Чем старше становится человек, тем труднее его удивить. В жизни Михаила Валерьевича, бабника со стажем, происходило множество пикантных случаев, в которых он принимал активное участие, но все они блекли по сравнению с тем, что сейчас происходило перед его глазами. Низенький и неприметный старичок с залысиной, в лице доктора наук Адельсона Ефима Алексеевича, гордо стоял в полный рост, распахнув халат и уперев одну руку в бок. В его позе читалась властность, и сосредоточенность на деле. Другой рукой он силой удерживал волосы хорошо знакомой ему девушки, не давая ей поменять положение. Она расположилась прямо у его ног, сидя корточках, активно работала рукой.

– Ну что ты его мнешь, быстрее же говорю, вот так - ворча, произнес Ефим Алексеевич, обхватив ее руку своей и задавая более быстрый темп. – Все вам молодым показывать надо, уф… вроде и замужем уже, а ведешь себя как студентка…ох - выдохнул он, видя результат своих наставлений. Из склизкой головки врача, начала выделяться первая порция предэякулята, смазывая головку и руки девушки. Старческий член, в ответ на старания, начал понемногу увеличиваться и приходить в жизнь. Руку, врач вернул на пояс, продолжая любоваться представлением своей бывшей практикантки.

– Ох…вот так, да… уже лучше, - продолжал пожилой врач, все чаще и чаще дыша – вам молодым, ох… главное задать направление, быстро учитесь, ух… - свободную руку, старик, без препятствий запустил сверху под костюм и начал массировать вначале левую, а потом и правую грудь девушки. При этом, все так же продолжая удерживать ее за волосы, вглядываясь в глаза своей жертвы.

Хорошо сложенная, статная девушка, в лице доктора Елизаветы Александровны, которая, даже сидя на корточках, была врачу по грудь, будто уйдя мыслями в другое место, машинально повторяла это простое движение. Голова ее была задрана вверх, прическа была помята, а взгляд уходил куда-то в пол, не смещаясь ни на дюйм.

“Что же доченька ты делаешь…”, недоуменно думал про себя Михаил Валерьевич, “…да быть того не может…”, продолжал он, стоя как вкопанный. Постепенно, открытый от неожиданной сцены рот охранника, встал на свое место, а голова начала понемногу проясняться. Будучи человеком находчивым, Михаил Валерьевич, не умалив важности момента, со всей осторожностью достал свой телефон из кармана, планируя запечатлеть эту сцену. Нажав на кнопку записи, он продолжал наблюдать за этим действием через свой телефон. Смотря, как этот старый хрыч, получает удовольствие от того, как Елизавета Александровна уверенно и настойчиво дрочит его сморщенный, обрезанный член, смотря на эти старческие, худощавые руки, которые блуждают по ее молодой, упругой груди, сжимая и играясь с ними, в охраннике вскипала злоба и ревность. Ко всему прочему, к учащенному дыханию престарелого врача добавился звук хлюпанья, издаваемый рукой Елизаветы, уже обильно смазанной предсеменной жидкостью старика.

– Ах! - звонко и неожиданно вскрикнула девушка, после того, как врач с силой ущипнул ее голый сосок.

– Тише сука! - низко прошипел старик и дал ей пощечину. Это послужило дополнительным триггером для девушки, и она вновь попыталась освободиться от его объятий. Но, рука, крепко державшая ее за волосы, не дала ей встать.

– Куда блять собралась? А? - с грозным видом прошипел старик, наклонившись ближе к ее лицу – Я еще не закончил, - продолжил он, взяв в руки свой член и начав быстро его дергать – мне твое лицо еще будет нужно, не спеши девица… - проговаривая это, он не отводил своего взгляда от ее личика. Выразительные, яркие глаза, привлекавшие своей загадочностью, пухлые и сочные губы, всем своим видом требовавшие очередного члена, и прямой, слегка вздернутый носик, на который планировал кончить Ефим Алексеевич. – Могу поспорить, уф… такого макияжа у тебя на работе еще не было… ох… - звуки влажной дрочки все яростнее звучали посреди кабинета. – В глаза мне смотри, сука - проговорил он своей бывшей практикантке, но не увидев реакции, дернул ее голову. – В глаза говорю мне смотри - Елизавета, медленно подняла свой взгляд на его лицо. В нее со звериной похотью смотрело старческое, морщинистое лицо, с большим увесистым носом, из которого в разные стороны торчали волоски. Объемные, не по размеру большие очки с толстыми линзами, увеличивали его блеклые и серые, круглые глаза. При такой близости, можно было отчетливо понять, что ел на завтрак Ефим Алексеевич, и как давно он не чистил зубы – она дышала этими запахами.

– "Вот ведь, хер старый а… ” - отчаянно думал охранник, видя как нагло используют его Елизавету Александровну. “Эта тоже хороша… ты ведь его больше в два раза, что ж ты не вдаришь ему!” - все продолжал он свой внутренний диалог. “Ну уж нет, сыч ты старый, так дело не пойдет” - на этих словах, прекратив съемку, он так же тихо вышел из кабинета, и выдохнув, громко постучал в дверь из коридора и громко вошел.

– Есть кто-нибудь? - звучно пробасил Михаил Валерьевич – Ефим Алексеевич, вы тут? - спросил он, подойдя ближе к приоткрытой двери.

В это время, трижды проклиная охранника, Ефим Алексеевич, так и не закончив начатое, быстро одернул руку, заправил халат и пошел в рабочий кабинет. Там, со всей злобой, которая ему доступна он уставился в местного охранника, молчаливо ожидая его вопроса.

– Да тут оказалось, Елена Павловна бланки забыла мои взять, вот меня отправила, где они тут у вас? - со всей невинностью проговорил Михаил Валерьевич.

С тяжелым вздохом, не произнося ни слова, врач подошел к рабочему столу своей медсестры, взял бланки, аккуратно лежавшие на краю, и вручил их охраннику.

– Больше не забывайте - отчеканил врач, смотря на него исподлобья.

Заявившись так громко в кабинет, охранник рассчитывал, что это послужит предлогом для освобождения Елизаветы Александровны, что она выскочит оттуда пулей. Но все так же стоя в кабинете, этого не происходило.

– А вы ничего не забыли да, тут все бланки? - спросил он, перебирая бумажки, тем самым оттягивая время.

– Все, все - уже рукой ухватив за плечо, выпроваживал врач Михаила Валерьевича из кабинета.

Проходя мимо приоткрытой двери, он слегка обернулся в ту сторону, и в задумчивости пошел дальше. Уже на выходе, словно молния, из процедурного кабинета появилась Елизавета Александровна. Не говоря ни слова, она уверенной походкой вышла из кабинета Ефима Алексеевича, оставив позади двух стариков.

– “Хех…”, с облегчением подумал про себя Михаил Валерьевич и пошел обратно к Елене Павловне. “Вот жеж скотина…!”, яростно размышлял врач, “совсем ведь немного осталось…ну ничего…ты у меня побегаешь!”, заключил он.

Вне себя от злости, Елизавета Александровна продолжала идти к себе в отделение. Многие коллеги на пути, завидев ее настрой, просто провожали ее взглядом, не решаясь с ней поздороваться. Такого удара от коллеги, от уважаемого ею человека, она никак не могла ожидать. Но ее злость была направлена не на него. Будучи решительной девушкой, она прошла немало преград на пути к ее теперешнему положению – врача, преподавателя и жены. Из почти любых ситуаций, она всегда находила выход, полагаясь на свой характер и натуру. От того, она не могла себе простить свое бессилие в этом злосчастном кабинете.

Стоя у раковины в туалете, она тщательно с мылом отмывала руки от недавнего контакта с членом Ефима Алексеевича. Раздув ноздри, она раз за разом прогоняла в голове сцены своего подчинения, как его худощавые, морщинистые руки мяли ее бедра, проникали в ее трусики, ощупывая ее вагину, как он жадно покусывал ее груди, переключаясь с одного соска на другой, как она обхватывала его сморщенную головку, и вдыхала этот старческий запах. “Дура…как студентку прижали…”, проговаривала она это внутри себя. Посмотрев после этого в зеркало и поправив прическу, она выдохнула, и решила, что не покажет ни малейшего намека на то, что произошло между ней и Ефимом Алексеевичем. Появись хоть одна зацепка на случившееся, слухи об этом тут же наполнят всю больницу, а там и академию. Поэтому, выйдя из туалета с неизменным видом, она, надев маску беззаботности, пошла к себе в кабинет.

Первая половина рабочего дня, для подавляющего большинства сотрудников прошла обыденно. Медсестра Юлия Владимировна, привычно ассистировала своему доктору на приеме, не упуская случая обсудить некоторых коллег. С сегодняшнего дня, у нее появился новый слушатель в лице Шахруха, которого поставили к ней на три дня постажироваться. Это не могло ее не радовать, она его поучала, показывала все тонкости работы и наставляла. Сам же санитар, беспрекословно ее слушался и активно внимал советам, изредка отпуская остроты, от чего Юлия Владимировна заливалась смехом. Отдельного внимания, со стороны Шахруха, удостаивалась Елизавета Александровна, а именно, надетая на нее шапочка, обильно пропитанная его спермой. При разговорах с ней, он на секунду другую начал задерживать взгляд, смотря ей в глаза, испытывая при этом чувство превосходства и удовлетворения.

– Машуль, ты идешь? - позвала коллегу Юлия Владимировна из комнаты отдыха.

– Иду, иду - ответила та, допечатывая текст за компьютером.

– Вот и утро прошло, - разливая чай, произнесла медсестра – а народу-то сегодня не ахти, по дачам что ли разъехались.

– Ага, тоже это заметила - слегка отстраненно сказала Елизавета.

– Что-то ты сегодня прям, вся в себе ходишь, аль, случилось чего? - спросила она у нее – Маша, ты чего за подругой своей не глядишь? Смотри вон, вся как неживая сидит - обратилась она к вошедшей коллеге.

– Да все в порядке, просто голова немного ватная, из-за погоды наверно – слукавила Елизавета, придя в себя. Произошедшая с утра ситуация, все не отпускала ее мысли и вгоняла в задумчивость.

– Погода и правда не очень - посмотрев в окно, констатировала Мария Юрьевна – как у вас, кстати, сегодня Шахрух? Схватывает?

– Схватывает, даже очень, сам спрашивает, интересуется, видно по нему, что хочет быстрее научиться - заметила медсестра.

– Это хорошо, ко мне его тоже отправляй, пусть привыкает, смотрит, что где лежит. Кстати где он? - поинтересовалась Мария Юрьевна.

– Сказал что-то там домыть надо - ответила медсестра.

На самом деле, под этим предлогом, Шахрух еще раз решил воспользоваться случаем, что бы заклеймить шапочку доктора Елизаветы своим семенем. Стоя в той же кладовке, он, затаив дыхание, подергивал свой пенис, обернутый колпаком доктора, но походу процесса заметил на ней затвердевшие участки спермы. Дальнейшее бездумное использование шапочки, могло бы привести к печальным последствиям, например, Елизавета Александровна может узнать, природу этих отметин, и виновника. Поэтому санитаром было решено, использовать медицинский колпак исключительно как чехол для дрочки, и не более. На этих мыслях, удовлетворенный своей внимательностью, он продолжил свое дело, предаваясь очередной развратной фантазии с участием своего доктора.

– Проходите - в полный голос пригласила Мария Юрьевна в кабинет, очередного пациента.

– Мария, доброго дня вам! Это я Ольга - поприветствовала ее женщина в платке, лет пятидесяти, средней комплекции.

– Ой, здравствуйте Ольга! Проходите - вставая из-за стола, ответила доктор. – А батюшка где?

– Отец Никодим пока в коридоре сидит, я хотела вас предупредить, хотя вы и так наверное знаете, о его неприязни ко всякой техники? – перейдя чуть ли не на шепот, поинтересовалась посетительница.

– Наслышана Ольга, наслышана, так что представляю, чего вам стоило его сюда привести - сочувственно добавила Мария.

– Ой не говорите, он все еще думает, вы ему какие-нибудь таблетки выпишите и все на этом, про приборы я ему ваши говорить не стала, вы ему сами там, как вы умеете по врачебному расскажете.

– Не переживайте, все будет хорошо, я ведь и детей лечу всяких, и крикливых и пугливых, с нашим батюшкой думаю проще будет, главное что вы его привели - ответила доктор.

– Спасибо Мария, его ведь тоже так и не оставишь, видно что болит, терпит - продолжала Ольга – ну ладно, сейчас я его приведу.

В кабинет с тростью вошел старец, в рубашке и в затасканных брюках, чуть сгорбленный, с небольшой жиденькой бородкой, длинными седеющими волосами, и плешью посреди головы. Без рясы, внешне он походил на бездомного, с поникшим видом, щуплого старика, обделенного вниманием.

– Батюшка, благословите - открыто произнесла Мария Юрьевна, подойдя к нему и немного склонившись. В ответ священник окрестил ее и положил свою руку в сложенные ладони доктора, которую сразу же поцеловала Мария.

– Здравствуй, Мария! Вот уж не думал я, что тебя в скором времени посещу - миловидно и с улыбкой произнес старец. Пройдя взглядом по телу доктора, одна часть старца возрадовалась такой встрече. Будучи в монастыре, он неволей отмечал некоторых прихожанок, среди которых была Мария Юрьевна. Свободная одежда, в которой всегда приходила Мария в монастырь, не давала в полной мере оценить красоту ее тела. Но сейчас, видя перед собой эту женщину в коротком халатике, надетым поверх медицинского костюма, который облегал ее округлые аппетитные формы, он в полной мере увидел, что все это время скрывала Мария.

– Вот и вы у меня побываете, а то я все к вам и хожу - ответила Мария Юрьевна – рассказывайте батюшка, что вас беспокоит, где болит?

– Да вот доченька, дней пять назад верхний зуб у меня ныть начал, их у меня и так немного осталось, все выпали почти. Я-то поначалу и думал, мол, выпадет сам, да и ладно. Так не выпадает доченька, а только сильнее болеть начинает - жаловался отец Никодим. – Вот мне-то Ольга и напомнила про тебя, говорит, надо сходить, пусть доктор посмотрит, таблетки выпишет, раз само не проходит.

– Правильно батюшка сделали что пришли, терпеть боль тоже ведь не выход, вы присаживайтесь вон на то кресло - указывая на него, сказала Мария.

– А может доченька, так посмотришь? - жалобно спросил он, заметив у кресла неизвестную аппаратуру и ряд приборов.

– Как же я вас тут посмотрю, надобно вам на кресло специальное сесть, без этого никак.

– Господи, вот ведь напасть какая с этими зубами, на старости-то лет - ворча, пошел старик к креслу.

– Так, что тут у нас - направляя лампу, произнесла доктор. Учитывая преклонный возраст пациента, рот он открывал лишь наполовину, поэтому для осмотра, ей приходилось наклоняться больше прежнего.

– Ну, смотрите батюшка, зуб у вас в целом здоровый, удалять его вам я не буду, но на нем есть признаки кариеса, который обязательно надо залатать - заключила Мария Юрьевна.

– Это хорошо доченька - облегченно произнес отец Никодим, вставая из кресла.

– Подождите, я ведь еще не закончила, а как же кариес?

– Может потом его как-нибудь, я пока таблетки бы попил - невинно ответил старик.

– Нет, нет, раз пришли, давайте уж до конца - укладывая его обратно в кресло, сказала доктор.

– Господи, все как я и думал, вы меня сейчас сверлить начнете? – с трепетом спросил батюшка.

– Я вам укол поставлю, вы ничего не почувствуете, не переживайте только - с заботой произнесла Мария.

Подготавливая инструменты и набирая укол, она заметила, как съежился от страха отец Никодим, и уставился в одну точку на потолке.

– Сейчас укол поставлю, нужно будет потерпеть немножко, можете вот за подлокотник подержаться, что бы легче было.

Все было готово к инъекции, подойдя ближе к старцу, она попросила его открыть рот, после чего чуть наклонившись, вставила иглу в нужное место и начала вводить лекарство. Неожиданно для нее, резким движением, рука батюшки ухватилась за ее бедро. Крепко сжимая ее и не ослабляя хватки, рука отца Никодима продолжала держать ее все время укола. Мария Юрьевна не придала этому особого значения, осознавая, как сейчас боязно и больно батюшке. К тому же, такую реакцию она уже видела у детей, которые нередко были у нее на приеме. Отец же Никодим, не сразу понял, за что ухватился, а после осознания, решил не ослаблять хватку, почувствовав под рукой упругое женское бедро. Для себя старец, уяснил, что Мария будет не против, если его рука будет покоиться на ее округлых ляжках.

– Вот теперь все, посидите немного, сейчас у вас онемеет одна половина, ничего в этом страшного нет - предупредила доктор, отойдя от батюшки.

Спустя время, чуть наклонившись над стариком, Мария Юрьевна приступила к основной части процедуры. Не дожидаясь, он заблаговременно уцепился за ее ляжку, ожидая ответной реакции. Реакции, как и в прошлый раз не последовало, а потому, уже во время сверления, он, чуть наминая, начал исследовать рукой бедро Марии Юрьевны. Сама же доктор, сконцентрировавшись на деле, не придавала значению руке, вдруг начавшей жать ее заднюю часть бедра. В лице старца, она видела своего настоятеля, учителя, к которому не раз приходила за советом и изливала свою душу, и потому, в его движениях она не чувствовала какой-то иной подоплеки.

– Выплевывайте - сказал она отцу Никодиму, подставляя лоток.

– Тьфу… Машенька, ты только аккуратнее, хорошо доченька - скомкано проговорил батюшка, все так же не убирая руки с ее ляжки.

Случай был тяжелым, невозможность старца полностью открыть, и наличие глубокого кариеса, удлиняли время процедуры.

– Ох вы тут запустили конечно, в следующий раз сразу приходите, не ждите, хорошо - наставляла Мария Юрьевна.

– Угу - выдавил он.

Обследовав ее ляжку, старик решил пройтись чуть выше прежнего, и начал чуть постанывать, имитируя болевые ощущения. Доктор сразу же начала его успокаивать, на что его рука в ответ, плавно сместилась под короткий халатик, к ее округлой, пышной попке. “Пресвятые угодники!”, внутренне возликовал старец. Он уже начал забывать, каково женское тело на ощупь, какое тепло исходит от молодой женщины, и как волнительно начинает биться при этом сердце. “Ух ты ж доченька моя…”, продолжал он, чуть наминая ягодицу под халатом. Для Марии Юрьевны же, главным было то, что отец Никодим перестал постанывать, продолжая спокойно лежать в кресле.

– Еще немножко осталось - увлеченная работой успокаивала батюшку доктор.

В это время, в кабинет заглянул санитар, с просьбой проверить интересующие его инструменты.

– Конечно Шахрух, можешь больше не спрашивать - ответила Мария Юрьевна на его просьбу.

Подойдя к шкафу с медицинскими изделиями, он начал по списку проверять, и смотреть, что на какой полке лежит. Спустя пару минут, уже собираясь уходить, его взгляду открылась незаметная деталь в Марии Юрьевне, а именно, старческая рука на ее ягодицах, скрытая халатом. Не веря своим глазам, он, прищурившись еще раз посмотрел на руку, и не ошибся. Рука мало того что держалась за попу, так еще и блуждала по ней, изредка сжимая ее. Кто был этот дед, и почему она позволяла ему так себя вести? На эти вопросы он не знал ответа, и потому решил остаться в кабинете до конца, под видом проверки инструментов.

– Все отец Никодим, выплевывайте - сказала она, закончив процедуру, и поднесла ему плевательницу.

– Тьфу… господи, семь потов с меня сошло доченька - вставая, жаловался старик, в последний раз сжав ее округлую попу.

– Будет вам уроком батюшка, не надо затягивать.

– И то верно доченька, ты сама тоже приходи, не забывай нас.

– Да было бы когда, я ведь недавно переехала, вот времени пока не могу найти, да и Сашку в школу еще устраивала, хлопот много батюшка - прибирая рабочее место, ответила Мария.

– Значит, муж твой не бросил таки… а ты приводи ее к нам в монастырь, беса его мы искореним молитвою.

– Да если бы он согласился… да и я уже не жалею что переехала от него, человек вот такой, что не исправить.

– На все воля Божья, доченька.

Попрощавшись, доктор еще раз попросила его благословения, дав слово, что придет в монастырь как будет время. Для Шахруха же, тихо сидевшего рядом со шкафом и изучающим его внутренности, открытием стало то, что Мария Юрьевна оказалась куда более религиозной, чем он себе представлял.

____________________________________________________________

Для желающих в будущем, моментально получить вышедший рассказ и поддержать автора:) - https://boosty.to/papesto