МИРИЯ

Проклятье! Опять этот негодяй улизнул! И ведь буквально из-под самого носа ушёл. А всё из-за стражников и местных инквизиторов. Будь они хоть чуточку расторопнее и сообразительнее, этот корабль не покинул бы Брин. Господи, ну почему всё необходимо лично контролировать? Хорошо ещё, что я возглавила отправленную в порт группу, и успела заметить колдуна на корме отплывшего корабля, а то так бы и не узнала, что он уже покинул город. Пытаясь придумать, что делать дальше, обращаю внимание на другие суда в порту. Хочу было использовать одно из них для погони, но терплю неудачу. На борту каждого корабля присутствует всего по несколько человек. Остальные разбрелись по увеселительным заведениям, и в ближайшее время не вернуться, а без знающих своё дело матросов погоня по морю за чернокнижником обречена на провал.

Не желая сдаваться и раньше времени признавать поражение, решаю отправиться в местный храм. Если предупрежу своих собратьев о колдуне, они устроят засаду на берегу во всех портовых городах Дальфара, едва чернокнижник ступит на берег. Если только этот негодяй не отправился в Аталию. Достать этого выродка в соседнем королевстве мы попросту не сможем, ведь там у нашего ордена связаны руки. Знать бы, что у этого негодяя на уме, и какую гадость он задумал. Серьёзных зацепок у меня нет, но есть плохое предчувствие касательно этого колдуна. Хотя, возможно, это просто паранойя, а не интуиция.

По дорогу к храму нас вдруг начинают обстреливать с крыш. Как только в плечо идущего справа от меня инквизитора попадает стрела, тут же создаю и бросаю в небо светящийся сгусток, взрыв которого озаряет улицу яркой вспышкой, ослепляя засевших на крыше стрелков. Ответным огнём из арбалетов стражники поражают дезориентированных убийц. Один из них, пытаясь удрать, спотыкается на скользком участке, кубарем скатывается с крыши и падает вниз. Подбежав к неподвижно лежащему на земле мужчине, убеждаюсь, что он всё ещё жив, и просто находится в отключке. Приказываю стражникам отнести его в темницу, привести в чувство и допросить. Вряд ли эти негодяя сами по собственной инициативе решили обстрелять нас именно здесь и сейчас. Необходимо выяснить, кто их подослал.

Между тем инквизитор, чьего имени я не помню, пытается извлечь застрявшую стрелу из плеча раненного собрата. Сделать это ему удается лишь с моей помощью.

— Сможешь исцелить его рану? – спрашиваю после того, как мы вытаскиваем стрелу.

— Смогу. Хотя это займёт какое-то время, - отвечает он без раздумья.

— Хорошо. Тогда помоги и раненным стражникам, а я продолжу путь к храму.

— Одна? Это может быть опасно.

— Светлейший меня защитит, - заявляю уверенно.

Оставив группу позади, продолжаю путь к храму в одиночку.

Говоря о возможной опасности, инквизитор как в воду глядел. При попытке слегка срезать путь, пройдя через узкий переулок между двумя домами, натыкаюсь на какого-то мужчину в чёрной маске, преградившего мне путь. В руке он держит нож. Обернувшись, замечаю ещё одного такого же головореза, отрезавшего мне путь к отступлению. Обнажив меч, сразу понимаю, что толку от него будет мало. В таком узком переулке я даже размахнуться не смогу. Выручает магия и очередной призванный светящийся шар. Бросаю его не в небо, а прямо в грудь одного из бандитов, из-за чего тот отлетает назад и падает на спину. Обернувшись, замечаю, как второй убийца размахивается для броска, и едва успеваю пригнуться. Рассекая воздух, нож проносится прямо над моей головой. Промахнувшись, лишившийся единственного оружия головорез тут же бросается наутёк. Преследовать его не спешу. Вместо этого иду ко второму бандиту. Он к тому моменту кое-как поднимается на ноги. Придерживаясь одной рукой за глаза, временно ослеплённый головорез выставляет перед собой нож.

— Раст, ты где? – кричит он.

— Сбежал твой дружок. А у тебя сбежать не получится.

— А я бежать и не собираюсь, сука ты паршивая! – чуть ли не кричит он.

— Тем хуже для тебя.

Сказав это, иду убийце навстречу. Тот, видимо услышав шаги, начинает хаотично размахивать перед собой ножом, вместо того чтобы попробовать удрать. Непонятно, на что он вообще рассчитывает. Без труда выбив нож, чуть не лишив убийцу кисти, вонзаю ему меч в правую ногу чуть выше колена. Бандит вопит от боли, а после подсечки падает на землю. Приставив клинок к его шее, начинаю допрос.

— Кто послал тебя и твоего дружка? – задаю первый вопрос.

— Какой-то парень, - отвечает бандит.

Судя по тому, как он при этом моргает, зрение понемногу к нему возвращается.

— Темноволосый в чёрном плаще? – продолжаю допрос.

— Нет. Он был в рубахе и жилете. Да и волосы у него были не чёрные, а каштановые.

А вот это уже любопытно. Значит, убийц за мной отправил не тот колдун, а кто-то другой. Возможно, его сообщник. Пока размышляю над следующим вопросом, слишком поздно замечаю, как убийца зачерпнул горсть земли. Она летит мне в лицо, ненадолго ослепляя, а последовавший за броском мощный удар кулаком в живот вышибает из меня дух. Дыхание перехватывает, а отведённый в сторону меч выпадает из моих рук. Мощный толчок ногой в грудь опрокидывает меня на спину. Протерев глаза, вижу, что убийца завладел моим клинком. Опираясь на него, поднявшийся головорез пытается вонзить меч мне в живот, однако я в последний момент успеваю откатиться в сторону, уклонившись от смертельного удара.

Сделав ещё один перекат, обнаруживаю рядом с рукой оброненный бандитом нож. Подобрав его, со всей силы бью размахнувшегося для нового удара головореза по правой ноге, метя прямо в рану. Потеряв равновесие, убийца падает на меня, напоровшись на выставленный вперёд нож. Слыша его сдавленные всхлипы, спешно скидываю бандита с себя, и вижу, что нож застрял в его груди. Ну уж нет, выродок, не вздумай умирать! Ты ещё ни на все мои вопросы ответил! С этой мыслью выдёргиваю нож из груди бандита, пытаюсь магией исцелить его рану, но не успеваю. Негодяй испускает последний вздох и навсегда закрывает глаза. Проклятье! Ну почему ты не упал чуть левее или правее? Негодование улетучивается, стоит вспомнить про упавшего с крыши стрелка, захваченного стражниками. Надеюсь, этот тип окажется более сговорчивым, и пока не расскажет всё о своём хозяине, на нож не прыгнет.

Добравшись до храма, обнаруживаю, что немногочисленная охрана обители перебита. Уже внутри здания нахожу трёх мёртвых инквизиторов. А ведь жертв могло быть больше, если бы... Если бы я, прибыв в город, не отправила большую часть инквизиторов и храмовой стражи на поиски колдуна. Мне ведь тогда и в голову не пришло, что обитель могут атаковать. Сама того не желая, я облегчила нападавшему или нападавшим задачу. Начинаю догадываться, ради чего всё это было сделано, и бегу проверять пурпурный кристалл. Такой кристалл есть в каждой обители нашего ордена. С его помощью можно дистанционно общаться с людьми в других храмах.

Как я и боялась, кристалл оказывается разбит вдребезги, а его смотритель – обезглавлен. Нисколько не сомневаюсь, что это дело рук колдуна. Не того, что уплыл на корабле. Он бы проделать всё это попросту не успел. Постарался какой-то другой чернокнижник. Кристалл ведь непростой, его без помощи магии не разрушить. Теперь, когда он уничтожен, я не смогу сообщить своим собратьям в других городах о случившемся, и ни что не помешает сбежавшему колдуну спокойно сойти на берег. Погибли люди, обитель осквернена, а чернокнижник спокойно покинул Брин. И всё это произошло по моей вине. Что же мне теперь делать?

ЗАРКСИС

Этой ночью мне снится приют, в котором прошло моё детство. Неудивительно, что настроение после пробуждения оставляет желать лучшего. Подобные сны всегда оставляют неприятный осадок, ощущаются как неприятный зуд, который нельзя расчесать, но со временем он проходит сам. Помассировав лоб, откидываю одеяло и встаю с койки. Пока одеваюсь, мысленно возвращаюсь в детство, пытаясь вспомнить что-нибудь приятное, связанное с приютом, хоть одно светлое воспоминание. Ничего не выходит, и проблема тут отнюдь не в плохой памяти, а в том, что ничего хорошего не было. Побои, голод, оскорбления – всего этого я успел глотнуть с лихвой. Воспитатели наказывали нас за любую провинность или ошибку, даже незначительную или просто когда у них было паршивое настроение, приговаривая при этом, что такие, как мы, и рождаться были не должны. Вытерпеть удары розгами по спине и пяткам было проще, чем стоя на коленях возносить молитвы Светлейшему, благодаря его за всё.

И ведь дело было не только в ублюдочных воспитателях. Другие детишки были не менее злобными и жестокими. Некоторые из них сбивались в группки, и, подобно стае бродячих собак, третировали остальных, выискивая самых слабых. Со мной этим уродам не повезло. Даже голодным и выпоротым мне всегда удавалось дать им отпор. Сам тогда удивлялся, откуда только силы берутся, и почему все мои синяки и ссадины заживают намного быстрее, чем у других мальчишек. Благодаря “Терновнику”, стало понятно, откуда и почему. Всё перевернулось с ног на голову. Буквально ещё вчера я был грязью под ногами и придорожной пылью. А уже сегодня – очень значимая фигура с важной миссией. Никому ненужному ребёнку всегда приятно услышать такие слова, даже если они звучат из уст безумных культистов, желающий призвать в этот мир орды злобных демонов.

Покинув каюту, поднимаюсь на палубу, и тут в меня врезается и падает на пятую точку какой-то тощий темноволосый босоногий мальчуган.

— Простите, милорд, - взволнованно бормочет он, поднимаясь на ноги.

— Прощаю, - говорю в ответ, и иду дальше.

Стоя у поручней, дышу морским воздухом, любуюсь морем и слушаю болтовню матросов.

Разговоры, в основном, идут о бабах и выпивке, но в какой-то момент затрагивается более важная и серьёзная тема. Ссылаясь на каких-то своих родственников, служащих в королевской армии, один матрос заверяет своих коллег, что скоро начнётся полномасштабная война между Дальфаром и Аталией. Другие моряки ожидаемо поднимают его на смех, не веря в сказанное. А вот я верю. Что-то подобное когда-то предрекал Ласло, не называя при этом конкретных сроков. Влияние “белых плащей” на короля стремительно растёт, как растут и их аппетиты. Вопрос не в том, будут ли воевать Дальфар и Аталия. Вопрос в том, когда именно эта война начнётся.

Что бы там храмовники не рассказывали о своей вере и целях, всё это чушь собачья, рассчитанная на доверчивых наивных дураков, не видящих дальше своего носа. Власть – вот их основная цель. И ради неё храмовники пойдут на всё и не перед чем не остановятся. В Дальфаре “белые плащи” и так могут делать всё, что захотят, но им этого мало. Свои храмовники есть и в соседнем королевстве, но там они мало что решают. Не потому что не хотят, а потому что не могут. Не пускает их местная знать в политику, и правильно делает. Дальфарийских храмовников такое положение дел явно не устраивает. Под предлогом, что аталийцы как-то неправильно молятся Светлейшему, или что там живут сплошь одни безбожники, они в любой момент могут объявить войну соседнему королевству. Не моргнув глазом, погубят тысячи жизней ради своих амбиций. Что б вы все сдохли, твари!

От размышлений о войне отвлекает урчание в животе. Вчера перед сном мне удалось полакомиться рыбиной не первой свежести и чёрствым хлебом, об который можно было сломать зубы. После лакомств, которыми меня угощали в поместье лорда Грира, такая еда воспринималась почти как помои. Надеюсь, на завтрак удастся отведать что-нибудь хотя бы чуточку съедобнее. С этой мыслью отправляюсь в каюту капитана, куда захожу без стука. Хозяин корабля рассматривает какую-то карту, попивая при этом красное винцо. На его шее висит простенький на вид кулончик.

— Чего хотел? – не особо вежливо интересуется он.

— Хотелось бы позавтракать. Желательно чем-нибудь более свежим, чем вчера. Ну и немного развеяться я бы тоже не отказался.

— Завтрак будет. А что касается развеяться, то тут ты не по адресу обратился. Из развлечений на корабле есть только карты и кости. Вот только мои ребята сейчас заняты, и отвлекать их от работы не надо.

Видел я, как они заняты. Языками чешут и болтают о всякой ерунде. Впрочем, они мне и не нужны. Подняв тему развлечений, я имел в виду совсем другое.

— Может, у вас в трюме или ещё где сидит и скучает какая-нибудь девчонка? Желательно посимпатичнее, но сойдёт и страшненькая. Поскучаем вместе, - напрямую говорю о своих желаниях.

— Губу закатай. Перед отплытием надо было кому-нибудь присунуть. На корабле баб нет.

— Так найди! Где именно – меня не касается. Хоть русалку лови, и вместо хвоста ей ноги приделывай. Я хочу трахаться, - требую я, прибегнув к помощи своего дара.

Капитан зло щурится.

— А не пошёл бы ты в задницу! Мне заплатили за то, чтобы доставить тебя в Логос. Развлекать тебя я не собираюсь. Но если ещё хоть раз заговоришь со мной в таком тоне – полетишь за борт. Уяснил?

Уяснил я то, что внушение на этого козла не действует. Понятно теперь, что у него за кулончик на шее. Угрозы быть выброшенным за борт не боюсь. Вижу, что капитан блефует. А даже если не блефует, пусть попробует воплотить свою угрозу в жизнь. Кровью тогда у меня умоется. Однако нагнетать обстановку из-за такой ерунды совсем не хочется. Если вспылю, и перебью команду, то кто тогда будет управлять кораблём? Я в этих делах не особо разбираюсь. Так что позволяю капитану оставить последнее слово за собой, и уже хочу уйти.

— Хотя стой, погоди, - вдруг он меня останавливает.

Обернувшись, бросаю на капитана вопросительный взгляд.

— Если в штанах прямо очень сильно свербит, я знаю, как решить эту проблему. За одну серебряную монету, - пытается он меня заинтриговать.

— Продолжай, - жду подробностей.

— Может ты заметил, есть тут у нас один мальчишка босоногий.

— Заметил. Сынок чей-то?

— Это наш юнга. Зовут его Тид. Балбес и недотёпа. Всё у него из рук валится. Может хотя бы на это он сгодится. Чтобы ноги раздвигать или держать рот открытым особого ума не надо.

Понимаю, что за серебряную монету капитан предлагает мне оприходовать юнгу, и не сразу нахожу, что на это ответить. Такое предложение застало меня врасплох.

— Только задницу ему постарайся не порвать, а то он потом работать не сможет, - как ни в чём ни бывало продолжает капитан, видимо по своему расценив моё замешательство.

— Нет, спасибо. Задницы мужиков и мальчишек как-то меня не привлекают, - отвечаю максимально нейтрально.

Капитан ухмыляется.

— Ну как хочешь. Моё дело предложить. Видимо, не так уж сильно тебе трахаться хочется.

Слабее, чем заехать по твоей наглой роже. Что б тебе, уроду, самому кто-нибудь задницу продырявил! Вернувшись в свою каюту, жду, когда мне принесут завтрак. доставляет мне его тот самый Тид, которым капитан предложил мне попользоваться. Рацион странный: кусок чёрного хлеба и пара огурцов. Ну хоть не несвежая рыба, и на том спасибо. Хлеб оказывается ещё черствее, чем вчера, отчего сразу же улетает в окно.

Сам денёк выдался откровенно скучным и унылым. Кроме как шляться по кораблю или глазеть на море больше и заняться было нечем. Целенаправленно Тида не высматриваю, но мальчишка, подобно надоедливой мошке, постоянно мозолит мне глаза. То он палубу драит, то на мачту пытается взобраться, а по кораблю передвигается исключительно бегом. С поводом, но чаще без него, на мальчишку постоянно орут, и норовят отвесить пинка или зуботычину. В общем, несладко приходится юнге. Нервная у него работёнка. Неудивительно, что в такой обстановке у мальчишки всё валится из рук.

Ближе к полудню вдруг начинаю испытывать дурноту. Голова тяжелеет, а в висках начинает покалывать, как будто по ним птицы клюют. Не больно, но приятного мало. А ещё появляется ощущение, будто прямо за моей спиной кто-то стоит. Обернувшись, ожидаемо никого не замечаю. Это точно не морская болезнь, так как в животе всё спокойно, и завтрак наружу не просится. Это неприятное чувство преследует меня весь остаток дня, отступая лишь вечером, после наступления темноты. Закрыв глаза, лежу на своей койке, но сон всё никак не идёт. Чтобы нагулять его, решаю пройтись по палубе и немного поглазеть на море, хотя весь день только этим и занимался. Стоя у бортиков, замечаю какое-то движение справа. Это Тид уже не пойми какой раз за день драит палубу, в то время как остальные моряки, за исключением вечерней смены, уже отдыхают.

Хотя нет, отдыхают не все. Один детина со свиным рылом шатающейся походкой подходит к юнге. О чём они там говорят, не могу расслышать, но моряку услышанное явно приходится не по вкусу. Сначала он опрокидывает ведро с водой, затем наотмашь бьёт мальчишку по лицу. Как только бычара хватает его за шкирку, юнга тут же кусает его за руку, за что получает кулаком в живот. От такого удара и взрослый не сразу оправится. Чего уж говорить о тощем мальчугане. С мыслью, что меня это ни коим образом не касается, хочу вернуться к себе в каюту, но вижу, что бычара валит задыхающегося Тида на ближайшую бочку, стаскивает с него штаны, а затем начинает возиться со своими, пристроившись сзади. Глядя на такое, сжимаю руки в кулаки, вспоминая приют.

Воспитатели лихо управлялись с детишками, превращая их в озлобленных псов. Зато перед епископом, приходящим в приют как в бордель, эти твари лебезили. Знали, чем эта жирная мразь занимается за закрытыми дверьми, и никак не пытались этому воспрепятствовать, даже слова поперек ему не сказали. Зато сказали мне, чтобы я унял свой буйный нрав, и сделал всё возможное, чтобы дорогой гость остался доволен. Защитить меня от него никто не пробовал, поэтому защищаться мне пришлось самому. Интересно, чем занимается Светлейший, когда его покорные слуги творят такое с детьми? С интересом наблюдает за происходящим? Или стыдливо отводит взгляд? Никчёмный бог. Лицемерные последователи. Ненавижу вас всех вместе взятых и каждого по отдельности!

Тид оказался в такой же ситуации, что и я в детстве. Вот только у меня обнаружились силы, чтобы дать отпор насильнику и жестоко его наказать. У юнги их нет. Сейчас этот бычара настроит свой инструмент, и как следует засадит мальчишке. От капитана за такое, ему, скорее всего, прилетит, но всё это будет потом. Да и Тиду от этого вряд ли станет легче. Ну уж нет, тварь! Только через мой труп! С этой мыслью быстро приближаюсь к ничего не подозревающему моряку. Вместо того чтобы использовать внушение, приказав насильнику остановиться, призываю костяной кинжал, и бью ублюдка в печень, всадив клинок по самую рукоятку. Посильнее заехав хрипящему моряку в кадык, оттаскиваю насильника к бортикам, и скидываю в воду, после чего быстро смотрю по сторонам. Никого. Только я и Тид.

— А говорят, что дерьмо не тонет. Гляди как бодро ко дну пошёл, - говорю с улыбкой, указывая на рябь на воде.

Когда оборачиваюсь, ловлю на себе затравленный взгляд. Юнга смотрит на меня широко раскрытыми глазами, будто это я его пытался оприходовать.

— Надеюсь, нет смысла говорить, что о случившемся никто не должен узнать? – на всякий случай уточняю.

Мальчишка энергично качает головой.

— Отлично. Тогда иди за мной.

И юнга идёт, не задавая лишних вопросов. Оказавшись в каюте, внимательно осматриваю свою одежду, но никаких пятен крови не нахожу. О сохранности кинжала, оставшегося торчать в печени бычары, не беспокоюсь. Как только он снова мне понадобится, я его призову.

— И часто с тобой подобное случается? – спрашиваю я, присев на кровать.

— Впервые. Раньше били и обзывали, но ещё ни разу не пытались... - стоящий у двери мальчишка не произносит слово трахнуть вслух, но я- то вижу, что всё он прекрасно понимает.

— А ведь на его месте мог оказаться и я. Капитан предложил мне попользоваться тобой всего за одну монету.

Услышав такое, мальчишка вздрагивает.

— Расслабься, я сказал, что мне это не нужно, - спешу успокоить юнгу.

— А что вам тогда нужно?

— Да вот понять хочу, что с тобой делать.

— Не надо со мной ничего делать. Пожалуйста, милорд, позвольте мне уйти.

Боится. Опасается, что я тоже задумал что-то гадкое. Я бы на его месте расслабляться тоже не стал. Бескорыстных благодетелей в наши дни днём с огнём не сыщешь. А объяснять, что это был именно порыв благородства, обычно мне не присущей, совсем не хочется.

— Ну иди, раз так хочешь, - отпускаю мальчишку.

Юнга тут же убегает, не забыв прикрыть за собой дверь, а я наконец-то ложусь спать. Просыпаюсь от сильной качки и грохота снаружи. Приняв шум за грохот пушек, опасаюсь, что на нас напали пираты, но выглянув в окошко, понимаю, что всё намного проще, и в то же время сложнее – начался шторм. Покинув каюту, выхожу на палубу и вижу, что дело серьёзное. Гремит гром, сверкают молнии, ливень хлещет как из ведра, матросы как угорелые носятся из стороны в сторону, а орущий во всю глотку капитан пытается как-то координировать их действия.

В какой-то момент мощной волной одного нерасторопного матроса смывает за борт, и нырять за ним никто не торопится. Понимают, что это чистой воды самоубийство, и ничем они бедолаге не помогут. Или просто трусят. А ведь если исчезновение бычары ещё не заметили, теперь его пропажу можно будет списать на шторм. Главное, чтобы эта скотина не оказалась кем-то важным и незаменимым вроде штурмана или боцмана.

Глядя на покрытое тучами небо, вдруг вспоминаю, что у многих демонов есть крылья. Мне бы они сейчас тоже не помешали. Как раз на тот случай, если это корыто пойдёт ко дну. Хочу было спросить у капитана, каковы наши шансы пережить бурю, но решаю лишний раз его не отвлекать. Пусть каждый занимается своим делом. С этой мыслью возвращаюсь в каюту, поняв, что всё равно никак не смогу повлиять на ситуацию. Одолеть бурю морякам в итоге удаётся. Ливень превращается в маленький дождик, ветер стихает, а корабль остаётся на плаву. Кроме того нерасторопного бедолаги, больше никто не погиб. Паруса в паре мест слегка потрепало, зато мачты целы, благодаря чему дальше можно плыть с той же скоростью.

Не считая шторма, оставшийся путь до Логоса проходит спокойно. Как только впереди виднеется порт, нахожу Тида, выкидывающего за борт мусор.

— Не хочу лезть не в своё дело и раздавать советы, когда меня об этом совсем не просят, но мне кажется, что тебе стоит сойти на берег и заняться чем-нибудь другим, - обращаюсь к юнге.

— Например? – уточняет Тид.

— Ну не знаю. Например, можешь работать в таверне, на постоялом дворе или в кузнице. Хотя нет, в кузнице не можешь. Такие тощие ручонки для работы молотом совсем не предназначены. Просто корабль с кучей не самых приятных мужиков – это одна большая ловушка. Когда очередная пьяная скотина захочет покуситься на твою задницу, ты даже убежать никуда не сможешь – только прыгнуть за борт.

Парнишка после моих слов задумчиво почёсывает затылок.

— Может, в вашем поместье найдётся какая-то работёнка для меня? – интересуется он с надеждой в голосе.

Поместье! Ну ты и загнул. Кроме, моей нынешней одежды, и того, что даёт мне “Терновник”, у меня больше ничего нет. Я всего лишь одинокий бродяга. Бродяга, от которого зависит дальнейшая судьба этого грешного мира.

— Нет, в моём поместье никакой работёнки для тебя не найдётся, - отвечаю мягким отказом.

Тид хмурится, но уговаривать меня взять его на работу даже не пытается.

— У меня неплохо получается ухаживать за лошадьми, - говорит он спустя какое-то время. – Я раньше работал на постоялом дворе.

— А почему ушёл?

— Испугался, что мне руку отрубят. Я кое-что без спроса взял у постояльцев, и... ну вы понимаете, - бормочет он виноватым тоном.

— Понимаю. – Достаю монету, на которую претендовал капитан, и бросаю её Тиду. – Держи. Надеюсь, так у тебя будет меньше соблазнов совать ручонки туда, куда не следует.

Поймав монету, и увидев, что она не из меди, а из серебра, мальчишка первым делом проверяет её на зуб, затем благодарит меня за щедрость. Забирай. Мне не жалко. Пару раз оступиться может каждый. Надеюсь, следующий сделанный тобой выбор будет правильным, и ты успеешь насладиться жизнью прежде, чем она оборвётся.

От автора:

По пяти главам уже можно подвести кое-какие итоги. И они неутешительные. Изначально у меня были заниженные ожидания касательно интереса читателей к данной истории, но на деле всё оказалось совсем уж плохо. Вся мотивация автоматически устремилась в район плинтуса. Какой смысл тратить на это большую часть свободного времени, стараясь выпустить новую главу как можно быстрее, если по итогу это всё равно ни на что не влияет, либо влияет, но совсем не в ту сторону? Работу над "Принцем" я продолжу, но теперь новые главы будут выходить реже.