А утром Иван проснулся в мужском раю. Правда, не в мусульманском, где семьдесят семь гурий. В нашем, родном, российском, где гурии не бегают толпами, а ходят поодиночке. Ну иногда, если повезет, то парами.

Зато качественные.

Классическое дежа вю: точно так же, как в первое их с Машей утро, еще в полусне он почувствовал запах свежесваренного кофе, доносящийся откуда-то справа, похоже, с тумбочки, и приятнейшие, чуть непривычные ощущения в паху. Прислушался. «Так. Все немного более жестко, чем у Машки, и нет ласкового ощущения от женских волос, скользящих по низу живота. А ведь Машуня их убирает назад, лишь разыгравшись всерьез».

Открыл глаза. Ну, так и есть, Ларик! Аккуратно, двумя пальчиками удерживая колышек у корешка, шустро работает язычком. Волосы прихвачены резинками в два забавных хвостика, сразу делающими ее на пару лет младше, глазенки прикрыты, рожица довольная – дальше некуда, уже вполне слышно, возбужденно дышит, урчит и иногда, на секунду забирая головку между губ, громко, радостно причмокивает.

Осторожно ухватив руками хвостики, он потянул их в стороны. Открыв блестящие от возбуждения глаза, Лариска улыбнулась ему и тут же зажмурилась снова, принявшись тереться носом в самом низу, возле яичек. Иван поежился от щекотки и опять подергал прическу:

— Привет, маленькая... Развлекаемся?

— Муррр... - Лариска,, открыв смеющиеся глаза, приподняла мошонку рукой, забрала ее в рот и чуть сжала яички зубами.

— Ай! Шпана... - шутливо испугался Иван. – А ты чего ротиком? Или внизу больно?

— Хи... Не-а! – Лариска, резко перекинув коленки через его ноги, двинулась вперед, явно целясь усесться окончательно введенным намедни в эксплуатацию местом на дяди Ванину женскую радость, но Иван, запустив ладони под попу младшенькой, пресек нападение в самом начале:

— Погоди... Ну-ка, покажи, как там... - и потянул ее низок к себе.

Раздвинув ляжки младшенькой пошире, Иван разобрал пальцами налитые кровью, аппетитно подрагивающие складки и, убедившись, что никаких следов вчерашней травмы на входе в Ларискину пещерку не обнаруживается, опять подсунул ладони ей под попу. Приподнял истекающие соком прелести, прижался к ним губами, ласково, но жестче, чем обычно с Машей, поработал языком вверху, обихаживая клитор по кругу, и Ларка, застонав, выгнулась от наслаждения:

— Ммммах... Дяяядь Ваааань, так не дддоговаривались....

— А что? – притворно переполошился Иван, - неприятно?

Длинно лизнул уже всю Ларискину щелочку, забравшись языком на этот раз вниз, к самому источнику сока. Лариска опять ахнула и выгнулась, он довольно засмеялся и осторожно оттолкнул низок младшенькой от себя:

— Ладно, не договаривались, так не договаривались... Делай, что хочешь... Только по-быстрому, а то в туалет охота. Будешь выпендриваться – маму позову, и ей... это... отдамся!

Не удержавшись, еще раз собрал языком истекающий из низа щелки нектар. Лариска, зашипев от удовольствия, и не подумала отодвигаться.

— Ххххи-хи... А не отдадитесь...

Иван, приподнявшись, посмотрел вдоль вытянувшегося тела младшенькой на ее хитрющую физиономию:

— Как?

— Так... Дяяяядь Ваааань... Мммм...

— «Му» да «му»... - засмеялся Иван ответно. И крикнул, повернув голову к двери:

– Маша! Иди к нам!

Ответа не последовало, а Ларка тихонько, ехидно хихикнула и пошевелила попой.

Пришлось Ивану выворачиваться из-под ехидны. Навалившись сверху, он запустил руку под себя и уложил свой стержень на Ларискин животик. Девица недовольно сквасила губки, и тут хихикнул уже он:

— А не получишь! Колись, куда маму дела?

— Маааму? - загадочно протянула Лариска, пытаясь узватить рукой агрегат дяди Вани. - Маааама... Мама сказала, что у нее должооок... Передо мной....

Иван удивленно приподнялся на руках, и младшенькая, самым бессовестным образом воспользовавшись этим, тут же добралась пальчиками до его инструмента. Но, против ожидания, не потянула его сразу вниз, в себя, а принялась лишь тихонько, очень нежно гонять на нем шкурку, отчего Иван как-то сразу немного сомлел, и вопрос, который следовало бы задать совсем другим тоном, получился мягким:

— Ох, маленькая... Пальчики у тебя... А какой должок-то...

Ларка, почувствовав слабину, свободной рукой потянула его лицо к себе, явно желая не разговаривать, а целоваться, но Иван уже пришел в себя. Небольшим напряжением шеи и плеч он справился с очередной атакой и, засмеявшись, повторил вопрос уже решительнее:

— Какой такой должок, а? Не тяни, не надейся, я тебя, похотушку, мамину дочку, драть не буду, пока сам не захочу...

Изобразив на физиономии покорность, младшенькая отпустила его голову. Но не член, продолжая тихонько его подрачивать, отчего бедра Ивана сами собой чуть двигались вверх-вниз, помогая шаловливой лапке гонять шкурку.

— Ах... Ну, дяяяядя Ваня... Я хорошая, меня можно... Даже нужно...

— Колись давай! - Иван уже осознанно приподнял попу повыше и с размаху воткнул кол в кольцо Ларкиных пальцев. - А то смотри... так рукой и обойдешься...

Лариска, деланно испугавшись, выдернула руку из-под низа его живота:

— Ой! Неее, я так не могу...

— Ну да. Теперь, - Иван подчеркнул тоном это слово и хихикнул, - не можешь. Понимаю. Ну?

— "Ну" да "ну"... Помните, в первый ваш с мамой день, я полдня на улице шлялась, вам налюбиться давала? Вот мама и сказала, чтобы сегодня вы ей ничего не оставили, все в меня... А она в семь придет, да...

"Так. Вариант с братом лайт", смешливо подумал Иван. "Ну, как вобьет себе баба в голову что-нибудь... Впрочем, стратегически мыслит подруга: хочет дать нам сбить друг на друга охотку, чтоб потом уже спокойненько... Ну, у меня-то какая охотка, Машка сама любую охотку снимет. А Ларку – уработать за полдня? Она меня, похоже, Гераклом считает. Эту коровку", - тут он любовно поглядел вниз, в блестящие от возбуждения, веселые Ларкины глаза, - "за полдня, пожалуй, затрахаешь. Добра-то!"

Потершись стоящим членом о низ Ларискиного живота и получив такой ответ, что всякие сомнения в желаниях и способностях девицы отпали окончательно, он выдохнул:

— Уффф... Так. Значит, торопиться нам с тобой некуда совсем, да?

Лариска хихикнула:

— А с мамой, можно думать, было бы...

— Дык... Тоже нет, - согласился Иван, и они тихонько, дружно рассмеялись. - Понял. Тогда, маленькая, пойду-ка я, для начала, отолью. А уж потом... Ух! Готовь местечки-то, разминай, ага...

Дурачась, он на секунду неглубоко засунул головку в Ларкину главную дырочку, девица тихонько ахнула, прикрыла глаза и подбросила бедра навстречу. Чмокнул ее в губы, и, смеясь, соскочил с кровати.

Огорченная мимолетностью соития Лариска сказала «Пффф...» и раскинула ножки пошире, явно собираясь немедленно приступить к исполнению его указания в части подготовки местечек, но, когда Иван был уже в дверях спальни, вдруг просительно сказала ему в спину:

— А... Дядь Вань...

Иван, вздохнув, обернулся.

— А?

— Ддддядь Вань... А можно....

— Ну? Ларка, я ж с тобой описаюсь, - засмеялся он, и младшенькая успокоилась.

— Можно я с вами, а? Ну дяяяядь Вань...

Иван удивленно фыркнул.

— Ну, пошли... Чего, не видела, как мужики отливают?

— Ой, дядь Вань! Близко – нет!

В туалете Лариска, обняв его пониже талии, засунула голову под его руку, на уровне пупка, и с интересом наблюдала за тем, как ровная золотистая струя извергается в унитаз. Закончив, Иван осторожно, чтобы не попасть каплями на мордочку младшенькой, потряс полунапряженным органом и вдруг ущипнул Ларку за нос:

— А хочешь сделать, как мама иногда делает?

Лариска с восторгом пискнула:

— Да!

— Ну, одной ручкой обнажи головку, - младшенькая с готовностью ухватилась пальцами за бойца и уверенно сняла с него только что надетый Иваном шлем, - а второй промокни ее. Бумажкой.

Но Лариска, издав неопределенный звук, вдруг змейкой проскользнула у него под рукой, шлепнулась попой на унитаз и, не успел он понять, что сейчас будет, забегала по головке вместо бумажки собственным язычком.

С полминуты Иван, посмеиваясь, разглядывал экстатическую Ларкину мордочку под собой, потом девица тихонько заурчала от удовольствия, и он, ухватившись за хвостики, потянул ее голову от себя. Громко чмокнув, она выпустила из губ почти вставшую добычу, выдала огорченное «Ых!», выдохнула и, открыв глаза, подняла их на Ивана. Глаза были блестящие и мутноватые от нескрываемого желания, а лапки младшенькой и не подумали успокаиваться: одна по-прежнему почесывалась внутри Ивановых бедер, возле самых яиц, а вторая продолжала жулькать мягкий, полустоячий член.

— Ты... зачем? А бумажка?

— Нннннне ззззнаю.... – голос Лариски мелко подрагивал, - Ззззззаххххотелось...

Иван весело хмыкнул.

— И как?

Лариска, прикрыв глаза, облизнулась и пожевала губами.

— Ммммм... Нннне знаю, дддядь Вань... Может, хорошооо...

Голос Ларки, и до того подрагивавший от сдерживаемого желания, теперь стал еще и хриплым. Услышав его, Иван вдруг почувствовал, что на него опять накатывает волна сумасшедшего, редко случающегося возбуждения, даже, может, и посильнее вчерашней, когда он, порвав, наконец, Ларке целку, вполне в зверином стиле отлюбил сначала ее, а потом и Машу. На секунду испугавшись, он напрягся всем телом, со стоном выдохнул через сжатые зубы. Выдохнул еще раз, уже с удовольствием подумал: «Раздраконила меня крыска, как пацана!», открыл глаза, бросил взгляд вниз, на все понявшую, жадно смотрящую на него Лариску, и отпустил свои и ее инстинкты на свободу.

Более или менее придя в себя через непонятное время, он обнаружил выгнувшуюся, бешено вертящую хвостиком, подвывающую Лариску в классической догги стайл, руками на сливном бачке. С удовольствием понял, что, во-первых, он умудрился, несмотря на почти полную отключку, так и не излиться, и что на каждое его движение бедрами Ларка реагирует, как должно, и, уже сознательно, с приличествующими случаю выкрутасами, продолжил долбить ее пещерку до тех пор, пока младшенькая, вдруг ослабнув, только что не ткнулась мордочкой в воду на дне унитаза. Но и после этого, молодецки ухая, накатил ей еще десяток мощных, во всю дурь ударов, отчего влагалище красавицы зашлось в каком-то совсем уж сумасшедшем танце, а сама она жалобно захныкала.

Приостановился, нагнувшись, ухватил девицу за сиськи, выпрямил, прижал к себе и принялся уже не торопясь, но все еще совсем не ласково разрабатывать ее недра круговыми движениями, быстро добившись того, что ноги перестали держать младшенькую совсем, и она, задыхаясь, жалобно скуля и мелко вибрируя всем телом, повисла на его руках и плотно, по самое основание засаженном в женское естество члене. Лизнул ушко, получил в ответ слабый стон и вдруг почувствовал вместо зверского возбуждения бесконечную, до слез нежность к этой ласковой, беспомощной, готовой сейчас на все молоденькой женщине, доверчиво расслабившейся в его руках. Осторожно вышел из обессилевшей пещерки и, развернув Ларку лицом к себе, прижал к груди, подхватив так и норовящую осесть на пол девицу одной рукой под попу. Тихонько поцеловал в макушку, быстро восстанавливающая силы красавица подняла к нему лицо, открыла шальные, полные счастья глаза, медленно, плавно закинула руки ему на шею, хлюпнула носом и прижалась к нему щекой.

Некоторое время они постояли так, а потом Лариска тихонько опустилась попой на унитаз, чуть поерзала на нем, взяв в руку порядком расслабившийся член, ласково поцеловала его, и, обняв бедра Ивана руками, прижалась к его паху лицом. Замерев, Иван принялся с наслаждением, медленно, одними кончиками пальцев гладить ее по голове и плечам, и гладил до тех пор, пока лицо младшенькой не поднялось вверх. Улыбаясь, он спросил ее одними глазами: «Что, хорошая?»

Лариска легко вздохнула.

— Даааааа, дядь Вань... А лучше... бывает?

— Не знаю, маленькая. По-другому, не хуже – да. А что тут лучше, сказать нельзя вообще...

— Ох... Все, дядь Вань... Никакой порнушки, никакой дрочки... Фигня это все...

— Ну почему фигня, Лар. Это тоже другое. Развлечение, и не худшее... Так, как у нас с тобой сейчас, часто не бывает. Сил ни у кого не хватит, да... И совпасть должно многое.

— Жаль... Ой, дядь Вань... - тон Ларика вдруг стал озабоченным.

— Чего? – слегка переполошился Иван, но Лариска лишь смущенно улыбнулась.

— Так это... Писить хочу...

Иван критически посмотрел на Ларку, плотно сидящую на стульчаке, и рассмеялся:

— Эээээ... Так в чем проблема? Помочь ножки раздвинуть?

Лариска, похоже, только сейчас сообразила, на чем она сидит. Выпучив глаза, она чуть смущенно фыркнула в кулачок, подняв потом смешливые глаза на Ивана:

— Ага...

— Ну вот, затрахал бедную девочку, - сокрушенно сказал Иван, приседая на корточки, и осторожно потянул податливые Ларискины коленки в стороны. – Ножки у нас уже не раздвигаются...

Лариска вдруг ехидно хмыкнула: «Это смотря зачем!», и Иван понял, что все еще только начинается. Понимание вдруг резко добавило ему сил, и, уставившись в широко раскрытые нижние прелести младшенькой, он азартно сказал «Давай!»

Хихикнув, Лариска раздвинула двумя пальчиками верх письки и, глядя ему в глаза, пустила почти прозрачную струйку, а когда она иссякла, протянула руку к рулону бумаги, висящему на стене. И тут Иван, подсунув руки ей под попу, одним движением закинул ахнувшую младшенькую подколенными ямочками себе на плечи, щелкой к губам, чуть отклонил назад и, наклонив голову, запустил язык в так и не протертую письку. Лариска, слабо дернувшись, пискнула: «Зачем...», и тут же, почувствовав язык дяди Вани у себя на клиторе, дернулась опять, но уже совсем по-другому.

До оргазма Иван доводить младшенькую не стал. Добившись, что вкус цветка стал обычным, он поласкал его еще немного, опустил шумно дышащую Лариску на ноги и, взяв ее лицо в ладони, поднял к себе:

— «Зачем»? Ларка, знаешь, какое правило хорошего секса самое главное?

— Мммм...

— Отдавай сторицей...

Лариска вскинула на него влюбленные, сияющие глаза, секунду постояла, прижавшись всем телом и, вдруг облизнувшись, стала быстро сползать по нему грудями вниз, явно собираясь вознаградить дядю Ваню за науку немедленно. Но Иван, засмеявшись, подхватил ее под мышки:

— Подожди, маленькая. Пошли-ка в ванную. Помоюсь, зубы почищу, а уж потом нападай. Или мы весь день теперь в сортире сидеть будем?

Притворно вздохнув, Ларка пробурчала:

— А чего... Мне и здесь хорошо!

— Будет еще лучше. Пойдем, пойдем. Хочешь мня помыть?

— Всего?!

— Ага. И меньшого братца тоже, - улыбнулся Иван, умело качнув бедрами, отчего полунапряженный член завлекательно крутнулся в воздухе.

Засмеявшись ответно, Лариска когда-то подсмотренным у мамы движением нахально ухватила его за это самое место и с таким энтузиазмом потащила за собой в ванную, что Иван, прищурив один глаз, посмотрел на младшенькую с недоверием. «Кажись, крыска решила, что теперь ее власть?»

Впрочем, мысль была ленивой и необязательной, к тому же Ларискина рука, осторожно тянущая его за причинное место, была вовсе не властной, но очень ласковой. А потом Иван вспомнил свои похожие сомнения с Машей и, в результате, даже немножко устыдился.

Была попытка захвата сексуальной власти или нет, но закончилась она естественным путем: стоило Лариске отпустить яйца Ивана, как старший посадил младшенькую на стиральную машину, и принялся не торопясь, со вкусом чистить зубы, с улыбкой наблюдая в зеркале, как ерзает девица, предвкушая скорое продолжение. Наконец, решив, что дежа вю – это скорее хорошо, Иван выплюнул воду, подмигнул и обернулся:

— Хочешь, как мама?

— Ага!

— Ну, иди сюда... Вот так, - и он, развернув младшенькую к себе спиной, прижал ее ладошки к стене. Потеребил пальцами нижние губки, Ларка, и впрямь очень похоже на Машу, застонала и выгнулась, пальцы увлажнились, и стали в этом женском месте лишними, поскольку Вадимова мазь действовала безотказно.

Обрабатывал он младшенькую до тех пор, пока она опять не повисла на его члене безвольной тряпочкой, хрипло постанывая и пытаясь головой продавить стенку. Сняв тело со сладкого кола, он уложил его в ванну и критически посмотрел на слабо дергающиеся бедра девицы: «Так. Невменяемость, кажется, есть. Интересно, если еще почесать ей письку, обдуется так же, как мама?»

Почесал. Ларка мало того, что обдулась, так еще и едва не обкакалась, выпустив под себя звучного злого духа, после чего вполне удовлетворенный результатами трудов Иван, высоко задрав девичьи ноги, обмыл нашкодившие места, а затем и всю шкодницу, уделив на этот раз особое внимание сначала внутренности ляжек, потом животику, потом сиськам и горлышку, отчего Ларка задышала совсем заполошно. Затем перевернул добычу и с не меньшим тщанием прошелся рукой и душем от шейки до пяточек, вернувшись потом к дрожащему цветку по внутренности бедер, и опять принялся играть с налитыми кровью нимфами, иногда ныряя неглубоко в пещерку. Через некоторое время Ларка задрала попку, принявшись беспорядочно дергать ею вверх, вниз и в стороны, пытаясь поймать своими нижними дырочками пальцы Ивана, и он, решив, что пора заканчивать сеанс, а то как бы младшенькой худо не было, плотно посадил ее на скобку.

После нескольких почти синхронных движений попки и руки Лариска заорала и рухнула вниз, распластавшись по дну джакузи. Увидев опять же очень знакомую позу, Иван, тяжело отдуваясь, выпрямился.

«Стоп, Ваня. Экий ты, оказывается, ненасытный! Ларка ладно, если неделю трахаться не будет. Этак вообще с ума сойдет, поосторожнее надо. Разошелся!»

Ехидна внутри тут же выдала: «Ну, не будет, и не будет – ей-то от этого только хорошо. О себе заботимся, однако? Хотим, пока Машки дома нет, наконец-то отыметь этот пЭрсик по полной? Так вон уже, полнее некуда! Ишь, дорвался...»

«Ну, о себе, о Ларике... В любом случае, пока хватит», - загоняя ехидну в подполье, решил Иван и, закрыв слив, открыл прохладную воду. Лариска, услышав шум потока, лишь слабо дернулась, продолжая лежать щекой на дне и при этом блаженно жмурясь. Быстро набиравшаяся вода подтопила ей щеку, и лишь тогда она открыла один глаз. С трудом сфокусировав его, обнаружила сидящего на бортике джакузи дядю Ваню, с немного ехидной, сильно ласковой и очень довольной улыбкой разглядывающего ее расслабленную физиономию.

Следующим обнаруженным ею визуальным объектом оказался дяди Ванин меньшой приятель, уверенно пребывающий во вполне боевом положении. Тут Лариска чуть дернулась попкой и, не без усилия приподняв голову, непроизвольно облизнулась:

— Ыыыыы.... – голос младшенькой был слаб и полон пауз. – Дяяяядя Вааааня... Я ж вас... Ох!

Перевернувшись на спину, младшенькая с трудом подтянула тело повыше и прислонила затылок к бортику.

— Чего, маленькая?

Жертва оживала на глазах.

— Кажется... - Ларка смущенно хихикнула, - кажется... я вас помыть собиралась... Кажется... всего... Кажется... включительно, - тут она стрельнула глазами в пах дяди Вани. – А вышло... Опять вы меня вылюбили так, что...

— Что – «что»? – засмеялся Иван. – Вон, уже вполне живая. Еще минут пятнадцать – и завтракать пойдем.

— Заааавтракать? – положив руку на живот, задумчиво протянула Лариска. – Ой, и впрямь... Только да, минут пятнааадцать... Дяяядь Вань... Идите ко мне...

Иван улегся рядом, младшенькая немедленно прижалась всем телом к его боку, поймала лапкой источник радости и принялась тихонько его ласкать, против чего теперь Иван, к их обоюдной радости, не имел решительно ничего.

Женская рука, поначалу совсем слабая, потихоньку становилась не то чтобы жестче, но изощреннее. В какой-то момент Лариска, оголив головку, приостановила движения, потерлась об Ивана всем телом и вздохнула:

— Все, дядь Вань... Нету у меня больше детских мечтаний...

— Вот те раз. Это почему?

— А главная мечта была... Лет с шести, наверное, как понимать начала, что дяди с тетями на маминых кассетах делают. Вот придет кто-то большой, сильный, надежный... Приласкает... Я ему пососу, напьюсь сока, а у него не упадет. И тогда я на спинку, и вот точно такой же, - тут она медленно открыла и закрыла нижнюю головку Ивана, - красиииивый... сильный... в меня зайдет. А я замру от радости, а потом попкой: раз-раз, раз-раз...

Лариска, поелозив всем телом по боку Ивана, изобразила, как именно.

— А потом... Потом, - тут она резко приподнялась и, глядя Ивану в глаза, перекинула через него ногу, - я сяду сверху, и..., - она поймала под собой колышек и уверенно заправила его в себя, - и... Ааааах!

«Вот блядешка мелкая! Ведь только что пластом лежала!» - радостно подумал Иван. Тем временем Лариска уперлась руками в его грудь и принялась работать бедрами взад-вперед, разгоняя вокруг них нешуточные волны. Прислушался: каждый раз, насадившись тесной пещеркой до конца, младшенькая на секунду приостанавливалась и играла мышцами трубочки, как будто целуя его головку в своей глубине. У Машки этот же трюк, из-за подрастянутого родами влагалища, получался много хуже.

Поймав себя на этом невольном сравнении, Иван перенес руки с бедер младшенькой на ее сиськи и улыбнулся. «Ну да. А у Катьки, помнится, еще лучше. А у какой-то бляди, имя которой я и сейчас и под пытками не вспомню, так и вообще замечательно... Господи, сколько ж баб надо было познать, чтобы потом встретить двух вот таких ? И, главное, на кой они мне все были нужны?»

«А для того, чтобы больше ценил этих. И еще будешь познавать, и теперь только для этого. Поскольку кобель по натуре» - ответила внутренняя ехидна. Иван шваркнул по ней воображаемым кулаком, ехидна ойкнула, подумала, примирительно добавила: «Наверное» и свернулась в ничто.

Ивана же от таких мыслей опять пробило на нежность, и он, переместив руки на равномерно выгибающуюся спинку, притянул младшенькую к себе. Лариска тут же перешла с возвратно-поступательных движений низком на вращательные, Иван поймал ее губы своими и ласкал внутренность ее ротика языком до тех пор, пока задохнувшаяся Ларка, отбирая губы, не снялась с его колышка и не поползла лицом по нему все ниже и ниже, вздымая попку вверх.

Засмеявшись, Иван остановил ее мордочку лишь тогда, когда подбородок девицы уже опустился в воду.

— Утопишься на радостях...

— Ага... Ой, дядь Вань!

— Чего?

— У вас в животе бурчит...

— М-да?

Иван прислушался к ощущениям. Член теперь был свободен, что дозволило пузу послать в мозг вполне однозначный сигнал.

— Ну да, урчит. Жрать хочет. Ах ты, шмакодявка этакая! Пристроилась трахать голодного мужика! Ну скажи, какое голодному мужику от траха удовольствие, а?

Смеясь, он перевернул Лариску под себя, прижал ко дну и тихонько воткнул головку в дырочку между гостеприимно раскинутыми ножками. Лариска довольно ойкнула и попыталась насадиться поглубже, но Иван не дал ей этого сделать, принявшись вертеться у самого входа. В ответ младшенькая попыталась, было, сомлеть, но он пощекотал ей ребрышки, и Лариска открыла глаза:

— Ой-ой-ой....Ай! Ой! Ну, дядь Вань! Ой, не могу! Дяяяядь Вань!

— А будешь еще приставать к голодным мужчинам?

— Ой!Ай! Дядь Вань! Ой! Но ведь стоит!

Прекратив щекотаться, Иван вытащил свой инструмент, под шумок довольно далеко забравшийся в Ларискину сущность, и посмотрел под себя.

— Ну да. Стоит. То есть ему в радость. А мне, а?

— И вам тоже, дядь Вань, - с неожиданной для него уверенностью сознающей свою силу женщины рассмеялась Лариска и ловко вывернулась из-под висящей над нею туши. – Ладно, больше не буду...

— То-то! – назидательно сказал Иван. - Ну, пошли на кухню? А то ты сегодня, - он, наклонив голову, чмокнул Лариску в губы, - прям прикипела к санузлу. То в туалете любишься, то в ванне. На сухом не хочется?

Лариска под ним засмеялась:

— А я, дядь Вань, сегодня привязанная. Вот где он, - запустив между ними руку, она ухватила неглубоко воткнутый в нее член за корешок и тихонько повертела им, - там сегодня и я. И вообще, что за издевательство? Или поехали дальше, или давайте обещанное...

Иван, задумавшись на секунду, воткнулся для пробы глубже, но Ларискины глаза под ним, на мгновение закрывшись, тут же открылись снова. Возбуждения особого в них не было, глаза были веселые и довольные, почти такие, какими она смотрела на него всегда. Ткнулся еще раз: Ларка, не закрывая глаз, с готовностью, но без энтузиазма, будто по обязанности, подмахнула. И взгляд у нее стал чуть виноватый.

«Типа, я уже не хочу, дядь Вань, но право ваше. Ну-ну. Бедный, затраханный ребенок. Посмотрим на нее после завтрака» - засмеялся про себя Иван и, сделав огорченное лицо, вытащил меньшого братца из норки.

— Ну да... Обещал, куда денешься....

Впрочем, это расстроенное «ну да» не стоило ему никаких усилий, поскольку отдался он в Ларискины руки с преогромным удовольствием. Младшенькая, против ожидания, почти не шкодничала, вымыв его не с девичьим, но с материнским тщанием, и лишь на секунду вышла из роли: обмыв пену с его середки, подняла на Ивана смеющиеся глаза, обнажила розовую головку почти не напряженного члена и, хихикнув, пощекотала ее язычком. Иван, засмеявшись в ответ, ласково щелкнул ее по носу, и удовлетворенная эффектом Лариска оставила игрушку в покое.