Субботний вечер

На ужин была запеченная ветчина и несколько гарниров. Я был набит. Шэрон была невероятно хороша в поддержании моего оптимизма.

— Вот что ты имела в виду, когда говорила «держать демонов на расстоянии», верно? — спросил я её, когда мы добрались до мороженого на десерт. — Я имею в виду, что общение с тобой не даёт мне места для размышлений. Мне это нравится.

— Бинго! — улыбнулась она. — Ты делаешь то же самое для меня. К этому моменту я была бы уже изрядно пьяна, если бы тебя не было рядом, чтобы отвлечь меня от жалости к себе.

— Я не думаю, что это жалость к себе, сестрёнка, — ответил я, подумав об этом. — Может быть, грубый цинизм. Я думаю, что нам чертовски не повезло в жизни, и это испортило Рождество. Но мы можем стать лучше, чем были.

В этот момент мой телефон зазвонил, и я понял, что у меня есть текстовое сообщение. Оно было от Мириам.

«Где ты, чёрт возьми, находишься?»

Это меня смутило. Довольно грубое отношение с её стороны. Я ответил:

«Я прямо здесь. Что-то случилось?»

Почти сразу же пришло:

«Нет. «Здесь» - это где?»

Пришлось написать ей:

«Я с Шэрон на ферме. А что?»

Видимо Мириам узнала всё, что хотела, потому что тут же отключилась. Я попробовал написать ей ещё пару сообщений, но ответа не получил, а моя попытка позвонить сразу же была переведена на голосовую почту. Я пожал плечами и рассказал Шэрон, что произошло. Она тоже ничего не поняла.

Мириам обычно звонила мне или писала по электронной почте на праздники. В основном для того, чтобы узнать, не хочу ли я покончить жизнь самоубийством или что-то в этом роде. Я знал, что она справлялась со своей «праздничной хандрой», общаясь со своими друзьями. Она не давала себе времени мрачнеть и всегда была в режиме «угадай, что я только что сделала?», когда звонила. Да, было приятно слышать это от неё, но это и раздражало. Когда я жалел себя, последнее, что мне было нужно, это чьи-то попытки подбодрить. Особенно того, кто находился за тысячу миль от меня.

Кстати, это было одной из причин того, что в этом году я сделал что-то по-другому. Я был с кем-то, с кем я хотел быть, и это сложилось самым удивительным образом. Может быть, не из категории чудес, но определённо лучшее, что было за последние десять лет или около того. Я решил, что позже смирюсь с жизнерадостностью Мириам. Прямо сейчас я хотел услышать версию Шэрон.

— Так что же нас ждёт сегодня вечером? — спросил я, помогая мыть посуду.

— Ну, обычно я ставлю какую-нибудь сочную романтику или «It's A Wonderful Life» Джимми Стюарта и смотрю, насколько я смогу опустошить бутылку вина, — сказала сестра. — Но сейчас ты здесь, со мной, и мне очень хочется попросить тебя снова лечь в постель и обнять меня. Может быть, мы поговорим о былых временах, о хороших воспоминаниях, а потом заснём вот так. Вчера вечером я чувствовала себя потрясающе.

— Почему бы нам не сделать и то, и другое? — спросил я. — Давай выпьем после ужина и просмотрим чего-нибудь вроде «Високосного года» [1]. Мы сможем лечь спать и обнимать друг друга всю ночь напролёт.

Шэрон тяжело вздохнула.

— Джош, мне нравится, как ты думаешь, — пробормотала она. — Как ты узнал, что у меня есть «Високосный год»?

— Это же романтическая комедия, — невозмутимо ответил я. — А ты цыпочка.

— Приятно слышать с вашей стороны, — прокомментировала Шэрон с лёгкой долей сарказма, и начала рыться в своей коллекции DVD.

— О, рад, что тебе понравилось... — настала моя очередь что-то бормотать, но она, должно быть, уловила это, потому что я увидел её ухмылку.

Так что мы налили по стакану Зинфанделя [2] — я знаю, вина, а не кордиала [3] — и смотрели, как Эми Адамс и Мэттью Гуд постепенно влюбляются друг в друга. Я не собирался рассказывать сестре, что впервые увидел этот фильм на обратном пути из Пуэрто-Рико, и что в затемнённой зале я получил удар кулаком по руке от женщины, сидевшей рядом со мной, которая заметила, что я плачу в конце. Конечно, она тоже плакала, и мы немного посмеялись над этим. Время от времени моя романтическая сторона берёт верх над циничной. Но я стараюсь этого не показывать.

Шэрон просто свернулась калачиком около меня на диване. Я обнял её, и в течение нашего киносеанса всё было в порядке. Когда фильм закончился, и мы оба использовали мою рубашку, чтобы вытереть глаза, сестра наполнила наши стаканы и, не говоря ни слова, поднялась наверх. Ей не нужно было ничего говорить. Я последовал прямо за ней.

Было уже больше 9 вечера, и мы разделись и залезли под одеяло. Ветер за окном немного усилился, и были слышаны слабые вздохи сквозь щели старого дома. Но меня больше интересовали вздохи, которые издавала Шэрон. Независимо от того, где я поглаживал сестру, казалось, я вызывал ответную реакцию. Она вздыхала и стонала от моих прикосновений, и я не на шутку возбуждался от этого. Не только физически — с чем я ничего не мог поделать — но и эмоционально тоже. Я чувствовал себя так хорошо.

Мы, наверное, провели так пару часов, просто обнимая и гладя друг друга. Я держался подальше от её сисек и киски, а она держалась подальше от моего члена. За исключением того первого раза, когда она ухватила его, чтобы снять с меня трусы. Сейчас мы не пытались делать что-либо сексуальное. Тем не менее, я утверждался в мысли, что всё, что мы делаем, было сексуальным. Чувственно, интимно и сексуально, в нашем сознании. Просто не явно физически. С сожалением приходилось мириться с мыслью, что настоящий секс с сестрой становится лишь привлекательной навязчивой идеей. И что это табу, дорога в ад.

— Джош, — тихо, ни с того ни с сего спросила она, — когда ты в последний раз занимался любовью?

— Самый простой ответ на этот вопрос, Шер, — это последний раз, когда я опять использовал свою руку, — ответил я. — Но думаю, ты хочешь более серьёзного ответа, чем этот.

— Да, если ты не против... — подтвердила она, по-прежнему тихо.

— Ну, — начал я вспоминать, решив отнестись к этому по-настоящему серьёзно, — я не припомню, что у меня вообще это было.

— Что? — она была искренне смущена.

— Я не думаю, что какой-либо секс, который у меня был, был занятием любовью, — повторил я. — Может быть, было что-то вроде. Почти наверняка. Но я не занимался любовью.

Она прижалась ко мне сильнее, но ничего не сказала.

— Мой довольно сардонический [4] взгляд на жизнь, как правило, держит людей на расстоянии вытянутой руки, — объяснил я в ответ на её молчание. — Я знаю, что это горько и цинично, и... как и у тебя, почти всё, что я любил в своей жизни, было вырвано. Я не знаю, как смог бы иметь супружеские отношения с женщиной. Чёрт возьми, мне трудно принять «нормальных» людей. Если ты спросишь, когда я в последний раз занимался сексом с кем-то, кроме себя, то прошло чуть больше шести месяцев. Вечеринка в офисе, где мы с симпатичной девушкой из бухгалтерии слишком возбудились и вышибали себе мозги в зале заседаний... Мы не знали, что в этом месте установлено видеонаблюдение. Мы с ней получили выговоры, но сохранили свои рабочие места. Так что я хорошо запомнил этот день.

Шэрон фыркнула и рассмеялась, а затем попыталась встать с постели.

— Мне нужно в дамскую комнату, Джош. Не могли бы ты взять ещё пару бутылок вина из буфета?

— Пару бутылок? — переспросил я, желая убедиться, что правильно её услышал.

Сестра кивнула, подтверждая, и направилась в ванную, а я направился к лестнице. На кухне я вытащил ещё пару бутылок «Зинфанделя» и посмотрел в окно. Начинался небольшой снегопад, но крупные снежинки ещё не падали. Я взял вино и штопор и поднялся обратно наверх. Шэрон уже лежала в постели.

— Вот, пожалуйста, — предложил я, протягивая ей вино.

Она улыбнулась и взяла бутылки, поставив их на тумбочку. Затем взяла у меня штопор и начала открывать ближайшую. По правде говоря, выглядела сестра потрясающе, сидя в постели с одеялом до пояса. Её женская фигура была обнажена и практически неотразима. Грудь, конечно, была впечатляющей, но её бока - там, где они спускались до узкой талии и расширялись к бедрам - были похожи на гладкую мраморную статую. Одеяло прикрывало её киску и ноги, но бока задницы и всё остальное было голым. Волосы ниспадали тонкими локонами, обрамляя её изгибы.

Я поспешно залез под одеяло, чтобы скрыть свою растущую эрекцию.

Шэрон протянула мне довольно полный стакан и подняла свой, сказав:

— Твоё здоровье!

Я сделал то же самое, и мы оба выпили, затем отставили вино в сторону и снова устроились в объятиях друг друга. Еще одна песня Саймона и Гарфанкела, Wednesday Morning 3am, пришла мне в голову бог знает откуда. Сестра была мягкой и тёплой, и она была одной из двух людей на планете, которых я действительно любил. Или верил, что любил.

— Джош? — спросила она мягким, сексуальным голосом.

— М-м-м? — промычал я в ответ.

— Насколько ты должен быть пьян, чтобы трахнуть меня?

«Что??? Тпру!... ТПРУ!!! — Мой пульс и АД устремились к Луне. — Трахнуть её??? Ой!... Это должно быть испытание, это должно быть испытание...»

— Почему твоё сердце колотится, как отбойный молоток? — спросила сестра, прежде чем я успел ответить.

Её ухо было прижато к моей груди, и я был уверен, что она точно знает, почему моё сердце так колотится.

— Что? — ко мне вернулся дар речи. — Я имею в виду, что именно ты спросила?

— Я спросила: «Почему твое сердце...»

— Нет. Нет. До этого, – перебил я её. — О чем ты спросила прямо перед этим?

— Я спросила, насколько ты должен быть пьян, чтобы трахнуть меня.

Так, это было сказано два раза подряд. Я ничего не соображал. Глубоко вздохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул, пытаясь привести свои мысли в порядок.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

Я тянул время. Возможные последствия сеяли хаос в моём мозгу.

— Потому что я люблю тебя, — мягко сказала мне Шэрон, — ты любишь меня, и я хочу заниматься любовью. Ты сказал, что должен был попасть в петлю, чтобы совершить эту ошибку со своей коллегой полгода назад. Я хочу знать, насколько ты сейчас зациклен и сможешь ли совершить ту же ошибку со мной.

Чёрт возьми, неужели она поставила себя на кон! Как она узнала мои самые глубокие, самые тёмные секреты, просто прижавшись ко мне?

— Шер, когда мы были детьми, жили на Стоунер-авеню, и мы с тобой спали в одной постели, что случилось особенно неловкого?

Я хотел знать, что имею дело с Шэрон, а не с каким-то демоном, который решил вселиться в неё.

— Тебе было тринадцать, тебе приснился эротический сон, и ты кончил мне на ногу, — напомнила она мне. — Ничего страшного. Я пыталась сказать тебе, что это нормально и надо просто забыть об этом. Ты этого не сделал и настаивал на том, что твоя вечная душа была проклята из-за того, что ты надругался над своей сестрой. Почему ты спрашиваешь?

Я подождал несколько секунд, пока воспоминания разыграются. Тогда я сказал ей:

— Я должен был убедиться, что ты - это ты.

Она слегка усмехнулась, но тут же вернулась к серьёзности.

— Так насколько ты зациклен? — сестра не собиралась отпускать меня.

— Шер, ты говоришь об инцесте. Или точнее, об инцестуозном половом акте, — попытался я указать. — Неважно, как сильно я хочу тебя, как только это будет сделано, это уже не сможет быть отменено. Я не думаю, что я могу зациклиться настолько, чтобы забыть об этом. Я имею в виду, что я уже один раз надругался над тобой...

Получилось не совсем так, как я хотел...

— Значит, ты хочешь меня сильно, очень сильно? — спросила она, рисуя маленькие круги в виде восьмерки вокруг моих сосков. — Как насчёт того, чтобы не забывая об этом понять, как сильно я хочу тебя? Я знаю, что ты любишь меня, Джош. Я знаю, что ты всегда любил меня и всегда будешь любить. Я надеюсь, что ты мой рождественский подарок, подаренный немного раньше. Я хочу, Джош, чтобы мы занимались медленной, сладкой любовью, как будто мы всегда были любовниками, родственными душами. Ты можешь сделать это для меня, Джош?.. Займись со мной любовью, Джош... Пусть это будет наше особое секретное время... рождественская метель две тысячи тринадцатого года... Я очень давно не чувствовала себя такой живой... Я не хочу упускать это...

Должен признать, она проповедовала хору [5]. Я чувствовал ту же отчаянную потребность соединиться с ней, разделить удовольствие без намёка на двуличие или фальшь. Когда не нужно использовать другого для собственного удовольствия и не беспокоиться о том, что другой получит от этого. От чего я не мог избавиться, так это от мысли, что она моя сестра.

— Я не прошу тебя выйти за меня замуж, Джош, — продолжала она, когда я не ответил. — Я просто прошу тебя любить меня.

— Господи, Шарон! Я люблю тебя! Больше, чем кто-либо другой на этой планете! Ты должна это знать...

Она точно знала, куда тыкать. Я не мог больше себя сдерживать. Я не мог лгать... Ни ей, ни себе. Я хотел её, и она хотела меня, и единственные, кто знал об этом, были она и я. И, может быть, Бог, но я буду беспокоиться о Нём позже. Мне стало ослепительно ясно, что мы с ней нуждаемся друг в друге, и, может быть... Может быть... Из этого может получиться что-то хорошее, какое-то исцеление.

Я сдался. Я сдался. Вернее, я решил, что заниматься любовью с сестрой будет правильно. Я перевернулся на бок, навис над ней, и улыбнулся.

— Так что же тебя больше всего возбуждает? — спросил я, не в силах предугадать её ответ.

— Ну наконец-то, твою мать! — закричала она и обняла меня за шею, притянув к себе в яростном поцелуе.

Клянусь, она пыталась соединить каждый квадратный дюйм своей передней части с каждым квадратным дюймом моей.

Нежные прикосновения и ласки, предшествовавшие этому моменту, возбудили нас обоих, и подо мной моя сестра быстро сбросила с себя тонкий налёт цивилизации и превратилась в олицетворение грубой животной похоти. Она притянула меня к себе, вжимая свои сиськи в мою грудь, проводя руками, пальцами и ногтями вверх и вниз по моей спине, пока я не почувствовал такое сильное покалывание под животом, что готов был взорваться.

Она обхватила мои бёдра своими сильными, гибкими ногами и притянула меня к себе, направляя в свои самые интимные уголки. Когда я притормозил, не уверенный в себе, она вонзилась ногтями в меня и притянула ещё сильнее.

— Трахни меня, Джош! Пожалуйста! — закричала она. — К чёрту прелюдию... Мы вернёмся и получим её позже. Пожалуйста... Пожалуйста!... Пожалуйста, трахни меня. Ты мне так нужен, и я так готова... пожалуйста...

— Ты уверена? — успел я спросить, едва сдерживая своё желание.

— Я никогда в жизни не была так уверена! — сказала она с жаром. — Дай мне свой чёртов член!

И я с головой окунулся. Она была права. Она была мокрой, горячей, гостеприимной и абсолютно прекрасной для всех моих чувств, физических, эмоциональных, духовных. На меня нахлынуло что-то, чего я никогда раньше не испытывал.

— О, Боже, ДА!! — простонала она, когда я погрузился по самые яйца в её горячую пизду. — Ага... да... Ага...

Я почувствовал, как по моему телу пробежало небольшое электрическое покалывание. Куда бы Шэрон ни проводила руками, от моих волос до задницы, она заставляла меня напевать. Я приподнялся на коленях и локтях, сняв с неё немного своего веса, и начал мягко покачиваться. Каждый удар был мучительно-сладостным, возносящим для Небес.

— Не в этом году, — пробормотала сестра подо мной. — Никогда.

— Что?

Она меня очень смутила.

— Я больше никогда не потеряю тебя, Джош. Никогда. Ты мой, и ты будешь моим, и мы будем друг для друга. Больше никакой душевной боли...

Меня поразило осознание того, что творилось у неё в голове. И, честно говоря, то же самое происходило и со мной. Я больше не мог потерять её. Мы слишком много потеряли оба. Семья, друзья, любовь. Очень сильно. Я больше не мог уйти от неё и знал, что она меня не бросит. Это единственное мгновение, соединение вместе, как любовников на века, скрепило нас. Я понял, почему никогда раньше не занимался любовью. Вы должны поделиться любовью, прежде чем сможете это сделать.

И, в конце концов, любовь, которую вы принимаете, равна любви, которую вы даёте. Битлз.

Больше музыки в моей жизни. Больше правды. А подо мной была самая красивая женщина в мире. Самая чудесная из возлюбленных.

«А до орального общения мы ещё даже не дошли», — посмеялся я про себя.

Мы цеплялись друг за друга, как выжившие за спасательный плот, и я понял, насколько уместна эта аналогия. Мы были выжившими, и мы были спасательным плотом друг для друга. И наконец-то стало нормально быть живым.

Первый прилив страсти утих, а мы всё ещё цеплялись друг за друга, но теперь более нежно, исследуя, глубоко соединившись, чувства друг друга. Я нашёл удар членом, который, казалось, попадал во все нужные места, и был вне себя от радости, услышав, как сестра начала стонать.

— О, Боже, да, Джош... О, да!... Прямо так!... Прямо так!... О, ты чудесный ублюдок... О, Боже, я так нуждалась в тебе... У меня так... БОЖЕ МОЙ, ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ЗАСТАВИТЬ МЕНЯ... О! ЕБАТЬ! КОНЧАЮЮЮЮЮЮЮЮ!!

Я был так счастлив, почувствовав, как её накрывает оргазм. Такой, что Шэрон начала смеяться. Она крепко сжимала меня своей киской. Её живот судорожно сжимался, и она продолжала стонать снова и снова, когда волны оргазма обрушивались на неё.

Когда толчки, наконец, утихли, она ударила меня. Ну, на самом деле, просто слабо шлёпнула меня по руке.

— Не смейся надо мной, Джошуа Калеб Майер!» — пыталась она поучать меня.

— Я не смеюсь над тобой, Шер, — успокоил я её, продолжая нежный трах. — Я рад, что ты наслаждаешься как на Четвёртое июля.

— Да, но вот что... — пробормотала она, снова впиваясь в меня бёдрами. — Почему ты не кончил?

— Ну, мэм... — сказал я ей фальшиво-западным протяжным голосом. — Я стараюсь убедиться, что моя партнёрша довольна, прежде чем я получу своё удовольствие, мэм.

— И подумать только, ты не женат... — она покачала головой. — В это трудно поверить.

— Секс — это не единственное, из чего состоит брак, — сказал я ей, и был серьезен.

— Ни хрена, — был её ответ. — Ну, мне нравится, как ты входишь в меня.

— Тогда пора переходить к другому, — объявил я, подключая поглаживания клитора и ища золотую середину в приложении усилий.

— О, Боже, правда? — простонала она. — Ты просто собираешься... Ой чёрт! ТЫ!!

Она погрузилась в гортанные стоны и мяуканье, её дыхание снова стало прерывистым, а бёдра бились об меня. Мне было нелегко сдерживаться. Шер чувствовалась мной лучше, чем любая женщина, с которой я был близок, и каждая клеточка моего существа хотела опорожнить свои яйца в её горячую, влажную, пульсирующую пизду.

Но сначала я хотел, чтобы она насытилась, и я собирался сделать всё, что в моих силах, чтобы добиться этого. Сосредоточившись, я понял, что моя довольно раздутая головка натыкается на шейку матки и точку G. Стоны сестры становились всё громче и похотливее, пока она извивалась, и, в конце концов, мы сорвали джекпот. Как и раньше, Шерон начала петь.

— О, Боже, да... О, да!... Прямо там!... Прямо там!... Ой чёрт... О, чёрт, ты собираешься... Ой чёрт! О! Ебать! Кончаю!!!. .. Снова!!! О! БЛЯДЬ!!

Она замолчала только тогда, когда кончила так сильно, что её глаза начали закатываться. Немного, но достаточно, чтобы выбить меня из колеи.

Она только немного успокоилась, прежде чем сказать мне:

— Кончи в меня, Джош... Пожалуйста... наполни меня...

— Шер, я не бесплоден, — сказал я, и внезапный запоздалый приступ совести ударил меня по голове.

— Не волнуйся, детка, я защищена, — прошептала она, притягивая меня к себе для ещё одного глубокого поцелуя.

Я был настолько готов взорваться, что не собирался спорить. Я позволил себе плыть по течению и почувствовал, как мои яйца чертовски близко уперлись в моё горло, а моя задница сморщилась сильнее малого барабана так быстро, что это удивило меня. Что удивило меня ещё больше, это когда у меня появилось туннельное зрение, а затем это великолепное чувство, когда ты двигаешься дальше, и нет никакого способа это остановить, и каждый нерв в твоём теле горит, и ты хочешь этого!

Я чувствовал, как моё семя пульсирует, выплёскиваясь в неё струя за струей... Я понятия не имею, сколько и как долго я кончал. Просто казалось, что это продолжалось вечность. Я кончил так сильно, что был очень близок к тому, чтобы потерять сознание. Шэрон крепко обхватила меня руками и ногами, и я, чёрт возьми, был уверен, что никуда не денусь. Я продолжал трахать её так долго, как только мог, и думаю, что сестра кончила ещё пару раз, но я действительно не обращал на это особого внимания. Я был больше сосредоточен на абсолютно изумительных чувствах, пронизывающих меня.

Это выходило далеко за рамки физического. Клише в том, что у меня болело сердце, но в тот момент это не было клише. Меня буквально так переполняли эмоции, что всё моё тело горело от них. Честно говоря, от испытываемых чувств я даже начал плакать.

Я продолжал делать своё дело, пока мои ноги не начали трястись и не появилась угроза судорог. Поэтому я замедлил ход и начал опадать набок, намереваясь остаться в моей любимой сестре. Она хотела большего.

Когда я упал на бок, она каким-то образом повернулась и оказалась на мне, сев сверху и мы всё ещё были сцеплены. Она сама начала мягко покачиваться, посмотрела на меня сверху вниз, и что бы она ни увидела, её глаза тоже начали увлажняться.

Она легла мне на грудь и тихо затряслась. Я почувствовал её слезы на своей и без того мокрой щеке. Мне наплевать, насколько «немужественно» выглядит плач. В тот момент меня переполняли эмоции, готовые вырваться наружу. Такого я не помнил с тех пор, как мой брат был убит. Я думаю, что Шэрон чувствовала то же самое. Мы лежали, вцепившись друг в друга, трахались и плакали друг с другом бог знает сколько времени.

Мой член, должно быть, обладал собственным разумом, потому что, погруженный в её тёплые, влажные глубины, он и не думал размягчаться. Когда слёзы, наконец, утихли, мы всё ещё были вместе, всё ещё в объятиях друг друга и всё ещё полны любви друг к другу.

— Спасибо, Джош... — начала было говорить она, но я перебил её.

— Если ты скажешь: «Мне это было нужно», я обижусь... — предупредил я её. — Я собираюсь...

— Куда? — поддразнила она меня. — Съешь меня, пока ты опять не сможешь кончить? Ха!... Мне это было нужно!

— Ладно, у вас большие неприятности, леди, — прорычал я на неё. — Как только я смогу, ты получишь серьёзную порку.

— Оо... — Шэрон улыбнулась. — Станешь хлещущим языком... Как чудесно!

— Молчи, девчонка, — возразил я. — Я должен придумать, как заставить всё снова работать.

Её смех был нежной музыкой для моих ушей и успокаивающим бальзамом для моей души.

***

Воскресное утро

К тому времени, когда утром зазвонил мой телефон, я сделал всё возможное, чтобы превратить Шэрон в желе. В ответ она сделала то же самое со мной, и мы пару раз засыпали в объятиях друг друга, только для того, чтобы проснуться и снова взяться за дело. Казалось, мы не могли насытиться друг другом, и каждый раз, когда мы занимались любовью, всё сильнее уменьшались боль и отчуждённость.

Я проснулся около 7 утра от непрекращающегося блеяния моего мобильного телефона. Я вылез из кровати ровно настолько, чтобы смог дотянуться до штанов, и бросил мрачный взгляд на идентификатор вызывающего абонента.

Пол Рэндалл. Я понятия не имел, кто такой Пол Рэндалл и почему он звонит мне в воскресенье утром. Обычно я просто переключал мобильник на голосовую почту, но какое-то предчувствие подсказывало мне, что нужно ответить на звонок.

— Алло? — удалось мне произнести довольно цивилизованно для проснувшегося с похмелья с болями по всему телу и блаженно счастливого.

— Меня зовут Пол Рэндалл, сэр, — сказал голос на другом конце провода. — Я пытаюсь связаться либо с Шэрон, либо с Джошуа Майером.

Сэр? Очевидно, он не знал меня.

— Вам удалось связаться с Джошем... Боже мой, ужасно ранним воскресным утром...

Я услышал, как он повернулся и что-то сказал кому-то ещё, а затем телефон перешёл из рук в руки, потому что следующим голосом была Мириам.

— Джош! Слава Богу!

— Мириам?

— Конечно. Мы застряли, может быть, в двадцати милях к югу от фермы. У нас заканчивается бензин, мой телефон разряжен, поэтому Пол позволил мне воспользоваться своим, и я молюсь, чтобы вы вытащили нас отсюда, или вызвали полицию, или кого-то ещё, потому что мы довольно скоро станем замороженными мясными тушами...

— Воу, воу, воу! — попытался я вмешаться в её тираду. — Расслабься. Я проснулся.

Шэрон села позади меня.

— Какого хрена происходит? — спросила она, по-видимому, находясь в том же состоянии, что и я.

— Это Мириам, — сказал я ей. — Она попала в беду где-то к югу отсюда. Дай мне минутку, чтобы разобраться в этом.

— Хорошо, я приготовлю кофе, — пробормотала она и направилась в ванную.

— Так, Мириам, я вернулся. Теперь начни сначала. Что случилось?

— Я расскажу тебе обо всем позже, а сейчас мы с парнем по имени Пол и подругой по имени Эшли находимся где-то в поле, наполовину засыпанные снегом. Мы пытались добраться до фермы, после того, как тебя не оказалось в квартире, и нас пригвоздила метель. Мой телефон разряжен, у Пола есть где-то полчаса на своём, а у Эшли пока выключен выключен, так что у неё зарядки примерно на три часа. Нам нужно, чтобы кто-то пришел и спас нас. Судя по GPS-навигатору Пола, мы находимся примерно в двадцати милях к югу от вас. Я не знаю, прочищали дорогу или нет. Мы её вообще не видим.

— Хорошо, если GPS Пола работает, отправьте координаты на мой телефон. Ваш вызов в службу спасения получен. Мы с Шэрон придумаем, как вас спасти. Переведите телефон Пола в режим экономии заряда батареи и оставьте телефон другого друга выключенным. Я позвоню по этому номеру, когда мы будем знать, что делать. Да, и напиши мне другой номер. На случай, если телефон Пола умрёт, и вам придется использовать третий. Поняла?

— Поняла, чудесный Старший Брат! — сказала она мне, и в этот момент я почувствовал гордость за себя.

Я собирался снова стать Белым Рыцарем, чтобы прийти на помощь.

— Хорошо, я люблю тебя, Мириам, — сказал я ей. — Я тебе перезвоню. Пока.

Я завершил вызов, тряхнул головой и пошёл искать Шэрон. Я нашел её на кухне, как и было заявлено, с кофейником, который уже почти заварился.

— Мне нужно купить одну из этих одноразовых кофеварок, — сказала сестра, когда я вошёл. — Так в чём дело?

Я рассказал. Шэрон задумалась и высказала своё мнение, основанное на взгляде в окно, что её F350, его лебёдка и некоторые другие инструменты смогут вытащить Мириам и её друзей задолго до того, как подоспеет полиция, а если пикапа будет недостаточно, всегда можно использовать большой фронтальный погрузчик Deere с ковшом. Она также заявила, что в любом случае нужно позвонить в полицию и сообщить им об инциденте и о том, что мы намерены с этим делать. Это была правильная идея, и я согласился.

Пока я одевался, Шэрон звонила в полицию и Мириам. В конце концов мы выбрали трактор, чтобы можно было расчищать дорогу. Снег всё продолжал идти, и уже навалило сугробы до трёх футов [примерно 1 м] высотой. Когда дорога до шоссе была расчищена, мы решили взять пикап. Мы ехали по одной полосе дороги - не в том направлении, но кого это волновало?

Шэрон была одета намного лучше, чем я, поэтому она сообщила мне, что, когда мы доберёмся, именно она будет работать снаружи с лебёдкой, а я буду сидеть внутри, где было гораздо теплее. Я не собирался с ней спорить.

Используя GPS-координаты, мы нашли их примерно в тридцати ярдах от шоссе [27, 4 м] в остатках кукурузного поля. Они ехали на внедорожнике Мириам и, должно быть, проехали так весь путь из Калифорнии. Все трое были в восторге, увидев нас. Особенно когда увидели, как Шэрон тащит трос лебёдки к их машине. Кто-то попытался выйти, чтобы помочь ей, но Шэрон накричала на них. Я не мог расслышать, что именно она сказала, но в результате Мириам и её товарищи остались в машине. Шэрон вернулась к грузовику и забралась в него.

— Ладно, я их подцепила, — сказала она мне. — Они знают, что нужно держать коробку в нейтральном положении, пока мы не вытащим их. Подтягивай лебёдку, пока они не будут направлены по одной линии с нами, а потом аккуратно выезжай к дороге. Дай мне номер девушки. У парня просто умер телефон.

Я так и сделал, и она позвонила, подключив через Bluetooth-соединение грузовик к своему телефону, чтобы мы могли скоординировать свои действия. Потребовалось некоторое маневрирование, но в конце концов мы вытащили их на шоссе. Трое спасённых забрались в кабину грузовика Шэрон. Мириам села рядом с нами, а двое других с благодарностью расположились на заднем сидении.

Только после того, как Мириам настояла на многочисленных объятиях, она познакомила нас с Полом Рэндаллом, геем, медбратом, другом Мириам, и Эшли Сент-Джорджем, лесбиянкой-адвокатом и коллегой Мириам. Короче говоря, в этом году Мириам решила побороть свою зимнюю хандру, притащив пару друзей в Денвер, чтобы они навестили меня и удержали от самоубийства. Она хотела меня удивить. Но удивились сами, когда добрались до пункта назначения и обнаружили, что меня нет.

Узнав, что я нахожусь на ферме, они решили посетить её и попытаться победить бурю. Обычно дорога отнимает тринадцать часов езды, но Мириам решила, что сможет сделать это за двенадцать или даже меньше. Буря настигла их в пути. Они попали в белую полосу и съехали с дороги, застряв в поле.

— Что ж, похоже, у меня есть гости на Рождество, — прокомментировала Шэрон. — Буря продолжается, и вы не сможете вернуться в Денвер, пока она не закончится. Так что следуйте за нами обратно на ферму и заезжайте в открытый гараж, когда доберёмся туда. Со всем остальным разберёмся потом. Я дам 5-галлонную канистру бензина [около 19 литров], которую ты зальёшь в свою машину, и мы сможем уехать отсюда.

Это была Старшая Сестра, которая взяла на себя всю ответственность. Все остальные просто делали то, что она говорила.

Мы вернулись на ферму, загнали машины в гараж и занесли все вещи в дом.

— Ладно, теперь по поводу спальных мест... — Шэрон вздрогнула, потом замолчала.

Я посмотрел на неё.

— Без проблем, — подсказал я ей. — Три гостя, три гостевые спальни. Я уберу свои вещи из моей старой комнаты. Мириам, Пол и Эшли могут делить комнаты так, как им заблагорассудится.

Взгляд, который Шэрон бросила на меня, был чистой любовью, и от этого я начал таять. Мириам посмотрела на меня в полном замешательстве.

— А где ты будешь спать, Джош? — спросила она.

— С Шэрон, — ответил я ей, ничего не объясняя.

Я видел, как она восприняла эти слова. Видел, что она поняла. Видел, что она очень смущена тем, что я не договариваю. Пол и Эшли не обращали внимание на наши сложности. Тем не менее, то, что я разобрался с комнатами, дало мне возможность оценить их.

Пол выглядел как приятный чистоплотный парень лет двадцати, почти шести футов [1 м 83 см] и, вероятно, ста шестидесяти фунтов [72, 5 кг]. Наверное, тренировался в спортзале каждый день. Аккуратные светлые волосы, голубые глаза, приятная улыбка... и гей, судя по тому, что сказала Мириам. Казалось, с ним всё в порядке. Не пламенный, не чрезмерно рьяный активист или что-то в этом роде.

Эшли... Жаль, что Эшли была лесбиянкой. Не для неё... Для меня. Хотя, когда Шэрон посмотрела мне в глаза, это перестало так уж много значить. Во всяком случае, Эшли было лет двадцать пять, может быть, двадцать шесть. Длинные рыжие волосы, безупречная алебастровая кожа, сверкающие зелёные глаза, фигура песочных часов с удивительной стойкой и очень милой улыбкой. И эта тёлочка была юристом? Совершенно несправедливо.

А Мириам? Что ж, Мириам получила свою внешность в семейном генофонде. Не то, чтобы Шэрон была хуже... Это не так. Шэрон красива по-взрослому, а Мириам – красивая девушка. Она кудрявая брюнетка, которая носит волосы локонами до плеч, светлая кожа и пышные губы, которые она подчёркивает яркой помадой. Рост пять-четыре [1 м 62, 5 см], сто десять фунтов веса [50 кг] и карие глаза. Я видел её водительские права. У неё фигура 34C-24-35 [86-61-89 см и 3 размер груди]. Я залюбовался ею. Несмотря ни на что, она прекрасна. Ей двадцать девять, но выглядит она намного моложе.

***

Продолжение следует...

***

Примечания переводчика:

1. Високосный год (Leap Year) - романтическая комедия 2010 года, снятая режиссером Анандом Такером по сценарию Гарри Элфонта и Деборы Каплан. В главных ролях Эми Адамс и Мэттью Гуд.

2. Зинфандель (в советское время также Цинфандель, англ. Zinfandel) или Примитиво — сорт чёрного винограда, используемый для производства красных вин.

3. Кордиал (англ. – Cordial) - любой бодрящий и стимулирующий препарат, предназначенный для медицинских целей. Термин происходит от устаревшего употребления. Раньше создавались различные отвары, которые, как считалось, были полезны для здоровья, особенно для сердца.

4. Сардонический - злобно-насмешливый, презрительный или, реже, обозначающий горькую утрату. В Древней Греции так называли смех людей, смеющихся в момент своей гибели. От лат. выражения risus sardonicus - сардонический смех, которое возникло, как предполагают, от названия о. Сардиния, где росла очень горькая на вкус трава.

5. Проповедь хору (англ. - preaching to the choir) — символизирует бесполезность и бессмысленность убеждения и так уже лояльных сторонников.