На протяжении всего пути к нашей первой выпивке в шотландском пабе нам с Пирсом удавалось удерживаться в стороне от Молли и Питера. Я доверился ему насчет выпивки, и он решил устроить мне односолодовый тур по Шотландии. Начал с «Бладнох», что, как он сказал, является самой южной из всех винокурен. Я спросил об «Охентошен», который видел на полках, когда покупал виски для своего офиса, но мне твердо сказали, что это – винокурня Глазго, а поскольку Пирс – эдинбуржец, он и не стал о нем говорить.

После того как мы подняли тост за появление на свет Эдуарда и стояли у бара, потягивая легкий золотистый алкоголь, он посмотрел на меня.

– Тебе будет приятно узнать, что я уже переговорил с Питером.

Я лишь вопросительно поднял брови в ожидании.

– Когда вернулся в аббатство, он все еще был там, так что, я вызвал его к себе и, по сути, сказал, чтобы он взял себя в руки. Он признался, что у него не все получается. Думаю, ему и впрямь нужен был друг. Думаю, он хотел, чтобы я отвез его в «Джордж», купил кружку пива и позволил выплакаться у меня на плече.

– Но ты этого не сделал?

– Не смог. У меня такое чувство, что это - именно то, о чем ты говорил месяц назад. Что все началось с аморального поступка: он затеял флирт с замужней женщиной, чтобы затащить ее в постель. И выпив кружку пива, да еще в неформальной обстановке, думаю, что мог бы сказать ему об этом. – Он сделал паузу и отпил виски. – В какой-то степени мне жаль этого парня. У него разбито сердце, и это видно, но я могу с этим смириться только как его босс.

– И что? Что он собирается делать?

– Не знаю. Где-то в Уэльсе у них есть небольшой коттедж. Он уезжает туда на выходные, и я предложил ему взять завтра выходной и хорошенько подумать. В понедельник мы узнаем, уволится ли он или продолжит работать.

Я задумался над этим и отпил виски.

Пирс посмотрел на меня.

– Знаю, что ты, возможно, будешь рад его уходу, Крис. Но он чертовски хорош, и думаю, что нужен компании. Надеюсь, он вернется и станет просто работать.

Я улыбнулся.

– Вообще-то, я тоже, – вздохнул я. – У меня есть причины ненавидеть этого парня. Но не хочу лишать его хорошей работы, с которой он хорошо справляется. Кастрировать? Да. Оставить без работы? Нет, от этого никто ничего не выиграет.

Он улыбнулся.

– Давай сдвинемся немного к северу, думаю, к западному побережью, а потом сядем и перекусим. Знаю, что буду есть сам, но тебе позволю выбрать что-нибудь еще, кроме хаггиса, если тебе так уж хочется.

Он заказал еще виски, на этот раз из Обана, и мы сели за стол. Я с радостью выбрал хаггис вместе с Пирсом. Я уже ел его пару раз и помнил, что он мне вполне нравится. Пока нам несли еду, мы разговаривали о виски и еде.

Когда перед нами поставили тарелки, Пирс вскочил и пошел к бару, довольно быстро вернувшись с еще двумя порциями виски.

– Вперед и вверх, остров Скай, Талискер. – Он сел и посмотрел на меня через стол. – Ладно, с тебя хватит. Почему ты решил, что ты – и впрямь большой гребаный ублюдок?

Я улыбнулся его выбору слов.

– Ну, вообще-то Питер прав. Или, по крайней мере, был прав, думая так.

Еще с минуту или две Пирс продолжал есть, потом отложил нож и вилку и посмотрел на меня.

– Хочешь сказать, что Молли тебя любит? – Он всмотрелся в мое лицо и, очевидно, прочитал на нем искренность. – Черт! – и снова сделал паузу. – Что? Когда? Это она тебе сказала? Что случилось?

И я вкратце рассказал ему о признании Молли. Не стал рассказывать о паршивой сексуальной жизни Питера с ней, сам не знаю почему, но пропустил этот момент. В конце я просто смотрел на него, а он – на меня. В молчании.

В конце концов, Пирс встал и пошел к бару. Вернулся с двумя бокалами.

– «Далвинни». Примерно полпути вверх и посередине. И эти – большие.

Он сел и посмотрел на меня, подняв свой бокал.

– После твоей истории мне нужно именно это. Не могу себе представить, что ты чувствуешь. – Он сделал паузу и опять посмотрел на меня. – Что ты чувствуешь?

Я отпил немного виски и смотрел, как ставлю свой бокал на стол.

– Если бы знал, я бы, наверное, здесь не сидел.

– А что думаешь о ней?

Я улыбнулся.

– Если бы знал, то, наверное, не сидел бы здесь.

Он улыбнулся, а я добавил.

– У меня к ней огромное количество разных чувств. Не думаю, что мы сможем собрать все воедино, но… не знаю. У меня – самые разные мысли. Вчера вечером я думал о том, что мы могли бы создать что-то вроде новых отношений, но без обязательств. Ну, знаешь, большой дом, у каждого из нас – своя личная территория, а для мальчиков – общая. Что-то вроде договоренности, где на первом месте будут мальчики, но при этом мы сможем каждый иметь свою личную жизнь.

Я поднял на него глаза и увидел выражение его лица.

– Не волнуйся. В этом вопросе точку поставил холодный рассвет. Но это только доказывает, что я не имею ни малейшего представления о том, что делать и о чем думать.

Пирс потягивал свой напиток и, очевидно, размышлял.

– Ладно. Давай начнем с самого начала. Ты допускаешь мысль, что первый ее раз с Питером был всего лишь отклонением от нормы, моментом страстного безумия? Что это можно простить и знать, что он никогда не повторится?

Я обдумывал свой ответ, когда Пирс добавил:

– И как она могла выйти за него замуж? И прожить в счастливом браке сколько… четыре, пять лет? Это просто не имеет смысла.

Я с облегчением вздохнул, отчасти потому, что это избавляло меня от ответа на его первый вопрос, а отчасти потому, что дало мне повод рассказать о причастности к этому Сьюзен. Когда я с этим закончил, Пирс снова встал.

– Сюжет закручивается. Пора отправляться в Спейсайд. Начнем в Даффтауне с «Гленалаки». – И он опять направился к бару.

Когда вернулся, поднял свой бокал в молчаливом тосте.

– У тебя чертовски хорошие тесть с тещей. – И он улыбнулся. Похоже, я опьянел не меньше чем он, и это стало заметно.

Пока я размышлял о нашей трезвости, мне в голову пришел более важный вопрос:

– Как думаешь, возможно ли, что Питер и Сьюзен, работая в сговоре, смогли промыть ей мозги до такой степени, что она согласилась выйти замуж? И кстати, я не думаю, что в спальне все было так уж прекрасно, судя по тому, что мне рассказывала Молли.

Пирс надолго задумался и отпил виски.

– Ну, об этом я не знаю, да и не уверен, что хочу знать. А что касается твоего вопроса, то ответа на него тоже не знаю. Думаю, мне нужно посидеть и подумать над этим. Но что касается моего первого вопроса, был ли первый инцидент приемлемым… нет, неправильное слово, был ли он простительным?

– Ну, на этот счет у меня есть теория…

– Ну, прежде чем ты изложишь мне свою теорию, давай перенесемся немного севернее, но все еще в Спейсайде. – И он опять направился к бару. Я посмотрел на свой бокал и понял, что он пуст. Казалось, что виски теперь усваивается организмом быстрее.

Вернувшись, он протянул мне бокал.

– «Глен Элгина», что я хотел, у них не оказалось. Так что, это – «Линквуд», тоже из Элгина. – Он сел и спросил. – Хорошо, какова твоя теория?

– Ну, я не верю, что это были просто два невинных друга, отправившиеся пообедать. Этот парень точно знал, что делает, и видел свою возможность. Молли так не считает, но я бы хотел с ней поспорить. – Я сделал паузу. – Не могу ничего из этого доказать, но готов поспорить, что он позаботился о том, чтобы она выпила как можно больше, не вызывая подозрений. Затем отвез ее к себе на квартиру. Потом – эпизод с кипятком, чтобы дать ему повод раздеться. Забавно, что именно кипяток, а не обжигающий черный кофе, что мог бы испачкать его красивую рубашку и брюки. Готов поспорить, что и вода была всего лишь теплой. И женщины реагируют на хорошее мужское тело так же, как мы реагируем на хорошее женское тело. Это заложено в наших основных инстинктах…

Пирс перебил:

– Что ежедневно доказывают мужские стриптиз-шоу на девичниках.

Я улыбнулся, но продолжил:

– Можешь представить себе эту сцену. Он – в одних боксерах, прямо за ее спиной. Она немного перебрала с алкоголем и чувствует себя довольно сексуальной от того, что видит его полуобнаженным. Он обнимает ее, указывая на виды, что открываются из окна. От него приятно пахнет одеколоном, его тело прижимается к ее. Наверняка играла тихая музыка, но об этом Молли не упомянула.

Я сделал паузу, чтобы глотнуть виски. Пирс посмотрел на меня.

– Как думаешь, почему ему удалось заставить ее выпить слишком много? Она не говорила, сколько выпила?

– Она попросила джина с тоником. Вероятно, он сделал запрос не большую порцию. Это был добрый жест друга, увидевшего, что у нее плохое утро, или холостяка? Ладно, потом они пьют вино, только у него – вода, потому что он – за рулем. Она расслаблена, и вина в бутылке еще много, потому что он старается не выпивать свою долю. Затем он настаивает на крепком алкоголе, видимо, граппе, потому что никто из них никогда ее не пробовал. Но ему она не понравилась, и он протягивает ей свой бокал. Так что, она не пьяна вдрызг или недееспособна, но выпила изрядно, особенно если учесть, что не привыкла пить в обеденное время.

Я посмотрел на Пирса. Он был в глубокой задумчивости. В конце концов, он осознал, что я смотрю на него.

– Выпей. Мы пойдем немного дальше на север, думаю, в Гленморанджи. Потом заедем ко мне домой, выпьем кофе и на этом закроем вечер. Там у меня есть бутылка тридцатилетнего «Хайленд Парк», привезенного с Оркнейских островов. Бокал его прекрасно завершит вечер.

– Ладно. Но что думаешь о моей теории? Ты знаешь его гораздо лучше, чем я.

– Я думаю об этом. Но больше думаю о виски. Давай, выпьем «Гленморанджи», еще раз поднимем тост за голову Эдуарда. Я – дедушка. Разве это не здорово? Не считая того, что теперь я женат на бабушке.

***

Когда приехали к нему в квартиру, он приготовил две кружки самого замечательного, насыщенного темно-черного кофе. И с особым почтением налил два бокала этого оркнейского виски, название которого я уже забыл, мы сели в кресла по обе стороны камина и молча смотрели друг на друга. Виски начинало действовать на нас.

Я заметил, что выпивка, похоже, сделала Пирса очень тихим и задумчивым, но мне нечего было сказать. Потом он посмотрел на меня.

– Я помню, как нанимал Питера. Кажется, уже говорил, что в те дни я был заместителем. Это был последний год, когда мы проводили набор выпускников летом. После этого всегда нанимали людей по мере необходимости. Думаю, в год Питера их было семь. У него была степень магистра, у некоторых – только бакалавр, но компания была хорошая.

Мне стало интересно, к чему ведут эти слегка пьяные воспоминания. Но я не дал себе труда спросить.

А Пирс продолжил:

– На третий вечер мы с Жанетт пригласили их всех куда-нибудь. Чтобы помочь им познакомиться друг с другом, ну, понимаешь, что это такое. Мы повели их в центр, в итальянский ресторан в ста метрах от ипподрома, не думаю, что он еще существует. Так или иначе, в конце трапезы, помню, Питер начал лирически рассказывать о чудодейственности граппы. Настоял на том, чтобы угостить всех бокалом. Некоторым она не понравилась, а он, я думаю, выпил, должно быть, три или четыре бокала этой дряни.

Наступила долгая, многозначительная пауза, пока эта новость осмысливалась. В конце концов, я сказал:

– Он хорош. Очень хорош. Ублюдок. Чертов ублюдок.

Пирс посмотрел на меня.

– Да, он был чертовым ублюдком. – Он сделал паузу, и на его лице появилось озабоченное выражение. – Пей свой кофе, Крис, и смирись с этим. Не делай глупостей. Если тебя это утешит, сейчас он за это расплачивается. Сегодня днем я видел его, он совершенно сломлен. Правосудие свершилось. Он страдает больше, чем если бы ты раздробил ему яйца.

– Очень рад это слышать.

Я посмотрел на часы, а потом опять на Пирса. Мне казалось, что все, что должно было быть сказано сегодня вечером, уже сказано.

– Мое такси, наверное, ждет внизу. Мы можем поговорить еще, когда я начну приходить в себя. Просто разговоры помогают.

Он улыбнулся.

– Конечно. Впереди еще несколько сотен винокурен.

На следующее утро Кэрол подала мне первый кофе, с которым на блюдце лежали две таблетки аспирина.

Я улыбнулся.

– Пока не могу их принять. Перед отъездом из дома я принял «Алка Зельцер».

– Пришли к какому-то решению или узнали что-то новое? – спросила она.

– Не совсем. За исключением того, что мы получили довольно убедительные доказательства того, что в тот первый день Питер Дэвис поставил перед собой цель ее соблазнить. Жаль, что ему это удалось. Но историю не перепишешь.

– Так и не пытайтесь. Единственное, о чем вам стоит беспокоиться – будущее.

Этот краткий совет заставил меня посмотреть вслед Кэрол, когда она выходила из моего кабинета.

***

У меня был очень насыщенный день, довольно скучный, если не считать того, что пришлось провести вступительную беседу для нового видеоролика о продажах, который мы готовили, – вот это было довольно интересно и весело.

Незадолго до шести тридцати я приехал к Ральфу и Сьюзен и обнаружил, что они не собирались ничего есть до моего прихода. В доме были только мама, Лен, Ральф, Молли, Бен и, конечно же, Джейми. Было решено, что Джейми может открыть свой подарок от мамы, просто чтобы она видела, как он его открывает. Это был настоящий австралийский подарок – бумеранг и толстовка с лозунгом, написанным спереди вверх ногами, что несказанно позабавило девятилетнего ребенка.

Я хотел спросить Молли, как прошел ее визит к адвокату. Но нам никак не удавалось остаться наедине достаточно долго, чтобы поговорить. Пару раз взрослые незаметно удалялись, но стоило им это сделать, как в комнату врывались Джейми или Бен. В отсутствии возможности поговорить была и хорошая сторона: по глазам Молли я понял, что ей не терпится спросить, не решил ли я что-нибудь о будущем. Но, слава богу, у нее не было ни единого шанса.

Джейми и Бен были на улице, пытаясь бросать бумеранг, когда Ральф предложил сделать общую фотографию на день рождения, чтобы мама могла забрать ее домой. Мы собрались в саду. Ральф сделал множество фотографий мамы с Джейми, с Джейми и Беном, с Леном. Потом она попросила сфотографировать Джейми и Бена со мной и Молли.

Так что, мы сгруппировались вчетвером, Молли и я стояли позади обоих мальчиков. И как раз перед тем, как Ральф нажал на спуск, Молли переплела свою руку с моей. Моя реакция была мгновенной, я просто отошел в сторону, отстранившись от нее. Реакция не была запланированной или осознанной, она возникла внутри меня спонтанно. Как она смеет, я ни на что не соглашался, и она, конечно, не имеет права обнимать меня своей рукой.

Молли смотрела на меня, очень обиженная, ее глаза наполнились слезами. Потом она опять приняла позу, я вернулся, и Ральф сделал снимок. Как только он закончил, Молли почти бегом направилась в дом.

Мама посмотрела на меня.

– Как ты мог? Иди, и проси прощения.

Теперь я смотрел на маму, чувствуя себя уязвленным, но она лишь повторила свое замечание:

– Иди. Думаю, она пошла наверх, в спальню.

Поссориться с мамой? Или совсем уйти? Или хотя бы пойти и объясниться с Молли? Я выбрал последний вариант.

Я нашел ее, тихо вытирающей глаза, сидя на кровати в маленькой спальне.

Я подошел и сел рядом.

– Прости, что так отреагировал.

Она посмотрела на меня.

– Неужели для тебя ничего не значит, что я тебя люблю? Я люблю тебя, Крис, а ты обращаешься со мной, как с прокаженной.

– Это несправедливо. Я просто не знаю, что делать. Мама ясно дала понять, что я должен немедленно начать планировать свадьбу в июне. Ты смотришь на меня большими глазами лани, отчаянно ожидая, что я что-то скажу. Лен согласен с мамой и не пытается этого скрывать. Твой папа, наверное, самый понимающий, но он бы не стал устраивать все это, не зная, чего хочет. И это – моя жизнь. Вот уже почти пять лет мне пришлось жить одному, и я сам принимаю решения о том, что мне делать, а не кучка доброжелательных родственников.

– Все что я сделала, это сцепила кисти рук.

– Знаю. Но мне показалось, что ты на что-то претендуешь.

– Значит, несколько недель назад было вполне нормально обнимать тебя, когда мы вместе шли по Кинг-стрит, перед тем как я сказала, что люблю тебя. Но теперь это – ужасный грех. Так?

– Да. Когда ты делала так раньше, это не имело никаких последствий для жизни. Теперь это – претензия на будущее. Так что, да.

Я чувствовал, как внутри нарастает гнев. По мере того как я озвучивал свою проблему, она становилась для меня все более понятной и разумной. Почему она не может этого понять?

– Это было только для фотографии.

– Точно так же, как если бы ты трахалась с Питером в его квартире только днем. Но ты не можешь просить прощения, о, нет. Не можешь сказать мне, что он ничего для тебя не значит, о, нет. Он важен для тебя, и ты испытываешь к нему глубокие чувства.

Теперь я стоял и смотрел прямо на нее, но мои нападки продолжались, а голос становился все громче.

– И ты не можешь прийти ко мне и все объяснить. Нет, ты предпочитаешь, чтобы я развелся с тобой, чтобы ты смогла выйти за него замуж. А когда это не срабатывает, ты сможешь сказать: Упс, Крис, прости. На самом деле все это время я любила тебя. Так что, теперь, мой дорогой Крис, ты можешь обнять меня и увести в закат. Что ж, я скажу тебе, что в этом плохого…

Когда я начал, она выглядела обиженной. Теперь же выглядела испуганной и плакала.

Но меня это не остановило.

– Вот что плохого в этом: я провел пять лет там, в большом мерзком мире. Ты позволила мне уйти туда, помнишь? И я понял, что в моей жизни на первом месте – я. Я не обязан делать то, чего хочешь ты. Не обязан делать того, что хочет мама. Я сам решаю, как мне жить, спасибо. Так что, можешь не переплетать свою кисть с моей, пока я не скажу тебе, что хочу, чтобы она была там, если я вообще это сделаю. ОК?

В конце концов, когда молчание стало совсем тягостным, она подняла на меня глаза. Я смотрел на нее сверху вниз.

Первой заговорила она:

– Прости. Я знаю, что у меня нет права. Я сама отказалась от этого, и была очень неправа, что это сделала. И мне очень жаль, что я это сделала.

Мой гнев утих, и я опять сел, но так, чтобы мы были достаточно далеки друг от друга, чтобы было понятно, что это – не поцелуй и не примирение.

– Мне тоже жаль. Я не хотел кричать на тебя. И, если честно, дело не в том, что ты переплела свою кисть с моей. В самом деле не в этом. Просто, кажется, все знают, что нужно мне для улучшения моей жизни, кроме меня. Я же в самом деле хотел бы сделать собственные выводы.

Опять наступила долгая пауза, затем она очень тихо спросила:

– У меня есть хоть какой-то шанс?

– Не знаю. На все, что мне приходит в голову, находится как отрицательная, так и противоположная причина, почему нет. Если бы я только знал в своем сердце, что хочу сделать, то, думаю, смог бы найти причины для этого в этой истории. Думаю, я мог бы оправдать все что угодно. Кажется, что это – своего рода выбор. Мне очень жаль, Молли. Ты сказала, что дашь мне время. Я не знаю, сколько времени мне понадобится, но я еще не готов. Я не готов ничего делать и не готов ничего говорить.

Снова наступила долгая пауза, пока я не спросил:

– И что сказала адвокат?

– Она вспомнила обо мне и сказала: Мне потребовалось пять лет, чтобы прийти в себя. Видимо, она знала, когда мы разводились, что я не очень-то этого хочу. Помню, как однажды она предложила мне выступить против развода, но я не думала, что имею на это право.

Она сделала паузу и слегка улыбнулась.

– Как бы то ни было, она собирается написать Питеру, очень мягко, спрашивая, что он будет делать. Будет гораздо проще, если это он разведется со мной. Если же я начну разводиться с ним, мои доводы будут гораздо слабее, и он может воспротивиться разводу. Поэтому мы хотим побудить его к этому. Думаю, завтра или в понедельник он получит письмо.

Я сказал:

– Он уехал на выходные.

Она вопросительно посмотрела на меня. Тогда я объяснил:

– Мне сказал Пирс. Я имею право знать, чем занимаются мои сотрудники.

– Прости. Конечно.

Опять наступило долгое молчание. Пока я не решил.

– Если ты в порядке, то я, пожалуй, пойду. Ты же в порядке?

Она посмотрела на меня, очень печально, и в ее голосе прозвучала грусть:

– Со мной все будет хорошо.

– Уходя, я навещу мальчиков. Ничего, если они будут у меня как-нибудь на выходных?

– Конечно. Как насчет воскресенья из моего дома?

– Хорошо. Скажем, в полдень, и я накормлю их обедом.

Она кивнула, и я тихо вышел из комнаты. Постоял на лестничной площадке и успокоился, прежде чем спуститься вниз.

Я застал всех в гостиной. Когда я вошел ко мне обратились пять пар глаз. Одни выглядели обиженными, другие вопросительными. Я понял, что обиженными выглядят оба Бен и Джейми. Я подошел к ним и сел рядом на пол, где они играли в «Дженгу» с Ральфом и Леном.

Я обнял их обоих.

– Мама спустится через минуту.

Бен посмотрел на меня очень обиженными, но обвиняющими глазами.

– Ты кричал на нее, папа.

– Ты меня слышал? Прости. Мама сказала нечто такое, что меня расстроило, и это было лишь мгновение.

Джейми посмотрел на меня, чуть менее обиженно.

– Мы не слышали, что ты говорил, но слышали твой голос.

Я улыбнулся, надеясь, что выгляжу обнадеживающе.

– Не волнуйся. С мамой все хорошо, и через минуту она спустится.

Я оглядел взрослых. Лен казался нейтральным, о чем думает Ральф, я понять не мог, но у меня сложилось впечатление, что я не извинился перед мамой: она смотрела на меня пристально прищуренными глазами.

Я поцеловал и Бена, и Джейми.

– Приглашаю вас в воскресенье на обед. Ты можешь придумать, чем бы ты хотел заняться в воскресенье днем, Джейми. Любой особый праздник, который тебе понравится. А теперь я пойду. С мамой я уже попрощался.

Я встал и посмотрел на Ральфа.

– Спасибо за гостеприимство, Ральф. Скоро поговорим.

Я оглянулся на маму и Лена, подошел и поцеловал маму, прекрасно понимая, что она до сих пор не произнесла ни слова.

– Сомневаюсь, что увижусь с тобой снова, пока ты не вернешься после встречи с Брайаном и отпуска в Шотландии. Так что, хорошо проведи время. – Я снова поцеловал ее в щеку и направился к машине.

Подойдя к входной двери, я понял, что за мной идет мама, а позади нее – Лен. Я посмотрел на нее.

– Иди к своей машине. Поговорим снаружи.

Я вышел и открыл дверь своей машины, затем повернулся к маме.

– Не говори этого, мама. Не надо ссор. Просто передавай привет Брайану, Мораг и детям, конечно, и увидимся через пару недель, – и я в третий раз поцеловал ее в щеку.

Очень надеялся, что она ничего не скажет, но ошибся.

– Как ты мог? Как ты мог на нее кричать? Она изо всех сил старается держать себя в руках. Она испортила свою жизнь, и теперь обратилась к мужчине, которого любит, отцу своих детей, а ты кричишь на нее и уходишь. Как ты мог?

– Я кричал на женщину, что была мне неверна, что ушла от меня, и последние четыре года – замужем за своим любовником. И если у тебя с этим проблемы, мама, то тебе нужно проверить свою голову.

Мы уставились друг на друга в некоем подобии противостояния. Я разорвал чары, чтобы сесть в машину, закрыл дверь и опустил стекло. Она все еще смотрела на меня, пристально, но, как мне показалось, с некоторым сомнением в глазах. У нее за спиной по-прежнему топтался Лен. Потом вышел Ральф и посмотрел на меня.

Ральф сказал.

– Прежде чем уедешь, Крис, я бы хотел с тобой поговорить. – Он посмотрел на маму.

Лен понял, и взял маму за руку.

– Пойдем, дорогая. Пойдем в дом к мальчикам, – и он повел ее в дом.

Когда она входила в парадную дверь, Ральф обернулся ко мне.

– Я просто хотел сказать, что не понимал, насколько для тебя это тяжело, Крис. Однажды я сказал, что, по моему мнению, Молли хочет попросить тебя сделать самое трудное, что тебе когда-либо придется сделать. Думал, что это – попытка ее простить. Попытка построить с ней что-то новое.

– Прости, Ральф. Я знаю, что ты этого хочешь. Этого хочет мама. Но…

– …но о чем я не подумал, так это о том, насколько, должно быть, трудно тебе принять, что все это возможно. Знаю, что за время нашего разговора я не услышал ни слова критики или упрека в адрес Молли. Это вселило в меня надежду. Полагаю, это – одна из причин, по которой я все это затеял. Но я выслушал не все. Только сейчас я начал понимать, что ты ни словом не обмолвился о том, что все кончено. Как бы сильно ни сожалел, ты никогда не хотел ничего менять. Ты твердо принял тот факт, что ее больше нет, что она любит Питера больше чем тебя, и все. Думаю, так ты это преодолевал. Наверное, почти невозможно просто изменить свое мышление, понять, какие у тебя есть варианты.

Я посмотрел на него, благодарный за понимание. Но все еще чувствовал, как во мне бурлят разочарование, обида и злость на маму.

– Говори это не мне, Ральф. Скажи им.

Я включил задний ход и съехал с его дорожки.

***

Вечером вернулся домой, чувствуя себя очень неспокойно, и мне удалось поспать всего несколько часов.

Но в субботу уже чувствовал себя немного бодрее, когда в середине утра раздался звонок в дверь, а когда открыл ее, там стояла мама.

– Мам, я думал, сегодня утром ты уезжаешь в Ньюкасл к Брайану.

– Да. Ральф подвезет нас в аэропорт, и они с Леном уже внизу. Но я не могла уехать, не повидав тебя.

– Тогда тебе лучше войти.

Мы стояли в гостиной, лицом друг к другу. Она посмотрела на меня и просто сказала:

– Прости.

Я подождал, и она продолжила.

– Мне очень жаль, Крис. Вчера вечером Ральф передал некоторые разговоры, что вы вели с ним в последние несколько недель. Меня здесь не было, когда вы с Молли расстались, я слышала тебя по телефону, когда мы разговаривали, но никогда не видела твоего лица и не смотрела в глаза. Мне кажется, я так и не поняла, насколько тебе было больно. Наверное, и до сих пор.

Я вздохнул.

– Да, мне было больно. Вдруг, ни с того ни с сего, мне сказали, что я никому не нужен. Что жизнь, которую я ей давал, недостаточно хороша. Думаю, тогда часть моей жизни закончилась. А теперь мне говорят, что все это было ошибкой.

Я посмотрел на нее, в ее глазах стояли слезы, она подошла ко мне и обняла.

– Понимаю, Крис. Теперь понимаю. И мне очень жаль. Я думала, что, немного поворчав на вмешательство матери, ты сможешь просто собрать осколки и вернуть Джейми и Бену их семью. Это не так просто, теперь я это понимаю.

– О, мама. Я не знаю, что делать. Я любил свою жизнь, свою семью тогда. И, конечно, хочу, чтобы у Джейми и Бена была любящая стабильная семья. Но не знаю, смогу ли я восстановить все это с Молли, даже не знаю, хочу ли этого. Если она все испортила, то это – ее проблема, и она не может ожидать, что я все исправлю, только не после пяти лет, когда она бросила меня со всеми этими обидами, сомнениями, неуверенностью. Всеми этими бессонными ночами в жалких съемных квартирах, множеством выпивки и не теми девушками. Я не могу просто забыть обо всем этом. Это мне не поможет, и уж точно не даст Джейми и Бену ту семью, которой они заслуживают.

– Почему бы не сесть и не поговорить с ней? Хотя бы не попытаться…

– Просто не думаю, что в этом есть какой-то смысл. Это кажется трусливым и бессердечным – просто уйти, но, возможно, так будет лучше.

– Я не думаю, что ты – трус, и уж точно не считаю тебя бессердечным. Но думаю, что ты боишься, и не знаю, что могу сделать, чтобы дать тебе силы…

– Дело не в силе, мама. Какой смысл давать Молли надежду, давать надежду Джейми и Бену, если это так и не сработает? Я просто не знаю, как попробовать, не знаю, стоит ли пытаться…

– Ты все еще любишь ее, хоть немного?

– Даже на этот вопрос я не знаю ответа. Почти пять лет я приучал себя не думать о ней в таком ключе. Просто не мог себе этого позволить. Мне требовалось двигаться дальше, строить новую жизнь, думать по-другому. Я всегда знал, что любил ее, и что мне нравилась та жизнь, что у нас была. Но воспоминания о том, что у нас когда-то было, не годятся для будущего… Я просто не знаю. Кажется, все ждут, что я объявлю о каком-то решении, а я понятия не имею, что это за решение, и даже не знаю, каким оно должно быть. Даже не знаю, что – правильно.

– Тогда не делай ничего, пока не узнаешь. А остальным придется просто подождать.

Я посмотрел на нее, ее глаза были мягче и добрее, чем за всю эту поездку. Внезапно я стал маленьким мальчиком, который смотрит в глаза своей маме. Я поцеловал ее в лоб.

– Тебе пора. Лен и Ральф ждут.

– Пусть ждут. Мы все будем ждать. Не уйду отсюда, пока не узнаю, что с тобой все будет хорошо.

Я снова поцеловал ее и вздохнул.

– Хочешь кофе? Могу отнести Лену и Ральфу по кружке, если приготовлю немного.

– Нет, спасибо. Но, пожалуй, я выпью воды. Не привыкла к таким материнским эмоциям, было мало практики, – сказала она, вытирая глаза маленьким кружевным платочком.

Когда я вернулся из кухни со стаканом воды, она сидела на диване. Подняла голову и взяла стакан.

– Я очень горжусь своими сыновьями. И тобой, и Брайаном. Кто бы мог подумать, что вдова железнодорожника сможет воспитать преподавателя университета и скоро, возможно, профессора, и бизнесмена, являющегося управляющим директором, – улыбнулась она. – Но все равно вы – мои дети. И я надеюсь, что вы все еще помните кое-что из того, чему я вас учила. О том, что всегда нужно поступать правильно?

Я сел в кресло напротив нее.

– Надеюсь, мам. Большую часть времени я стараюсь поступать правильно.

– Ну, так, пообещай мне кое-что. Я буду ждать, мы все будем ждать столько, сколько тебе надо. И не думай о том, черствый ты или добрый, трусливый или храбрый. Просто пообещай, что сможешь посмотреть мне в глаза и сказать, что поступил правильно. Правильно для тебя, правильно для Джейми и Бена. А если это будет правильно и для Молли, что ж, это станет бонусом.

Я улыбнулся.

– Мама, именно это я и хочу сделать. Просто не имею ни малейшего представления о том, что это такое.

– Ну, если захочешь об этом поговорить, у тебя есть я, Лен, Ральф и, уверена, многие другие. Если захочешь, можешь приехать в Ньюкасл и поговорить с Брайаном. И всегда можешь поговорить с Молли, она не глупая, она поймет.

Мы просто сидели и молча смотрели друг на друга, пока мама не сказала:

– Мне пора… – и через две минуты ушла.

Я сварил кружку кофе и почувствовал себя отдохнувшим и довольным. Знал, что со временем приду к хорошему решению, и чувствовал, что напряжение спало. Ну, в отношении всех, кроме Молли. Я знал, что каждым своим вдохом она желает, чтобы я попытался наладить с ней какие-то отношения.

***

После обеда я прошелся по магазинам в поисках того, что можно купить Джейми. Когда-то давно я мог поболтать с Молли вечером о мальчиках и о том, что бы те могли хотеть в подарок, а потом она шла и покупала подарок от нас обоих. Потом был период путешествий и жизни за границей, когда я мог положиться на интернет-покупки. Теперь мне приходится все делать самому.

Когда я стоял в книжном магазине, у меня возникла идея подарить ему несколько книг о Гарри Поттере, ведь он как раз подходит к нужному возрасту. Но не знаю, есть ли у него уже какие-нибудь книги и читает ли он их. Я знаю, что должен позвонить Молли, но боюсь увести разговор в сторону. В конце концов, я позвонил, и мне удалось сделать это целенаправленно и по делу. И нынешняя проблема решена. Джейми получит все книги о Гарри Поттере в твердом переплете. Но потом еще пошел и купил айпод – на случай, если книги не придутся ему по вкусу.

Вернувшись в свою квартиру, я упаковал подарки и мне стало хорошо. Я был спокоен за Молли, потому что со временем найду правильный ответ. И был спокоен за маму и остальных: они могут просто подождать. Вечером я решил пойти куда-нибудь развлечься. Знал, чего хочу на самом деле, и это – секса. Здорового, незамысловатого, откровенного секса, и побольше.

Сначала я опробовал один из баров неподалеку от меня и университета. Обстановка была хорошей, вокруг – много двадцатилетних девушек, кое-кто из которых были очень привлекательными. Одна группа из четверых сидела за столиком в пабе и бросала на меня взгляды искоса, когда я сидел за барной стойкой. Парочка из них украдкой улыбалась, когда я ловил их взгляды. Думаю, у меня есть все шансы подцепить одну из них: я – приличный парень, дорого одет, с хорошей машиной и квартирой неподалеку. Пару лет назад, до Хелены, я бы и не колебался. Более того, у меня было несколько воспоминаний о том, как я это делал. Но теперь, когда стал вести себя лучше, я чувствовал, что это – неправильно. Это стало бы совращением детей и использованием их в своих корыстных целях.

Мне нужна чуть более зрелая, но не слишком, женщина, которая бы знала правила игры. Это должна быть приятная связь на одну ночь, с веселым прощанием утром. Поэтому, допив пиво, я дивнулся дальше.

Мне было интересно, есть ли где ночные заведения для одиноких тридцатилетних, – в городе такого размера они должны быть, просто я не знаю, где они находятся. Я подумал о том, чтобы вызвать такси и положиться на знания водителя, но такси видно не было. Я пошел по дороге и, приближаясь к центру, понял, что скоро буду проходить мимо отеля «Марриотт Ройял», а у него наверняка есть стоянка такси. Но потом подумал: Отель! Это ведь то, что мне нужно, идеальное место, чтобы найти одинокую деловую женщину, ищущую компанию. А я умею подкарауливать женщин в гостиничных барах, в мои плохие годы у меня было много практики. Но не в «Ройял», он слишком стильный, и меня могли бы там опознать как управляющего директора компании «Фрэнкс». Так что, я пошел дальше в поисках неприметного бизнес-отеля хорошего класса. И в конце концов, я его нашел. Не могу сказать, к какой сети он принадлежит, все они выглядят одинаково, а иногда здание переходит от одной сети к другой в ходе какой-то смены собственности, и никто этого не замечает.

Я сел за барную стойку и огляделся. Здесь было немноголюдно, но, полагаю, в середине недели в этих отелях бывает много деловых людей. Именно поэтому здесь предлагают частным лицам дешевые выходные дни, потому что не могут заполнить номера клиентами, оплачиваемыми компанией по полной программе.

За столиками сидели три пары. И - большая смешанная группа, я бы предположил, что это – воссоединение семьи. Одна женщина сидела в одиночестве, но была серьезно увлечена чтением целого вороха деловых бумаг, разложенных перед ней. За парой столиков сидели бизнесмены, которые пили и серьезно разговаривали, и около четырех парней вроде меня, выпивавшие, сидя у бара. И одна очень миловидная девушка около тридцати лет, одетая очень привлекательно. Она сидела за столиком одна и, казалось, наблюдала за залом. Может, кого-то ждала, а может, была профессионалкой, работающей в баре. Я потягивал свой напиток и наблюдал за ней.

Она была безупречна. Одежда – дорогая, но чуть-чуть чересчур сексуальная. Макияж – совершенен. Волосы стильные, красиво уложены и имеют привычку очень эффектно ниспадать на лицо. Она потягивала стакан минеральной воды или, может быть, водки с тоником. В напитке был ломтик лимона, и он был прозрачным и пузыристым.

Она определенно рассматривала парней, включая меня. Похоже, ей понравилось то, что она увидела, и она слегка мне улыбнулась. Я пришел к выводу, что она – профессионалка, но меня это не смутило. Я уже платил за это раньше, и нет причин, по которым не смогу заплатить опять.

Она посмотрела на часы, а затем подняла на меня глаза. Опять улыбнулась, встала и пошла ко мне. Определенно – профессионалка. Невинные девушки-любительницы не подходят к другому мужчине, если его спутница вовремя не пришла. Я полуобернулся, чтобы дождаться ее появления. И тут внезапно между нами встал этакий краснолицый мужчина лет сорока. Я услышал, как он сказал:

– Фиона? Прости, я слегка опоздал. У меня были проблемы с уходом. – И он вроде бы взял ее за протянутую руку, но наклонился, чтобы поцеловать в щеку.

Она посмотрела на меня, и этот взгляд сказал все: Прости, но дело есть дело. Я молча поднял за нее бокал, пока он уводил ее. Так близко и в то же время так далеко.

Я оглядел помещение, чтобы понять, не видит ли кто-нибудь еще, как разворачивается эта маленькая драма. Похоже, никто не смотрел. Одинокая деловая женщина погружена в чтение своих бумаг. Другие просто продолжают пить и разговаривать. Я узнал подборку бумаг, которые она читает. Там были опубликованные отчеты какой-то компании. Набор брошюр всех цветов радуги. Какие-то компьютерные распечатки, похожие на электронные таблицы, папка с корреспонденцией и совсем другой документ, выполненный в другом стиле и переплете. Я догадался, что это – предложение, техническое задание или смета на выполнение какого-то задания. Рассматривая эту коллекцию, я не заметил, что она смотрит на меня. Когда поднял взгляд, наши глаза встретились.

– Похоже, что это - инструктивные материалы для нового задания, – с улыбкой сказал я.

Она была старше меня на пару лет, а может, и больше, если следит за собой. Ее лицо было жестким, но сама была достаточно привлекательной, просто не в моем вкусе.

Она улыбнулась в ответ.

– Я начинаю в понедельник. Хаддерсфилд, завтра еду туда.

– Это немного жестоко. Задержать вас здесь на выходные и не отпустить домой, чтобы вы немного отдохнули перед началом работы. Кстати, не хотите ли выпить? – Говорить с ней было легче, чем пить в одиночестве.

– Спасибо. Бокал сухого белого, пожалуйста. Меня зовут Энджи.

Я встал, подошел и пожал ей руку.

– А меня – Крис.

Я повернулся обратно к бару и принес вино.

Мы разговорились, и выяснилось, что она – консультант по менеджменту, в течение месяца находится в командировке в Бристоле. Я спросил, почему она не уехала на выходные домой, и оказалось, что она – в разводе, а ее взрослая дочь учится в университете, так что, ехать домой не к кому. Как она сказала: «Я здесь уже четыре недели, и последние две пары выходных работала, так что, подумала, что будет приятнее осмотреть Бристоль за один день и завтра поехать на север, а не наносить мимолетный визит в пустую квартиру в Лондоне».

Я просмотрел некоторые из ее бумаг для нового задания. Название компании ничего для меня не значило, она занималась управлением сельскохозяйственными землями. Но я ей заметил, что тут вложено слишком много средств в растения, от которых получается неадекватная прибыль. Думаю, на нее это произвело впечатление.

Мы выпили еще по стаканчику, а потом я спросил, ела ли она? Нет, она не ела, и я тоже, поэтому я предложил ей пойти куда-нибудь перекусить.

– Ничего тяжелого. Китайская или индийская кухня?

– Вниз по дороге я видела тайский ресторан, он выглядел неплохо, – согласилась она.

За едой мы продолжали разговор. Она рассказала, что ее дочь – результат не брака, а отношений, когда она была намного моложе. Я посмотрел на нее, думаю, моя первоначальная оценка оказалась верной – около тридцати лет.

Она задавалась вопросом, не стало ли отсутствие детей в браке причиной его краха. Судя по всему, она – в разводе уже пару лет. Сказала, что не слишком удивлена разрывом, последние пару лет все было довольно тяжело. И хотя последней каплей стало открытие, что у него была интрижка, она считает, что это, скорее всего, результат неудачного брака, а не его причина.

Я сказал, что вот уже четыре года как нахожусь в разводе, поэтому имею некоторое представление о том, через что ей пришлось пройти.

Она на мгновение задумалась.

– Странно. Я не удивлена, что мы развелись, но все равно это полностью меня разрушило. Я была очень зла, но не на него, а на себя. Держалась, надеялась, что все наладится, но он понял, что у нас нет будущего, и занялся собой. Я была дурой.

– Думаю, на каком-то уровне мы всегда виним себя. Я знаю, что лично у меня так и было, хотя я не понимал, что именно сделал не так. А как ты вела себя в последующие месяцы?

Она посмотрела на меня, взвешивая возможные ответы.

– Выставила себя полной дурой. Тогда я этого не понимала, но стала самой легкодоступной девушкой в компании. О, меня должны были угостить ужином, а еще лучше ужином и походом в театр, но все абсолютно точно знали, чем закончится вечер. Самые разные, молодые, старые, женатые или холостые. Я просто жаждала быть желанной.

– Это чувство мне знакомо. В чем-то я был таким же, – сказал я, вспоминая свои плохие годы.

Она задумчиво потягивала вино.

– Ну, постепенно я начала понимать, что стала предметом сплетен в компании, причем сплетен не очень лестных. Поэтому сменила работу, стала консультантом и живу своей жизнью в постоянном движении. Это поверхностно и неудовлетворительно, но пока сойдет.

Я снова улыбнулся.

– Через эту фазу я тоже прошел. Сейчас ты себя контролируешь?

– О, да. Полностью контролирую. Двести пятьдесят фунтов за ночь, я никогда не плачу больше пятисот фунтов, но, конечно, мне приходится платить еще и за ужин. Тебя это шокирует? То, что я плачу за секс.

– Нет. Я сам делал так же. Это – простое и доступное решение. – Я сделал паузу. – На самом деле, сегодня вечером впервые за последние пару лет я как раз собирался заплатить за него. Ты видела проститутку в баре?

– Она была проституткой? – Она пожала плечами. – Наверное, могла и быть.

– Я почти уверен, что была. Но в последний момент, как раз перед тем, как я заключил с ней сделку, появился ее клиент. Думаешь, я бы получил ее дешево, как горящий заказ?

Она рассмеялась, а затем окинула меня оценивающим взглядом.

– Значит, ты возбужден, не так ли?

Я подождал, внезапно решив, нравится ли мне, к чему может привести такой поворот разговора.

Она продолжила.

– Мы оба могли бы сегодня вечером сэкономить немного денег.

Я рассмеялся и подумал: Что за чертовщина? И разве консультанты по управлению, или даже бывшие консультанты не должны держаться вместе, помогать друг другу в трудную минуту, профессиональная вежливость и все такое?..

Мы оба рассмеялись, понимая, что должно случиться, и, что еще важнее, понимая правила игры.

Мы вернулись в ее отель. В некотором смысле все это казалось немного странным. У нас было такое твердое убеждение, что мы идем сюда ради секса, как с проституткой. Только она – не проститутка, а яркая интеллигентная женщин. Но дело еще и в том, что она – старше меня, хотя и всего на несколько лет, а за все время моих путешествий у меня никогда не случалось с женщиной старше меня. Что ж, в этот вечер я сподобился.

***

Около десяти часов утра в воскресенье меня можно было увидеть выходящим из отеля, свежевымытого, но небритого. И чувствовал я себя превосходно. Секс с Энджи был именно тем, что мне нужно: горячим, потным, жестким, откровенным. В самом начале она сказала, что не занимается оральным сексом, и я не видел причин, почему должен им заниматься. А поскольку она не занималась даже оральным сексом, я не стал спрашивать или намекать на анальный. Так что, это был просто обычный секс, дважды вчера вечером и еще два раза сегодня утром. У меня закончились презервативы, но я должен был знать, что у Энджи есть один в ее несессере.

Идя по дороге к квартире, я чувствовал себя расслабленным. Уверен, другие люди заметили, что я улыбаюсь им и говорю: «Доброе утро». Каждый грамм сексуального напряжения исчез. Как и все остальные мои разочарования и страхи по поводу Молли. Я знал, просто знал, что правильный ответ придет ко мне.

Утро я провел за легким завтраком, запивая его галлонами кофе и внимательно читая воскресную газету. И в 11:59 постучал в дверь Молли.

Она с улыбкой открыла дверь и получила от меня очень бодрое:

– Привет.

– Зайди на минутку, они как раз собираются.

Я прошел на кухню, а она пошла наверх за мальчиками, обнаружив, что я смотрю на вид из окна их кухни и весело насвистываю.

– У тебя веселое настроение.

– Да. Жизнь довольно хороша, день чудесный, и я просто расслаблен и наслаждаюсь ею.

Она слегка рассмеялась.

– Можно мне немного того, что ты принимаешь, я бы не отказалась.

Я посмотрел на нее, она и впрямь выглядела усталой и изможденной. Было время, когда я бы обнял ее, поцеловал, радостно похлопал по попе и сказал, что люблю ее и что, в чем бы ни заключалась проблема, это пройдет. Но не сегодня утром.

Вместо этого я просто сказал:

– Я пришел к выводу, что все наладится. Не знаю, как и даже когда, но все уладится само собой. У нас еще много времени, а пока ты должна просто развестись с Питером. Исправить эту ошибку полностью в твоих силах.

– Для тебя это важно, не так ли? Для меня это – просто бумажная волокита. Процесс проставления нужных галочек в нужных графах. Будущее гораздо важнее прошлого.

В этот момент в комнату ворвались оба мальчика, и разговор прервался.

Мы попрощались, и я усадил их в машину. За обедом спросил у Джейми, чем он хочет заняться после обеда, и получил в ответ:

– Сходить в зоопарк.

И мы отправились в Бристольский зоопарк. Думаю, все мы хорошо провели время, но в середине дня, когда остановились, чтобы попить, Джейми заявил:

– Это – не тот зоопарк, что я имел в виду.

– Ну, это – единственный зоопарк, который есть в Бристоле. Прости. Какой зоопарк ты имел в виду?

– Ну, давным-давно Питер выиграл несколько билетов, чтобы сходить в большой зоопарк. Ты помнишь, Бен? – Бен покачал головой, и Джейми продолжил. – Мы ехали через поля со львами, жирафами и прочими животными. А еще плыли на лодке, где кормили тюленей.

Он повернулся к брату.

– Бен, ты должен это помнить. Это было до того, как мама и Питер поженились.

Бен покачал головой.

– Я помню, что мама вышла замуж, но этого не помню.

Я почувствовал в животе пустоту. Может, Бен этого и не помнит, но я не уверен, что хочу об этом знать. Я улыбнулся и сказал:

– Спрошу у мамы.

Когда мы вернулись к Молли, она уже нас ждала. Мальчики вбежали в дом, и Джейми спросил:

– Что у нас к чаю?

Я посмотрел на Молли.

– Не позволяй им дурачить себя. Они только что, примерно с полчаса назад, ели гамбургеры и картошку фри.

Она улыбнулась.

– Похоже, все вы хорошо провели время. С тех пор как ты вернулся в Бристоль и стал водить их гулять, я уверена, что они стали больше есть гамбургеров и пиццы. Мне следует предупредить тебя о том, чтобы ты следил за их здоровым питанием.

– Им не повредит время от времени съедать бургер. Но я с тобой согласен и буду за этим следить. У тебя есть пара минут?

– Конечно. – Она открыла дверь и прошла на кухню.

– Просто подумал, что мог бы пригласить мальчиков и тебя поужинать во вторник, на день рождения Джейми. Ничего грандиозного, просто какой-нибудь семейный ресторан. – Я посмотрел на нее и улыбнулся. – С салатами в меню.

– Я не так уж и плоха. И это было бы прекрасно. Но это – будний день, так что, им нельзя опаздывать.

– Ладно, если заеду за вами, скажем, в шесть?

– Это будет прекрасно. – Внезапно ее глаза затуманились. – Будет здорово пойти куда-нибудь всей семьей. Спасибо.

– Ты сказала, что у меня хорошее настроение, и я просто подумал об этом.

Она слегка улыбнулась.

– Что делал прошлым вечером? Просто единственный раз, когда я видела тебя настолько расслабленным в обычное воскресенье, особенно когда ты насвистываешь, это если в субботу вечером ты…

Она посмотрела на меня, и, возможно, я имел слегка виноватый вид. Я попытался уйти от ответа.

– Что?

Она отвела взгляд.

– Ничего. Неважно…

Я поцеловал ее в щеку и ушел, нарочито насвистывая.