Глава 12

На следующее утро я проснулся поздно, как будто все это мне приснилось. Часть меня думала, что это был сон.

Мама была на кухне одна. На ней было платье длиннее, чем прошлой ночью. Голубое и розовое, цвета восходящего солнца. На плечах тонкие бретельки. Ее волосы были собраны в неряшливый пучок. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Притворилась, будто мы никогда не целовались, поставила передо мной еду, как будто мне снова шестнадцать и я собираюсь в школу. Как будто она снова была просто моей мамой. Как будто несколько часов назад мои пальцы не касались мягкой, влажной щели между ее ног.

— Твой папа еще не вернулся, - радостно сообщила она. - Я надеюсь, с ним все в порядке. Он, наверное, сидит где-нибудь в переулке и гадает, куда исчез его бумажник.

— Мама... - нерешительно обратился я к ней. - Прошлой ночью мы...

Ее сияющая улыбка исчезла. Она поставила посуду и прислонилась к столу. Ее истинные чувства отразились на прекрасном бледном лице. Сожаление. Беспокойство. Путаница. Ее губы казались такими мягкими.

— Прошлой ночью... - она прочистила горло, но не смогла закончить мысль.

Мы виновато уставились друг на друга, вспоминая вид кожи и пота. Заново переживая звуки музыки и отчаянное дыхание, когда мы целовались в переулках. От жара, вспыхнувшего между наших ног, когда мы прижались бедрами друг к другу.

Входная дверь открылась, и мы вздрогнули от неожиданности. В комнату снова ввалился папа. Я заметил, что часы на кухне показывали, что уже перевалило за полдень.

— С возвращением. Ты выглядишь великолепно, дорогой, - сказала мама, и ее притворная веселость вернулась к ней. Папа выглядел так, словно его только что пропустили через молотилку. Его растрепанная одежда и затуманенные, измученные глаза могли бы привести к его опознанию при аресте, и это никого бы не удивило. Запах спиртного проник на виллу вместе с ним. Он рухнул на диван, как и вчера. Мы наблюдали за ним, ожидая, что он начнет оправдываться. Но он этого не сделал. Он только захрапел.

Мама разочарованно нахмурилась, глядя на него.

Я задавался вопросом, чувствовала ли она какую-то долю вины? Не за то, как мы с ней прикасались друг к другу, а за то, что она поцеловала мужчину, который не был ее мужем. Но чем дольше я наблюдал, тем больше убеждался - вина была. Она печально посмотрела на него, поджав губы. Как будто она предала его. Но она глубоко вздохнула, вспомнив, почему мы с ней оставили его в баре прошлой ночью. Она вызывающе расправила плечи. Отодвинула свое мягкое бедро в сторону. Посмотрела на меня.

На ее лице отразилась целая гамма эмоций.

— Нам придется придумать другой план на сегодня без него, - сказала мама, повторяя вчерашнее. Ее глаза были серьезные. Сосредоточенные. Прохладные.

— Хорошо.

— Я была бы рада, если бы ты снова сводил меня к тому тайному бассейну, - сказала мама, не моргая.

Переодевшись, я нервно ждал ее у входной двери. Она попросила меня отвести ее к тайному бассейну. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули на меня, и у меня внутри все перевернулось, пока я прокручивал в голове образы кремовой кожи, украшенной падающей водой, запечатленные в великолепной интимности того момента.

Это не заняло у нее много времени. Я услышал, как наверху закрылась дверь ее комнаты. Я услышал ее шаги. Я вышел посмотреть, как она спускается по лестнице.

Сначала показались ее прелестные ножки. Одна за другой они появились прямо с небес. Теперь вся ее кожа была окрашена в золотисто-розовый цвет, что придавало ей божественное сияние. Когда она появилась в поле моего зрения, открылась ее безупречная кожа, и мой взгляд скользнул вверх, к точке между ее ног, где шелковистый голубой купальник обтягивал ее киску. Платье задралось, и одна деталь прикрывала живот, а цвет шелка менялся, переходя от аквамаринового к зеленому, переливаясь в свете, проникавшем через окна по всей вилле. Это, должно быть, было невероятно дорогим.

Широкие ягодицы были обнажены, а купальник облегал ее бедра. Над ними, в металлическом блеске купальника, виднелись ее тяжелые груди. Купальник приподнимал их и сводил вместе, так что ее грудь была слишком большой, едва помещаясь в глубоком вырезе. У купальника не было бретелек. Верхняя часть груди и плечи были открыты. По верхним краям купальника распускались крошечные белые цветочки из ткани, которые с невероятным достоинством украшали грудь матери.

Она спустилась по лестнице, словно богиня какого-то давно забытого моря, с распущенными волосами. Некоторые из ее волос были светлее, и они блестели, словно зацелованные нашим недолгим пребыванием на солнце. Словно янтарные линии. Словно золотые прожилки. Она повернулась, и я понял, что нижняя часть ее спины обнажена - одна часть распахнулась у нее за спиной, открывая солнцу нижнюю часть спины. Я осознал, что смотрю на нее с открытым ртом, наклонившись вперед, напряженный и голодный.

Мама, наблюдая за моей реакцией, улыбнулась и водрузила шляпу поверх своих длинных темных локонов. Спустившись по ступенькам, она подобрала длинную струящуюся шаль и обернула ее вокруг талии. Она надела солнцезащитные очки и склонила голову набок. - Пойдем, детка.

То, как она говорила, как вела себя, ее выбор купальника - все это бесконечно смущало и возбуждало меня. В глубине души я знал, что все это значит. Я посмотрел на дверь. Если мы прошли через это с твердым намерением вернуться в тот тайный рай, значит, так оно и было...

Я предложил ей руку. Она шагнула ко мне и пожала ее. Ее руки обвились вокруг моих бицепсов, а ее бедро коснулось моего, и мы вышли на солнце.

По дороге на пляж ни один из нас не мог заставить себя заговорить. Мне показалось, что прошли часы - мучительные часы, когда я почувствовал непреодолимое желание побежать туда, оказаться в этом укромном месте как можно скорее. Порозовевшие щеки мамы свидетельствовали о том, что ее переполняли эмоции и чувства, но я не мог разглядеть ее глаза за темными очками.

Мы добрались до пляжа. Шли бок о бок, рука об руку, к пальмовому лесу и холму. Слов не было. Просто предвкушали, как мы войдем в тень тропического навеса.

Земля под нами поднималась. Виноградные лозы росли плотнее. На нашем пути появились скалистые стены. У входа появилось дерево. - Мы здесь. - Мы остановились перед ним вместе.

Как только мы войдем внутрь, пути назад не будет. Этот проход символизировал табу, который нельзя было отменить. Воспоминание о том, как мы видели друг друга в наших самых естественных, уязвимых состояниях, всплыло перед нами в сочетании с безотчетной паникой от осознания того, что мы хотим этого снова - предупреждение о том, что мы не просто совершаем ошибку, делая что-то случайно. Это было бы нашим собственным выбором. Если бы мы с мамой прошли через это, мы бы пересекли барьер, который, несомненно, был неправильным.

Я остановился перед ним и отодвинул дерево в сторону, как будто открывая перед ней дверь. Она осталась на месте. Сняла солнечные очки. Сняла шляпу и взяла ее в свои маленькие ручки. Посмотрела на меня. Мама дрожала, закусив нижнюю губу, и нервно прикидывала в уме, что она делает - что ей следует сделать - стоит ли ей остановиться и побежать назад. Я чувствовал примерно то же самое, но ее мягкие, раскрасневшиеся щеки, расширенные зрачки, приоткрытые губы, ее дрожь сказали мне, чего еще она хотела.

— Ты хочешь этого? - Внезапно спросила она.

Я не мог ответить. Я просто держал дверь открытой, наблюдая за ней, про себя умоляя, чтобы она сделала этот выбор. Даже если бы он был неправильным. Даже если бы я был ее сыном. Мы испытующе посмотрели друг другу в глаза. Я слегка кивнул.

Прошла минута. Нора глубоко вздохнула.

И моя прекрасная, как богиня, мать прошла мимо меня, сквозь скалу, в это тайное место. От нее исходил неземной сладкий аромат. Я понял, что она пользовалась духами, которыми она специально надушилась перед нашим уходом. Гвоздики. Мед. Цветок жасмина. Как будто она была разодетой в шелка наложницей в давно исчезнувших империях Ближнего Востока, готовящейся к вызову в покои могущественного господина.

Я последовал за ней, вдыхая аромат.

Воздух стал прохладнее, и легкий туман коснулся наших чувств. Звук и вид водопада и покрытых мхом стен означали, что мы попали в другой мир.

Мы с мамой были одни.

Она повернулась ко мне лицом у бассейна. Прекрасная белая кожа на верхушках ее грудей ярко выделялась в тусклом свете. Что-то в ней изменилось. - И что теперь? - Спросила она, глядя на меня своими темными, понимающими глазами.

— Мы могли бы... - Я посмотрел на бассейн. Назад к ней. Прошелся взглядом по ее прелестным изгибам вниз, к шелковому купальнику, который скрывал ее великолепное тело. Это было прекрасно, но я хотел, чтобы он исчез. Я хотел снова увидеть ее уязвимой. - Мы могли бы искупаться голышом.

Мама недоуменно моргнула в ответ. Я думал, она будет колебаться.

Но она этого не сделала. - Хорошо, - тихо выдохнула она. Она заложила руки за спину. Вцепилась в шелк под мышками, где выпирали ее кремовые груди. Она потянула вниз, опуская плечи, одно за другим, по мере того как шелк спадал с ее груди, обнажая целые океаны белых прелестных грудей моей матери. Ее прелестные сиськи опускались одна за другой, а хрупкие розовые соски приветствовали туманный воздух, указывая на меня, когда ее плоть расслабилась, мягко освобождаясь. Она спустила купальник вниз, еще ниже, к животику, туда, где напряглась талия, а затем к округлым бедрам.

Я был до боли возбужден, и мой член напрягся через шорты.

Она низко наклонилась, глядя на меня снизу-вверх, и волосы, закрывавшие ее упругие соски, мягко покачивались из стороны в сторону, когда купальник сполз с ее бедер. Она выпрямилась. Ее груди выпятились, а пальцы полностью освободились от купальника. Он ниспадал до ее лодыжек серебристо-голубым отливом.

Мама сжала ноги вместе, скрестив их, и стояла, глядя на меня снизу-вверх. Ее податливые бедра мягко двигались, показывая только черный треугольник волос над соединением ее ног. Мне захотелось уткнуться в нее лицом.

Она сложила руки перед собой, прикрывая прядь волос, скрывая от меня свой лобок. - Теперь твоя очередь, - сказала она хрипло, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. - Все по-честному. - Она посмотрела на выпуклость в моих плавках. Поздно отступать.

Я стянул свои плавки одним движением, позволил им упасть, высвободив свое мужское достоинство. Я почувствовал, как оно пульсирует, и увидел, как глаза моей матери сосредоточились на нем, следя за каждым его движением. Ее рот приоткрылся, когда я согнул его, заставляя изогнуться дугой вверх. Предвкушение было невероятным. Для нас обоих. Она закрыла рот, и я увидел, как вспыхнули ее глаза, устремленные на мой член.

Она переступила с ноги на ногу. Это было не сильно, но этого было достаточно, чтобы увидеть, как ее бедра слегка раздвинулись, и, наконец, стал виден намек на розовое под волосами на лобке. Я почувствовал, как глубоко внутри поднимается преякулят. Я почувствовал, что извиваюсь, как хищник. Я хотел войти в нее. Забрать ее. Отдать моей матери все, и разграбить все, что у нее было.

Я сделал шаг вперед.

Пути назад нет.

Мы сделали свой выбор быть здесь вместе.

И принять все последствия этого.

Вожделение поднялось во мне подобно неудержимой приливной волне - я шагнул вперед и оттолкнул ее назад - мы врезались в покрытые мхом каменные стены. Мама ахнула, я прижалась к ней - наша кожа была горячей, обжигающей, и наши губы соприкоснулись - наши влажные поцелуи обжигали наши губы, нашу кожу. Я сжимал ее шею, лихорадочно хватал за ноги, за грудь, обходил ее сзади, скользил вниз по пояснице, хватал за попку и вонзал пальцы в мягкость ее ягодиц, желая разорвать ее на части и поглотить всю ее мягкую, хрупкую плоть. Она тяжело задышала, от боли или удовольствия, я не был уверен, но ее руки вцепились в меня. Одна крепко сжала мои волосы, прежде чем прижаться к моему лицу, скользнув вниз по животу, а другая ее рука прижалась сзади, ощущая прохладный, скользкий мох вдоль всей спины.

Я прижал свой член к изгибу ее бедра, и она посмотрела вниз, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. - Подожди, сынок, - выдохнула она, прежде чем я снова накрыл ее рот своим. Наши языки соприкоснулись, вдыхая друг друга.

Пока мы целовались, ее рука скользила по моему животу, а ее пальцы легко скользили по моим лобковым волосам, переплетаясь с ними, когда она прижимала ладонь к моему тазу. Ее рука раскрылась. Ее мягкие пальцы описали круг...

…когда она обхватила ими мой пульсирующий член. Я почувствовал реакцию ее тела, когда она коснулась моей эрекции, удивленную дрожь, когда я дернулся в ее объятиях. Удовольствие пронзило меня, когда она сжала меня, когда наш поцелуй прервался, и она посмотрела вниз, приоткрыв рот, восхищаясь тем, как ее рука начала двигаться вверх и вниз.

Капля прозрачного предэякулята устремилась вверх, появляясь на кончике моего члена. - Бретт, - прошептала она. - Мой мальчик. - Ее рука начала двигаться быстрее, дроча мне, когда я схватил ее за мягкую, как подушка, попку, когда я целовал ее шею, за ухом, крепко держа ее, чтобы почувствовать, как она возбужденно дрожит, когда скорость мастурбации увеличилась, когда ее хватка усилилась, когда ее дыхание стало громче и учащеннее от возбуждения.

Я потянулся дальше, раздвигая ее ягодицы, и наклонился, чтобы приблизить свои пальцы к ней сзади. Между ее ног было невероятно жарко. Жар, исходящий от розового влажного местечка, звал мои пальцы домой. Мои пальцы продвинулись дальше и нащупали... гладкость. Запах, который усиливался, пьянящий мускусный от ее возбуждения. Я провел по нему, и мама задрожала подо мной. Ее движения замедлились, когда она почувствовала прохладу каменной стены и мои пальцы, исследующие ее между ног.

Я коснулся упругих, сочных губок ее киски. Они сразу же стали скользкими, и когда я провел пальцем между каждой губкой, я почувствовал, как мама напряглась подо мной. Ее рот приоткрылся, а дыхание перехватило. Она посмотрела на меня, ожидая.

Я продвинулся дальше. Мой указательный и средний пальцы погрузились в ощущение ее тепла и влажности, плотного давления внутри нее. Ее глаза расширились. Я вошел в нее на костяшки пальцев, на два пальца глубже, а затем наклонился вперед, целуя ее, погружая свой язык ей в горло, когда она закрыла глаза. Мои пальцы проникли еще глубже, погружаясь полностью, и мама застонала, а наши губы соприкоснулись.

Я медленно согнул пальцы. Почувствовал, как она извивается от удовольствия, когда я надавил на верхнюю часть ее тела, где, как я знал, находится самое чувствительное место. - Бретт! - Она издала пронзительный визг. Она ахнула, отрывая свои губы от моих, потрясенная тем звуком, который издала. Удивленно уставилась на меня, и ее мягкие розовые губы пытались что-то сказать. Что угодно, лишь бы объяснить, как она отреагировала на мои пальцы, которые все еще сжимались внутри нее, потирая это место. Я двигал ими, словно призывая "иди сюда", и с каждым движением моих пальцев ее глаза то закрывались, то снова открывались, когда я продвигался вперед по скользким, влажным стенкам внутри. Ее стоны то усиливались, то затихали. - Ох... - она вздрогнула и откинула голову назад, закрыв глаза.

Затем ее рука быстрее задвигалась по моему члену, крепко сжимая его, двигаясь вверх и вниз, все быстрее и быстрее. Мои ноги подогнулись от охватившего меня наслаждения, когда рука моей матери превратилась в размытое пятно. Ее мягкие пальцы сжали мой член, когда она дрочила мне, а ее дыхание участилось от напряжения. Я напрягся, и она наклонила голову вперед, глядя сверху вниз на то, как я пульсирую и дергаюсь, глядя мне в лицо, наблюдая за тем, как я реагирую на ее умелые руки.

Я почувствовал, как оно нарастает. Давление в основании моего члена. Мои яички начали сжиматься. Я почувствовал, как оно нарастает. Я не мог дышать, и нарастающий экстаз заглушал мои слова, когда я перешел точку невозврата.

Что-то приближалось. Сейчас.

— Мам, - простонал я. - Я собираюсь... Я собираюсь...

Она посмотрела мне в глаза. Ее щеки покраснели, а дыхание стало тяжелым.

Не отводя взгляда, моя мать прошептала: - Я знаю, детка.

И я взорвался.

Мама быстро двинула рукой от стены, чтобы поймать ее - сперма перекачивается из моего члена в бесконечный поток в ее руку, когда она постоянно дергает меня другой. Это продолжалось, и я не мог удержаться, чтобы не закатить глаза от удовольствия, когда она слегка ослабила хватку и начала дрочить мне исподтишка. Ее пальцы обхватили мои яйца, когда она массировала их, и сперма, наконец, замедлилась, каплями падая на землю между моими ногами.

Она отступила назад, отпуская мой член, и мои пальцы выскользнули из нее. Я пошатнулся. Последние капли спермы все еще стекали с меня длинными тонкими струйками на землю. Моя мать опустила взгляд на свои ладони: одна рука была пуста, а другой она обхватывала серебристо-белую лужицу. Она смотрела на это с непонятным ужасом, все еще тяжело дыша. Румянец на ее щеках распространился по шее, груди, а розовые соски покраснели от возбуждения.

Я видел слабое поблескивание между ее ног там, где только что были мои пальцы.

— Что мы наделали? - прошептала она, охваченная благоговейным страхом, все еще глядя на мою сперму, которая теперь сочилась между ее пальцами и капала на листья.

Я не был уверен, что ответить. Мы перешли черту по причинам, которые никто, ни один человек не мог принять или понять. Но я понял.

И она тоже.

Она посмотрела на меня с любопытством. А потом вспомнила. - Твой отец, - она понизила голос, разочарованная реальностью, которая нахлынула на нее, - скоро проснется.

То, что мы сделали, внезапно стало совершенно неуместным в нашем сознании, как кусочек, который не подошел к пазлу.

Как мы могли относиться к этому иначе, чем как к опасной ситуации, которая должна была закончиться? Как мы могли смириться с тем, что только что натворили?

Я вспомнил, что мой отец лежал на диване без сознания, когда мы уходили.

Я вспомнил, что мама была замужем за ним.

Что он был тем, кто финансировал каникулы.

Я вспомнил, что мне придется вернуться в колледж, когда мы вернемся.

Я знал, что за пределами этого секретного места было слишком много препятствий, слишком много людей, которые могли узнать об этом, слишком много рисков для нашей дальнейшей жизни.

Мы не могли продолжать, но как мы вообще могли смотреть друг другу в глаза, когда мы только что доставляли друг другу удовольствие. Когда мои пальцы были внутри моей собственной матери, и когда моя сперма все еще стекала с ее прекрасных белых пальцев?

Передо мной пронеслась вся оставшаяся жизнь. Все места, где мы с мамой общались, были темными, нечитаемыми пятнами.

Глава 13

Мама подошла к кучке листьев и вылила сперму со своих ладоней, аккуратно вытирая ими остатки с пальцев. Она продолжала смотреть на меня, наполовину ошеломленная.

Мы медленно оделись. Уходили еще медленнее. За пределами этого места, казалось, она хотела притвориться, что ничего не произошло. Она надела шляпу и солнцезащитные очки, прогулялась по частному пляжу и начала рассказывать об ингредиентах, входящих в состав масла для загара, - о том, что делает его таким дорогим и эффективным. Я не слушал. Я просто наблюдал, как покачиваются ее бедра, и мне показалось, что прошли долгие-долгие часы, пока мы не вышли на главную дорогу и не направились к вилле.

Когда мы вернулись внутрь, на стойке лежала записка. Отправляйтесь в бары, не ждите меня. -Р

— Я думаю, мы одни, - нерешительно сказала мама. Она посмотрела на меня и быстро отвела взгляд.

— Надолго? – спросил я.

— Я не знаю, - пробормотала она. - Но его не будет какое-то время. - Я подумал о том, что он все время возвращается по утрам. Судя по маминым поджатым губам, она тоже думала об этом, удивляясь, почему он никогда не возвращался на виллу засветло, как будто он спал где-то в другом месте.

Я вспомнил, как папа разговаривал со вчерашней блондинкой. Возможно, дело было не в том, что он спал где-то в другом месте, а с кем-то другим. Мама поднесла руку к виску и потерла его, опустив глаза.

— Может, нам лучше что-нибудь съесть? - попытался я прервать ход ее мыслей. - Я могу включить кулинарный канал, и мы попробуем приготовить то, что они готовят. - Мама кивнула и озабоченно улыбнулась. Разговор тут же прервался.

— Сынок... - она обхватила себя руками. - То, что мы сделали... - Я понял, что до этого момента ни один из нас не обращал внимания на то, как мы прикасались друг к другу. На то, как я кончил в ее руку. Она выглядела виноватой и неуверенной.

Я хотел быть честным с ней. - Я подумал, что ты красивая...

— Давай поговорим об этом позже, - внезапно перебила она, и ее щеки залились краской. - Когда у нас будет время подумать об этом. - Она ушла переодеваться. Я услышал тихое "о, боже мой", когда она поднималась по лестнице. Трудно было сказать, было ли это беспокойство, шок или странное возбуждение.

Она вернулась через несколько минут, одетая в бледно-розовое хлопковое платье-солнце. Оно было коротким, почти таким же, как то, что она носила в Четумале, и едва прикрывало бедра. Пока она спускалась по лестнице, оно распустилось. Под сарафаном, на бедрах, я заметил что-то белое и кружевное. Она встретилась со мной взглядом, явно понимая, что мне видно из-за дуновения ветерка, но не опустила руку, чтобы опустить подол.

Мы готовили в тишине - всего пара легких блюд с фруктами и салат с зеленью. Кулинарное шоу по телевизору не соответствовало тому, что мы готовили, но это не имело значения. Что имело значение, так это поток непринужденных голосов, доносившихся из телевизора, которые заглушали неловкое напряжение, когда мы проходили близко друг от друга, поднимая тарелки друг над другом и позади себя.

Она выглядела как ангел, а ее темные волосы были собраны в свободный беспорядочный пучок. Бедра покачивались из стороны в сторону, когда она резала манго. Я хотел уткнуться в эти бедра, приподнять подол ее платья и почувствовать ее упругую попку. Изучить детали белого кружева, которое покрывало ее.

Я подумал о том, что мы с мамой уже сделали.

О том, что отца не будет очень, очень долго.

Я начал возбуждаться.

Я снова хотел ее.

Хотела ли она этого? Она надела это специально для меня? Что творилось у нее в голове? О водопаде? О том, что она все время смотрела мне ниже пояса? Как ты думаешь, что это значит?

Я подошел поближе к маме. Положил руку на столешницу рядом с ее рукой. Коснулся ее бока. Я услышал, как она тихо вздохнула, когда закрыла глаза. - Ты можешь принести воды? - Она повернула голову, чтобы посмотреть назад, когда я подошел ближе. Я слегка прижался своим тазом к ее ягодицам, и вдавил свой член в ложбинку между ее ягодицами. Мягкость ее попки заставила меня содрогнуться. Я обхватил рукой ее бедро. Еще сильнее прижался к ее ягодицам.

Я почувствовал, как ее рука отодвинулась. Она легла на верхнюю часть моего бедра. Она обернулась, тяжело дыша.

— Мне нужна вода на столе, Бретт. - Она слегка толкнула меня в бедро, и я отступил назад. Она прижала руку к груди, глядя вниз, пытаясь восстановить самообладание. - Я почти готова. - Ее взгляд метнулся ко мне. Она уточнила: - Я имею в виду, что ужин почти готов. - Ее рука потянулась к ягодицам. Я заметил, что, когда я надавливал на нее, хлопок вдавился между ее ягодицами, обнажив форму ее ягодиц под платьем. Она взялась за него двумя пальцами и вытащила, одновременно прочищая горло.

— Как только нальешь воды, можешь садиться, - напряженно произнесла она. - Я буду через секунду. - Выходя из кухни, я приглушил свет в гостиной.

Когда она, наконец, подошла к столу и поставила все на стол, она наклонилась вперед. Я осмотрел ее платье, поразился глубокому вырезу, из которого почти вываливались ее груди. Она наблюдала за мной, а я наблюдал за ней, и прошептала: - Давай. Ешь.

Мы ели в тишине. Фрукты. Свежий салат. Она поднесла мелко нарезанные кусочки спелого манго к своим нежным губам, обхватила ими фрукт и с каждым кусочком издавала едва слышные нотки удовольствия. Манго было очень сладким - спелее, чем все, что я ел дома. Оно, казалось, буквально таяло у меня во рту. С каждым глотком я ощущала покалывание и острый привкус в горле.

Мама закрывала глаза, откусывая каждый кусочек. От каждого звука, который она издавала, у меня сводило судорогой под столом. Кусочек манго сочился на ее губах. Нектар стекал по ее губам, образуя толстую полоску сладкой росы на подбородке.

Как сперма.

Она промокнула его салфеткой, глядя на меня, и ее лицо вспыхнуло.

Должно быть, она заметила, как я сжал челюсти и крепко сжал стол руками, когда наблюдал за ней. - Кажется, нам о многом нужно поговорить, - неохотно сказала она.

Я кивнул. - Ты первая.

— Ну... - Ее голос затих. - Я думаю... нам нужно по-взрослому отнестись к тому, что произошло. Честно. - Моя мать глубоко вздохнула. - То, что мы сделали, сынок... это... - она прочистила горло, посмотрела на мою талию и покраснела. - это было неправильно. - Она спрятала руки под столом и опустила взгляд. - Я твоя мама, ради всего святого. Мы не должны были этого делать... Я не должна была так к тебе прикасаться. Ты такой юный. Слишком юный, чтобы понять...

— Я прекрасно понимаю, мам, - перебил я.

Мама быстро встала. Стол сдвинулся с места, а посуда зазвенела от силы ее толчка бедрами. - Нет, Бретт, ты, черт возьми, этого не понимаешь. - Ее трясло. Ее голос был высоким, как будто она запаниковала, внезапно осознав всю тяжесть случившегося. - Бретт, ты кончил в гребаную руку своей собственной матери. В мою руку. Боже мой, Бретт, твои пальцы были во мне! Что я за мать? - Я видел, как подавляемое чувство вины с удвоенной силой поднимается в ней, мучая ее.

Я не знал, что делать. Ее чувство вины было слишком сильным. Меня начало подташнивать, а горе стерло тот жар, который я испытывал раньше. Я не хотел, чтобы она так себя чувствовала. Больше нет. Я хотел вернуть все назад. - Давай прогуляемся, - предложил я.

— Хорошо, - прошептала она, успокаиваясь, и слегка коснулась пальцами своих мягких, полных губ.

Мы вышли на улицу, к океану. Над нами широкой полосой сияли звезды - оранжевые фонари усеивали песок на севере и юге, а далеко вдоль воды виднелись разноцветные мерцающие огни Четумаля. Мы пошли вместе. Рев прибоя усилился. Легкий ветерок трепал мамино платье, и ее бледные ноги мелькали в темноте.

— Прости меня, - сказал я.

— Ты меня тоже, - ответила она, обхватив себя руками за талию. Ее волосы были распущены. Они развевались на ветру. - Но это не твоя вина, - закончила она.

— Разве нет?

— Я думаю, в некотором смысле, я ответственна за это. В конце концов, я твоя мать. Я просто не знаю, что на меня нашло, - сказала она, глубоко задумавшись. - Я просто... Я чувствовала себя определенным образом. Мне казалось, что это было не... что, может быть, это было не так уж и плохо. Я просто чувствовала, что ты меня ценишь, и мне было так весело в городе. Я была так пьяна и чувствовала себя такой... - она сглотнула. - Я чувствовала себя молодой, Бретт. Вчера ты заставил меня почувствовать себя совсем юной. Сегодня ты заставил меня почувствовать себя совсем юной. - Она посмотрела на меня, и в ее глазах было что-то... такое. - Это было захватывающе.

Я кивнул. Меня завела ее очевидная физическая реакция на это воспоминание. Я попытался подавить ее. Она продолжила: - И я не знаю, может быть, это из-за того, что тебя не было в колледже, но сейчас ты так чертовски хорошо выглядишь. Ты так сильно вырос... Теперь ты настоящий мужчина... с красивым членом.

Последнее слово удивило даже ее. Она покачала головой и продолжила: - Наверное, я забыла, что раньше ты был... что ты мой сын. - Она сделала глубокий, нервный вдох. - Боже, Бретт. Всякий раз, когда ты смотрел на меня...

Ее взгляд метался между мной и водой перед ней. - Всякий раз, когда ты смотрел на меня... или прикасался ко мне, - я видел, как она сглатывала. - Я чувствовала... - Ее пауза длилась целую вечность. - Я чувствовала, что ты что-то во мне разглядел. Что, возможно, ты хочешь меня. Мне показалось, что ты считаешь меня красивой.

— Но это так.

Мы остановились у кромки волн, и она повернулась ко мне лицом. Ветер задувал волосы ей в лицо, высоко задирая юбку вокруг ее великолепных ног. Она пристально посмотрела на меня, изучая мое лицо. Чтобы понять, серьезно ли я говорю. И чем дольше я смотрел на бледное лицо моей матери, на ее слегка выгоревшие на солнце волосы, на восхитительную гладкость ее груди, на изгибы ее тонкой талии, переходящие в широкие бедра, тем больше убеждался, что она прекрасна.

Мне стало больно, и я признался себе, что хочу ее. Быть внутри нее. Достичь совершенства с самой красивой женщиной - заняться любовью с моей матерью.

Она тихо рассмеялась, убирая волосы с лица. Как будто она была девочкой. Это заставило мое сердце учащенно забиться.

Волны прибоя вздымались и касались наших ног. От воды поднимался прохладный туман.

— И я действительно хочу тебя, - сказал я.

Она моргнула. Одна ее рука осталась на щеке. - Ты действительно считаешь меня красивой? - Спросила мама.

— Я думаю, ты невероятно красивая, - сказал я. Я продолжил. - Я думаю, ты сексуальная.

— Ты думаешь, что твоя мама сексуальная? - прошептала она. Ее рука скользнула вниз по шее. - Тебе... понравилось? Что сегодня произошло?

— Да, - я кивнул, смакуя воспоминание о ее удивление, когда моя сперма выстрелила в ее руку. - Мне понравилось. Даже если это было неправильно.

— Даже если это было ошибкой? – спросила огна. Я подготовился. Я был уверен, что мы приближаемся к тому моменту, который я переживал с другими девушками после "ошибок", когда они говорили, что этого больше не повторится, когда мы должны двигаться дальше. Покончить с этим. Я почувствовал нарастающую волну страданий, пытаясь смириться с неизбежным концом.

— Даже если это была ошибка, - сказал я, - и это действительно была ошибка. - Я действительно старался говорить искренне. - С нашей стороны было неправильно так поступать. Мы не можем сделать это снова. Мы семья. Мы не можем.

— Мы не можем? – спросила она. Мое сердце остановилось.

Глава 14

— Я знаю, что это неправильно, но... - Ее голос затих. Она посмотрела на меня широко раскрытыми темными глазами, а ее тело дышало испуганно и нерешительно. - Но я хочу, чтобы это повторилось, детка. - Даже в темноте заката я мог сказать, что ее лицо загорелось, раскраснелось. Это было волнение. Это было нечто большее.

— Даже если это... неправильно? - Недоверчиво прохрипел я.

— Если мы... пока мы... - она сглотнула, - пока мы не зайдем дальше. - Мама кивнула. - То, что мы сделали, уже достаточно далеко. Мы можем прикасаться друг к другу. Немного. Тогда все не так уж плохо, верно? - Я видел, как она тяжело дышит. - Но мы не можем идти дальше. Мы родственники, так что... дальше было бы уже слишком. - подчеркнула она.

— То, что мы сделали сегодня, - это все, что мы можем сделать. Я могу... прикоснуться к тебе. Ты можешь прикоснуться ко мне. Ты можешь поцеловать меня, ты можешь... положить свои пальцы... - она замолчала. - Но, - она облизнула губы, - мы не можем поступить иначе. Я могу довести тебя до оргазма своими руками, а ты можешь дотронуться до меня там, внизу, и мне тоже будет приятно. Но это все. Хорошо? - Ее покрасневшее лицо и то, как она дотронулась до своей шеи, заставили мой член подпрыгнуть в штанах.

Я кивнул.

Она хотела этого. Она предложила это.

Моя собственная мать.

Я почувствовал, что весь извиваюсь в предвкушении. Я не хотел ждать. Я хотел взять ее на руки, и отнести обратно. Я хотел ее снова, прямо сейчас.

По ее глазам я понял, что она думает о том же, о чем и я. Она потерла шею, пристально глядя на меня. - Ты хочешь вернуться, - спросила она, наконец. - На виллу? - Я почувствовал, как напряглись мои брюки. Страстно желая освободиться. Страстно желая снова почувствовать, как ее маленькие ручки обхватывают мой член.

— Да, - сказал я сквозь стиснутые зубы.

Я предложил ей свою руку. Она взяла ее, обхватила руками. Мы повернулись спиной к океану и пошли по пляжу обратно к вилле. Я почувствовал, как она дрожит, и как дрожат ее пальцы. Мамины бедра касались моих, пока мы шли, быстро набирая скорость.

Я даже не смог зайти внутрь. Мы поднялись по ступенькам во внутренний дворик, и как раз в тот момент, когда лампы на столе осветили ее лицо, я увидел предвкушение на ее покрасневших губах. Я схватил ее за шею, прижал к стене, и мы поцеловались. Ее мягкие, сладкие губы ощущали вкус запретного плода, а ее скользкий язычок скользил у меня во рту, когда она стонала. Я потянулся к ее шее, скользнул руками вниз, в поисках мягкой, как подушка, попки под ней. Я слышал ее тяжелое дыхание.

— Пойдем, - сказала она, нащупывая раздвижную стеклянную дверь. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел.

Мы ввалились внутрь, выключили свет, поспешили внутрь, к дивану, упали на него. Ее пальцы скользнули вниз по моей груди. Ее руки расстегивали мои пуговицы, когда она целовала мою шею с легкими влажными посасывающими звуками. Я задрал ее платье - стали видны ее белые кружевные трусики. Это были трусики меньшего размера, чем обычно, - они едва прикрывали ее киску, а сзади переходили в тонкую белую полоску, которая виднелась только между ее круглыми прелестными ягодицами. Стринги.

Я задрал остальную часть платья, и она сняла его через голову, обнажив такой же кружевной лифчик.

Она стянула с меня штаны, и ее открытый рот судорожно дышал в напряжении. Рука потянула за пояс моего нижнего белья, и моя эрекция дернулась вверх. Другая ее рука опустилась, пока она смотрела, облизывая губы. Она обхватила мой член пальцами, а затем посмотрела на меня и начала двигать им вверх и вниз.

Я вздрогнул, когда на кончике образовалась преякуляция. Она смотрела, как она выходит. Тонкая капелька сияла в темноте гостиной. Ее губы казались такими мягкими, а удивленный взгляд, устремленный прямо на мой пенис с открытым ртом, разбудил во мне зверя. Мне захотелось схватить ее за затылок, прижать к себе, заставить маму попробовать это на вкус. Я содрогнулся от этой мысли, но вместо этого вцепился в диван. Мама изложила основные правила: мы могли касаться друг друга только руками.

Я отпускаю диван, наклоняюсь вперед, а ее руки оставляют мой стержень и поднимаются к моей шее, целуя меня, пока я стягиваю резинку на ее бедрах. Ее мягкая плоть подалась, когда мои пальцы надавили на нее, когда я подцепил завязку трусиков и потянул их назад. Белые бедра моей матери приподнялись, а ее ноги были сведены вместе. Я подвинулся пониже на диване, заглянул под нее и увидел светлое, сочно-розовое пятно между холмиками ее ягодиц.

Влажная, мягкая киска моей матери.

С нее практически капало, и она блестела в темноте гостиной. Две кораллово-розовых губки прижались друг к другу, обещая близость, легкий, сладкий мускусный аромат. Мамина киска. Я хотел попробовать ее на вкус. Я хотел прижаться к ней губами и выпить сок между ее бедер, даже если это было безумием. Даже если это было неправильно.

Я вспомнил о правилах, которые она установила, и вместо этого опустил руки под нее. Я провел указательным пальцем по внутренней стороне ее бедра, осторожно раздвигая ее ноги. Она напряглась. Ее пальцы скользнули вверх по моему лицу, зарылись в волосы.

В верхней части ее таза, там, где губы ее сочного влагалища соединялись вверху, как раз под мягким треугольником лобковых волос, которые она так тщательно подстригла для этой поездки, ее клитор сиял, как маленький драгоценный камень. Я провел пальцем вдоль нее, над ней, чувствуя, как она вздрагивает подо мной, когда я задел ее. Я просунул пальцы между ее половых губ, чувствуя, как они наполняются влажным, скользким соком. Я собрал его пальцами, провел по ее клитору, прежде чем потереть подушечками пальцев. Мама вздрогнула.

Мой средний и безымянный пальцы опустились и надавили. Щель между ее половыми губками раскрылась, и мои пальцы начали погружаться в нее. Мама пронзительно взвыла, когда я вошел в нее, костяшка за костяшкой. Ее руки вцепились в мои волосы.

Ее клитор был похож на зернышко граната, похожее на сияющий опал. Я провел по нему большим пальцем и слегка надавил. Она дернулась и застонала: - О, милый... мой малыш...

Мои пальцы начали двигаться внутрь и наружу, а мягкая упругая текстура ее тугой киски сжималась под моей рукой. С каждым движением она слегка вздрагивала - я провел пальцами вверх, отыскивая то место, и когда я почувствовал упругую выпуклость в верхней части ее киски, она выгнулась назад. У нее перехватило дыхание. Я вошел в нее быстрее, трахая ее пальцами так, как меня учили в колледже, как будто она была прекрасной незнакомкой, которую я только что встретил и убедил вернуться со мной в общежитие.

Мамины бедра дергались, когда я входил и выходил, все быстрее и быстрее. Скользкий, липкий звук моих пальцев становился все громче и громче, когда костяшки моих пальцев с силой вдавливались между ее мясистыми губами, когда она открыла рот, закрыла глаза, напряглась всем телом.

— Черт, о, черт, Бретт! - Мама начала задыхаться, а ее руки вцепились в мои плечи. Ее ногти царапали меня. - О, черт... о, черт! - Она подалась бедрами вперед, терлась о мой кулак, двигала бедрами, заставляя мои пальцы сжаться внутри нее, и издала громкий, горловой крик. Я почувствовал, как она содрогнулась, как задрожали ее внутренности, и ощутил, как по моим пальцам потекли соки.

Она вздрогнула, заскулив, и обхватила мою голову, притягивая ее к своей груди. - Помедленнее, детка, - выдохнула она, пряча мое лицо между своих мягких молочных грудей, кружевной лифчик которых пах жасмином. Я засунул в нее пальцы, чувствуя, как сжимается ее гладкая киска. Она тяжело задышала. Она посмотрела на меня сверху вниз, как будто я снова был ребенком. Как будто я сидел у нее на коленях, но ее глаза были страстными, темными, возбужденными.

— Теперь твоя очередь, малыш, - прошептала она, и ее руки скользнули вниз по моей груди. - Дай мне подержать твой прелестный член.

Но я не мог перестать думать о маленьком розовом бугорке ее клитора. О соках, которые стекали у нее между ног. О сладком аромате, который вызывал у меня страстное желание попробовать ее на вкус... выпить ее.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, - сказал я. Я схватил ее за бедра и провел пальцами по клитору. Она вздрогнула, когда я опустился ниже.

Она засмеялась, гладя меня по волосам. - Милый, - сказала она, в ее тоне слышались предостережение и удивление, - ты очень милый, но я твоя мамочка. - Ее руки мягко оттолкнули меня. - Кроме того, я думаю, тебе понравится то, что я собираюсь с тобой сделать. - Она посмотрела на меня снизу вверх, а ее темные глаза заигрывали. - Ты хочешь кончить на мамины сиськи? Ты хочешь кончить на грудь своей матери?

Я мгновенно вскочил, а мама села на диване, наклонилась вперед и, наконец, расстегнула лифчик. Он упал ей на талию. Ее полные груди отвалились, а мягкие, аппетитные соски потемнели от жара и возбуждения.

Она подвинулась на край дивана. Мой член вытянулся по стойке "смирно" прямо перед ее лицом. Она уставилась на него, облизывая губы. - О, милый, - сказала она хриплым от желания голосом. - У тебя такой красивый…очень красивый член. - Она взяла его в руки и сжала, резко вдохнув. Ее руки начали двигаться, и я вздрогнул, когда она продолжила мастурбировать там, где закончила. - Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты попробовал меня на вкус, - сказала она, и от ее непристойных речей у меня по телу побежали мурашки, - Но я просто хочу увидеть, как мой высокий, красивый сын кончает для своей мамочки, вот и все.

Моя преякуляция поднялась, и липкая капля скатилась по кончику. Она отпустила мой член одной рукой, продолжая дрочить другой, и слегка надавила пальцем на вход, затем убрала его. Струйка моей спермы растянулась на несколько сантиметров, пока не отделилась. Она посмотрела на меня. - О, милый... Это вкусно? Тебе нравится, когда мама прикасается к тебе?

Я задыхался. Каждое слово мамы поражало меня сильнее, чем я думал. Она смотрела на меня снизу-вверх, невинно моргая своими сексуальными глазами, пока я извивался. Мой член, как у животного, приближался к ее прекрасному, сексуальному лицу. Ее руки крепко сжимали мой пульсирующий член, двигая его все быстрее и быстрее.

Я стиснул зубы и попытался сдержаться, но почувствовал, что это начинается. Я почувствовал, как поднимается сперма. - О, мама... - простонал я. - О, мама... о, черт, я... - Мой член пульсировал в ее руках, а ее пальцы были невыносимо горячими. Я вздрогнул и отшатнулся назад, почувствовав, как сжимаются мои яйца. Я бы выскользнул из ее хватки, но мама рванулась вперед, оторвав зад от дивана, и упала на колени, теперь еще ниже, покорно глядя на меня снизу вверх, надув губки и подняв руки и вниз по моему стволу.

Я посмотрел вниз и увидел бледную, прекрасную плоть ее сисек, прямо напротив моего члена. Я был готов кончить везде - на то место, которое я сосал, когда был ребенком, на прекрасные груди моей матери. Я закрыл глаза и неудержимо застонал.

Затем моя мама заговорила, мягко, любящим, умоляющим тоном. - Да, да, малыш, - я покачивался, чувствуя, как сперма поднимается вверх. - Пожалуйста, малыш, кончи для меня. - Перед глазами у меня все поплыло. - Кончи для мамочки. Кончи на мамины сиськи, как хороший мальчик.

С этими словами мой член взорвался. Струйки моей белой спермы хлынули наружу, заливая бледные сиськи моей матери, стекая по ее розовым соскам, разбрызгиваясь по гладкой шее. Бледная струйка спермы попала ей на подбородок, когда она ахнула. Мои яйца качались в течение долгих, тягучих секунд, пока это не стало почти болезненным. Пока во мне не осталось совсем ни капли спермы. Пока только крошечные капли не упали на светлый кафель виллы.

Мамина рука замерла, а затем она убрала ее, оставляя за собой липкие белые полосы. Она посмотрела на сперму на своей руке, на этот раз улыбаясь. - Это было слишком, Бретт. - Она встала, изящно двигаясь своим мягким телом, и схватила салфетку, вытирая ею руки. Количество спермы на ее груди было похоже на множество нитей сверкающих ожерелий. Густые струйки медленно стекали по ней, изгибаясь между и вокруг каждого соска - блестящие, влажные. Одна струйка стекала по животу мимо пупка. Она носила сперму своего сына с таким... достоинством. Она бросила на меня страстный взгляд, когда я уставился на капли, стекающие по ее груди. - Я думаю, твой отец скоро вернется домой. Приведи себя в порядок. Хорошо, милый? Я разберусь с вещами на полу.

Я принял душ, и время после этого тянулось как в замедленной съемке. Я побродил, спотыкаясь, по комнате, оделся и попытался успокоиться, пока просто не рухнул на кровать. Через несколько минут я услышал, как включился душ. Я хотел встать и еще раз посмотреть, как выглядит мама в душе, но после того, как я так сильно кончил, во мне ничего не осталось.

Когда я вышел, было еще темнее. На маме был тонкий белый шелковый халат, тот самый, в котором она была в первое утро после поездки. - Эй, - окликнула она меня с дивана. - Хочешь посмотреть эту штуку? Кажется, это называется "Поколения страсти" или что-то в этом роде. - Она смотрела мексиканский сериал - что-то из начала 2000-х. На экране темноволосые мужчины и женщины в лучших традициях того времени пожимали друг другу руки, крича, плача, перешептываясь. Их голоса резко повышались и понижались. Я не знал, что именно они говорили друг другу, но я мог уловить их настроение.

Я сел на диван, и мама протянула ко мне руки. - Иди сюда, детка, - вздохнула она. - Давай немного расслабимся. - Я придвинулся ближе, лег поперек дивана и уткнулся лицом в ее грудь, теперь уже чистую, пахнущую цветочным гелем для душа и шелком. Я словно снова стал маленьким ребенком. Каким-то образом моя эрекция вернулась - несмотря на то, что я кончил в полной мере, запах и ощущение ее сосков заставили мою кровь забурлить.

Я провел пальцами по ее ноге, и она притянула меня ближе. Мне захотелось пофлиртовать. - Эй, детка, - сказал я, - готова к следующему раунду?

Мама хихикнула и легонько шлепнула меня по щеке. - Не разговаривай со мной в таком тоне. В конце концов, я все еще твоя мама. А теперь тише, я пытаюсь следить за происходящим.

Я продолжал двигать рукой вверх по ее ноге, зажимая ее между ее нежных бедер. - Ты не хочешь работать в многозадачном режиме? - Мои пальцы добрались до нежного местечка у нее между ног. На ней не было трусиков - под халатиком она была полностью обнажена. Мой палец скользнул между ее губ. Влажное, скользкое ощущение ее соков все еще было готово к тому, чтобы я их исследовал.

Она пристально посмотрела на меня, отодвигаясь, чтобы мои пальцы не могли проникнуть глубже. - Я серьезно, Бретт. Я пытаюсь смотреть это шоу. - Она положила руку мне на запястье. - Тебе лучше не отвлекать меня от того, что происходит дальше. Или я влеплю тебе пощечину по-настоящему. - Я неохотно отдернул руку, обиженный, пытаясь придумать, как бы мне сегодня вечером добиться от нее еще чего-нибудь.

Пять минут спустя я получил сильную пощечину и был отправлен спать.

Глава 15

Я проснулся со стояком, от которого могло бы рухнуть здание, и это было неприятно, учитывая, что я не знал, смогу ли я им воспользоваться сегодня. Мама все еще была расстроена? Я не был уверен, злилась ли она на меня за то, что я слишком сильно давил на нее во время ее вчерашнего выступления. Звук пощечины все еще звучал у меня в ушах, даже после того, как я уснул.

В спальню донесся звук чего-то шипящего, и я вышел в нижнем белье, надеясь извиниться и перекусить.

На этот раз на маме был другой шелковый халат. Он был таким же тонким и коротким, как и предыдущий, но на этот раз он был блестящим и абсолютно черным, по сравнению с которым ее кожа казалась совершенно белой. Ее бедра выглядели невероятно аппетитно. Если в другом наряде она была похожа на ангела, то в этом - на соблазнительницу, готовую к тому, чтобы ею завладели. И я почувствовал себя соблазненным. Когда я вошел, мама слегка повернулась, и ее бедра слегка покачнулись. Она ухмыльнулась, наблюдая, как я разглядываю прелестные очертания ее попки под халатом. - Доброе утро, мистер ненасытный. Ты хорошо спал после того, как я наказала тебя?

— Доброе утро, - ответил я, и все мое смущение растаяло, пока я продолжал пялиться на нее. Я почувствовал, как поднимается мой член, когда ее бедра двигались взад-вперед, пока она готовила еду на плите. Ее ноги были сжаты вместе, и она наклонилась вперед, чтобы взять соль. Я увидел, как обозначился нежный изгиб ее ягодиц. Прямо между ее ягодицами, там, где сходились ноги, я увидел намек на розовый оттенок. Ее аппетитную киску, выглядывающую для меня. У меня потекли слюнки, когда я вспомнил ее запах и ощущение ее скользких соков на моих пальцах. Я пожалел, что не попробовал их на вкус после того, как провел в ней пальцами последние пару дней.

Потом я подумал, можно ли мне попробовать сегодня?

— Твой отец уже возвращается, - сказала она с некоторым сожалением. - И пока он здесь, я не хочу, чтобы ты играл со мной в "Хватай руками". Представляешь, если бы твой отец что-нибудь увидел? - Она вздрогнула, и волосы рассыпались по ее лицу. - Боже. Какая это была бы чертова катастрофа, если бы он когда-нибудь узнал.

— Я не знаю, - сказал я, противореча ей. - Я думаю, было бы довольно забавно сделать это рядом с ним. Это так волнующе.

— Да? Хорошо. Достаточно того, что я позволяла своему сыну кончать мне на грудь. Мне не нужно, чтобы твой отец разводился со мной из-за этого. - Она оглядела меня с ног до головы, задержав взгляд на моей эрекции. - Готов к следующему, а? - Она улыбнулась. - Не хватает времени, Бретт. Извини. Мне нужно все подготовить к его возвращению.

Я почувствовал, как напрягся мой член. Я хрипло спросил: - Когда именно он вернется?

Она перестала готовить и повернулась ко мне лицом, уперев руки в широкие бедра. - Надеюсь, ты не думаешь о том, о чем, как мне кажется, ты думаешь. - Она закатила глаза. - Если тебе действительно нужно знать, он прислал мне сообщение, что вернется через 15 минут.

— Когда он это прислал? - Я подошел к ней, прижал к прилавку, прижимая свой возбужденный член к нежной ложбинке под ее одеждой. Она резко втянула воздух. Она посмотрела на меня своими темными-темными глазами.

— Пять минут назад. Но этого времени недостаточно, чтобы... - взвизгнула она, когда я подхватил ее на руки и приподнял. Мама уронила лопатку и хихикала, пока я переносил ее на другое место за стойкой, а ее руки обвились вокруг моей шеи. Я усадил ее попкой на кафельную столешницу, а затем начал оттягивать края ее халата. Она громко ахнула, когда я раздвинул тесемки, и ее груди показались из-под тонкой ткани. - Бретт, что ты делаешь? - Я продолжал раздвигать халат, стягивая его вдоль ее боков. Теперь были видны ее лилейно-белые ноги, мягкая складка ее плоти сходилась над вершинкой.

— У нас есть десять минут.

Я так хотел попробовать ее на вкус, что мои руки широко раздвинули ее ноги, и она откинулась на стойку, пытаясь сохранить равновесие. - Бретт! – закричала она: - Что, черт возьми, ты делаешь?

Я опустился на колени, покрывая поцелуями ее грудь, мягкий упругий животик. - Не останавливай меня. Мне это нужно. - Я раздвинул ее ноги пошире, но она начала сопротивляться, пытаясь свести их вместе.

— Бретт, мы так не договаривались. Это всего лишь руки, помнишь?

Мне было все равно. Она могла снова дать мне пощечину, и это не имело бы значения - этого было недостаточно, чтобы помешать мне поглотить прелестную киску моей матери. На секунду она попыталась плотнее сжать ноги, но я только надавил сильнее, обнажив розовую щель у нее между ног. Мои руки скользнули внутрь, и она расслабилась, запротестовав: - Я знаю. Ты думаешь, что это смешно, но мы договорились о некоторых правилах. - Я провел языком по внутренней стороне ее бедра и плавно двинулся к ее киске. Мамины слова оборвались, когда она замолчала, пытаясь придумать, что сказать, чтобы остановить меня, в то время как мой язык неуклонно продвигался внутрь, пробуя на вкус чистую, мягкую кожу, пока не стал теплее ближе к вершине. Я протянул руки, схватил ее за задницу с обеих сторон и подтянул поближе к краю стойки.

— Бретт... - сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал строго, - Бретт, не смей... - Мой язык, наконец, добрался до ее бедра, и я раздвинул ее. Ее киска выглядела такой аппетитной, как сахарная глазурь - тугая, манящая. У нее перехватило дыхание от предвкушения или смущения. Теперь ее голос был высоким. - Бретт, твой отец скоро будет дома, - мой язык добрался до нее, и я немедленно подался вперед, чтобы охватить ртом как можно больше ее киски, запечатав ее горячую, скользкую щель.

Она застонала, и у нее перехватило дыхание. Вкус мягких губок моей матери ворвался в мой рот - сладкий, острый вкус цитрусовых и меди. Я сделал долгий, глубокий вдох и почувствовал, как мой язык проникает внутрь, раздвигая губы, несмотря на то, что они были плотно сжаты.

Она втянула воздух, задыхаясь, - Бретт, ты не должен... оооо... - Она растаяла подо мной. Я лизал изо всех сил, вжимаясь в нее языком. Лизал так глубоко, как только мог, и провел языком вверх по ее розовому клитору. Каждый раз, когда мой язык касался маленького бугорка, она вздрагивала от коротких, прерывистых вдохов.

Мама заерзала на кухонном столе, задевая руками тарелки и предметы декора. Ваза с фруктами упала на пол, рассыпав по столовой лаймы и апельсины, а ее стоны эхом разнеслись по дому. - Бретт, - простонала она, пока мой язык исследовал ее сочные, острые губы, - Черт возьми, Бретт, мне следовало бы еще раз тебя ударить за это. - Она прикусила нижнюю губу, когда я надавил сильнее.

Я издал приглушенный стон, проникая языком в нее так глубоко, как только мог. Она вздрогнула, когда я крепче сжал ее ягодицы, притянул ее киску к своему рту и принялся лихорадочно облизывать, пока она тихонько ахала. Она подняла ноги, и я осторожно приблизил свой рот еще выше, обводя губами маленькую жемчужину в верхней части ее киски. Я пососал, и она откинула голову назад, обхватив ногами мое лицо. - Да, - простонала она. Мама прижалась своими мягкими икрами к моему затылку. Она снова оперлась локтями о столешницу. - Черт, детка, - заскулила она, когда я пососал и облизал ее клитор. - Черт! Оближи меня вот так, детка... оооо... - Она запрокинула голову, издавая непрерывный сдавленный крик.

Я отстранился, засунул пальцы в рот, чтобы покрыть их слюной, и поднес палец ко входу в ее влагалище. Она тяжело дышала, ожидая, и широко раскрытыми глазами смотрела на меня, стоящего за стойкой. Я просунул пальцы внутрь, и она одними губами произнесла - Черт, - закрыв глаза и содрогаясь.

Мой рот вернулся к ее клитору, и она уставилась вниз, взволнованная, в лихорадочном предвкушении. Я провел пальцами вверх по ее телу, нежно надавливая на верхушку, где было ее самое чувствительное местечко, но остановился. Я приоткрыл рот и посмотрел вверх. Одна из ее рук опустилась и зарылась в мои волосы. - Давай, малыш, - умоляла она. - Не останавливайся.

— Ты хочешь этого? - Спросил я, поддразнивая. - Хочешь, я еще немного попробую тебя на вкус?

— Да, - прошипела она, - съешь меня на хрен, Бретт, давай!

— Я не знаю, - протянул я, проводя языком по розовому бугорку, и каждое движение заставляло ее дергаться и нетерпеливо вздыхать. Я намеренно замедлил шаг, продолжая: - Я не знаю, хватит ли у нас времени... - Ее пальцы внезапно вцепились в мои волосы, и она притянула мое лицо к себе, прижимая мой рот к своему клитору. Я снова начал лизать, и она застонала: - Оооо... это то, чего я хочу, детка...

Я еще глубже проник в нее пальцами. Она задрожала подо мной, когда мои пальцы исследовали ее внутренности, а язык скользил вокруг. Весь мой рот пропитался острым соком и слюной. Я двинулся вверх, ощущая упругую ребристость ее точки G, и сосредоточил свои усилия там. Я нежно массировал его, одновременно проводя языком по ее клитору, и с каждым движением ее вздохи становились все громче и громче, а ее ноги сжимались, когда она сжималась вокруг меня, сильнее притягивая меня к своей киске. Я мог бы сказать, что так оно и было - если бы был способ довести мою маму до оргазма до того, как папа вернется домой, это произошло бы именно так.

Она начала напрягаться. - Бретт, - начала она едва слышно. Я надавил, двигая языком быстрее, потирая чуть сильнее, нежно посасывая. Она снова произнесла мое имя, на этот раз громче, издав почти музыкальный вздох. - Бретт. - Она откинула голову назад, а ее пальцы крепко сжали мои волосы. Это могло произойти в любую секунду.

Я почувствовал, как ее тело дернулось, когда она соскользнула с локтя на спину и теперь лежала плашмя на столешнице, а ее ноги плотно обхватили мою голову и плечи. Я стал лизать быстрее, надавливая на ее чувствительное местечко более осторожно, подстроившись под ее дыхание, пока не услышал, как она вскрикнула: - О, черт, Бретт! - Она громко ахнула. Затем она перестала дышать. Я надавил сильнее. Она начала дрожать.

Ее ноги напряглись, и я почувствовал, как из ее влагалища хлынул сок, и сладкий вкус коснулся моего языка, когда я наклонился, лихорадочно облизывая ее, когда она начала бесконтрольно вздрагивать. Ее рот открылся, и она издала беззвучный, задыхающийся крик, выгибаясь назад, а ее тяжелые груди раскачивались при каждом толчке. Ее бедра сильно толкались вперед. Ее ноги напряглись даже сильнее, чем я думал, что это возможно. Она зажала мое лицо между своими мягкими белыми бедрами, пока она разваливалась на части в оргазме.

Она крепко сжимала меня ногами в течение долгих, очень долгих секунд, а ее киска трепетала у моих губ, пока я наслаждался сладким соком, который стекал с нее. Наконец она сделала восторженный вдох - долгий, прерывистый, с рыданиями.

Затем я услышал, как открылась входная дверь.

Мама вскочила в панике. Ее волосы были в полном беспорядке, а лицо стало пунцово-красным от напряжения, вызванного оргазмом. Она посмотрела на меня с очаровательной смесью паники и ошеломленного шока - как будто мы не ожидали, что папа вернется домой, когда он обещал.

Ее руки опустились по бокам, и она стянула края своего черного шелкового халата, скрывая грудь. Покрасневшие соски исчезли из виду. Темный треугольник волос на лобке исчез, а руки дрожали, когда она завязывала пояс халата. - Надень какие-нибудь штаны! - прошипела она, указывая на мой стояк, торчащий из трусов. Я совсем забыл. Я был практически голый, а папины шаги уже доносились по коридору.

У меня не было времени. Я не успевал юркнуть в свою комнату, пока папа нас не увидел. Мама спрыгнула со стола и устроилась у плиты, а я просто подтянул свою эрекцию повыше, чтобы она не была так заметна. Я в панике посмотрел на маму.

Ее лицо все еще было красным, зрачки расширены, а ее прелестные белые ножки все еще дрожали в пост-оргазмической дрожи. Халат едва держался на ней. Одна прелестная сиска наполовину выглядывала с левой стороны. Мы ни за что не избежали бы подозрений, если бы не сотворили чудо.

И оно у нас получилось.

Папины глаза были опухшими из-за недосыпания и невероятных последствий чрезмерного употребления алкоголя. От него пахло, как от винокуренного завода, когда он, пошатываясь, вошел в столовую, едва взглянув в нашу сторону, и направился к единственной мягкой поверхности в этом районе. - Доброе утро... - простонал он, очевидно, с похмелья и пьяный одновременно. Он рухнул на диван, где мама позволила мне кончить ей на сиськи прошлой ночью. Его лицо уткнулось в подушки, когда он страдал от алкогольных мук.

Мама уставилась на меня, все еще красная, только сейчас заметив, что ее левая грудь обнажена. Она натянула на нее халат и резко прошептала мне: - Мы поговорим об этом позже. - Она указала на мою комнату и одними губами попросила меня надеть какие-нибудь штаны. Когда она повернулась лицом к моему отцу, я заметил красные следы от стойки на задней поверхности ее ног, а также красные отметины вдоль ее задницы, где я крепко сжимал ее ягодицы, вылизывая их. В любой другой ситуации, я был уверен, это вызвало бы подозрения, но на этот раз нам невероятно повезло. Папа был в полубессознательном состоянии.

Я на цыпочках вышел и вернулся, надев брюки и рубашку. Мама ставила еду на плиту. Она слегка подгорела после того, как я отвлек ее, но она все приготовила, разложив свежие, хотя и не слишком пережаренные кесадильи на трех ярких тарелках.

Мама поставила тарелку перед папой, который начал храпеть. Выражение ее лица было, мягко говоря, пугающим. То, что папа постоянно пил и не приходил домой до утра, вероятно, не очень-то льстило маме, особенно после всех их ссор. Ее губы были плотно сжаты, а щеки напряжены от злости, пока она смотрела на своего мужа, который, скорее всего, провел всю прошлую ночь, пытаясь разговорить девушек вдвое моложе его.

— Итак. - Ее голос был отрывистым. - Где ты провел прошлую ночь?

Папа открыл глаза и потер лицо. - А это имеет значение?

— Тебя уже несколько раз не было дома до утра, - ледяным тоном ответила мама. - Большинство женщин отнеслись бы к этому с подозрением.

— Тебе не о чем беспокоиться, Нора, - простонал папа. - Я преданный и счастливый в браке человек. - Его сарказм лился рекой.

— Мы оба знаем, что это ложь.

— Мы оба знаем, что я не стал бы делать ничего, что могло бы привести к разводу. - Папа выпрямился на диване. Теперь он был настороже, и его тон был таким же, как у мамы. - Это было бы немного дорого, не так ли?

Мама заерзала, чувствуя себя неуютно из-за того, как быстро развернулся разговор. - Я понимаю.

Папа пожал плечами и откинулся на спинку. - Хочешь, я расскажу тебе, как прошла прошлая ночь? – хихикнул он. - О, Нора. Ты думала, что я изменял тебе последние несколько дней, не так ли?

Мама ощетинилась от разочарования и смущения, внезапно почувствовав себя виноватой. Она начала потирать руки, а ее взгляд скользил по мне и вниз по моему телу. Я смущенно вытер рот.

Она ответила: - У любой женщины были бы свои проблемы. Ты каждый день возвращаешься пьяным. Днем. Вряд ли ты стал бы спать на полу в баре.

— Ты бы удивилась, узнав, что может сделать пара двадцаток в нужном месте. У меня есть прикроватная тумбочка, представляешь? Подушки, одеяла, скамейка рядом с барной стойкой - все, что нужно. - Папа зевнул. - Просыпаться в новом баре почти каждый день - это как в походе. К тому же, ты можешь выпивать до 9 утра. - Он перевернулся на другой бок. - Если серьезно, это самое веселое, что у меня было за долгое-долгое время. А теперь перестань ворчать.

Мама фыркнула и вернулась на кухню. На ее лице отразилась ярость. Я отступил назад, когда она прошла мимо меня к раковине, обхватив ее руками по обе стороны. Она тяжело дышала от ярости.

В голосе отца, доносившемся с дивана, послышалась насмешка. - Кроме того. Ревность тебе не к лицу, Нора. И даже если бы я разговаривал с другими женщинами, что бы ты сделала? Ты бы развелась со мной? - Он тихо рассмеялся, стараясь не усугублять свое похмелье. - Ты слишком милая для этого. - Он помолчал. - Только не говори мне, что Бретт еще не проснулся.

Мамины брови поползли вверх, когда она поняла, что папа понятия не имел, что я был на кухне. Она повернулась и посмотрела на меня. Я мог сказать, что она задумалась. На ее лице отразилась дикая злость. - Он... все еще в своей комнате, - медленно произнесла она, глядя прямо на меня. - Итак, что ты там говорил, дорогой? - Ее слова звучали как металлические осколки. Она поманила меня к себе, подзывая ближе. Приложила палец к губам. Положила руку мне на плечо. Толкнула меня вниз, издав при этом едва слышный шипящий звук.

— Я имею в виду, - сонно донеслись папины слова из-за дивана, - Ты просто не такая женщина, чтобы разрушить наши жизни. Ты слишком милая. Слишком робкая.

Я опустился на колени, глядя на маму снизу-вверх. Она холодно посмотрела на меня сверху вниз, нежно положив руку мне на затылок, в то время как другая ее рука скользнула к нижнему краю ее шелкового халата. Я ошеломленно уставился на нее, когда она медленно и нежно подняла его.

Ее талия оказалась на уровне моих глаз, когда черный шелк разошелся, снова обнажив ее соблазнительные бедра. Показались волосы на лобке, а чуть ниже ярко-красный бугорок клитора сиял, как драгоценный камень, среди бледной-пречистой плоти между ног. - Робкая? - Мама повторила папины слова. - Милая? - Она нежно притянула мою голову к своему лобку, изобразив губами нежный поцелуй, намекая, что я должен был снова попробовать ее на вкус, даже когда папа был всего в трех метрах от нее.

Мама выглядела не так, как раньше. Это очень, очень отличалось от подавленной похоти и осторожности, которыми моя мама делилась со мной, когда мы прикасались друг к другу раньше. Это было более грязно. Это было более экстремально. Это было... это был ее способ отомстить.

Она расставила ноги и прислонилась спиной к стойке. Ее гладкая киска снова была открыта для меня. Она посмотрела поверх стойки на папу и снова на меня. Ее щеки пылали, а взгляд был напряженным. Я услышал, как папа ответил еще одной насмешкой. - Нора, я знаю, ты много раз придиралась ко мне по этому поводу, но, честно говоря, я слишком близок к выходу на пенсию, чтобы ты хотела покончить со всем этим. Какую пользу это принесет кому-либо из нас? Если бы мы развелись, тебе пришлось бы жить одной и работать. Это было бы слишком неловко для тебя в любом случае. Но я думаю, что это мило, правда. Ты ведь простишь меня за то, что я держусь отстраненно, не так ли? Именно это мне в тебе и нравится.

Моя мать посмотрела вниз в ответ на эти слова. Ее рука крепче сжала мои волосы, и она прижала мой рот к своей киске.

Я почувствовал, как мой член напрягся внутри штанов. Мамин властный взгляд, устремленный на меня сверху вниз, был таким... экстремальным, доминирующим. Это одновременно напугало и возбудило меня, вызвав чувства, с которыми я не был уверен, что знаю, как справиться. Я послушно открыл рот и провел языком по ее щелке, а затем лизнул вверх, проводя по клитору, направляемый ее рукой. Она вздрогнула в ответ. Ее щеки покраснели. Ее ноги слегка раздвинулись, и она раздвинула бедра, прижимая мой рот к своей киске. Я лизал ее, заново пробуя на вкус ее соки, зная, что после предыдущего оргазма и вновь обретенного возбуждения ее плоть стала бесконечно более чувствительной, чем была раньше. Ее ноги подергивались в ответ на каждое облизывание.

— Ты действительно думаешь, что я ничего не сделаю? - Мамины слова были тяжелыми, и натянутыми. Я понимал, что кто-то может истолковать их как гневные или расстроенные, но по выражению ее лица я мог сказать, что она наслаждалась происходящим.

— Конечно, нет, - слова папы были немного тише, но уверенными и расслабленными.

Я лизнул ее сильнее, подняв руки и обхватив ее за задницу. Я приблизил к ней лицо, пробуя на вкус, вдыхая нежный аромат ее промежности, наслаждаясь новой волной влаги, которая накрыла мой рот и подбородок, пока я пожирал ее между ног. Мама тихонько ахнула, когда я просунул руку ей между ног и закинул одну из них себе на плечо. Она обхватила меня ногой за спину и закатила глаза, когда я погрузился языком так глубоко, как только мог, трахая ее киску ртом так хорошо, как только мог.

— Перестань плакать, Нора, - пробормотал папа. - Черт возьми.

— Прости, милый, - прошептала мама едва слышно, содрогаясь. Она посмотрела вниз и указала на мою эрекцию, выступающую из штанов. - Достань его, - одними губами произнесла она.

Я подчинился, молча расстегнул молнию на брюках и вытащил свой член, возбужденный больше, чем когда-либо испытывал. Риск и безумие от того, что я буду есть свою собственную мать в комнате с моим отцом, возбуждали все возможные нейроны в моем мозгу. Мое сердце бешено колотилось в груди, в сочетании с ощущением, что я заменил своего собственного отца. Что я претендую на сексуальность его жены, даже когда он находится в комнате.

— Прикоснись к себе, - одними губами произнесла она. Я повиновался, обхватив рукой свои причиндалы и дроча себе, уже находясь на грани срыва от страха и риска. От восхитительного зрелища маминого оргазма в сочетании с предвкушением того, что мама планировала. Я понятия не имел, что должно было произойти, но был готов на все, чтобы это выяснить.

Она прижала мое лицо к своей киске, пока я дрочил, стоя на коленях. Мой язык проникал все глубже. Ее возбуждение тоже достигло пика - когда она посмотрела на мой дергающийся член и мое лицо глубоко в ее влагалище, она напряглась. Она издала едва слышный, восхитительный стон, содрогаясь. Обе ее руки переместились на мою голову, сжимая мои волосы. Ее хватка стала еще крепче, когда я сосредоточился на ее клиторе, изо всех сил надавливая языком на розовый бугорок, пока он внезапно не взорвался.

Она снова ахнула, на этот раз громко, и нога, на которой она стояла, задрожала так, что она чуть не упала. Ее руки соскользнули с моей головы на стойку, чтобы удержаться на ногах. Ее вторая нога обвилась вокруг моей шеи, а спина сжалась вокруг меня. Когда у нее начался второй оргазм, она издала тихий стон, который, я был уверен, папа принял бы за плач.

— О боже, Нора, пожалуйста, заткнись, - простонал он, в то время как мой язык все глубже проникал во влагалище его жены.

Мама запрокинула голову и всхлипнула от восторга и наслаждения. Ее ноги подергивались, руки дрожали, ослабленные волнами оргазма, которые прокатывались по ее прекрасному, изогнутому телу. Хватка на ее ноге усилилась еще больше, ее лицо густо покраснело, а затем она отпустила его, изо всех сил стараясь не шуметь и задыхаясь.

Я тоже был близок к тому, чтобы кончить. Вид содрогающейся мамы и чрезвычайно динамичная игра между ней и моим отцом были для меня невыносимы. Я почувствовал, как напряглись мои яйца, а ощущение напряжения у основания моего члена усилилось. Мама отпустила мою шею ногой и наклонилась. Ее груди повисли, выглядывая из складок шелкового халата.

Она шептала прямо мне в ухо, едва слышно, ее прекрасные волосы были в беспорядке, глаза пылали, зрачки расширены, щеки пылали, ее прекрасные губы были мягкими, а глаза невероятно темными. - Бретт, малыш, будь хорошим мальчиком. Раз уж твой отец такой, - спросила она дрожащим, озорным, соблазнительным голосом, охрипшим от оргазма, ее слова были невероятно медленными, - мне нужно, чтобы ты помог маме почувствовать себя лучше... - Ее веки опустились, когда она встретилась со мной взглядом и закончила свою команду: - Кончив маме на лицо и в рот.

Я не смог даже моргнуть в ответ.

Я потерялся в темных завитках ресниц моей матери, когда она нежно поцеловала меня в щеку. Она выжидающе посмотрела на меня, наклонившись вперед. Из-под шелка ее халата выпала грудь, и красивый рубиновый сосок подчеркивал ее.

Она вопросительно посмотрела на меня, словно переспрашивая. Я кивнул, и во рту у меня пересохло.

Конечно, я бы сделал то, о чем она просила. Да, я бы с радостью кончил на лицо собственной матери. Мой член неудержимо пульсировал, когда я был на грани оргазма. Предвкушение было почти невыносимым, когда на кончике моего члена появились капельки преякулята.

Она приложила палец к губам и еще раз шикнула, опускаясь на колени. Я молча встал и выглянул из-за прилавка. Я почувствовал, как мамин палец нежно коснулся кончика моего члена, а затем скользнул вниз, касаясь влажного предэякулята. Голова папы была спрятана за подлокотником дивана. Если бы он не встал, он бы ни за что не увидел, что происходит.

Я снова посмотрел на маму, в то время как она смотрела на меня снизу-вверх невинными глазами, а ее руки потянулись к краям халата, когда она широко распахнула их, обнажая грудь. Она позволила грудям полностью выпасть, когда она подчинилась мне и подставила свое лицо и рот для моей спермы. Я пульсировал, находясь невыносимо близко, чувствуя, как возбуждение толкает меня вверх.

Ее пальцы обхватили его и сжали. Она улыбнулась, когда я дернулся в ее руке. Она принялась за работу, зная, что я уже был очень, очень близок к тому, чтобы кончить, и она усилила хватку и дрочила мне так быстро, как только могла. Ее кулак был размытым пятном, а я содрогался. Мои ноги подгибались снова и снова, когда я почувствовал, что это начинается.

Моя собственная мать, прекрасная женщина, которая родила меня, которая заботилась обо мне, когда я болел, которая готовила мне завтраки, устраивала вечеринки по случаю моих дней рождения, ругала меня за домашние задания, наказывала меня, когда я не соглашался, эта милая, красивая, зрелая, бледная, трудолюбивая женщина, которая руководила моей жизнь вот уже восемнадцать лет покорно стоит передо мной на коленях, обхватив руками мой член, и прилагает все усилия, чтобы излить на себя мое семя, в то время как ее муж лежит на диване, прямо у меня на виду. Это была победа. Это была месть. Это... приближалось.

Я почувствовал, как она поднимается. Мои яйца сжались сильнее, чем когда-либо в жизни. Энергия хлынула через мой таз, как горячий пар. Я был готов кончить сильнее, чем когда-либо. Я не знал, сколько ее должно было выйти, но все, что я мог сказать, это то, что мои яйца впитали в себя все до последней унции спермы, которая у меня была, и все это ради сладкого розового ротика моей матери. Я вообще не мог дышать. Мой пресс давил на грудную клетку, когда удовольствие парализовало все, кроме механических движений в моих яичках, которые сильно напряглись, словно железные ворота в моем тазу, пока я не почувствовал, как что-то в них внезапно открылось. Время замедлилось, когда мое тело перестроилось перед последними воротами - единственными, которые остались, прежде чем я отдам все.

Нора, моя любимая мама, моя мамочка - она широко открыла рот и медленно высунула язык.

Я мог заглянуть далеко-далеко в ее влажную розовую шею, почти так же далеко, как я мог заглянуть в темные, полные любви омуты ее глаз. Ее маленькие, мягкие ручки еще крепче сжали мой член, дергая меня сильнее и быстрее, чем я думал, это было возможно, и я вознесся на новую высоту наслаждения.

Моя мать выжидающе смотрела на меня, пока у меня перед глазами то темнело, то прояснялось, то исчезало далеко за пропастью. Я услышал шепот. Я посмотрел вниз и увидел, как двигается ее прелестный открытый рот. - Пожалуйста, детка, - умоляла она, - дай мамочке кончить.

Она высунула язык и тихо, едва слышно заскулила.

Я кончил с силой пушечного выстрела.

Моя сперма взлетела в пульсирующий поток. Больше, чем я когда-либо кончал раньше. Разбрызгал все на удивленное и обрадованное лицо моей мамы. Трансляция стрельбы в рот и густо покрывая прекрасный влажный розовый язычок. Мягкое, с удовольствием хихиканье, выходящее из ее промокшего горла, когда мой член опрыскивал спермой в ее красивый рот и между ее мягких губ. Струи спермы взметнулись дугой над ее головой, струясь по волосам, и соскользнули в сторону, окрасив ее румяную щеку прядями прозрачной и сияющей глазури. Все это время мама не сводила со меня глаз, даже когда сперма стекала по ее лицу. Стекала по подбородку. Стекала в рот.

Мамино дыхание участилось, но я почувствовал, что теряю сознание. В голове у меня стучало, и потрясающее удовольствие от того, что я выплеснул все, что было во мне, на мамино лицо, полностью перевернуло мое представление о реальности. Я почувствовал, что возвращаюсь назад, но затем почувствовал чьи-то руки на своих бедрах. Я взял себя в руки, пытаясь сдержать стон, который на самом деле свидетельствовал о том сильном экстазе, который я испытывал. Я увидел, как лицо мамы приблизилось к моему члену, как раз в тот момент, когда он выпустил последние капли спермы на ее прекрасный бледный подбородок.

Моя мать поцеловала меня, добравшись до кончика моего члена, и слегка пососала его, как соломинку, втягивая в рот струйку спермы. Затем она широко раскрыла рот и втянула в себя всю оставшуюся длину. Я задохнулся, ослепленный от удовольствия, когда она начала сосать мой член впервые в моей жизни. Как моя сперма покрыла ее лицо, и как она двигала головой взад и вперед. Напряженный, мокрый, скользкий жар ее рта крутялся вокруг моей головки в сочетании со всем, что я ей дал.

После этого мой член стал сверхчувствительным, но это был такой приятный экстаз, с которым ничто прежде не могло сравниться, и я не был уверен, что смогу испытать его снова. Когда ее скользкий рот двигался взад и вперед по моему чрезмерно чувствительному члену, посасывая с каждым движением, я испытывал мучительное наслаждение, от которого мои глаза закатились куда-то вглубь. Я чуть не издал сдавленный вопль, который смог сдержать, только прикусив губы так сильно, как только мог, но я не хотел, чтобы это прекращалось, ни сейчас, ни когда-либо еще.

Мои руки взметнулись и схватили ее за волосы, и я дернул ее вниз. Мой член все еще пульсировал, мои яйца все еще сжимались, и я притянул ее рот к своему члену. Ее рот брал его все дальше, и дальше, и дальше, пока прекрасное лицо моей матери полностью не поглотило мой член. Пока я не подался вперед еще дальше и уперся ей в горло.

Мамины руки сжали мои бедра, когда она посмотрела на меня снизу-вверх, а ее глаза наполнились слезами, когда она начала задыхаться, но я еще не закончил - я почувствовал, как во мне поднимается второй оргазм.

Я подался вперед, сильнее, неудержимо дергаясь, когда вошел глубоко, и ее горло открылось для меня. Она сопротивлялась и сделала глубокий минет моему члену, когда я почувствовал, как во мне поднимается вторая, невероятно мощная волна оргазма. Я почувствовал, как горло мамы сжалось вокруг головки моего члена, когда она попыталась вдохнуть, и она начала толкаться в мои ноги, но я еще не успел. Мои руки схватили ее за волосы так же, как она схватила мои, и я сильно притянул ее к себе. - Еще нет, - попытался я беззвучно прошептать, - Держись, мама, пожалуйста. Черт возьми, я снова почти на месте.

Ей пришлось бы бороться со мной, чтобы я отпустил ее, прежде чем я кончу во второй раз. Я не собирался выпускать свою сперму никуда, кроме как прямо ей в глотку. Я покачал головой и прошептал: - Сделай это для меня, мам. Ну же, пожалуйста. - Она перестала сопротивляться и вместо этого подняла руки вверх, схватив меня за задницу и помогая мне прижаться к ее горлу, пока она делала все возможное для своего малыша.

Я услышал, как легкий стон исходит изнутри ее. Как она проглотила мой член снова, и я увидел слезы, не от грусти, а от напряжения и трудности. Она посмотрела на меня. Ее лицо, розовое, со спермомелированием через ее волосы. Сперма стекает по ее щеке и сползает вниз по ее прекрасному носу, смазывает ее губы, двигающиеся на мне, и это было все, что мне нужно для того, чтобы прорваться во второй оргазм.

Я почувствовал, как он поднимается. Мои яйца болезненно сжались во второй раз, и я вздрогнул, когда почувствовал, что из моего таза словно выстрелили из ружья. Вторая серия эякуляций вырвалась из глубины меня, и я полностью изверг ее в любящее, желанное горло моей матери. Я почувствовал, как ее горло сжалось по моему члену с каждым толчком, заглатывая, снова и снова. Мое молоко стекало прямо ей в животик, пока она выпивала все до последней капли, глотая снова и снова.

В тот момент, когда мой член перестал извергать сперму и начал терять свою твердость, мама вытащила меня изо рта и стала хватать ртом воздух, вдыхая кислород так глубоко, как только могла. Она рухнула обратно на кафель, с благоговением глядя на меня снизу-вверх, ее лицо было перепачкано спермой, о чем я и не подозревал. Она сглотнула, вытерла рот и мило улыбнулась, подмигнув мне.

— Ты закончил? - Стон отца с дивана прервал ее счастливую улыбку, и она напряглась, выглядывая из-за угла.

Папа пошевелился. Я увидел, как его ноги свесились с дивана.

Мамины глаза расширились. - Черт, - одними губами произнесла она, в панике оглядываясь по сторонам и снова завязывая халат. Я натянул штаны, схватил полотенце со стойки и бросил его ей. Она быстро вытерла им лицо, пытаясь стереть любые следы моего семени внутри и вокруг себя. Они были липкими и блестели на ее щеках и губах, а полотенце, казалось, не слишком помогало, немного удаляя, но придавая липкий блеск остальным.

Папа встал. Подошел, пошатываясь. Мама встала по стойке "смирно", как будто папа был инспектором или сержантом по строевой подготовке, но вместо этого он просто подошел к столу и посмотрел на слегка подгоревший, но уже остывший завтрак. - Что ж, - пробормотал он, - думаю, я это заслужил. - Его шутка прозвучала невозмутимо, и мама смущенно откинула волосы с лица, неловко глядя на меня.

Я заметил пару капель моей спермы на ее волосах - они выделялись на фоне темных прядей. Я быстро указал ей на это, и она отвернулась, стараясь скрыть левую часть волос от папиного взгляда. Ее глаза были красными от слез после того, как я только что заставил ее сделать мне глубокий минет. Ее щеки были липкими от моей спермы - хотя, я думаю, любой мог бы увидеть в этом блеск слез.

Папа посмотрел на нас обоих, пораженный моим присутствием. - Ой. Доброе утро, Бретт. - Он пожал плечами и принялся за еду, совершенно не обращая внимания на то, что за жидкость блестит на лице его жены. - Надеюсь, ты не слишком много этого слышал. - Мама фыркнула и, извинившись, направилась в ванную, чтобы умыться. Проходя мимо меня, она взволнованно улыбнулась.

— О, что я слышал? - Спросил я, наблюдая, как трясутся мамины бедра, когда она покачивалась в оргазме под своим шелковым халатом. Я посмотрела ей в лицо, когда она закрывала дверь и послала мне воздушный поцелуй. - Я только что пришел сюда.

Продолжение следует.......

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.