И ты лезешь всё вперед и вперед на свой Эверест, на свою личную вершину богов, невзирая на всякие трудности с погодой, с рельефом, с питанием и борьбой с самим собой, но страха нет, а только азарт — природа или я.

Кто на этот раз одержит вверх.

Да, именно так, такая война. Природа против человечества.

Вцепляешься в рельеф всеми ногтями, с отупелым страхом и отчаянием вбиваешь в ледовый снег ноги с острыми крючьями лишь бы ползти дальше.

И думаешь про себя: зачем я оказался здесь?

Что я делаю не так как все?

Наверно я сумасшедший, раз ищу погибель, проверяя себя.

Где она, эта точка кипения?!

Точка предела стойкости человеческого организма и терпения?

Чистое безумие и патология. Делай — или умри. Всё просто.

Заблуждение всех прошедших веков: подтверждение самобытности — я же не такой, как все.

Бесконечные переезды уменьшают количество вещей, так проще.

И не пусто в квартире, а грустно.

Ничего, кроме меня Я.

Как можно жить? Вы же понятия не имеете, как просыпаться и драться за жизнь каждое утро.

Быть живым, хвататься за неё и биться за неё.

Что значить — жить. Не знаю я.

Что вы знаете, люди?...

О жизни.

Доставка суши, сбермаркет, курьеры, таксисты...

К вам до подъезда, или до квартиры?

Ни хуя.

Вы занимаетесь дрочкой, пока этот, или иной человек зарабатывает деньги себе на жизнь.

Вот ты, который сейчас сидит возле монитора, читаешь это:

«а мне бы почитать и подрочить, ы-ы...»

Иди дрочи.

Кто тебе мешает.

Смотри порно, читай порно, смотри на телок, которые вокруг тебя.

Телки сами хотят трахаться, но нет.

Есть порно. Есть порносайт, наверно этот.

Только жизнь, возьмет да ударит тебя башкой об унитаз.

Так бывает, со всеми.

Унитаз, он тоже такой..

В который ты сливаешь свои мозги.

Да и свою жизнь.

Как этого избежать?

Думать своей башкой.

Если этого нет, что ж, дрочить дальше.

Чу...Что за ерунда послышалась: мне о помощи кричали — нет, не пошёл туда, не помог.

Всё обман. Нет там никого, показалось.

Не дождетесь — бедолаги тамошние.

Берега, где?... нет берегов, без краёв и пределов болотно–зелёное море.

Да где здесь они?! Только гиблое место, эти джунгли.

Я бегу и кричу, завывая диким зверем — не слыша крика своего.

Гнусь однобокая — зачем ты кусаешь меня?

Донимали кровососы, мошкара да муравьи, отведать крови белого человека, да не доняли ни грамма.

Ах звезда, где ты моя?!— рюкзак за плечи и пошёл.

Вот я споткнулся об корни, чертыхаясь во все горло.

Упал... как чумной пёс, не зная что делать, лишь бы не впасть в истерику.

Притормаживая мой бег в «никуда».

Лужа воды там.

Посмотрелся в неё, полюбовался в перекошенном отражении — ну и морда у тебя Джоник, долго так будешь мыкаться по свету.

Я задал вопрос себе, ан, не ведаю ответа.

Потом зачерпнул из лужи, ладонями в горсти заливая в глотку затхлую жижу, как любимый «туборг».

Не догадался её процедить через материю, да не до этого сейчас.

И гидратора тоже нет под рукой.

Вдруг упали три старухи, возле моей жижи–клекотухи водной лужицы.

— Кто здесь?— спрашиваешь, когда стоишь над бездной.

И одна самая громадная старуха, засмеялась прямо в ухо.

Я спросил:

— Ты кто такая?

Тварь тяжелая и древняя, злая бестия Марёна, наверно моя смерть явилась. А она не засыпает в сон, у неё одышка даже.

И я воскликнул:

— Только вызволи отсюда!

— Я тебя выручу, хоть и криворукая!— Мара растворилась вместе с бабками–помощницами.

Короткий морок прошёл.

Снова быстрый осмотр себя, диагностика организма: вроде руки–ноги целы, нужно двигаться дальше.

Сирия ведь называется «саратов», на сленге «неудачников».

Вот, пройдоха, все умерли, а я нет.

Ничего не исправится. Прошлого не вернуть.

Вор я, ворую жизни у других.

Ручной «каратель» ловко срубал слишком надоедливые ветки.

Меня спрашивают:

— Зачем ты носишь нож?

Так, вышел в джунгли погулять, и подороже продать свою жизнь.

Нельзя без него в жизни.

Кто с ножом, тому хорошо, а кто без ножа — тому хана.

Кот вдруг замолчал совсем, не мяукая. И я тоже.

Такие проблемы бытовые, тяготы и лишения жизни нашей.

Здесь я тебя не буду ругать и шлепать.

Сам живи, и я тоже буду, наверное.

Настоящим, жить придется.

Ох, да и занесло, так занесло.

Очень «нравится» такое.

Три судьбы мои кривые, да нелёгкие.

И мы с котом пошли потихоньку дальше.

Напевая себе под нос песенки: Марг свою мурчал радостно, что живой остался, а я бурчал свою: «и не нельзя мне ниже, и нельзя мне выше, и нельзя мне солнца глоток, и нельзя луны...»

Свобода мать её! Наконец.

Диким десантником, прорвавшись из клетки вольера режимного государства. Только что мне с ней делать, пока непонятно.

Свобода с нами случается внезапно.

Она, как любовь, сваливается в самый неподходящий момент.

Поток бурлящий. Плыви!— другого выхода нет.

Или вот, к примеру, тоска тоскущая.

И всё не так, как надо. Думаешь, свободу бы мне.

Желаю её, взбалмошную бабу, изнемогая от хотения.

И когда она уже вот, под руками млеет, понимаешь — нафиг.

Не в свободе счастье. А в ожидании.

Такие дела. Хотя, если заметить, возможно, что вся жизнь может пройти в таком ожидании.

А я кем тогда являюсь на сегодняшний день?

Угонщик–террорист и беглец, как скажут по новостям.

Или малодушный непатриотичный спаситель своей шкуры, следуя непознанному предназначению.

Да пускай так — плевать! Время всё спишет за сроком давности.

Тогда почему есть закон о неприкосновенности отдельных категорий человек, и статья в конституции о том, что бывших вождей нельзя подвергнуть наказанию.

Почему у меня нет неприкосновенности?

Если разбираться, по большому счёту.

Они такие же люди как я.

Просто у них есть «золотой унитаз», а у меня его нет.

В этом разница что ли.

Да кто они сами?— клоуны нацпатриоты: «еровцы», коммунисты, либерасты; которые восторженно орут на публику в «тиви» и в Госдуме, — Россия–Россия–Россия!— два коротких, один длинный, как солдатские «ура» на плацу, на смотре–собрании перед полковником–президентом.

А на деле миллионные счета в швейцарских банках, недвижимость в Европе и дети на ПМЖ в Америке. Всё класс у них. Так жить можно ещё.

Власти сами себе готовят бунт.

Сделать ничего нельзя, потому что на мятеж работает всё.

Идет установление нового мирового порядка.

Потом начнется война, только это будет война в городах.

Все будут биться за власть.

И только планировалось заранее, всё и всех давно просчитали.

Как, допустим, гражданин Иванов поведёт себя, при проведении неких реформ. Как он отреагирует: пойдёт ли он на баррикады, или будет тупо лежать на диване.

Уже сейчас три миллиарда человек на планете испытывает острую необходимость в воде.

Элементарно, эти три миллиарда не могут вдоволь напиться, не могут помыться в ванной, не могут смыть своё дерьмо в простой унитаз.

Ага, как же: рассвет цивилизации, или близок конкретный закат.

Мир катится к чёрту, человечество уже не спасти.

Народ постепенно просыпается от спячки, но уже поздно.

Иногда с низким гудящим звуком, пролетали диковинные летающие насекомые, похожие на наших ос, только в несколько раз больше.

Вспомнился интересный и старинный способ добычи естественного деликатеса, из этих ос, аборигенами северной Индии.

Сенкевич рассказывал в той передаче, будучи сам в джунглях:

«Туземцы, сначала готовят наживку: богомола, кузнечика или другое насекомое. Прожорливая оса, накидывается на наживку, впивается в тело жертвы, оставляя в нем свое огромное жало, становясь беззащитной.

Поджидающие аборигены, один из них, аккуратно хватает осу за туловище, проводя операцию по вставлению, заранее заготовленного перышка в брюшко осы.

Затем осу отпускают на все четыре стороны.

Она летит, туземцы следуют за ней.

Перо служит маячком, его прекрасно видно, потому аборигены, не теряя из вида, бегут за ней.

Оса, следуя инстинкту, летит прямиком в свое осиное гнездо.

Тут вступают в дело остальные охотники.

Гнездо находится обычно на высоте, поэтому аборигены, используя факелы на длинных шестах, поджигают легковоспламенимое осиное гнездо.

Минута и всё готово. Остается лишь один остов, и без живых ос.

Туземец лезет на дерево, осторожно снимает гнездо.

На земле охотники, разбирая костяк гнезда, не торопясь наслаждаются своим долгожданным деликатесом, личинками ос.

Говорят, очень вкусное это лакомство...»

Такие дела. Правда, у меня вкус славянский, конечно, не привык к такому угощению джунглей.

Хотя, если сейчас голод прижмёт, то и придётся ловить всяких червей и личинок из травы. Жить захочешь, сожрёшь и не то.

Остановился на короткую передышку, решил проверить снаряжение, что имелось с собой. Пачка сигарет вместе с зажигалкой осталась в самолёте.

Но в карманах штанов комбеза нашлась запасная и полная зажигалка.

Вот оно что Михалыч!— как говориться.

Находясь в Зоне, обычно там не курил, бросая не царское дело.

Там и так воздух отравленный радиацией.

А на «гражданке» начинал иногда курить.

Бывало иногда выйду, куда-нибудь по делам, хочу закурить.

Но получалось так, что иногда огонь, спички или зажигалку, забывал дома. Приходилось спрашивать, у мимо проходящих мужчин прикурить сигарету. И как обычно бывало, трое из пяти мужиков, отвечало на ходу с пафосом:

— Я бросил!

Понятно, молодец что бросил!

Но я не спрашиваю — бросил ты или нет, куришь ты или не куришь!

Я спрашиваю только огня, чтобы прикурить.

Странные люди всё-таки существа: спрашиваешь одно, отвечают другое.

Когда я сам бросал курить, с перерывами на несколько лет, то все равно с собой носил зажигалку или спички.

Нет, не для того чтобы угодить, кому-нибудь, давая прикурить.

Мало ли случиться оказий. Вдруг понадобиться огонь разжечь, нагреть, посветить, да много разных житейских ситуаций бывает в жизни.

И как раз такая ситуация у меня сложилась, оказавшись в джунглях Индии, вынужденно разжечь ночью небольшой костерок.

На всякие случаи: еду зажарить, или для защиты от дикого зверья.

Конечно, есть «ствол» еще, но это будет неразумным: шмаляя почем зря, выдавая незаконное присутствие на территории чужой страны.

Его на добычу мяса лучше используем.

Подстрелим страуса, или дикобраза: да кто попадется мне, лишь бы не слишком крупный зверь оказался. Ладно, хватит рассуждать, надо выбираться отсюда, поближе к людям и там затеряться.

— Марг, Марг, — позвал ошалевшего кота от перемены обстановки.

Он рыскал где-то в зарослях.

Территорию, видать, метит. Да, тут уж её никак не пометишь.

Не по нашим зубам она.

Кот подбежал, сверкая удивлёнными глазищами на меня, словно говоря: «Ты что наделал хозяин? Куда ты нас завёл?»

Ничего выберемся, подхватил Марга на плечо и мы пошли.

Кстати, мха нет здесь, дабы угадывать по нему, где север или юг.

Зато вспомнил, что gps–навигатор к тому же есть в рюкзаке, и заряженная пока батарейка в нём.

Это вам не «глонасс», который всё пытаются запустить российскими спутниками. Только ни хрена он не работает.

Нет, для видимости, для прикрытия жирных задниц из «Роскосмоса» и «Роснано» может и работает. Но в реальности нет.

Когда выезжаешь в патруль на дежурство, всегда мучаешься с этим «глонассом», настраивая его. То действует, то нет.

А начальство тоже трахает нас.

Задница этот «глонасс».

Gps — вот он, пожалуйста, пользуйтесь россияне.

А вы говорите: космос, космос.

Космос — чёрная дыра по распилу бюджетных денег.

Ведь как раньше — космос Святое дело: Гагарин, Королёв, Титов.

А сейчас что получается — пшик.

Нет космоса, на самом деле.

Вы слушаете людей, которые по ТВ и в СМИ?!

Это бред. Бред — ума лишённых людей.

Пусть так. Да, пусть воры, да, пусть дураки, и нет совести у них.

Даже дело не в этом, не говоря о космосе, в которой вбухали, говорить страшно, сколько миллиардов! долларов!

Я спрашивал обычный народ: «Тебе нужен космос?»

— Мне нах... не нужен. (Мат)

— Эт космос мне, как собаке пятая нога. (Тоже мат)

— Космос... а я туда улетаю. (Смеется наркоманским смехом)

— Космос? Сигареты? А есть закурить братан?

Для кого этот космос–реформы–стройки века? — нам говорят с высоких трибун, придумывая очередное наивное объяснение: дескать, для детей, для потомков, для будущих поколений.

Только хватит!

Я. Хочу. Жить. Сейчас. Нормально! Хештэг — я хочу жить: #want to live.

А не для будущих поколений. Не для мифических детей, а для себя.

Опять страдать, ради призрачных идеалов чего-то там непонятного.

Нет уж! Россия — государство умалишенных «манагеров».

Боже, или кто там есть, дай просто пожить по-человечески!

А не колотиться нищим на паперти, сгибаясь в три погибели под тяжестью непосильной ноши существования русского.

Эхх, ладно, чёрт с ними со всеми.

А вот навигатор включим и воспользуемся им.

Он опознал своё местоположение, то есть моё, или наше с Маргом.

Как и предполагал, мы оказались на севере гористой Индии.

Ткнул наугад пальцем в ближайший городок.

Навигатор быстро построил краткий маршрут.

Я внимательно смотрел на дисплей, оценивая и запоминая дорогу.

Короткая дорога, не всегда скорая — мудрость старшины.

Как объяснить подробно на пальцах простую истину.

А сдвигает пространство постоянно... самоорганизация человека.

Допустим, надо пройти из точки «А» в точку «В».

Задача любого действия — осознание движения, а не прокладывание короткого направления из точки «А» в точку «В».

Придя в точку «В», не всегда имеем результат.

Идя короткими путями, не чувствуя путь ногами, мы попадаем в положения незащищенности.

Незащищенный — неосознанный.

Есть хорошая практика «стоп», наглядно показывающая, как человек спешащий куда-то, или идущий по привычке, помещает себя в незащищенные положения.

Оказаться в том или ином месте, в той или иной ситуации, управляется небесным центром стопы, из которого формируется Ось.

Небесным — случайным.

Если центр открыт, человек управляет случаем.

Если нет, то случай человеком.

Ощущение укоренения и дает чувство “защищенности”, как уверенности, что окажемся в нужное время, в нужном месте.

Опираясь на случай — опираемся на стопы.

Опираясь на стопы, опираемся на почки — центр воли.

Опираясь на волю, опираемся на костный мозг, регулируя тем самым активность и пассивность головного мозга.

Всё связано.

А что если побрить обезьяну налысо.

Совсем обрить наголо. Превратится ли она в человека?

Шансы выживания здесь стремились к нулю. Или близки к нулю.

Ночь в лесу и завтрак из обезьяны.

Быстро стемнело, я тяжело опустился на густую траву небольшой полянки. Привалился спиной к кипарису, обдумывая, что надо устроить привал.

Марг шустро запрыгнул мне на плечо, тыкнул носом, потёрся мордочкой об щёку, вроде как подбадривая и соглашаясь с выбором ночлега.

Плюс то, что тепло, выдалась ночёвка под открытым небом.

Решил, что сегодня костёр разжигать не стану.

Марг рычал и шипел утробно, чувствуя неведомых доселе зверей.

Ничего, ничего. Всё славно, гладил кота по загривку, успокаивая.

Кота сюда. Ствол в руку. Обнажённый нож в другую.

Всё — спим до утра. Будет день, будет и пища нам голодным.

Чёрт возьми — мы работаем в дерьме, чтобы купить дерьмо.

Звёздная ночь без облаков стучалась в закрытые глаза.

Небо, странное и почему-то непривычно чужое раскрылось вверху над только одними нами.

... Треск — и я открыл сонные глаза.

На ветке скалилась обезьянка небольшая, смешно махая ручками и хвостиком.

Марг зашипел, а он тоже дрых без задних лап, просыпаясь и выгибая спину. Требуя драку с неведомой зверушкой.

Я успел раньше, не размышляя что делать.

Палец на курке согнулся.

Отрывистый звук выстрела разнесся ударом пастушьего бича.

Тушка макаки, а скорее всего это была она, свалилась под ноги.

Вот и завтрак в постель подоспел.

Поднялся на ноги, осматривая трофей.

Обезьянка была мертва.

Жестко, а что поделать.

В войну люди ели дельфинов.

Я вспомнил, что как-то раз ходил в дельфинарий: умные животные и красивые. А потом в море, около безлюдного берега поймал дикого дельфинёнка, гладил его по серебристой чешуе и приговаривал: «Ты и я — одной крови!»

Всё лирика, а кушать хочется. Я не йог, чтобы праной питаться.

Убрал ствол и ножом принялся разделывать тушку от кожи, кидая сырую съедобную требуху Маргу...

Соорудил из хвороста костерок, кусочки мяса нанизал на ветку, и вуаля — можно кушать скоро.

Ароматный дымок поплыл по полянке, пьянил обоняние и голову, требуя пищи и калорий.

Жить можно, только солнечнее утро начало потихоньку темнеть за набегающими тучами. Ясное небо проворно закрылось за чёрными тучами. Погано; что-то нехорошее начинается, интуитивно понял.

Кинул на траву кусок мяса:

— Марг, ешь быстрей.

Упрашивать не пришлось, Марг, грозно рыча, набросился на него, с таким упоением как никогда он не поедал домашнюю курицу или корм.

И сам тоже стал поглощать ускоренно пищу.

Быстрые сборы, снова в путь с первыми каплями дождя.

А он не шутил, всё усиливаясь с каждой минутой, заливая водяные брызги за шиворот. Закинул Марга на спину и побежал, петляя между деревьев и обвившихся стеблей лиан.

Куда?— наугад, да лишь бы от дождя спрятаться.

Вниз или вверх?— да лучше вверх.

Неожиданно трава сменилась россыпями галечника и мокрых камней.

Где же, где же оно, моё спасение?!

От спешки поскользнулся и чуть не упал на осыпавшихся камнях склона возвышенности.

Стоп!— больше не пройти, а есть тропка вниз.

Вниз быстрее.

Кот вцепился всеми когтями в спину, напоминая о себе и мяукая:

— Слышь хозяин, не бросай меня одного!

Да не брошу, у нас одна дорога в Лето.

Камни сыпучие, глина, трава, валуны и фруктовые деревья с банановыми кустами скользили не зацепляясь мгновением зрения.

Шипы на трекерах не помогали, чуть что и перелом ноги обеспечен.

А ноги сейчас главное, что у меня осталось.

Важнее огня, оружия, еды, и всего прочего.

Вот ведь бедолаги мы с котом.

И я полетел вниз и вниз, с треском рвалась одежда, ударился коленом, ломая ветки, обдирая кожу на колючих кустах.

«Суровый край эта сладкая Индия», — промелькнула мысль, прежде чем ударился затылком обо что-то, теряя сознание.

На будущее тем, кто будет проходить такие каньоны.

Одна пара носков из неопрена, а лучше две пары.

У меня ноги сварились от мокрых носков и мокрой обуви.

Обувь на липучках, шнурки развязываются.

Наколенники — адски болят колени с нагрузкой.

Можно накладки на локти, на ладони, на стопы — от вывиха.

Мазь разогревающая на суставы.

И главное — не брать ничего лишнего, каждый грамм на вес золота в движении вверх. В первые дни, даже если нет мозолей, нужно наложить лейкопластырь на стопы.

... Холод, студёный холод и Марг лизал мне лицо

Пошевелился — вроде цел, но в левой руке чувствовалась адская боль.

Перелом в ней, и глубокая пещера рядом.

И что теперь делать?— застрелиться.

Встал из воды, со стоном снял лямку рюкзака с левого плеча.

Она залила всё вокруг, достигая мне до пояса.

Неужели начался сезон тропических дождей?!

В глазах двоилось, рядом смутно чернел сквозь темноту стихии разлом в скале. Впотьмах двинулся к ней, болело ушибленное колено, хромая, еле передвигая ноги против течения.

Она пещерка оказалась, или гротом небольшим.

Узкий лаз позволил нам с Маргом проникнуть туда в глубину пространства.

Внутри немного подтоплено, но горкой сложились валуны.

Марг со спины без приказа запрыгнул туда, наверно на разведку.

Ох и проказник: закинул рюкзак туда же — подвинься там.

Кот жалобно пищал, да извини, не до тебя, надо лечиться теперь твоему хозяину непутёвому.

«Карателем» срезал лианы возле пролаза в грот, ногами отломил ветку нужного размера. Гипса только нет и обезболивающего.

Ладно перелом получился закрытого типа.

Вот уж хрен вам!— как там надо?

Вспоминая как накладывать травматические шины в таких ситуациях.

Цветочки, по сравнению с тем как зашивал сам себе прострелянную ногу под Дагомысом.