Я стоял на кассе в очереди, и словно рыба, бившаяся об лёд, мечтал. Мечтал я о той самой мысли, которую ежедневно чувствуют миллионы девственников. Я хотел секса.

Стоя в очереди, я осматривал грустных людей которые стояли и были, словно не здесь, не в этой вселенной. Они стояли и ждали свою очередь, совсем как в жизни.

Шли поочередно, медленно и верно продвигались к своей старости.

Дождавшись, они чувствовали облегчение, словно их покупка действительно принесет им успокоение и гармонию.. Я тоже был не здесь, даже не в том времени.

Я находился в школе. В том сладком моменте, где я, молодой мальчишка делаю знаки внимания не абы кому, а своей любимой женщине — учительнице по литературе.

Слегка властная, харизматичная Надежда Владимировна всегда ходила в строгом соответствии со школой. Нет, она не была монашкой. Она носила строгий, клетчатый кардиган серого цвета и чёрную юбку на молнии.

Каштановые, слегка кудрявые волосы были закованы грозной заколкой заколкой. По сладким женским ножкам шла капроновая ткань от колготок. Чёрные туфли выдавали любой шаг женщины, цокая по дешёвой, советской плитке.

На сладких губах — помада, а на глазах стрелки.

Я часто засматривался на неё во время уроков русского. Снизу вверх и сверху вниз, тягучим, мужским взглядом, я оглядывал её со всех сторон. Каждый раз, когда шла перемена, я ненароком прикасался ладонью к её бёдрам, ощущая женское тепло. Попросту говоря, я был влюблен в неё. Дарил цветы и говорил комплименты, делал массаж спины, рассматривая спелые женские груди сверху, но увы, нашей любви нельяз было сбыться..

Моя любовь была отвергнута как только я поцеловал её в губы. Только представьте, пустой кабинет, скоро экзамены и я — единственный сдающий литературу.

В маленьком, но уютном кабинете пахло хлоркой и цедрой от лимона. Стояла поздняя осень, болеющая от надвигающейся агонии зимы. Я сидел на первой парте второго ряда и ждал, пока Надежда Владимировна найдет нужные материалы к учебе.

Учительница резко разрезала воздух, метаясь из класса в коридор и из коридора в класс.

Как и всегда она была прекрасна. Клетчатый кардиган был не застегнут и демонстрировал великолепный вид сочной женской груди в просвечивающей майке.

Снизу была юбка карандаш, обтягивающая упругие ягодицы женщины. Как и всегда, кудрявые волосы были скованы заколкой в виде змеи. Именно за это, Надежду Владимировну прозвали "Мегерой".

— Ну что, Слава? Готов? — произнёсла слегка строго Надежда, наконец найдя нужный материал — Мы ведь с тобой вроде Лермонтова лирику не прошли? Так ведь? — спрашивала она, то и дело, наблюдая за моим горячим взглядом, прыгающим по её груди.

— Вроде проходили.

— Вроде? Или нет? — уже с улыбкой спрашивала Надежда.

— Честно говоря не помню — ответил я.

— Что же, хорошо будем скакать по ходу пьесы — произнесла Надежда Владимировна снова рыская что-то в письменном столе.

— Что-то я не могу найти... — слегка растерянно процедила учительница подбочевшись и оголив правую часть своего тела от пут кардигана. — А! Точно! Вот в том ящике — произнесла снова весело учительница почернушвись ко мне задницей и встав, словно по злой иронии в позу рака.

Я видел её бедра во всей красе. Такие упругие и горячие, они манили меня своей страстью. Контуры трусиков на бедрах вырисовались из под юбки и словно заманивали меня в тягучую трясину секса.

Я, зелёный пацан, стал взглядом хищника рассматривать горячую газель в юбке. Такая горячая учительница, буквально всем видом показывала мне "Ну же! Давай! Я хочу этого!"

Я стал представлять, как я нежно подхожу и пристаю к Надежде, наглаживая сочные женские груди и бедра. Как рву её колготки и быстро-быстро двигаюсь навстречу своему удовольствию, как пронзаю её чреслами, впиваясь губами в её горячую шею.

Одна мысль тянулась за второй, вторая за третьей и все больше и больше, напоминала мне порнографический фильм, где я, молодой и неопытный, делю ложе вместе с знающей дамой, которая будет обучать меня всем премудрастям секса.

Я не мог оставить её и встал, сам того не замечая.

Черт знает, что меня тогда нашло, но я медленно стал прикасаться к её телу и гладить бедра, стреляя поцелуями в шею.

— Что ты делаешь! Прекрати! Прекрати немедленно! Я твоих родителей вызовы! — кричала она, не прекращая мои действия.

Но я даже не думал останавливаться, порывисто и резко я стал засовывать заледеневшие пальцы под майку, нащупывая ткань кружевного лифчика.

— Вы... Вы... вы мне нравитесь — произносил я и нежно прикасался к нежным чашечкам лифчика.

— Нет! Стой! — произносила Надежда Владимировна

Но я продолжал сжимать её упругие груди, ощущая вишневый аромат духов её тела.

Затем я резко поцеловал её в губы. Я чувствовал эту томительную усладу, ощущал как мой язык входит в её рот. В штанах все набухло и хотелось вырваться наружу.

Мои ладони стали спускаться по её телу и проникать сквозь полы юбки. Пальцы ощущали капроновую, мягкую ткань и весь жар её бёдер, таких упругих и сочных.

Я чувствовал, что без грубого секса я не уйду сегодня.

Однако словно волшебница, Надежда Владимировна остановила меня взглядом.

— Прошу, не надо. — Произнесла тихо женщина мне на ушко.

Мне не хотелось её слушать, пальцы на её груди застыли под томительным ожиданием. Каждый день я представлял это момент, прокручивал его в голове и надеялась, что сделаю то, на что мастурбировал все эти годы.

Но что-то в её взгляде, что-то искренне и родное, теплое как мамина ласка отбросила мои дурные мысли.

Я опустил руки с бёдер и лишь жалостливо, как ребенок который сломал игрушку произнес:

— Извините... Я... Я не хотел.

Молчание. Самое страшное в ссоре и где либо угодно. Надежда Владимировна не сказала ничего, лишь поправила майку и затянула кардиган, затем вышла, оставив меня одного. Помимо вишнёвого вкуса от её кудрявых волос, от неё исходил аромат ели и слегка солоноватый аромат пачулии доносились по всему классу.

В голове билось: " Что я натворил! Боже! Я не хочу в тюрьмы". Сердце стучало как не нормальное. Что со мной будет? Что скажут родители?

Но, Надежда Владимировна ничего не рассказала. Она уехала, далеко и надолго, бросив меня с моемй любовью, оставив одного под замком из стыда.

Причина увольнения была семейная, но я точно знал, что уволилась учительница именно из-за меня. Все одноклассники радовались: "Мигера уволилась" "Змея уползла", но я шёл домой и плакал. Плакал дома, плакал, когда ложился спать, вспоминая наши веселые поездки вместе с Надеждой Владимировной.

А после, тихонько мастурбировал под одеялом, снова прокручивая те страстные воспоминания, когда я был на Черном море вместе с учительницей и видел её аппетитные формы в жёлтом, слитом купальнике. Как слегка касался её мокрой груди, когда поранил ногу и Надежда Владимировна тащила меня на берег.

Теперь, когда я стал взрослый, я стоял на кассе и оплачивал пельмени, сознавая, что лучшее будущее о котором можно мечтать, к сожалению, прошло, осталось только такое злое, скучное настоящее которое, к сожалению, никак не проходит, а когда пройдёт — меня уже не будет. Сперва я превращусь в воспоминания, а потом как и миллиарды других — сойду на нет.

Внезапно, в гурте людей, я увидел знакомое лицо. Те черты лица которые под корку вбились мне в голову. Я увидел её. Такая же красивая, ещё более статная женщина стояла рядом со мной, покупая вино с сыром.

Я не мог пройти мимо и тут же произнес:

— Не надо! Я оплачу!

Продавщица лишь усмехнулась, но говорить ничего не стала.

Женщина, которую я безумно люблю повернулась ко мне. В её взгляде, зелёных, проницательных глазах, словно матрёшка перебирались воспоминание за воспоминанием. Я знал, что она вспомнит меня, знал что тогда, 8 лет назад она хотела продолжить, но побоялась.

— С-Спасибо — произнесла неуверенно женщина в сером пальто которое было не застегнуто и я мог легко разглядеть её стройные ноги и бедра.

— Надежда... — проглатывая слюну произнес я.

На кассе стояла гробовая тишина. Я стоял и смотрел в эти загадочные глаза.

Пока Надежда, словно заново проживала те моменты жизни которые были прожиты раз за разом мной.

— Ну вы скоро? У меня автобус скоро — где то прохрипел голос.

— Мы... мы знакомы? — произнёсла Надежда.

— Да, "Мигера" — с улыбкой произнес я.

— Слава? — с улыбкой девочки проговорила Надежда.

• • •

Мы шли молча, романтично чувствуя аромат раней весны. Апрельская капель раз за разом падала на вымокший от снега асфальт, а талый лёд превращался в лужи.

— Сколько лет прошло? — проговорила Надежда, искоса разгадывая меня как контрольной

— Восемь. Восемь лет.

— Вот так встреча! — проговорила слегка неуверено милая женщина пряча бутылку с вином в пакет — Ты не думай что я алкоголичка какая-то, просто... просто — стесняясь проговаривала Надежда

— Ничего страшного... Надя. Можно на ты?

Женщина тут же остановилась и повернулась. Впервые с того момента, мы снова встретились глазами с такого интимного расстояния. Только она и я и вечерней ветер, развевающий её каштановые кудри.

— Ты очень вырос, Слава. Стал мужественным таким.

— А вы — неловко словно школьник произнес я и тут же поправился — Ты как всегда прекрасна — сказал я, и влюблено и одновременно застенчиво смотрел на улыбающиюся Надю.

— Прости! Прости! Я... Я ненавижу себя за то, что сделал — произнес я, уже поворачивая назад, но рука Надеждя тут же прошлась лёгкой прохладой по щеке, а затем неловкий, но такой сладкий и теплый поцелуй.

— Я люблю тебя — произнес я

— И я тебя — ласково добавила Надежда

Внезапно, подул ветер. Смеркалось.

Я взял Надежду за руку и понёсся с ней от дождя, льющегося как и с лейки.

Мы пробегали парадные, тут же становясь мокрыми. Капли волос словно из пулемета попадали на нас и стекали по одежде.

Пальто Надежды, как и моя куртка со штанами насквозь промокли и, мы остались за козырьком подъезда.

Я обнял мокрую Надежду и стал нежно целовать в шею. Сердце, как и в тот раз билось как ненормальное. Жгучее напряжение и едкая, ядовитая дрожь бросалась по коже, выжигая кислотой из сомнений мою любовь.

Надежда, повернувшись, прижала меня к себе. левой рукой я стал массировать её грудь, проходя по под мокрую майку. Я сжал, её упругую, словно резиновую такую горячую грудь. Правой рукой я стал наглаживать её спину все глубже проникая внутрь юбки.

Почувствовав холодный язык молнии, я стал аккуратно его расстёгивать.

— Ммм, боже — произносила Надежда

Я чувствовал женщину и одновременно боялся. Я никогда не имел женщину и был девственником

— Надь, я... у меня... Я не занимался этим

Надежда, прежде с закрытыми глазами тут же раскрыла свои очи и ласковым взяглос стала смотреть на меня. Нежной ручкой она стала проходить по ширинке штанов и нащупывать моё желание.

— Я тебя научу, как когда-то учила русскому.

Надежда тут же опустила слегка пальто и полностью сняла юбку, оставшись в колготках. Лаская её аппетитные бедра, я стал нащупывать дырочку колготок. Нащупав горячий треугольник, я стал импульсивно трогать вагину своей женщины. Такая теплая и мокрая, с неё буквально стекал желанный мед.

А затем лишь одно предложение и словно по команде природы я всё понял

— Я хочу тебя — произнесла слегка волнительно, дрожа из-за дождя моя любовь

Я стал входить её, чувствовая пенисом её сокровенное тепло, чувствуя как сжимается её тело, обнимая моё.

Лишь томительный стон любимой женщины стал слышиться на улице.

Всё глубже и сильнее стал проникать в Надежду, сжимая руками её груди и облизывая щеки. Как же оазвартно. Я, бывший ученик, делаю это с учительницей на улице по собачьи

Я тут же кончил...прямо в неё. Жар её ягодиц согревал мой пах. По её ноге, стало обильно течь моя любовь.

Я делал это снова и снова, все глубже проникая внутрь. Стал ладонью тереть её клитор, заставляя сильнее её кричать. Её ладонь буквально сжала мою кисть, а крик был слышен несмотря на ладонь, закрывающую рот.

По её колготкам текло ручьями, и после четвертого раза, она закричала на всю улицу

— Я... Кончаю! — кричала учительница.

Мне было приятно, видеть её уставшее, но такое умиретворенное лицо.

Злые голоса полились из окон.

Я тут же оделся и помог одеться Надежде и мы тут же поплыли в даль.

— Ты куда меня Ведёшь? — с улыбкой произнесла Надежда

— В будущее, Надь, в наше будущее.