— Дядя Боря! — прощебетал восторженный девичий голосок за спиной у Бориса, вырывая его из пучины не очень благопристойных раздумий. — Можно, я возьму у вас велосипед на денёк?

— Зачем тебе? — поинтересовался хозяин комнаты, отдёрнув руку от бугра брюк. Сделав, впрочем, сразу же вид, будто просто гладил колено.

— Мы с одноклассницами в поход собираемся, а у Ани велик сломался. Ну пожалуйста, вам же всё равно он не нужен сейчас, ну пожалуйста!..

Судя по голосу, девчонка готова была уже почти умолять.

Борис усмехнулся невольно, представив себе её умильное личико. Чтобы её увидеть воочию, ему бы пришлось развернуться и вытянуть голову, гигантская спинка кресла делала это не столь уж и лёгким.

— Ладно, Аллах с тобой, егоза. Бери машинку, только живо. А сейчас сдрыстни быстро отсюда и пока не отсвечивай, я занят.

Дверь с понимающим скрипом захлопнулась.

Борис перевёл дух и вернул внимание вновь к тексту на экране. Что ни говори, а привычка этой оторвы лезть куда ни попадя в его доме, пользуясь незапертостью дверей, изрядно действовала на нервы.

Её звали Лариской.

Вертлявая худенькая девчонка с курчавыми рыжеватыми волосами, обладательница острого язычка и самого что ни на есть детского облика и мышления. Совершеннолетняя — иначе было бы незаконно писать здесь о ней. Но столь инфантильная, что совершеннолетие это казалось порой сугубой формальностью. Борис даже не был уверен, знает ли эта смазливая малолетка вообще, что ей полагается по закону паспорт?

Она приходилась Борису кровной племянницей, она была дочерью его брата, в прошлом месяце переехавшего с женой в квартиру этажом выше. Лариса пришла едва ли не сразу в буйный восторг, обнаружив, что её ненаглядный сыч-дядя находится теперь постоянно в шаге доступности. Она очень быстро выпросила себе копию ключа от квартиры и начала чуть ли не каждый день наведываться к нему в гости.

Борис пытался стоически это терпеть.

Вообще-то он был с юности мизантропом, что сочеталось с социальной неприспособленностью и отсутствием сколь-либо значимых навыков экономического преуспевания.

Все его силы шли поначалу на попытку найти то или иное подобие «удалёнки», а когда найти оную наконец удалось, то оказалось, что на общительность сил уже не осталось.

В сорок лет люди вообще не так уж и часто бывают приветливы. Борис был мрачноват, страдал ипохондрией, обладал почти нулевой личной жизнью и избыточным весом.

Тем удивительней, что эта девчонка находила что-то неясно-приятное в общении с ним. Это, пожалуй, отчасти заряжало Бориса энергией, хотя вслух бы он этого не признал.

Что же, пусть он и лузер, ему удалось хотя бы немного монетизировать своё хобби? Пальцы Бориса коснулись опять клавиатуры.

«Личико Кати пылало всеми оттенками цвета спелой клубники. Она умоляющим взором сверлила лицо собеседника. Коленки её подрагивали, явно не придя в восторг от соприкосновенья с асфальтом, так же, как, впрочем, и всё её обнажённое тело.

— Ты это сделаешь, — ласково сказал Иннокентий. — Сделаешь это прямо сейчас, на перроне прямо при всех. Потому что... ты кто, Кать?

Она смежила веки. Кажется, ей стало плохо, по лицу её пошли пятна.

— Ш-шлюха, — выдохнула она еле слышно.

— Повтори.

Её начало слабо трясти. Вибратор меж ног её готов был уже упасть.

— Шлюха!..»

Не удержавшись, Борис потёр себя снова сквозь брюки. Профессионалу бы по идее не стоило отвлекаться на строки собственного производства, но перед кем притворяться?

— Ух ты, — прозвучало задумчиво у него за спиной. — Дядь Борь, а что это вы здесь набираете?

Бориса ошпарило кислотой.

— Не твоё дело, — рявкнул он, на рефлексе нажав Win+D. Эта паршивка минуту назад вовсе не покинула комнату? — Финансовый доклад, меня попросили проверить на опечатки. — Пальцы его тряслись, особенно на отдёрнутой от брюк руке. — Ты будто хотела взять велик.

— Меня заинтересовали книжки. — Кажется, она надула губки. — Тут вроде «Лосось сомнений», это редкая книга, её трудно найти на бумаге.

Ну да, комната Бориса меж прочего содержала и тройку наполненных книгами шкафов. Тяжкое наследие тёмной досетевой эпохи.

— Бери, — радостно разрешил он племяннице. Не без тайного облегчения оттого, что тема разговора так быстро и легко изменилась.

Затылок его ощутил странное тёплое прикосновение. Поцелуй?

— Спасибо, дядь Борь.

Борису стало неловко. И одновременно — стало словно чуть труднее дышать. В такие моменты он чувствовал, как мизантропическая скорлупа, сооружённая им вокруг себя, почти готова треснуть.

— Кстати, — в голосе Лары звучала опять неестественная задумчивость, он, по обыкновению тоненький, понизился на одну или даже на целых две октавы, — я, кажется, случайно разбила ваш телевизор. Это было нечаянно, я просто проходила мимо, споткнулась и врезалась коленом в экран. Там лишь пара царапин, не больше, честное слово.

— Что?..

Сердце Бориса замерло, пропустив стук. Бесценная плазма, купленная им ради видеоигр глубокого погружения.

Естественно, он держал её отдельно в гостиной, а в обычной работе с компьютером не использовал — это не менее глупо, чем ездить на гоночном болиде в булочную.

Он сам не заметил, как вылетел из кресла громоздкой толстенькой молнией, как распахнул дверь и кинулся к телевизору, осматривая внимательно блестящую плоскость.

— Эй, — произнёс он, нахмурившись, уже возвращаясь в комнату. — Никаких царапин вроде бы нет.

Егоза издала вздох облегчения. Не слишком ли нарочитый?

— Значит, мне показалось. — Она опустила веки, словно скрывая блеск глаз, пальцы её почему-то отдёрнулись от компьютерного стола Бориса. Что она могла делать там? — Простите, дядь Борь.

— Живи уж.

На радостях Борис решил не цепляться ко всем этим странностям.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Ближе к полуночи Бориса порадовали разом две приятные новости.

Во-первых, на Фикбуке у него увеличился список читателей, появилась подписчица под непритязательным ником «Чалька» с симпатичным птичьим аватаром.

Во-вторых, подписчица эта почти сразу поставила заматерелому графоману кучу лайков к порнорассказам и оставила несколько весьма зажигательных комментариев.

«Класс. Хорошо, что моя мама не видела меня за чтением этого ориджа, особенно за чтением середины))»

«Я хочу тоже так сделать с мобильником и виброрежимом) Ну, левую симку купить, а потом обнародовать номер в сети, сказав всем, что собираюсь делать и куда иду. Чтобы мне все звонили и... отвлекали))»

«О боги, боги, боги. Я это сделаю сегодня сама прямо в подъезде)»

Борис не удержался от ядовитого комментария:

«Пришли фото».

Нельзя сказать, чтобы он рассчитывал на ответ. Опыт контактов его с альтернативным полом колебался на нуле Кельвина. Не то чтобы он был девственником, в сорок лет это малореально, но мизантропическая его натура и в этом смысле делала общение с кем-то крайне эпизодическим.

Что ничуть не убавило скрытой и явной сексуальной озабоченности. Отчасти именно это предопределило выбранный им литераторский жанр, зарабатывать на котором он стал лишь недавно. Отчасти именно потому он отреагировал втайне на комментарии Чальки как прыщавый подросток.

Но та вопреки ожиданию ответила, написав ему в личку:

«А вы бы правда хотели? Мне горячо от ваших рассказов. Я ведь могу. Это самое страшное — что я действительно могу это сделать, прислать своё неприличное фото совсем незнакомому человеку. От этой мысли меня просто плющит, у меня скручивает под столом ножки».

Борис скептически усмехнулся.

Чтобы поверить в такое, ему всё же недоставало подростковой наивности. Но проигнорировать эти строки он физически не был в силах.

«Если ты так себя ощущаешь от одной только мысли об этом, то представь, как ты себя почувствуешь, сделав это реально? Я бы на твоём месте попробовал. Знаешь, иногда жизнь очень редко дарит нам шансы испытать что-то подобное».

«А вы когда-нибудь пробовали что-то подобное сделать? Или, может, мечтали? Извините за вопрос. Я просто очень-очень любопытная».

Борис кашлянул в кулак.

«Ну, в саморазоблачении для меня всегда было что-то манящее. Я в детстве ещё случайно кусок одного фильма увидел, про необыкновенные приключения итальянцев в России. Там девушка хитростью заставляет парня раздеться в квартире, а потом выходит и выкидывает его одежду в Неву у него на глазах под окном. Чтобы он вроде как не мог выйти из дома или был вынужден выйти голым. Я в детстве почти ничего из эпизода не понял, но сама идея дико меня завела. И мысль, что какая-нибудь девушка может поставить меня в подобную ситуацию».

Набрав всё это, он задумался, не чересчур ли душнит и не станут ли его кинки скучными для собеседницы. Она ведь вроде как скорее мазохисточка, чем садисточка?

«Ой, я так понимаю вас. Меня сейчас дико заводит даже наша эта переписка, я сижу вся мокрая. Хочется задрать юбку и спустить трусики. Чтобы, если мама зайдёт, она всё увидела... сделать это сейчас?»

На лицо Бориса сама собой наползла демоническая усмешка.

«Конечно, Чалька. Смелее».

«Вам, наверное, многие пишут? Ну, так, как я?»

«Как ты — считанные единицы. И то обычно прячутся за эвфемизмами, всякими цирлихами-манирлихами. — Помедлив, Борис неожиданно для себя признался: — А так, знаешь, хочется иногда, чтобы какая-нибудь девчонка прямо сказала, что шликала как сумасшедшая на такую-то страничку».

«Я шликаю как сумасшедшая прямо сейчас) Оооох».

Возникла неловкая пауза. Может быть, в связи с тем, что у обоих собеседников были на данное мгновение заняты руки.

«А вас не смущает моя откровенность? — поинтересовалась Чалька. — Многие считают меня слегка озабоченной».

«Я, кажется, сам стану сейчас от неё чуточку мокрым, — съехидничал он. — А это для мужика моих лет показатель».

Набрав это, Борис опять испугался. Чёрт, чёрт, чёрт, не стоило ему намекать ей на свой почти старческий возраст.

«Но я хочу обоюдности, — ответила как ни в чём не бывало Чалька. — Я очень любознательная. Я хочу, чтобы вы были так же откровенны со мной. Меня в этом плане обычно мало кто долго выдерживает. Если вы продержитесь хоть несколько дней — будут и фото. Идёт?»

Он весело хмыкнул.

«Идёт».

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Вопросов от Чальки действительно было много. Столь много, что Борис со временем даже забыл, что вообще-то как доминатор планировал сам атаковать Чальку непристойно-возбуждающими вопросами и склонять её к разным грязным вещам.

Впрочем, какой из него доминатор, если по-честному? Так, свитч в лучшем случае. Или вовсе — мазохист, рядящийся в одежды садиста.

«Как часто вы, нууууу, тискаете свою волшебную палочку?..»

«Какой самый стыдный сексуальный соло-эксперимент у вас когда-либо был, о котором вы бы избегали до последнего рассказывать?»

«А какая ваша сексуальная фантазия самая стыдная?»

Он отвечал правдиво:

«Раза два или три в день».

«Ещё в подростковом возрасте я как-то вышел голый в подъезд, мысленно представляя себе, что меня Джулия Робертс с обложки журнала убеждает это проделать. Очаровательная садистка, желающая меня опозорить перед соседями. И я кончил прямо на лестнице».

«Не знаю, можно ли называть это фантазией, но однажды я видел странный дебильный сон о собственной матери. Там присутствовала какая-то эротика и при этом я вроде как поджигал ей волосы зажигалкой. Бред, в общем, точно не помню. Но, проснувшись, я ещё некоторое время прокручивал эти образы внутри».

Последнее оживило Чальку.

«А вам вообще нравится сексуально фантазировать о родственниках? Может, среди них есть кто-то, кто вас заводит, а вы из стыда это подавляете, но всё равно заводитесь и краснеете?»

«Не, — набрал он. Подумав, поправился: — Ну, теоретически, есть. Ларёк, она моя племяшка, она довольно симпатичная. Но я как-то не особо думал о ней в этом плане».

«Расскажите о ней».

Он рассказал в меру своих литературных способностей.

«Ух ты. Интересная девочка. И так безоглядно вам верит. Заглядывает в логово развращённого графомана-порнографа. Или она не знает, что вы пишете порно?»

«Не, никто не знает. Иначе крестьяне с вилами пришли бы за мной».

«Хихи».

Хихиканьем комментарий не ограничился.

«А вам не хотелось никогда показать ей ваши рассказы? Вдруг ей понравилось бы? Маленькие наивные девочки часто текут от такого».

Он скептически поджал губы.

«Ммммм, если она и течёт, то чертовски хорошо скрывает это. С виду она инфантил, невинная бабочка. Неловко даже обсуждать её тут».

Чалька ответила смеющимся смайликом.

«Неловко — но ведь и возбуждает немножко, правда? Вроде как предательство... но понарошку. Никто не осудит. Никто не узнает».

Следующий абзац Чальки был ещё горячее:

«Скажите, а вам не хотелось бы... её поласкать как-нибудь? Например, когда она садится к вам на колени... залезть к ней рукой под юбку... потрогать сквозь трусики? Вы бы могли вот прямо сейчас пофантазировать об этом немного?»

Борис прикрыл на мгновенье глаза. Ему было правда чуточку стыдно, но как порнограф он давно привык получать от этого удовольствие.

«У меня начинает твердеть», — признался он.

Чалька некоторое время молчала. После чего поинтересовалась:

«Вы бы могли найти сейчас её страничку в Контакте, Фейсбуке или ещё где-нибудь? Там, где есть её фотографии. Нет, мне кидать ссылку не надо, я понимаю, что это вас деанонимизирует, а мы пока не настолько хорошо знакомы. Но я бы хотела, чтобы вы прямо сейчас начали просматривать её фотографии и грязно думать о ней».

От этой мысли Бориса вновь захлестнул неслабенький такой холодок. «Тайно дрочить на собственную племянницу. Не просто о ней фантазируя и грязно её обсуждая, но ещё и просматривая её публичные фото».

«Попробую».

Поиск странички не занял особенно много времени. Странно, но страница Лариски в одном запрещённом сервисе была ею заведена под вполне обычным настоящим именем и фамилией.

«Нашёл», — отбил он.

Перелистывая одно фото за другим, начиная вновь ощущать привкус стыда и одновременно — чего-то сладкого. Вот фото Ларисы будто бы после бани, в белом махровом халатике. Есть ли у неё что под ним?

«Вам нравится представлять Лариску голой? — полюбопытствовала с забавными смайлами тем временем Чалька. — Голой и мастурбирующей? Ну, если не нравилось прежде, то нравится хотя бы прямо сейчас?»

Борис чуть помедлил.

«Ещё как», — набрал он, подумав.

Пауза была вызвана не столько стыдом или самоанализом, сколько желанием вкусить максимум удовольствия от этого микропредательства.

«Вы бы могли набрать это здесь своим текстом? Набрать это тут?»

Ствол Бориса начал слабо дрожать, кажется, готовясь извергнуться от сюрреалистичности всего происходящего. Конечно же, риска здесь не было, все его аккаунты на Фикбуке и остальных сайтах были полностью анонимны, не содержа никаких привязок к оффлайновой его жизни. Чалька просто играла с ним, как бы понарошку изображая выдаивание компромата в духе коварной злодейки, но это по-дикому заводило.

«Я бы хотел увидеть свою племяшку Ларису голой и мастурбирующей. Я прямо сейчас дрочу как последний утырок, представляя себе это».

Ему пришлось выправить в тексте три-четыре опечатки, прежде чем он смог позволить себе отправить Чальке эти две фразы.

Он перелистнул фото. Теперь на экране Лариска демонстрировала свои невероятно длинные ножки, задрав со смехом край платьица.

«Вы бы хотели кончить своей племяшке Ларисе на её весёлое личико? На волосы? На одежду?»

«Ещё бы».

Даже этот простенький текст поначалу не обошёлся без опечатки.

«Если бы вы были в силах, шантажом или как-то ещё, заставить Лариску сделать минет вам, будучи убеждены, что не будет последствий, вы бы сделали это? Но отвечайте быстро. Не думая!»

«Да», — вбил он.

Низ его живота чуть было не свело судорогой от такого ответа.

«Скажите. Вы. Всё ещё. На взводе? — интересовалась осторожненько Чалька. — Только по-честному. Вы всё ещё не разрядились и... вам нравится вот эдак заочно обсуждать вашу родную племянницу?»

«Безумно», — набрал в ответ он.

Не уточняя, на какую часть вопроса отвечает. Подразумевая обе.

«Я, наверное, чокнутая, но я бы хотела, чтобы вы ради меня ещё сильней её предали. Причём своим собственным голосом, а не текстом. Я хочу слышать это. Произнесите вслух всё уже сказанное и запишите на аудио для меня. Скажите, мол, так и так, у меня есть племяшка Лариса, она иногда заходит ко мне, я фантазирую о ней... чтобы я смогла ощутить себя нечаянной слушательницей. Как бы случайно оказавшейся рядом и подслушавшей ваши грёзы. Расскажите потом о них ещё что-нибудь».

Конец абзаца украшал смайлик в виде сердечка.

Руки Бориса были давно уже утерявшими даже граммы приличия. Выпущенный из трусов на свободу ствол раздулся столь сильно, что казался готовым взорваться от прикосновения.

Он всё ещё не рисковал. Как уже говорилось, все сетевые аккаунты его были полностью анонимны. Голосовые тональности — кто сможет сверить их у тысяч пользователей Интернета?

Борис застонал, запуская программу диктофона.

— У меня есть маленькая невинная племяшка Лариса, она живёт со своими родителями этажом выше и иногда заходит в гости ко мне. — Пальцы его обхватили мозолистый член, готовясь сжать крепко и вызвать взрыв, но в последний миг чуть помедлили. — Я часто о ней фантазирую. Мне нравится представлять её... о-оох... голой и м-мастурбирующей.

Стон его повторился, став глуше.

— Я бы хотел кончить ей на лицо, на волосы, на одежду. О небо! Если бы я мог... если б я знал, что мне за это ничего не будет, я бы заставил её сосать мой хуй, я бы трахнул её прямо в рот, эта малолетняя проблядь... а-аах... п-просто захлебнулась бы моей спермой.

«Расскажите потом ещё что-нибудь о своих грёзах», — будто бы прозвучал в его разуме нежный воображаемый голосок Чальки.

Он хрипло рассмеялся.

Чувствуя себя просто ужасающе, невероятно ужасающе, причём одновременно и в хорошем смысле, и в плохом. Что бы придумать такого, что бы могло позабавить и возбудить незнакомую ему и циничную озабоченную девчонку-подростка из Интернета?

— Я бы хотел откинуть Лариске юбку рукой, когда она сядет в очередной раз рядом со мною, жалуясь по обыкновению на быдланов из школы. Она бы замолкла от неожиданности, умоляюще рассматривая меня, я же грубо засунул бы ей в трусы руку. И ехидно спросил бы, просунув в её узкую щель сразу три пальца, кто из её сверстников кажется ей сейчас самым тупым и отсталым.

Борис непроизвольно хихикнул. Каким же безнадёжным говном он себя сейчас чувствует. Прямо-таки мерзкий карлик-тролль из мифов.

— Она бы назвала... какую-либо фамилию... я же, издеваясь над ней и лаская её всё быстрее, сделал бы вид, что не слышу. Она бы, со стонами и в слезах, повторила. Я бы начал ещё быстрее дрочить её пальцами и заставил произнести фамилию вновь. Она осознала бы вдруг, что кончает, произнося вслух фамилию ненавистного ей дебила из класса, кончает по сути на него, отчего стон её превратился бы в жалобный крик. Я бы рассмеялся. «Ах, девочка, как этот человек тебя раздражает?»

Он слабо вскрикнул, смеясь и плача.

— Лари-и-и-и-и-иса!..

Чувствуя себя на высшем пике предательства — предав доверяющую ему радостную невинную девочку, насилуя её в мыслях лишь потому, что какая-то незнакомая извращенка его попросила об этом? — и в то же самое время на высшем пике блаженства.

— Лари-и-и-и-иииис!.. — выкрикнул снова Борис, сжав член безотчётно. Тот рвало звёздным пламенем на его пальцы и брюки. — Лари-иис... ах!..

Кажется, он ещё несколько раз произнёс лихорадочно имя любимой племянницы, прежде чем его тело выгнуло завершающей судорогой.

Он подержал с полминуты глаза закрытыми.

После чего не менее минуты думал, что теперь делать — и надо ли отсылать Чальке записанное аудио. Но в нынешнем состоянии мозг Бориса почти не работал, он не мог выдумать ничего, кроме уже придуманного.

Часть его ума понимала — если Борис не отправит сейчас Чальке это послание, общение их вполне может позже навсегда оборваться, о чём он наверняка уже на следующий день будет жутко сильно жалеть.

Он бросил Чальке ссылку на файл-архив, после чего извинился, сослался на занятость и с чувством страшной неловкости покинул Фикбук.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Лариса вытащила руку из трусиков, промокших насквозь во время прослушивания аудиофайла, после чего попробовала проморгаться. Попытка не слишком помогла. В глазах её по-прежнему было мутно, в ушах же звенело от собственного оглушительного стона.

«Как наивны все мальчики, вне зависимости от возраста. Даже никак не заметить, что мой аккаунт на Фикбуке был создан только сегодня».

В одном, впрочем, она не солгала сегодня Борису.

«Маленькие наивные девочки часто текут от такого».

Внешне невинная инфантильная смазливая девочка эта ещё лет в двенадцать флиртовала украдкой с великовозрастными развратниками в анонимном чате, а в четырнадцать — обзавелась фантазиями садомазохистского плана. Впрочем, подробно об этом писать мы не будем, ибо противозаконно. Хотя и глупость — все знают о раннем начале половой жизни современных детей и подростков.

Никто из знакомых «Ларька» не подозревал о скрытой стороне её личности, хотя сексуальный заряд некоторых её фотографий мог бы в принципе вызвать здоровые подозрения. Но в наши дни женщине для парирования таких подозрений достаточно взглянуть с холодом на «гадкого извращенца» — и тот сразу затушуется, резко смутится, сделает вид, что не имел в виду ничего эдакого.

Ныне, узнав о дяде кое-что тайное, она хотела развлечься на славу.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Как дела? Стыдненько после вчерашнего? Ай-ай-ай, как нехорошо. Лариска такая нежная и беспомощная девушка. Вейп вот курит на этой фотографии как ребёнок. С такой может что угодно произойти».

Борис моргнул.

Осмысленной реплики не придумал.

«Откуда у тебя это фото?»

«Ну, я вчера кое-чего не сказала тебе, — ответствовала Чалька. Борис снова моргнул. Они теперь на «ты»? — Я вообще-то немного хакер. Я проследила твои переходы по ссылкам и нашла несколько новых».

Ниже она кинула тройку линков. Ведущих на ВК-странички Бориса и Ларисы, а также на запрещённую социальную сеть последней.

Борис спрятал в рот пальцы, только сейчас начиная понемногу догадываться, что вчера натворил и к чему это может привести.

«Жаль, что эта милая девочка даже не подозревает о скрытых помыслах своего родного дяди. Я думаю, надо отправить ей это аудио».

«Не надо».

«Не надо? — Кажется, Чалька огорчилась. — Но ты же вчера хотел. Тебе нравилось мастурбировать, представляя, как Лариса смотрит на тебя, как она слышит каждое слово. Ты даже несколько раз обратился к ней по имени. Это было так трогательно — истинная любовь».

Борис закусил губу.

Всё происходившее слишком походило на один из сценариев собственных рассказов Бориса, только вот в них подобное намного чаще происходило с женщинами, чем с мужчинами. Мало кто любит читать о мужчинах, попавших в безысходную ситуацию, да и женщины в подобных случаях редко любят брать на себя роль «ловцов».

«Не надо, — напечатал твёрдо он. Фиг с ним, он будет вести себя согласно сценарию. — Я готов на всё, только не делай этого».

«На всё?»

Эта реплика-вопрос не была последней.

«Покажи это. Продемонстрируй мне ещё раз свою любовь к Ларисе. Сними себя, дрочащего на Ларисины фотки, проведи по её изображению своим членом и сними это тоже. Кончи потом на какую-то её фотку — буквально — чтобы твоя сперма залила экран и чтобы я это видела».

Борис лишь скрипнул зубами.

Сопротивление, в точности как в его грязных рассказах, не имело особого смысла. Примеряясь членом к голым ножкам Ларисы на экране планшета, куда он вывел одну из её фотографий, помимо воли он поймал себя на всплеске безумного возбуждения.

Ему действительно это нравилось?

Выведя на экран фото, где Лариска будто бы специально позировала с усмешкой и с кусочком пирожка возле рта — сжимаемым в руке так, что намёк на минет был прямо-таки нескрываемым? — он с тихим стоном провёл головкой члена по сенсорной поверхности.

Снимок.

Ещё один снимок.

— Лари-и-и-иис...

Он слабо вскрикнул, пальцы его задрожали на члене. Струйка семени размазалась по её личику, пара капелек стекла вниз с планшета.

Странно, но явственная насмешка в глазах Ларисы на фото как будто от этого стала ещё более ощутимой, ещё более незамаскированной.

Впрочем, так ли уж странно?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Кстати, а я ведь пробила по базе данных и номера телефонов родителей этой девочки, — написала Лариса. — Вот они. — Она вбила в чат пару восьмизначных номеров. — Пожалуй, надо отправить им архив нашей переписки вместе с аудиофайлом и этими вот свежими фотками. Они должны знать, что рядом с ними живёт моральный урод, который каждый день поддрачивает на их дочку и мечтает её изнасиловать».

Набрав этот текст, она сдвинула и раздвинула под столом бёдра.

Как же ей горячо.

Как же это дико заводит — держать в коготках собственного родимого дядю, который, оказывается, сам мерзкий извращенец. Который в своих рассказах роняет и унижает эдаким образом девушек.

Девушек вроде неё.

«Не делай этого, — возникли меж тем на экране жалобные строки дяди. Похоже, тот начал понимать понемногу правила. — Ну пожалуйста».

Она хихикнула.

«Да? Ладно, могу и не делать. Но тогда ты сам должен будешь приоткрыть хотя бы краешек правды Лариске. Так сказать, намекнуть ей на это, дать шанс хотя бы теоретически догадаться».

Пауза.

Если бы страх всегда был тождественен холоду и передавался по Интернету, вероятно, экранчик планшета Лариски заиндевел бы сейчас.

«Как?» — возник наконец ожидаемый вопрос в чате.

Лариса улыбнулась коварно, облизнув уголок губы.

«Я тебе объясню».

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Как у тебя на этот раз дела в школе? — спросил Борис на следующий день, впуская в квартиру Лариску. Он её заранее ждал часть сегодняшнего утра, сильно нервничая в связи с предстоящим.

Лариска надула дурашливо губы:

— Что за вопрос, дядя? У вас, взрослых, прямо скрипт в голове прописан — если вопрос, то про школу. Сказали бы уж лучше, что вам хочется поболтать, но не знаете сами о чём. Я всё пойму.

Она рассмеялась, Борис на шаг отступил, опешив даже на миг от подобной вербальной выволочки. Ему стало немного неловко, хотя, кажется, ему следовало стесняться чего-то иного.

— Вот же ехида. — Он призадумался, в то время как Ларёк ставила энергично на место позаимствованный недавно велосипед. — А я ведь действительно не знаю, о чём спросить. Дети, они в принципе вообще хоть как-то существуют вне школы?

— Я не ребёнок. — Ларёк весело ткнула его под рёбра. — Формально. — Она показала язык. — И я позавчера говорила про поход по реке. Могли бы хоть про него спросить, если так плохо с воображением.

Борис почувствовал себя неуверенно.

— А, ну да, говорила. — Вроде бы было что-то такое. — Купались?

Глупый вопрос. Но чем ещё, кажется, можно близ реки заниматься?

— Чуть-чуть. — Лариска отвела на долю мгновения взгляд. — Больше приём солнечных ванн, чем буквальных водных. — Голос её заговорщицки снизился. — Иногда при этом становится довольно жарко.

— В смысле?

Борис, по идее, догадывался, но всё-таки не мог не спросить.

— Ну, как? — Лариса хихикнула. — Девочки раздеваются до белья, мальчики, если кто рядом есть, делают вид, что им ни капли не интересно. Такая потеха смотреть на блеск их глазёнок.

— Было бы на что пялиться. — Борис понимал, что затрагивать эту тему, учитывая предстоящее, не очень разумно, но испытывал что-то странное, подобное мутному тяготению ринуться в пропасть. — Вы же ещё совсем птенчики, — подкузьмил он её. — Несформированные телеса.

Лариска окинула его снизу вверх чудным томно-задумчивым взором. Таким, как если бы видела его целиком прямо сквозь ткань одежды.

— Хотите проверить, дядя?

Последнее слово она выделила непонятно зачем, меж губ её промелькнул высунутый на долю мгновения язычок. Позу она чуток изменила, продолжая смотреть на Бориса и слегка переставив колени.

Борис, ощутивший было недавно комичное облегченье от мысли, что ему нечего пока что стесняться, вдруг в этом снова засомневался. Пожалуй, надо всё же порадоваться, что у Лары нет рентгеновских глаз?

— Почему нет, если у меня такая племянница. — Кажется, его охватило волной. — Должен же я знать распущенность нынешней молодёжи.

Она чуть наклонила головку, глядя на дядю с улыбкой в уголке рта. Откровенно провокационной улыбкой и яркими смешинками в глазах.

— Дефиле, значит?

— Взрослое дефиле, — подчеркнул с усмешкой Борис. И тут же испытал вновь внутри холодок, сердце опасливо ёкнуло. «Сейчас она уйдёт обратно к родителям и скажет, что дядя к ней пристаёт». — Раз уж ты не ребёнок по паспорту. Дефиле со всей возможной ответственностью.

«Если ответственность и наступит, то постигнет скорее меня».

Лариска блеснула белыми зубками, глаза её оббежали коридор прихожей, где происходил разговор.

— Здесь?

— Лучше уж там. — Борис указал рукой в направленьи гостиной, где им были сделаны кое-какие приготовления в соответствии с инструкциями Чальки. — Если не передумала. — Голос его на этих словах сделался мягким.

Девчонка лишь фыркнула.

Развернувшись стремительно — её и без того короткая юбочка взлетела при этом сантиметров на пять? — она быстро скрылась за дверью. Борис, помедлив немного, последовал за племянницей.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Гостиная у Бориса содержала в себе немало вещей, вроде тех же книжных шкафов, шкафов для одежды, кресел, стульев или компьютерной техники, включая и упомянутый выше плазменный телевизор.

Приоритетным сейчас для него был заранее им заготовленный столик со скатертью и рядом поставленным стулом, куда блудный дядя планировал немедленно опустить уставшее от блуда седалище.

Другой деталью мебельного интерьера — не менее важной недавно? — был стульчик в центре, куда Борис поначалу хотел усадить Ларька под предлогом показа ей новой красивой гирлянды.

Кажется, теперь это уже не понадобится?

— Ух ты. — Сделав всего пару шагов, Лариска восхищённо застыла. — Какие очаровательные лампочки.

На стенах комнаты висели сейчас новогодние электрические украшения, разноцветные мигающие огоньки, верхний же свет был приглушен. Борис не смог выдумать, как заставить Лариску сидеть в центре комнаты, в то время как он будет выполнять ужасное требование Чальки, но слова типа «Сядь здесь, отсюда эта гирлянда смотрится особенно клёво» показались ему более-менее терпимыми.

Получается, этот беспомощный план идиота мог бы сработать? Может быть, стоит всё же попробовать придерживаться его?

— Ты можешь сесть вон на тот стульчик в центре. — Его голос дрогнул. — Оттуда обзор гирлянды особенно идеален. Я подбирал ракурс.

Сам Борис сел на своё место за столиком, длина скатерти должна была по идее скрывать его брюки и нижнюю часть тела вообще.

Только вот видеокамера приклеенного скотчем к стене мобильного телефона должна была сейчас снимать целиком его и всю комнату.

Панорамная съёмка.

Ларёк села, почему-то хихикнув, перекрестила заманчивым образом ножки, покачиваясь на стуле и оглядывая задорно мигающие огоньки, глаза её в этот миг блестели не менее ярко.

Борис, ощущая, что щёки его горят, но понимая отчётливо, что Лариска в любое мгновение может встать и уйти, а принцип «Раньше начнёшь — раньше кончишь» верен сейчас буквально, положил ладонь на некое место собственных брюк. Сжал пальцы на собственной плоти сквозь ткань, сжал ещё раз, не отводя от племянницы взгляда.

Мастурбируя.

Дроча почти что совершенно открыто на свою единокровную родственницу прямо у неё на глазах.

— Красивые лампочки, правда? — Он чувствовал себя дураком, говоря это, но пауза чересчур затянулась. Тот факт, что, произнося это, он любовался в потёмках её голыми ножками, делал его ощущения ещё более двусмысленными. — Я могу подарить тебе одну из этих гирлянд. — Голос его, кажется, звучал умоляюще.

«Только не уходи».

Приказ Чальки требовал, чтобы он дошёл до оргазма, любуясь Ларисой и будучи при этом доступен её собственному взору. Чалька также предупредила, что опытна в этом и может распознать симуляцию.

— Вы говорите совсем как один из тех мальчиков после похода. — Лариска озорно усмехнулась, поменяв вновь положение ног, на миг ему померещились было блеснувшие под юбочкой трусики. — Им тоже хочется иногда в таких случаях что-нибудь нам подарить.

— Плохая девочка.

Слова эти вылетели из него словно сами собой.

Ему бы следовало как старшему родственнику сказать что-то другое, выдавить нечто морализаторское, сострить, на худой конец, что с такими моральными устоями Лариска сделала бы блестящую карьеру в девяностые — когда, согласно известному мифу, «все мальчики мечтали стать бандитами, а все девочки — проститутками».

Но он всегда был развратником, социофобом и чуть ли не человеконенавистником, проповедник ценностей общества из него был ни к чёрту, а напротив него сидела сейчас смеющаяся чуть ли не прямо в лицо ему соблазнительная девчонка, на которую он едва не в открытую рукоблудствовал. Всё это размывало чувство реальности.

— Да. — Произнеся это слово, Лариска незамедлительно выпрямилась. Движение это было быстрым и в то же время грациозным, она словно перелилась в новое положение, как жидкометаллический робот Т-1000 из старого фильма перетекал из одной формы в другую. — Именно так.

Она сделала несколько неуловимо стремительных шагов к столику. Борис сам не сразу заметил, что видит её уже в шаге, причём — эта мысль обожгла сладким ужасом — рука его под столом до сих пор двигается.

— И вы, дядя Боря, хотите увидеть такой меня целиком. — Она смотрела прямо в глаза ему, улыбаясь. — Свою родную племяшку. — Интонации её стали сладкими, стали почти что мурлыкающими. — Верно?..

«Выражается прямо как Чалька».

Борис отогнал мелькнувшую было в сознании нелепую мысль. Нет, быть не может, насколько же микроскопическая вероятность.

— В-верно, — помедлив, выдавил он. Голос его охрип.

Ларёк потупила глаза. Так, словно видела сейчас через столик и скатерть его целиком, видела его бешено двигающуюся там руку.

— Скажите это. — Она отступила на пару шагов, полузаслонив личико ладонью, склонила голову на бок, положив левую ладонь на бедро. — Скажите вслух, какой вы хотите увидеть свою родную племяшку?

«Ещё одно маловероятное совпадение. Чалька умрёт от смеха».

Но он уже не был в силах сейчас остановить это.

— Я хочу увидеть свою родную племянницу плохой девочкой. — Губы его разомкнулись, произнося это под горящим взглядом Ларисы, в то время как пальцы стискивали всё крепче и крепче бугор на брюках. — Я хочу видеть родную племяшку Ларису без платья. — Движения его пальцев ускорились. — Я хочу видеть, что она показывает украдкой нехорошим озабоченным мальчикам, что она скрывает от учителей и родителей.

«Полный провал».

Он не мог бы никак более прямо признаться, что переполнен грязными липкими извращёнными грёзами в её отношении, что сейчас дрочит, о ней фантазируя, что всегда держал в себе эти мысли, пусть даже и подавляя их до позавчерашнего дня. Она же теперь вполне может покинуть навсегда его комнату, изменив отношение к дяде?

Лариса рассматривала его, кажется, с тихим ужасом и недоверием, рука, которой было полуприкрыто лицо, задрожала, а веселье из взгляда её незаметно куда-то ушло.

Она смотрела на него, не дыша, щёки её покраснели.

— Пожалуйста, Лар, — выдохнул он. Понимая, что эти слова выставляют его ещё более жалким, ещё более чокнутым, ещё больше помешанным на своей родственнице озабоченным извращенцем.

«Я даже не могу признаться тебе, что я в полуминуте от пика. Хотя эта сука вряд ли отправит твоим родителям компромат, увидев, как искренне я старался, но кто поймёт всех этих сумасшедших садисток?»

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Она сделала личико строгим.

— Один раз. — Нет, как же трудно не засмеяться. Голос её меж тем должен быть тихим и металлическим. — Всего лишь один.

Дядя кивнул затравленно, она видела, как плечо его, остановившись было, начало снова весьма заметно подёргиваться.

«Замечательный мальчик».

Медленно подвести руки к пуговицам. Изображая смущение и словно бы неуверенность, начать их расстёгивать неторопливо одну за другой. Расстегнув заключительную, сбросить вниз верхнюю часть платья, после чего поступить таким образом и с чёрной юбочкой.

Стоя в белейшем лифчике и не менее белых трусиках, бросить на неистово самоудовлетворяющегося дядю робкий взгляд, взгляд затравленной лани. Выждав миг, когда он, задыхаясь от стыда под взглядом её, будет в двух шагах от оргазма, несмело спросить:

— Я красивая?..

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— О-оооох. — Он сжал крепче член. Тот уже давно не был скрыт материей брюк, хоть и был скрыт по-прежнему скатертью, Борис расстегнул ширинку и выпустил его наружу, решив, что падение его пред Ларисой вряд ли станет ещё оглушительней, а так хоть Чалька увидит из записи розлив его спермы? — Да, Лар-рис. Ты... супер. Ты чудо. Ты... б-божество. А-а-а-аааааааа-аааааах!..

Борис тихо вскрикнул.

Сперма словно ожгла его руки, сладостный холодок прокатился по низу его живота, а мигом позже — по всему его телу.

Он зажмурился, в этот миг веря вопреки разуму во всё наилучшее. Не может же нечто столь сладкое привести к чему-то плохому?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Спасибо вам. — Напустив на себя скромный, грустный и загадочный вид, Лариса закончила застёгивать снова платье. Наклонилась за юбкой. — Я даже не подозревала, что для вас значу. Кто я для вас.

Дядя её, судя по дрогнувшему плечу, только сейчас оторвавший руку от липкого члена, растерянно провёл языком по губам. Моргнул несколько раз. Понемногу взгляд его начал приобретать искру разума.

— Лариска? Я не...

Сделав несколько шагов к заветному столику, Лариса быстро вытянула руку вперёд и прижала к его губам палец.

— Я, наверное, больше не приду к вам, простите. Но — спасибо за всё.

Взгляд дяди Бори потух.

Закрыв дверь за собой, покинув квартиру дяди, Лариса прижала руку теперь уже к своему рту и только тогда позволила себе приглушенно рассмеяться. Нет, как же всё это невероятно заводит.

Можно было, разумеется, в принципе и не произносить этих заключительных реплик. Но ей показалось, что образ её как «хорошей девочки» в глазах дяди Бори слишком уж пошатнулся, ради контроля над ситуацией ей захотелось его укрепить, усилив в дяде чувство стыда.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Понравилось?»

Это был первый вопрос, который был задан на следующий вечер Чалькой. После получения видео, из которого Борис, подумав, не стал стирать даже унизительную концовку.

Был импульс в вихре раскаяния не посылать что бы то ни было Чальке. Но какой смысл? Ларису оно практически не компрометирует, даже если девчонке-подростку и может казаться, что несколько сказанных придыхающим голосом чарующих фраз и раздевание до нижнего белья делают её в глазах общества ужасной шалавой. Компрометирует оно — почти исключительно — лишь только самого Бориса.

Если же он не отправил бы ей это видео, а Чалька бы оказалась реально психованной и отправила бы на самом деле его брату с женой все архивы, — ну, стыд пред Ларьком показался б ему лёгким бризом.

Эта зараза ещё и смайлик после вопроса поставила.

— Ты сука, — выдавил вслух потерянно он.

Их разговор теперь шёл с его стороны через видеосвязь в мессенджере, Чалька зачем-то заставила его включить вебкамеру и даже включила свою, хотя развернув её к самой стенке. Сама она, впрочем, общалась с ним только текстом, якобы желая сохранить анонимность и стыдясь слишком тонкого девичьего голоска.

Занятно, раньше подобные реплики в беседах героев с террористами, шантажистами и тому подобной публикой Борис считал проявлением человеческой глупости. Теперь же ему самому захотелось доставить хоть микроукол негатива обидчику — но не так, чтобы палец его нажал в результате алую кнопку.

«Это не ответ».

— Ответ есть на видео.

Борис поджал губы, запоздало поняв, что в такой форме им высказанное звучит как согласие с шантажисткой.

— Она и впрямь перестала теперь заходить ко мне в гости, — выдавил беспомощно он. — Но хуже не это. Хуже, что я мог нанести девчонке некую необратимую психотравму.

Борис прежде беседовал пару раз с несколько странными проповедницами традиционной морали, которые говорили на полном серьёзе, что с подростком может такое произойти из-за случайно попавшейся на глаза голой эксгибиционистки или чего-то такого.

Он, конечно, в этот бред никогда не верил.

Вся информация на эту тему слишком предвзята. Если бы говорить о поедании огурцов в обществе было запрещено, а снимался бы запрет лишь в тех случаях, когда после поедания огурцов кто-то заболел или умер, то связь меж болезнями и огурцами казалась бы всем безусловной.

Но...

«О, как это мило. Кончить на девочку и едва ли не сразу же за этим преисполниться глубокого раскаяния перед ней. Это так трогательно».

Борис смотрел пару секунд на экран невидящими глазами.

— Вряд ли я способен на такие эмоции. Я считай что социопат. Но угроза для душевного здоровья девочки от этого не уменьшается.

Едва ли ему было нужно так откровенничать с шантажисткой, о которой он не знал ничего, не будучи теперь убеждённым даже в заявленном её поле и возрасте. Но он просто не мог держать сейчас некоторые мысли в себе, ему захотелось выплеснуть их.

Чалька некоторое время молчала.

«Хочешь узнать, какая она на деле?»

Пауза.

«Я хакер. Я взломала некоторые архивы девчонки на странице ВКонтакте, тайные фото и видео, которые не может видеть никто, кроме неё, даже её френды. Теперь их сможешь увидеть и ты».

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Когда ты кончал?»

— Что? — спросил дядя Боря вслух на экране с испуганным видом.

Лариса чуть не хихикнула вновь.

«Ты понял. Когда ты в предыдущий раз кончил? Не вздумай врать, я ведь могу проверить в любое мгновение твою стальную эрекцию».

— Ну... — Дядя Боря сглотнул слюну. По его физиономии пошли пятна, он отвёл взор и сглотнул слюну. — Вчера вроде бы. Ещё там, на видео.

Звучало правдоподобно.

Если его раскаянье и вправду было так глубоко, как он здесь изображает, то его не должно было особенно тянуть к дрочке.

«Отлично. Вебкамера стоит так, что я вижу разом и экран, и тебя целиком, это тоже великолепно. Я тебе буду показывать сейчас фотки Ларисы со своего компьютера, для этого специальный режим есть, не хочу, чтобы ты их хранил у себя. Если ты попытаешься нажать PrintScreen или сделать что-то ещё непредвиденное, я это замечу».

— Не понял... — проговорил снова вслух дядя.

На этот раз она хихикнула, но чуть слышно. Спохватившись, вытянула опять пальцы к клавишам.

«Условия следующие: ты сейчас видишь эти фото Лариски как минимум четыре минуты и теребишь свой писюньчик. Можешь действовать вяло, совсем чуть-чуть, но понижать темп запрещается, если ускорился, действуешь потом так же быстро. Если не кончишь — я прекращаю в дальнейшем любые над тобой издевательства. Но если кончишь или нарушишь условия — то продолжаешь по-прежнему быть моим преданным мальчиком. Теперь понял?»

Борис оцепенело моргнул. Кажется, до него не дошло.

— Зачем тебе это?

«Я хочу посмотреть, как ты убиваешься о случившемся и как ты глубоко раскаиваешься в своих прегрешениях перед Ларисочкой».

Дядя Боря кинул с сомнением взгляд куда-то на брюки, похоже, не будучи убеждён в собственном моральном облике. Но возможность по-лёгкому съехать с тропинки Чалькиного шантажа явно его интересовала.

«Решайся, — нажала Ларёк. — Иначе другой архив со всей нашей перепиской и твоими действиями отправится к родителям Лары. И да, как ты разводил их дочь на стриптиз и в открытую кончил, они тоже увидят».

Дядя Боря закрыл глаза, потом спустя долю мгновения снова открыл. Демонстрируя свою безропотность и отсутствие желания нажимать какие-то секретные клавиши, отъехал на шаг со стулом от клавиатуры.

— О'кей.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Не то чтобы он был честно уверен в искренности ультиматума Чальки.

Она могла лгать.

С другой стороны, что он теряет? Если он сможет четыре минуты вяло потеребить свой осунувшийся членик, глядя на экран, но не придавая значения увиденному, возможно, шантажистке станет неудобно нарушать слово и она найдёт для своих психологических экспериментов какую-то другую жертву. Происходящее с ним сейчас уже не казалось Борису забавным, его пробирало морозом от этого, хотя он допускал, что позже, если всё благополучно закончится, он будет не раз мастурбировать, вспоминая об этом.

«Но сперва всё должно благополучно окончиться».

Он с обречённым видом положил собственную ладонь на вытащенный из штанов член и устремил взгляд на экран.

Лариса.

На велосипеде посреди какого-то парка, солнечно улыбающаяся, а точнее, по привычке смеющаяся зрителям прямо в лицо. На ней белый тонкий халатик, одежда самая лёгкая, он чуть ли не просвечивает.

Славная безоблачная девчонка.

«Над которой я идиотским образом подшутил, сломав ей настроение, а может быть, и последующую сексуальную жизнь, — подумал Борис, шевеля вяло на члене рукой в соответствии с приказом Чальки, но стараясь не держать в мыслях ничего жаркого. — Да, это ерунда, ну, подрочил на тебя не очень красивый мужик, было бы из-за чего расстраиваться? Но — ерунда для матёрого старого циника. А она ещё почти что ребёнок».

На следующем фото она восседала так же на велосипеде, но снимок был сделан чуть с иного ракурса, на нём были видны её великолепные ноги. Было среди прочего видно, что она не едет на велосипеде, а просто сидит, правая ножка её была спущена вниз и касалась асфальта.

Третье фото.

Тот же велосипед, тот же фон, но халатик Лариски заманчиво расстёгнут спереди и даже распахнут, она открыто дразнит фотографа видом собственного узорчатого белья.

Кто, интересно, снимал её за подобным? Одноклассники? Девочка не боится давать им компромат на себя? В рассказах Бориса это обязательно привело бы к превращению её в секс-рабыню.

Или она втайне как раз этого хочет?

Он поймал себя на лёгком, еле заметном ускорении движения пальцев и мысленно выругался. Придётся теперь поддерживать этот темп, хотя возбуждение, к счастью, по-прежнему почти что отсутствует.

Четвёртое фото.

Лариска, ещё на велосипеде и с почти снятым халатиком, висящим лишь на плечах, целует, зажмурившись, со страстным видом руль.

Пятое фото.

Лижет зеркальце, вытянув шею. Здесь взят крупный план. Намёк на минет очевиден — и, уже на новом фото всё той же серии, словно угадав мысли зрителя, Лариска открыто смеётся в лицо фотографу.

Борис перестал уже уделять внимание смене снимков. Они слились для него воедино в непрерывный изменчивый фильм — фильм пикантный и стыдный, фильм, просмотр которого граничил с предательством.

Лариска в одном белье, приподнявшаяся на велике так, что ясно: она специально трётся промежностью в трусиках о седло велосипеда. Личико её пунцовеет от удовольствия, костяшки пальцев побелели на руле.

Лариска в одном белье и приблизительно в той же позе, откинувшая голову назад, закрывшая сладко глаза, выглядящая так, будто кончает.

Её ягодицы и бёдра крупнейшим планом. Трусики, прижавшиеся к седлу. Светлая ткань их влажна и сквозь неё просвечивают нижние губы.

Рука Бориса снова ускорила темп.

«Проклятье».

Она кусает губу, видно, как перекрещены её бёдра, она словно дрожит на велосипеде, хотя снимки и не передают динамику. Следующий кадр показывает вновь её бёдра, её трусики, видно, как Лариска словно пытается обхватить половыми губками край седла.

«Эта девчонка хотела, чтобы на её снимки дрочили, чтобы все мечтали о ней, чтобы руки десятков и сотен знакомых и незнакомых мужчин были в штанах при одной только мысли о её насмешливом личике. Она этого хочет», — мелькнуло горячечно в уме у Бориса.

«Но вот хотела бы ли она стопудово, чтобы подобное осуществлял, глядя на неё непосредственно и в упор, её глупый сорокалетний дядя?» — попытался было серьёзным вопросом устыдить он себя.

Не особенно получилось.

Тем более, что на следующем снимке Лариса уже восседала в альковах, хотя и по-прежнему в одном только нижнем белье. Вид её был застенчив, но рука, вопреки выражению прекрасного личика, тянулась вниз к трусикам, а другая ладонь проскальзывала под чашечку топика.

У Бориса непроизвольно вырвался беззвучный вздох.

Она торжествующе улыбалась.

Пальчик её был прижат к трусикам, было видно, что она специально держит его так, чтобы ткань очертила чётко половые губки.

Рука Лариски скрылась во рту, похоже, что она облизнула сейчас целиком собственный пальчик. Зачем? Что она собирается делать?

Её ладонь опять у трусиков.

Бёдра раздвинуты, мускулы напряжены, девчонка явно привстала. Ладонь со всё ещё поблескивающим пальчиком — у самой резинки белья и уже подныривает под неё.

Внутри.

Личико Ларька красное, глаза зажмурены, обслюнявленный только что пальчик явно с бешеной скоростью двигается меж ног.

Борис застонал, осознав, что его рука тоже движется, движется с той же скоростью, причём снижать темп он теперь не имеет права.

Лара на новом фото сверкает усмешкой, будто празднуя выигрыш.

Трусики её спущены.

Лифчик болтается только на одной лямке.

Руки терзают попеременно то клитор, то нижние губы, то правый или левый сосок. Глаза девчонки полуприкрыты, она словно пребывает в прострации, умирая от сдержанного стыда и в то же время от эйфории.

Он приглушенно вскрикнул.

«О небо, этого не может быть, это то самое, о чём я ещё дня три назад говорил этой суке, — неожиданно понял он. — Этого не могло быть — но это и правда случилось. Я вижу голую, мастурбирующую Лариску».

Пальцы его пошли вразнос окончательно.

— П-прости-и-и-и... — выдохнул он.

Борис вскрикнул вновь, стиснув собственный член.

— Ларёк! Ларё-ёк!.. А-аааах...

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Лариска тихо смеялась, любуясь игрой выражений лица утратившего власть над собой, совершенно безвольного, явно потерявшего грань реальности и мечты собственного авторитетного дяди. Прижала руку к лицу — и засмеялась громче, видя, как сперма из его члена расплескивается по его брюкам и даже клавиатуре на столе впереди.

Не то чтобы она не боялась показывать дяде столь откровенные фото, пусть даже приняв некоторые меры предосторожности против их сохранения у него на компьютере. Но в ней была примесь здорового фатализма, а риск, как известно, нередко вознаграждается.

В конце концов, делать часть этих снимков было когда-то тоже не вполне безопасно — пусть Лариса и применила таймер при съёмке, стараясь использовать для своих опытов самые безлюдные места парка. Зато насколько же остро и возбуждающе она себя чувствовала тогда?

Как бешеная извращенка.

Примерно как ощущает себя сейчас.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Я видела, как тебе жалко бедную девочку. Стыдно, не правда ли, себя ощущать омерзительным, тошнотворным, пребывающим во власти инстинктов животным? Знающим, что её предал из похоти, предал ради оргазма, но знающим также, что готов повторять это вновь и вновь?»

Борису нечем было ответить по-честному.

Он почему-то даже не злился на Чальку особенно. Может быть, его организм просто непроизвольно был благодарен злодейке за ею подаренное скотское сумасшедшее удовольствие.

В каком-то смысле она не более чем озвучила его мысли вслух. Даже сама эта формулировка — не позаимствовала ли Чалька её издевательски у какого-то старого порнорассказа Бориса?

«Теперь, по крайней мере, я надеюсь, что не сломал ей своими проделками дальнейшую интимную жизнь, — набрал он. Текстом выражать слова было легче, появлялось некоторое чувство отчуждения от набираемого. — Похоже, девчонка эта давно уже себе на уме».

«Интересно. Ты бы хотел поговорить с ней об этом?»

Бориса бросило в дрожь.

«Вот уж нет».

После произошедшего Лариска едва ли появится на пороге его квартиры, она предупредила. Если же и появится, то пройдёт ещё очень немало времени, прежде чем холодок развеется и девчонка простит его.

«А придётся».

Борис моргнул.

«Что ты опять придумала? Не оставишь ли меня в покое?»

Он почти услышал меж строк хихиканье Чальки.

«У тебя был шанс остаться в покое, но ты предпочёл кончить на фотки сей очаровательной милочки. Поэтому завтра ты подойдёшь к ней на улице — я укажу тебе место и время, я уже втёрлась в доверие к ней, подружилась с ней анонимно и знаю её завтрашний график? — и заговоришь с ней о фотках. Скажешь ей, что знаешь о них, например, что как-то случайно проник из-за глюка в тайную секцию её профиля. Скидывать их тебе я не буду, так что доказательств у тебя будет мало, можешь просто их описать на словах. Заставь её покраснеть. Расспроси, как давно она занимается этим».

— Ты с ума сошла, — сказал вслух он.

Его бросило в дрожь повторно. Инструкции Чальки не ограничивались вышеприведённым текстом. Чем дольше он читал это, тем холоднее ему становилось и тем больше начинала дрожать его нижняя губа.

— Я не сделаю этого. Это уж точно рискует создать у девчонки настоящую психотравму.

«Сделаешь. Иначе я сама выйду на связь с этой пигалицей и буду её шантажировать этими же самыми фотографиями, тем более, что у меня они есть. Только я от неё потребую намного более жёстких вещей — и виноват в этом будешь ты. И знаешь что? Я ей ещё скину то видео, где ты рассматриваешь её тайные фото и сладко кончаешь. Я скажу ей, что это ты слил их мне. Ты будешь ей казаться моим соучастником».

Борис закусил губу.

Он думал долго. Было ясно, что его затягивает всё глубже в опасную паутину, разорвать которую с каждым шагом становится всё сложнее.

Будет ли Чалька реально мстить за отказ?

Он бы на её месте не стал. И большинство шантажистов из его собственных порнорассказов в случае отказа жертвы танцевать под их дудочку просто разочарованно фыркнули бы: «Молодец, смелая» — и закрыли бы окно браузера без каких-либо злых репрессий.

С другой стороны, это нынешний Боря такой миролюб — как и его персонажи. В то время как Чалька — подросток. В подростковые годы по ходу грёз этого рода Борю дико заводила мечта опозорить какую-либо девчонку перед родителями или всем миром, сделать так, чтобы она не могла в последующем показаться на улице.

Едко жгла ещё та эгоистичная мысль, что в случае согласия на предложение Чальки он на этот раз лично не рискует ничем. Боясь публикации позорных фотографий, Лариска никогда не пожалуется.

Никогда.

— Хорошо, — он не знал сам, к какому решению пришёл, пока не произнёс вслух это.

«Отлично».

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Привет.

Глаза Лары вспыхнули удивлением и любопытством. Она явно не ожидала увидеть своего дядю в этом заброшенном уголке парка после уроков. Но в них, по крайней мере, не было холода или отвращения.

— Ой. — Она приглушенно рассмеялась. — Дядя Боря, что это вы здесь делаете? Надеюсь, не меня подкарауливаете?

Борис криво улыбнулся.

— Почему нет. — То, что ему предстояло, не могло вызвать энтузиазма. — Почему не подкараулить такую замечательную девчонку? Я бы сказал, цель изрядно заманчивая и приятная.

Лариска фыркнула.

— Да ладно вам. — Словно дистанцируясь от липких намёков дяди, она провела в воздухе ладонью. — Я просто-напросто обыкновенная скучающая школьница. Ничего интересного.

Потупив глаза, она вытянула при этом стройные ножки перпендикулярно краю скамейки. Поза её выглядела столь нарочито-невинной и в то же время чарующей, что Борис никак не мог не вспомнить серию тех фотографий.

«Девочка непроста».

— Школьница, значит. — Он сделал свой голос мягким. — Любительница прогулок по парку и велосипедов. Обожающая близко знакомиться с этим транспортным средством. Лично его познавать. Чувствовать интимными складками каждую выступающую деталь. — Он помолчал чуть-чуть. — Пробовать даже на вкус.

Ларёк взглянула испуганно на него, заморгав. Ладонями она загородила колени, словно запоздало устыдившись искушающего облика.

— Вы... были там?

Она тихо ахнула.

Ну да, это первое, вероятно, что она могла заподозрить. Раз уж они встретились в парке, где делалась часть тех приснопамятных снимков, логично было подумать, что дядя частенько гуляет здесь и что он вполне мог в то время стать случайным свидетелем той её фотосессии.

Он смежил веки, пытаясь вспомнить дословно веление Чальки.

— Не только был. — Голос его по-прежнему переполнялся теплом и мягкостью. — Я даже увековечил на всякий случай кое-что для истории. Ты же ведь, девочка, любишь сама сохранять себя на матрице телефона?

«В принципе, не противоречит приказу».

Включенный диктофон в кармане его пиджака записывал каждое слово беседы, создавая для Чальки свидетельство выполненного обета.

Лариска тяжело задышала, глядя на него уже почти с паникой. Пальцы её непроизвольно сжались на миг в кулачки и тут же разжались.

— Это была просто шалость. Я не хотела.

Глядя на неё, трудно было в этом засомневаться. Ну чистый ребёнок.

— Чего не хотела? — вскинул тем не менее недоверчиво бровь Борис. — Я тебя вообще-то ни в чём ещё не обвинял пока. Но ты, похоже, ощущаешь сама, что сделала что-то не то, и хочешь рассказать об этом?

— Ну...

Ларёк сдвинула ноги. И вроде бы закусила изнутри щёки. Трудно сказать, что она сделала, но личико её покрылось мгновенно ямочками.

— Скажи мне, Ларис, — выдохнул он как можно более дружелюбным и преданным тоном, чувствуя себя омерзительно, чувствуя себя извращенцем, если не педофилом. — Я не буду тебя упрекать. Я знаю, что для подростков некоторые вещи естественны. Меня просто волнует твоё душевное и физическое здоровье в психосексуальном плане. Поэтому я хочу узнать больше. Будь со мной откровенна — и нам не придётся затрагивать эту тему при твоих родителях.

Борис облизнулся, сглотнул слюну, ощутив сухость в горле. Лариса на него не смотрела, опустив голову, щёки её горели.

— Ты... часто любишь трогать себя?

Племянница кивнула с потерянным видом.

— Это едва ли ответ. — Борис сделал свой голос слегка укоризненным, чуточку обвиняющим. — Скажи это вслух.

Она облизнула воровато губы, бросив косой взгляд по разные стороны скамейки, прежде чем ответить.

— Д-да.

— Что «да»?

Вопреки ощущаемому самоомерзению, ему в этот миг стоило величайшего труда не усмехнуться.

— Я, — пальцы её вцепились в край скамейки, почти побелев, она прикрыла глаза и стала раскачиваться, — люблю трогать себя. Ч-часто...

— Как ты это обычно делаешь, Лариска?

Голос его был тих и нежен, как шёлк. Как лавсан. Как серый бархат.

— Я просовываю в свои т-трусики руку, — личико её искривилось, — и... п-провожу пальцами... п-по своим пполовым губкам. Потом я... к-касаюсь... — она задышала часто, покраснев ещё гуще, глаза её были закрыты по-прежнему, пальцы её рук сплелись и расплелись, — своего к-к-клитора...

Борис в эту секунду тоже испытывал невольное побуждение осуществить нечто подобное. Но Лариска могла в любое мгновение открыть глаза, что его бы поставило в не совсем удобную ситуацию.

— Не нервничай, Лар, — мягко шепнул он. Просто само участие и забота. — Всё хорошо. То, что ты рассказала, естественно для твоего возраста. Можешь не открывать глаза, если тебе так легче.

Зачем он сказал сию фразу? Не из желания же и правда вздрочнуть на неё. Неужто ему легче мучать девчонку, когда нет глазного контакта?

— Ты знаешь, как по-научному называется то, чем ты занимаешься?

Лариска кивнула.

Вспомнив его реакцию на предыдущий жест, глухо уточнила:

— Знаю.

— То есть ты любишь... что? Скажи это вслух. — Помолчав, он добавил: — Психологи полагают, что в плане самооценки очень существенно, когда человек способен спокойно сказать о том, чем он занимается.

Ларёк приоткрыла рот.

Набрала беспомощно воздуха в грудь, выпустила наружу. Зажмурилась крепче — Борису показалось, что сейчас она откроет глаза, он даже прикрыл рукой брюки, но тревога оказалась ложной.

— Я л-люблю мастурбировать.

— Повтори.

— Я л-люблю м-мастурби-и-ировать...

Щёки её горели, пальцы терзали скамейку, бёдра дрожали. Борис чувствовал, как брюки его раздувает дикий бугор от взгляда на мучаемую им девочку, он ощущал себя чудищем, но не мог себя удержать.

— Ты делала это, быть может, не только с помощью рук? — предположил он вполголоса с рассеянной интонацией, чувствуя, как с каждым словом маска злодея всё круче прирастает к лицу. — Назови те предметы, которыми ты на протяжении жизни хотя бы раз для этого пользовалась. Лучше все сразу.

Она прерывисто выдала несколько вдохов и выдохов, веки её задрожали. Личико исказилось вновь, словно в попытке заплакать.

— М-морковь. Линейка. Пенал. Телефон. Клизма. Рукоять электрической зубной щётки. Водяной душ. Фен. Растянутое полотенце. Н-напильник. — На последнем слове она запнулась, но, видимо, остановить себя уже не могла. — Уголок книги. Св-вёрнутый в трубку журнал...

— О, целых два предмета из нескольких связаны прямо с учёбой. — Борис уже почти не скрывал издёвки. — Девочка так любит учиться?

Она тяжело задышала, но ничего не ответила.

— Теперь перечисли места, где ты делала это когда-либо, — спокойно велел он, почти уже не чувствуя комплексов. — Опять же, лучше все сразу.

Рот её приоткрылся, губы дёрнулись, потом снова закрылся. Тело покрылось дрожью, она прикрыла неизвестно зачем вновь руками коленки.

— Кровать. Ванна. Бассейн. Лес. Парк. Школьная раздевалка... — Ларёк снова запнулась, но, видимо, пойманная ею волна откровенности — или чего-то другого? — была слишком острой. — Шк-кольный к-класс...

— Ого, и там тоже? — Борис выгнул бровь, прежде чем сообразил, что с закрытыми глазами девчонка всё равно не увидит этот красивый жест. — Ты мастурбировала в школе во время урока? Зная, что это могут увидеть?

Она кивнула потерянно. Уточнила вполголоса:

— Да...

— Что «да»? — впустил Борис в голос мягкую ласковую насмешку.

Ларёк шмыгнула носом.

— Я... м-мастурбировала в школе в-во время урока. — Коленки её дёрнулись почему-то, ладони тоже. — З-зная, что это могут увидеть...

Черты её личика задрожали, но она зажмурилась ещё крепче, явно не желая открывать глаз. Борис же провёл рукой по собственным брюкам, глядя на доведённую им до истерики собственную племянницу, понимая, что является извергом, является дегенератом, но даже почти не чувствуя в этом сейчас особенного раскаяния.

«Приказ Чальки всё равно должен быть выполнен».

— Тебе нравилась мысль, что твои одноклассники могут застукать тебя за этим? — Голос Бориса был по-прежнему мягок, однако он еле удержался от алчного сглатывания слюны. — Тебе нравится мастурбировать, представляя, как они тебя видят в этот момент?

Лариска быстро кивнула, почти панически. Шмыгнула носом снова.

— Да... ик. — Кажется, от нервов у неё началась икота. — М-мне... нравилась мысль, что мои одноклассники могут меня застукать. Я... ик... л-люблю м-мастурбировать, представляя, как они на меня смотрят...

Продолжая ласкать себя через брюки, чувствуя, как у него уже выделяется смазка — предэякулят, говорят педанты? — Борис откинулся спиной на заднюю часть скамейки и окинул взором окрестности.

Нет, всё в порядке, рядом по-прежнему никого не было.

— Расскажи подробней, как ты это делаешь, — шепнул предельно вкрадчивым тоном он. — И что представляешь.

Она помолчала секунд пятнадцать.

Тело её вздрогнуло ещё несколько раз, явно реагируя на икоту.

— Я, — губы Ларька искривились, — просовываю ладонь в трусики... ну, как я сказала... иногда, если в классе, помещаю туда какой-то предмет, например, свою старую «Нокию», запрограммированную на вибробудильник. Сжимаю и разжимаю бёдра, чувствуя н-на себе... воображаемые взгляды других учеников. — Бёдра Лариски и правда ходили в это мгновение ходуном, хотя вроде бы никакого вибратора меж её ног не наличествовало. — Они, конечно, дебилы, но... идиоткой бы оказалась я, если бы кто меня застукал за этим. Представляю... как... ох... Габищев или Комаров подходит ко мне на перемене. Показывает, как сфотографировал тайно меня под партой, снял то, что я д-д... делала. Говорит, что может представить меня блядью перед всем классом и... мне придётся... п-придётся... о-ох... дядь Борь!..

Лариска закусила губу, странно извиваясь на месте, хотя не открывая по-прежнему глаз. Так выглядело, будто ей хочется то ли заплакать, то ли сделать нечто почти что противоположное.

— Тебе всегда ведь хотелось, чтобы тебя и твоё самоудовлетворение кто-то когда-то увидел, — смеясь, подсказал Борис. — Тебе хочется, чтобы все тебя видели шлюхой. Видели блядью. Да, Ларёк?

Вся красная, Лариса стиснула на миг губы и сдвинула ноги.

— Да.

— Скажи это.

Несколько жарких прерывистых вдохов и выдохов.

— Я хочу этого. Я... п-правда хочу, ч-чтобы все в-видели, как я... м-м... мастурбирую. Чтобы... все вид-дели... какая я блядь... п-пожалуйста!..

Да, девчонка уже явственно плакала, бёдра её ещё дико дрожали, сдвигаясь и раздвигаясь. Кажется, для дам это способ лайт-мастурбации?

Борис тихо хихикнул.

— Засунь руку в трусики, Лар. Нет, глаз открывать не надо. Просто — сунь руку в трусики и раздвинь ножки. А лучше — спусти их сантиметров на двадцать, откинь выше юбочку и поиграй с собой.

Она это сделала.

Прямо перед ним на скамейке посреди парка сидела его раскрасневшаяся хорошенькая племянница со спущенными до коленок трусиками и открыто ласкала себя.

Глаза её были закрыты, она не могла быть уверена, не подставил ли её дядя, нет ли вокруг посторонних, но от этого её пальцы нисколько не двигались медленней.

«Малолетняя шлюшка».

Борис засмеялся в открытую, мастурбируя уже совершенно беззастенчиво на девчонку, которую сам довёл до слёз и истерики, которую вынудил самоудовлетворяться посреди бела дня на улице, которую ощущал уже не столько племянницей, сколько рабыней.

Превыше всего ему бы хотелось сейчас её сфотографировать — но телефон, увы, занят записью аудио, многозадачности у него нет, а Чалька строго сказала, что запись должна быть создана одним треком без перерывов и должна продолжаться до самого мига их расставания.

Как она выразилась — «во избежание фокусов с монтажом».

— Дядя Борь. Дядя Борь. Дядя Бо-орь!.. — заизвивалось опять на скамейке невинное прекрасное творенье природы, рука Ларька чуть ли не целиком проскользнула меж ног, а сами ноги раскинулись чуть ли не на сто восемьдесят градусов, для чего правой ноге пришлось выскользнуть из приспущенных трусиков. — Дядя Бо-о-о-о-о-о-орь... ааааа-аа-а-а-аах!!..

Она слабо вскрикнула.

Кажется, меж ног её что-то брызнуло. Но Борис вяло сознавал это — в этот момент белый клейстер захлестнул его собственные брюки, забрызгав асфальт прямо перед скамейкой Ларисы.

— Л-лаааар!..

Огненное нестерпимое наслаждение волной прошло сквозь него. Он открыл глаза, потом снова закрыл, моргнув несколько раз. Ему пришлось подождать некоторое время, прежде чем зрение вернулось к нему и он смог увидеть слабую улыбку на губах рассматривающей его племянницы.

— Вот вы какой. — Она помолчала, глядя на него почему-то без злости, даже без обиды, с иронией. Качнула головкой. — Мой дядя.

Последнее слово вместило в себя особую долю сарказма.

— Только не говори, что ты не мечтала об этом. — Борис не спешил почему-то застёгивать брюки, да и Лариса сейчас не спешила поднимать трусики. Или они понимали, что будут весело выглядеть? — Я, знаешь ли, тоже увидел недавно тебя настоящую.

Она всё же начала приводить в порядок растрёпанное облачение, подтянув трусики, поправив юбочку. На неё глядя, стал осторожно оправляться и сам Борис, хотя ему было куда труднее из-за пятен спермы.

— Не думаю, что целиком. — Молвив эти загадочные слова, Лариска сделала пару шагов и ткнулась губами в его подбородок. Она уже делала это, но на этот раз его пробрало дикой щекоткой. — Однако спасибо.

Он её обнял.

Прижался к хрупкой смешливой курчавой племяннице, поцеловал её в пушистый затылок, поцеловал её волосы, чувствуя сумасшедшее облегчение, нежность — и благодарность. Как к Ларисе, так и, хотя это странно, к психованной экспериментаторше Чальке?

— Тебе спасибо, Ларёк.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«В этот раз тебе точно понравилось», — удовлетворённо констатировала психованная экспериментаторша.

Борис лишь рассеянно улыбнулся, не зная точно, что ответить.

Да, ему это понравилось. Ему и — что гораздо более важно — Лариске. Этого нельзя было предугадать, славословить шантажистку за это было иррационально, но все чувства в нём спутались в грязный хаотичный ком.

«Спасибо, Чалька, — набрал наконец он. — Это было прекрасно».

Ну, по крайней мере, он не будет вести себя как те глупые девочки из его собственных порнорассказов, испытывающие кучу оргазмов из-за своих шантажистов, но не находящие для них ни единого тёплого слова? Если ему и правда понравилось, он это скажет.

«Было прекрасно — что? — не отставала Чалька. — Доводить девчонку до слёз, видеть, как она краснеет и плачет, явно дрожа всем своим телом? Выжимать из неё её личные тайны, заставлять её сознаваться, что она шлюха и блядь, заставлять мастурбировать перед своим родным дядей?»

Он заалел невольно. И в то же время — ощутил толчок в брюках.

«Да, это тоже, — набрал всё же Борис. Теперь уже на него самого нашла непонятная волна откровенности? — Это было так дивно. Я как бы чувствовал себя господином и рабом сразу. Как если б у меня возникли две разных любовницы. Для одной я сабмиссив, для другой доминатор. И одна из них через прокси, используя меня как посредника, унижает вторую».

Ощущая причудливый сплав стыда, страха и похоти, где первое и второе перетекало неведомым образом в третье, он опустил под стол руку и поласкал себя через брюки. Прямо при включенной вебкамере. Он так или иначе опозорил себя перед Чалькой столь явно, выслав ей кучу на себя компромата в недавние дни, что не всё ли равно?

«Как интересно. — Судя по паузе, Чалька некоторое время пребывала в задумчивости. — Две любовницы, говоришь. Или, быть может, одна?»

Борис моргнул.

Закрыл глаза, потом открыл и снова посмотрел на экран.

«Что ты имеешь в виду?»

«Подумай».

Думать ему сейчас было сложно, но часть этой работы была уже выполнена его мозгом некоторое время назад. Пара причудливых совпадений в лексике Лариски и Чальки. Мысль, отвергнутая им как нелепая первоначально, но вновь и вновь возвращавшаяся к нему позже.

«Ты Лариса?» — набрал он.

Да нет, безумие. Но как же тогда всё было бы просто и сказочно.

«Ты как будто бы даже не особенно удивлён этой гипотезой».

Он снова прикрыл на пару мгновений глаза.

«Знаешь, был некоторый повод предполагать что-то подобное. У вас совпадает немного словарный запас, манера общения. Обои на стенке, куда ты отвернула для конспирации собственную вебкамеру, напоминают обои в Ларискиной комнате. Ну и Лариска за несколько часов до твоего появления на Фикбуке увидела случайно кусочек моего порнорассказа».

Всё это не давало ему однозначной уверенности, но будило волну неоднозначных фантазий на краю разума. Как знать, может быть, если бы не эта волна, он бы не подчинялся Чальке так легко и свободно?

Хотя это могло быть лишь выдуманным задним числом оправданием.

«Интересное совпадение», — прокомментировала Лариса.

Или всё-таки Чалька?

«В смысле?» — набил он.

«Я могла обмануть тебя. Я ведь даже не говорила тебе, что ты прав. Что, если я всё-таки незнакомая извращенка и хакер, подчиняясь которой, ты унизил и довёл до истерики доверившуюся тебе девчонку? Ты не ведаешь правды и я не помогу тебе в этом. Но выбор меж двумя сторонами реальности тебе так или иначе предстоит сделать».

Борис куснул нижнюю губу. Но Чалька на этом не останавливалась, судя по всплывшему сообщению вверху, она продолжала набирать текст.

«Завтра ты вновь побеседуешь с ней. Зайдёшь к ней в квартиру — я теперь знаю её распорядок и знаю, когда будут долго отсутствовать дома её родители. И, пользуясь сделанной сегодня аудиозаписью, надавишь как следует снова на эту очаровательную невинную девочку».

Ниже она обрисовала несколькими штрихами, что именно и как Борису следует сделать. Он даже икнул, мысленно представляя подобное, хотя брюки его под столом вздулись безумным бугром.

«Ты просто чокнутая мазохистка».

«Может быть. Если твоя гипотеза о тождестве меня и Лариски верна. Если же нет — ты сам окажешься безумным садистом, измучавшим и подставившим собственную хорошенькую племянницу».

Борис облизнулся невольно, перечитывая написанное Чалькой выше, сердце его билось как метроном. Он не мог сказать сам, что чувствует.

«Хотя ты можешь отказаться от этого, — добавила вкрадчиво шантажистка. — Но тогда все имеющиеся у меня интересные фото, видео- и аудиоматериалы окажутся у Лариски, у её родителей и даже в вашем местном полицейском участке. Файлы у тебя на компьютере при этом самоуничтожатся — меня за собой ты при всём желании не утянешь».

Чалька бросила ласково:

«Решай».

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Звонок.

Простая синяя электрическая кнопка звонка. Чуть облезшая от многолетних нажатий. Палец Бориса не без сомнения вдавил её.

Два часа дня. Ровно тот срок, что был указан вчера этой шлюхой. Этой шалавой, этой скрытой любительницей шантажа и мучений.

Шаги за дверью.

— Кто там? — неуверенный робкий голос Чальки-Ларисы.

Может ли он ошибаться? Может ли всё это вправду быть чередой совпадений? Но тогда что он сейчас собирается делать?

— Твой озабоченный дядя.

«Не открывай мне. Если ты правда всего лишь Лариска — не открывай. Видишь, я даю тебе шанс. Ни одна здравомыслящая девчонка, будучи дома одна, не открыла бы дверь уже пойманному ею на грязных желаниях и только что на них опять намекнувшему ненадёжному родственнику».

Приглушенный смех за дверью. Быстрая возня, несколько металлических щелчков. Дверь приветливо распахнулась.

— Ой, заходите. Я тут уроки делала, извините, не ждала никого. Мама и папа в дальний супермаркет за дешёвой форелью поехали.

«Могли бы через Интернет заказать», — мелькнуло в голове у Бориса, но он не сказал ничего. Он слабо разбирался во всех этих акциях.

Войдя в Ларискину комнату, он окинул взглядом декорации.

Вебкамеры нигде не было видно. Ну да, разумеется. Лариска должна была убрать её, чрезмерным палевом было бы так и оставить здесь камеру повёрнутой к медово-золотистым обоям.

— Вот, — кивнула зачем-то в сторону письменного стола девчонка. Там лежала распахнутая тетрадь и учебник. — Домашку по математике делаю. Никак не получается, дядя, может, вы мне поможете?

Она потёрла друг об друга ладони, явно вспотевшие, села за стол, сдвинув и раздвинув колени, как будто сглотнула слюну, глядя на дядю. Словно ожидая чего-то. Её будто распирало от избытка энергии.

«Шлюха».

Борис перестал почему-то бояться и переживать за неё.

— Не получается? — Он цокнул озадаченно языком, придвигая ближе второе кресло и опуская туда свой собственный зад. — Неудивительно. Ты ведь, наверное, совсем не занимаешься математикой. Вернее говоря, занимаешься — но чем-то совершенно другим.

— Дядя Боря? — Лариска моргнула ошарашенно, с виду ничего не понимая. Рука Бориса опустилась ей на колено.

— Это ведь так, признай, — твёрдо, но ласково велел он. — Ты же ведь просто шлюшка, Лариса. Шлюшка, мастурбирующая едва ли не постоянно, шлюшка, мечтающая дать всем своим одноклассникам.

Рука Бориса скользнула вверх под Ларискино платьице, он нащупал ажурные трусики и почти что не удивился их влажности. Пальцы его проникли под ленточку, нащупали едва заворсинившийся клитор.

— Признай это вслух.

Взгляд Ларисы был полон безмолвного ужаса, но её тело её выдавало, она безумно текла, в то время как бёдра её под его рукой начинали заметно вздрагивать. Криво улыбнувшись уголком рта, свободной ладонью Борис извлёк из кармана свой старый мобильник.

— Аудиозапись вчерашнего, откуда я вырезал лишнее. Я вот думаю, не послать ли мне этот файл прямо сейчас на номера твоих предков?

Подушечкой большого пальца он ткнул в нужную кнопку.

— Я л-люблю мастурбировать, — послышалось в записи, голос Лариски был красивым и ломким. — Я просовываю в свои т-трусики руку... и п-провожу пальцами п-по... своим пполовым губкам. Я м-мастурбировала в школе в-во время урока. З-зная, что это могут увидеть...

Ротик реальной, живой Лариски испуганно приоткрылся, она смотрела на него почти не дыша. Он рассмеялся тихо, не выключая плеер.

— Я хочу этого, — донеслось из мобильника. — Я п-правда хочу, ч-чтобы все в-видели, как я... м-м... мастурбирую. — Послышался хриплый прерывистый выкрик. — Чтобы... все вид-дели... какая я блядь...

Протолкнув пару пальчиков ей меж уже откровенно истекающих влагой складочек, Борис пощекотал третьим пальцем в то же время доверчиво выделяющийся даже на ощупь клитор.

— Как считаешь, лучше твоим родителям выяснить, какая шалава и блядь их милая девочка? — Он хихикнул. — Я ведь могу им отправить это.

Чувство власти буквально сводило с ума.

Борис уже не был уверен, хочет ли он, чтобы гипотеза тождества Ларисы и Чальки оказалась правдивой. Если первоначально он убеждал себя изо всех сил, что ошибки здесь быть не может, то теперь он уже начинал понемногу убеждать себя в прямо противоположном.

«Просто для удовольствия? Я же ведь знаю, что это игра».

Закусив губу между тем, кажется, чуть ли не побелев, Лариска быстро-быстро помотала головой из стороны в сторону. Жалко выдавила:

— Н-не надо...

Борис ускорил рывком ласковые движения пальцев в трусиках Лары.

— Кто ты, Ларёк? — Кажется, девочка эта была целиком уже под его пальцами мокрой. — Что я просил сказать тебя? Произнеси это вслух.

Она прикрыла глаза.

— Я п-просто шлюха. — Девчонка сделала паузу. — Я б-блядь. — Кажется, она слабо икнула. — Я м-мечтаю дать всем моим одноклассникам...

— Повтори это снова. — Размеренные движения пальцев Бориса держали девчонку у пика, как он надеялся, не давая достигнуть его, но в то же время не позволяя и отъехать назад. — Назови вначале себя по имени и фамилии. Затем скажи то, о чём ты уже сказала мне только что. Затем — объясни поподробней, как это в твоих фантазиях происходит.

Она застонала слабо, почти плача.

— Я... Л-лариса Д-друновская... п-просто шлюха и блядь. — За это вступление пальцы Бориса вознаградили её, она распахнула рот в новом беззвучном стоне. — Я м-мечтаю дать всем моим одноклассникам. — Вагина её как будто плотно сомкнулась на Борисовых пальцах, тесно их обхватила, девчонка задрожала всем телом. — Я бы х-хотела стать... их п-послушной шалавой, их рабой, проституткой, исп-полнительницей желаний класса. Я бы сосала к-каждому, стоя перед ним на коленях. Вагуновский и Ганнищев... каждый день мне бы кончали на волосы, п-после чего... заставляли б меня... в-весь урок сидеть в сперме. А-ааах!..

Девчонка распахнула глаза, горестно вскрикнула, увидев диктофон мобильника дяди Бори не больше чем сантиметрах в пяти от своих губок. Осознав, что всё произнесённое ею теперь тоже записано в цифру и что её родной дядя может открыть это её одноклассникам.

Взгляд её стал совсем безумным и шалым.

— Напиши это здесь. — Борис извлёк из её трусиков пальчики, убоявшись, что если девчонку не хватит инфаркт, то она может, наоборот, немедленно кончить. — Прямо в тетрадке по математике. Всё, что ты сказала вслух только что, с точностью до последнего слова.

Она это сделала.

Алая, вся дрожа, слабо всхлипывая, она выписывала в тетради неоценимый компромат на себя, а Борис любовался чудными переливами краски на её очаровательном личике. «Хочу ли я точно, чтобы она оказалась впоследствии Чалькой? Нет, разумеется, если так не окажется, то я потом прокляну себя. Но только хочу ли я этого прямо сейчас?»

— Замечательно. — Он улыбнулся. Его начинало слегка трясти самого. — Теперь сделай приятное своему дяде. Я-то доставил рукой удовольствие своей неблагодарной племяшке, а о ней это нельзя сказать. Положи ладошку на брюки своему старшему родственнику. Сделай ему хорошо.

Веки Ларька задрожали.

Кажется, даже слабо вспотев, глядя на него со страхом, с ужасом, с паникой, как на совершенно чужого человека, она положила ладонь на вздымающиеся уже пару минут брюки Бориса.

Приоткрыв рот, еле дыша, девчонка провела пальцами через ткань по топорщащемуся агрегату. Он чуть не кончил в это мгновение.

— Расстегни брюки. — Как же мягок и ласков был его голос. Как он себя ненавидел и презирал. Но не мог остановиться. — Выпусти его наружу.

Лариска сделала это.

Пальцы её неуверенно сжались вокруг едва ли не взрывающегося от похоти органа, погладили осторожно ноготками головку. Она смотрела на него в шоке и неверии как на что-то инопланетное.

— Хорошая девочка. — Он снова хихикнул. Нет, какой же он дегенерат, мудак и предатель. — Теперь наклони ниже голову. Встань на коленки. Пришло время сделать приятное своему дядюшке языком.

— Нет.

Она смотрела на него умоляюще. Так, словно надеялась найти в его глазах нечто, чего не было там и быть не могло.

— Да.

Её жалобный взгляд словно таял, превращался в масло, встретившись с его циничным. Он положил ладонь мягко ей на затылок.

— Ты это сделаешь, Лар. — Что это за отзвуки дежа вю вспыхнули в его памяти? Воспоминания о фрагменте недавно написанного рассказа, который узрела племяшка? — Сделаешь. Потому что ведь — кто ты, Ларёк?

Она смотрела на него с тихим ужасом. И в то же время — словно бы с озарением внезапного жуткого понимания.

— Ш-шлюха, — выдохнула через силу она.

— Повтори.

— Шлюха...

Плача, она наклонила голову ниже под давлением его строгой ладони, влажные губы племянницы коснулись пунцовой головки. Вздрогнув и словно бы всхлипнув опять, она открыла рот шире, её язык начал неспешно ласкать его плоть, Борис застонал, чувствуя, что сходит с ума, чувствуя, что не прервал бы это, даже если бы был сейчас на сто процентов уверен в нетождестве Лариски и Чальки, что благодарность его к шизоидной шантажистке притом переходит все границы разумного.

«Если бы вы были в силах, шантажом или как-то ещё, — вспыхнуло вдруг в его памяти, — заставить Лариску сделать минет вам, будучи убеждены, что не будет последствий, вы бы сделали это?»

О небеса, это случилось. Это немыслимо, но благодаря незнакомой или знакомой психованной нимфоманке это произошло на самом деле?

— Чалька. — Он застонал громче. Кажется, Лариска чуть вздрогнула, но потом, как будто решив не обращать внимания на странное слово или прекрасно поняв его, заглотнула его член целиком. — Ча-алька. Чалька, Чалька, Чалька, Чалька, Ча-а-а-а-алька. Чалька! Ча-ааалька!!..

Он вполголоса вскрикнул, смеясь, держа за затылок девчонку, фактически насадив её голову на свой член, трахая её в рот, ощущая, как весь смысл его предыдущей жизни и едва ли не всей последующей сводится к данному мигу, как несчастная девочка захлёбывается со всхлипами всё новыми порциями его семени, как белое пламя взрывает изнутри его самого и выплеск за выплеском переполняет её носоглотку.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

«Изнасилована собственным дядей».

Сперма засохла отдельными каплями на её подбородке и шее. Её гадкий привкус переполнял всё вокруг. Она уткнулась лицом в подмышку своего родственника, тихо плача и не зная сама до конца, искренне ли.

«Ты хотела узнать, каково это. Помнишь, ты ещё лет в четырнадцать часами мечтала о чём-то подобном, просматривая БДСМ-видео?»

Подкладку под креслом тогда приходилось частенько менять.

Она ощутила, как рука дяди очень осторожно и нежно гладит её, ерошит затылок, ласкает спину. Ну да, он вроде как совершил страшное преступление, за которое даже неуместно вслух извиняться?

Поддавшись порыву, Лариса заплакала громче.

— Лара. — В голосе дяди была слабая паника. И в то же время — чувство глухой безнадёжности, ощущение обречённости, чувство, что уже даже в принципе нельзя ничего изменить. — Лариска. Ларёк. П-прости меня.

Чуть повернув голову, она посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы использовали меня. — Звенящее презрение в интонации впустить было не так уж и сложно. Достаточно было вообразить, что стряслось бы, шантажируй Бориса не она сама, а какая-либо реальная хакерша. — Нанесли мне непоправимую психотравму. Сломали мне, вполне может быть, последующую интимную жизнь.

Он смотрел на неё с непередаваемым выражением смешанной паники, отчаяния и мольбы. Быть может, использованные племянницей формулировки и показались ему саркастически узнаваемыми, но даруемая этим тень шанса была слишком слабенькой, чтобы за неё уцепиться.

— Я... м-могу что-нибудь сделать? — Голос его ломко дрогнул.

Да, никаких перспектив. В таком настроении люди приходят домой без единого слова и тихо вешаются на ремне.

Она помолчала.

— Куни. — Пауза, холодный взгляд дяде в глаза, непонимание — и в то же время робкий росток надежды — в его ответном взгляде. — Быстро.

Дядя Боря не стал задавать каких бы то ни было глупых вопросов.

Он действовал так, как если бы от скорости и старания при выполнении сей процедуры зависела вся его жизнь, что, несомненно, в каком-то смысле именно так для него в эту секунду и было. Он приобнял Ларису и развернулся вместе с ней в кресле, из-за чего уже она оказалась внизу, а он оказался вверху, после чего опустился ниже, полуприпал на колено перед теперь уже Ларискиным стулом, задрал чёрную юбочку и оттянул спешно в сторону лямочку её трусиков.

Ларёк задышала часто, она поначалу пыталась подавлять удовольствие от гладкого языка дяди и выглядеть Снежной Королевой, но стресс и пережитая только что похоть делали её возбудимей. Она позволила дяде Боре сдёрнуть вниз трусики, она раздвинула ножки, ощущая, как дядин язык заполняет едва ли не целиком её влажное лоно.

— Ах. — Ни единого слова врагу. Ни единого звука, ни единого возгласа. Таков был её ранний план, желание поиздеваться над дядей, не понимающим, приводят ли вообще хоть к чему-то движения его языка. Но ладно, если уж не получается удержаться, надо хотя бы попробовать не называть его прямо по имени? — Вот так. Хорошо. Мммм-мммм-мммм...

Она крепко стиснула зубы, пытаясь тщетно подавить глухой стон, чувствуя, как течёт на язык дяде Боре, чувствуя, как всё напряжение возбуждающего, но вместе с тем неописуемо нервного последнего получаса выходит из её организма вместе с этими жаркими капельками.

— Да-а-а-ааааа...

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Он приобнял крепче Лариску, приобнял только что кончившую курчавую девочку на уровне бёдер, не решаясь изменить снова своё положение корпуса или взглянуть ей в глаза. Ему было легче полусидеть с ней сейчас в обнимку, уткнувшись лицом ей во влагалище, — как если бы унижение это компенсировало хотя бы отчасти то, что он с ней проделал.

Поцеловал её робко чуть выше и чуть правее клитора. Ощутил, как рука Лариски щекочет его затылок, отчего ещё один колючий зажим где-то в его грудной клетке чуть-чуть разжался.

— Ты Чалька? — Не то чтобы он особо надеялся на честный ответ. — Признайся в этом хотя бы теперь.

— Чайка? — Лариска хихикнула. — Я лебедь. Белый невинный лебедь, невинность которого вы сломали.

Ну да, этого стоило ожидать.

Слишком много усилий было приложено к имперсонации Чальки. Девчонке не хочется до сих пор раскрывать свои карты. Или, быть может, она даже сейчас не успела ещё реализовать до конца все фантазии?

По спине его вьюгой пронёсся обжигающий космический холод. Борису смутно представилось — хотя и без особых деталей — что Лариска от лица Чальки сможет заставить его с собой как с Лариской проделать.

«И я позволю ей».

Борис вдруг понял с ознобом, что абсолютно не будет мешать этому.

Он бы мог объяснить Лариске смысл заданного им только что вопроса, он бы мог попросить у неё доказательств, что она не Чалька, мог бы потребовать от неё разрешения заглянуть в её историю браузера. Но в то же время он чувствовал, что не станет и не захочет этого делать.

— Ларисончик дорогой. — Он поцеловал её снова в уголок клитора, уже ближе к эпицентру сладострастия. — Блудница моя ненаглядная.

Ещё один поцелуй, сначала в левое бедро, потом в правое. Лариса засмеялась тихонько, пощипывая наманикюренными ноготками его уши.

Что-то в нём умершее, казалось бы, навсегда, снова начало оживать. Он всё же чуть приподнялся, подтянулся вверх, взглянув Ларе в глаза.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Кстати, — тепло дохнул дядя в лицо ей, — если уж всё происходит по-настоящему, — он выделил интонацией последнее слово, — то ты по-прежнему моя ручная послушная шалава и шлюшка? И я могу забрать к себе домой последнюю страничку твоей математической тетради?

Щёки Лары чуть заалели, когда она вспомнила, что там написала. Дядя смотрел на неё с явной хитринкой — хитринкой и даже иронией.

«Ты хочешь поддерживать дальше игру в раздельность Ларисы и Чальки? Отлично, — так можно было истолковать его взгляд. — Но учти, что последствия этого будут не только теми, о которых ты думаешь».

Она тяжело задышала, опустив голову.

— Да, дядя Боря.