Однажды Ева защитница прав женщин узнала об ужасах, происходящих в женской колонии недалеко от города. Женщины, которых называли «шкуры», подвергались сексуальному насилию со стороны других женщин "блатных". Бесчеловечное обращение с этими женщинами привело Еву в ярость, и она знала, что должна что-то сделать.

После долгих раздумий Ева решила отправить сына Андрея в женскую колонию чтобы спасти шкур. Андрей, человек доброй души, неохотно согласился помочь делу матери, несмотря на опасения, какие опасности могут ему грозить.

Молодой и красивый мужчина с точеным подбородком и пронзительными голубыми глазами, оказался в неожиданно затруднительном положении.

Андрея заперли в темной камере женской тюрьмы, где он вскоре стал их новой игрушкой.

Женщины, одетые в облегающую тюремную форму, знали, что Андрей бессилен против них. Они могли поступить с ним так, как им заблагорассудится и он не должен сопротивляться.

Одна из женщин, сладострастная брюнетка по имени Изабелла, не спеша подошла к решетке камеры Андрея. Она прислонилась к металлу, ее обширная грудь прижалась к холодной, твердой поверхности. Андрей не мог не возбудиться от ее присутствия.

— Ну, ну, ну, — промурлыкала Изабелла, не сводя глаз с Андрея. «Посмотри, кто у нас здесь. Такой хорошенький, красивый мужчина, как ты, заперт в женской тюрьме. Каково это — оказаться в нашей власти?»

Андрей стиснул зубы, пытаясь сохранить самообладание. Он знал, что проявление любых признаков слабости только усугубит ситуацию.

Изабелла рассмеялась бархатным голосом. «О, но так и должно быть. Видишь ли, нам с тобой будет очень весело, Андрей. И ты будешь делать все, что мы тебе скажем».

Сердце Андрея колотилось, когда он смотрел на Изабеллу. Он знал, что она права. Он ничего не мог сделать, чтобы помешать этим женщинам использовать его по своему усмотрению. Брюнетка ухмыльнулась, почувствовав страх Андрея.

«Теперь вот в чем дело. Мы собираемся проверить тебя, посмотреть, достоин ли ты нашего внимания. Ты будешь делать именно то, что мы говорим, и если ты ошибешься, будут последствия».

Андрей тяжело сглотнул, в горле пересохло.

— А что, если я откажусь? Изабелла издевательски рассмеялась. «О, Андрей. У тебя нет выбора. Теперь ты наш».

Андрей знал, что нужно подчиниться требованиям женщин. Он кивнул, смирившись со своей судьбой. Ухмылка Изабеллы стала шире, когда она повернулась к другим женщинам в тюремном блоке.

«Хорошо, дамы. Давайте начнем с чего-нибудь простого. Мы будем по очереди трахать его в рот». Блатные обменялись взволнованными взглядами, их глаза блестели от предвкушения. Они все ждали этого момента. Они горели желанием. Им хотелось мальчика. Всё-таки шкуры были женщинами, а лесби тут было не много.

Изабелла подошла ближе к Андрею, ее губы оказались в нескольких дюймах от его губ. «Открой рот широко, дорогой. Посмотрим, сможешь ли ты справиться с тем, что мы для тебя приготовили». Андрей нехотя открыл рот, сердце колотилось в груди. Он знал, что ему предстоит пережить нечто такое, чего он никогда не забудет.

— А теперь, Андрей. Покажи мне свой язык, — выдохнула Изабелла хриплым от желания голосом. Андрей сделал, как ему было сказано, исследуя и дразня клитор Изабеллы языком. Она громко застонала, ее тело дрожало от удовольствия. «Да, да, именно так», — воскликнула она, вцепившись руками в его волосы. Когда Изабелла достигла кульминации, Андрей продолжал доставлять ей удовольствие, его язык работал в унисон с пальцами. Она вскрикнула в экстазе, ее тело выгнулось от его прикосновений.

Остальные заключенные жестоко смеялись, наблюдая за оргазмом своего лидера, их глаза были наполнены смесью похоти и презрения. Андрей знал, что это только начало его мучений, что впереди еще много унижений. Когда высокая женщина отодвинула свою пизду ото рта Андрея, она ухмыльнулась ему, ее губы скривились в садистской ухмылке. — Молодец, дорогой, — сказала она, ее голос был полон сарказма. «Теперь твоя обязанность сделать нас счастливыми всех».

Одна за другой женщины подходили к Андрею, каждая по очереди наслаждаясь его ртом. Андрей чувствовал себя человеческой секс-игрушкой, единственной его целью было удовлетворить их желания. Когда женщины по очереди трахали его в рот, они начали становиться более агрессивными. Они били его по лицу, дергали за волосы и обзывали унизительными словами.

Андрею ничего не оставалось, как терпеть их унижение. Женщины смеялись и насмехались над ним, их голоса эхом разносились по тюремному корпусу. Андрею казалось, что он тонет в море похоти и желания. Спустя время, которое показалось вечностью, женщины наконец решили, что с них достаточно. Они заставили Андрея задыхаться, у него болел рот и была сломлена гордость.

Когда женщины вышли из камеры, Андрей не мог не задаться вопросом, какие еще мучения они ему приготовили. Он знал, что бессилен против них, и боялся того, что они могут с ним сделать в следующий раз.

В течение следующих нескольких дней жизнь Андрея в тюремном блоке превратилась в сплошное унижение. Женщины по очереди использовали его как писсуар, заставляя пить их мочу и вылизывать их задницы. Они жестоко смеялись, унижая его, их глаза были наполнены смесью похоти и презрения. Андрей изо всех сил старался выжить, вынести физическую и эмоциональную боль, грозившую его захлестнуть.

Уголовницы, решили не использовать член Андрея, так как боялись вызвать ревность друг друга. Однако если видеть в мальчике шлюшку пиздолиза, то никто и не подумает ревновать.

Со временем насилие в отношении женщин в колонии утихло. Единственным человеком, которого насиловали и чей язык использовали, был Андрей.

Когда блатным бабам стала скучно они шантажировали его тем, что они снова начнут насиловать шкур, если он их тоже не будет вылизывать.

Остальные заключенные, так называемые «шкуры», умоляли Андрея вылизывать их, чтобы он защитил их от насилия. Андрей пожалел шкур, понимая отчаяние в их глазах, и выполнил их просьбы. Шкуры находили утешение в нежных ласках Андрея, их тела дрожали от удовольствия, когда его язык исследовал их самые чувствительные места.

Андрей, смирившийся со своей судьбой стать шкурой для шкур, подчинился, неустанно работая языком в угоду мучителям и бывшим жертвам.

Ева, мать Андрея, посетила колонию, намереваясь увидеть плоды своего труда. Она видела, как преступники обращались с Андреем, даже шкуры, которых он должен был защищать, делали это, получая от этого удовольствие. Ева была рада видеть, что издевательства над женщинами прекратились. Ева, гордая жертвенностью сына, решила, что место Андрея — в колонии, где он борется за права женщин.

Ева стояла перед тюрьмой с тяжелым сердцем от осознания того, что Андрей страдает, защищая этих женщин. Она сдержала слезы, зная, что должна оставаться сильной ради него и шкур. Она считала, что ее миссия важнее благополучия сына. Она решила, что место Андрея здесь, в этом темном и извращенном мире, где он будет молча страдать, и все ради ее драгоценного дела.

Ева знала, что ее сын делает важную работу, и гордилась им. Она часто посещала колонию, чтобы проведать его. Она знала, что ее сын будет продолжать служить великой цели, даже если для этого придется пережить самые темные глубины разврата.