– Лика, давай поговорим!

– О чём? – вспорхнув ресницами, она спрашивает так, словно бы совершенно не понимает, к чему Кирилл предпринимает эти попытки полноценного разговора и уже битый час ходит за ней по съёмной квартире. – Я, кажется, уже всё тебе сказала, – пожимает плечиками, складывая блузку в чемодан. – А ты... что можешь сказать ты?

– Много чего, – пожав плечами, Кирилл застывает напротив. – Во-первых, не нужно рубить всё вот так, с горяча. У всех пар случаются конфликты, недопонимания всякие, но это ведь не значит, что сразу же нужно взять и разбежаться, как будто бы нет ни капли чувств.

– Котёнок, – беззаботно улыбается, пальчиками проскользив по его груди, – я всё прекрасно обдумала. Без эмоций. Да, мы хорошо провели эти месяцы, но на большое расстояние... нам с тобой не по пути.

Блондинка оборачивается вокруг невидимой оси и, сделав несколько шагов в сторону двери, скрывается в довольно просторной для небольшой квартиры прихожей. Кирилл застаёт её за перебиранием вешалок в шкафу, сосредоточенную на своём занятии и словно бы вовсе не размышляющую об их не так чтобы получающемся разговоре.

– Эту ветровку и плащ не буде забирать, – оглянувшись на Захарова, констатирует Лика. – Они всё равно уже старые, только место в сумках займут. Выкинешь потом, ладно?

– Лик, – он делает всего пару шагов и, оказавшись неумолимо близко, сжимает в руках девичьи плечи, возлюбленную разворачивая к себе лицом. – Ты так обиделась, что я не купил тебе то розовое платье? Ну, ты ведь понимаешь, оно правда дорогое. Я ведь предложил тебе другое.

– Другое другой купишь, – пожимает она плечиками, совершенно спокойно заглядывая в его глаза. Сожаления в ней нет. Как нет и желания продолжать с Кириллом отношения. Этот этап для неё уже пройден, и если Кирилл не хочет принимать этого и признавать, что им действительно невозможно об руку идти вперёд... это уже не её заботы. – Так, – выскользнув из его объятий, блондинка вновь вглядывается в содержимое шкафа, – в красный чемодан, надеюсь, получится всё это запихнуть. Котёнок, достанешь вон ту сумочку?

Она как ни в чём не бывало оборачивается к Кириллу лицом, указывая наманикюренными пальчиками на яркую спортивную сумку, что выглядывает в верхней полки, и Захаров, вздохнув и наконец перестав неотрывно просверливать девушку взглядом, прихватывает из угла небольшую табуретку и уже сверху интересуется, доставать ли задвинутый к стенке блестящий клатч и пушистый рюкзачок с всегда казавшимися ему идиотскими ушками. Лика морщится, словно бы ей пришлось потрошить рыбу, и предлагает выкинуть «этот хлам» вместе с ветровкой и плащом.

– Ты нашла себе кого-то другого? – спрашивает уже напрямую, не без злости наблюдая, как она, даже на мгновение не поднимая на него глаз, складывает по мешочкам своё нижнее бельё. Повседневное. Празднично-кружевное. Особенное.

Ещё пару дней назад он нетерпеливо стягивал эти мало что прикрывающие трусики с её изящных бёдер, ласкал, скользя горячими ладонями по её бархатистой коже... и с наслаждением расплывался в улыбке, слыша, как Лика блаженно стонет под ним, судорожно сминает простынь руками и вся извивается, ловя каждое прикосновение и продлевая эти головокружащие моменты близости. Она шептала о том, как ей хорошо, вскрикивала от его точёных движений, благодарно проходилась пальчиками по покрытому испариной телу, неизменно опускаясь всё ниже... а сейчас она собирает вещи, даже и не думая дать их отношениям ещё одного шанса, словно бы не помня, как хорошо было ещё совсем недавно.

– Пока нет, – качает головой в ответ Лика, один из бюстгалтеров отправляя в утиль. – Но ты не переживай, я обязательно найду себе кого-нибудь подходящего, – щебечет, дразня его своей близостью, и не то намеренно задеть пытается его достоинство, не то и впрямь не находит в словах своих чего-то неправильного. – Он и платьице мне купит, и машинку... И ты, котёнок, тоже непременно подыщешь себе подходящую партию. Вот увидишь, – она улыбается, заглядывая Кириллу в глаза, и, похлопав его по плечу, возвращается к сумке. Чтобы уже через пару мгновений обернуться. – Может, напоследок закажешь мне такси?

Расставание Захаров переживает с трудом. А точнее – с бутылкой горячительного, и притом совершенно не одной.

Он как-то и сам не замечает, как после каждого рабочего дня наливает к наспех приготовленному ужину рюмочку, открывает страничку Лики в социальной сети... а в реальность возвращается уже только утром, когда будильник трезвонит не то что на всю квартиру, а вибрирует, как кажется, прямиком у него в голове, и без того прилично раскалывающейся. Когда он является на работу с запахом перегара, Юлий Филиппович недовольно косится, когда опаздывает – делает замечание, когда же всё повторяется на протяжении без малого двух недель, начальник чётко даёт понять, что Кирилла на принятие решения есть два дня. И если за эти два дня Юлию Филипповичу хотя бы покажется, что Захаров пришёл в непотребном виде, решать хоть и хорошему сотруднику будет уже нечего – отправится в свободное плавание без возможности восстановиться в штате фирмы.

И Кирилл словно бы всплывает из-под алкогольной толщи – терять работу он не готов даже из-за любви и огнём продолжающего пылать в груди расставания с Ликой. Придя домой, он первым делом отправляет в чёрный мешок гору пустых бутылок, упаковки из-под покупных а-ля домашних блюд и успевшее плесенью покрыться рагу – последнее приготовленное Ликой блюдо в его съёмной квартире. Следом отправляется пара её сумок, ветровка, в которой она была в их первую встречу, плащ, который пару месяцев назад он так норовился распахнуть прямиком в лифте, жадно целуя Лику в губы и нетерпеливо, словно бы в первый раз, изучал изгибы её прекрасного тела. Последними наступает очередь нижнего белья.

«Трусики из этого комплекта ты порвал на той неделе», – вспоминается само собой её объяснение, когда Кирилл сжимает в руке кружевной лиф. Они тогда и правда на славу повеселились. Казалось бы, простой вечер в кино, но после банальной приключенческой мелодрамы они не смогли удержаться: наспех заехали на каршеринге в какой-то тёмный двор на окраине, уже на ходу намереваясь раздеть друг друга, переместились на заднее сиденье и уже совсем скоро заполнили салон непристойными звуками. Лика хорошенько отсосала ему, за считанные секунды приведя член Кирилла в полноценную готовность, а после, словно бы даже не дав парню толком одуматься, оседлала его, прижимая спиной к спинке дивана. Она вся извивалась в его руках, саму себя насаживая всё глубже, то и дело впивалась в рубашку у Кирилла на плечах и без капли стеснения стонала во всё горло, от наслаждения вскрикивая и лишь активнее подставляя оголённую грудь под поцелуи и его крепкие, бесцеремонные ладони. – «А этот уже совсем мне разонравился. Если так жалеешь – оставь себе на память», – в голове раздаётся эхо её смеха, и Кирилл безжалостно и немного рассержено отправляет всё это богатство в мусорный мешок. Словно бы для верности – в придачу с аромопалочками, Ликой на стеллаж выставленными, и никогда не нравившейся ему композицией из деревянных капибар и вазочки с сухоцветами.

– Это ещё что? – Кирилл хмурится, задавая вопрос в неизвестность, и тянется рукой в глубь средней полки, в свете лампы заприметив небольшой отблеск. Мгновение – и в ладони его оказывается небольшая, размером не больше банковской карты, но довольно объёмная фигурка кота. Он гордо держит осанку, совсем как настоящий пушистый, переливается серебристой «шёрсткой» и словно бы совершенно буквально смотрит на Кирилла своими гетерохромными глазками-камушками. — Ликина безделушка в качестве сувенира? – не то себя, не то кота спрашивает Захаров. И если фигурка ответить ему не может, то он сам тянется отправить её следом за сумками и бельём. Меньше предметов, о Лике напоминающих – меньше проблем.

Вот только эта ювелирно-точно сделанная увесистая для своего размера серебристая статуэтка никак не ассоциируется у него с Ликой. Он не помнит, чтобы она хвалилась её попыткой. Не припоминает, чтобы эти глазки смотрели на него откуда-то с полки... вообще, как во всяком случае создаётся у него впечатление, впервые видит эту фигурку. Он уж точно не покупал её, не получал от кого-нибудь в подарок. Она не осталась здесь от хозяев, завалившись в дальний угол, – в квартире из хозяйского только мебель да техника... Поколебавшись, Кирилл оставляет фигурку на тумбочке у постели.

А в следующий раз берёт её в руки уже только вечером следующего дня, после непростого рабочего дня включив какой-то так удачно подвернувшийся под руку концерт и открыв баночку с газировкой – в первые минуты прибывания в магазине хочется купить пива, но перспектива вновь переключиться на алкоголь куда более крепкий и повторить путь до возможности потерять работу не улыбается ему вовсе. Кирилл крутит серебристого котика в руках, не то рассмотреть его поподробнее намереваясь, какие-то подвохи и способ его появления в квартире отыскивая, не то отогреть от собственного тепла «животинку» полагая. Металл вот только и после нескольких минут в ладони теплее не становится, так и продолжая слегка морозить кожу.

Кирилл отвлекается на появившегося на экране очередного исполнителя... и неожиданно пронзивший правую ладонь не то укол, не то разряд тока списывает на тактильный мираж. Даже и не задумываясь, бывают ли вообще такие.

Яркая вспышка появляется перед его глазами, едва только молодого рэпера показывают на экране крупным планом. Уши закладывает совсем как в метро, концерт превращая в один сплошной гул, и вместо выступления вперемешку с восторгом зрительного зала перед глазами Кирилла мельтешить начинает что-то совершенно не поддающееся не то что объяснению, а даже попытке понять, что же это. Ладонь правой руки покалывает, уже не одиночно, а словно россыпью иголочек-молний, при том непрерывно и совершенно монотонно. Попытки выпустить фигурку из руки заканчиваются для Кирилла провалом – она словно бы намертво пристаёт к его коже, теперь навечно обречённая остаться неизменной частью его, о том, чтобы бежать куда-нибудь и звать на помощь, не появляется у него даже осколка мысли... и тогда он лишь обречённо прикрывает глаза, попросту не зная, что теперь делать.

Разрозненный беспорядок пиксельных кусочков наконец складывается в картинку, заставляющую Кирилла вздрогнуть и тут же замереть от непонимания и полнейшей неожиданности. С закрытыми глазами он видит не то как реальность, не то словно фотографию где-то на экране – всё того же молодого исполнителя, что звучит сейчас у него в голове неразборчивым гулом, но уже не на сцене, а в здании суда, прямиком за стеклянной перегородкой. Насилу открыв глаза, Захаров осознаёт, что гул отступает, ровно как и размазанная картинка перед глазами – на экране совершенно спокойно продолжается концерт, поёт всё тот же исполнитель, радуется его выступлению публика и не создаётся никакого намёка на реальность только что увиденной им картинки.

– Ерунда какая-то, – бросает себе под нос, качнув головой. Он зажмуривается, избавиться намереваясь от остатков того неизвестного, что взбрело ему в голову... но вместо этого получает новую картинку – в газетной заметке с фотографией рэпера с недавнего концерта рассказывается о его сексуальных предпочтениях. Прищуриваясь сквозь закрытые глаза, Кирилл пробегает взглядом по печатным строчкам, пропуская отдельные фразы и фокусируясь на обозначениях статей, словах родителей нескольких несовершеннолетних, комментариях пресс-секретаря следственного комитета и откровенных признаниях девочки с намеренно изменённым именем. – Всё-таки успел допиться, – ошарашенно смотря на себя в зеркало на дверце шкафа, негромко констатирует Кирилл. Тяжело дышит и, даже и не заметив, как из руки совершенно спокойно выпала серебристая фигурка, тянется за мобильным – проверить информацию об исполнителе. Ничего даже отдалённо напоминающее увиденное им не выходит, и Кирилл окончательно сходится на мысли, что совершенно рехнулся после расставания с Ликой. Или даже раньше?

Осознание силы невесть откуда появившейся в его доме вечно холодной фигурки кота с разноцветными глазами-камушками приходит к Кириллу лишь спустя пару месяцев. И даже не после того, как в реальности на глаза ему попадается новостная статья о молодом рэпере с комментариями из следственного комитета, рассказом девчонки-пострадавшей и той же самой фотографией, что привиделась ему в каком-то бредовом состоянии, с «примёрзшей» к коже фигуркой в руке. Складывает элементарные, как кажется со стороны, два и два, отметая прочь почти что стопроцентную уверенность, что это у него попросту крыша совершенно съехала, парень лишь после того, как в реальности воплощаться начинают те самые картинки, что с закрытыми глазами он видел о собственной семье.

Сначала старшая сестра с радостью сообщает, что они с супругом ждут первенца – аккурат через пару недель после того, как кот показывает Кириллу Маринку с округлившимся животом, с новорождённой девочкой на руках, с баночкой зелёнки в руках и ревущей дочкой с разбитыми локтями напротив. Потом он, без предупреждения заявившись в родительский дом, застаёт в гостях у матери незнакомого мужчину, наспех натягивающего брюки. И это аккурат после того, как при рассматривании фотографии в рамке у себя на стеллаже он сжал в ладони серебристую фигурку и, закрыв глаза, увидел маму в свадебном платье. Он тогда нахмурился в непонимании, высказавшись о том, что это бред какой-то... и кот любезно подкинул ему картинку раскрасневшейся, буквально светящейся от удовольствия матери, укрывающейся покрывалом в какой-то чужой спальне.

После стольких совпадений таковыми они уже не кажутся.

Кирилл с любопытством и между тем волнением предпринимает попытки заглянуть при помощи кота в собственное будущее, хотя бы одним глазком, но все они разлетаются пеплом. Он и фотографии свои рассматривает вдоль и поперёк, и новые снимки делает, и напротив зеркала крутится, и сжимает фигурку сильнее, и разжимает пальцы вовсе, оставляя кота как будто бы сидящем на ладони... ничего не помогает. Лишь только головная боль подступает, невыносимо пульсируя в висках.

После тщетных попыток справиться о своём будущем Захаров не находит ничего лучше, кроме как взглянуть на то, что ожидает Лику. Его когда-то горячо любимую Лику... на самом-то деле ещё до конца словно бы не отпустившую его, всё ещё вызывающую трепет не только в груди и во снах приходящую с напоминанием о том, какие у них были ночи и на седьмой пот пробивающие выходные.

Кирилл открывает в мобильном одну из последних, сделанных им фотографий Лики, решительно сжимает в ладони прохладную фигурку и, едва почувствовав, как по коже разбегаться начинают мелкие молнии, закрывает глаза. За яркой вспышкой появляется первый кадр – широко улыбаясь, блондинка кружится на фоне старинных зданий. Окрестности Патриарших прудов парень узнаёт практически сразу, аккурат после того, как отрывается от разглядывания Лики в розовом платье, в том самом, которое он назвал слишком дорогим и предложил подобрать вместо него что-нибудь в магазине, цены в котором куда меньше бьют по карману. Она его не послушала... и вот уже совершенно довольная кружится в так приглянувшемся ей наряде.

К этому моменту проведя уже несколько экспериментов с использованием серебристого котика, Кирилл без проблем словно бы моргает, всё так же продолжая сидеть в кресле с закрытыми глазами, и картинка, пойдя рябью, спустя пару мгновений меняется. Всё там же, на Патриках, Лика, судя по всему о чём-то щебеча, идёт под ручку с годящимся ей в отцы мужчиной. Судя по костюму и поблескивающим у него на запястье часам – весьма обеспеченным. Следующий кадр – и он уже совершенно беспардонно располагает ладонь у неё на бедре, как будто бы не слушая даже её речей и лишь только размышляя о чём-то своём. Как кажется в эту секунду Кириллу – о чём-то весьма понятном и уж явно горячем. С такой-то девушкой, как Лика.

И минуты не просидев с открытыми глазами – сам не зная для чего: чтобы от назойливых мыслей отделаться о том, как именно Лика развлекаться способна с этим солидным дядечкой, чтобы себя самого с ней в одной постели вспомнить или всё же для того, чтобы себя убедить в ненужности рассматривания её будущего, – Кирилл вновь опускает веки и отчего-то чуть крепче сжимает серебристую фигурку. Кот, словно бы дразня, показывает ему измятое розовое платье, брошенное на край кожаного дивана. Кирилл нетерпеливо моргает, и кот, на сей раз откровенно издеваясь, демонстрирует на ковёр брошенный кружевной лифчик.

– Да хватит тебе! – ругается, казалось бы, в пустоту Кирилл и снова моргает.

Фигурка, не то сжалившись, не то добившись от считающего себя хозяином Захарова признания собственной важности, выводит на его обозрение куда более пикантный кадр. Лика, разместившись между ног вальяжно восседающего на диване мужчины, носом утыкается ему прямиком в пах. Кирилл нетерпеливо моргает, и перед глазами у него словно слайд-шоу меняются моменты из Ликиного будущего: вот она на всю длину принимает в свой горячий ротик член богатенького кавалера, невольно напоминая бывшему о своём мастерстве, об этом ласкающем головку язычке, о плотно обхватывающих у основания губах... вот явно старательно надрачивает ствол, вся изогнувшись и вылизывая гладко-выбритые яйца, вот уже снова заглатывает до основания, наманикюренными пальчиками упираясь в бёдра не так чтобы стройного мужчины. После не поддающихся Кириллу счёту минут этот мужчина уже сам насаживает Лику ртом на свой поднявшийся член, путает её собранные в хвост локоны и с наслаждением прикрывает глаза. Кирилл ловит себя на мысли, что хотел бы оказаться на его месте – пусть даже не совсем в форме, но явно хорошо обеспеченным, с шикарной, что видно даже по виду одной только гостиной, квартирой, а не со съёмной однушкой, и с молоденькой девчонкой, ползающей у него между ног в одних трусиках и исполняющей прекрасный минет. Он бы насаживал её совершенно самозабвенно, наслаждаясь каждым мигом, каждой её попыткой отстраниться, каждым её взглядом снизу вверх, трахал бы во всю мощь, грудью уложив прямиком на этот кожаный диван и шире раздвинув её коленями упирающиеся в ковёр ноги...

Кирилл снова моргает, и Лика предстаёт перед ним полностью обнажённой, с совершенно растрепавшимся пучком на голове и покрытой испариной кожей. Как будто бы на миг потерявшись, он тянется к ней рукой, желая коснуться этой точёной фигуры, небрежно заправить ей за ухо прядь волос... а после бесцеремонно повалить на постель и хорошенько трахнуть – за то, что после расставания довела его до каждодневной пьянки, за то, что так быстро нашла замену, на деньги поведясь... да потому что просто соскучился. По её стонам, по сжиманию во время секса небольшой груди, по её горячему лону, по измятой постели, щедро залитой её соками, по этому наслаждению, когда она соглашалась на то, чтобы он кончил ей в ротик... Пока Кирилл выпадает из будущего в какие-то собственные грёзы, Лика на следующем кадре уже встаёт по-собачьи на краю кровати. Выгибает спину... и, пусть Кирилл и не видит этого в динамике, сама машет бёдрами, охотно и с явно читаемым на её лице наслаждением насаживаясь на крепкий член своего богатого кавалера.

После нескольких кадров Захаров невольно отвлекается от прелестей Лики и куда пристальнее прежнего окидывает взглядом её кавалера. Он склоняется над блондинкой, буквально-таки наваливаясь на её упругие бёдра своим упитанным животом, сжимает ладонями небольшую девичью грудь, входя в её сочащееся лоно на всю длину... и Кирилл вспоминает момент из прошлого – они тогда думали, что заказать на вечер, и она в ответ на его предложение взять что-нибудь из фастфуда, да побольше, решительно заявила, что набирать килограммы не намерена и ему не советует. «Не следящие за собой не могут рассчитывать на симпатичных девушек», – проносится в голове Ликиным голосом. «Разве что на подстилок каких-нибудь», – припоминается следом, и Кирилл оказывается не в силах сдержать едкий смешок.

Кажется, только сейчас ему доходит вся суть новых Ликиных отношений. Ещё и это её розовое платье... кто за него платит, как говорится в одной песне, тот, может, и батя, тот может ибать.

Кирилл не испытывает ни малейших мук совести, а рассматривание картинок из будущего, а, может, уже и настоящего, Лики становится для него чем-то привычным и даже традиционным. По выходным или вернувшись с работы, он садится в кресло или удобно располагается на постели, сжимает в ладони извечно холодную серебристую фигурку и, закрыв глаза, принимается рассматривать кадры, что однажды станут реальностью. Одни почти сразу перелистывает, не находя в них ничего интересного – имея возможность в чужое будущее заглянуть, Кирилл вполне объективно простой тратой времени считает разглядывание того, как Лика по магазинам ходит, тратя данные ей деньги, послушно с ложечки штрудель кушает, под бочком у папика сидя в каком-то ресторанчике, да в коротком платьице вокруг стола крутится, пока щедрый дядечка с друзьями в бильярд играет, – а на других останавливается на куда более продолжительное время. Рассматривает, как Лика бельё снимает, чтобы своим гостеприимным ротиком за новый кружевной комплект и дорогую сумочку папика отблагодарить. Благодаря кота за подробные кадры, с наслаждением наблюдает, как мужчина с её влажной пиздёнкой играется, рукой доводя её до протяжных, как Кирилл чётко считывает по эмоциям на лице Лики, стонов и бешенного оргазма. С упоением разглядывает кадры, на которых блондинка, прикрыв глаза, приводит в норму дыхание – мужчина хоть и не выглядит атлетом, любит хорошенько оттрахать свою девочку, выжав из неё все соки и на полную окупив вложения.

На опыте Захаров понимает, что от вида взятых для «путешествия во времени» фотографий зависит и то, что же фигурка кота преимущественно ему покажет: как правило, фотографии со странички Лики соотносятся с моментами из будущего, где она закупается шмотками, выпросив у папика деньги и, возможно, уже успев отработать их собственным телом, ходит вместе с ним по ресторанам, не отказывая себе в дорогих блюдах, разъезжает на его автомобиле с водителем, перед которым мужчина совершенно не смущается залезать девчонке под юбку, снимки же интимные, которые Кирилл так удачно не успел отправить в корзину, дарят ему кадры из измятой постели, в которую Ликин папик буквально вдавливает её в миссионерской позе, из кабинета богатого дядечки, где почти что под столом она старательно надрачивает его член да мастерски умещает его во рту, из ванной, где Лика смывает с себя его сперму или облачается в короткий шёлковый халатик на голое тело.

Парень не обращает толком внимания на раз за разом накатывающую на него усталость, буквально-таки сбивающую его с ног каждый раз, когда он выпускает из рук всё так же остающуюся прохладной и такой притягательной фигурку кота, отмахивается от скромных попыток внутреннего голоса перестать вглядываться в чужое будущее и вообще избавиться от этой совершенно мистически оказавшейся у него фигурки, и раз за разом, отыскивая свободные минуты и уже почти что нездоровую тягу испытывая к своеобразному подглядыванию, с головой ныряет прочь из реальности. Ликино будущее становится для него личным порно-альбомом – никому более не доступным и при том совершенно правдивым.

Спустя время, – Захаров и рад бы понимать точнее, но кот не показывает календарей и не датирует кадры, – в будущем Лики появляется новый благодетель. Кирилл тут же отмечает – прямиком вслух, что явно очень богатый и готовый совершенно щедро осыпать молодую девчонку деньгами. Никакого иного объяснения попросту не может быть.

Новый папик оказывается едва ли не вдвое больше предыдущего, жирнее, если не быть политкорректным, – Кирилл даже абсолютно искренне успевает пожалеть Лику, когда тот наваливается на неё, безжалостно вдавливая в кровать, когда при минете она утыкается не то что в пах его волосатый, а прямиком в большой складкой свисающий живот, когда, прикрывая лицо ладошкой, Лика морщится, широко расставляя изящные ножки и якобы наслаждаясь его самозабвенным куннилингусом.

Кириллу, по правде, даже и не верится, что Лика, всегда встречавшаяся если не с писанными красавчиками, то к ним приближенными, в будущем так стелется перед откровенными толстяками, отдаваясь им сполна и облизывая не только фигурально. Видимо, деньги и правда творят чудеса. А большие деньги – тем более.

Завалившись на застеленную постель, некогда служащую им двоим, Захаров открывает одну из фотографий Лики, сделанную им когда-то преддверии страстного акта, сжимает в ладони серебристую фигурку и, дождавшись, когда молнии ударят по коже, а перед глазами появится уже вполне привычная и даже ожидаемая рябь, опускает веки. Нового папика не появляется, и Кириллу приходится довольствоваться бывшей девушкой с упитанным богачом. «Перещёлкнув» несколько не впечатливших его кадров, парень склоняет набок голову, получше разглядеть намереваясь Лику в явно новом комплекте белья – иначе бы на столе не лежал небрежно бумажный пакет с логотипом, и блондинка не крутилась такая довольная и перед зеркалом в полный рост, и вместе с тем и перед своим содержателем. Развалившись в кресле, он почти что в буквальном смысле этого слова облизывается, разглядывая Лику с ног до головы – если не как товар на полке, то уж точно как лот на аукционе, и уже в следующий же миг собираясь распахнуть подол своего махрового халата.

Поднявшись на ноги и буквально одним рывком расправившись с узлом на поясе тяжёлого на вид халата, мужчина ещё несколько мгновений рассматривает вертящуюся у зеркала Лику. Она провидит ладонями по собственной груди, наслаждаясь идеальной посадкой бюстгалтера, проходится по стройной талии и словно бы специально заводя хозяина дома, пальчиками касается резинки на новеньких трусиках. Блондинка любуется собой в красивом, когда-то только в мечтах доступном ей белье, а папик любуется ей. Такой молоденькой, такой симпатичной... такой привередливой в своих желаниях, но взамен совершенно послушной и готовой опуститься на колени едва ли не в любом месте. Он жадно взирает на её упругие ягодицы, разделённые полоской ткани, и наконец произносит:

– Иди-ка ко мне, куколка.

И куколка послушно оборачивается, одаривая благодетеля улыбкой. Слегка покачивая бёдрами, подходит ближе и, ладошкой отодвинув край мужского халата, послушно и совершенно понятливо опускается перед ним на колени. Смотрит снизу вверх, умело рисуя полное удовольствие, обхватывает ладошкой его небольшой член и неспешно подрачивает, то и дело совершенно дразняще касаясь головки то язычком, то губами, словно бы вот-вот собираясь погрузить ещё совсем вялый орган в готовый согреть и расправить его ротик.

– А ещё говорила, что у меня коротковат, – усмехнувшись, отмечает, на самом-то деле уже не в первый раз, рассматривающий мелькающие перед глазами кадры, Захаров. Он, не стесняясь подрачивает свободной рукой свой член, отложив в сторону мобильный, и про себя отмечает, что даже в таком формате, не имея возможности рассмотреть всё в динамике и услышать стоны, вскрики и даже разговоры, смотреть порно со знакомой, очень уж хорошо ему знакомой, девушкой доставляет какое-то особое наслаждение, приносит ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Тебе правда понравился этот комплект? – подразнив всего с мгновение, Лика выпускает головку члена из влажного и такого приветливого ротика и с вопросом задирает на папика взгляд. – Там ещё салатовый был весьма симпатичный.

– Ну, раз симпатичный – купи его, – коротко разбирается с её словами мужчина и ладонью проходится по её миловидному личику. – Не отвлекайся, – просит её настоятельно, и Лика, лизнув головку, погружает член буквально на всю длину. Благо, что она совершенно не велика, и большого времени на раскачку с постепенным погружением не требуется. Лика, впрочем, была бы не прочь, чтобы достоинство её нового папика было хотя бы немногим побольше – чтобы ей не приходилось в первые же мгновения утыкаться в его огромное пузо, а следом так и продолжать возится под ним, не имея ни единой возможности отстраниться и пусть даже немного передохнуть от этого непосредственного контакта.

Но богатеньких папиков не выбирают, это их прерогатива. И раз уж оказалась в победителях – будь добра ублажать по высшему разряду. В конце концов, дорогие бутики, элитные салоны красоты и превосходные блюда в потрясающих ресторанах сами себя не оплатят. Ровно как и приглянувшийся Лике автомобильчик...

Умелые движения – и спустя несколько минут член хорошо кушающего кавалера оказывается уже в почти что боевой позиции. Ещё каких-то пара «штрихов», движением головы вперёд-назад выполняемых, и Лике уже можно будет раздвигать ноги, разместившись на диванчике, что в угла домашнего кабинета её папика, или, оголив грудь, прижиматься ею к сукну на его письменном столе. Тут уж какое желание возникнет у хозяина дома.

– Папочка! – разносится по коридору вместе с топотом, как кажется, целой тысячи ног, и в кабинете, бесцеремонно распахнув дверь, оказывается темноволосая девчушка лет четырёх-пяти, не больше. За какой-то миг отступив на пару шагов и ловко запахнув халат, мужчина как ни в чём не бывало оборачивается к дочери, а Лика так и продолжает сидеть на коленях почти что по самому центру комнаты. – Ой, – совсем позабыв про то, с чем в такой спешке бежала к отцу в кабинет, бросает малышка, не отводя глаз от незнакомой девушки. – А что это за девочка?

– Это куколка, Ириш, – спокойно отзывается её отец и, сделав шаг ближе, подаёт Лике руку – чтобы не сидела, не зная, чего ей делать, на полу, ошарашенно глядя в его сторону. – Папа ведь купил тебе куколку в розовом платьице, да?

– Да, – продолжая рассматривать уже поднявшуюся на ноги и смущённо попытавшуюся прикрыться руками Лику, согласно кивает Ириша.

– Вот, я и себе одну купил. Красивая, правда?

– Очень красивая, – вновь согласно кивает она и, уже осмелев и словно бы растеряв ещё недавно сковывающее её потрясение, продолжая всё так же во все глаза вглядываться в опустившую глаза в пол блондинку, делает несколько неспешных шажков. Словно бы и впрямь рассматривает снятую со стеллажа куклу. – А почему у твоей куколки платьица нет? Ой! И трусики у неё какие странные. Словно их шили-шили, а ткани не хватило. Пап, – зовёт Иришка, замерев за спиной у Лики, и та добирается до верхней отметки в невидимой шкале желания провалиться сквозь землю. – Сам посмотри. Они ведь ей совсем маленькие. Куколке, наверное, холодно, – продолжает она совершенно спокойно, и уже в следующую секунду Лика невольно вздрагивает, когда детская ладошка касается и вправду совершенно оголённой ягодицы. – Ты ведь купишь ей платьица, да?

– Конечно, – кивает согласно и, протянув дочери руку, неспешно уводит её в сторону выхода из кабинета. – Какого цвета платье для моей куклы ты хочешь?

– Розовое! – спешно и решительно объявляет малышка. – Они с моей куколкой будут совсем как сёстры. Со светлыми волосиками и в красивых розовых платьях. – Иришка, может, и готова размышлять об их с папой куколках дальше, но на пороге появляется запыхавшаяся женщина средних лет и, виновато и поспешно извинившись перед хозяином дома, уводит малышку прочь, что-то тут же принявшись ей рассказывать и объяснять.

Наступать на те же грабли дважды за день хозяин дома, а следственно и кабинета, не желает, оттого и спешит отыскать на столе своём ключ и, повернув его пару раз в замке, не глядя откинуть обратно. Благо ещё, что Иришка именно в этот момент решила к нему забежать, а не через пару минут, когда бы он уже успел снять с Лики нижнее бельё и уложить её в совершенно открытой позе. Тогда бы рассказы о куколках навряд ли оказались настолько просты.

– Отомри, куколка.

– Эдичка... – зовёт всё ещё шокированная Лика, поворачиваясь к хозяину кабинета и всё так же продолжая прикрывать рукой свою грудь. – Ты не говорил, что у тебя дочь дома. Она ведь...

– Они с няней сейчас уйдут гулять, – отвечает спокойно, отводя её руку в сторону, а следом стягивая и лямку Ликиного новенького бюстгалтера. Осторожно сжимает её грудь, скользнув во внутрь тканевой чашечки и, прижавшись к блондинке почти что всем телом, оставляет влажный поцелуй у неё на шее – его излюбленное почти что клеймо на её теле. – И вообще это не твоя забота. Твоя забота – порадовать папочку и попросить новое платьице. Розовое.

Не способный понять всех красок разворачивающейся в кабинете ситуации, Кирилл спешно «пролистывает» все щедро выводимые серебристым котом кадры, на которых появляется темноволосая малышка. Он разве что усмехается, удивлённо поведя головой, когда девочка, оказавшись у Лики за спиной, бесцеремонно касается ладошкой её попы – такого поворота событий он не ожидал уж точно. Нетерпеливо моргая, он едва ли не пропускает тот момент, когда фигурка, сжимаемая им в руке и монотонно продолжающая пропускать через него небольшие молнии, начинает показывать ему уже совершенно другие кадры всё того же дня из Ликиного будущего.

Лика тяжело дышит, всем своим телом ощущая взгромоздившегося на неё Эдичку, широко разводит ноги, одной упираясь в спинку не так чтобы особо широкого дивана, а вторую и вовсе держа на весу, и, несмотря на прижимающий её к постели вес и не так чтобы желанного его обладателя, тихонько постанывает, сотрясаясь в такт движениям своего папика.

– Да-а, – протягивает он с придыханием. – Куколка какая.

Он оставляет на её коже влажные поцелуи, приподнимаясь, жадно лапает Ликину тихонько раскачивающуюся небольшую, но совершенно аккуратную и привлекательную грудь, и, словно бы не испытывая ни капли усталости, почти что безостановочно двигается внутри её горячей пиздёнки. Эдичка как будто бы войти в Лику намеревается сразу на две, а то и на три длины своего скромного члена, оттого так упорно и толкается из секунды в секунду, впечатываясь в юное тело своим массивным животом.

Оргазм пробивает её совершенно несильно, и всё, что остаётся ещё на десяток минут – дожидаться, когда же закончит несимпатичный, но такой щедрый папик, не показывая при этом своего неудовольствия и стараясь не уворачиваться от влажных поцелуев, с горячим и совершенно тяжёлым дыханием связанных в единый дуэт.

– О-ох, – протяжно вырывается у Эдички откуда-то изнутри, и он, заблаговременно поднявшись с юного тела своей содержанки и вынув из неё напряжённый член, заливает вязкой спермой Ликин плоский животик, не то намеренно, не то совершенно случайно попадая на её идеально гладкий лобок и внутренние стороны её почти что задеревеневших в удобном для него положении ножек.

Горячее семя выстреливает у Кирилла совсем как фонтаном. Он ещё несколько мгновений смотрит на раскинувшуюся на диване Лику, залитую семенем её очередного папика, тяжело дышит, сперму не глядя вытирая прямиком о покрывало, и только после разжимает наконец ладонь, выпуская из неё серебристую фигурку кота.