Всё началось с того, что предприятие, где я работаю, стало частично менять устаревшее оборудование на новейшее, компьютеризированное. Управлять, понятно, из операторов такими машинами никто не мог и решено было отправить нас на переподготовку в ближайший крупный город.

Я зашёл в курилку. Народ общался, сидя на жёстких скамейках. Щёлкали зажигалки, загорались огоньки, клубился дым.

— Везёт же тебе, — сказал мне сорокалетний слесарь Василич, — Командировка! Пей водку и трахай там всех баб подряд!

— Да зачем мне это надо, — удивился я.

— Пока стоит, надо трахать, потом поздно будет!

— Ну ты сейчас наговоришь, — заметил термист Юра, — У него жена есть для этого. А измена — всегда грязь. Я вот раз просто из чужой кружки попил и герпес подхватил. А ты предлагаешь грязных баб шевелить... Ну ты даёшь!

— Не все изменяют, — поддержал я.

Пожилой токарь, молчавший всё время, вдруг посмотрел на меня и сказал:

— Изменить может любой. Просто некоторые, вот, как Василич, сразу готовы на всё. А некоторые до конца не сознаются себе, что способны. Измена в их голове настолько неприемлема, что когда она случается, такие люди могут сразу подать на развод. Но для этих людей возможна только идеальная измена.

Люди вокруг наперебой галдели, но я почему-то заинтересовался мудрствованиями старого токаря:

— Как же измена может быть идеальной?

— Помните, как меня понизили? Я и правда тогда забухал. Из-за жены! А ведь три года не пил! Они словно ждали идеального момента, помня старое! Вызвали меня, говорят, пиши по-собственному, но дату не ставь. А потом, через месяц, опять зовут: у нас есть ставка на три разряда ниже, пиши заяву, переводись или мы первое заявление в кадры отправим! Так я с шестого разряда перешёл на третий. Потом вот стоял смену в ночь. Время было, думал о жене, о себе, о людях... И разработал Теорию идеальной измены.

— Долб*ёб ты, Иваныч, – сказал Василич, — Теорию он разработал! Зачем ты писал заявление по собственному, ты же знаешь, они б тебя не выгнали! Токорей хороших мало. А если и написал, то что с того? Ну отдали бы они его, допустим даже, в кадры... ты бы пришёл туда на следующий день и отозвал бы заявление. А так, только разряд просрал.

— Теоретически да, можно отозвать. А практически, вы же понимаете, что это будет означать. Война! Потом норму не дадут выработать, премию снимут, отпуск зимой будет, робы твоего размера на складе никогда не найдут... Следить станут, чтоб не уходил раньше, не приходил позже. Везде будут воротить от тебя рожи и вспоминать так, будто ты неудачник... Разве можно долго так протянуть на предприятии! ? — вспылил Иваныч.

— Сломали, суки, бунтаря, — сказал кто-то. — Разряд даётся один раз на всю жизнь, — вдруг подбодрил токаря другой слесарь, — Забрать его может только комиссия. А тебя, Иваныч, просто перевели на оклад ниже.

— Всё же, что у тебя за теория? — я решил вернуть разговор к первоначальной сути.

— Вот скажи, было ли у тебя так, что вот ты увидел женщину и тебе неистово захотелось её? Прям вот животная страсть вспыхнула? Так представь, что жена сильно упала в твоих глазах морально, а тебя судьба свела с такой женщиной в одном помещении. По работе, например. И эта женщина тебя соблазняет, она тебя хочет. Что, устоял бы?

— Это какая-то антинаучная фантастика, — пожал плечами я, — И потом, не у всех такое высокое либидо для страсти. А инстинкты контролирует мозг, на то мы и люди.

— По-моему, Иваныч, ты сейчас совершаешь идеальную измену своей жене — трахаешь нам мозги! — съязвил один из сварщиков.

— А что тебя лично удерживает от измены? — спросил меня Иваныч.

— Я не знаю... — смутился я, — Разве я для того женился, чтобы бл*дство разводить? Я порядочный человек, люблю жену. У меня всё нормально в браке!

— Факторы, которые сдерживают тебя, при идеальной измене должны быть нивелированы, хотя бы временно. Вот, например, тебя сдерживает порядочность. А если накануне жена поступила с тобой непорядочно?

— Этого не может быть! — воскликнул я, — Если жена совершит такое зло по отношению ко мне, то тут пора думать о разводе!

— Почему именно зло? Это может быть просто банальная ссора, но такая, которая качнёт ваши семейные устои. Или ещё что-то, что заставит тебя хоть на время забыть свои моральные обязательства. Обычному человеку, чтобы изменить, нужно применить много усилий. Найти время, объект, место для измены... Представь, что всё это уже есть, ничего искать не надо. Всё само идёт в руки, на фоне сильного желания объекта измены и недопонимания с женой... И появилось много других факторов, толкающих на проступок. Может сыграть свою роль и вино. Всё происходит в нужный определённый момент. Должны сложиться идеальные условия!

— А вот мы раньше в командировках подраться любили! — заметил вдруг седой Петрович, самый старый из нас, — Драка, я вам скажу — хорошее дело, мужское! Решает многое! Р-раз — и нет проблем! Помню я как-то шёл на экзамен... А тут зацепился с одним местным. Ну я и говорю ему: "Я очень хочу с тобой подраться, да на экзамен надо! Давай завтра тут сойдёмся! " А он отвечает, что тоже хочет подраться, ну раз экзамен, то можно и завтра. На следующий день, перед самым моим отъездом сошлись!

Я в этот момент подумал, что дед, наверное, просто не понял нашего разговора. Мы с улыбками и недоумением смотрели на человека из иного времени, которого начальство давно пыталось спровадить на пенсию, но который вопреки всему, ещё держался в нашем коллективе.

*****

Время в командировке проходило спокойно, без ярких впечатлений. Нас поселили в гостинице, в номерах по два человека. Я возвращался в номер, ужинал, лазил в интернете и ложился спать. В иные дни совершал прогулки по городу, казавшемся ни чем не привлекательным. Бывало заходил в местные магазины и кафе.

Накануне отъезда домой вечером я лежал на кровати в гостинице. Надо сказать, что перед самой командировкой я купил жене новый айфон, а себе забрал её совсем не старый самсунг.

И вот теперь я впервые зашёл в приложение Телеграм и увидел, что жена не вышла из своего профиля перед тем, как отдать мне смартфон. Я, от нечего делать, стал читать её переписку с подругой и узнал о себе много нового.

Не знаю, сколько бы я жил в блаженном неведении, чувствуя временами лишь небольшой холодок в отношениях, списывая его на прожитые вместе годы.

Если коротко, жена писала своей подруге, что я надоел ей, во всех отношениях, но "от него никуда не деться, поскольку живём мы вместе". Что я постоянно лезу с советами, вмешиваюсь в ее дела, везде сую нос. Ещё писала, что секс со мной ей стал в тягость, теперь уже ей не надо так часто...

Я был в поражен. Понятное дело, меня не предали, мне не высадили нож в спину, мне не наставили рога... Но казалось, что физическую измену я бы смог пережить легче. Если бы, например, жена выпила где-то и мимолётно изменила мне со случайным прохожим, это было бы не так ужасно. Я мог бы простить ей такую, не имеющую последствий, слабость. Но в данной ситуации жена носила в себе обиду, злость, камень за пазухой, чернила меня за глаза, выносила сор из избы... Не поэтому ли наши общие знакомые, случалось, смотрели на меня как-то странно?

Почему нельзя было просто поговорить, обсудить всё, сказать о том, что тебя не устраивает? Очевидно, моя жена воспитывалась в семье, где было принято вот так держать всё в себе... Вообще, родителей с таким воспитательным подходом следует наказывать!

На поезд я сел в мрачном настроении, прикупив заранее три бутылки вина. Я сел возле окна и стал ждать проводницу, чтобы получить бельё. В этот момент в купе вошла красивая женщина лет тридцати пяти. Это была пышная блондинка в короткой юбке и блузке с небольшим декольте. Одежда обтягивала её тело, подчёркивая достоинства фигуры. Женщина была явно в расстройстве, было видно, что она недавно плакала. Глядя на красивую растрёпанную мадам, я ощутил нарастающее возбуждение.

За дамой вошёл парень, который швырнул на пол чемодан и, перед тем, как выйти, неожиданно резко сказал:

— Вали обратно в свою деревню!

Женщина села напротив меня, опустила голову на руки и горько заплакала. В купе мы были одни.

Я смотрел с сочувствием на прекрасную незнакомку и мне почему-то сильно её хотелось. Я подсел сбоку к даме, начал её успокаивать, гладить по голове и даже слегка приобнял. Мной руководила какая-то странная бесовская сила. Я был словно пьяный.

Женщина подняла на меня заплаканные глаза:

— Он отправил меня назад в посёлок! А я ему даже не изменила! Ничего ведь не было! Какие же ревнивые бывают мужчины!

Я стал говорить, что не все такие, что всё происходит к лучшему, и прочие банальности. Говорил я это всё странным для самого себя слащавым и нежным голосом. Девушка немного приободрилась и даже попыталась улыбнуться.

Ситуация казалась мне неистово аморальной. Передо мной сидела красивая барышня, видимо недавно изменившая своему мужчине. Он выставил её вон, выбросил словно мусор. Странно, но такие мысли поднимали во мне волну небывалой страсти.

Я неожиданно стал целовать заплаканное лицо девушки, целовать её руки. Она казалась мне прекрасной. Женщина зарумянилась и совсем перестала плакать.

Я вытащил из рюкзака бутылку вина, закуску. Дорога обещала быть интересной.

За окном мелькали перелески, какие-то озёра и крохотные деревушки. Мы выпили по паре бокалов алкоголя и вели оживлённый разговор. Моя дама вынужденно ехала домой в родной посёлок к маме, а я её утешал, сидел рядом и гладил нежную кожу на её полном бедре.

Вдруг дама повернулась и обняла меня, уткнувшись лицом в мою грудь. Я стал целовать её шею и почувствовал, как по телу красотки пробежала дрожь. Я слегка отстранил женщину и стал расстёгивать её блузу, затем снимать лифчик. Лицо милой сияло, а глаза подёрнулись пеленой. Вскоре моему взору предстала аккуратная грудь второго размера.

"Наверное, ещё вчера эту грудь целовал муж, потом любовник, а сейчас эти соски бесстыже смотрят на меня" — думал я.

Затем я опрокинул девушку на полку и раздел полностью. Дама была в самом соку. Я скинул свои брюки, раздвинул ножки красотки и вошёл в неё. Дама издала протяжный животный рык и обхватила меня руками. Я начал двигаться, вагон шатало, поезд входил в поворот. Почти сразу же мадам забилась в конвульсиях и затихла.

Я продолжал двигаться, но она отстранила меня и поднялась с полки. Встала возле столика, наклонилась и оперлась на него руками. Я смотрел на её упругую полную попку, а за окном пролетели группы деревьев, сквозь которые пробивалось солнце. Тени и солнечные лучи плясали по купе, рельсы стучали на стыках, на меня смотрела аппетитная попа, слегка покачивающаяся в такт движения. Я вошёл в киску и снова стал двигаться. Женщина начала громко стонать, но рельсы пели свою песню, слегка заглушая стоны. Вскоре я сжался пружиной, припечатав даму к столу и замер в блаженстве.

Мы сели голые друг напротив друга, женщина схватила трусы.

— Как быстро я кончил! — воскликнул я.

Лицо дамы стало серьёзным, она покачала головой:

— Ха, "быстро"... Да ведь я за это время успела кончить три раза!

Мне казалось, что девушка говорила правду. А ведь и впрямь, наверное, секс измеряется не минутами, а количеством приятных мгновений...

Сошла она в каком-то посёлке, за несколько станций до моего города. Дама скрылась из виду, даже не помахав мне рукой, не обернувшись на прощанье.

*****

В курилке, как всегда, галдели рабочие.

— Ну как, оттрахал кого-нибудь? — нагло спросил Василич.

— Что я вам хочу сказать, мужики, все эти учебные курсы — фигня, — заявил я, — Я бы и без них смог работать на новых станках!

— Ну ты-то, конечно, — с ехидной рожей воскликнул Василич. Видя, что рассказа не будет, он бросил окурок и зашагал к выходу.

Одни люди покидали курилку, другие заходили. Я сказал тихо, чтобы услышал только Иваныч:

— Курсы — фигня, конечно. А вот Теория идеальной измены работает. Токарь взглянул на меня с удивлением, но ничего не сказал.

— То, что ты говорил, это всё верно, — снова начал я, — Но как потом возродить былые чувства? Как снова наладить жизнь с женой, как вернуть искренность в отношения?

— Этого я не знаю, — грустно ответил Иваныч, затянулся ещё раз и бросил дотлевающий окурок в урну.