Машинный перевод — Рубин. Вычитка и редактирование — Intr.

(Это 2-ая часть. Где-то есть и 1-ая.)

Остерегайся — твоя мама, возможно, следующая!

Пролог

Медицинский персонал в больнице Карлтон Мемориал был озадачен внезапным увеличением количества женщин на днях поступивших в родильное отделение. Было настоящей загадкой, почему по всему штату произошел резкий скачок числа беременностей. Что-то в этом было сверхъестественное, и никак не могло быть обычным совпадением.

Сообщалось о более чем сорока случаев, все в течение двух недель, и с каждым днём их число росло. Большинство из беременных были местными женщинами, но также много поступило и из соседних городов. По всей видимости, по всей площади штата случилась внезапная вспышка сексуальной активности. Местные больницы оказались вдруг заполнены женщинами, которые утверждали, что они беременны. Тесты подтвердили, что это действительно было так, но вот загадка — никто из пациенток не понимал, как это случилось и ни одна из женщин не смогла идентифицировать отца.. Все они от этого пребывали в состоянии близком к психозу.

Были проведены медицинские испытания. Ничего необычного не обнаружили, кроме того факта, что у всех пациенток были чрезмерно растянутые стенки влагалища, а у парочки даже надорванные половые губы. Женщины понятия не имели почему. Хотя все они признались, что чувствовали боли в промежности в последние несколько недель, и также испытывали трудности при ходьбе, но никто из них не мог объяснить причину. Все они, конечно, были смущены и шокированы этим фактом. Команда специализированных психологов, которые провели несколько часов с беременными женщинами, ушла с пустыми руками. Весь город был озадачен этой историей. Все, кроме одного человека.

* * *

Мой онанизм был вызван жесточайшим сексуальным голодом, который ненасытно терзал меня с самого полового созревания.

Я типичный 20-летний парень из Америки: среднего роста, худой и, без малого, выпускник колледжа. Но есть две вещи, которые отличают меня от всех других: умение гипнотизировать (я назвал его Злобный Глаз) и, возможно, самое главное, то, что у меня имелся необычайно большой член. Он толстый, плотный, чуть более двенадцати дюймов в длину, когда полностью взведен, и готов зажечь по полной.

Раньше моя сексуальная жизнь состояла только из дрочки. Наличие такого здорового болта создало мне проблемы. Очевидно, что никакая здравомыслящая женщина, молодая или зрелая, не захочет вставлять этого хреномутанта внутрь себя. Его размер стеснял меня, заставлял смущаться и краснеть, и если бы я не ходил с руками в карманах, пытаясь скрыть такую шишку в штанах, спрятанную в них, я вполне мог бы привлечь пару-тройку любопытных девушек. Посему я ходил девственником с мозолями на ладонях и кучей салфеток в прикроватной мусорке.

Но появившийся у меня навык контроля разума открыл для меня совершенно новый мир. Не только фантастический мир секса, но и осознание того, что Злобный Глаз непременно обеспечит послушание любой цыпочки, на которую я смотрю! Я мог бы манипулировать ими так, как хотел, физически и умственно. Дополнительным плюсом было то, что они не помнили ни одного момента, который произошел во время гипноза. Как только они «просыпались», жизнь для них продолжалась, как обычно. Мне не нужно было очаровывать, покупать подарки, или умолять женщину спать со мной... Я просто мог загипнотизировать ее! Это отличный навык, не так ли, братцы?

Любую цыпу, которую я хотел.... Хм... Не все было так просто. Хотя у меня и имелся мой дар гипноза, но всё же я должен был тщательно продумать, как это дело провернуть. Все-таки мои возможности не были достаточно сильными, чтобы одновременно с объектом воздействия Злобного Глаза, контролировать также и других членов ее семьи, или любопытных соседей, или других случайных людей которые могут оказаться рядом. Поэтому мне надо было сделать так, чтобы женщина, которую я намеревался «посетить», была одна, и в течение значительного времени. Это было вовсе не так просто. Я несколько дней размышлял над этой задачей, пока не понял, что единственным правильным решением будет сначала собрать информацию о привычках и ежедневных делах предполагаемой жертвы, и только затем осторожно заманить ее в ловушку. И поэтому я провел следующие два дня, следя за первой женщиной в моем списке.

Эта несчастная была не просто одной из женщин в нашем районе, она была администратором в колледже, где я учился. Она жила на окраине соседнего Бейкерсфилда, и я знал, что она будет дома незадолго до полудня. Один из студентов моего колледжа, некий Паркер Мэтьюз, погиб в автокатастрофе три дня назад, и так как он был сыном директора колледжа, то все его сотрудники сегодня утром посетят похоронную церемонию.

Позвольте мне рассказать вам об этой женщине.

Элеоноре Динс было тридцать шесть лет, рост около 170 см, очень худая и стройная — настоящие садовые грабли. На самом деле все в ней было длинным и худощавым: лицо, тонкие руки-палочки с костлявыми пальцами и острыми ногтями; узкая талия, стройные бедра и ноги. Полагаю, лучшее описание ее долговязого тела было бы то, что оно было похоже на одно растение — сильфий. Тонкое, но стройное.

Еще до обретения Злобного Глаза я наблюдал в колледже за ней со стороны. Мне нравилась ее походка — грациозная и изящная. Четко очерченные брюками бедра, которые завораживающе мягко покачивались при ее неторопливом шаге. Она казалась мне издалека робким жирафом, пересекающим поляну, когда я видел ее идущей по коридорам колледжа.

Тем не менее, хотя она была предельно тощей, она обладала довольно большими грудями, что делало ее стройное и хрупкое тело исключительно интересным. На ее тонком теле они казались особенно огромными! Они не были нелепо округлыми и похожими на воздушные шары, как в каком-то порно. Нет, это были большие, гордо выдающиеся вперёд сиськи, которые покачивались и колыхались, когда она проходила мимо тебя. Я готов был поклясться, что если хорошенько прислушаться, то можно было бы услышать, как они шлепаются друг о друга!

К сожалению, ее полный бюст никогда не был полностью виден, поскольку она имела обыкновение прикрывать его одеждой с высоким воротником и трикотажными шалями-накидками, так что их истинный размер и форма были большей частью лишь моими догадками.

Элеанора Динс была женственной в своем выборе гардероба, возможно, немного устаревшем, так как она всегда была похожа на какую-то близорукую библиотекаршу. Пуговицы на ее пиджаках и блузках были всегда застегнуты, и она никогда не носила ничего открытого. Обычно ее гардероб составляли строгие костюмы, которые дополняли туфли на плоской подошве. Только иногда, когда она приходила в юбке, появлялись туфли с каблуками. И если даже была в юбке, то только ниже колен. Ее старомодный стиль и очки в тонкой оправе, заставляли ее выглядеть старше лет на двадцать, чем было на самом деле.

У нее была очень бледная кожа, почти алебастровая; зеленые глаза и тонкие губы. Белизна кожи резко контрастировала с ее черными волосами — и я имею в виду натуральный черный, оттенком подобный крылу ворона. У нее были длинные волосы, прямые и гладкие, но за все годы, что я знал ее, она никогда не распускала их. Вместо этого она всегда их укладывала очень суровым и деловым образом.

По характеру же Элеонора была милой женщиной, любящей и доброй, готовая помочь кому-либо даже при личных неудобствах. Она также была чрезвычайно скромной в поведении, краснела, когда разговор касался секса, независимо от того, насколько безобидны комментарии, и была слишком религиозной. Она привыкла «благословлять Господа» довольно часто и потчевать всех такими глупостями, как «Ах, только добрый Господь простит», и что «Добрый Господь всегда рядом». В этом плане она казалась мне довольно эксцентричной.

При всем этом, несмотря на вежливость и мягкость, у нее был настоящий дар убеждения для того, чтобы все было сделано как нужно. Никто не видел, что бы кто-то из мужчин когда-либо с ней спорил. Она могла убедить поставщика согласиться с ее требованиями, будь то новая крыша для колледжа или десяток новых компьютеров. Ее изумрудные глаза были полны ведьмовского очарования. И очертания ее тела со смутно большими, колыхающимися сиськами, несомненно, заставляли любого парня поддаться ее капризам. Она особо не флиртовала, но, по какой-то необъяснимой причине всем нужно было угодить ей. И, когда она улыбалась тебе и благодарила, ты просто чувствовал, что день удался. Умом ты понимал, что у тебя никогда не будет шанса с ней, поскольку она, конечно, не была беспорядочной в связях, но ты просто должен был угодить ей. Это было довольно странно.

Она была иммигрантом из Ливерпуля, Англия. Ее муж, которому пятьдесят пять лет (да, он был старпером), был одним из наших профессоров, известным археологом, и он привез ее с собой несколько лет назад. Это был странный брак по двум причинам: он редко бывал дома; всегда зависал на какой-то конференции, кто знает где, и разница в возрасте девятнадцать лет заставляли задуматься об их сексуальном образе жизни, если таковой имелся. Тем не менее, у них было двое детей: двадцатилетний сын, который недавно уехал в другой город, и девятнадцатилетняя дочь, которая осталась с ними. Она, в отличие от ее матери, была низкорослой и пухленькой мелочью, которая, вероятно, в последующие годы, могла стать настоящим гиппопотамом.

Дочка сегодня должна быть на работе допоздна (а работала она ассистентом дантиста) и не должна была появиться дома до позднего времени.

Я припарковал свою машину в нескольких милях от ее дома на грунтовой дороге, окруженной кустарником. Здесь был рядом небольшой пруд, который часто посещали местные рыболовы. Решив, что автомобиль, оставленный тут в кустах, наверняка не вызовет никаких подозрений, я направился к дому Динсов. Там я нашел себе укромное местечко сбоку от здания и терпеливо засел в засаде, ожидая, когда она придет. Дорога была очень тихой, редко какая машина проезжала мимо, а ближайший дом находился в миле.

Через каких-то десять минут (вот что значит точный расчет) я увидел, как ее красное «Вольво» вспылило дорогу. Я встал и скользнул за ствол ивы растущей недалеко от входа в дом. Она припарковала машину на гравийной дороге возле дома и вышла. Я выглянул из-за дерева и посмотрел на нее. Офигеть! Я даже не представлял, что она может выглядеть так ошеломляюще. Какое было это зрелище, какой классный вид! Она выглядела как кто-то с обложки журнала моды Вог (Vogue).

На ней было надето темно-зеленое платье без рукавов, из атласа, такого гладкого и тонкого, что я мог разглядеть ее длинные ноги, очерченные им. Серебряный поясок вокруг ее узкой талии еще больше подчеркивал ее стройную фигуру. К сожалению, она, как всегда, завернулась в тонкий черный платок, накинув его на плечи, чтобы ее полная грудь была скрыта от глаз окружающих. Но ее значительные выпуклости она не смогла им скрыть полностью. Ничто не могло!

Чтобы завершить эту картину изысканной элегантности, она дополнила свой образ элегантной леди черными длинными перчатками и огромной черной шляпой. Ее блестящие черные волосы были уложены на затылке в виде хвоста. Когда она медленно поднималась по дорожке, ее бедра качались в такт ему. На расстоянии в десять ярдов я даже мог разглядеть три или четыре нитки жемчужного ожерелья, исчезающего под черным платком. Черные тонкие каблуки ее туфель и черные чулки выглядывали из-под приподнятого подола и довершали образ.

«О, господи», — я простонал про себя. «Какой вид! Неужели это все сейчас будет моим?..»

Я позволил ей открыть дверь и войти. Досчитал до десяти, затем осторожно выскользнул из-за дерева, предварительно осмотревшись. Я должен был убедиться, что меня никто не видел. Я нажал на кнопку дверного звонка.

Дверь открылась через несколько секунд. Миссис Динс уставилась на меня с удивлением.

— Мистер Брэддок! — воскликнула она. — Боже мой! Ты что тут делаешь?

Ее голос был мягким и обвораживал, в нем проскальзывали мурлыкающие обертона.

Я пристально посмотрел в ее глаза.

— Посмотрите на меня, Элеонора. Вы погружаетесь в сон.

Она сделала лицо, будто хотела что-то ответить, но вдруг все, что ей удалось, было булькающим непонятным звуком. Через несколько мгновений взгляд у нее сделался отсутствующим, а лицо обмякло, потеряв всякое выражение. Она застыла как статуя. Злой Глаз подействовал!

— Послушайте меня, Элеонора, — тихо сказал я. — Сейчас вы спите, но когда я щелкну пальцами, вы проснетесь. Вы будете ощущать себя моей марионеткой. Вы не будете в состоянии двигать какой-либо своей частью тела, если я вам не скажу. Кивните головой, если поняли.

Едва заметный кивок головы был мне ответом.

— Вы сможете видеть, слышать и чувствовать. Но вы не будете способны разговаривать. Вы можете плакать, стонать и кричать.

Я взял ее за руку и легонько втолкнул внутрь дома. Сделав несколько механических шагов, она вновь застыла, как будто какой-то манекен. Я повернул ее на 180 градусов, закрыл входную дверь и встал перед ней. Я щелкнул пальцами перед лицом женщины и ее взгляду стала возвращаться осмысленность.

— Встань прямо, руки по бокам, взгляд на меня.

Она сделала, как я приказал.

— Отлично. Какая ты хорошая кукла. Мне нравится играть с куклами, особенно с хорошими куклами. Хочешь, я поиграю с тобой?

Она недоуменно моргнула. Я улыбнулся ей.

— Ах да, конечно. Кивни головой, если хочешь чтобы я поиграл с тобой, или покачай в стороны, если нет.

Она снова моргнула, затем ее лицо побледнело. Ее голова не двигалась, но глаза нервно метались из стороны в сторону. Хоть она и была в гипнотическом состоянии, но способность мыслить я ей не отключил, и она понимала, что с ней происходит. И вот сейчас она осознала, что я имел в виду, и ей это совсем не понравилось! Она медленно покачала головой в жесте отрицания.

Я нахмурился.

— Нет? Хм. Какая жалость. И ты такая красивая кукла. Хм. Хотя знаешь что? Ты не можешь этого предотвратить, не так ли? Нашу маленькую игру.

Ее зеленые глаза распахнулись и уставились на меня с ужасом, и ее лицо стало еще белее. Она уже поняла, что я намереваюсь делать дальше, и смотрела на меня с безумным страхом. Но как бы она ни старалась, она не могла убежать. Она не могла сдвинуться с места на дюйм! Раздалось громкое хныканье.

— Пройдем внутрь, — приказал я. Взяв Элеонору за руку, я повел ее в гостиную. В ее гипнотическом состоянии она не способна была двигаться правильно и периодически спотыкалась.

Я бросил взгляд на нее, пытаясь разглядеть ее тяжелые дойки, но увы, они были полностью покрыты черным платком. Но это пока. Горка в районе груди была значительной! Выступающие округлости тряслись и качались, когда она спотыкалась рядом со мной. Нет, эта милфа, сколько она себя не маскируй, не могла скрыть свою болтающуюся природу!

Она застонала, когда я направил ее к дивану. Она понимала, что ей предстоит, и была в ужасе!

Это был один из тех пятиместных диванов с индивидуальными сидениями и мягкими спинками, которые были сдвинуты вместе. Он был черным с красным рисунком. Перед ним стоял низкий журнальный столик.

— Стой тут.

Остановив ее возле дивана, я схватил ее за талию и плавно повернул лицом к себе. Ох, какая узкая талия у этой женщины. И это ее платье, оно ощущалось подушечками пальцев скользким и гладким. Я на мгновение замер, наслаждаясь взглядом ее распахнутых безумных глаз и слушая ее участившееся дыхание. Это тонкое и хрупкое тело было полностью в моей власти! И мой 12-дюймовый твердый член собирался ее опробовать!

Я оставил ее стоять, а сам занялся подготовкой места. Переставил сиденья дивана так, чтобы на них можно было лежать вдвоем. После этого я разделся и встал перед ней. На мне остались только трусы-боксеры и носки. Ее зеленые глаза уставились мне между ног и ресницы затрепыхались в шоке, когда она увидела там значительную выпуклость.

— Хорошо, кукла Барби. Почему бы тебе не присесть здесь? Присядь на диван, откинься на спинку и немного расставь ноги.

Она слегка приподняла подол длинного платья и мягко позволила себе упасть на сиденье дивана. Ее сиськи колыхнулись, когда она плюхнулась вниз. Я встал на колени перед ней, схватил ткань платья и начал поднимать вверх по длинным ногам, пока не завернул вокруг ее тонких бедер. Интересно, оказывается, на ней не было чулков и подвязок. Вместо них я увидел носки в облипку, до колен, такие, какие школьницы носят со своими гофрированными мини-юбками и хлопчатобумажными топами. Они были черные и из какой-то тянущейся ткани, которая цеплялась за ее тонкие икры, как будто приклеенная. И длиннющие каблуки на ее ступнях заставляли ее худые ноги казаться вдвое длиннее. Ох, и зрелище!

Я потянулся и снял очки с ее носа. Теперь дело за глупой шалью, которая мешала мне увидеть то, что меня всегда интересовало. Я улыбнулся женщине.

— Давайте посмотрим, что вы скрываете под этим дурацким одеялом, Элеонора!

Я протянул руки и развязал узел шали. Она начала тихо хныкать, пока я медленно стал раскрывать в стороны концы накидки.

Ох, какое зрелище постепенно открывалось передо мной! Ее сиськи... Это было просто нечто! Огромные холмы неприлично большие для такого стройного тела. Взгляд просто проваливался в открывшуюся глубокую ложбинку между ними, дразня меня ожиданием чего-то большего там в глубине декольте.

Потянув шаль я, наконец, полностью сбросил ее с голых плеч женщины, открыв себе тем самым великолепнейший вид.

Это был первый раз, когда я наконец-то увидел ее бюст. Ее груди... Они были даже больше, чем я думал! Они дерзко выпячивались вперед, растягивая тонкую ткань платья, сильно натягивая ее. Большие комочки топорщились в центре каждой грушевидной вершины, что указывало на то, что у нее должно быть чрезвычайно большие и толстые соски, чтобы так торчать и через бюстгальтер и костюм. Вау!

— Когда в последний раз кто-то играл с ними? — спросил я ее. Все, что было мне в ответ, это ее испуганное лицо и глаза полные ужаса.

Я кивнул.

— Это было давно, да? Бедная, забытая куколка. Ну ничего, сегодня твой счастливый день. Я поиграю с ними! Я сделаю тебя счастливой... поверь мне!

Она испуганно вздохнула. Я покачал головой.

— Эта мысль тебя ужасает? Ц, ц, ц, — поцыкал я, — не может быть при таких сиськах ожиданий, что мужчины будут игнорировать тебя, Эля. Теперь будь хорошей куклой и подтяни платье вверх под подбородок. Медленно. Пришло время показать миру, что у тебя есть!

Послушная сиськастая кукла подняла свои руки в перчатках и медленно начала протаскивать зеленую ткань платья из-под пояска вокруг ее талии. С судорожным всхлипом ей удалось вытащить его, и показались элегантные черные трусики, затем пупок. Ткань ползла вверх, немного замедлившись лишь тогда, когда женщине пришлось тянуть ее складки над выступающим бюстом. И, наконец, она завернула ткань под подбородок, показав грудь. Я в восхищении ахнул.

На ней был один из этих бесшовных бюстгальтеров, сделавших популярной «Викториа'c Сикрет» («Victoria's Secret»). Он был черным, но настолько прозрачным и просвечивающим, тонкой плёнкой на плоти, что все было видно. Это был один из тех лифчиков, которые носятся без бретелек.

Я смотрел на эти буфера во все глаза! Я много лет думал о них, и вот они, прямо перед моим лицом! Ее сиськи были очень белые, сливочного оттенка, просвечивающиеся через темные чашки. Очевидно, она не часто их показывала солнечному свету. Какие агрегаты. Они просто выпрыгнули из плена одежды на меня. Чашки бюстгальтера растянулись, изо всех сил пытаясь удержать значительный вес. Ложбинка между этими грушеобразными дойками такой длинной и глубокой, что там легко приютилась бы полуторалитровая пивная бутылка! Целых 1.5 литра, уважаемые! Взглянув на эту глубокую щель, я аж скосил глаза! Мне даже пришлось откинуть назад голову, чтобы полностью окинуть богатство плоти открывшееся передо мной!

Вершины грудей венчали огромные соски — гигантские розовые ореолы в форме блюдца и соски толщиной с палец. Они натянули тонкие чашки, как колышки палатку! О, это были, безусловно, одни из самых интересных сисек, которые я когда-либо видел — стопроцентные естественные дойки!

На ее тонком теле они выглядели неестественно огромными, провоцирующими, развратными, потрясающе вкусными! Я сглотнул.

— О, да! — воскликнул я в предвкушении. — Как же хочется поиграть с ними!

Потянувшись, я обнял ее и нашарил сзади застежку широкой задней полосы бюстгальтера.

На самом деле она не была такой тощей — единственные ребра, которые были видны — это только те, что были под грудью. Я освободил ее тело от лифа попутно глянув этикетку у застежки. Моя челюсть отвисла от удивления. Так вот, что она прятала под всеми этими шалями и мешковатыми свитерами? Двойной размер E? Неудивительно, что они так колыхались!

Я полностью стащил опустевший бюстгальтер и отбросил его в сторону. Получив свободу, ее сиськи мягко качнулись один или два раза, а затем замерли на месте, две огромных выпуклых полушария из кожи. Хотя возраст ее был уже не юн, вершина каждой сиськи смотрела вверх, да так, что соски стояли достаточно ровно и не свисали вниз. Я был совершенно поражен этим зрелищем!

Протянув руку, я подсунул ладонь под ее левую сиську и пошевелил ею. Как мягко! Я жамкал грудь, пораженный тяжелой, богатой плотью. Да уж, с выменем у нее все было в порядке!

— Сядь прямо и отведи плечи максимально назад. Прогнись в талии, выстави груди ко мне, покачай ими из стороны в сторону, — велел я ей. — Заставь их потанцевать!

Она протестующе простонала, но повиновалась. Выгнувшись и отклянчив сиськи максимально вперед, она начала крутить верхней частью туловища, пока ее здоровенные сисяндры не принялись раскачиваться из стороны в сторону. Розовые соски мотылялись туда и сюда, пока все, что я не увидел, превратилось в размытую линию розового цвета.

От этого зрелища мой член, давно затвердевший, просто дернулся и выпрыгнул из боксеров — он был почти полностью прямостоящим, и пульсация была удивительно чувствительной.

— Замри, — велел я ей, и с жадным рыком схватил правую сиську в обе ладони, потянув ее к себе. Элеонора с ужасом завсхлипывала, когда я скользнул языком по коже полушария. Я впился в нее множеством поцелуев, а затем облизал розовый сосок и его ареолу. Затем я уделил внимание также и другой сиське, переходя от одной к другой, от вершины к вершине, безостановочно облизывая и целуя их.

От этого ее соски затвердели, а их ареолы сморщились, стали овальными, покрылись бугорками. Немного пощекотав сосок языком, я всосал его в рот как некий младенец. Мне нравилось, как толстый, торчащий сосок щекотал мне нёбо! Я начал сосать и мурыжить этот здоровенный отросток, как сумасшедший, слегка пожевывая его и надкусывая. Я сосал эти соски в течение некоторого времени, пока одновременно тискал ладонями ее сиськи с боков. Они были действительно довольно тяжелыми, но очень теплыми и мягкими и одновременно упругими. Мои пальцы просто погружались в эту пружинящую плоть!

Я хватал их руками снова и снова, просто запихивая ее сиськи поочередно в свой рот. Через несколько секунд все они и обе мои щеки были покрыты липкой пленкой слюны. Моя голова гудела от этих тяжелых доек, настолько, что у меня закружилась голова. А я просто целовал, слюнявя их, и лизал все их полностью, хрюкая и постанывая от дикого кайфа.

— О, да! Наконец-то.

Я давил ее дойки крепко и от всего сердца. Тяжелые, мягкие — ох, какие мягкие и горячие! И эти задорные соски, торчавшие как мачты, маняще выпячивающиеся ко мне при сдавливании сисек! Она повизгивала, когда я погружал пальцы в эту податливую плоть.

В какой-то момент несколько петель ее жемчужного ожерелья, наполовину свернутого в смятые складки платья, выскочили на нее и скользнули между сисек. Я поиграл и с ними, облизывал и тянул, катая крупный жемчуг по соскам.

Затем я отпустил ее сиськи, откинулся назад, глубоко вздохнул и ухмыльнулся. Ее глаза вращались, оглядывая свои обслюнявленные груди, все также выставленные вперед на обозрение, покрасневшие от моих действий, с твердыми крупными сосками на скукожившихся ареолах.

— Тебе это нравится? — спросил я ее. — Весело же? А как насчет этого?

Я снова потянулся к вожделенной плоти, обхватил ее левую сиську обеими руками, выпятил сосок вверх, губами сжал его, прикусил зубами, и принялся оттягивать его от нее. Она внезапно остановила свои хныкающие поскуливания и начала кричать короткими повизгиваниями. Я не знаю, было ли это от удовольствия или от страха, но это было довольно забавно. Поэтому я начал дразнить ее еще немного больше. Я действительно начал как бы грызть его, покусывать и дёргать от нее! Ей это не понравилось, и она начала визжать с протестом. Не обращая на это особого внимания, я оттянул свою голову еще дальше, так что ее сосок и ареола растянулись в длинный розовый конус. Оттянул их так сильно что, казалось, сосок сейчас оторвется. О, она заплакала! Жевание и натягивание этих сосков размером с малину было встречено таким бунтом с ее стороны, что я провел несколько минут, дразня ее соски подобным образом. О, она шумела, как плачущий младенец!

Она посмотрела на меня с ошеломленным ужасом, когда я отнял лицо от ее груди. Я уверен, что ее соски, должно быть, были сейчас как в огне... они налились кровью, разбухли еще сильней от их первоначального состояния, приняли темно-красный оттенок!

Верьте или нет: я потратил почти час на эти потрясающие сиськи. Я целовал их везде: я сжимал и мотал их, пока у меня не заболели губы и не принялись ныть челюсти.

Я сосал и жевал розовые концы, пока каждая малюсенькая клетка ее доек не стала опухшей и красной. Все полушария полностью покрылись следами пальцев и засосов, а измученные соски дрожали, как антенны, — каждый сосок стал, по крайней мере, дюйм длиной! Я просто не мог с собой ничего поделать. У этой сумасшедшей, эксцентричной суки были самые сосательные сиськи! Я был как в бреду... Я едва смог остановиться!

Поднявшись на ноги, я потянул свои боксеры с ног. Ее взгляд скользнул по моей промежности, и когда она увидела мой обнаженный пенис полностью открытым, она издала испуганный вскрик. Я не мог винить ее... он был не совсем прямым, но, налитым, далеко больше среднего, пурпурная головка была полной и луковицеподобной. Все, что торчало из моего паха, выглядело как бейсбольная бита, и дергалось и дрожало от ожидания того, что должно было произойти. О, она была более чем встревожена, ее лицо было белым, как лист!

Она не могла пошевелить головой, так как я не позволил ей это сделать, но ее глаза с ужасом уставились на мой торчащий жезл, когда я отшвырнул боксеры.

— Встань, — приказал я. Ее глаза безумно смотрели на меня, когда она медленно поднималась на ноги. Тонкое, шелковистое платье медленно каскадом спустилось назад по ее вздымающемуся бюсту, скрывая его от глаз. Но ткань не могла скрыть гигантские соски, которые теперь пронзали ткань, как карандаши! Хех, раздраконил я их на славу!

— На колени сюда ко мне, — указал я ей на пол рядом. С задушенными рыданиями она скользнула на колени, и длинное платье позади нее скрыло ее ноги, жемчужное ожерелье повисло над ее вздымающимся бюстом.

— Подними эту шмотку снова.

Она повиновалась, снова завернув все поверх своих сисек.

— Откинься назад, — приказал я, — но не урони эту тряпку. Зажми ее подбородком. Теперь ложись назад на спину и заведи руки за спину. Вот так... хорошая девочка.

Я видел сиськотрахи в различных порно и всегда хотел попробовать так. Я шагнул вперед и оседлал ее живот. Наклонился вперед и сжал ее сиськи, которые торчали, как вулканы в стороны, раскинувшись в стороны. Затем я толкнул свои бедра вперед и скользнул грибной головкой моего члена в ее расщелину между сисек. Я вошёл туда, как огромная змея в логово. У Элеоноры был как раз тот размер, который хорошо подходил для такого рода деятельности! Ощущения моего чувствительного члена в окружении теплой плоти, не говоря уже о том, что я видел эти стоячие вулканоподобные дойки не в порно, а взаправду, заставили мой член набухнуть до максимальных размеров. Она с тревогой смотрела на него, с белым лицом, на котором читался огромный шок.

Я сдавил эти дюжие буфера и медленно начал двигать своим двенадцатидюймовым болтом в этой расщелине из сжатых доек. И это было здорово... без сомнения. Одновременно я принялся растирать ее твердые соски большими пальцами. Она ахнула, когда головка моего члена толкнула ее по подбородку. Я ускорился, и Элеонора завизжала и захныкала. Ну а я начал давить ее сиськи, как одержимый, втыкая член между ними, обжимая ее здоровенные сиськи вокруг него. Через несколько секунд появились знакомые ощущения — я собирался обильно кончить! Эти здоровенные 34EEшища ввели меня в исступление!

Наклонившись вперед, я запустил руки в ее волосы, свернутые на затылке и поднял ей голову. Удивительно, что черная шляпа так и не упала до сих пор с ее головы — должно быть, она приколола ее.

Элеонора с недоумением уставилась на меня, когда я поднял член перед ее лицом. Она пискнула от ужаса, когда толкнулся членом в ее прекрасное лицо. Неожиданно до нее дошло, что сейчас будет. Она дернулась, ужас и неизбежность исказили ее лицо.

— Вот, кукла, — она дрожала, — играй с этим.

Я несколько раз ударил ее по губам своей огромной луковичной головкой, и она забулькала и застонала от отвращения.

— Соси это, сиськастая кукла! Давай... открой ротик!

Повинуясь, она приоткрыла рот, но только немного. Тонкие красные губы кривились от отвращения. Она выглядела злой, испуганной, готовой держать рот стиснутым. Но я схватил мой член и просто вбил его внутрь. Огромная головка раздвинула ее зубы и челюсти. Я застонал, когда член проехался по зубам. Но, проигнорировав боль, я толкнул мои бедра вперед и вбил ей внутрь глотки начальные пять дюймов своей колбасы. Она замычала, и ее глаза сверкали, как у сумасшедшей. Да, ей пришлось нелегко. Я вытащил его и снова протаранил ее внутренности. И опять.

«Плоп-плоп-плоп!» — раздавались звуки чпокающего члена.

Взгляд ее перепуганных глаз, растянутое плотное кольцо красных губ вокруг моего слоновьего члена, чмокающие звуки, когда он неоднократно таранил ее рот, были такими яркими, что боль от зубов, оцарапавших мою чувствительную плоть, была напрочь забыта. А я вбивал свой отросток в нее снова и снова.

А потом, во время очередной фрикции, я остановил его там в глубине.

— Вот так, — выдохнул я ей, — теперь соси.

Я притянул ее за голову заставляя насадиться на мой член еще глубже. Ее красные тонкие губы едва не лопались, обхватив мой член и ее зеленые глаза крутились в глазницах, как сумасшедшие, так как добрых восемь дюймов скользнули внутрь. Ее глаза закатились, шляпа скользнула по ее голове, и жемчужное ожерелье ударило по ее вздымающемуся бюсту, когда я насадил голову школьной работницы на свой стояк. Как бы я ни старался наклониться и просунуть член поглубже в горло, она могла взять не больше восьми дюймов. Хотя... Это не имело значения. Кульминация была близка, я уже начинал видеть звезды, и через несколько секунд мой член начал набухать. Казалось, она поняла, что должно было произойти, и ее зеленые, кошачьи глаза смотрели на меня с полным отвращением. Она начала отталкиваться головой, тянуть ее назад — настолько ее пугала и отвращала мысль глотать мою кончу... хотя она была загипнотизирована! Как странно!

Я дал ей еще две толчка, и тогда член не выдержал. Сгустки горячего семени брызнули из моей головки как взрывающийся вулкан, огромные порции стреляли прямо по ее пищеводу. О, она начала страшно кашлять и хрипеть, закупоренный мною рот бурлил от переполнившей ее горло спермы. Ее глаза дико вращались!

Я вытащил обмякший член, и последний громкий звук выбился из ее рта.

— Проглоти это, куколка. Все это.

Я слегка наклонил голову, и, когда ее рот был открыт, я увидел, как перламутровое дерьмо кипит и закручивается внутри. Оно почти выплеснулось по ее нижней губе!

— Проглоти это!

Она заткнула рот и кашлянула, но послушно глотала, горло дергалось от сглатывания, зеленые глаза тревожно бегали. И вот все исчезло.

— Хорошая девочка, — прокомментировал я. — Теперь встань и обопрись руками о диван, лицом к нему. Распрями свои ноги и раздвинь их.

Элеонора, пошатываясь, поднялась на ноги и направилась к дивану. Наклонившись перед ним вперед, она поставила руки на его подушки и широко расставила длинные ноги. Платье повисло под ее болтающимися сиськами, когда она наклонилась над диваном. Жемчужное ожерелье свисало вниз и почти касалось подушки. Мой взгляд задержался на ее ногах — какая красивая пара ног! Я смотрел на эти длинные ноги, изящные ступни в туфлях на шпильках, удивляясь их форме и контуру. У нее была самая маленькая и крутая задница, которую я когда-либо видел у такой зрелой женщины. Маленькая круглая задница подростка!

Я подошел к ней и, взяв съехавший вниз подол платья, поднял его и накинул на спину. Я уставился на черные трусики, которые я пока не снимал, понимая, что они соответствуют стилю отброшенного лифчика: другими словами, это был один комплект. Это были коротенькие, чёрные, с прозрачными вставками трусики с эластичной каймой по краям. Я также был шокирован, обнаружив, что у нее был трехдюймовый промежуток между ее ногами, достаточно широкий зазор, чтобы просунуть ладонь, не касаясь бедер! Телосложение куклы Барби!

Я вложил руку в этот широкий промежуток, и потер губы ее киски через тонкие трусики. Она пошатнулась, переступив ногами. А я начал нежно ласкать ее, наслаждаясь скользким ощущением шелковистого материала. И вот оно — через несколько секунд ласк между моими пальцами начал сочиться сок киски. Ох, я убыстрился и принялся интенсивно натирать ее влагалище, щекоча его указательным пальцем, толкая тонкую ткань нижнего белья прямо между намокших губ в ее щель. Она утробно заурчала. Жидкая субстанция начала обильно выделяться, создавая хлюпающие звуки, когда моя рука скользила частыми движениями вперед и назад.

Я отдернул руку. Ого, она вся стала влажной. Трусики полностью пропитались смазкой, та начала стекать по ее бедрам целыми каплями! О да, она разогрелась в полной мере! Просунув руки под резинку, я потянул тонкие трусики вниз по ее ногам, ощущая щечки задницы и кожу бедер. Я вытащил их из-под ее высоких каблуков и отбросил в сторону, и они приземлились на пол с громким шлепком, как мокрая мочалка!

Я подвинулся вперед, и мой член коснулся внутренней стороны ее бёдер. Она всхлипнула. Наклонившись к ней, я обнял и сжал пальцами ее твердые соски, как сжимают резиновый гудок. Раздались негодующие постанывания. Не обращая на это внимания я начал тянуть их и дергать ими вниз, доя их, как доют вымя коровы. Стоны усилились. Затем я скользнул руками по ее спине, схватил ее за бедра и выровнял свой пульсирующий член напротив ее текущей щелки.

Она протестующе хныкнула, когда головка в форме гриба соприкоснулась со входом в ее влагалищем. Я пощекотал членом ее мокрые губы, затем подался вперед и мягко начал вводить его в нее. Эх, вот бы вам увидеть, как срамные губы расходились все шире и шире! Она заплакала, когда огромная голова проникла в нее с громким хлюпающим звуком. Крепкий, большой стоящий член воткнулся в ее маленькое влагалище, торча из него, как здоровый кабачок, очень толстый, пульсирующий. Массивная головка, широко растянула ее вход. Покрасневшие набухшие половые губы поддались в стороны, когда головка медленно погружалась вперед. Все, что я мог видеть в этот момент, был набухший край луковичной головки — я толкнул немного больше — чпок! — и плотные губы закрылись вокруг него. Моя головка вошла внутрь нее полностью.

Я крепко схватил ее бедра и толкнул член вперед, поначалу медленно, вгоняя его все глубже и глубже в ее тугую щель. К счастью, она была очень влажной (я крепко раздрочил ее), и я вскользнул внутрь довольно легко. Мне удалось заполнить ее чавкающий тоннель примерно на шесть дюймов, медленно, но верно. Она всхлипывала и скулила с каждым дюймом мяса погружавшемуся внутрь нее. Теперь я начал размеренно двигаться в ней, вперед и назад, скользя на половину моего члена. Она стонала, когда мой член выходил из ее красной, растянутой щели с громким хлюпом вытягивая нити смазки. Я трахал ее так навылет в течение некоторого времени, вбивая наполовину свой член в нее и из нее. Сначала медленно, потом ускорил ритм и резко, грубо и быстро, жесткими толчками, принялся долбить ее, да так, что ее болтающиеся, как маятник, кожаные мешки начали хлопать туда-сюда. Она в такт заохала.

Я вытащил из нее свой член и мягко погладил ее твердую, мелкую задницу.

— У тебя такая хорошее влагалище, куколка, — прокомментировал я. — Тебе это нравится?

Все, что она смогла ответить, было хныкающим стоном. Она все еще стояла с расставленными ногами в наклоне над диваном, ее зад торчал высоко в воздухе, соки вагины стекали по ее бёдрам.

Решив поменять позу, я взял одну из подушек дивана и разместил ее поверх журнального столика. Взял Элеонору за руку я придал ей стоячее положение и развернул к себе. Она неотрывно смотрела на меня, широко раскрыв глаза, верно гадая, что еще я ей уготовил. Ее стройное тело немного покачивалось, сиськи вздымались от ее неровного дыхания. Когда она выпрямилась, то ткань платья скользнула вниз по ее груди, частично скрывая бюст от моего взгляда.

— Ложись на это спиной, кукла, — указал я на столик.

Она послушно выполнила мой приказ, залезла коленями на крышку стола, повернулась и легла на него. Я наклонился над ней и задрал упавшее платье обратно поверх ее сисек, потому что мне просто нужно было видеть эти великолепные дойки. Тяжелые шары раскатились в стороны, соски подрагивали.

— Сожми их вместе, — скомандовал я. — Собери своё огромное вымя.

Она подняла руки в перчатках и сжала с боков свой массивный бюст, тем самым подталкивая его вверх и ко мне. Ох, какие великолепные сисяндры! Я схватил ее за бедра и потянул к себе, пока ее задница не сравнялась с краем стола. Я высоко поднял ее ноги, держа их руками, в то время как мой налитый ствол устремился к ее раскрытой промежности.

Толчок и я снова заполнил ее, засадив свой болт сразу на шесть или семь дюймов, с помощью одного сильного движения. Ох, как она сладко закричала, когда я начал трамбовать ее сочные внутренности. А потом я начал углубляться. Но она была тугой, очень тугой, и я встретился с жестким сопротивлением. Ее узкие стенки влагалища сжимались и не пускали меня глубже. Я немного замедлился, мягкими глубокими ударами тараня ее своим жестким стояком. Каждый толчок члена, как отбойным молотком, расширял ее все больше и ослаблял сопротивление. Медленно ее вагинальные мышцы начали сдаваться, и я смог погрузиться в нее глубже.

В какой-то момент, я погрузился в нее особенно сильно, и она захрюкала, как свинка, когда десятый дюйм врезался в нее. Я теперь был в самой узкой части каналов, у кольца шейки, и я поморщился от ощущения, когда чувствительная голова ударила его. Ее лицо тоже исказилось, и она испустила целую какофонию — громкое хрюканье, рык и рев. Она просто орала на все лады охриплым голосом, в котором мало чего слышалось человеческого. Глаза ее выкатились, рот широко распахнулся, губы искривившись от боли, когда я вбивал в нее член все глубже и глубже.

И вот, одним, окончательным жестоким толчком, я прорвался! Она издала жуткий вопль, когда луковичная голова моего члена пробила себе путь по ее шейке матки и погрузилась в самое чрево. Я был внутри... все двенадцать дюймов моего члена были глубоко засажены внутри нее.

Я широко раздвинул ее ноги и навалился на нее сверху. Она стонала, а я присосался к ее массивным сиськами и снова набил ими рот. Я сосал их и терзал ее распухшие твердые соски, как обезумевший, в то время как ее внутренности трамбовались моим членом. Он влетал в нее и из нее жесткими, беспощадными толчками. Каждая фрикция била в шейку матки, расширяя тем самым ее еще больше. Еще пара неистовых толчков, несколько сильных укусов сосков и затем последовал взрыв. Я брызнул потоком горячей спермы глубоко в ее утробу, тяжелый груз в яйцах заполнял ее. Я не мог поверить, в интенсивность и боль от каждой эякуляции — никогда я ещё так не стрелял. Конча просто выпрыгивала из меня, как выстрелы. Я аж замычал от полноты ощущений, а Элеонора хрипела и дергалась подо мной, пока моя сперма наполняла ее чрево.

— О да, крошка! Вот так!

Я опустошил свои яйца и слез. Я отпустил ее ноги, и высокие каблуки стукнулись о пол. Она смотрела вверх на потолок широко раскрытыми глазами. Тяжело с хрипами дышала, ее рот открывался и закрывался, как у рыбы. Я отодрал ее в местах, до которых она и не думала, что можно добраться во время траха.

Чтобы отдышаться, я сел на диван, и откинувшись на его спинку, принялся разглядывать беспомощную большегрудую куклу. Я, наконец, исполнил свою давнюю хотелку и сейчас старался запечатлеть всю сцену получше.

А мой член, немного побыв в полустоячем положении, вдруг снова стал наливаться силой, и вскоре снова встал во весь свой рост. Однако. Я хотел ещё эту осанистую дамочку из колледжа.

— Иди сюда, Элеонора, — велел я. — Сядь на меня.

Повинуясь, она тяжело поднялась на ноги и шагнула в мою сторону. Я протянул ей руку и помог подняться коленями на диван. Крепко обхватив ее за талию, второй рукой я придерживал член, направляя его куда нужно. Она медленно согнула бедра, насаживаясь на мой отросток. Я застонал от удовольствия, когда моя луковичная голова снова вошла во влажные складки. Ее грудь закачалась передо мной. Я сдавил ее большие сиськи и потянул их вниз, насаживая ее тело еще глубже, пока она не была полностью натянута на мой двенадцатидюймовый стержень. Я снова погрузился в ее утробу, и она застонала.

А потом ее шляпа полями хлопнула мне по голове. Хех. Что же, пора освободить ее прелестную головку от нее.

— Сними эту чертову шляпу и распусти волосы, Элеонора, — приказал я ей.

— Поцелуй меня.

Она подняла руки в перчатках к голове, вытащила несколько шпилек. и осторожно убрала шляпу. Отбросила ее в сторону, затем вытащила заколку из закрученных волос на затылке и, тряхнув головой, распустила копну. У нее были самые прекрасные черные и блестящие волосы, шелковистые гладкие, упавшие тяжелой волной на плечи. Она стала похожа на дикую кобылу. О, мой член дернулся и запульсировал при виде этой дикой гривы, лежащей на ее хрупких плечах.

Потом она наклонила голову и потянулась ко мне губами. Я поцеловал ее. Мои руки в это время играли с ее тяжелыми сиськами.

— Попрыгай сучка, давай катайся.

Она начала толкать узкие бедра вверх и вниз, проходя по всей длине моего ствола. Ох и кайф!

Я страстно целовал Элеонору, одновременно разминая и играясь с ее большими грудями. Решив ускориться, я перенес руки на ее талию, сжал и начал поднимать и опускать ее торс вверх и вниз, с силой опуская на мой член. На каждом опускании мой луковичный конец проталкивался максимально глубоко в нее, так что наши лобки сталкивались.

В это время она яростно и исступленно целовала меня. Глубокие, грудные рыдания исходили из ее глубин, когда я вонзался своим языком в нее, одновременно двигая ее хрупкое тело вверх-вниз. А потом она громко и пронзительно кончила. Она оторвала губы от моего рта и вскрикнула, ее ногти впились в мои лопатки, они пронзили даже через ее перчатки! Она вся напряглась, а бедра задрожали, сучка закатила глаза и надсадно завопила. Пока она кричала, как резаная, ее таз поднимался и опускался на мой член, а вагина судорожно трепетала, засасывая в свои развороченные глубины. Через несколько секунд я тоже потерял контроль и эякулировал еще один галлон горячей спермы глубоко в ее утробу. Три больших порции и мои яйца иссякли. Я аж хрюкнул!

Эта последняя эякуляция была, конечно, не такой объемной, как первая, но добавление этой порции семени к предыдущей наверняка наполнили ее, как бутылку молоко. Что добавить — я мог чувствовать, как в ней плещется это дерьмо!

— Одевайся, — приказал я ей. — Верни все на место. Закрепи волосы так, как было прежде.

Она слезла с меня, подняла мокрые трусики с пола и, переступив, натянула их на ноги и выше. Пока она зачерпывала свои большие сиськи обратно в чашки большого бюстагалтера, я поставил на место диванные сиденья, убедившись, что все вернулось на свое место. Потом я тоже оделся. Когда я повернулся, она наносила последние штрихи, поправляя закрученные волосы, а затем приколола гибкую шляпу на место. Какая очаровательная, элегантная кукла она все-таки была. Это было зрелище, которое я никогда не забуду.

— Сядь. Расслабься и закрой глаза. Спи. Когда я щелкну пальцами, ты ничего не вспомнишь из того что сейчас здесь с нами произошло. Ничего.

Она действительно была очень горячей, зрелой женщиной, настоящая кобыла с сиськами молочной коровы. Жаль, что она прячет такие прелести. Я был рад, что у меня появилась возможность насладиться ими и узнать как на самом деле хороша эта сука и трах с ней.

Я оставил ее там, открыл дверь и вышел наружу. Я бросил на нее последний взгляд, затем просунул руку в проем и щелкнул пальцами. Прикрыв дверь, я подбежал к окну и внимательно посмотрел внутрь. Там скрючившись сидела она, лицо ее сморщилось в гримасе муки и она держалась за низ живота. О, должно быть, она почувствовала пульсирующую боль там и не могла понять, почему! Ее красные, опухшие от высохших слез, глаза округлились — болело не только там. Она поднесла руки к явно болевшим соскам и, вскрикнув, отдернула руки, так были чувствительны ее измусоленные и истерзанные сиськи. У нее определенно все горело. Я четко видел ее шок и испуг затравленного животного, попавшего в неведомую ловушку.

Элеонора оглянулась, часто моргая. У нее было ощущение, что ею кто-то грубо воспользовался, но она сидела в своей гостиной, куда зашла минуту назад, одетая... но эти ощущения, они были необъяснимым для нее, не говоря уже о том, что ее трусики были мокрыми, промежность ныла, а срамные губы были распухшими и чрезвычайно болезненными.

Какой же смущенной и напуганной она выглядела! Ха! Я отошёл от окна и направился по улице к брошенному в кустах автомобилю.