Это место называли фермой. Здесь выращивали девочек для того, чтобы их покупали богатые, обеспеченные мужчины, желающие в основном обрести покорную, угодливую жену. При этом давался, так сказать, гарантийный месяц, в течение которого девушку можно было вернуть. В дальнейшем мужчина мог делать со своей покупкой что угодно – хоть жениться, хоть выгнать из дома, хоть сделать бессловесной рабыней. Девушки воспитывались очень строго, им вдалбливалось в головы, что единственное, для чего они предназначены – это угождать своим покупателям, а самым ужасным для них было возвратиться раньше гарантийного срока. Жестокое наказание ждало их в этом случае... А потом - новая продажа, на этот раз с большой скидкой. Третьего шанса не давалось – провинившаяся отсылалась в турецкий бордель. С другой стороны, с девушками охотно заключались брачные контракты, а там уж зависело от каждой, станет она бесправной подстилкой или принцессой, разъезжающей в кадиллаке по ювелирным салонам...

Когда Людмиле исполнилось 18 лет, ее сфотографировали в разных позах, голую и одетую, крупным планом сняли киску и грудь, и выставили на продажу. Кстати, Людмила – это имя, которое дал ей покупатель. Ей приказали даже в мыслях забыть, как ее звали раньше, и вот их с еще одной девушкой везут из Сибири в Москву. В присутствии воспитательниц девушки общаться не рисковали – на ферме всякие разговоры не по делу были запрещены, поэтому они даже не попрощались, когда в аэропорту их развели в разные стороны. Каково же было удивление Люды, когда через час они встретились на посадке на рейс в экзотическую страну! К этому моменту она уже немного успокоилась, хотя поначалу и разнервничалась в присутствии своего хозяина – крупного жизнерадостного мужчины, с широкими плечами, выбритой головой, ореховыми глазами под красивыми черными бровями вразлет. В общем, Люда решила, что он очень даже симпатичный. Хозяин же Ники (так теперь звали вторую девушку) показался не очень приятным, но кто она такая, чтобы судить, исходя из своего опыта общения с людьми. Да и не особенно изучала его – при проходе через VIP-Gate, - обе, переглянувшись, молчаливо решили не показывать, что знакомы. Девочки в принципе не были дикими, по крайней мере в теории. Им преподавали и психологию, и культурологию, и сексуальное воспитание, рассказывали о жизни за пределами фермы вообще. И тем не менее пока было страшно даже словечком перекинуться.

В самолете

Несмотря на установку быть доступной и податливой для покупателя, Людмила была немного шокирована, когда уже в самолете в бизнес-классе Александр, прикрыв ее от всех широкой спиной, засунул руку за пазуху, помяв нежную девичью грудь, потеребил бархатистый чувствительный сосок.

— Не обманули, мерзавцы, - белозубо улыбнулся он покрасневшей девушке. – А то я думал, что всё – фотошоп. А ты и на мордашку хороша, и выпуклости – какие надо, как раз под мою пятерню.

Все с той же американской улыбкой он, как ни в чем не бывало, залез под подол сарафанчика, проникнув в трусики. Девочкам были запрещены любые сексуальные отношения на ферме, но кто заметит, как они ласкают себя под одеялом, тихонько кончая в ладошку? Поэтому Людмиле были знакомы интимные переживания, но, когда уверенные пальцы прошлись по щелке, это был настоящий удар – несмотря на абсолютно неподходящую обстановку, - она едва не застонала, настолько мужское внимание отличалось от самоудовлетворения. Конечно, их воспитывали в том духе, что счастье - в том, чтобы ублажать мужчину, как он захочет... Но чтобы грубоватая, но поверхностная ласка сразу возбудила чуть ли не до оргазма... Ох...

— А ты вся течешь, Людочка! – восторженно распахнул глаза Александр, а потом прищурился: - Уверена, что твоя девственность не заново восстановленная?

— Да, Саша, - пискнула Люда, преданно глядя на хозяина в то время, как он продолжал манипулировать пальцами у нее между бедер.

— Ну, ладно, - он достал к ее небольшому разочарованию руку. – Давай поменяемся местами, я только-только с работы. Так что вздремну, а ты отгоняй всех от меня до конца полета.

Всё еще вибрирующая от разнонаправленных чувств, Людмила пересела и вдруг услышала:

— Пссст...

Она подняла затуманенный взгляд и встретилась глазами с Никой. В принципе их встреча не была таким уж фантастическим совпадением – ферма предоставляла с большой скидкой роскошный уединенный отель – для знакомства с «покупками» в спокойной обстановке. Отель принадлежал владельцам фермы. Отель, где не задавали вопросов. Конечно, девушки уже были совершеннолетними и по закону имели полное право сожительствовать с мужчиной, но, во-первых, оттуда было трудно сбежать; а во-вторых, хозяин мог начудить, но ни синяк под глазом, ни исхлестанную спину никто из персонала тщательно не замечал, а чересчур любопытных или жалостливых постояльцев могли выкинуть из отеля через час невзирая на чины и титулы, даже если они понятия не имели о ферме.

Девушки сблизили лица и зашептались.

— Ну, как тебе твой? – спросила Ника очень тихо.

Людмила покраснела, но похвасталась, гордая, что хозяин уже исследовал ее тушку во всех интересных местах:

— Хороший. Потискал сиську и в трусики забрался.

— А мой – как будто не замечает меня, - скривилась Ника.

Девушки замолчали, не зная, что сказать, и немного испуганные тем, что совершенно свободно общаются на посторонние темы – еще день назад за это могло хорошо влететь...

А потом Ника вдруг выпалила:

— А ты красивая!

Люда пожала плечами:

— У нас все девочки на ферме красотки. Если, взрослея, дурнеют, отправляют же куда-то...

На этом диалог сам собой угас.

...

В аэропорту девушек разлучили – пары рассадили по лимузинам и повезли в отель по-отдельности.

Хозяин... Он сказал называть себя Сашей, но ей жутко нравилось, что у нее появился хозяин, она смаковала это слово на губах, решив в мыслях пока называть его именно так... Ее хозяин. Хозяин ее тела. Хозяин ее боли (к наказаниям после фермы ей не привыкать), но и хозяин ее наслаждения, перед которым меркнет любая боль. А уж если хозяину понравятся ее ласки, если он будет благосклонно принимать то, как она будет его ублажать, то пусть порет хоть каждый день!

Конечно, девушке, не привычной к физическому контакту, было трудно пока переносить, что ее во всех местах лапают руки постороннего человека, но, с другой стороны, это же хозяин! И Люда, одновременно с ужасным смущением, отчаянно желала ощутить на своем теле его прикосновения.

И хозяин не обманул ее в своих чаяниях. Он поднял перегородку между салоном и водителем и привлек девушку к себе, тут же снова забравшись в вырез и сдавив грудь так, что Людмила пискнула, а потом стал перебирать в пальцах сосок.

— Какие же у тебя сосочки нежные и упругие. Какая же ты вся ладная, такая сладенькая...

От грубоватой ласки девушка позабыла всё, чему обучали на ферме, тихо млея под уверенной рукой, и, когда хозяин забрался в трусики, развела бедра только на одних инстинктах. Вдолбленные в голову знания говорили, что, если хозяин трогает половые губки, вводит палец внутрь, нужно стонать и томно шептать, как он хорошо умеет ласкать девушек, но пока Людмила только запалено дышала и с обожанием глядела ему в глаза. И все же алгоритмы поведения пробились сквозь затуманенное сознание.

Девушка робко улыбнулась, покраснев, но смогла тихонько пролепетать:

— Я хочу его поцеловать.

И изящная маленькая ладошка накрыла пах хозяина с внушительным выпирающим бугром.

— Ох, что ты со мной делаешь, Людочка?

Два пальца экспрессивно вошли во влагалище так глубоко, что девушка в небольшой панике прогнулась, на мгновение испугавшись лишиться девственности. Ведь это прерогатива исключительно члена хозяина!

Между тем, Людмила ухватила ладонь мужчины и, глядя ему в глаза, немного лукаво и немного смущенно, нарочито медленно облизала пальцы, только что орудовавшие во влагалище и очень влажные после его «посещения».

— Людочка, ты меня с ума сведёшь.

Хозяин лихорадочно расстегнул ширинку... И Людмила захлопала глазами, завороженная великолепием, мощью мужского полового органа. Девушка все еще было не по себе от присутствия в непосредственной близости постороннего человека, от того, что он вывалил перед ней крупный эрегированный член, подрагивающий, словно в нетерпении... Но ведь не посторонний! Это ее хозяин! И его член! И нет высшего счастья ублажать всеми способами... и того, и другого...

Пальчики робко охватили ствол, даже не сомкнувшись на нем полностью, и Люда чуть не застонала от ощущения стальной твердости под нежнейшим бархатом. Было немного неловко проявлять собственные эмоции от этого первого контакта, и девушка, залившись румянцем, наклонилась.

Их учили сосать резиновые фаллоимитаторы, но живой, настоящий, горячий - совсем другое дело! Люда какое-то время ошарашенно, смущаясь и гордясь своими эмоциями, лишь посасывала навершие мягкими губами, а потом, улетая от тактильных ощущений, заскользила колечком губ по стволу, чувствуя каждую жилку, а пальчиками – нежнейшую кожицу гладко выбритых яиц (и восхищаясь этим обстоятельством). ..

Какой же это восторг – отсасывать своему хозяину! Ощущать, как он вибрирует... Слышать, как он бурно дышит... В принципе все девушки были обучены принимать член в горло, но им советовали поначалу не делать этого, поэтому она внимала наслаждению от губ и язычка... Эх, сейчас бы забраться себе между бедер! Но пока еще было жутко неловко делать это перед хозяином, хотя на теории им рекомендовалось ласкать себя во время минета (конечно при положительной реакции покупателя).

Выстрел спермы в горло увлекшейся девушки был настолько неожиданным, что она поперхнулась, закашлялась, но потом справилась с собой, принявшись глотать терпкую жидкость порыкивающего хозяина.

— Прости, Саша, - прошептала Люда, до поджимания пальцев на ногах удрученная своим промахом (им брызгали на ферме в рот из специальных шприцов разнообразными - остро перчёными, солёными, сладковатыми, - жидкостями и наказывали, если проливалась хоть капля). – Я сейчас все подберу.

Она принялась вылизывать и член, и волоски на лобке, и гладкие яйца – всё, где оказалась не проглоченная сперма. При этом ее губы иногда шептали (согласно инструкциям и вместе с тем - по велению сердца):

— М-м-м... Какой ты вкусный... Я готова не пить, не есть, лишь бы лакомиться твоим молочком...

Оставшийся час пути они пили шампанское (Людмила немного жалела, что вкус спермы хозяина не получилось хранить в ротике слишком долго), он гладил ее коленки, а она серебряным колокольчиком смеялась над его шутками и рассказами, иногда невпопад – слишком была ошарашена мгновенным переходом от муштры, дисциплины и отсутствия общения на ферме к положению любимой секс-игрушки хозяина... быстротой развития отношений с ним – не прошло и семи часов с их знакомства, а ее уже полностью исследовали, дали в рот и накормили спермой. И от этого восторженно билось сердечко и одновременно было ужасно неловко. А еще Людмила ощущала острую неудовлетворённость – все произошедшее между ней и хозяином так ее возбудило, что хотелось немедленно запустить руку между бедер. Но она этого конечно не сделала.

Приехали они одновременно с Никой и ее покупателем. Роскошь отеля впечатляла, предупредительность портье за стойкой рецепшена зашкаливала, но Людмила этого всего почти не замечала, вся в предвкушении и нервном напряжении от того, что скоро, очень скоро бедную исстрадавшуюся девочку наконец-то лишат девственности. С Никой они делали вид, что познакомились только в самолете, и теперь с замиранием сердца открыто общались (лишь иногда оглядываясь – не идет ли воспитательница). А потом Ника утащила ее за колонну.

— Ну, что? Как у тебя?

— Я отсосала! – мечтательно закатила глазки Люда.

— И глотала?

— Угу. Такая вкуснотища!

— Везет. Меня только потискали в машине.

— Ну вот видишь? Просто у каждого хозяина свой алгоритм. Дождешься и ты. Может, это даже к лучшему. Меня вот мой распалил так, что трусики почти насквозь мокрые.

— Серьезно?

Ника вдруг запустила руку под край коротенького сарафана, а потом и вовсе – в трусики. Людмила задохнулась от наслаждения, едва игривые пальчики прошлись вдоль щелки, в конце слегка проникнув в скользкую дырочку.

— Ты что делаешь, дура? – пискнула она, пока не в силах оттолкнуть подругу. – Нам же нельзя.

Ника, так же, как и Людмила, бурно дыша, проворковала:

— Забудь уже про ферму.

И впилась в губы подруги ртом. Какое-то время они целовались, при этом рука Ники в трусиках активно терзала нежные податливые половые губки, заставляя Люду помыкивать. Но наконец она опомнилась и, с трудом преодолев себя, вывернулась из объятий.

— Моему хозяину это может не понравится. Я должна ублажать его, а не тебя.

В преувеличенно невинных глазах Ники не было и намека на раскаяние. С тем же совершенно наивным видом она демонстративно облизала пальчики, и промурлыкала:

— Пойдем скорее к нашим мужчинам, они, наверное, уже получили ключ-карты от номеров.

...

В номере

Людмиле было ужасно стыдно перед хозяином, что она позволила Нике то, что можно только ему. Но, пообещав себе, что такого больше не повторится, решила воздержаться от публичного покаяния. Тем более, что едва они вошли в номер, как все лишние мысли выбило из головы – хозяин сразу потащил ее в спальню, на ходу сдирая сарафанчик, а потом вытряхнув и из трусиков. Девушка немного смутилась, оказавшись абсолютно голой перед жадным мужским взглядом. К еще большей неловкости хозяин сразу припал ртом к слегка приоткрывшейся щелке. Но потом пришло беспокойство – ведь она даже не приняла душ после дороги, но указать на это обстоятельство было никак невозможно – слишком восхитительные вещи с ней проделывал мужской рот: губы то посасывали нежные чувствительные складки, то целовались взасос с киской, язык то проходился широкой лопаткой по половым губкам, то самым кончиком теребил крохотную кнопочку клитора... Увы, хоть она уже и сосала Александру, но все же неловкость за свою наготу, за бесстыдно раздвинутые ноги, за текущую киску не позволял испытать оргазм. Нет, ей было очень хорошо. Ее волосы мели подушку, тело извивалось перед мужчиной, владеющим ее сущностью, мыслями и желаниями; она бессвязно шептала:

— Что ты со мной делаешь?.. Я сойду с ума от наслаждения!.. Я больше не могу вытерпеть эту сладкую пытку!..

В этот момент она была благодарна воспитательницам, заставляющим заучивать несколько десятков фраз, которые необходимо употреблять в подобных случаях. Благодарна – потому, что сейчас не надо было подбирать слова к обуревающим ее искренним чувствам. И все-таки оргазм не шел. Одновременно жутко хотелось, чтобы любимый хозяин наконец взял ее тело, чтобы его член распорядился ее девственностью, окончательно сделав своей собственностью, которой он (и член, и хозяин) будет владеть безраздельно...

Людмила покраснела, но выдавила дрожащим голоском, который в конце упал до едва различимого шёпота:

— Саша, пожалуйста, возьми меня...

Хозяин подтянулся, нависнув над изящным девичьим телом, доверчиво раскинувшимся перед ним. Людмила поймала пальчиками член.

— Какой же он большой и горячий! – восхищенно вздохнула девушка, которую трясло от желания и страха, и направила головку в жаждущее влагалище.

Рывок... И Людмила вскинулась от боли... Но что эти ощущения по сравнению с наказаниями на ферме? Ничто. Нет она только благодарна хозяину за эту боль, ведь она означала, что теперь ее тело полностью принадлежит хозяину, а влагалище, растянутое до невозможности на крупном члене, выполняет свое истинное предназначение – ублажать своего хозяина... Но и боль не могла заслонить и наслаждения – в дополнение к всепоглощающей благодарности...

— О, да! Еби меня!.. Еби своим здоровенным хуем!.. Хочу твой толстый хуй глубже! Глубже!.. Еби свою девочку!.. Еще!.. Еще!..

Девушкам объясняли, что подобная грубость из уст милой, нежной девочки очень часто заводит мужчин больше, чем обычные стоны, нужно только внимательно следить за реакцией партнера и прекратить немедленно, если ему не понравится.

Хозяину понравилось. Его удары подкидывали девичью попку над кроватью, вытянутые ступни болтались в воздухе, упругие груди подпрыгивали и мотались, послушные воле орудующего в их хозяйке члена.

Увы, ни за 20 минут жесткой трепки, ни когда хозяин начал накачивать влагалище спермой, Людмила кончить не смогла. Нет, она была счастлива послужить ему спермосборником, она улетала от бьющей в матку спермы, с восторгом чувствовала, как пульсирует внутри толстый член... Но...

Впрочем, это нисколько не повлияло на радостное чувство свежеиспеченной женщины, послужившей для удовлетворения своего владельца. Чуть смущаясь, Людмила прижалась всем телом к хозяину, млея от близости его крупного тела, млея от того, что этот тесный контакт отныне не запрещен, млея даже от того, что Александр, насытившись ее телом, потерял к нему интерес, щелкая пультом ДУ... Но он же иногда целовал ее в макушку и шептал: «Ты чудо!», «Ты такая сладкая, малышка!». Разве это не счастье – быть выебанной хозяином? А потом нежится в его объятиях и чуть не плакать от его проникновенных слов?

Впрочем, надо было идти в душ, немного стыдясь, но больше гордясь тем, что вызванная кастелянша будет менять простыни, на которых хозяин сделал ее женщиной...

Людмила легла в постель, застеленную чистым бельем, ввела свечку – изобретение фармацевтов фермы, позволяющее заниматься любовью снова хоть через час после дефлорации. Хозяин решил окунуться в море, а потом посидеть в баре, а она свернулась калачиком, с блаженной улыбкой раз за разом отматывая воспоминания назад и переживая вновь и вновь все перипетии сегодняшнего дня - от впервые очутившейся на девичьей груди мужской лапищи до бьющей изнутри спермы... И не заметила, как уснула, так и не поласкав себя – собственные пальчики после мужского члена казались чуть ли не кощунством...

...

Когда Людмила проснулась и почувствовала, что сзади кто-то прижимается, а чужая рука лежит на обнаженном бедре, то впала в панику: уже поздно дергаться – камеры везде, и все равно жестоко накажут за то, что позволила прикасаться к себе; за то, что легла спать голой... Но тут почувствовалось нечто твердое и горячее между ягодиц. Людмила всё вспомнила, однако кумар прошлого вечера рассеялся, и ей стало жутко стыдно. Как она могла фактически сама предложить отсосать едва знакомому человеку, а потом – трахнуть? Как могла позволить себе материться во время полового акта? Конечно, она – секс-игрушка для хозяина, выполняющая его любые прихоти, но не развратная же шлюха, каковой она себя показала этому славному человеку. Вернет теперь ее обратно на ферму! И поделом! Но как же хорошо млеть, ощущая шелковистой кожей мощную утреннюю эрекцию. Поневоле девушка почувствовала, как снова увлажняется, и, если бы не стыд и боязнь показать себя шалавой, она давно направила бы этот великолепный инструмент в себя.

Впрочем, хозяин пошевелился и, властно придвинув стройное тело к себе, заправил толстую головку в узкое влагалище. Людмила ахнула от наслаждения, одновременно прикрыв рот ладошкой – смутившись своей слишком яркой реакции.

Над ушком послышался задыхающийся шепот хозяина:

— Ну, девочка моя, расскажи сегодня, как тебе это?

Девушка сразу поняла, чего он от нее хочет, но сейчас было так стыдно произносить эти слова!

— Ох, какой хуй во мне... - запинающимся язычком пролепетала Людмила, отчаянно пунцовея щечками и облегченно вздыхая от того, что партнер не видит этого.

— Что-то, моя сладкая, вчера у тебя было энтузиазма побольше... Ох, прости идиота, тебе же, наверное, больно?

Хозяин остановился, а девушке стало еще более стыдно, что она не ублажает его так, как ему хочется. К тому же боли действительно не было – свечка сработала, как надо, и Людмила порывисто насадилась на член, вся в глубоком раскаянии:

— Нет, Саша, все в порядке. Просто не проснулась до конца...

— Тогда так, - прорычал он.

И положив лапищу на грудь, сдавил ее и одновременно зажал сосок пальцами, а сам принялся долбить толстым членом растянутое, потекшее влагалище. Ох, как же это было хорошо! Стальная твердость члена хозяина, его пыл, с которым он пользует податливое тело, говорили о том, насколько сильно игрушка заводит своего владельца. К тому же очень скоро она и сама позабыла о душевных переживаниях, полностью отдавшись во власть переживаний любовных. И тоненький нежный, так контрастирующий со смыслом, голосок выводил:

— О, да! Еби меня!.. Твой хуй такой длинный и толстый!.. Как он протыкает меня!.. Ох, твой хуй меня сейчас порвет!..

И все же Людмила снова не смогла кончить – что-то мешало до конца расслабиться. Пусть и на дальнем плане, но имелся целый комплекс причин: тут и остававшийся стыд за чересчур раскрепощенное поведение, и отсутствие привычки к физическому контакту, и кардинальное изменение статуса (хоть и со знаком плюс), да и, наверное, резкая перемена климата... Что, впрочем, не помешало с взвизгом и искренней благодарностью принять сперму хозяина во влагалище. И еще пару раз нежно вскрикнуть, когда он, продолжая накачивать ее спермой, с оттягом поддавал бедрами. Не забыла она и просимулировать оргазм – воспитанницам фермы объясняли, что мужчинам очень важно думать, что партнерша кончила...

...

На завтрак они еле-еле успели. Да и к морю вышли поздно – хозяин пару раз притиснул девушку, когда она надевала купальник, но к ее огорчению продолжать не стал, только всю дорогу ласково шлепал по попке, заставляя вибрировать от неудовлетворенного желания. И от счастья – хозяину все время нужен контакт с телом, призвание которого – ублажать его всеми способами...

Ника со своим покупателем уже находились на пляже. Расстояние между островками со столиками с приготовленными напитками в мини-холодильниках, лежаками и зонтиками было значительным, но в море девушки зашли вместе – теперь ведь никто не запрещал общаться. Они неспешно плыли, обмениваясь впечатлениями, и Людмила едва не лопнула от гордости: по всей видимости, и член у ее хозяина был гораздо больше, и сам он был ублажен ею до оргазма уже три раза, в то время, как Нику только лишь лишили девственности.

Сами мужчины к огорчению девушек, тянущихся друг к другу, видимо, догадывались, откуда их юные спутницы, и только сухо кивали при встрече. Поэтому на обед в роскошный ресторан они пошли порознь.

А после обеда произошла цепочка событий, приведшая к неожиданной развязке. Сначала выяснилось, что случилась накладка с паспортами Людмилы – удивительно, как ее выпустили за границу. Ферма очень извинялась, обещая через пару дней прислать курьера с новыми паспортами, с визой – в заграничном. Какие махинации проводились владельцами фермы, Людмилу не интересовало: дело в том, что Александру была предложена компенсация – бесплатно, на выбор одну из пары выбракованных покупателями девушек, находящихся сейчас на ферме. Хотя девушка немного ревновала хозяина, но, увидев, как загорелись его глаза, поднырнула под руку и, уютно устроившись на плече, уставилась на экран, принявшись честно обсуждать достоинства и недостатки потенциальных подруг по члену. Впрочем, ими было принято судьбоносное решение подождать с выбором до вечера...

Людмила млела от большого, сильного мужского тела. Она и так была возбуждена, а тесная близость с хозяином заставляла пускать капельку за капелькой в трусики. На ферме их учили, что не стоит быть все время покорными секс-куклами, иногда нужно проявлять и инициативу. Глубоко вздохнув и преодолев смущение, девушка положила руку на пах хозяина. Возражений не последовало, и Люда, едва дыша, потянула собачку молнии на летних брюках. Тихий стон сорвался с полуоткрытых губ, когда пальчики нащупали начавший вставать член. Буквально несколько движений рукой, и почувствовалась мощная эрекция, которую так обожала секс-игрушка...

И тут раздался робкий стук в дверь. К огорчению Людмилы хозяин попросил открыть (но зато как следует притиснул и шепнул на розовое ушко: «Надеюсь, быстренько разберемся, и потом нам никто не помешает»), а сам накинул на член уголок одеяла.

На пороге стояла... Ника. Плачущая. Девушек обучали на практических занятиях, как надо плакать, поэтому слезы нисколько не портили ее милое личико – они струились по нежным щечкам, - лишь носик чуть-чуть покраснел.

— У Димы, - дрожащим голоском начала девушка, - проблемы с финансами. Он меня возвращает, а сам уже уехал, сдав номер. Даже мои вещи спустили в багажную. Что мне теперь дел-а-а-ать? – она в конце все же скатилась на банальный рёв.

— Как кстати! – воскликнула Людмила, вдруг почувствовавшая себя раскрепощенно и понявшая совершенно отчетливо, что теперь, в ободряющем присутствии Никы, она получит столько оргазмов, сколько захочет.

— В смысле «кстати»? Как тебе не стыдно? – недоуменно захлопала забывшая плакать девушка, но последующие события и вовсе застали ее врасплох.

Людмила, не обращая внимания на эмоции подруги, затащила ту в спальню и выглянула, встав сзади, из-за ее спины подруги, лукаво стрельнув глазками в сторону хозяина:

— Саш, я рекомендую сделать выбор в пользу этого.

И она обвила подругу сзади руками и, вздернув маечку Ники к горлу, приподняла ее груди в ладонях.

— Смотри какие сиськи: упругие и мягкие.

Покатав в пальчиках полушария ошарашенной подруги, разевающей в шоке ротик, словно рыба, вытащенная на берег, Люда защемила соски:

— А какие сосочки! Бархатистые и нежные.

Ника только-только начала реагировать, потянув маечку вниз, а ее подруга уже задрала юбочку спереди и приспустила трусики:

— Смотри, какая аккуратная киска, наверняка очень узкая, твоему толстому хую будет приятно ее ебать.

— Людка, ты что творишь? – слезливо пискнула Ника, нагнувшись и торопливо подтягивая трусики.

— Продаю тебя, дура, самому лучшему мужчине на свете!

Люда схватила подругу за волосы и, пока та пыталась отодрать ее руки от прически, снова задрала майку и расстегнула юбку, упавшую к лодыжкам длинных стройных ножек. А затем к ней присоединились и трусики.

Александр крякнул:

— Солнышко мое, ты абсолютно права! Это лучший выбор! Прямо сейчас отправлю ультиматум на ферму.

Он взял планшет, а Людмила звонко приложилась к голой попке и прошептала:

— Иди соси нашему хозяину, я как раз подняла его член... Не благодари... А я пока сбегаю за твоими чемоданами.

Ника запунцовела, прикрыв трепещущими ресницами глаза, но, выпутавшись из юбки и трусиков, сделала робкий шажок вперед.

— Да разуйся и майку сними совсем наконец...

...

Когда девушка вернулась, то застала подругу, стоящую на коленях перед хозяином и светящую своими неприкрытыми дырочками, из одной из которых свесилась тоненькая нитка смазки с поблескивающей капелькой на конце. Ее черноволосая головка усиленно работала над пахом мужчины, и Людмила вздрогнула, пустив и сама обильный сок из влагалища.

Она быстро скинула отельный халат и взобралась на широкую постель. Проконтролировав, что губы и язычок Ники качественно обслуживают хозяина, девушка провела пальчиками вдоль щелки подруги, от чего та завибрировала и замычала в член.

— Саша, можно я сделаю Нике куни - проверю готовность ее пиздёнки к твоему хую?

— Ох, девочка моя, я же чуть не кончил от этих слов! Нельзя же так со мной!.. Ну а куни, конечно, можно.

Людмила встала на четвереньки позади Никы и провела широким языком по нежным, чуть разошедшимся половым губкам. Потом кончиком потеребила крохотную кнопочку клитора. А потом... а потом Ника кончила, едва не брызгая в ротик подруги. Ее тело тряслось, вздрагивало, прогибалось и выгибалось, даже мышцы упругих ягодиц сжимались в такт сокращениям влагалища.

Когда Людмила подползла ближе, подруга даже не сосала, замерев - охватив головку плотным колечком губ, а побелевшими от напряжения пальчиками – ствол. Ее глаза были крепко зажмурены, и Людмиле пришлось постараться, чтобы отобрать член хозяина и самой насадиться на него ротиком – негоже, что этот половой орган остался, пусть даже на короткое время, без обслуживания девичьими губками...

— Прости, Саша, что я так сразу, - покаянно пролепетала Ника, исподтишка наблюдая, как ротик подруги скользит по бугристому толстому стволу. – Накажи меня.

— Ты с ума сошла, девочка моя? – приподнял бровь Александр, тоже следя за манипуляциями пухлых губ на члене. – Если хочешь, можешь сходить в душ и отдохнуть в гостиной.

Ника покраснела и, опустив длинные ресницы, пролепетала:

— Но я хочу заполучить твой... э-э-э... хуй в свою... э-э-э... пизду. Ты разрешишь, Саша?

— Ох, девки, что вы со мной делаете? Как же я женюсь на вас обеих?

Людмила на миг оторвалась и пошлепывая себя по губам и носику мокрой распухшей головкой, проворковала с милой улыбкой:

— Ты можешь жениться на одной, развестись через год и взять в жены вторую, а потом наоборот.

И снова насадилась ротиком на член.

— Никогда бы не подумал, что буду делать предложение девушке, у которой мой хуй во рту! – покачал головой Александр. – Людмила! Согласна ли ты стать моей женой?!

— Да! Да! Согласна-а-ах! – девушка в восторге начала покрывать багровую головку поцелуями, а потом взвизгнула – пальчики подруги прошлись по щелке.

— Саш, - лукаво улыбнулась Ника. – Пизда твоей невесты уже давно проситься быть выебанной твоим толстым хуем... Она мне всю ладошку залила...

Людмила торопливо уселась на хозяина... и тут же кончила, едва крупный член вошел в нее, неимоверно растянув влагалище. Тоненько и нежно вскрикивая, она задергалась на железном коле, пронзившем ее, по ощущениям, до самого сердца...

А когда пришла в себя после какого-то заоблачного восторга, то немного порозовела от смущения – хозяин внимательно наблюдал, как она извивалась в сладких судорогах перед ним. Впрочем, он тут же перевел взгляд на Нику, стоящую рядом на коленях:

— Ника, хочу попробовать тебя на вкус.

— Что?

— Не тупи, подруга, - Люда, ерзая на члене, приятно ворочающимся в тугой дырочке, шлепнула ту по попке. – Саша хочет поласкать тебя ртом.

Ника, усевшись напротив Людмилы, вздрогнула и закатила глазки – видимо хозяин принялся за ее киску с места в карьер. А потом вдруг послышался его голос:

— А второй девушке – вылизывая её!.. Ника! Согласна ли ты выйти за меня замуж через год?!..

А потом началось безумие. Сначала девушки менялись местами. Одна получала член хозяина, вторая – язык. К тому же они целовались, трогая друг друга за соски. Потом он их поставил раком. Потом расположил на спине, приказав вздернуть ноги в потолок. И жестко трахал брызгающие дырочки. Каждая из них кончила еще по разу, пока их не поставили на колени. Сперма влажными шлепками ударила сначала в лицо Люды, а потом – Ники. Обе старательно открывали ротики и высовывали язычки, но получалось плохо – немного удалось проглотить, в основном густые потёки уделали мордашки... Впрочем, они нашли выход из положения: по очереди собирая лакомство с лица подруги язычком, и предавали друг другу, целуясь взасос...

— Так, девчонки! Вы меня в гроб загоните! У меня от ваших игр снова вставать начал... Идите-ка вы в... душ. Но что, если я вас попрошу заняться любовью друг с другом на моих глазах вечером?

Девушки бросились к хозяину, тесно прижавшись с обеих сторон и едва не мурлыкая.

— Ты правда этого хочешь?

— М-м-м... Мы такое представление для тебя закатим!

На ужин они не пошли, заказав еду в номер