Ирина Александровна в слезах устремилась на улицу.

Дана лежала возле меня, расслабленно, смотря на Алину.

— Гнида ! — проговорила четко Алина, дав мне пощечину — Я так и думала, что ты потаскун и грязный врун ! — Ещё и Иру обидел, мразь ! — проговорила, блондинка снова ударив меня по лицу.

— Хватит !

— Что хватит ! — начала плакать Алина — Я думала. ..я хотела.

— Неприятно ? — корыстно спросила Дана, вставая с кровати полностью обнаженной. — Я так чувствовала себя тогда, когда ты спала с Тамерланом. Он мне нравился и я ему, а ты. ..

— И я так чувствовала себя всегда ! От твоих шуточек про мою национальность, про мою бисексуальность — Дана стояла абсолютно обнаженной, подобно неудобной правде она искромётно, резко и грубо, но напрямую говорила все то, о чем думала за долгие года общения с Алиной.

— И вот, когда я влюбилась, когда кажется нашла того, кто будет моей надеждой ты и это решила обгадить, присвоить себе, поиграться как ты делала это с десятками парней до этого, как ты сделала это с Андреем. Забыла о его судьбе ? Забыла о его инвалидности из-за тебя ?

Алина краснела из-за слез и не могла вымолвить и слово. Она сжалась в комок и рыдала, пока Дана, не стесняясь своей наготы, свою упругую смглую грудь, свою попку и красивую линию из мелких черных волосков на лобке говорила :

— Я. .. — начала Дана, подойдя и обнимая Алину, прижав её голову к своей груди, наглаживая ладонью по золотистым волосам — Прощаю тебя.

Девочки перегнулись и стали нежно друг друга целовать. Дана стала обхватывать Алину за грудь, а блондинка стала сжимать ягодицы Мирданы.

— Боже, сколько лет мы этим не занимались — произнесла тихо нашёптывая Алина.

— С того спора.

— Две дуры

— Согласна. Надо было первой закончить этот балаган — говорила Дана, получая тысячи поцелуев в шею.

Алина стояла в бежевом безсшевном белье и буквально облизывала свою подругу. Дана в свою очередь стала снимать лифчик с блондинки, чтобы соприкоснуться грудью со своей "лпешкой"

Я не выдержал и спросил :

— А можно с вами ?

Девочки поначалу не замечали меня, но после того, когда пик разъерных женских ласк достиг своего апогея и Дана принимала свои извинения в виде горячего кунилингуса, казашка проронила :

— Давай ты лучше уйдешь...ах... боже...да

Сказать, что это был удар по самолюбие не сказать ничего — я был шокирован таким поворотом.

— А ка уже наши отношения ? Как же наш волшебный секс ? — спрашивал я.

— Ох, да не оставливайся, о-дааа.Слушай, уйди просто — без церемоний проговорила Дана, втыкая лучшую подругу в киску.

— Это предательство ! Я из-за тебя Ирину потерял ! Ты ведь сама этого хотела ?! Азиатская шалош&вка ! — проговаривал я.

Блондинка не выдержала моих оскорблений в сторону Даны и просто выбросила :

— Слушай, чего ты от неё хочешь ? Все что ты хотел, ты уже получил около получаса назад, я, как наблюдавшая за этим, видела все прекрасно, что ты с ней делал, а делал ты с ней все, что захотел, я от таких извращений чуть не оцепенела если честно, даже страшно представить, чтобы было если бы на её месте была я, поэтому просто уйди и не мешай нам заниматься любовью.

Я тут же хотел взорваться от злости. В груди прожигала острая боль обиды и представительства.

— Да что ты такое говоришь ! — начал я — Вы ведь две шлюхи, ты ведь сама на мой член прыгала, не помнишь ?

— Помню — проговорила Алина — Помню что и анал предполагала, но только дурак мог не понять, что это "постирония". Ну сам посуди, какая девушка будет просить анал ? Я что ? По твоей логике психическая что-ли?. Кароче, давай, шуруй на все четыре стороны и оставь нас хотя бы на два часа.

— На три — проговорила Дана, стоя с раздвинутыми ногами.

— На три часа.

— Вы озверели ? Я же больной.

— Мы это уже знаем — посмеиваясь, произнесла Алина, гогоча вместе с Даной. Что он с тобой делал ? Засовывал свечку в зад ?

— Да — улыбаясь, рассказывала о моих "страстях" Дана — причем заставлял облизывать её, а потом засовывал и постоянно спрашивал " Нравится?"

— Хаха — смеялись они обе надо мной, громко хохоча.

Я не мог выдерживать это и просто пошёл с больной головой на природу.

Было утро. Туман накрыл весь каменистый пригорок, а с листьев деревьев падали капли вчерашнего ливня.

Я шёл, с больной, покалувающей в висках болью, в поисках Ирины. Сегодняшнее предательство которое я совершил и которое совершили против меня стало серьезным уроком. Не верь шлюхам.

Сырая земля оставалась на сапогах и копилась грязным комом, поэтому движения ног моих были крайне неулеюже.

Куда меня несли ноги я не был в состоянии понять. Я просто, как всегда, в своей жизни после перижитой душевной травмы, слонялся дабы забыть это все.

Дело было не только в Ирине, хотя её до сих пор безмерно люблю и хочу быть с ней. Дело было в том, что Дана всю жизнь была девушкой на которую я дрочил. Я был готов обмениваться Ириной только в том случае, если бы со мной была Алина или Дана, в особенности Дана.

Несмотря на её национальность, во времена её нежности и нашей с ней страсти она была крайне ласковой, истинно восточной девушкой, на которую можно было опереться.

Дана имела глубоко женственную энергию "ци".

Ко всему прочему, в постели с ней как оказалось можно было творить то, что я видел в порно и даже больше.

Алина была, наоборот, аллюзией на мое безумие. С этой блондинкой я мог ничего не бояться, ведь с ней как за каменной стеной. Её нельзя было прошибить, сломать, она была тем типом женщины, которую, действительно, стоило называть феминисткой. Спортивная, резвая как мустанг и думающая как гроссмейстер на двадцать шагов вперёд, она могла манипулировать кем хочешь, но если она была на моей стороне, то с ней я мог бы свернуть горы.

Однако почему то, к Ирине даже во время близости с Даной, я все равно чувствовал что-то. Трахая Дану, я часто смотрел на спящую брюнетку, затерявшуюся в дебрях своих снов. Я вспоминал нашу с ней близость и её эротические откровения которыми она испещеряла ко мне.

Я помнил аромат одинокой женщины которая не унывает, но к сожалению, из-за злых языков, похоже нам не быть вместе.

Все эти раздумья вводили меня в жутчайшую депрессию, рвали меня изнутри.

Однако не успев хорошо поныть, я тут же понял, что я забыл дорогу обратно.

Было очень туманно, однако даже если бы туман рассеялся я бы все равно не вспомнил бы куда мне идти.

Часов - нет, еды и воды тоже, даже одежда была вся мокрая после вчерашнего дождя. Я тут же понял, что я потерялся.

***

Прошло около шести - семи часов и туман уже рассеялся. Ветви деревьев спокойно копышались от ветра, а солнце играло всеми лучами радуги.

Я кричал, громко кричал, чтобы хоть как-то дать о себе знать. Не могли же мои, даже бывшие подруги забыть обо мне. Но что было ещё хуже, я не мог представить куда ушла Ирина Александровна. Быть может, она тоже заблудилась ? Было бы здорово её отыскать подумал я и стал громко кричать её имя. Ответ не заставил себя ждать и с деревьях улетели и заголосили птицы.

Я шёл по отсыревшему от дождя лесу в топях из мокрой земли. Кругом стояли огромные сосны и принебрежительно смотрели на меня. Гнилые пни, словно преследовали меня своей невзрачностью. Пробираясь сквозь густую чащу, я стал обрывками вспоминать детство. То, как будучи ещё маленьким, я лупил крапиву, представляя себя рыцарем, как я уже с детства искал свою принцессу в виде девочек с детсада. Но воспоминания резко прекратились.

— ур-рр — урчал мой желудок от отсутствия еды.

Я шёл туда, куда смотрели глаза, то вперёд то назад, направо и налево, заворачивая в каждый угол.

До этого я был в небольшом страхе, то сейчас я начал паниковать.

Я стал громко верещать, но даже так это не помогло.

Уже стала смеркаться. Если раньше я шёл по кругу и пытался найти выход, то сейчас я старался как можно меньше идти, чтобы не потеряться оканчительно.

Однако из теней деревьев, пробирающихся и закрывавших солнце, я стал слышать чей-то вой. Гулкий, звучный вой означал лишь одно. Санитары проснулись.

Я сидел на пне возле большой сосны которая подобно матери закрывала меня своими ветками. Наверху чирикали птицы мило щебеча своими голосками.

Однако там, далеко на взыдмающимся мрачном холмике, меня не покидала чья то тень. Умиротворяющее стрекотание воробьев закончилось. Солнце уже село, а мой страх начал усиливается.

Из каждого угла в мои уши доносился шорох. Сумрачные деревья превращались в огромные злобные оглобли.

Мне хватило всего одного сверкающего взгляда из тьмы, как мои ноги сами, не спрашивая мозг побежали туда, куда считали нужным.

— Аа ! — кричал я быстро взяв, первую попавшуюся палку.

Удирая от гремучих злобных очей.

Я проносился мимо десяток сосен в надежде найти и спрятаться, но вой волков был повсюду.

Кислорода хватало все меньше и меньше, а усталость давала о себе знать. Лишь страх не давал мне опомнится и бил меня розгами ужаса по мокрой от мурашек спине.

Вой был совсем рядом, проносился в десяти метрах от меня. Я пробирался вдоль густотых зарослей можжевельника, спотыкаясь и бесконечно падая.

И вот я снова падую, ровно также, как падал вчера. Моей неловкости бы позавидовал бы и сам Чарли Чаплин.

Я снова катился кубырем с какого пригорка. Бился об острые камни, скрученные ветки деревьев и обжигающие листья крапивы. Докручивая кульбит я врезался прямо в дуб, котры важно смотрел на меня сверху вниз.

***

Проснулся я уже не возле дуба. В маленьком, но уютном помещения, такой же времянки. Я лежал приходя в себя. Меня встречал грубо выструганный осиновый стол на котором громоздились инструменты. Возле стола, стояло старое советское радио "ЭХО" с проженными кнопками.

Напротив меня, топилась безмолвная, русская печь, хрустя хворостом. На печи стояла кастрюля на котором варился суп из картошки и тушёнки.

Я лежал под махровым одеялом будучи совершенно голый. Вещи отмокали возле печи. Встав с постели, я пошел к большой бутылке воды чтобы вдоволь утолить жажду.

Я пил как свинья, дергаясь от страха и тепла которое было так не привычно мне.

Вода стала течь мима рта и стекать по телу, спускаясь ручьем по члену, который почему то был вставшим.

Внезапно, в комнату вошла Ирина Александровна.

Я тут же приккрыл свое хозяйство, но Ирина Александровна была в нижнем белье.

— Здравствуйте, Ирина Александровна — начал я, разглядывая её прелести. Белый лифчик стягивал большие сочные груди, а трусики в виде шортиков были весьма сексуальными.

Учительница ничего не ответила, лишь прошла мимо, подкладывая дрова в печь.

Она аккуратно тянулась к печке, дав мне полный обзор на её задницу. Белые трусики по всей видимости были порваны четкой и в середине была небольшая дырочка, форточка, показывающая Иринину писю.

Член просто окаменел. Молчаливая Ирина Александровна с которой я пытался найти разговор стал забавлять, пугать и возбуждать меня. Её строгие голубые глаза и пухлые зрелые губки, короткое замыкание в каре и все тот же аромат духов начал вводить меня в транс.

Было уже утро и из старого побитого окна доносились первые лучики света.

— Спасибо — произнес я ей, когда она повернулась.

Однако в ответ она взяла ручку и старую жёлтую тетрадь со стола и написала : " Не хочу с тобой общаться, потаскун" с тремя восклицательными знаками.

С одной стороны это было плохо, с другой, я понимал, что я ей не безразличен.

Я убрал руки с члена и стал пытаться погладить Ирину, но она старательно уходила от моих ласк.

Она постоянно писала в эту тетрадь что-то по типу : "Жри", "вали", "ненавижу тебя", "ты предатель".

Я извинялся как мог, вставал на колени, но она была равнодушна.

Я даже покавырялся пальцем в этой дырочке, разодрав, тем самым ей трусы. За это получил пощёчину.

Шли часы и одежда все не отсыхала, а ещё начался дождь.

Эрекция все никак не проходила, а брюнетка читала книжку Донцовой.

Я снова стал рассказывать ей, как люблю её, как мне нравится её кожа и тело, как снова бы готов был вдыхать её поры и с удовольствием бы отдал жизнь ради неё. Однако Ирину это не впечатлило. Зато она часто, "краем глаза" смотрела на вставший член, котырый, к слову, стал уже откровенной проблемой.

Он гордо стоял как Петр 1 во время строительства Питера.

Настолько он её мешал, что Ирина Александровна написала " Хватит маячить своим пенисом". Замечу, не "хуем" или даже "членом" а именно пенисом, все таки уважание к этой части моего тела у нее сохранилось.

Шли часы, я уже начал откровенно при ней мастурбировать. Так как у меня был стресс и долго не было контактов, я стал немного эмоциональнее.

Я стал елозить по кровати, трясся и дёргая свою шашку.

— О да ! Да ! Ещё ! — кричал я, броча на фантазию и возбуждаясь от присутствия Ирины.

Женщина не выдержала и спросила

— Может прекратишь это безобразие ?

Я открыл глаза и проронил

— О ! Вы не забыли русский язык ! Слушайте, у меня проблема и мне надо её решить, вы не представляете как мне больно уже от эрекции.

Ирина Александровна вздохнула и сказала:

— А ты не представляешь, как я мучаюсь смотря на тебя, я уже седьмой раз подряд читаю один и тот абзац самой тупой книги и все равно ничего не понимаю, я ведь женщина все таки.

Ирина Александровна говорила это весьма обижено, но не злобно, словно она бы и рада была нашей мимолётной потехи"но она ведь "дама" и она не может просто так просить.

Именно поэтому я просто предложил :

— Ну вы ведь дама, и вы в праве трогать все что захотите, даже мой пульсирующий член

Ирина Александровна покраснела и засиущалась

— Да не. .. Это неправильно...тем более ты мне изменил ! Потаскун ! — говорила Ирина Александровна словно сама себя настраивая против природы, которая к слову, ломились из неё. Её спертое дыхание, повышенное потоотделение и слюна, резкие движения и постоянно елозиение своей большой попкой, было подобно тому, как она страстно натыкается на член.

Женская физиология зачастую, сама себя выдаёт лучше любого гипноза.

— Признаю ! Хотел "осчастливить" Дану, но разве секс и любовь стоят в одной позиции ? Да, я с ней трахался, но люблю то я тебя ! И прмшел я, пробираясь сквозь волков именно к тебе. Дана была лишь томным эксперементом моего специального исследования

— Вот как значит ? И что, я должна прямо сейчас отдасться тебе в объятия? — говорила разочарованно Ирина Александровна — ты, ведь, мне, действительно, нравился, никто не был так откровенен со мной в постели как ты, я думала это чувство любви раскрывало эти секс позы, а ты. ..

— Родная — начал я — Я совершил ошибку, но поверь, моё сердце, сознание и даже моя жизнь принадлежит только тебе.

— Это красивые слова, но. ..

Что за "но" ? Пронеслось у меня в голове

— Я не готова простить измену. Пойми это измена и ничего более. — говорила она мягко, тягучее такие страшные слова.

— Ладно, твой выбор, но знай, я всегда буду любить тебя и ни с кем, Слышешь ?! Ни с кем не буду трахаться

На это предложение Ирина Александровна лишь усмехнулась и просто подошла ко мне и проронила :

— Боюсь, твой сладкий перчик взорвется от переизбытка любви.

И она была права, боль была уже страшная.

— Поэьому я готова — начала Ирина Александровна, снимая с себя трусы и бюстгальтер — так сказать, сделать "прощальный" минет тебе, чтобы твой сладкий не взорвался

— Боже. .. — начал я, чувствую как член ещё сильнее каменеет.

Ирина Александровна встала на колени и взяла в свой сладкий ротик моего ранненого из-за недостатака любви солдатика.

Я не мог держать себя в руках и я начал Сильнее втыкать лицо женщины в себя, шлепая её и, мастурбируя ей в ответ. Она, конечно, что-то мурчала во время сосания, но пальчик в киску ещё никого не оставлял безучастным.

Я стал проникать им в мокрое лоно женщины.

Ирина Александровна судорожно и очень страстно сосала мне член и делала это так, словно находилась посреди горячий пустыни и лишь моя сперма могла утолить ее жажду.

Я стал бесцеремонно шлёпать её по голым булкам втыкая хозяйство и Крича от удовольствия.

Ирина Александровна уже задыхалась, бугорки её языка счищали весь порок, который остался после сочной задницы Мирданы. Только представьте, учительница в каком-то плане, пробуют на вкус не только мой пенис, но её жаркую попку своей ученицы.

И вот волна цунами из возбуждения стало накрывать мой ствол. Я стал буквально трахать Ирину через рот, делать это порой грубо, резко, стратсно втыкаясь окаменевшей головкой по горяскму языку. Струи спермы слово извержение Помпеи вырывались из меня. Я дрожал и стонал от оргазма.

Высуну член, Ирина приходила в себя, ведь она тоже кончила от моих пальцев которые жёстко теребилт её клитор, разогревая женщину, как уголь разогревает печку.

Грудастая брюнетка была вся в конче, а я резко схватил её и положил на стол и начал языком добавлять жар в её жерло, буквально засовывая в нее язык.

Солоноватый но прянный вкус её вагины был весьма приятен. Женщина млела от меня и стала сильно трястись и кричать.

Концом в пьесе стали мои "глубокие" поцелуи прямо туда и женщина, не выдержав, тут же облила меня своим женским семенем.

Мы оба находились в экстазе, конче и оба были неимоверно счастливы.