подняла на меня глаза.

— Да Маша, - я обнял её за плечи.

— У нас столько всего впереди. Я сейчас зареву, - Маша уткнулась лицом мне в живот. – Бубука этот, как увидит мои слёзы, сразу встаёт. Как пёсик утешитель со своим мокрым носиком, - девушка притянула «пёсика» и поцеловала в «носик». – Знает что хозяйке надо, - сказала она и поднялась, опершись на мои руки.

— Пошли помёрзнем, - сказала девушка и мы взяли по кружке исходящего паром напитка.

— Фотография, это память о том, что было однажды, но никогда не будет снова молодые люди! – сказал назойливый фотограф.

— А если мы хотим, чтобы было не однажды, а дважды? – спросила Маша улыбаясь.

— Тогда приходите ко мне снова. Я тут каждое воскресение.

— Сколько стоит? – для вас моя хорошая, это сущие пустяки, а вашему молодому человек память на всю жизнь.

— Зачем ему на всю жизнь?

— Время, увы, оставляет следы, а фото запомнит какими были мы, - в стих сказал фотограф.

— Люблю стихи, давайте меня сфоткайте. Да Дима? Тебе в дорогу, чтобы быстрее приехал.

— Так, вставайте, вот, да. Чтобы дорогу видно. Дорогу на дорогу дорогому другу. Чик и всё. Жаль без улыбки, давайте ещё с улыбочкой? – захлопотал фотограф. – Ещё с цветочками можно.

— Они не настоящие, - сказала Маша, принимая тёмный квадратик снимка.

— На фото же не пахнут. Вот розы шикарные.

— Нет, хватит, хорошая фотография, - сказала Маша, рассматривая появившееся изображение.

— Можно фломастером подписать, вот тут на полях. Возьми моя хорошая.

— Сколько с нас? – я подошёл к фотографу.

— Сущие пустяки молодой человек, - фотограф цапнул купюру у меня из рук.

— Дим смотри, это тебе. В машине приколешь?

— Конечно. Будешь путеводной звездой для меня.

— Путеводной пиздой, - прошептала мне на ухо Маша.

Но фотограф наверняка расслышал, так как он уставился на Машкин зад и заулыбался.

— Пойдём уже хулиганка.

— На фото я строгая, не шали там у меня.

— Не буду, с тобой интересней шалить.

— Мам привет, - сказал я, забегая в квартиру.

— Привет сынок, - что так долго, я переживала.

— Я же звонил что машина сломалась, новая, представляешь? Вернулись, поменяли. Документы там, всё такое.

— Ну хорошо, что поменяли, хорошая машина то?

— Хорошая мам. Я быстро сбегаю? Переоденусь только.

— Куда это?

— К девушке мам.

— Душ хоть прими, что за девушка то?

— Машей зовут, я вас познакомлю, может даже сегодня.

— Хорошо. Ой твои друзья заходили. Антон и как его, Сержант вроде, который в форме долго ходил. Антон какой-то грустный.

— Ему моя девушка понравилась, вот и грустит.

— Ну беги тогда, во сколько вас ждать?

— Не знаю мам. Она простая, не готовь тут ничего.

— Как это не готовь, позвони от неё.

— У них нет телефона мам.

— Из автомата позвони.

— Всё я убежал.

Возле подъезда стояла синяя шестёрка Сержанта.

Вышел он сам.

— Привет, садись подвезу.

— Привет, выпустили, - спросил я, пожимая руку приятелю.

— Выпустили, садись.

— Да ты не знаешь куда.

— Знаю. Садись.

— Я сел на переднее сидение.

Сержант тоже сел, но машину не заводил. Крепко держался за руль.

— Что стоим?

— Машу убили. Убил. Слон. В подъезде забил. По голове. Её похоронили уже. Слона в этот же день закрыли. Сидит. Мне Чапа рассказал, что ты с ней. Что они её. Ну ты понял. Мой косяк, я не знал. Видимо не дала Слону. Чапа Слону не говорил, что ты с ней. Всё.

— Поехали, - сказал я через десять минут молчания.

— На кладбище. Потом к ней.

Сержант завёл машину. Тронулись.

— Нет, сначала домой.

Я пешком поднялся по обшарпанному и расписанному подъезду до девятого этажа. Постучал в фанерную дверь. Она сразу открылась.

— Здравствуйте. Я Дима, может Маша говорила вам?

— Здравствуй Дима. Говорила. Не разувайся проходи к Маше.

Я сел на диван. На подоконнике стоял чёрный магнитофон.

— Я задержался, машина сломалась.

— Приходил твой друг, Антон. Он говорил. Ты домой звонил. Маме.

— Он умрёт. Слон.

— Как?

— Я поговорю с кем надо.

— Пусть его выебут ещё перед этим.

— Ладно.

— Но не хуем, а то ему понравиться. Черенком от лопаты. Новым черенком.

— Ладно.

— Она была такая красивая. Во всём новом. Что вы купили. Только синяк.

— Я люблю её. Любил.

— Иди. Когда он сдохнет, заходи.

Я вышел из подъезда. Сержант ждал. Тронулись.

— Надо чтобы он умер, и выебать черенком от лопаты.

Сержант посмотрел на меня. - Сложно. В СИЗО не выйдет.

— А где выйдет?

— На зоне.

— Подождём.

— Денег надо будет много.

— Соберу.

— Сделаем Дима.

— Я уеду. В центр. Через маму связь держим. Позвонишь ей, когда цену узнаешь. Ничего не говори, скажи, чтобы я перезвонил тебе.

— Не маленький.

— Тогда тут останови, я сам. У тебя дела. Сержант, я не знаю, как, но надо.

— Сделаем.

— А в СИЗО?

— Без вариантов.

— Ладно, подождём.

— Найдёшь её?

— Найду. Город маленький.

— Город маленький, а кладбище большое.

— Дима. Она не мучилась. Затылком об ступень, - сказал Сержант.

— Мучилась. Это со школы... - я посмотрел на Сержанта.

— Да. Черенок нужен. А с остальными что? - руки мужчины сжались на руле.

— Ничего. Скажи, чтобы защищали красивых девочек. Так бы Маша хотела.

Мы молча пожали руки. Аккуратно прижал дверь авто. Замок щёлкнул, и я пошёл к Маше.

Через три часа я нашёл её могилку. Присел на четвереньки и достал её фото. Поднял большой палец вверх.

— Каких три длиннющих дня у нас с тобой было! - сказал я её фотографии. – Теперь и на моей душе сидит огромный, мохнатый, мать его, мамонт.

На снимок упала слеза. Смахнул её пальцем. Остался след.

— Завтра цветы тебе подарю. Настоящие, - сказал я, глядя сквозь слёзы на снимок.

Уже ночью зашёл домой. Мама ждала на кухне.

— Дима, Антон звонил. Всё рассказал. Мне очень жаль! – смотрела на меня красными глазами от слёз глазами.

— Это Маша, - я подал ей фотографию девушки.

— Господи! Какая красавица!

Мы помолчали, каждый думая о своём.

— Антон просил перезвонить как ты дома будешь. Даже ночью, - мама нарушила тишину кухни.

Ушёл в зал. Набрал номер Антона.

— Алло. Это Дима.

— Привет, вернулся? – в красной трубке раздался трескучий, обезличенный голос друга. – Как ты?

— Хуёво.

— Понимаю. Мария приходила на работу. Её взяли. Взяли бы. К нам в спортзал хотела записаться. На танцы. Такая щебетунья. Бате понравилась. Учится ей предлагал. Хотела пойти на высшее. Ты убедил?

— Нет. Сама, - ответил я сдавленным голосом.

— Похороны нормально прошли. Те деньги, что мы за Сержанта давали, он вернул. Я их Наталье Андреевне на похороны предложил. Она взяла. Сержант ещё сверху дал. Его пацаны могилу копали. И Марию несли. Ты как к тому, что я деньги отдал?

— Правильно сделал. Я там Сержанта напряг по поводу Слона. С Михаилом ещё поговорю...

— Дим, не по телефону. Что думаешь дальше? – перебил меня Антон.

— В центр уеду.

— Нормально. Жить есть где?

— Найду. Газель на это и брали. Там хотели развить то, что тут работает.

— Тема бодрая, пойдёт. Когда хочешь?

— Завтра, на кладбище зайду и уеду. Цветы обещал.

— Эх, бля Димка. Как так?

— Да пиздец Антоха. Всё не могу...

Я положил трубку.

Через два года я заехал в знакомый двор. «Как бы Машка радовалась новой машине», - подумалось мне. С трудом нашёл место для парковки. Автомобилей в городе явно прибавилось. Поднялся пешком по свежевыкрашенному подъезду до девятого этажа. Постучал в фанерную дверь. Замок сразу же щелкнул, открываясь. Женщина молча впустила меня внутрь. Вытерла полотенцем руки.

— Не разувайся, проходи к Маше.

На подоконнике стоял большой и черный магнитофон.

— Слон умер. Неделю назад. И выебали. Не было черенка. Ножкой от табуретки.

— Кто это сделал?

Я пожал плечами, - такие же как он, – ответил я женщине.

— Хорошо.

— Я посижу?

— Сиди, - женщина вышла из Машиной комнаты.

Подошёл к магнитофону, воткнул вилку в розетку. Нажал кнопку воспроизведения. Глухим басом бьющегося сердца зазвучала мелодия «Happy Nation».

Мелодия затихала, удалялась. Я подошёл к магнитофону, нажал стоп. Выдернул шнур из розетки.

Зашла Машина мама. Встала в дверном проёме.

— У меня Машино фото есть, в последнее воскресение сделали, - я подал женщине снимок.

— А себе? – спросила она, разглядывая фото.

— Копию сделал. Можно я через год зайду?

— Заходи, - сказала она, пропуская меня из девичьей комнаты.

Через год я не зашёл.