Проспали они почти до обеда. Разбудила Маша Ивана по - субботнему, пощекотав распущенными волосами стоящего по утреннему делу меньшого братца. Иван, как обычно, еще в полусне, протянул руку, почесал подруге голову и толкнул ее чуть вниз, поощряя.

В последнее время это субботнее мероприятие, называемое Машей «отправить Ваню пописить», у обоих вошло в привычку. Иван пару раз даже задумывался: да секс ли это вообще? Нечто похожее на соитие совершалось лишь между Машиным ротиком и его почти нечувствительным с утра членом, в основном же были болтовня и нежность. Машка и близко не подпускала его руки к своим гениталиям, всегда устраиваясь так, чтобы дотянуться ему до них было трудно, да и ротиком работала через раз, больше болтая, чем пытаясь получить удовольствие. И лишь в самом конце, получая добычу, прикрывала глаза и немножко причмокивала, после чего, убедившись в отсутствии мешающей нормально отлить эрекции, говорила: «Ну, готов!» и шлепком отправляла Ивана в туалет.

Сейчас, слегка сжав корень колышка пальцами, подруга принялась лениво играть язычком на стволе.

— Машунь...

— Мням...

— А сколько времени?

— Мням... Первый час...

— О-хо-хо... – Иван, сладко потянувшись, осторожно почесал ногой Машину промежность, отчего Маша, улыбнувшись, довольно поежилась. – Давно поднялась?

Не торопясь прогоняя рукой шкурку вверх-вниз, Маша засмеялась:

— Да уж раньше тебя, засони... С час, наверное...

— Читал вчера долго... А Ларка?

Маша поиграла кончиком языка на вершине, отчего пришла очередь улыбнуться и поежиться Ивану.

— Спит еще...

— Ого... А хорошо мы ее вчера, а?

— Ты...

— Ну, я... Но не без... Ой, Машка! Ну не надо там пока, кончу ведь, потом обижаться будешь, что поиграться не дал...

— Ты, ты... Причем обоих...

— Машк... А тебе ведь понравилось...

— Мням... Еще как... Только...

— Что?

Машка задумчиво посмотрела на зажатый в ее руке колышек и подняла на Ивана глаза.

— Да нет, ничего... Все нормально. Я, дуреха, сначала испугалась, когда ты к Ларке в дырку чуть не кулаком...

— Аааа... Да ну, Маш. Все фигня. Ларкина физиология позволяет...

— Ты бы, все ж, поосторожнее... Хотя... Не, не кулаком, конечно. Кулаком это ты мне, потом... - Маша мечтательно облизнулась и повертела попой. - Ну, ладно... Ам!

Пока подруга, забрав в рот головку, гуляла по ней язычком, Иван, приподнявшись, оглянулся. Хотелось пить, а подруга частенько приносила с собой к утренней процедуре огромную чашку не обжигающего, но все же горячего чая, который они по ходу действия отчасти выпивали, а отчасти Машка, хулиганя, купала в нем любимое место Ивана, используя в качестве ванночки собственный рот.

— Машунь...

Выпустив колышек, Маша потерлась об него носом, после чего соизволила взглянуть на Ивана.

— Ась?

— Пить охота...

— Ой...

Выпрямившись на коленях, Маша, не выпуская член из руки, надеясь, видимо, на чудо, оглянулась вокруг. Чуда в округе не наблюдалось.

— А ведь хотела, Вань... Принести?

Иван посмотрел сначала на свой кол, потом на явно не очень желающую уходить с коечки Машу, и ехидно ответил:

— Ну, если не хочешь, чтобы он, - тут он кивнул головой на меньшого братца, - помер от жажды посреди дороги...

Подруга, сильно сжав член, захихикала и несколько раз быстро провела по нему рукой вверх-вниз. Чуть заметно приподняв бедра, Иван ойкнул и засмеялся. Маша хихикнула в ответ:

— Ага, помрет он у тебя... Вон, как деревянный. Ммммм, радость ты моя...

Наклонившись, Маша звучно чмокнула радость в темечко и лениво слезла с кровати.

— Фиг с тобой, мне и самой пить охота... Но приду, чтоб был такой же. Ну-ка, руку на место!

Иван, покорно глядя на подругу, несколько раз вздрочнул член уже сам, Маша удовлетворенно кивнула, после чего, опять завлекательно вильнув попой, обернулась через плечо и, показав ему язычок, вышла из комнаты.

Стоило Машиным прелестям исчезнуть из поля зрения Ивана, как инструмент, потеряв идею, безнадежно упал, а отлить захотелось уже со страшной силой. Подскочив, Иван добежал до туалета, сделал дело, на всякий случай сразу же сполоснул кончик под краном и вышел в холл. На кухне что-то тихо позвякивало, и он сунул нос туда.

— Машк...

— Ой, чтоб тебя! Напугал...

— Я, может, соскучился...

— А я поверила... Ну-ка, покажи!

Иван, до этого прятавший тело за косяком двери, с повинным видом продемонстрировал подруге опавший член. Посмотрев на это без большого огорчения, Маша фыркнула:

— Зато он никак не соскучился...

— Ну, дык... По субботам приставать надо...

Окончательно зайдя в кухню, Иван поймал Машу поперек живота и привлек спиной к себе. И сразу понял, почему она так спокойно отреагировала на его мимолетное фиаско: Машка, оказывается, хотела трахаться вовсе не в режиме субботнего утра, а вполне всерьез. Заурчав нечто деланно-недовольное, она принялась втираться в него всем телом, а прежде всего низком.

Не отреагировать должным образом на такое поведение любимой Иван не мог. Подняв руки повыше, он подхватил ладонями сиськи подруги и, ласково разминая сосочки между пальцами, принялся осторожно покусывать розовое, очень приятное на вкус ушко.

Еще минута такого общения, и Маша наверняка подтянула бы его за собой поближе к подоконнику, чтобы было обо что опереться руками, расставила ножки чуть пошире, запустила бы между ними руку и, поймав ею вполне готовый к тем порам член, направила его в нужное место. А потом, дав Ивану от души насладиться своей нижней дырочкой, снялась бы с колышка, повернулась к нему лицом, поцеловала в губы, присела сначала на корточки, рукой подрочила бы член, любуясь бликами света на розовой головке, и встала на колени. Забрала бы почти готовую взорваться игрушку в рот и, поскуливая от радости, вытянула бы из него любимое лакомство до самого дна. Подняла бы к нему счастливое лицо, показала бы язык, покрытый его жемчугом, и про...

Видения Ивана были прерваны сначала почти неслышными шагами, потом ласковыми лапками, скользнувшими по его бокам и обнявшими Машу пониже его рук, теплым телом, прижавшимся к его спине, и тихим, счастливым голосом:

— Стаааааррррршие... Муррр...

«Ну вот. Сбылась мечта идиота: Машка спереди, Ларка сзади. Почему мы раньше так не делали, а? Стеснялись, что ли? А после вчерашнего обнаглели? Ну да. Причем настолько, что вместе с Машкой про Ларика забыли сейчас напрочь. Войди она на пару минут позже, был бы номер. А уж минут на пять-десять... Ой! Но хорошо-то как... Поменять теперь их местами, что ли?»

Лариска распорядилась по-своему: прижавшись к его спине, она чуть потерлась об нее, отлепилась, обошла их с Машей с фланга и принялась втискиваться между ними. Машка тут же развернулась лицом, пропуская младшенькую, и Ларка прижалась к нему сначала сиськами, а потом и всем телом теперь уже спереди, не обратив ровно никакого внимания на висящий под его животом полунапряженный член. Скульптурную композицию завершила Маша, с блаженным выражением на лице положившая свои руки поверх Ларискиных, обнимающих его за талию, и сжавшая их обоих в объятиях. После чего подруга, прикрыв глаза, вытянула губы и, прижавшись своим ухом к Ларискиному ушку, чмокнула его куда-то под глаз. Что Ларка немедленно повторила, ткнувшись губами под второе око.

Сведя руками головы женщин вместе, он поцеловал их носы и, уткнувшись лицом в обе их головы сразу, прикрыл глаза.

«А сладко как... Только непонятно, кто у меня все-таки: две женщины? Женщина и ребенок? Или – когда как? Сейчас, кажется, женщина и ребенок. Моя женщина. И мой ребенок. Ах вы мои любимые...»

В приступе нежности Иван сжал дам так, что обе радостно, очень похоже, пискнули и соединенными усилиями притерли к нему Ларика еще плотнее, в результате чего Лариковы сиськи совсем расплющились на его груди.

Прислушавшись к ощущениям снизу, он понял, что малый приятель считает ситуацию не имеющей к нему никакого отношения.

«Ну что ж. Тебе виднее. Значит, все-таки женщина и ребенок. По крайней мере, сейчас. А раз ребенок...»

Чуть отклонившись назад, он посмотрел на Ларискину мордочку.

— Эй... Ребенок... Есть хочешь?

Лариска потерлась об его грудь носом и подняла расплывшееся в блаженной улыбке лицо:

— Ага, дядь Вань...

Иван чмокнул ее в лоб и, осторожно высвобождаясь из женских объятий, улыбнулся:

— Ну, тогда иди на горшок, а мы с мамой сейчас чего-нибудь сообразим....

Кивнув головой, Лариска выдохнула и пошла к двери. А Иван поднял глаза на Машу, так и стоявшую посреди кухни с вдруг обессилевшими, повисшими вдоль тела руками.

— Машка... Ты чего?

Хлюпнув носом, Маша подняла на него блестящие от слез глаза. И улыбнулась совсем доверчиво, так, как она не улыбалась ему еще ни разу:

— Ничего, Ванечка. Все хорошо. Ты даже и не представляешь, как мне сейчас хорошо...

Протянув палец, он с серьезным видом убрал из уголков ее глаз слезинки, и только после этого улыбнулся в ответ:

— Представляю, Маш. И не только тебе, но и Ларке. Мне просто представить, мне и самому сейчас так...

И вдруг резко сменил тон на таинственный:

— Но! Голодные счастливыми не бывают!

Еще раз хлюпнув носом, Маша на секунду прижалась лицом к тому месту на его груди, об которое только что чесала свой носик Лариска, тихонько, радостно сказала: «Балабол!» и, с трудом выпрямившись, повернулась к холодильнику. Полезла зачем-то на нижнюю полку, отставив зад, Иван тут же выдал по нему ласкового шлепка, и Машка, выпрямляясь, по дороге наверх превратилась в обычную, сильную и уверенную в себе Машу.

Во всяком случае, надевая фартук, повертела попой и показала ему язычок она вполне качественно, отчего у Ивана перед глазами появилось продолжение того эпизода, который прервала своим появлением Ларка. Машин двойник, стоящий перед ним на коленях, проглотил подаренное, был поднят на руки и унесен в спальню, где медленно-медленно, нежно-нежно отлюблен так, что...