Дорогие читатели, вашему вниманию предоставляется первый из рассказов о трех подружках, которые в силу разных обстоятельств провели летние каникулы порознь. Но, несмотря на то, что отдыхали девчата по-разному, в их приключениях оказалось и кое-что одинаковое.

К большому облегчению Олеськи Саша лег рядом с ней, не снимая халата. Блин, не мог сразу сказать, что так сделает. А она-то себе напридумывала. А может все-таки заметил, что Олеся его стесняется голым видеть. Ну и хорошо. Впрочем, маленького конфуза Олеське все же избежать не удалось. Поначалу они шептались лежа каждый на боку, повернувшись лицом друг к дружке. Но просто лежать щекой на подушке и бубнить в нее не очень удобно, особенно когда говоришь негромко. Да и собеседника толком не видно. А долго опираться на локоть, приподнимаясь, рука затекает.

— Забирайся на меня сверху. – Предложил Сашка, когда Олеська в очередной раз попыталась половчее пристроить уставшую руку. – Так шептаться гораздо удобнее. И лежать хорошо, и моськи напротив.

Вот тут-то Олесю и ждал нечаянный подвох. Само собой, перед тем как улечься на Сашу она с особой тщательностью оправила на себе ночнушку. Рубашка на ней сегодня короткая, а мало ли как там задралась эта предательская тонкая ткань. А уже устроившись на парне решила подстраховаться, пройдясь на всякий случай по себе еще разок спереди. С Олеськиной ночнухой оказался полный порядок, а вот Сашкин халат на нем разошелся, и скользящая между двумя телами Олеськина ладонь наткнулась в определенном месте на нечто, характерное только для мужчин. Наткнулась и по этой живой, обнаженной штучке проехалась. Хоть и тыльной стороной ладони, но все же.

— Ой!

Олеська не смогла удержаться от нечаянного возгласа, осознав, что именно она только что ручонкой осязала. Уши, как им и положено, вспыхнули двумя прожекторами. Хорошо хоть в темноте не видно, только чувствуется, как горят.

— Тебе здесь не скучно без подружек своих? – Саша, никак не отреагировав на случившийся конфуз, сомкнул ладони у Олеси за спиной, уложив их прямо на девчачью попу. – А то я на работе днем, ты одна.

— Да, нет. Нормально. Можно же всегда подъехать и встретиться, если куда вместе соберемся. – Торопливо отозвалась Олеська, не очень успешно делая вид, будто ничего не случилось. – К тому же лучшую подругу Женю Шаталову, ее родители в деревню к бабушке сослали почти до конца лета.

— За что это ее так?

— Да угораздило Женьку сильно разболеться весной. Ну а доктора по выздоровлению и прописали ей среди прочего свежий воздух, молочко парное, лучше козье и прочие прелести простой сельской жизни. Вот ее к бабке и наладили.

— Ну там, наверное, какая-то молодежь есть. Друзьями новыми обзаведется. Погуляют. Вечерами у костерка посидят. Не такая уж и плохая ссылка получится.

— Обломись. – Насмешливо фыркнула Олеська. – На всю деревню населения четыре бабки. Женькина самая молодая. А ей под семьдесят. Устойчивая мобильная связь на чердаке у окошка. Интернет, вообще, по великим праздникам. Из развлечений купание в местной лесной речушке и прополка бабушкиного огорода. Да, забыла совсем. Еще поход к приехавшей автолавке раз в неделю.

— Пожалуй, не позавидуешь. – Сашка сдвинул сомкнутые за спиной Олеси ладони на талию девушки, отчего «поехавшая» следом за руками парня ночнушка задралась, частично оголив девчачью попку.

Олеська постаралась «не заметить» этот беспорядок в одежде. Саша явно не специально это сделал, и лапки его далеко от голенького места лежат. А начни сейчас одергивать подол, того гляди, вертясь, опять что-нибудь не положенное заденешь. Красней потом. И так она, кажется, чувствует, как Сашкина штука ее бедра касается.

Они еще какое-то время болтали о разной ерунде, но ночная темнота, близость лежащих вместе тел, негромкий шепот и согревающее лица друг друга обоюдное дыхание провоцирует на недозволенные вещи. И вот уже кончики носов, а следом и лбы парня и девушки соприкоснулись. А затем Сашины губы по очереди отметились легкими поцелуями на бархатных щечках Олеси, чтобы завершить свое путешествие встречей со ждущими его губами девушки. Это не были еще настоящие, рожденные желанием и зовущие к близости поцелуи, но прелюдия к ним. Легкие, почти незаметные касания губ, скорее тревожащие воображение, чем предлагающие что-то реальное. И нежно гладящие лицо и волосы Олеси, Сашины руки, казалось, не просили большего, чем просто позволения касаться лежащей в их объятиях юной девушки. Пожалуй, лишь понемногу растущий «интерес» парня, ощущаемый Олеськой сквозь тонкую ткань ночнушки, выбивался из этой идиллии.

Конечно, эта прелюдия должна была когда-то закончиться, сменившись чем-то иным. И вопрос о том, что же последует за их поцелуями, все приближался. Олеся еще не задала его себе, да и ответа у нее, само собой, не было, но Саша и не стал доводить ситуацию до этого момента. Его руки вновь скользнули с плеч на талию девушки, а сам он, отклонившись назад, сколько позволяла подушка, лукаво подмигнул девчонке.

— Здорово с тобой шептаться, принцесса, но спать тоже надо. Тебе хорошо, можно завтра дрыхнуть сколько хочешь, а кому-то на работу.

Сашка, откинув одеяло, легонько шлепнул Олеську по ее слегка выглядывающей из-под ночнушки попе.

— Слезай, приехали.

— Сашка, не смей со мной, как с салагой обращаться! – Запротестовала Олеська, соскальзывая с парня и торопливо отводя взгляд от его радостно приподнявшейся вслед ушедшей девчонке игрушки. – Тоже выдумал, меня по заднице хлопать.

— Если хочешь, могу поцеловать. – Засмеялся Саша.

— Обойдешься. – Гордо заявила Олеська. – Не хочу с тобой больше лежать, вредина. Неси обратно в комнату.

Олеся, конечно, дразнилась, ничуть не обидевшись на Сашку. Но надо же ему свое «фи» показать. Когда обнимают и целуют ей нравится, а когда, как пацанку какую-то, шлепком выпроваживают, нет. И Саша, само собой, это прекрасно понял.

— Слушаюсь, леди. Прошу на ручки.

Вот то-то же. Леди. Довольная Олеська, обхватив парня за шею, поехала на нем на свой диванчик и охотно подставила губки для поцелуя вслед за пожеланием спокойной ночи.

— Слушай, Олесик, – уже уходя из комнаты, обернулся к ней Сашка, – может тебе все-таки набраться храбрости и последовать Светкиному совету?

— Это какому же?

— Искупаться со мной в душе или ванну вместе принять. А то смешно как-то получается. Голенькой передо мной появиться не боишься и мыть себя позволяешь, а при виде моей штучки не знаешь куда глаза отвести.

— Не знаю, Саш. – С сомнением отозвалась Олеся. – Стесняюсь я. Да и перед Светой не очень удобно. Скажет, пока я была рядом, не мылись вместе, а стоило уехать, так тут же.

— Если бы Светлана была против, она бы тебе этого сама не предлагала. Так что ее отсутствие значения не имеет. – Резонно возразил Саша. – А что до стеснения, так ты на все у меня успела уже, хоть мельком, да посмотреть. И ничего нового в душе не увидишь. Просто немножко ко мне привыкнешь.

— Ладно, я подумаю.

Этой ночью Олеське снились сны из разряда тех, о которых маме не расскажешь. С поцелуями, раздеванием и с парнями, тоже раздевающимися перед ней. Иногда это был Саша, а иногда кто-то другой. И кто именно, Олеся бы даже Сашке не рассказала. Нет, дальше поверхностных ласк там, где нельзя дело не зашло. Да и вряд ли Олеське могло присниться то, о чем она еще понятия не имела. Но и того оказалось достаточно, чтобы проснуться с горящими от волнения щечками. Блин, ничего себе сновидения. Небось, вся моська красная. Олеся, струсив, даже не высунулась пожелать Саше доброго утра, хотя и слышала, как он возился на кухне, собираясь на работу. Еще заметит, что с ней что-то не так, спросит. А врать Олеська толком так и не выучилась. То есть врать-то она могла легко и вдохновенно. Вот только с процессом доверия слушателей к ее вранью выходило не очень. И уповать на то, что Сашка поверит в ее сказочку про духоту в комнате и оттого раскрасневшуюся физиономию, девчонка не рискнула. Подождала, пока парень уйдет, и только тогда прошмыгнула в ванную, обнаружив перед этим, что следы возбуждения от эротических снов выражаются не только в порозовевших щечках, но и кое в чем липком и клейком, просочившемся наружу из киски. Еще хорошо, что сегодня только пятница. В субботу Саша ее запросто мог в душе искупать прямо с утра. Вот бы стыд был, когда он к киске голой рукой, а там в смазке все.

Девчонка даже несколько опасалась, что вечером, увидев вернувшегося с работы Сашку, снова вспомнит про свои фривольные сновидения и опять либо будет краснеть на пустом месте, либо, того хуже, станет внизу влажненькой, рискуя, что Саша это заметит. Чтобы как-то отвлечься от ненужных глупостей и не думать о них до самого вечера, Олеська созвонилась с подружками и на целый день укатила с ними гулять и развлекаться. Беззаботное времяпрепровождение пошло Олесе на пользу. За беззаботной болтовней и веселыми пересмешками в компании девчат все возникшие в ее воображении волнительно-эротические картинки куда-то улетучились, и домой она явилась уже, как ни в чем не бывало. Поужинала с Сашкой, посмотрела вместе телевизор и ушла к себе, поглядеть, что там друзья в мессенджерах написали.

Она лишь слегка напряглась поздно вечером, когда дело пошло ко сну. А ну как Саша сейчас зайдет и позовет мыться вместе. Был же вчера разговор, и Олеся подумать обещала. А что она ему скажет? Отказываться вроде не из-за чего, Сашка прав. Все она у парня уже видела и даже рукой касалась, правда случайно. А уж он ее голенькую и подавно во всех подробностях разглядел и потрогал. И все равно не решиться никак. Хоть маму зови. Но страхи Олеськи оказались напрасными, Саша пошел в душ один. А уже потом, как обычно, в одном наброшенном на голое тело банном халате заглянул к ней в комнату.

— Олеся, купаться.

Поехали. Олеська, скинув халатик, в одних трусиках забралась парню на руки. И хорошо, что пока не вместе, ей так спокойнее.

На обратном пути Саша, не доходя до Олесиной комнаты, свернул в свою спальню.

— Шептаться перед сном будем?

— Будем. Только у меня ночнушка в той комнате осталась.

— Пойду полотенце развешивать, на обратном пути захвачу. – Кивнул Сашка. – А она тебе нужна вообще-то?

— Не то чтобы очень, но просто неловко на тебе голышом лежать. Вдруг у тебя снова халат распахнется. Ты тогда хоть трусы вместо него надень.

— Да без проблем. – Пожал плечами парень.

Но согласие, как быстро выяснилось, Олеська дала несколько легкомысленно. Во-первых, Сашка и не подумал сначала надеть трусы, а уж потом снять халат, как сделала бы сама Олеся, и даже спиной к ней не повернулся. Просто скинул с плеч одежку, явившись не ожидавшей подобного девчонке во всей, что называется, красе. И лишь потом полез в шкаф за необходимым предметом гардероба. Растерявшаяся Олеська даже отвернуться не сообразила. Пришлось делать моську тяпкой и изображать, что это ее нисколько не шокировало. Хотя Сашку, да и вообще парня она полностью голым впервые видела. А во-вторых, оказалось, что лежать, прижимаясь ничем не прикрытыми холмиками своего бюста к обнаженной мужской груди, весьма волнительно. В ночнушке это воспринималось намного спокойнее. К тому же, лежавшие вчера поверх рубашки, Сашины ладони сегодня уютно устроились на голой Олесиной попе. Не на спине, заметьте! И преспокойно, словно так и надо, поглаживали ее, спускаясь с округлых полушарий на стройные ножки. Хорошо хоть больше никуда не просились, поскольку легкое возбуждение Олеськи хоть и не сразу, но сказалось в одном месте весьма определенным образом. И если бы туда Сашкины шаловливые пальчики заглянули, Олесе бы осталось только от стыда провалиться сквозь землю.

А еще обнаружилось, что, реагирующая на близость обнаженной девушки и сдерживаемая лишь тонкой тканью трусов, твердая игрушка парня куда ощутимее прижимается к Олеськиному животу, нежели укрытая халатом. И это тоже внушало девчонке определенного рода волнение. Не каждый вечер, знаете ли, такие ощущения выпадают, когда между двумя животами твердая мужская штучка размещается. Да если еще и понимаешь, из-за кого она затвердела. В общем Олеська уже и не знала, что было бы лучше, заставить Сашу принести ночнушку и лечь как вчера почти одетыми или лежать вот так, считай, голышом. Впрочем, вопрос был уже риторическим, поскольку ночнушку нужно надевать было раньше. А сейчас Олеськины, чуть затвердевшие от легкого возбуждения, кнопочки сосков слегка «царапали» кожу на груди Сашки, ладони парня наглаживали ее попку и ножки. А в перерывах между их тихим перешептыванием губы Саши легонько касались, то раскрасневшихся щечек девочки, то ее обнаженных плеч, то встречались с подставленными для быстрого поцелуя губами.

— Останешься у меня спать? – Тихонько спросил ее Саша. – Завтра суббота, с утра никуда вскакивать не надо. Вместе проснемся.

— Ладно. – После некоторого раздумья согласилась Олеся. – Только сначала за ночной рубашкой сбегаю, а то я голышом спать не привыкла. Ты, если хочешь, трусы теперь можешь снять.

Уже одевшись и нырнув к Саше в постель Олеська подумала, что зря разрешила тому спать без одежды. Сашка, конечно, так всегда спит, но одно дело со Светкой, а другое с ней. Ночнушка, особенно такая коротенькая, как у Олеси, имеет свойство ночью задираться. И запросто к Олеськиной голой попе может прижаться одна интересная штучка. И, кстати, не только к попе. Но переигрывать было уже поздно.

— Спокойной ночи.

Олеся подставила губы для легкого поцелуя и улеглась на бочок, повернувшись к Саше спиной.

— Спокойной ночи.

Сашина рука обняла лежащую рядом с ним девушку, довольно нахально накрыв Олеськину грудь. Эй, мы на это не договаривались! Но от громких проявлений возмущения Олеся себя удержала. Между ножек после их обнаженно-поцелуйных перешептываний было несколько влажно. А вдруг Сашка, набравшись наглости, туда сунется. Сгорай потом со стыда. Нет уж, лучше его лапку контролировать. И Олеська, вместо того, чтобы шлепнуть по бесстыжей ручонке, плотнее прижала ее к своему еще не слишком великому бюсту, оправдываясь перед собой тем, что «это же через рубашку».

С тем она и уснула, а разбудили Олесю солнечный зайчик и легкий поцелуй в щечку. Открыв глаза, она увидела склонившегося к ней Сашу.

— Доброе утро, принцесса.

— Доброе утро. А ты уже встал? Я не слышала.

— Не только встал, но уже и завтрак приготовил.

— Да? Вот здорово. – Олеська, обхватив парня за шею, чмокнула его прямо в губы. – Я сейчас иду.

Выпорхнув из-под одеяла она помчалась в сторону ванны, на ходу одергивая все-таки задравшуюся выше попы рубашонку.

— Тебе чай или кофе? – Крикнул ей вслед Сашка.

— Чай.

А потом они, дружно наплевав на необходимость делать в квартире уборку, быстренько ополоснули оставшуюся после завтрака посуду и смылись на весь день гулять. Бродили, держась за руки, по городу, не спеша дефилировали под ручку в парке, сидели, болтая, в кафе. Олеська важничала, гуляя со взрослым кавалером. Ну и что, что Сашка не ее парень, а Светкин муж. Никто же об этом не знает. Выглядит со стороны так, будто они вместе. А приятно, когда тебе оказывают знаки внимания, и все видят, как перед тобой открывают дверь, усаживают за столик в кафе, помогают подняться, обнимают за талию. Олеся даже изредка рисковала поцеловаться с Сашкой. Конечно, не взасос и только на тех аллеях, где народу немного. Но, тем не менее, все же прилюдно. И ей это нравилось. И Сашке, похоже, тоже. Во всяком случае, он с удовольствием играл роль ухажера. Идя рядом, то и дело поглядывал на Олеську, обнимал ее, уводя в отдаленные уголки парка, перемигнувшись, хихикал вместе с ней, будучи застуканным бдительными старушкам за торопливым поцелуем. И вместе удирал, держа Олесю за руку, с «места преступления» Только не краснел при этом, как Олеська.

С ужином из-за позднего возвращения вышла незадача. Готовить было уже, откровенно говоря, поздновато. А чай с бутербродами не вдохновлял. В кафешках за день накусочничались. Подумав, заказали доставку суши. Быстро и вкусно. Ну а поскольку рыба посуху не ходит, Саша вино открыл. Олеське тоже бокальчик достался. Сидели, конечно, при свечах. Романтика так романтика. И даже поцеловались немножко. Но уже потом, просто сидя рядышком. А дальше вечер потихоньку стал переходить в ночь, и пришлось сворачиваться. Олеське жаль было, конечно, что такой классный день заканчивается, но пошептаться и поцеловаться лежа с Сашей в кроватке тоже неплохо.

— Давай, топай в душ, я пока со стола приберу. Потом за мной придешь.

Но Сашка, вместо того, чтобы идти переодеваться, вдруг легко подхватил Олеську на руки.

— А может, все-таки вдвоем искупаемся? Целый день вместе провели, зачем сейчас расставаться?

— Да я-а, это, ну-у... – Забормотала застигнутая врасплох Олеся, торопливо соображая, что ответить.

Собственно ничего неожиданного в Сашкиных словах не было. Разговор о совместной помывке был? Был. И Олеська подумать обещала. Понятно, что Саша рано или поздно об этом бы спросил. Мог и вчера еще. Да и вообще причин отказываться нет. Ведь всей-то разницы, что раньше одну Олеську мыли, а тут они друг дружку помоют. И Сашка прав, видела Олеська его без одежды. Вчера так и вовсе подробно. И даже спала рядом с ним, при том, что на Саше даже трусов не было. Куда уж бесстыжее-то? А Светка сама предлагала им вдвоем душ принять, так что тут тоже все честно, без обмана.

— Ладно, – решилась, наконец, Олеся, мысленно посылая нафиг свои сомнения, – давай вместе.

Ну а чего? Да, стесняется она Сашу откровенно рассматривать, и игрушку его в руки брать Олеське тоже неловко. Но это же не значит, что неинтересно или не хочется. В конце концов, подумаешь, вместе помылись. Ведь в этом же ничего ТАКОГО. Разве что чуть-чуть.

Через минуту Олеську доставили в спальню и уже привычно раздели до трусиков. Только на этот раз, тоже раздевшийся до трусов, Саша перед тем, как подхватить девчонку на руки, халат надевать не стал.

— Ну да. – Мысленно пожала плечами Олеся. – Раньше Сашка одетым в ванную шел, чтобы меня не смущать. А теперь зачем, если все равно догола раздеваться.

Вид снявшего в ванной трусы парня ее не особо смутил, хотя «внаглую» рассматривать то самое Сашкино место Олеся все же не стала. А вот когда они, сняв с себя все, оказались рядышком в тесном пространстве ванны за задернутой занавеской, девчонка неожиданно почувствовала и легкое волнение и то, что ее уши стали заметно теплее обычного. Впрочем, Саша даже не подал вида, что заметил вспыхнувший на Олеськиных щеках легкий румянец, а, взяв за руки, чмокнул струхнувшую девчонку в носик, затем включил душ и, настроив воду, снял с полочки гель.

— Подставляй ладошки.

А потом они, стоя почти вплотную под теплыми, упругими струями, намыливали и мыли друг дружку. И оказалось, что ничего такого из-за чего стоило бы маму звать, при этом не происходит. Правда, Олесе непривычно было так свободно брать руками Сашкину игрушку и «гонять» без стеснения все его принадлежности в намыленных ладонях, но никакой особой «важности момента» она при этом не почувствовала. В обморок не упала, от стыда не сгорела. И даже тем, что игрушечка парня заметно подросла в ее пальчиках, не слишком сконфузилась. Наоборот, насмешливо глянув на Сашу, аккуратно украсила открывшуюся ей красную головку шапочкой белой пены и несколько секунд покачивала в руках новоявленное эскимо, прежде чем закончить его помывку. Ну а ощущения прикасающихся к ее груди и киске Сашиных рук для Олеси были уже привычны.

Хотя, надо признаться, был все же для девчонки в этом совместном купании некоторый щекотливый момент. Пока ее одну раздевали и мыли, пусть даже и прикасаясь без стеснения к Олеськиным интимным местам, а потом носили на ручках и полушутливо целовали, это была еще игра, хоть и слишком вольная. А теперь, когда Олеся сама Сашу в ответ трогает, когда они, стоя голые под душем, трутся друг о друга, когда кончики ее сосков касаются Сашкиной груди, а его побывавший в Олеськиных руках и оттого «оживший» боец касается головкой девичьего животика, это уже как-то очень по-взрослому получается. И нужно сознаться, это волнует. И, если честно и никому, то нравится.

Олеська даже спорить не стала, когда Саша ее в кроватку прямо так раздетую уложил. Без всякой ночнушки. И сам трусы надевать не стал, хотя по вчерашним правилам и полагалось, чтобы на ком-нибудь хоть что-то надето было. Но тут оба голышом под одеяло забрались. И Олеся, не возражая, прямо так на Сашку сверху легла, впервые в жизни ощутив живую упругость зажатого между их животами крепнущего мужского стержня.

Шепталок в этот вечер почти не было. Зато были быстрые дразнящие поцелуйчики, когда губы Олеси и Саши легонько, едва заметно касались то губ, то щек и плеч друг друга. И маленькие ладошки Олеськи, ласково ерошащие волосы парня и ее пальчики, нежно касающиеся Сашкиного лица и груди, словно рисуя на них замысловатые, понятные одной девчонке узоры. И еще приятно тревожащие, отзывающиеся легкой дрожью в бедрах и ягодицах волны внизу живота, впервые в жизни так явственно навестившие Олеську.

Правда, как выяснилось, этот волнующий «прибой» не только пробегал по телу девчонки, заставляя чуть сбиваться дыхание, но и «приносил» с собой увлажняющие киску капельки рожденного внутри сока, что несколько обеспокоило Олесю. А вдруг лежащие на ее голеньких плечах Сашины ладони сейчас спустятся вниз и начнут, как накануне, поглаживать ее попку и бедра. А потом случайно, а может быть даже, и намеренно заглянут туда, между ножек. Сашка, конечно, этого еще не делал лежа с ней в постели, но это же не значит, что не попробует. Она тоже раньше, когда оба голые, рядом с ним не ложилась и за игрушку его руками не бралась, как недавно в душе. Во всяком случае, когда нашептавшись и нацеловавшись, они все-таки улеглись спать, Олеська обнявшую ее руку Саши сама покрепче прижала к груди, чтобы куда не надо «не убежала». Оправдание, что «это же через рубашку» сегодня не прокатывало и пришлось успокоить себя или неизвестно кого выражением, что «это же не в том смысле его рука на моем бюсте лежит, а мы просто так засыпаем».

Отмазка, конечно, так себе была, на троечку. Сашка-то вполне целенаправленно ее грудь облапил, без всяких поправок на засыпание. И штучка его вполне заметно вдоль попки обозначилась. Не перепутаешь, спит парень уже или пока не очень. К тому же его поцелуйчики в шею и спинку за пожелание спокойной ночи тоже с большой натяжкой шли. Но саму себя уговорить всегда легко. К тому же есть еще волшебное слово «подумаешь». В общем, Олеська быстро убедила свою совесть не волноваться по пустякам и, улыбаясь в ответ на прикосновения Сашиных губ к ее шейке и затылку, сладко заснула.

Проснулась Олеся, как и накануне, от легкого поцелуя в щечку. Только на этот раз к нему прибавились еще спущенное до пояса одеяло и ладонь присевшего рядом на кровать Сашки, нежно поглаживающая небольшие холмики ее груди.

— Доброе утро, принцесса.

— Доброе утро, хулиган. Это как называется? – Олеська стрельнула делано возмущенным взглядом на свой оккупированный Сашкиной лапой бюст.

Признаться ей не так уж не понравилась нежданная утренняя ласка, скорее наоборот. Но не могла же она показать это Саше. Все-таки сейчас не душ и не вечерние шепталки, чтобы ее без стеснения по груди гладить. Неловко. Впрочем, Сашку эти оттенки приличий не взволновали ничуть.

— Это называется нежный утренний подъем. – Безмятежно отозвался он. – Сопровождаемый поцелуем и лаской.

— Подъем чего? – Довольно ядовито поинтересовалась Олеся, краем глаза уже срисовавшая несколько увеличившуюся в размере игрушку парня, усевшегося будить ее, даже не потрудившись одеться.

— Дерзишь. – Усмехнулся Сашка. – И рискуешь за это остаться без завтрака. И без пирожных к чаю.

Угроза была хоть и шутливой, но вполне реальной, особенно насчет пирожных. А вольность не столь велика, чтобы из-за нее лишаться сладкого, поэтому Олеська, чмокнув парня в губы, тут же заявила, что шутит. После чего быстренько соскользнула кровати и, сверкнув перед Сашкой голой попой, улизнула в ванную.

После завтрака, к неудовольствию обоих, вспомнились обязательные дела. Уборка квартиры по-прежнему висела тяжелым грузом, а у Олеськи была еще и готовка. Жевать, как ни крути, тоже что-то надо. И как ни хотелось еще побездельничать, пришлось начинать трудиться. Олесе на кухне, а Сашку отправили наводить чистоту. И только честно покончив с делами и слопав то ли поздний обед, то ли ранний ужин, они дружно смылись из дома в кино, где, грызя попкорн, смотрели какую-то комедию, украдкой целуясь в темноте.

Вернулись домой уже поздно и почти сразу отправились в душ. Конечно вдвоем. И не спешили оттуда выходить, проплескавшись заметно дольше вчерашнего. Даже поцеловались немножко, просто стоя в обнимку под упругими, теплыми струями. В этом, конечно, была излишняя вольность, которую им не следовало себе позволять. А еще большая была потом уже в спальне, когда Саша, уложив Олесю в кровать, сначала отметился губами на щечках девочки, а затем спустился поцелуями на плечи и грудь и ниже на плоский Олеськин животик, остановившись лишь, когда его губы коснулись еще влажного после купания треугольничка волос на лобке.

Все это время Олеська лежала тихо, как мышка, казалось, даже не дыша от непривычности и откровенности этой ласки. Ведь это даже не шепталки, когда они лежат вместе, то тихонько болтая, то целуясь. Это без всякой игры, по-настоящему. Олеся понимала, конечно, что невинность ее предыдущих купаний Сашей с раздеванием в догола, полушутливыми поцелуями в плечико, а то и в грудь – сказочка для наивных. Понятно, что в этом было интересно Сашке и что ей. Но все их прежние развлечения не показывали сексуальную сторону так явно, прятали ее за игрой или шутливой возней. Даже когда они голыми лежали вмести в кровати. А сейчас Саша, не скрываясь, целует ее так, как мог бы целовать в постели Свету или другую женщину.

И это уже, наверное, перебор. Такого между ней и Сашкой не должно происходить. Какие-то совсем взрослые игрушки уже получаются. Но так необычно и приятно лежать рядом с Сашей, чувствуя прикосновение его ласковых рук и нежных губ, ощущать тепло его поцелуев и дерзость скользящих по груди и ножкам ладоней. Так здорово чувствовать себя совсем взрослой для подобной игры и позволять Саше ласкать себя и отвечать ему, не думая можно так или нельзя.

В общем, с этого воскресенья для Олеськи начались вечера «большого безобразия». А как прикажете их еще называть, если перед сном сначала идешь с Сашкой в душ, где вы не столько моетесь, сколько ласкаете друг друга. Причем с каждым вечером все дольше. А потом тебя несут в спальню, и вы ложитесь в одну постель, словно так и должно быть. И ты остаешься там до утра. Спишь голая в обнимку с чужим, как ни крути, женатым мужиком.

А перед сном тебя обнимают и целуют, не скрываясь, во все места, кроме разве что «самого нельзя». И ласковые, но бессовестные руки Сашки спускаются с плеч на грудь, сминают твои упругие холмики, дразнят кончиками пальцев твердеющие от возбуждения кнопочки сосков, а потом скользят дальше по животу или спинке, поглаживают попку, спускаясь на бедра, и снова идут вверх, но уже спереди между чуть раздвинутых ножек. Ненавязчиво, едва заметно касаются твоей чуть увлажненной желанием потаенной складочки, ненадолго замирают на влажном после купания треугольничке волос, слегка дразня чувствительную кнопочку клитора. И снова поднимаются вверх, чтобы повторить свое увлекательное путешествие. А ты сама, не стесняясь, обхватываешь мужскую штучку ладонью, устраивая ее поудобнее. Или даже играешь с ней, пусть и недолго, но испытывая приятное волнение, когда она выпрямляется и крепнет в твоей ладони.

А главное безобразие в том, что ты позволяешь Сашке все это делать. Пуще того, тебе нравится чувствовать ласку Сашиных рук, прикосновения ожившего мужского ствола, оставляющего твоем животике влажные дорожки смазки, ощущать в ладони его упругое тепло. И это уже ничуть не похоже на ваши прежние шепталки перед сном, а тебе, хоть ты в этом и не признаешься, уже хочется большего.

Олеськой овладевали противоречивые чувства. Девчонку увлекали их вольные, на грани фола вечерние игры с Сашей, ей нравилось после них засыпать обласканным котенком, уютно устроившись в мужских объятиях, а утром, проснувшись от нежного поцелуя, чуть приоткрыть глаза, улыбнуться встающему парню и, сдвинувшись на нагретое им местечко, снова сладко задремать. Но потом приходилось просыпаться наедине с собственной совестью и «краснеть» перед ней за вчерашнее. Олеся оправдывалась перед собой тем, что они, конечно, хулиганят, но ничего по-настоящему ТАКОГО между нею и Сашкой не было. Правда, ей и самой было не очень ясно, что считать за «по-настоящему». Скажем, если Сашина ладонь, скользя по Олеськиному бедру, ненадолго и словно бы случайно заглянула между ножек, это, пожалуй, можно держать за «не считается». А вот если шаловливая ручонка там задержалась, и Сашкины пальчики какое-то время неторопливо скользят туда-сюда вдоль известной складочки, чуть приоткрывая ее и «купаясь» в появляющейся там помимо твоей воли влаге желания, это как? Уже ТАКОЕ или еще нет? Но неопределенность позволяла договориться. По крайней мере, с собственной совестью. О том, как их фокусы выглядят в Светкиных глазах, Олеська вообще старалась не думать. И так ясно, что не похвалит. Проще сделать вид, что ничего особенного не происходит.