Произведение " Nora in the Sun " англоязычного автора fakeflowerstories

Всем героям произведения больше 18 лет.

Глава 1

Мамины губы казались особенно нежными, когда она была смущена.

Они плотно сжались, когда она смотрела, как Росс, мой папа, снова выставляет себя дураком. Она не поднимала головы, пока он орал на девушку, которая в панике стояла у терминала, пытаясь распечатать наши билеты на самолет. Это была не вина той девушки - неисправности принтера случались постоянно. Наш собственный принтер был таким же дерьмовым, вот почему мы пытались распечатать билеты на отдых в последнюю минуту у выхода на посадку, но, похоже, у папы тоже не хватало терпения на авиакомпанию.

— Что это за чертов сервис? Ты что, не знаешь, что у нас рейс, - он посмотрел на свой телефон, - через два часа? Я не могу это пропустить! Ты знаешь, сколько я плачу за этот отпуск? - Я почувствовал, как меня охватывает беспокойство, когда заметил, что рука сотрудницы авиакомпании все ближе и ближе тянется к телефону на ее столе, несомненно, чтобы позвонить своему менеджеру и попросить, чтобы нас вышвырнули.

— Росс, пожалуйста, - умоляла мама папу, - просто наберись терпения. Люди смотрят...

— Я терпелив, черт возьми. О, Нора, может, ты, наконец, прекратишь это, черт возьми? - Он сделал глубокий вдох, подбадриваемый мамой, а затем закрыл рот, свирепо глядя на нее. Сотрудница авиакомпании настороженно посмотрела на него, и ее рука медленно отодвинулась от телефона, лежавшего рядом с ней.

Похоже, нас пока не собирались выставлять из аэропорта.

Как заметила мама, люди действительно смотрели на нас. Большинство из них наблюдали за моим отцом, ожидая, что он взорвется. Обеспокоенные семьи, сотрудники Службы безопасности, пара сотрудников, стоявших в стороне, - все напряженно смотрели на нас. Девушка за стойкой чаще всего смотрела на меня, и ее лицо, покрытое косметикой, явно пыталось узнать мое мнение, как будто она спрашивала, стоит ли ей беспокоиться. Я пожал плечами и попытался выглядеть расслабленным. Она восприняла это как знак того, что худшее позади.

Сквозь все взгляды, которые были обращены на нас, я заметил, что некоторые парни позади нас смотрели на мою маму. Не то чтобы я их винил. Она была потрясающим экземпляром - именно такую женщину вы ожидаете увидеть по телевизору - практически вылитая Найджелла Лоусон, с широко раскрытыми глазами, длинными густыми ресницами, невероятно темно-каштановыми волосами и бледной кожей от постоянного пребывания в помещении и работы по поддержанию чистоты в доме. У нее были мягкие, широкие бедра. Вы бы никогда не подумали, что ей за сорок.

Я услышал комментарий позади себя. Один из парней снова и снова произносил слово "супер". Мама с папой, возможно, и не заметили, как они пялились на нее, но я заметил, и уловив это краем уха. Другой голос позади меня произнес слово "милфа". Потом я услышал смех.

Это разозлило меня, но я знал, что у них было много причин так о ней отзываться. Ее тело было сформировано регулярными занятиями йогой, употреблением шоколада и вина, а также частым сидением на корточках после стирки. На ней были темные леггинсы и майка - удобная одежда для предстоящего долгого перелета. Толстовка с капюшоном, завязанная на талии, скрывала ее пышный зад, но, несмотря на это, на ее ногах было много изгибов, которые, казалось, подчеркивал спандекс, женственные мышцы, которые могли двигаться с усталой упругостью, выполняя работу по дому, или молниеносные рефлексы, чтобы вещи не падали с полки. Я быстро оглядел маму с ног до головы и заметил, что ее плечи под майкой были очень бледными. У нее была невероятно белая кожа.

Я осторожно отошел в сторону, чтобы парням позади нас было не так хорошо видно, и постарался не смотреть на нее. Это было странно. Я вернулся сюда всего на несколько месяцев после учебы в колледже, и мне казалось, что я только сейчас заметил, как выглядит моя мама. Она была довольно привлекательной.

Я покачал головой. Я не был извращенцем.

— Вот, пожалуйста, ваши билеты, - сказала девушка за стойкой, протягивая их с фальшивой, натянутой улыбкой. - Приятного путешествия в Белиз! - Папа забрал их у нее и пробормотал слова благодарности. Мама пошла дальше, бросив взгляд на меня.

— Прости, - одними губами произнесла она. Она выглядела такой смущенной. Она вздохнула, когда мы пошли дальше, все еще глядя на меня, и грустно улыбнулась. - Ну, вот и все. Надеюсь, по крайней мере, к концу недели он успокоится. Не то чтобы это были наши единственные семейные каникулы за многие годы. Я не то чтобы заставляла его обещать, что мы все хорошо проведем время, тем более что после этого ты вернешься в школу. - Она смотрела, как папа быстро уходит от нас, скрываясь из виду.

— Он не собирается успокаиваться, - прокомментировал я, прекрасно зная, каким человеком был мой отец.

— Ему придется успокоиться, иначе... - пробормотала она, нахмурившись. - Я предупреждала его об этом. Подобное поведение влечет за собой последствия. - Ее глаза потемнели. Я знал, о чем она говорит. Я вспомнил, что до того, как я уехал в колледж, она устраивала дома небольшие "забастовки", когда папа выходил из-под контроля. Пока она убиралась, готовила и следила за тем, чтобы у всех детей все было хорошо, в одном месте она иногда сдерживалась. Я замечал эффект через день или два. Папа становился замкнутым, напряженным, злым и разочарованным.

Иногда он отводил мою маму в сторону и пытался урезонить ее, чтобы она прекратила "забастовку". Он отпускал неуклюжие шутки, пытаясь рассмешить ее и не обращать внимания на то, что он этого заслуживал. Конечно, к концу нескольких недель я заметил, что мой папа стал активнее мыть посуду, взвешивать свои слова, а потом мы все заметили, что после вечера, когда мама наконец-то прекращала "забастовку", он спускался к завтраку с выражением блаженства и облегчения на лице. Эти "забастовки" помогли ему проявить себя как родителю, по крайней мере, на неделю. Мама чуть не рассмеялась. - Сколько раз мне еще придется с этим мириться?

Я не хотел отвечать на этот вопрос.

— Так, где, черт возьми, твой отец? – спросила она. Он был слишком быстр для нас, и уже приближался к контрольно-пропускному пункту, вероятно, слишком смущенный, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. В некотором смысле, я его не винил. Когда она была разочарована, это могло заставить твое сердце разрываться на части, хотя, я думаю, на него это не действовало, отсюда и "забастовки".

Она попыталась развернуть сумку на колесиках, чтобы пойти за ним, но раздался громкий треск, и она опрокинулась. Одно из дешевых колесиков на задней стенке чемодана лежало само по себе на земле, отломанное благодаря удачному сочетанию плохого пластика и везения, которое было только у нас во время семейных каникул.

— Черт, - лицо мамы исказилось от ярости. Она раздраженно огляделась по сторонам и посмотрела на меня. Она оглядела толпу на контрольно-пропускном пункте. - Черт возьми, Росс, я же говорила тебе не заказывать это дешевое дерьмо. Мне следовало купить все это самой. - Она попыталась приподнять его. Ее маленькие ручки сжались вместе. Лифчик задрался вверх, когда она зашипела от усилий. Я увидел, как в верхней части ее груди показался маленький кусочек фиолетовой ткани.

Я подошел к ней и взял ее чемодан. - Я понесу его. - Я перекинул его через плечо, пытаясь одновременно покрасоваться и подбодрить ее. Она улыбнулась мне, когда я поднял чемодан, и мы вместе направились к линии досмотра.

— Я рада, что вырастила тебя таким, - сказала она. - Чтобы ты был джентльменом. Мне не нужно быть такой терпеливой с тобой, - рассмеялась она, обнимая меня одной рукой за талию. Я почувствовал, как у меня потеплело в груди. Было приятно снова оказаться рядом с ней. Мы молча шли к зданию транспортной службы.

Мама слегка наклонилась, чтобы прочитать надписи, когда мы приблизились к зоне сканирования. Я посмотрел вниз и увидел маленькую фиолетовую вспышку в верхней части ее груди и снова поднял взгляд. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что она только притворялась, что читает надписи. Вместо этого она задумалась. Она выглядела обеспокоенной. Взволнованной. Она поджала свои мягкие, печальные губы.

— Я... не очень уверена в этой поездке, - сказала она, когда мы шли к месту, где нам нужно было опустошить карманы.

— О?

— Твой отец рад, что все дети сейчас не дома, особенно с тех пор, как ты учишься в колледже. – сказала она. - Безусловно, приятно, что у нас все это есть... муж и жена снова проводят время вместе.

Она прикусила губу. - Но я думаю, что он... больше рад тому, что у него появилось больше времени для работы. - Она замолчала, как будто в этом была какая-то логика. - Или для игр, я думаю. На самом деле, я представляла их не такими, как муж и жена. Он всегда либо задерживается допоздна на работе, либо гуляет со своими друзьями, либо в сотый раз подстригает газон. Мы, конечно, ужинаем. Ходим на концерт или еще куда-нибудь. Но не похоже, что он стал спокойнее или проводит со мной больше времени, чем раньше. Можно подумать, что, когда наших детей нет дома, он немного расслабится. Может быть, попробует провести время с пользой, раз уж так сложилось... меньше стресса.

Она крепче обняла меня. Ее грудь чуть сильнее напряглась. Я старался не смотреть вниз. - Но у нас никогда не бывает времени. После завтрака я даже не благодарю. Он всегда на что-то сердится или занят чем-то другим. Наверное, именно поэтому я умоляла его об этом отпуске.

Она вздохнула и подняла глаза. Погладила меня по щеке. - Боже, ты такой красивый сейчас. Совсем взрослый. - Ее гордая улыбка озарилась материнским сиянием. Ее темные глаза заглянули в мои, когда я отвел взгляд от ее груди так быстро, как только мог. - Ты скучаешь по этому? - В конце концов, она спросила меня.

— Что? Быть дома? - Я на минуту задумался и вспомнил о бурных вечеринках, на которых побывал за последний год. Я подумал о девчонках, выпивке, бесконечной учебе. Думаю, в школе было несколько девушек, которые мне почти нравились. Но, похоже, у них не было ничего, кроме ног и сисек. Казалось нелепым сводить их к этому, но каждый раз, когда они открывали рот, это был нелепый поток жалоб и хихиканья по поводу самых обыденных вещей. Весь этот сексуальный опыт в колледже больше походил на флажок, чем на мифическое приключение в колледже. Фильмы на самом деле совсем не подготовили меня к полному разочарованию в университете. Все это заставило меня скучать по дому. Например, по маме, которая казалась такой стойкой, нежной и разумной, что я начал возмущаться тем фактом, что мне придется вернуться туда осенью.

Я понял, что действительно скучал по ней.

— В колледже, должно быть, все по-другому, - вздохнула она. - Те времена, по крайней мере для меня, были... чем-то особенным. Знаешь, я познакомилась с твоим отцом в колледже. - Она замолчала, когда к ней вернулись воспоминания.

Они начали встречаться после ее первого года учебы в школе. Тогда у него было немного больше волос и мускулов. По ее словам, он был классным, симпатичным. Им было очень весело. Но пара лет учебы в колледже подошли к концу, и ей пришлось бросить учебу из-за неожиданной беременности. Очень быстрая свадьба скрыла тот факт, что мой старший брат был зачат в учебной комнате библиотеки государственного колледжа. Папа смог быстро получить высшее образование и, к счастью, устроился на работу в фирму моего дедушки. Это обеспечило их, так как у мамы родились еще два сына, один за другим.

Ситуация в нашей семье была приятной, если сравнивать ее со многими другими распавшимися семьями в мире. Но с годами папа все больше и больше сосредотачивался на чем угодно, только не на семье. В старших классах я начал подозревать, что он чувствовал себя связанным, немного обиженным, и возможно, даже загнанным в ловушку. Для него казалось, что моя мечта сбылась, когда я наконец поступил в колледж. Может быть, он просто почувствовал себя свободным, наконец-то.

Хотя я не мог представить, что чувствовала мама.

Я мог бы сказать, что мысли мамы крутились вокруг того времени, когда она училась в колледже. Она, казалось, грустно улыбалась, вспоминая то время, когда была молодой, стройной, и могла свободно веселиться. Все это время до замужества она воспитывала компанию хулиганов. О праздниках, ужинах, трудных ночах, когда она пыталась контролировать своих сумасшедших сыновей. Обо всех тех случаях, когда отец не вмешивался, когда он допоздна задерживался на работе, приходил домой возбужденный после ночи, проведенной с друзьями, игнорируя ее усталые мольбы о помощи. Ночи, когда она мирилась с трудностями, связанными с уходом за четырьмя мужчинами, хотя на самом деле забота о троих должна была быть делом совместных усилий. Но мне всегда казалось, что папа никогда по-настоящему не ценил то, что у него было.

Моя мать смотрела отстраненно. Мне показалось, что она выглядела очень грустной.

— Мам, - я улыбнулась ей, пытаясь утешить. - Ты ведь знаешь, что ты действительно особенная, правда?

— Оууу. Ты и сам такой особенный. - Она улыбнулась в ответ и поцеловала меня в щеку. Ее губы задержались на моем лице на долгое-долгое мгновение. Я наслаждался ощущением прохлады и влажности ее губ на своем лице и позволил себе отдаться этому ощущению. Я выпятил грудь и подмигнул ей. Она рассмеялась и, обняв меня за руку, положила голову мне на плечо, когда мы встали в очередь перед контрольно-пропускным пунктом.

— Я думаю, мы сделаем этот отпуск замечательным, детка. - Я слышал улыбку в ее голосе.

Глава 2

— Пошли! - Я услышал, как папа крикнул что-то за воротами охраны. Он нетерпеливо помахал нам рукой и притопнул ногой. Я пожал плечами, не зная, чего он ожидал. Думаю, он прошел до того, как прибыло большинство людей.

Очередь была длинная, так что мы с мамой застряли. Это был напряженный летний день, и казалось, что все в штате ехали в отпуск. В аэропорту уже было тепло от всей этой суеты. Мама развязала толстовку на талии. Я старался из вежливости не подавать виду, но ее пухлый зад было невозможно не заметить даже боковым зрением. Мне стоило больших усилий не смотреть на нее.

— Год может многое изменить в сознании, - мрачно заметил я. Я чувствовал себя немного виноватым из-за того, что мне было так любопытно узнать, что она прячет под этой толстовкой.

Она наклонилась, чтобы положить куртку в багаж, и леггинсы слегка обтянули ее бедра и ягодицы. Я отвернулся и пробормотал себе под нос несколько слов из песни, безуспешно пытаясь не обращать на это внимания. Мы двинулись вдоль очереди, и я попытался посмотреть, там ли еще папа. Его не было видно. Я почувствовал, как завибрировал мой карман, и услышал мелодию звонка мамы.

— Иду за едой, - прочитала она смс. - Ты слишком медлительна. Постарайтесь добраться сюда побыстрее, вы, жирные клоуны.

Я знал, что то, что сказал папа, было скорее шуткой, чем намеком на лишний вес, но я заметил, как мама нахмурилась, глядя в свой телефон. Она покачала головой, и ее лицо слегка порозовело.

— Эй, - сказал я, пытаясь отвлечь ее от шутки, - ну и засранец же он, да?

Она зашипела на меня. - Бретт! Не смей так говорить о своем отце. - Она опустила глаза, снимая обувь и вытряхивая содержимое карманов по пути к сканеру. Разочарование на ее лице было ощутимым, когда она посмотрела на свои ноги. Они были изящно изогнуты, слегка покачиваясь в верхней части бедер. Ее ноги были массивными, с такой мускулатурой, какая может быть только у матери. Я мог предположить, что она, возможно, снова вспоминала свои студенческие годы, когда было легко быть стройной, как жердь. Вероятно, она сравнивала себя с тем, что было тогда.

Конечно, любой, у кого были глаза, мог заметить, что она великолепна. Ее фигура напоминала дорогие песочные часы ручной работы. Изогнутая. Элегантная. Уникальная. Один из моих друзей однажды попытался сказать мне, что она "сладострастная мамаша". За это он получил по морде, хотя теперь я вынужден был признать, что он был прав. Моя мать была великолепно сложена, с небольшим намеком на полноту ниже талии. Неудивительно, что мои друзья всегда напрашивались ко мне в гости.

Наблюдая, как она готовится к сканированию, я снял ремень и вспомнил, как в последний раз снимал его в присутствии женщины. Я представил себе последнюю девушку, с которой переспал в колледже перед каникулами. Это сопровождалось ощущением давления в паху. И чувством вины. Я глубоко вздохнул. - Ладно, - тихо сказал я себе. - Ты все усложняешь, чувак.

— Наступите на желтые метки, и поднимите руки над головой, - прогудел агент TSA у входа в сканер. - Поторопитесь.

Я стоял следующим в очереди, когда она подняла руки над головой. Ее грудь приподнялась. Аппарат издал громкое жужжание. Следующие несколько секунд я пытался не замечать, как ее спина изгибается змеиным изгибом. Я сделал еще один глубокий вдох и попытался сказать что-нибудь, чтобы исправить все те странные вещи, которые я замечал в своей маме. - Ты выглядишь великолепно, мам! Ух ты. Отличная работа, чтобы сделать это менее странным.

Она улыбнулась, почти рассмеялась, но продолжала смотреть вперед. Она всегда выглядела такой красивой и ясной, когда улыбалась.

— Подождите секунду, - громко сказал другой агент TSA. Он указал на экран и что-то сказал моей маме, которая выглядела обеспокоенной. Она вышла из сканера и, пройдя немного за ним, завернула за угол. Странно. Должно быть, этому отдыхающему снова повезло.

— Ты проснулся? - сказал первый парень, обращаясь ко мне тем же голосом. - Давай.

Я поднял руки для сканирования и услышал жужжание. Другой агент, смотревший на экран, нахмурился и посмотрел на меня из-за перегородки сканера. - Да, хорошо, и этот парень тоже, - сказал он. Он направился к выходу. - Вам придется пройти со мной, сэр.

— Отлично.

Я последовал за ним, направляясь в том же направлении, что и мама. - Так... меня задерживают? - Пошутил я. Парень, шедший впереди меня, ничего не сказал. Явно не в настроении. Он жестом пригласил меня пройти в небольшое помещение за временными стенами и занавесками, где я увидел маму, стоящую рядом с женщиной-агентом TSA. Я довольно быстро все понял - нас как раз обыскивали.

— Мы ничего не делали, клянусь, - пошутила мама с тем же чувством юмора, что и я.

В ответе не было ничего смешного. - Просто положите руки на стол, леди, - сказал ее агент.

— Есть причина, по которой мы здесь? – спросил я.

— Система что-то засекла в вас, так что мы должны это найти. Ну давайте же. Руки на стол, - сказал другой агент, который привел меня сюда. Я огляделся в поисках другого столика. - Ваши руки, вот сюда, - указал агент на тот же стол, за которым стояла мама, сложив руки перед собой и откинув назад свой пышный зад. Она смущенно взглянула на меня.

Я встал напротив мамы и положил руки на стол. Раздвинул ноги.

Внезапно я почувствовал, как несколько рук в нейлоновых перчатках ощупывают меня. Приставленный ко мне агент ощупывал и сжимал все мое тело, проверяя, есть ли на мне что-нибудь. Руки ощупали мой пах, и я то ли закашлялся, то ли засмеялся. Я старался не поднимать глаз, но услышал, как моя мама пискнула. Напротив меня женщина-агент TSA двигала руками, хватая и оттягивая мамину плоть под одеждой. Мамины глаза расширились, когда руки агента прошлись вверх и вниз по ее талии, по спине, сзади и между ног, продвигаясь под грудь. - Ого! - громко воскликнула она.

Мы с мамой одновременно посмотрели друг на друга.

Чьи-то руки опустились мне на талию.

Пара ладоней легла на ее мягкую, пышную грудь и сжала ее.

Я почувствовал, как мое сердце подпрыгнуло в груди, когда я посмотрел в темные глаза моей мамы. Происходило что-то странное. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрыла его. Она посмотрела в сторону, и ее щеки вспыхнули.

— Хорошо, - сказал парень, обыскивавший меня. - К сожалению, поскольку мы ничего не нашли, вас временно задержат и тщательно обыщут. Так что нам придется сделать следующий шаг.

Мама резко выпрямилась. - Прошу прощения? Задержали? Каков следующий шаг?

— Да. Досмотр с раздеванием. Вам придется снять с себя всю одежду. Извините за это, но если вы откажетесь, нам придется вызвать судебных приставов, и вас арестуют. - Он кивнул, как будто занимался подобными вещами каждый день. - Итак, давайте покончим с этим.

Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу, когда я подумал о... маме... снимающей с себя одежду. Я встряхнулся. В чем, черт возьми, проблема этого парня? Разве это не незаконно?

Я отступил от стола и расправил плечи, желая размозжить ему голову. Инстинкт борьбы усилился вместе со странным, тошнотворным чувством. Я внезапно представил, как мою мать заставляют снимать с себя одежду, кусочек за кусочком. Ощущение тошноты усилилось. Ее рубашка, полностью обнажающая фиолетовое кружево лифчика, будет снята. Ее шея и верхняя часть молочно-белой груди останутся обнаженными. Леггинсы придется снять. Ткань сползала с ее ног, обнажая кожу в верхней части бедер, которую, как я понял, я никогда раньше не видел.

Неконтролируемый гнев и что-то еще, очень, очень сильное, поднимались в нижней части моего живота... и все ниже. Я должен был это остановить. Перед глазами у меня была странная смесь красного и розового. Я почувствовал, как мой голос сам собой повысился. Я почувствовал, как напряглись мои плечи и как я выпрямился. - Нет, я так не думаю, - мой голос почти сорвался на крик, - Вы не сделаете этого, чертов...

— Бретт! - Настойчивый голос моей мамы перекрыл все звуки.

Мое зрение мгновенно прояснилось. Она уставилась на меня тем же взглядом, которым обычно смотрела, когда я собирался выставить себя идиотом. Это был взгляд абсолютного и твердого барьера. Я бы выслушал ее и немедленно исправил свое поведение. Другого выхода не было - я подчинился. Я попытался подавить свою гордость, защитную ярость и странное, тошнотворное чувство, которое возникло при мысли о том, что ее заставят раздеться.

— Хорошо, - сказала она, и ее лицо внезапно стало холодным, собранным, полным достоинства. - Что теперь?

Агент, сидевшая рядом с ней, выпалила отработанный список. - Рубашка, брюки, нижнее белье. - Следующая фраза, казалось, взорвалась у меня в голове. - Все это нужно снять. - Агент повернулась и пристально посмотрела на меня, в то время как я проглотил неприятные ощущения в животе: - Вы будете раздеваться, держась поближе к столу. Не делайте резких движений. Поторопитесь.

Мой мозг сразу же представил, что должно было произойти. Он делал резкие шаги без моего согласия. Ее майка снималась. Обнажалась ее грудь во всей ее бледности. Ее леггинсы исчезали. Ее ноги становились бледными, белоснежными, сильными, упругими. На ней было надето что-то нижнее. Тонкие, маленькие трусики загадочного цвета, которые прикрывали ее самое интимное место. Но агенты на этом не остановились. Они просили ее снять их. Я видел на ней такое место, где не был с самого рождения.

Ее голос снова пробился сквозь туман в моей голове. - У вас нет отдельных раздевалок? Нам немного неловко... делать это прямо здесь. Друг перед другом.

— У нас нет времени, леди. - Агент, работавший с ней, ответила кратко. - Вы родственники, не так ли? Все в порядке.

Мы с мамой снова встретились взглядами. Она была похожа на лань, бледное существо, беспомощно остановившееся. У нее даже не нашлось слов, чтобы ответить.

— Все в порядке, - тихо сказал я, пытаясь сделать ситуацию менее сложной и неловкой. - Все в порядке, мам. Мы семья. - Это не было нормально. Это не было менее неловко. Это казалось неправильным. Я почувствовал, как у меня заболела челюсть, когда я посмотрел на нее, и почувствовал огромное напряжение в груди. Меня затошнило. Я почувствовал, что..... Я хотел увидеть, как моя мать снимет с себя все. Чтобы она обнажилась передо мной.

— . ..Хорошо. - Она отвела от меня взгляд. Ее руки опустились к низу рубашки. Она слегка потянула ее вверх. Ее руки поднялись на полпути и остановились, обнажив бледный живот в ярком свете зоны досмотра в аэропорту. У нее был пупок. Милая маленькая дырочка, которая оттеняла ее прекрасную белую серединку, как искусно сделанная чернильница...- Бретт, - она посмотрела на меня, заметив мой пристальный взгляд. - Ты тоже должен это сделать. Или мы никогда не доберемся до Белиза. - Она в нерешительности опустила глаза.

Я быстро задрал рубашку. - Давайте покончим с этим, - сказал я, пытаясь отвести взгляд.

В конце концов, мама отвела взгляд в сторону и закончила стягивать свою рубашку. Моя уже лежала на столе. Я наклонился, чтобы расстегнуть брюки, и попытался сосредоточиться... но ничего не смог с собой поделать. Я поднял глаза и увидел ее. Я посмотрел. Грудь моей матери была обтянута фиолетовым бюстгальтером на шнуровке, одним из тех модных брендов, которые можно купить в торговом центре. Кружево по краям бюстгальтера искрилось, придавая ее и без того невероятно белой груди волшебный вид. Ее груди выглядели такими... тяжелыми.

Ее большие пальцы зацепились за пояс леггинсов. Они потянулись в стороны и медленно спустились вниз. Я увидел намек на мягкую зеленую ткань вдоль ее таза. Трусики. Мамины трусики.

Это было так неправильно.

Я поспешно опустил глаза, но почувствовал, что мой взгляд устремлен вверх. Ее большие пальцы опустились. Ее ноги были молочного цвета. Нежная плоть подалась, совсем чуть-чуть, наружу, освобождаясь от облегающего спандекса. Ее руки опустились еще ниже, и она наклонилась вперед, чтобы спустить леггинсы до колен. Ее полные бедра были обнажены. Безволосые. Полированная слоновая кость. Между ее бедрами смертельно тонкий зеленый кусочек пустоты скрывал что-то еще. Как лист, скрывающий Еву в саду. Скрывая что-то еще более нежное и сокровенное.

Место, где я когда-то был.

Я взглянул ей в лицо.

Она наблюдала за мной.

У меня отвисла челюсть, и я опустил взгляд. Мои щеки пылали. Я лихорадочно соображал.

Какого черта, Бретт?

Ты грязный извращенец, Бретт. Как ты мог, Бретт? Что, черт возьми, происходит, Бретт?

В моей голове закружилась какофония обвиняющих голосов. Я прочистил горло и попытался сосредоточиться на расстегивании брюк. Молния расстегнулась. Быстрым движением я освободил ноги. Штаны упали, и я почувствовал, как влажный воздух аэропорта охлаждает мой пах, температура которого, несомненно, стала достаточно высокой, чтобы представлять угрозу национальной безопасности. Мой член был свободен от штанов, но все, что я чувствовал, - это стыд... и что-то более горячее и настойчивое.

Я поднял глаза и увидел, что она все еще смотрит на меня.

Она не смотрела мне в глаза. Она быстро оглядела меня с ног до головы, пока наши взгляды снова не встретились. На этот раз ее взгляд метнулся в сторону. Ее лицо было очень красным.

— Все должно быть снято, - сказала женщина-агент, наблюдавшая за моей мамой. - Поторопитесь.

Мама выпрямилась. Ее прикрытые груди приподнялись. Следующем она должна была снять лифчик. Я почувствовал, как что-то движется у меня под талией. Я почувствовал, как кровь приливает к моему члену. Я затвердел.

Это должны были быть очень трудные каникулы.

Мама подняла руки за спину. На этот раз я не смог отвести взгляд. Ничто не могло остановить это. Ее глаза встретились с моими. В течение долгого и мучительного мгновения она действительно смотрела на меня. Я хотел отвести взгляд. Я хотел притвориться, что это был просто неловкий момент. Но я почувствовал, как мое возбуждение растет, и волна ощущений между ног устремилась вверх, становясь яростной, а ее взгляд отказывался отрываться. Это было абсолютным чудом, что она не заметила, как напрягся мой член.

— Все в порядке, - медленно, не мигая, произнесла она дрожащим голосом. - Мы семья.

Она заложила руки за спину. Ее грудь выпятилась. Фиолетовое кружево сверкнуло в ярких огнях аэропорта. Ее руки замерли, несомненно, взявшись за застежки. Ее плечи слегка дернулись, и я почувствовал, как что-то расстегивается. Это было движение, которое я наблюдал за мягкими женственными руками в общежитиях, когда девушки расстегивали лифчики... прежде чем ткань спадала, и меня приветствовала полнота девичьих упругих сисек. То, как напрягались их соски - розовые, коричневые, темные, заостренные, мягкие и широкие в моей памяти.

Мой разум завопил, когда я увидел, как пластиковые зажимы падают у нее за спиной. Я хотел знать. Я хотел увидеть. Я хотел спрятаться, прежде чем моя эрекция станет заметна. Я уже чувствовал, как мое нижнее белье поднимается. Мне хотелось заползти под стол.

Но больше всего на свете я хотел, чтобы ее лифчик упал. Я хотел узнать ее цвет, ее форму.

Говорят, что по цвету губ можно определить, какого цвета у девушки соски. У мамы они были кораллового цвета. Бледно-розовые, почти как мел, такого же цвета и оттенка были ее полные бледные губы по утрам, когда она готовила завтрак.

Ее лифчик съехал вниз. Но руки моей матери подняли его. Она все еще наблюдала за мной, пока я пялился на нее.

— Давайте, - агент TSA, сидевший рядом со мной, толкнул меня в руку.

Мне пришлось снять боксеры. Я почувствовал, что они сдвигаются. Я наклонился, зацепившись за них большими пальцами, как моя мать за леггинсы. Я начал стягивать их. Ее лифчик съехал еще на пару сантиметров. С ее левой руки соскочила бретелька. Затем с правой. Ее плечи, совершенно бледные, были полностью обнажены, такие же идеально белые, как горный склон, только что покрытый снегом. Она посмотрела на меня. Я посмотрел на нее. Что-то изменилось в ее глазах. В ее лице, в ее взгляде. Ее губы были едва приоткрыты, когда она посмотрела вниз... ниже моей груди... вниз... на мой живот...

...вниз.

Нижнее белье сползло ниже, обнажив кожу чуть выше промежности. Я был уверен, что она видит, что находится ниже моих бедер. Ее лифчик опустился еще ниже, и теперь были видны многие сантиметры ее груди... Ее соски были почти обнажены. И лифчик опустился ниже... ниже... ниже...

..мягкий розовый кружок. Кораллового цвета.

Мы услышали чьи-то шаги в стороне. - Эй, большая ошибка, - в комнату ворвался бубнящий агент TSA. Мамины руки прижались к груди, скрывая ее груди под лифчиком и бледными ладонями. На ее лице отразились удивление и шок. Она была совершенно не готова к тому, что кто-то еще может войти. Агент пробормотал что-то, не извиняясь. - На сканере только что появился зайчик пыли на одной из оптических линз. Эти ребята чисты. Счастливого полета. - Он повернулся и ушел, не вдаваясь в дальнейшие подробности.

Мамины руки были прижаты к груди, когда она присела на корточки. Ее лицо раскраснелось. Она тяжело дышала. - Вы, люди, - выдохнула она, явно разозлившись. - Я должна подать на вас в суд. - Ее руки метнулись за спину и умело застегнули лифчик. Она двигалась молниеносно. Майка натянулась у нее на груди, закрывая доступ к нежной тайне плоти. Леггинсы поднялись, и бледные, сливочного цвета ноги исчезли, словно ставни. Она выпрямилась, тяжело дыша, и вышла.

Я был совершенно ошеломлен. И все еще в нижнем белье. Приставленный ко мне агент TSA зевнул и вернул мне брюки.

— Поторопись, чувак, - сухо сказал он, указывая на мою промежность. - Я не хочу этого видеть.

Глава 3

Что, черт возьми, со мной было не так?

Я сделал несколько глубоких вдохов и попытался собраться с мыслями, когда, спотыкаясь, вышел оттуда. Гул пассажиров не прекращался. Сканеры зашумели. Агенты длинной, монотонной волной отдавали приказы людям. У меня закружилась голова. И я почувствовал себя виноватым.

Я смотрел на нее. Я не мог остановиться.

Я наблюдал, как раздевается моя собственная мать.

Моя невероятно красивая мама.

Я должен был найти ее. Я чувствовал себя отвратительно. Внутри у меня все перевернулось, а разум начал кричать на меня о том, какой я ненормальный кусок дерьма. Я должен был найти ее. Я должен был объясниться. В мою голову закралась ужасная мысль, что я оттолкнул маму, уставившись на нее как раз в тот момент, когда она была наиболее уязвима. Уязвимость - вот правильное слово. Все эти слои защитной одежды были сняты. Цвет ее кожи вспыхнул в моем сознании, стерев его, словно грифельную доску. Это был чистый и прекрасный алебастр, а ее нежная и безволосая кожа была такой невыносимо притягательной.

Я стряхнул это с себя, как только в поле зрения появилась мама. Она несла перед собой оба наших чемодана.

На этот раз она выглядела спокойной. Ее лицо больше не было красным. Она казалась расслабленной. Очень собранной и уверенной в себе. Она посмотрела на меня по-деловому, без смущения, ничего такого. Я вздохнул с облегчением. Возможно, она не поняла, что происходит. Возможно, она не заметила вызванную ею эрекцию. Может быть, все было хорошо, и это было бы веселым воспоминанием, о котором можно было бы говорить во время каникул.

— Твой отец, - строго начала она, - он не должен знать. Никто из нас не собирается упоминать о том, через что мы только что прошли. - Она глубоко-глубоко вздохнула, ее грудь вздымалась, когда она закрыла глаза, и, очевидно, еще больше рассеяла странность ситуации. - Он совершенно сойдет с ума, - сказала она, наконец. - Это может привести к инсульту. Поэтому мы пока сохраним это в секрете. Хорошо?

— Конечно, - согласился я. - Я понял.

— Хорошо." Она протянула мне оба чемодана и улыбнулась. - Можешь подержать их, мистер мускулы. - Она подмигнула, и я неловко рассмеялся, радуясь возвращению к нормальной жизни.

Папа вышел из толпы позади нее, держа в руках несколько пакетов с фаст-фудом. - Пора перекусить, - сказал он на удивление весело. - Ребята, вы действительно долго не могли прийти.

Как только в терминалах объявили посадку, мы поднялись в самолет и попытались расслабиться в безграничном гостеприимстве эконом-класса. Мама сидела у окна. Папа - посередине. Я - у прохода. Папа проглотил несколько таблеток и потянулся, насколько это было возможно на этих крошечных сиденьях. - Кусок дерьма, грабители, - пробормотал он, а затем саркастически продолжил: - До рая еще восемь часов пути. Не будите меня, пока мы не начнем падать с неба.

— Конечно, милый, - сказала мама. Она, казалось, испытала облегчение от того, что он, по крайней мере, успокоился. Она попыталась взять его за руку, но он продолжал отвлекаться на свой телефон, полностью поглощенный игрой в виртуальный гольф. В конце концов мама сдалась и закатила глаза.

Когда мы устроились поудобнее, к нам подошла стюардесса. - Доброе утро, - произнесли накрашенные ярко-красной помадой губы. Папа приоткрыл один глаз и оглядел ее с ног до головы, отметив стройные ноги девушки, которые, похоже, ему очень понравились. Мама заметила это и постаралась не реагировать, в то время как папа чудесным образом обнаружил в себе способность приятно улыбаться. Стюардесса продолжила: - Похоже, у нас есть вакансия в первом-классе, так что, если кто-то из вас, - сказала она, глядя на меня, - захочет подняться туда, мы можем рассмотреть возможность бесплатного повышения класса обслуживания. И тогда, - намекнула она, глядя на маму и папу, - вы двое сможете провести время с пользой. - Она изобразила на лице натянутую улыбку - лучшее, что может предложить наша авиакомпания в сфере обслуживания клиентов.

Мама похлопала папу по плечу. - Дорогой, разве это не здорово? Бретт сможет снять комнату, и мы сможем провести немного времени вместе...

— Звучит заманчиво! Я бы с удовольствием поднялся туда, - поспешно сказал папа, вставая и улыбаясь стюардессе. Он поднялся со своего места, даже не дожидаясь, когда я подойду, и, проходя мимо, толкнул меня в плечо. Папа прошмыгнул мимо стюардессы, явно стараясь не спускать с нее глаз. Я видел, как он подмигнул ей. Уверен, мама сделала то же самое. Он быстро прошел вдоль рядов кресел в переднюю часть самолета.

Мама, обиженная, попыталась повысить на него голос: - Ты же не хочешь провести какое-то время с... - Ее слова оборвались. Он давно…очень давно ушел.

Ошеломленная стюардесса, все еще стоявшая рядом, бросила быстрый взгляд, полный жалости, на мою маму, которая ответила испепеляющим взглядом. Стюардесса на прощание кивнула со своей заученной улыбкой и пожелала нам обоим удачного полета, прежде чем отправиться вслед за моим отцом, который к этому времени уже выставлял себя идиотом в другом месте.

Мама уставилась на спинку кресла перед собой и попыталась пронзить ее взглядом, полным разочарования и боли.

— Эй, - сказал я, - я уверен, что он просто... - Я колебался. Я хотел сказать что-то вроде того, что он просто нетерпелив или очень устал, но то, как мама смотрела перед собой, сказало мне все.

Она сделала глубокий вдох. Ее плечи опустились. Она опустила глаза. Гнев в ней исчез. Остался только усталый, смущенный взгляд. Ее губы казались такими мягкими и бледными.

— Может быть, это не он, - сказала она, наконец. - Может быть, я недостаточно хороша. - Она выпрямилась и достала журнал. Свет из ее окна падал на ее грудь, на ее бледную кожу. Оно преломлялось и придавало нашим креслам великолепное, почти неземное сияние. Я пытался что-то сказать, пока не заметил, что в уголках ее глаз появилась слезинка, когда она пыталась читать.

— О, мам, - я приподнял подлокотник и придвинулся немного ближе, на сиденье рядом с ней. - Ну же, мам. - Я обнял ее. Я оценил это так хорошо, как только мог первокурсник, у которого за плечами был один курс психологии. - Папа просто не понимает, чего он лишается. Он ничего не может с этим поделать. Люди психически застревают. Вот как это бывает.

— Он не знает? Вот как это бывает? - Мама тихонько рассмеялась, вытирая один глаз. Слез больше не было. - Эти каникулы будут... - Она не смогла закончить фразу. - Ну, по крайней мере, есть ты, - вздохнула мама. - Жаль, что твоему отцу все это безразлично. Может, если бы я выглядела лучше, он был бы больше рад возможности провести время вместе на гребаном пляже. Если бы я была красивее, - она подавила рыдание, - тогда у нас не было бы этих проблем. Черт возьми, я купила новые купальники для этого!

— Но ты прекрасна, - сказал я, не подумав.

Она повернулась и посмотрела на меня. Ее темные глаза казались глубокими, как колодцы. Белки ее глаз были розовыми от сдерживаемых слез. Под глазами у нее был оттенок сумерек. Теперь солнце отражалось от ее плеча, освещая ее сзади, создавая ореол вокруг ее кожи и под темно-каштановыми волосами. Это было невероятно.

Я повторил, придавая этому больше значения, чем раньше: - Ты такая…такая красивая.

Мама посмотрела на меня более пристально. Наши взгляды были прикованы друг к другу. Свет из окна за ее спиной замерцал. Я почувствовал, как мое сердце раскрылось и выпрыгнуло из груди, пока я ждал ее ответа. Я даже почувствовал, что меня трясет. Это было похоже на первый разговор с девушкой один на один.

Тогда я подумал, что она посмеется надо мной, скажет, что я смешон, может быть, оттолкнет меня, скажет, что я был слишком добр. Но, по правде говоря, я не пожалел, что сказал это. Я сказал ей правду. Ее нежные щеки слегка порозовели. Я почти чувствовал их. Наконец она кивнула, откидываясь на спинку кресла.

— Думаю, я тебе верю.

После этого она, казалось, расслабилась. - Ладно, возвращайся на свое место, - мама толкнула меня за руку. - Давай насладимся комнатой, которую нам предоставил твой отец.

Самолет взлетел. Мы взяли орешки и газировку и немного поболтали. Я попытался полистать журналы, которые лежали на сиденьях, но мне надоело смотреть на ту же самую хрень с завышенными ценами, которую рекламировали во время моего последнего полета. Я время от времени просматривал их. Мама смотрела на свой телефон, не отрываясь от социальных сетей. Она просматривала фотографии других людей - их домов, их семей, их счастливой, улыбающейся жизни. Красивые мужья обнимали своих красивых жен. Она размышляла над фотографиями, на которых мужья казались гордыми и довольными, а жены - худыми, загорелыми и светловолосыми. Она нахмурилась, когда увидела их. На лбу у нее появились морщинки беспокойства.

Рев самолета, казалось, заглушал все, кроме странного ощущения, что я наблюдаю за кем-то в трауре.

Прошло пару часов. К этому времени мы уже приближались к Мексиканскому заливу, и огромные полосы коричневого и голубого внизу растворились в тяжелом гуле самолетных двигателей. Я почувствовал, как кто-то легонько похлопал меня по руке. Мама смотрела на меня, и ее глаза слегка порозовели. - Я так устала, малыш, - прошептала она. Я не удивился.

— Ну да. Ты не спишь, наверное, с четырех?

— Да. Мне пришлось все упаковать. Твой отец... - начала она, - ну, давай просто скажем, что этому человеку наплевать на подготовку. Ни к чему. - В голосе моей матери была горечь.

— Тебе пришлось все делать заново, да? - Я попытался рассмеяться, но выражение ее лица подсказало мне, что мне следует прекратить попытки. Я сдался и тщетно огляделся в поисках подушки. - У меня нет ничего, на чем бы тебе поспать. Может быть, я мог бы достать свой чемодан и посмотреть, смогу ли я...

— О, просто позволь мне положить голову тебе на колени, - она зевнула и закрыла окно. Подлокотники уже были убраны. Она отстегнула ремень безопасности и наклонилась. Ее мягкие темные волосы рассыпались по мягким сиденьям. Ее нежная щека прижалась к моей ноге. Ее нежные руки прошлись по моему бедру, и вскоре я услышал ее тихое дыхание, едва различимое из-за шума двигателей самолета. Рядом со мной лежала свернутая куртка, и я накинул ее на нее, прикрыв ей плечи. Она издала тихий стон благодарности, прижимаясь ближе ко мне. Ее руки мягко обхватили мою ногу. Я дотронулся до ее руки и почувствовал это. Ее кожа была гладкой. Это было странно. Можно подумать, что из-за всей этой уборки и работы по дому, с которой она справлялась, ее руки должны были стать немного жестче. Но вместо этого кожа была гладкой и мягкой.

Я глубоко вдохнул через нос и почти почувствовал запах... духов. Чистый запах шампуня, кондиционера, идеально выстиранного белья. Моя мама тихо похрапывала у меня на коленях. Я вдохнул ее аромат и положил руку ей на плечо. Ее лицо было слегка прикрыто волосами. Я взял палец и осторожно отвел их в сторону, открывая ее лицо, белые щеки, четко очерченные скулы, приятный изгиб подбородка. Естественные, полные губы.

Мама была великолепна. Такая женщина, должно быть, произвела фурор в 90-х годах. Даже сейчас она была прекрасна, как королева. Ее лицо было расслабленным, когда она все глубже и глубже погружалась в сон.

Шли долгие минуты. Я достал телефон и провел некоторое время на форумах, прочитал несколько комиксов, отправил друзьям несколько глупых шуток. Тихое дыхание мамы сменилось ритмом глубокого-пребывающего в дремоте сна.

Я почувствовал, как что-то шевельнулось у меня на ноге.

Это была мамина рука. Она двинулась вверх, затем вниз, скользя по моей ноге, вверх по бедру, вверх по внутренней стороне голени. Я присмотрелся повнимательнее, но она определенно спала. Ее дыхание было спокойным и медленным. Но ее нежные пальчики продолжали скользить по моему бедру. Я заметил, что ногти у нее накрашены. Мое сердце учащенно забилось.

Я присмотрелся повнимательнее, пытаясь убедиться, что она действительно спит. Что она не притворяется и, возможно,. .. намеренно прикасается ко мне. Но ее глаза были закрыты, губы приоткрыты - она расслабилась, мурлыча в муках какого-то скрытого сна. Я мысленно выругал себя за то, что на долю секунды поверил, что она двигает рукой, как какая-нибудь похотливая девчонка на заднем сиденье автобуса. Моя собственная мать так бы не поступила. Не было никакой возможности.

Но рука продолжала двигаться. У меня перехватило дыхание, когда ее левая рука скользнула дальше и продолжила двигаться вверх, обводя мой живот, касаясь внутренней стороны ноги, опускаясь ниже, подбираясь ближе к паху.

Я почувствовал, как мой член напрягся и уперся в штаны, гораздо…гораздо быстрее, чем раньше. У меня пересохло во рту. Это было безумие. Я пытался придумать план, как помешать ей добраться до моего быстро твердеющего члена. Я мог бы взять ее за руку и отвести ее назад. Я мог бы поднять шум и разбудить ее. Я мог бы... Мой взгляд скользнул вниз, и я увидел нечто, что сделало все эти планы недостижимыми, разрушив всякое подобие смысла.

Ее плечи были открыты. Жакет, должно быть, соскользнул вниз. Ее бледные плечи были обнажены, бретелька на ее майке болталась из-за того, что она задралась во время ее движений. И я мог прекрасно видеть ее грудь.

Ее фиолетовый лифчик слегка отодвинулся от ее тела.

Там был просвет, пространство, в котором совсем чуть-чуть виднелась ее грудь. Округлости ее кремовых сисек уходили под футболку и сливались с глубокой тенью.

Я задохнулся.

А ее рука не переставала двигаться взад-вперед. Как будто она гладила собаку. Моя эрекция в штанах стала горячей. Она натянулась под хлопком и выпятила ткань наружу, образовав болезненную складку. Ее губы зашевелились. Ее пальцы согнулись. Ее большой палец слегка задел меня, всего в паре сантиметров от моего члена.

Я представил себе невероятную картину того, как ее руки обхватывают мой пенис. Затем ее губы приоткрылись еще немного. Я увидел влажный розовый язычок.

Я попытался сделать глубокий вдох и огляделся по сторонам. Меня охватила паника. Кто-нибудь мог это видеть, верно? Но вокруг было всего несколько человек - всего пара, спавшая на сиденьях справа от нас. Стюардессы уже давно покончили с раздачей напитков и закусок, так что она была в первых рядах. Это мог видеть только я.

Я, конечно, сходил с ума. Это нужно было прекратить. Я осторожно убрал руку и попытался осторожно дотянуться до ее руки. Если бы я мог подтянуть его вверх или просто спустить по ноге... тогда...

Но мамины руки продолжали двигаться вверх, быстрее, чем я успевал, и ее ладонь скользнула по моему члену. Ее пальцы сжались, задевая мою головку через брюки. По моему тазу пробежали электрические разряды. Я изо всех сил старался не раздвигать бедра. Ее пальцы продолжали двигаться. Должно быть, это из-за жара, исходящего от моего члена. Эти мягкие пальцы двигались вдоль него, надавливая на него.

У меня екнуло сердце. Она должна была проснуться. Она никак не могла этого не сделать. Я осторожно положил свою руку на ее ладонь, надеясь, что она не откроет глаза, но затем она слегка повернулась, уткнувшись головой мне в колени... Затем ее грудь приподнялась, еще больше оттягивая ткань лифчика...

Я мог видеть еще глубже, чем раньше. Пронзительная белизна тела моей матери переходила в ее полную грудь. А ниже... внезапно в темноте проступил кораллово-розовый оттенок. Маленький бугорок - заостренный, блаженный бугорок... маминого соска, внезапно ставший едва заметным, когда лифчик сполз с ее груди. У меня заболели горло и челюсть. Но я не мог отвести взгляд.

Я беззвучно ахнул.

Ее пальцы не останавливались. Ее рука двигалась и сжимала мой член, который дергался от удовольствия. Я чувствовал, как он пульсирует, и мне до боли хотелось податься бедрами вперед. А затем ее пальцы сомкнулись, обхватив мою длину.

Я чувствовал, что схожу с ума. Мне показалось, я услышал тихий вздох. Мне пришлось несколько раз оглянуться, чтобы убедиться, что она все еще спит, и она спала. Она понятия не имела, что ее рука, по сути, сжимала член ее сына через его штаны, и что ее левая грудь была почти полностью видна ему под этим углом. Что от ее руки по члену ее сына пробегала дрожь удовольствия.

Это было безумие. Это должно было прекратиться, и немедленно.

У меня был единственный шанс. Если бы я мог сделать достаточно резкое движение, высвободить свой член из ее мягкой хватки и заставить ее сесть, она бы ни за что не поняла, что происходит. Она возвратилась бы к чтению журналов или проверке телефона, а потом мы приземлились, и у нас начинался обычный отпуск. Все было бы хорошо - должно было быть хорошо.

Альтернатива... было то, что она проснется. Она бы поняла, где находится ее рука. Что ее сын заглядывает ей прямо под рубашку. Она бы поняла, что я ей помогаю... нет, поощрял это, наслаждался этим, ублажал себя ее рукой. Она могла понять, что ее сын - неисправимый извращенец.

Ее рука нежно сжала мой член. Я почувствовал, как меня пронзила волна удовольствия. И тут мой животный инстинкт заставил меня забыть о том здравом смысле, который у меня еще оставался. Мои бедра качнулись вперед, еще сильнее прижимая ее руку к моему члену. Я содрогнулся от этого ощущения.

План должен был быть выполнен немедленно. Я слишком быстро терял контроль.

Я громко кашлянул и заставил себя откинуться на спинку кресла. Я прикрыл рот рукой, накрыл ее руку другой и резко дернул вверх. Люди повернулись на своих местах и уставились на меня, когда я притворился, что страдаю от чего-то передающегося.

Мама пошевелилась и медленно села. Ее волосы были взъерошены, глаза затуманены. Я представлял ее такой, какой она просыпалась в постели. Ангелоподобной. Но я наблюдал за ней сквозь свой притворный кашель, как ястреб, надеясь, что она понятия не имеет о том, что происходило всего несколько секунд назад. В ее глазах не было узнавания. Казалось, все было в порядке. Мое сердце начало успокаиваться.

Она встретилась со мной взглядом и улыбнулась, пробормотав что-то. - Ты в порядке? Тебе плохо?

— Нет, - пролепетал я. - У меня что-то в горле. - Я снова кашлянул для пущего эффекта, когда она осторожно натянула мою куртку на себя и прислонилась к закрытому окну.

Все было кончено.

Все мои животные инстинкты, вместе взятые, взревели во мне. И я не мог на них ответить. Похоть во мне не исчезла. Мой стояк никуда не делся. Извращенные мысли и желания, с которыми я только что боролся, были сильнее любой логики или здравого смысла.

Я наблюдал за ней, страстно желая как-нибудь снова увидеть свою собственную мать именно такой. Увидеть мамины волосы, растрепанные, когда она просыпалась. Увидеть, как она великолепно встает в постели. Видеть ее пышную грудь, обнаженную, с розовыми сосками, разрезающими воздух. Вдыхать ее чистый аромат, и чувствовать, как ее руки снова скользят по моей длине. Как они снова обхватывают мой член. Я чувствовал себя так неправильно. Но я не мог отрицать того, что испытывал.

Больше всего на свете я хотел в следующий раз прикоснуться к ней поближе. Почувствовать и исследовать ее тело подробнее. Почувствовать прикосновение кожи к коже.

Она устало моргнула и улыбнулась. - Бретт, тебе плохо?

Я почувствовал, что с моим сердцем что-то очень, очень не так.

— Нет, - солгал я.

Продолжение следует.....

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.