Вернувшись из командировки, пока жена была на работе, купил упаковку таких же таблеток и заменил блистеры на настоящие. Вечером, увидев меня, Маша равнодушно спросила:

— Как съездил?

— Нормально, — взглянув на живот.

Внешних признаков беременности видно не было, и, воспрянув духом, я даже укорил себя за чрезмерную подозрительность. Три дня ничего не менялось, на четвертый за ужином вдруг вскочила и, бросившись в туалет, пару минут блевала.

— Ты что там наварил? — возмутилась, — есть невозможно, — и молча ушла спать.

«Кажется, поторопился радоваться, — подумал я, убирая со стола, — что это, если не токсикоз?»

Следующим вечером, вернувшись с работы, застал ее дома.

— Сегодня ты рано? — спросил осторожно.

— Надо же, заметил, — взвизгнула.

— Не хочешь – не говори.

— Отпросилась. Весь день тошнило – отравилась твоей бурдой, наверное.

Открыв холодильник, схватила лимон и, нарезав большими кусками, стала жадно есть.

— Что смотришь, не нравится? — бросила лимон и неожиданно заплакала.

Я разогрел себе ужин и сел за стол. Маша, зажав рот, бросилась в туалет. Вернувшись, опять открыла холодильник, но на этот раз достала блистер с таблетками и стала внимательно его рассматривать. Вздохнув, положила на место и, закрыв холодильник, пошла спать. Для меня все стало ясно: я потерял жену, и теперь она для меня чужой человек. Как теперь быть? Лезть на нее больше не смогу – как бы самого не стошнило. А если сама полезет? Может, спать отдельно? Решено – лягу на диване.

— Маш, я плохо себя чувствую, и чтобы не заразить тебя, лягу на диване, — крикнул.

— Ты меня уже заразил, — снова заплакала.

Следующий день прошел так же, как и предыдущий с тем только отличием, что, войдя домой, услышал разговор из спальни:

— Как я могла залететь? Я же на таблетках. Нет. Он на работе. Что? Ты с ума сошла. Ладно, завтра куплю тест.

Я хлопнул дверью и, громко топая, пошел мыть руки. Заглянув ко мне, задумчиво посмотрела и ушла. Пока ужинал, даже не вышла – поел в одиночестве и лег спать. Следующий день был полон неожиданностей – в обед позвонив на работу, ласково спросила:

— Лёшенька, ты не задержишься сегодня?

— Нет.

— Вот и хорошо, у меня для тебя приятный сюрприз и очень важное дело. Жду тебя, родной.

«Не иначе, своего ублюдка на меня повесить хочет, — решил я, — а вот хрен ей», и пошел к химикам за фиолетовой органической краской. Покрасив член, удовлетворенно хмыкнул – хрен она до него доберется. Конечно, я мог бы просто трахать ее, а потом сделать анализ ДНК, но девять месяцев делить ее с каким-то мудаком не входило в мои планы.

Захожу домой, смотрю – полный стол еды: семга жирно блестит тонко нарезанная, и икорка, и колбаска дорогая, и жаренья-паренья всякие, и коньячок французский, и сама, как медный таз, сияет. Будь это пару месяцев назад, взял бы на руки и расцеловал, но теперь, зная, что весь праздник – не для меня, а для ее подлого дела, лишь кивнул.

Вижу – потемнела лицом, видно, не такой реакции ожидала, но быстро собралась и продолжила атаку:

— Помой руки и садись за стол, любимый – с утра весь день для тебя готовила.

— В честь чего такой праздник?

— Сначала поешь и выпей, и я с тобой выпью – потом поговорим.

«Ну-ну, — усмехнулся про себя, — посмотрю на твое задорное лицо в постели».

Поели, выпили по паре рюмашек, и, откинувшись на спинку стула, стал ожидать спича.

— Родной мой, — обратилась она, как к последней инстанции, — ты же знаешь, что я люблю тебя больше жизни. Мы собирались отменить таблетки к осени. Зачем тянуть? Давай приступим к зачатию нашего ребенка прямо сейчас – я уже третий день не пью их, и у меня как раз самый благоприятный период.

«Ну, сука, врет же прямо в глаза, — подумал, — восемь лет прожив с ней, так и не разглядел змею», но вслух сказал:

— Прости, Маш, но ничего не получится – у меня с членом проблема. Врач назначил ему месяц покоя, иначе вовсе без него могу остаться.

— Что с ним? — обозлилась.

— Посмотри, — и, сняв штаны, показал сморщившийся с фиолетовыми разводами член.

— Ну-ка, — попробовала подрочить, но, почувствовав намерение встать, я представил, как ее ебал чужой член, и он упал.

— Безнадежно, уже пробовал, — словно расстроившись, — давай подождем месяц.

Машка, заплакав, убежала.

— Не расстраивайся, Машенька, — крикнул вслед, — месяц быстро пройдет.

Плач перешел в рыдания.