Последовавший за этим акт любви был не особенно бурным, все же сил с утра оба его участника потратили уже порядком, но долгим, почти на два часа, с небольшими, весьма условными перерывами. И, главное, каким-то очень светлым, наполненным безграничной нежностью.

Наконец, Иван последний раз приласкал губами разомлевшее Ларискино тело, тихонько залез пальцем в щелку, понял, что там совсем сухо, и, отвалившись на спину, удовлетворенно прижал младшенькую к себе.

— Уработал?

— Ага... Совсем...

— Привираешь, хорошая... Через полчаса опять ножки врозь... - тихонько засмеялся Иван.

Улыбнувшись, Лариска лишь прижалась к нему поплотнее, и они полежали несколько минут молча. А потом она, с трудом подняв голову, посмотрела на часы.

— Дядь Вань...

— А?

— Может... - тут младшенькая осторожно покосилась на Ивана, - маме позвоним?

— А время?

— Пять... С хвостиком...

Иван хмыкнул. Честно говоря, мысль о новых сексуальных утехах не вызывала у него сейчас ни малейшего энтузиазма, но не показывать же девице, что он согласен променять ее на Машу при первой же возможности? Вон, косится как. Или – боится, что я неправильно пойму и решу, что ей не понравилось?

Похоже, что эти невеселые размышления, то ли из-за его расслабленного состояния, то ли из-за обостренного Ларискиного чутья, вполне однозначно отобразились на его физиономии. Глаза младшенькой раскрылись пошире, приподнявшись, она недоуменно приоткрыла ротик и, вдруг улыбнувшись, совершенно материнским жестом погладила его по голове:

— Ох, дядь Вань... Ну что вы за человек такой, а... Я ж не потому, что мне от вас отвязаться надо... Хотя сытая, да... По уши... И не бойтесь вы мне сказать, что маму тоже хотите... Ну можно так, нет...

Ивану осталось только издать смущенное «Пфффф...» и притянуть Ларку мордочкой к себе.

— Ларк, это ненормально. Тебе лет-то всего ничего, а так понимать других...

Подумал: «Во, черт, Машкино воспитание, а! Как, ну как Машка могла дожить до таких лет одна? Какие все-таки мужики бестолочи! И как мне-то повезло, как повезло, а... Причем, с обоими. Ох, не к добру все это, столько счастья сразу не бывает. Спросит потом с меня судьба, спросит... Да и черт с ней, пусть спрашивает, лишь бы не ими. Без них мне судьба – зачем?»

Лариска смотрела в это время в окно, и потому его эмоциональный взрыв умом пропустила, лишь инстинктивно прижалась к нему чуть плотнее, будто успокаивая. А вслух смущенно сказала:

— Так я ж, того... Не одну порнушку смотрю... А исскуйство – оно способствует...

И тут же, нависнув над Иваном на прямых руках, перешла в шутливое наступление:

— И все равно – так нельзя! Дядь Вань, ну одни звери кругом, да. Но мы-то с мамой... Мы ж вас люююбим... И вы нас... С любимыми надо по-честному... А вы нет, чтоб сказать прямо – молчите...

— Ох, Лариска... Надо, да. Но не всегда получается, да и не всякая ложь так уж во вред. Бывает и во спасение... Особенно, если не прямое вранье, но умолчание. Любимых беречь надо... Сложно все это, Лар. Вдобавок у меня еще и работа такая... Слышала, есть любимая книжка менеджеров – «Выживают только параноики»?

Ларка, продолжая глядеть ему в глаза, хмыкнула.

— А вообще-то, - Иван, притянув к себе ее физиономию, на секунду запустил язык между приоткрытыми губами девицы и, играясь, пересчитал им зубки, отчего младшенькая прикрыла глаза и, расслабившись, опустилась сиськами на его грудь, - вообще-то ты у нас умничка. И сверху, - он погладил ее по растрепанным волосам, - и снизу.

Тут он, окончательно разыгравшись, звонко шлепнул Лариску по попе. Лариска довольно ойкнула и притерлась к нему еще плотнее.

«Ох, чего же я делаю-то? Сейчас ведь опять ебаться захочет!» - весело спохватился он и отстранил Ларку от себя.

— Ну что? Звоним?

— Мурррр...

Издав этот звук, Лариска, прогнув спинку, поиграла лобком на члене Ивана. Член был толстенький, но мягкий, и она, хихикнув, скатилась вбок.

— Ну вас, дядь Вань. Правильно мама говорит: я его... то есть вас... только увижу, сразу мокрая. Насквозь! Не, лучше приэкономлю. Только...

Лениво приподнявшись, она приподняла колбаску пальцами, минуту посмотрела на добычу, улыбаясь и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, потом чмокнула самый кончик и осторожно положила агрегат на место. Довольно потянулась всем телом:

— Не, действительно хватит.

Подумала, улыбнулась и добавила:

— Пока.

Набирали номер они с уже включенным спикерфоном. Едва услышав Машино настороженное «Да?», хором закричали: «Мария Юрьевна! А мы хотим вас дооома!», и засмеялись.

Маша в ответ только хмыкнула.

— Дома, говорите? Ню-ню... У вас же еще два часа!

— А мы сейчас тебя хотим! – это Иван.

— Ага, хотим... - а это Лариска, не очень уверенно.

— Хотииите? И чего вы со мной делать будете? Голосишки-то вон, у обоих, - тут Маша перешла на громкий, ехидный шепот, - и впрямь затраханные. А?

— Ну... - это Иван, неуверенно.

— Ох... - Лариска, совершенно счастливым голосом.

Маша засмеялась:

— Вот и я про то же. Нет уж. На... ну, в общем, наигрались – давайте, под... ну, в общем, мойтесь, в машину – и ко мне. Я тут, в «Маленькой Италии», второй час одна за столиком, как дура. Столько мужичков пыталось меня склеить, а я: «Нет, что вы, я женщина замужняя, честная!»

Иван с Лариской дружно хихикнули, переглянулись, тяжело вздохнули и решили, что Маша, пожалуй, права. Какое там «хотим», набраться бы сил доехать до любимого ресторана...

Сидящая возле самой сцены Маша встретила их, прикрывая деланно-сердитым взглядом волнение и жгучий интерес. Нетерпеливо, едва не силой усадила Лариску рядом с собой, Ивану кивнула на диван напротив, отхлебнула из стоящего перед ней почти пустого уже бокала с хорошо Ивану знакомым, довольно крепким коктейлем, закинула в рот оливку и, жуя, уставилась на мужа блестящими от выпитого глазами из-под строго прищуренных век:

— Так. Ну, с тобой ясно. Рожа, как у обожравшегося кота.

Иван ехидно улыбнулся в ответ, облизнулся и, расслабляясь, вытянул ноги.

— Ага... А ты чего сюда уселась? Программка-то после двадцати трех... Или – думаешь, досидим?

Маша скептически хмыкнула: «Тебе еще и стриптиз надо?», но, перехватив его вполне откровенный взгляд на своей волнующейся груди, вдруг нервно облизнулась и резко сменила тон с обвинительного на просящий:

— Хоть расскажете?

Глядела она при этом на Ивана, но тому, только-только наконец-то впавшему в сладкую истому, было лень. Беря со стола бокал с чем-то безалкогольным, он кивнул на Ларку: трепитесь, бабы. А я пока отдохну.

Похоже, Машку вариант с его отдыхом вполне устраивал – то ли потому, что оставлял определенные надежды, то ли и впрямь услышать Ларкину версию событий ей сейчас казалось более интересным, - и она обернулась к дочке:

— А, ну давай...

— Хи-хи... С самого начала?:

— А как же! Разбудила этого... полового злодея как?

— Хи-хи... Как учили...

Дальше напрягать слух Иван не стал. Прикрыл глаза и отдался негромко звучащей, неторопливой музыке.

Лишь иногда, когда музыка ненадолго затихала совсем, до него доносились обрывки разговора его женщин. Чаще он слышал голос Маши, иногда деланно-недовольный, иногда удивленный, но всегда за словами было чуть слышное чувственное придыхание. Впрочем, и в Ларискином тоне пусть не сразу, но тоже появились очень сексуальные нотки.

— Дуреха... Письку после попы мыть надо, потом в рот...

— Ну надо, да... Не сдержалась...

— Ну, ладно. С другими не вздумай, а у Ивана можно.

...

— Ай, молодца! Вот так ему, безобразнику, и надо!

...

— Хм. Хороший гель вчера купили, говоришь? Что, совсем не больно было? Совсем-совсем, даже когда входил? Ну, ты даешь!

— Ага, даю... To all holes... То ли даю, то ли беру... Мам, гель гелем, а растягивать надо... Я сколько туда пихала всякого, от Элли твоей до двухдюймовки английской... Один раз даже на здоровенный огурец презик надела, намазала, и туда... Зато теперь кайф какой...

— Че, кончила?

— Ага... Еще как...

— Хм...

...

— Нежно, да. Нежно – это он умеет... У меня ни одного мужика не было, кто бы это так умел...

— Ну да... Опыт – великая вещь...

— Тьфу на тебя, мелочь пузатая. Ишь, позавидовала. Какие твои годы...

— Ага. Будем стараться...

— Я те постараюсь! Хотя... Чего уж теперь... Не перестарайся только. Какую гадость в дом притащишь – прибью. И вообще, тебе что, мало?

...

— Мам, а я еще коктейля хочу...

— Хватит с тебя. В этом и так, считай, сто грамм водки... Напряжение сняла, и будет. А чего это у нас Иван, спит, что ли?

Иван открыл один глаз и, улыбаясь, посмотрел им на раскрасневшихся женщин. Чуть заметно пошевелил плечами: спину немного ломило. «М-да... Ларку валять – та еще физкультура. Но... Машке сегодня должно перепасть тоже. Во избежание и во искупление. Так что, меньшой, готовься... Пока – морально».

— Не сплю. Медитирую на музыку. Маш, а Маш?

— А?

— Пойдем, потанцуем?

Маша, совсем не ожидавшая такого предложения, резко вскинулась, посмотрела на Ивана так, что у того аж екнуло что-то под сердцем, но, сдержавшись, изобразила на лице светскую улыбку. Царственным жестом, округло подала руку:

— Прошу...

Вывел жену в центр пятачка перед сценой, прижал к себе. Машина верхняя половина была мягкой, как после отменного секса, зато попа дрожала точно так, как у нее бывало в его предвкушении. «Бедняга... Извелась вся за полдня, дурочка моя милая... Еще на неделю собиралась нас оставить... Нет уж, привыкни сначала...»

С трудом сдержав порыв отвести партнершу в чуть менее освещенную часть танцпола и поцеловать ее там так, чтобы она или задрожала, или расслабилась уже вся, он шепнул ей на ушко: «Домой?» и, получив в ответ едва заметный кивок, обернулся.

Сидящая за столом Лариска смотрела на них, положив подбородок на большие пальцы рук, легко улыбаясь, очень спокойным, глубоким, совершенно взрослым взглядом. Таким, что Иван даже чуть испугался и, скрывая испуг, игриво подмигнул младшенькой. Лариска понимающе улыбнулась чуть шире и, не спрашивая их ни о чем, помахала рукой официанту.