ЗАРКСИС

Враг моего врага – мой друг. Но не в моём случае. У меня нет друзей, никогда не было и никогда не будет. Были те, кто пытался таковыми прикидываться, но довольно неудачно. Абсолютно уверенным я могу быть только в самом себе и ни в ком более. Любой другой или другая в любой момент могут нанести мне удар в спину. А что сейчас? Девчонка храмовница хочет отправить меня на костёр, стражники – нашпиговать арбалетными болтами, а гончие – полакомиться моей плотью. Вокруг одни враги, и прикидываться друзьями никто даже не пытается. Пусть и медленно, но до девчонки вроде начинает доходить, насколько всё серьёзно. Надеюсь, её растерзают первой. Клинок у неё явно не просто, а заговорённый. Таким гончую можно серьёзно поранить. Обычное оружие этих тварей способно, разве что, пощекотать. Убить их в этом мире, увы, нельзя. Получив серьёзные увечья, гончие сразу перемещаются обратно на свою псарню, где зализывают раны. Процесс этот занимает дни, а иногда и недели. Но главное, что они теряют след. Для меня это очень важно. Но сначала надо пережить встречу с этим тварями.

Демонические псы способны маскироваться под обычных собак. Наверное, благодаря этому эта тварь и сумела незаметно пробраться в город, приняв облик безобидной дворняги. Но девчонка не так глупа, как кажется, и, заметив неприметную собачонку, сразу понимает, кто перед ней. В дворнягу летит небольшой светящийся сгусток, от которого пришедшая к кузнице тварь уворачивается. Отскочив в сторону, отродье Бездны скидывает маскировку, приняв свой истинный облик. Пёс значительно увеличивается в размерах, его стоящая дыбом шерсть черна как ночь, а красные глаза светятся в темноте, словно два уголька.

Устремившейся к храмовнице пёс в прыжке превращается в чёрную молнию, и летит девчонке в грудь, но наткнувшись на какой-то невидимый барьер, отскакивает обратно, вновь приняв собачий облик. Выставившая руку вперёд храмовница тут же её опускает, и, судя по едва заметно шевелящимся губам, пытается накастовать что-то ещё. Вышедшие из ступора стражники вскидывают арбалеты и начинают обстреливать злобную зверюгу, но арбалетные болты отлетают от шкуры гончей так, словно та сделана из гранита.

По мою грешную душу явилась не одна демоническая ищейка, а минимум две. Понимаю это буквально в последний момент, когда ещё одна гончая, подкравшись с другой стороны, прыгает на меня с крыши двухэтажного строения. Благодаря хорошим рефлексам, успеваю не только отпрыгнуть в сторону, но и полоснуть тварь по левому боку. В отличие от арбалетных болтов, костяной кинжал не только подпортил шкурку демонической твари, но и пустил ей кровь. Увы, это не рана, а скорее всего лишь лёгкий порез. Чтобы эта тварь отступила, нужно что-то посерьёзнее.

Алебардщик, которого спасла девчонка, залечив его рану, пытается сбежать, и бросается наутек. Это становится роковой ошибкой. У гончей моментально срабатывает охотничий инстинкт. В два прыжка настигнув беглеца, тварь разрывает кожаный доспех так легко, будто он сделан из бумаги. Пока их вопящего от боли дружка рвут на части, не понявшие с первого раза арбалетчики вновь стреляют по опасному зверю, чем тут же переключают внимание пса на себя. Подобно дракону, широко раскрывшая пасть тварь выпускает струю пламени. Вопящие во всю глотку стрелки вспыхивают как факелы. Мучительной смерти удаётся избежать лишь одному арбалетчику, успевшему рухнуть на землю.

— Эй, ты! Беги ко мне! – вдруг кричит девчонка.

Обращается она не ко мне, а к последнему стражнику, но тот впал в ступор.

— Скорее! Здесь безопасно! – вновь орёт храмовница, запустив в спалившую арбалетчиков тварь светящимся сгустком.

Вторая зверюга пытается поджарить девчонку, но выставленный той барьер не пропускает пламя. До стрелка наконец-то доходит, что рядом с девчонкой будет безопаснее, чем в одиночку. Поднявшись с земли, стражник срывается с места, надеясь укрыться за непроницаемым барьером. Извини, приятель, не сегодня. Размахнувшись, метаю кинжал, и тот, пробив кожаный доспех, вонзается беглецу в спину. Подбежав к тяжело раненному, но ещё живому стрелку, принимаюсь вытягивать из него жизненную силу, пока тот не испустил дух.

— Будь ты проклят, ублюдок! – кричит храмовница.

Заткнись, дура, и не отвлекай меня! Лучше сделай что-нибудь с первой тварью, а не отсиживайся за барьером. А я, так и быть, возьму на себя вторую. Жизненная сила стрелка помогает мне призвать гораздо более эффективное оружие для борьбы с тварями Бездны, чем костяной кинжал – чёрный хлыст. Как обычные волки боятся огня, настолько же сильно инфернальные гончие боятся этого кнута. Когда начинаю уверенно двигаться ему навстречу, замечаю страх в глазах пса. Вдруг тварь резко срывается с места и бросается на меня, в прыжке превратившись в чёрную молнию. Метким ударом хлыста сбиваю гончую прямо на лету, от чего тварь, отлетев к кузнице, вновь принимает свой истинный облик.

Позади вдруг что-то очень ярко вспыхивает. Нет времени смотреть, что там происходит, но, похоже, девчонке надоело отсиживаться за барьером, и она наконец решила сделать что-то полезное. Ну удачи тебе. Как только с гончими будет покончено, она тебе пригодится. Между тем псина пытается поджарить меня, как до этого поджарила арбалетчиков. Уклонившись от струи пламени, луплю тварь по уху, затем по щеке, чуть не задев красный глаз. Чёрный хлыст – слишком мощное оружие. Особенно для полукровки, пусть даже и сына князя Бездны. Слишком долго орудовать кнутом не получится, а значит, использовать его надо на полную катушку, чтобы нанести демонической зверюге как можно больше увечий раньше, чем хлыст исчезнет. Пока занимаюсь этим, краем глаза успеваю заметить, как девчонка, чей подпитанный магией меч ярко светится, отсекает одну лапу второму псу. Сам же без остановки хлестаю свою псину, не давая ей возможности контратаковать. Наношу решающий удар прямо по черепу, после чего гончая растворяется в воздухе, вернувшись в Бездну для восстановления. Следом за псом исчезает и кнут. Обернувшись, замечаю, что храмовница разделалась со “своим” псом. Не считая трупов стражников, на улице остались только мы вдвоём.

— Брось меч! – приказываю я.

— Ещё чего захотел! – огрызается храмовница.

— Сейчас же уходи. Преследовать тебя я не буду. У меня есть дела и поважнее.

— Придётся тебе их отложить.

Отвечает сразу и без малейших колебаний. Похоже, моё внушение на неё не действует. Либо у этой девчонки спрятан защитный оберег под мантией, либо она слишком чиста для такого грязного полукровки. В любом случае, ей же хуже. Она ещё пожалеет, что не свалила, когда у неё была такая возможность.

МИРИЯ

Призвать чёрный хлыст не каждому чернокнижнику под силу. Это демоническое оружие, способное вытянуть из человека всю жизненную силу, превратив его в высохшую мумию. Но этот колдун уж больно ловко им орудовал, и при этом сам никак не пострадал. Похоже, он гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. Что он забыл в Данмере? Что собирается делать дальше? Сколько у него сообщников в городе и за его пределами? Почему демонические псы охотились за ним? Об этом и многом другом этот выродок мне расскажет после свидания с дыбой.

Первым делом создаю и швыряю в небо светящуюся сферу размером с дыню. Та взрывается, создавая яркую ослепляющую вспышку, после чего обрушивает на голову колдуна дождём из искр. Чернокнижник успевает закрыть глаза и прикрыться своим плащом, однако эта заминка даёт мне несколько секунд. Подбежав к противнику, пытаюсь вонзить меч ему в плечо, но колдун ловко уклоняется от атаки, полоснув меня кинжалом по запястью. Руку будто обжигает огнём, и я чуть не роняю меч. Пытаюсь заехать ему ногой в живот, однако чернокнижник успевает прикрыть его локтем, после чего делает ответный выпад, едва не задев моё горло.

Кинжал в ближнем бою гораздо удобнее, чем меч, поэтому стараюсь лишить врага преимущества, увеличив дистанцию между нами. Обычно колдуны полагаются лишь на свою магию, но этот явно не понаслышке знает, что такое уличный бой. Сам на рожон не лезет, мои атаки успешно блокирует, так ещё и умудряется снова меня зацепить, теперь уже по правому боку. Похоже, без магии мне его не одолеть. Пока думаю, какое заклинание использовать против врага, вдруг голова начинает кружиться, а порезанная в самом начале боя рука немеет.

— В чём дело, красавица, устала? Ну приляг, отдохни. А я за подушкой и одеялом быстренько сбегаю, - советует колдун насмешливым тоном.

Проклятье! Неужели кинжал отравлен? Только ни это! Залечить смертельную рану того стражника, раненного костяным кинжалом, я смогла, хотя из-за появления демонических псов этот бедолага всё равно долго не прожил. Но исцелить саму себя мне не под силу. Сделать это может лишь другой адепт света. Разумнее всего в такой ситуации было бы попробовать отступить, пока я ещё могу двигаться, но вместо этого я бросаюсь в яростную атаку. Взять колдуна живым больше уже не пытаюсь. Либо он, либо я. Третьего не дано. Но снести голову этому ублюдку мне так и не удаётся. Слишком уж он проворный. Сражаясь из последних сил, совсем забываю про осторожность, случайно открывшись для ответного удара после неуклюжего выпада. Колдуну ничего не стоит загнать мне кинжал под рёбра или полоснуть по горлу, но он лишь уклоняется от моих атак, дожидаясь, пока меня свалит яд. Ждать долго выродку не пришлось. Сначала из ослабевших рук на землю падает меч, а следом за ним падаю и я. Склонившись надо мной, колдун переворачивает меня с живота на спину.

— Дура самонадеянная. Надо было сваливать, пока у тебя была такая возможность, - укоризненно бормочет он.

Да, надо было. Переоценила я свои силы. Думала, что раз смогла изгнать демонического пса обратно в Бездну, то и какого-то колдунишку сумею одолеть. Но не сумела. Унижаться и просить этого выродка о пощаде не буду. Не дождётся. Этот мир я покину с высоко поднятой головой, как и подобает истинному адепту света, борющемуся с тьмой.

— Давай, заканчивай уже, - устало бормочу.

Но лишать меня жизни колдун не торопится. Его рука ложится мне на ногу, поглаживает коленку, затем проскальзывает под юбку, чем вызывает неприятную дрожь. Добравшись до горошины клитора, и почти нежно её пощекотав, негодяй засовывает указательный палец в моё лоно, и проталкивает его вглубь, пока не натыкается на преграду в виде девственной плевы.

— Ну надо же. Мечом уже вовсю размахиваешь, а кое в чём всё ещё девочка. Как-то это на вас совсем не похоже, - бормочет чернокнижник с издевкой.

— Что ты вообще о нас знаешь?

— Что среди лицемеров ты и твои дружки в белых плащах – худшие из худших. Сборище никчёмных ублюдков, служащих такому же никчёмному богу.

В ответ на это богохульство делаю то единственное, что могу – плюю этому выродку в морду. Однако он успевает прикрыть лицо, подставив ладонь. Вытерев руку об моё бедро, негодяй грубо сжимает мою левую грудь в ладони. Палец колдуна всё ещё остаётся внутри меня. Он щекочет им стенки, то и дело упираясь в плеву. Чтобы порвать её, чернокнижнику не стоит прилагать особых усилий. Но колдун этого не делает. Вместо этого он кинжалом распарывает мою мантию, оголяя грудь.

— Всегда хотел это сделать, - говорит он, спуская штаны.

Чувствую, как по спине бегут мурашки. Когда этот негодяй засунул в меня свой палец, от стыда и унижения хотелось провалиться сквозь землю. Никто и никогда ещё не касался меня там. Судя по гаденькой ухмылке, на уме у этого ублюдка кое-что похуже. При мысли о том, что он сейчас засунет мне в рот свой отросток, к горлу подкатывает тошнота. Я ведь даже укусить его не смогу в таком состоянии. У меня на этот попросту не хватит сил. Однако на уме у выродка оказывается кое-что другое. Пристроив своего червя между моих грудей, и посильнее их сжав, чернокнижник принимается двигать тазом. Борясь с отвращением и усилившейся тошнотой, стараюсь повыше поднять голову, чтобы этот ублюдок не коснулся моего подбородка своим отростком.

— Что-то мне подсказывает, что не таким ты себе представляла свой первый раз. Думала, наверное, что всё будет красиво: роскошная спальня, мягкая кровать, свечи и кто-то нежный и галантный сверху, шепчущий в процессе всякую сладкую ерунду. Но это только в мечтах. В реальности тебя оприходует незнакомый тип на грязной улице в окружении изуродованных трупов, - бормочет негодяй с нескрываемым злорадством.

Поборов соблазн снова плюнуть в эту наглую физиономию, начинаю вслух читать молитву Светлейшему. Из-за стремительно немеющих челюсти и языка, сделать это оказывается не так-то просто.

— Просишь своего никчёмного бога о помощи? Напрасно – он тебе не поможет. Я тебе даже больше скажу – ему до тебя нет никакого дела. Ты для него такой же червяк или блоха, как все прочие людишки, - продолжает негодяй надо мной измываться, грязно пользуясь моей грудью.

Смейся, смейся, выродок. Скоро тебе станет не до смеха. Доведя свой член до нужного состояния, ублюдок спускает с меня нижнее бельё, задирает юбку и поднимает ноги повыше, после чего пытается войти в меня, и уже подводит своего червя к моему лону, как вдруг его лицо искажает гримаса боли. Едва насильник хватается двумя руками за голову, неведомая сила отрывает его от меня и отбрасывает в сторону метров на десять. Печать целомудрия не раз уберегала наших послушниц и адепток от надругательства. Леса королевства кишат разбойниками и прочим опасным сбродом. Встреча с ним травмирует не столько тело, сколько бессмертную душу. Поэтому отправляясь в путешествие, особенно на дальнее расстояние, необходимо обезопасить себя со всех сторон, и не плодить ублюдков от всяких ублюдков.

С трудом приподняв голову, вижу, что чернокнижник лежит на земле и не шевелится. Надеюсь, при падении негодяй свернул шею или повредил череп. Увы, моим надеждам не суждено сбыться. Подонок вскоре начинает шевелиться, затем поднимается, поправляет штаны, и нетвёрдой походкой бредёт ко мне.

— Предусмотрительно. К несчастью для тебя, чем и в каком месте тебя проткнуть, для меня не так уж принципиально.

Сказав это, негодяй подбирает свой кинжал, затем склоняется надо мной, поднося костяной клинок к моей груди.

— Подожди! – прошу я.

— Чего подождать?

— Ты слишком...

Сознательно говорю вторую половину фразы шепотом, чтобы её нельзя было разобрать.

— Я слишком что? – спрашивает негодяй, прежде чем наклонить голову, коснувшись ухом моих губ.

— Слишком много болтаешь, - повторяю громче и отчётливее.

Заподозрив неладное, ублюдок резко поворачивает голову назад, лишь сейчас заметив, что к кузнице подтянулось ещё несколько арбалетчиков. Я же увидела их чуточку пораньше, и попыталась выиграть время. Шах и мат, собачье отродье! Светлейший всё же услышал мои молитвы. Ну или эти олухи заметили вспышку от брошенного в небо светящегося сгустка. В чернокнижника летят сразу два арбалетных болта, но в итоге проносятся над моей головой. Колдун вовремя отпрыгивает в сторону и делает кувырок, а когда поднимается, тут же бросается наутёк. Четверо стрелков кидаются за ним в погоню, а один остаётся со мной. Опасность миновала.

Хочу было вздохнуть с облегчением полной грудью, пока не натыкаюсь на взгляд оставшегося со мной стражника. Надо совсем уж ослепнуть, чтобы не разглядеть в его взгляде неприкрытую похоть. Вид беззащитной девушки с оголившейся грудью, задранной юбкой и спущенным до колен нижнем бельём явно вызвал у мужчины не самые хорошие мысли. А вокруг как назло ни души. Печать не позволит стражнику меня изнасиловать. Но если он попытается это сделать, и потерпит неудачу, то, скорее всего, прикончит меня, чтобы я никому не проболталась о случившемся. Однако мужчина колеблется, пытаясь понять, как лучше поступить. Я отчётливо вижу это по его бегающим глазкам.

Не придумав ничего лучше, подвожу дрожащую руку к груди, и указательным пальцем касаюсь знака нашего ордена. Хочу сказать, что если со мной что-то случится, в столичном храме так просто этого не оставят, и обязательно докопаются до правды, чего бы это не стоило, но из-за онемевшего языка проговорить этого вслух не могу, а лишь что-то тихо и неразборчиво мычу. К счастью, стражник всё понимает без слов. Ну или же свет в его душе одерживает верх над тьмой. Мужчина берёт меня на руки и несёт в лавку целителя. Им оказывается какой-то седовласый дедушка, чей стручок уже вряд ли работает как надо. Однако вид голой груди лекаря смущает, и едва стражник кладёт меня на лавку, тут же накрывает меня одеялом.

Объяснить лекарю, что со мной не так, не позволяет онемевший язык. Пусть и не сразу, а после того как я неуклюже и неестественно медленно покрутила головой в сторону, до хозяина лавки доходит, что со мной не так. Старичок куда-то уходит, но через несколько минут возвращается, принеся склянку с какой-то жидкостью тёмно-зелёного цвета. На вкус она напоминает травяной чай. Очень горький и плохо сваренный чай из сорняков, если быть точной. Но всего пара глотков вскоре избавляет меня от паралича. Потом целитель быстро осмотрел и обработал мои раны. Хотя какие это раны, так, порезы. Гораздо сильнее пострадала моя гордость. Благодарю за помощь лекаря и стражника, который меня сюда принёс. Второй при этом отводит взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза. Понятно, почему. Поплотнее застегнув плащ, возвращаюсь обратно на постоялый двор, и второй раз за день принимаю горячую ванну, до красноты натирая жёсткой мочалкой грудь, которую проклятый колдун касался своим членом. Изрезанная мантия напоминает тряпку, которой теперь, разве что, полы мыть. Хорошо, что у меня с собой есть ещё несколько комплектов.

После окончания водных процедур колокольчиком вызываю служанку, отдаю ей грязный плащ, приказав привести его в порядок, а сама иду на поиски капитана городской стражи. Из короткого разговора с ним узнаю, что поймать сбежавшего колдуна так и не удалось. Негодяй будто сквозь землю провалился, будь он неладен. Возможно, нашёл какую-нибудь тихую неприметную дыру, и сейчас там отсиживается, ожидая, пока шумиха уляжется. Или же уже покинул город. Второй вариант мне кажется более вероятным. Он негодяй, но не идиот, чтобы оставаться в городе, зная, что его вовсю ищут. Хоть планы у меня были совсем другие, придётся их пересмотреть, а заодно отправить весточку в столицу с коротким докладом о происшествии в Данмере. Денёк выдался неплохой, а просто ужасный. Я была на волосок от смерти, а проклятый колдун, унизивший меня, смог сбежать. Не радуйся раньше, времени, ублюдок. Я найду тебя, где бы ты ни прятался. Не важно, сколько времени это займёт, но я это сделаю. Стоя передо мной на коленях, ты будешь умолять, чтобы тебя поскорее отправили на костёр!