Все вышло абсолютно случайно, в комнате охраны.

Только мне теперь надо думать, что делать с очередным трупом.

Тейлор очень большой, вряд ли он поместится сейчас в узкий шкафчик, для одежды.

Хотя с него крови не очень много вышло, это плюс.

Когда ломается шея, там только несколько кровавых харкотин выплевывается в спазмах.

Еще один смартфон поступил в мою нечаянную коллекцию, когда обыскал одежду Тейлора.

Его айфон тоже стоял на блокировке, на фото он не реагировал, пришлось прикладывать пальцы по одному к сканеру отпечатков. Тогда он открылся.

Сменил отпечаток пальца Тейлора, в настройках, на свой отпечаток. Уже было поздно, рассудительно думать.

Тело Тейлора, спрятал за диваном.

Конечно, его сначала развернул боком, затем приволок тяжелое тело парня, на его место.

Он так любил на этом мягком диване лежать.

А теперь диван, пусть полежит на нём.

Задвинул диван обратно, он только немного выпирал от стены, но было незаметно для незнакомого глаза.

Перевел дух, отдышался, стал копаться в айфоне Тейлора, написал в мессенджерах: « я завис надолго, у одной классной телки», расшарил.

Поэтому сообщение улетело всем его друзьям, знакомым, по разным подписчикам.

Просто гадство!

Пошел на обход, заодно поискать якобы Артуро с нашим Саймоном. Хотя он как раз находился в своей мастерской.

Передал ему послание от Пухляша.

Когда делал обход по второму этажу, то заметил Руджана.

Он всегда здесь ошивается, днем и вечером.

Его родственник, какой-то там брат, по какой-то там линии, держит табачную лавку в ТЦ с курительными принадлежностями: айкосы, вейпы, зарядки, батарейки, смолы, расходники, табаки для кальянов.

Работает сам продавцом, через день.

Есть продавец, подменяющий его.

Тоже арабской национальности.

Заодно есть травка, для проверенных людей.

Руджан брату помогает в распространении, между сменами, когда ему надо работать охранником.

Хотя в рабочие смены, он тоже торгует пакетиками.

Классное прикрытие для такого нелегального заработка.

— Привет Руджан, что делаешь?

— Салют, Слоу. Да вот брата пришел проведать

— Понятно, зайди в комнату охраны, надо поговорить.

— О чем вопрос?

— Да так, надо кое-что там сказать тебе.

— Как там Артуро?

— В порядке Артуро, уже в порядке.

— Ладно, зайду, минут через десять где-то.

— Окей.

Согласился, направился по пути обхода в маркет хозяйственных товаров.

В нем приобрел моток крепкой шторм-веревки.

Придя в комнату охраны, соорудил из нее

двойную, или цвилинговую поверхность каната.

Из него сделал петлю, самозатягивающеюся.

Так будет надежней.

Ведь что меня ожидает за два трупа?

В скором будущем предстоит, наверно смертный приговор: петля, гильотина, пуля в затылок, или укол, от которого не просыпаются...

Я хотел сам покончить со всеми проблемами.

У нас в комнате охраны, над входом, высоко, почти под потолком, смастерена перекладина, вроде самодельного турника.

Она немного болтается, анкера повылезали из стены, к которой они были прикручены, но всё равно держится.

Хотел успеть до прихода Руджана, решить проблему.

А потом он пусть решает, что делать дальше.

Цвилинговая веревка была перекинута через турник, когда стал на мониторах появлятся Руджан.

Быстро схватил щетку-подметалку с длинной ручкой, принялся изображать бурную деятельность по уборке в помещение. Веревка осталась висеть на турнике.

Тут забежал Руджан в комнату охраны.

Он всегда быстро бегает, или ходит.

Молодой, шустрый, восемнадцать лет, парнишке.

— Ого, вот это бардак здесь!

— Потому Руджан, давай ты, не о чем не будешь спрашивать, просто выкинешь мусор.

Без лишних слов, без спора. Договорились?

— Да не буду выкидывать мусор! Я каждый раз выкидываю, пусть в этот раз Тейлор выкинет.

— Тебе что, Руджан так сложно выбросить мусор?!

Вы, его сами накопили: банки, жестянки, стаканчики, бутылочки, пакеты из-под бургеров. Понимаешь?

Умолчал о том, что Артуро постоянно туда сплёвывал.

— Ты мне не старший, вон есть Артуро, пусть он мне приказывает.

— Артуро сейчас..., занят, немного, поэтому я за него в данный момент. По-хорошему, тебя прошу, выкини пакеты с мусором, Руджан.

— Да не буду ничего выкидывать, вообще, не на смене.

— Руджан, не беси меня больше!

— Да fuck you, Слоу!

А через секунду его юношеское тельце уже трепыхалось в петле. В той самой, двойной, перекинутой через турник, другой конец веревки натягивал сам, удерживая в руках небольшой вес парня.

Через несколько минут, в комнате охраны, убийство закончилось.

Руджан перестал извиваться, безвольно повис на веревке, свесив головку на бок.

Он сопротивлялся смерти: пытался дергаться, просунуть руки в петлю, разжать ее.

Но получилось так, как получилось.

Никаких чувств, ни переживаний, ни сожаления, не испытывал, почему-то.

Хотя, что вы еще хотите от человека, который лежал психбольнице, а потом вышел из нее?

Странный вопрос, не правда ли.

Задайте его сами себе, вы поймете, почему так происходит, в этом мире.

Мир, созданный Ницше, опровергнутый Кантом, еще ранее разрушенный Аристотелем и Сократом.

Вот тогда в комнате охраны, спустя шесть минут, вдруг объявился пастор.

Хотя, что тут такого необычного, священники тоже ведь иногда прогуливаются по ТЦ, по собственным делам.

Одет в католическую бытовую униформу, в черную одежду: жилет, брюки, как принято у охранников, рубашка, только с белой манишкой, (клерикальный воротничок) на закрытом горле. На вид лет сорок, или чуть больше.

Я сидел как обычно за мониторами, успокаивая дыхание, когда особенный пастор зашел внутрь комнаты охраны.

— Здравствуйте.

— Приветствую, сэр. Чем обязан визиту?

— Вы наверно не верующий?

— Почему так решили?

— Не знаю, почему-то подумалось: не носите крестик, нет иконок, не читаете молитв, наверно не ходите в храм божий. У вас нет ничего.

— Оно есть у нас.

Тут хотел было похвастаться, тремя трупами, находящимися в комнате охраны, почти рядом с нами.

— То есть, как бы внутри, в душе находится.

Понимаете, мистер?

— Мистер Шелдон, преподобный пастор прихода церкви святой Бернандетты, из района Марилебон, к вашим услугам. И да, конечно, понимаю. Поэтому вынужден вас попросить о помощи.

— Чем же обязан, такой просьбой от святого отца?

— У меня потерялся кот.

Он растерянно развел в сторону руки, стоя возле обеденного стола.

— Что ж, бывает такое. Коты иногда теряются, сами по себе, мистер Шелдон.

— Увы, да, но не в моем случае: мой кот, вырвался из рук и куда-то упрыгал, когда находился именно здесь.

Вот поэтому, смею утверждать, что мой кот потерялся в вашем торговом центре. Прошу помочь отыскать его, как можно поскорее. Я не знаю, посмотрите по своим видеокамерам, куда он подевался.

— Боюсь, вам, сэр пастор, придется заводить нового кота.

— Интересное суждение у вас, мистер...

— Мистер Слоу, тоже к вашим услугам.

— Кот, либо он есть, либо его нет, или вместе одновременно. Понимаете?

Теория про котов, мистера, э-э, Шредингера, если не ошибаюсь. Возможно вы слышали про такую вещь?

Но в моем случае, он точно есть и существует, мистер Слоу.

— Понятно, он породистый, или дорогой, у вас?

Преподобный стал повествовать о своем питомце, я же просматривать видеокамеры, на предмет появления в кадре какого-нибудь странствующего кота.

— Нет, к великому моему удовольствию, мой кот самый обычный, не считая того, что он слишком умен для кота.

Несмотря на то, что он происходит из дворовых пород, которые любят охотиться на птичек, крыс, мышей.

Раньше их разводили, или возможно они сами размножались, в квартале для нищего сброда Бетнал Грин, в нынешнем районе восточного Лондона.

— Да, знаю, слышал такое. Я сам живу неподалеку от него.

В районе Северного Кенсингтона, как раз гораздо восточней. Там еще такие дома, для...

— Понимаю, жилье для бедных, не надо этого стесняться, сын мой.

Пастор достал из кармана серебряное кольцо с большим крестом, надел на указательный палец, перекрестил меня им, несколько раз.

— Кстати, а почему у вас так грязно? Все разлито, пятна крови везде, вещи раскиданы, да кровь из вас тоже сейчас капает.

Тут, наконец, заметил, что порезал большой палец на левой руке, наверно, об острую кромку железной конструкции, когда прятал труп Руджана в мой шкаф для одежды.

— Да ничего страшного, видимо случайно порезался обо что-то. Надо перевязать его, и дело с концом.

А бардак, тоже ничего страшного, скоро придет уборщица.

Она тут приберется.

Встал с кресла, подошел к перегородке, там, на внутреннем столике валялся оставленный лифчик Салли, рядом пачка влажных салфеток.

Достал сразу несколько салфеток, одной из них перевязал большой палец, другими же салфетками стал стирать не застывшие пятна крови, где они были оставлены.

Во время непреднамеренной уборки, завел разговор с пастором.

— Мистер Шелдон, вы чуть ранее упомянули теорию про черного кота, так вот, немного слышал.

Как дополнение, есть «парадокс Вигнера».

В ней говориться о невозможности двойного состояния кота, но при условии, если все абсолютно «друзья» в мире, будут в курсе. И позвольте спросить вас, об одной насущной проблеме?

— Да бога ради, спрашивайте, не стесняйтесь.

— Получается, что согласно этой теории: смерть, она, то ли есть, то ли ее нет. Далее следует: что означает смерть для самого, так сказать, умершего? что он чувствует, что слышит, когда его кладут в гроб, потом закапывают в землю: стук молотков, когда забивают крышку гроба, может, слышит рыдание родственников, или обоняет запах сырой земли...

Невольно разволновался, спрашивая об этом:

— Что на этот счет думает ваша религия, пастор Шелдон?

— О, боже, карающий нас, вы так наэлектризованы, мистер Слоу! Будто сама смерть находится, прямо здесь, в вашей комнате.

— Может так и есть, — пробормотал в ответ, выкидывая использованные салфетки в мусорную урну, стараясь, чтобы они хоть как-то прикрыли женские трусики, которые вызывающе торчали сверху остального мусора.

Шелдон, замечая мой смятенный настрой, сделал предложение;

— По всей видимости, вам срочно надо сделать передышку, поэтому нам нужно пойти поискать нашего кота, то есть моего кота, а по дороге поисков, можно будет поговорить, о том, что вас так сильно...

— Секунду! — перебил пастора, после того как снова присел за мониторы, на одной из многочисленных камер мелькнула черная кошачья тень. Щелчок кнопки, я развернул изображение на мониторе.

— Это он? Смотрите быстрее.

Пастор пригнулся, вглядываясь в монитор:

— Да, мистер, именно он, мой маленький проказник!

— Похоже, кот направляется в подвалы, точнее, в помещения приточной вентиляции.

Прояснил ситуацию пастору.

— Так пойдемте скорее за ним. Я готов идти хоть в подвалы, да хотя бы в ад, даже в геенну огненную!

— Минуточку, мистер Шелдон, нам надо подготовиться.

Взял два фонаря, набрал связки ключи от разных технических помещений, ключ-карту от всех дверей, две рации. Одну протянул пастору, вместе с фонарем:

— Берите, на всякий случай. Умеете пользоваться рацией?

— Нет, не приходилось.

— Ничего сложного: сюда, сюда, можете говорить.

Я буду слышать. Теперь пойдемте, мистер Шелдон.

Мы вышли, закрыл дверь на замок, спустились на цокольный этаж по служебной лестнице, прошлись по цоколю, в нужном направлении.

Снова спустились по короткой лестнице, после оказались на месте, в подвальном пространстве.

Мы шли рядом как двое мрачных близнецов, оба одетые в черную одежду, в возрасте, почти одинаковые, снаружи.

Пастор стал рассуждать, идя со мной, по длинным проходам:

— Возможно, в вашем утверждении имеется здравое зерно.

Как мы знаем, у православных христиан, раньше была традиция трое суток хранить тело умершего, именно в его доме. То есть, давалось некоторое время уже не живому человеку, а какому-то новому существу, не спеша попрощаться со всем живым миром.

Видимо неспроста делалось.

— Возможно, возможно, — протянул в задумчивости, озираясь по сторонам, вспоминая, где тут находиться нужный вход. Хотя на всех одиннадцати дверях нанесены краткие маркировки, но без расшифровки они мне были непонятны.

Артуро мне тогда, как новенькому, провел экскурсию, где что находиться, куда, зачем.

Но разве всё упомнишь. Я записывал, но те записи остались в блокноте, который порвала Салли.

При воспоминаниях о милой девушке, о блокноте, больно закололо в груди. Теперь не знаю, даже где включается освещение, только слышал, что с какого-то щита управления.

Поэтому понадобились нам электрические фонари.

Я топтался в растерянности, пока не пришла мысль, что все-таки вход, придется выбирать, где в них, или поблизости, имелись отверстия, необходимого размера, чтобы туда смог протиснуться этот гребаный кот, в котором проснулся инстинкт охотника.

Объяснил пастору свои измышления.

Поэтому он направился осматривать двери по левой стороне, я по правому краю. Через минут семь, мы встретились: он нашел два подходящих входа, я один.

Решили, что начнем с моего.

Прикоснулся ключом к считывателю, с некоторым усилием раскрыл железную дверь.

Снизу часть двери была сделана продольной решеткой.

— Ну что пастор, вы боитесь приведений, или мертвецов?

— Да ни в коем случае!

— Тогда пропускаю вас вперед, сэр.

— Аминь! — заявил пастор, осеняя себя крестом, отважно продвигаясь вперед, пронзая темноту пространства лучом включенного фонаря.

Прошел следом за ним, оставляя дверь в открытом виде, тоже светя фонарем по сторонам.

Мы угадали: это было, несомненно, приточное помещение, с огромными вентиляторами, которые мерно гудели, нагоняя свежий воздух в ТЦ, с электрическими шкафами, стоящими возле стен, с проложенными толстыми кабелями.

Мерцали огоньки на щитах управления.

В помещении водились по слухам разные грызуны: крысы, мыши, несмотря на регулярные чистки.

Просторный высокий проход между аппаратов и конструкций, в этом запутанном громадном помещении, позволял нам идти рядом, сразу осматривая две стены.

Пастор шагал, шумя каблуками ботинок, громко начиная мне говорить:

— Понимаешь, Слоу, если бы не верил в бога, в католическую церковь и веру, хотя бы на один процент от ста, то не стал, думаю, проповедником.

Поэтому, если говорить начистоту, так или иначе, с одной стороны, мне приходиться изображать, или надевать маску пастора.

Да с другой, ведь больше ничего не умею в жизни, не умею работать руками, не обучен работать головой, тем же бухгалтером, или менеджером.

Хотя каждый прихожанин, живя и работая на своем месте, должен приносить какую-то пользу.

— Согласен. Вот, к примеру, взять девушек нимфоманок, которые трахаются с разными парнями ради своего удовольствия. Возможно, на этом зарабатывают деньги. Они тоже приносят пользу обществу? Или как?

— Всё относительно, мистер Слоу.

Порок, есть грех, так утверждает наша вера.

Но конечно времена изменились с эпохи инквизиции, а люди остались людьми с дурными наклонностями.

Поэтому надо искать плюсы.

Возможно, эта какая-то неизвестная девушка, за свою жизнь одарит сотню, а то и тысячу мужчин, мимолетным счастьем.

Потом эти мужчины, будут удовлетворены, не станут учинять насилия в бытовой жизни, от переизбытка сексуальных гормонов. Так что, всё же польза есть от этого, прелюбодейства, со стороны девушки.

— Вот как?! Кажется, что сегодня повстречал такую девушку. Но она такая милая, непосредственная, нежная.

Наверно понравилась, или влюбился. Я не знаю.

Она сказала, из-за меня изменится, наверное.

— И что произошло?

— Мы поругались. Она порвала мой любимый блокнот, в котором записывал мысли.

— Послушайте, Слоу. ..

— Но тихо же! — одернул пастора.

Где-то в черных дальних углах, послышалось яростное шипение. Я, вместе с пастором, принялся осторожно подкрадываться, приглушив яркость фонарей.

Наконец в тусклом свете показался напрягшийся силуэт взъерошенного кота, который испускал яростное шипение на огромного грызуна, забившегося в углу.

Пастор побежал в тот угол, громко взывая, то ли к коту, то ли к небесам:

— Том, о мой бедный Том...! Иди же ко мне, мой маленький негодник.

Кот резко отпрыгнул от крысы, посмотрел на своего хозяина. Видимо признавая его власть над ним.

В тот момент крыса с писком сбежала, с места поединка, резво перебирая лапками.

Пастор поднял замершего кота, отряхнул шерсть от пыли и паутины, взял на руки.

— Не дали свершится убийству невинной жертве, да пастор Шелдон? — подметил, когда они подошли ко мне ближе.

— Это тоже, но главное мой любимый кот сейчас со мной.

Ответил пастор, ласково поглаживая кота.

Теперь мы не спеша возвращались обратно к выходу.

Я спросил:

— А убийство человека, как, самый великий грех?

— Нет, не самый большой. Всё, опять же, относительно.

Убийства бывают разные.

Если не брать в рассуждения убийства на войне, убийства по приказу, по работе, по службе, по долгу родине.

Не брать в расчеты женские аборты, убийства по заказу, по найму, во имя мести и справедливости, вообщем, преднамеренные убийства. Как в том библейском случае, когда Каин умышленно убил своего брата, Авеля.

Тогда остается отдельная категория: убийства без умысла.

В ней убийства по неосторожности, в случае самообороны, убийства в ярости, в приступе гнева, в состояние психоза, почти все бытовые убийства.

Этот убийца может быть правым, с одной стороны.

Поэтому грех нивелируется, только убийце одному придется до конца жизни носить тяжкую ношу внутри.

Но потом его неотвратимо ожидает суд божий, или же при жизни, суд человеческий.

— Понимаю, мистер Шелдон. Недавно снился сон, я его записал в тот блокнот, но могу рассказать по памяти.

— Не против, послушать, — ответствовал пастор.

—. .. Будто люди, человечество, мчится в поезде.

В обычном поезде, где есть вагоны, купе, переходы, тамбуры, туалеты, вагон-ресторан, колеса, которые все время стучат под ухом тук-тук, мягкий вагон, служебные купе для персонала, плацкарты с подвесными полками.

Только этот поезд, он очень громадный, допустим в сравнении, что вагон по длине и вместительности пассажиров, как отдельная страна.

За окнами поезда бушуют ураганы, бурлят штормы, воют ветра, трещат морозы, или накаляется железная крыша вагона от невыносимой жары.

Поезд мчится по замкнутому кругу, в бескрайнем пространстве, не обращая внимания на разные мелочи, вроде перегрева двигателей, на утомление машиниста, на усталость кочегаров, которые подбрасывают уголь в топку, а колеса тем временем неизбежно накатываются на рельсы.

Пассажиры едут в поезде по-разному: кто-то ютится в тесноте, кто-то мучается от голода и лишений, а кто-то с роскошью едет в мягком, отдельном купе, регулярно питаясь в вагоне-ресторане.

Крики, визги, недовольства, приводят к скандалам, протестам, конфликтам, между пассажирами.

Тогда возникают толпы недовольных людей жизнью.

Они выходят на стадионы, на улицы, на площади, на поля сражений.

Конечно, власти знают о способах, как сделать разрядку.

«Хлеба и зрелищ», одно из них.

Есть специально обученные люди, они называются полицией, разгоняют толпу по приказу, есть еще армия, она умеет воевать.

Для зрелищ, есть люди, артисты, разные девушки.

Они выйдут на публику, покрутят задницами, а народ надолго успокоится...

— Да, неплохой у тебя взгляд на мир, выработан.

Аллегорический, можно сказать, — оценил моё воззрение пастор.

Путь обратно, показался чрезвычайно коротким.

Мы вышли из подвальных помещений на цокольный этаж. Пастор стоял рядом, гладил кота, тот жмурил зеленые глазки от яркого света.

Он продолжил, после некоторых раздумий:

— Ты спрашивал про убийство?

Так вот, жил один человек, известный философ Морено, он придумал теорию спонтанности, с термином «встреча — столкновение», в концепции психодрамы.

То есть, каждая встреча людей, неважно где именно происходит, возможно, ведет к столкновению; к столкновению интересов, из-за денег, или из-за девушки;

столкновение из-за бытовых конфликтов.

Далее, если не удастся договориться по-хорошему, то к убийству. Опять же, закономерно происходит, поэтому убийства случаются не случайно.

— Вот так да! — воскликнул удивленно. — Как же с ними договариваться, если люди такие тупые?!

— Вести диалог с ними, больше никак.

Кот, лежащий на руке пастора, понимающе фыркнул, словно не одобряя его слова: разве с мышками договоришься? Их только нужно ловить и душить.

— Я разговариваю с людьми, пытаюсь объяснить, но они ничего не хотят слышать!

— Не знаю, надо учиться этому, видимо всю жизнь.

Кстати, на этот вопрос «как», имеется «философия диалога». Крайне интересная штука. Согласно этому учению, в мире есть два состояние диалога: Я и Ты, Я и Оно. Через эти два состояния, с большой вероятностью можно вести разговор, со всем миром.

Подумайте над этим, мистер Слоу.

Тем временем, мы вышли на первый этаж, направляясь к главному выходу, мимо витрин бутиков, стеклянных отделов, маркетов, зеркал салонов, прилавков с кофе-машинами, просто мини-кофеен с баристами.

Просторный холл, блестящий от дневного света, встретил нас многолюдьем, вливающимся потоком посетителей в раздвижные двери.

Пробираясь через них, выйдя наружу из ТЦ, мы отошли от входных дверей подальше, чтобы не мешаться людям.

Оказались на облицованном парапете крыльца.

Потеплело, как всегда бывает ближе к обеду.

Дул небольшой весенний ветерок, гудели машины, кругом прохаживались беспечные люди.

Пастор, поглаживал взволнованного кота, который стал вырываться из рук, требуя, чтобы его отпустили на волю, видно почуяв что-то интересное для себя.

— Послушай Слоу, ты славный парень.

Может, совершил что-то нехорошее...

Ладно, не будем об этом долго рассуждать.

Того гляди, Том опять сейчас убежит.

Короче, мистер: помирись с той девушкой, прости ее за поступок, а блокнот можно новый завести.

Кстати, может это есть твое земное предназначение, изменить девушку. Понимаешь?

— Да, сэр. Я попробую.

— Тогда прощайте. Удачи Слоу.

— Нет, вы не можете так уйти, сбежать отсюда.

Оставить меня одного здесь?!

Последовал за ним, по ступенькам крыльца, крича вслед. Потом почти догнал у стоянки автомашин.

— Живи.

— Просто жить?

— Да.

— Как? Что означает «жить»?

— Я не знаю.

Он открывал дверь современной автомашины, которая отворилась с мягким изящным хлопком, предвещающегося удобства, придуманные цивилизацией за последние тысячелетия. Забросил кота в нее.

— Ты в курсе, что мир делится, когда встает выбор?

— Видимо да, поэтому счастливые люди хотят стать несчастными.

— Прости Слоу, но мне надо уезжать в приход.

Наступает время службы.

— Твою мать! вали отсюда! Чертов пастор!

Пнул ногой от злости по его машине.

Она рванула с места, оставляя меня совсем одного.

Как же я устал! От всего.

Боже, забери меня отсюда! Куда-нибудь, плиз.

Стало холодно стоять на месте в одной рубашке.

Может присесть, а потом прилечь, подумал.

Здесь меня никто не найдет, ведь никому не нужен.

Прямо здесь, на кусочек бетона, размером три на два метра, освободившейся после автомашины пастора.

Может я сумасшедший, хотя так и есть.

Никого не осталось, больше ничего нет: ни блокнота, ни девушки, ни пастора, ни веры, даже врагов, и тех тоже нет.

Вокруг меня, словно очутился снова «там», — выжженная беспощадным огнем, афганская земля, которая вскоре превратиться в песок, в бесплодную пустыню.

Промерзлый бетон, с пластинками прозрачных льдинок, сначала обжег холодом спину, когда растянулся на нем, во весь рост.

Закрыл глаза, чтобы больше ничего не видеть: ни людей, ни снующих прохожих, ни проезжающих мимо меня люксовых автомашин, ни сидящих за рулем изысканных блядей, которые кому-то постоянно сигналили, ни громаду торгового центра, заслоняющей солнце, под названием «Мечта».

Бетон, подо мной неожиданно стал вспыльчиво горячим, точно нагревающийся от ласкового кубинского солнца.

Ясно представилось, будто нахожусь у себя дома.

Вилла, большой бассейн с голубой водой, два шезлонга с зонтами, рядом столик с напитками. На одном шезлонге лежу сам, на другом, любимая женщина. Ее зовут... Салли.

Да именно так, Салли.

Протягиваю ей руку, милая девушка в открытом купальнике, в шляпке, в ответ дает тоже, свою тонкую ручку. Наши пальцы неразрывно смыкаются.

Нас теперь ничто не сможет разлучить.

Наверно, она любит меня, думаю я.

Тогда что еще нужно человеку для счастья.

Захотелось записать в блокноте новые слова, но его не было под рукой. Пришлось запомнить.

— «Странный человек, это существо».

Каждый поймет по-своему, выражение.

К тому же, каждый, встречавшийся на пути, непременно сочтет своим долгом, высказать нравоучение как жить дальше. А может, не хочу жить так больше.

Как они. Как все они.

Обжигаться от тлеющих углей, там, где обычные люди вряд ли почувствуют ожог на отверденелом кожном покрове.

Улыбаться сквозь сжатый рот.

Приветственно мотать головой, пожимать чужие протянутые руки в ответ, говорить «доброе утро».

Зачем... к чему...

Все равно скоро этот кожный покров сменит чешуя пресмыкающихся.

Важные истины давно уже сгорели в топке, перемалывающей человеческие судьбы нашей цивилизации.

Исход, он обычно бывает такой, без промедления.

Да хватит, балаболить понапрасну о слащавых рассуждениях, какой получился сейчас кофе из кофемашины: чересчур горький, или нет.

По соображениям совести, так многие говорят, но немногие делают. Хотя интересно, в каком месте у них отыскалась совесть, и соображение...

Соблазнять этот мир?

Зачем... Он и так уже мой.

*

На бетонном пространстве, заполненным автомобилями, если смотреть с высоты сверху вниз, занимая парковочное место, лежало без движения маленькое тело.

Оно с надеждой протягивало кому-то руку.

С таким выражением на лице, словно пытаясь дотянуться через весь мир, прикоснуться к звездам.

Но протянутая рука, держалась лишь за пустоту.

Суровая реальность, наконец, привела охладевшее тело в чувство. Рядом проходили люди, не обращая внимания.

Им было плевать, на всё подряд.

Поэтому человек с застывшим лицом встал с бетона автостоянки, побрел в ТЦ.

«А сегодня меня, не будет уже больше никогда...»

*