Освободив место на сервировочном столике, они уселись рядышком, бедро к бедру, и поставили ноут перед собой. Начали с того, что отпечаток пальца Ивана был внесен в перечень допущенных в святая святых Ларкиного ноутбука, после чего начался долгий просмотр вполне мирных разделов семейного архива.

К собственному удивлению, Иван почувствовал, что сие, обычно скучное, времяпровождение в этом случае вызывает у него немалый интерес. Ларкины предки, прослеженные в отсканированных документах и фотографиях с начала позапрошлого века, были людьми интересными и значимыми, материала, несмотря на все постигавшие страну, а значит, и семью, несчастья, сохранилось немало, да и Маша в качестве экскурсовода по семейному архиву оказалась очень неплоха. Вдобавок, потребление пищи духовной сопровождалось, во–первых, неторопливым уничтожением оставшихся на столике фруктов в сочетании со второй уже за сегодня бутылочкой легкого, вкусного вина и, во-вторых, теплым Машиным телом, потихоньку все плотнее прижимавшимся к Иванову боку.

К последнему Иван был, в некотором роде, причастен и сам, с самого начала обняв Машу за талию и, в процессе, потихонечку почесывая и поглаживая доступные ему в такой непростой ситуации места, в числе которых было и одно весьма у Маши чувствительное, а именно верхняя наружная часть попы. Поначалу Маша, памятуя только что случившийся оргазм, не обращала на ласку никакого внимания, но потихоньку стала весьма определенным образом шевелиться, притираясь к Ивану поближе. Потом, будто невзначай, положила свободную руку ему на колени, постепенно смещая ее верх, и к тому моменту, когда они дошли до раздела, открываемого кнопочкой «Только для своих» с веселой рожицей, частенько задевала предплечьем немного напряженный Иванов инструмент.

Хитрая машина в ответ на нажатие этой кнопки потребовала ввести пароль, и Маша подвинула ноутбук к Ивану поближе.

— Введи сам, я скажу…

Иван покосился на Машу. «Демонстрирует доверие, привязать хочет… Черт, что за жизнь такая, а? Ну почему именно «демонстрирует»? Почему не «искренне доверяет»? Ванька, ну поверь ты человеку хоть раз в жизни, а…» - с тоской подумал он, вводя следом за Машиным голосом цифры. – «А как она сейчас хороша… Раскрасневшаяся, глазенки блестят, движения порывистые… Сам же и раздраконил бабу, свинья. Ладно, как раздраконил, так и трахну. Вот только сайтик досмотрим, тут, в привате, наверное, самое вкусное…»

В привате оказалось не столько вкусно, сколько забавно. В основном тут были кадры и ролики из Хорватии: ничего особенного, обычный нудистский пляж, Иван сам на примерно таком же бывал во Франции. Разве что, интересно было посмотреть, как менялось Ларино тело за пять последних лет, превращаясь из высокой, но совершенно невзрачной, голенастой девчушки с едва наметившимися полушариями сисечек и покрытым первым пушком лобком до сегодняшней, вполне зрелой, просто-таки просящейся в постель к какому-нибудь Аполлону девицы.

Впрочем, среди пляжных кадров был один действительно интересный. Снят он был ночью, со вспышкой, где-то возле скал. В центре кадра была все та же Ларка, стоящая в позе пьющего оленя, сильно выгнув спинку. Одной рукой она держала в сантиметре от приоткрытого ротика вполне качественно стоящий член негритенка примерно ее возраста, второй, пропущенной меж своих ног, на примерно таком же расстоянии, но уже от попы, - член негритенка чуть постарше. Тинейджеры, с победным видом вскинув «виктории», смеялись в кадр во все тридцать два зуба, Ларке смеяться, из-за и так хищно открытого ротика, было сложновато, но и она, судя по выражению лица, готова была сорваться в смех.

Иван весело хмыкнул, и Маша, чуть смущенно, рассмеялась.

— Игрались детки... Я снимала, а мама этих балбесов, Жаклин, тоже тут, у меня за спиной... Тот, что постарше – как раз и есть Ларкин ебарь-неудачник. Там еще много такого, но Ларке они не нравятся, на сайт выкладывать не стала.

Иван все же покачал головой: поставить такую девицу в такую позу – и не отодрать? Хоть бы и потом, без мам. Ну, америкосы, ну, тупыыые... Хотя... Может, Ларка как раз только при маме такая смелая?

Одобрительно почесав Маше спинку между лопаток, он чмокнул ее в ушко, после чего высказал свое удивление вслух. Маша, сладко сводя плечи назад, заулыбалась и потерлась об него головой:

— Муррр… Ну, наверное... Я ж не вижу, какая она без меня... Остальные с этой «секс-сессии» посмотришь?

— Да ладно... Как-нибудь потом...

Иван, может, и хотел бы их посмотреть сейчас, но боялся, что в результате они так и не закончат сегодня просмотр сайта. Что ни говори, а то ли детки отличные модели, то ли Машка фотограф талантливый, то ли все вместе, но член и на эту фотку отреагировал ощутимо, так что лучше пока не надо...

— Ну, давай дальше. Там, наверное, баня... если Ларка не переделала.

— Баня? Хм... Интерееесно...

Оказывается, его безопасники пропустили один существенный момент: раз в месяц, в последнюю пятницу, Машина фирма в полном своем составе, благо, состав был невелик – шесть разновозрастных и разнокалиберных дам, да один-единственный на всех мужчина, точнее, парень лет двадцати пяти, - дружно отправлялись в баню. Из родственников на это мероприятие допускалась, по великому блату, только дочь гендира, то есть как раз Ларка.

И то до поры, до времени. До той поры, пока однажды, будучи оставлена без пригляда, она не засняла на видеокамеру то, чем, забыв в нетерпении толком закрыть за собой дверь, занимались в так называемой «комнате отдыха» Машина замша на пару с одной из юристок в компании того самого единственного парня. Зумом Ларка пользоваться умела хорошо, дамы были в экстазе и показали, кажется, все, на что способны, парень был тоже не промах, так что пятнадцатиминутный фильм получился еще тот.

Всплыл Ларкин творческий успех только дома, рассказывать о нем Маша никому, естественно, не стала, стирать запись тоже, но Ларку, на всякий случай, с собой больше в баню не брала. Чем девица была не сильно расстроена, поскольку там, со старшими, ей было скучновато.

Глядя, как в заключительных кадрах ролика тощенькая молодая юристка на пару с солидной сорокалетней замшей, далеко выпуская язычки, лихо наводят порядок в натруженном причинном месте парня, Иван вдруг почувствовал, что его причинным местом Машина рука, наконец-то, занялась всерьез, шепча при этом ему в ухо нечто не очень разборчивое, но вполне однозначное. Уху было щекотно, и Иван, поежившись, изобразил веселое недоумение:

— Чего тебе, Машенька?

Приняв игру, Маша приостановила равномерные движения ладони, сжимающей его член, свела свои бедра, оставив, впрочем, вторую руку между ними, и скромно опустила глаза:

— Я? Ой… Прям и не знаю, как сказать-то…

Набрала в грудь воздуха:

— Глубокоуважаемый Иван Александрович! Но соблаговолите ли вы исполнить маленькую просьбу Вашей покорной слуги…

— Это какую такую просьбу? – голос Ивана был полон скепсиса.

— Ну, видите ли… У меня очень чешется… Вот здесь, - Маша, раздвинув бедра, поиграла в своем низке рукой, - и вот здесь, - тут она засунула два пальца в рот и, смачно чмокнув, выпустила их оттуда. – А самой мне чесать… эти места, в Вашем присутствии, как бы и не с руки…

Не выдержав серьеза, Маша рассмеялась и, ухватив Ивана, потянула его на себя:

— Ванька… Издеваешься, козел этакий… Ну трахни меня, трахни… Так, как только ты умеешь… Ты ж и сам уже готовенький, вон… - она ласково провела несколько раз рукой по готовому к бою мужскому достоинству. – Ваааанечка…

Но Иван оставался убийственно серьезен.

— Хм… Ну, посмотрим… «Слуга», говоришь?

Маша, сунув пальчик в рот, по-девчачьи кивнула и похлопала глазками.

— Так… Тогда - слушаться хозяина. А ну, попу на край дивана!

Маша заполошно выполнила указание, оттолкнув при этом ногой сервировочный столик, мигом, позвякивая посудой, улетевший в угол комнаты. А Иван продолжал командовать голосом, который мог бы составить предмет гордости любого унтер-офицера, если бы не ощутимо пробивающийся в нем смех:

— Так, пока нормально… Спину назад! Так… Ляжки пошире! Еще! От так, молодца…

Поднявшись с дивана, он встал напротив широко раскрытых Машиных прелестей, критически осмотрел картину и, положив руку на член, принялся медленно его подрачивать. Увидев это, улыбающаяся Маша нервно облизнулась и хихикнула. Иван рыкнул:

— А-а-а-тставить смех в строю! Руки на сиськи! Так! Сиськи – помять! Еще! Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Так! Достаточно! Пальцы на соски! Соски – сжать! Вверх – оттянуть! Опустить! Опустить, я сказал, а не отпустить! Так! Работаем пальцами! Веселей, веселей!

Полуприкрыв глаза, Маша с энтузиазмом выполняла команды, отчего ее дыхание становилось все более частым и глубоким. Дождавшись, пока нижняя часть Машиного тела заметно заволнуется, Иван подал голос опять:

— Так… Теперь – одну руку вниз… - Маша, приоткрыв глаза, неуверенно оторвала от соска правую руку и глянула на Ивана: эту?

— Да любую, дуреха… какая больше нравится, - тон его на этой фразе вдруг просел, став из командирского нежным, но тут же опять поднялся:

— Пальцы на клитор! Так! Па-а-а-авертеть! Так! Па-а-а-ащипать! Так! Опять повертеть!

Через минуту этого упражнения Маша, тихонько повизгивая, опиралась уже только на пятки и плечи, выгнувшись всем телом вверх, и работала руками, не обращая внимания на попытки Ивана задать ритм. Любуясь зрелищем, Иван почувствовал, что вот-вот кончит и сам. Торопливо сжал член под головкой, задержал дыхание, - вроде, отпустило, - и, сделав шаг вперед, засмеялся:

— Ну, а теперь проверим, чего наработали…

Маша, выдохнув, опустила бедра на край дивана. Присев на корточки, он осторожно отвел ее руку в сторону. Потянулся и, прижавшись на секунду губами к покрытому влагой цветку, раскрыл его пальцами, тут же запустив их в самую дырочку. Маша, застонав, опять задергала бедрами, судорожно прижала руками его голову к своим прелестям, он пару раз провел вверх-вниз языком, повибрировав им на клиторе, чуть прижал свои пальцы внутри Маши вверх, почесал стеночку в уже вычисленном прошлый раз месте, и Маша, громко ахнув, сжала его голову бедрами, тут же отпустила и задергала всем низом, кончая.

Откинувшись на пятки, Иван посмотрел на мелко вздрагивающее место его трудов, погладил его кончиками пальцев и заключил:

— Результат удовлетворительный.

Он думал, что шутка сойдет ему с рук, поскольку женщина сейчас невменяема. Но просчитался. Рывком сев, Маша посмотрела на него преехиднейшим образом:

— Результат, говоришь? Я те счас покажу результат! Моя очередь! А ну!

Вскочив, она толкнула не успевшего встать Ивана на спину, и он оказался распростерт на ковре. Маша, уперев руки в боки, с победным видом поставила изящную ступню на его член и чуть подвигала ею:

— Ну? Чья очередь?

Иван осознал, что, похоже, и впрямь пришла пора смиряться и ему. Раскинув руки и ноги, он принял покорный вид и даже, с полной готовностью, повтирался членом в легко давящую на него ногу. Маша довольно засмеялась, присела над ним на корточки, ухватила инструмент рукой, немного пожулькала его, глядя Ивану в глаза, и заправила в себя. Волнообразно покачивая бедрами, зажмурилась от удовольствия, Иван, воспользовавшись потерей бдительности, ухватил ее пальцами за соски, и дальше им стало не до разговоров.

Лишь раз, выбираясь из-под Ивана и вставая на локти и коленки, Маша оглянулась на него через плечо и хрипло шепнула: «Туда не кончай, вкусного хочу!». Иван кивнул, и она, довольная, вздернув попу повыше, сильно прогнув спину, положила щеку на ковер.

Раздвинув ягодицы подруги руками, Иван принялся перекладывать Машины соки из главной дырочки в заднюю. Маша ахнула, кажется, радостно, и, ухватив ягодицы уже сама, задергала попкой, готовясь впервые принять его туда, но Иван не торопился. Взяв член в руку, он принялся то слегка погружать его во влагалище, то вынимать, размазывая смазку по всей Машиной промежности и каждый раз лишь слегка надавливая кончиком на розовую звездочку. Наконец, привстав, надавил всерьез. Маша поначалу, застонав, подалась навстречу, но тут же стон перешел в жалобное «Ай!», и попа отдернулась.

— Больно, Машунь?

— Да… Прости… Потом, с гелем…

— Тьфу, дуреха… Я ж для тебя старался, хотел девочкой Элли поработать, какое «прости», милая моя, да и ладно, забудь, проехали…

Перестав усложнять процесс, он по-простому засадил своего дурака Машке в штатное место, отчего Маша аж зашлась, выдав звучное «Уаааа!», и принялась скрести по ковру ногтями. Иван чуть ослабил удары, давая ей немного придти в себя, и усилил опять, уже вполне готовый разрядиться, лишь ждущий удобного момента, чтобы развернуть Машу к себе лицом и дать ей напиться его семени. Маша, впрочем, никак не проявляла желания сменить дырочку, и он уже совсем собрался выйти из нее, чтобы уточнить диспозицию.

И тут зазвонил телефон.

Маша не сразу вернулась к реальности. Иван уже остановил движения поршня, убрав одну руку с Машиного бедра и протянув ее к лежащей на диване трубке, а Маша еще вовсю двигалась, мягко насаживаясь на его неподвижный инструмент. Глянув на экранчик, Иван чуть выдвинул член, не выходя до конца, и, смеясь, шлепнул Машу по попке:

— Эй! Трах-тибидох! Очнись маленько, дочка звонит.

Оторвав лоб от ковра, Маша подалась назад, непроизвольно надевшись на Ивана до предела, ахнула и, отгоняя возбуждение, затрясла головой:

— Дддддай… Вдруг чего…

Нажав кнопку приема, Иван сунул трубку к ее уху. Маша неуверенно перехватила ее своей рукой, Иван опять взялся за ее округлости двумя руками и, хулиганя, принялся медленно натягивать Машу на себя. Она, впрочем, никак не возражала, а уж внутренняя, самая сладкая ее часть была и вовсе явно за, радостно отвечая на каждое движение Ивана вглубь плавными, сильными сокращениями.

Ивану был отлично слышен голос Лариски, и, слушая разговор, он с трудом удерживался от смеха.

Маша:

— Дддда…

И тихонько, в ответ на достижение Иваном максимальной глубины:

— Ахххх…

Лариска, энергично:

— Привет, мам! Я через десять минут буду дома. Жрать хочу – ужас!

Маша:

— Дддда… счас…

И опять: «Ахххх…»

Лариска, задумчиво:

— А дядя Ваня еще у нас?

Маша, приоткрыв глаза, решительно:

— Да! О! Точно да…

Лариска, чуть ехидно:

— Хм… Тогда, наверное, через двадцать…

Маша:

— Дддда… Охххх…

Лариска, хитро:

— Ой, мам, нет. Через полчаса.

Чуть запнувшись, со смехом:

— Мам, я бы и еще позже пришла, но жрать охота, сил нет, и денег десятка. Ладно?

Маша:

— Дддда…

Тут Иван, не выдержав, дернулся от смеха, невольно сработав при этом в Машиной пещерке уже всерьез, и последовавший за этим «Дддда…» звук получился у Маши эротичным до предела. Лариска, засмеявшись уже в голос, дала отбой, Маша уронила телефонную трубку на ковер и, повторив тот же звук еще раз, закинула голову назад, зашипела, как рассерженная кошка, сжала Ивана внутри себя со страшной силой и, выдоив его в минуту, задыхаясь, стекла на ковер грудями.

Иван завалился рядышком на бок и бросил взгляд на часы. «Семь двадцать пять… От, паршивка…»

— Маш…

— Ммммм…

— Маш, а Ларка всегда звонит перед тем, как домой придти? Или…?

— Мммм… ох, вставать надо, она ж голодная припрется…

— Да полежи, еще минут двадцать есть.

— Угу…

Маша тяжело перевернулась на спину и, развернувшись, улеглась головой Ивану на живот, широко раскинула ноги и запустила пальцы в пещерку. Вытащила, посмотрела на них с сожалением, но облизала.

— Блин… Чертов ребенок… Оставила без сладкого… И ты хорош… Я ж просила…

— Ну, Маш, ну, виноват… Но как ты меня там сжимала, так я, наверное, только без него выбраться бы смог…

Маша тяжело вздохнула:

— Ладно. И впрямь, я от нее как с цепи… Ну и ты хорош… Я разговариваю, а ты…

Иван сделал виноватый вид, и Маша, махнув рукой, засмеялась:

— Да и холера с ней, с Лариской. А то она не слышала, как мать от удовольствия пищит!

Чуть помолчала.

— А звонить… Нет, не звонит. Это у нее тактичность вдруг проснулась. Ты, наверное, благотворно повлиял, не иначе… - засмеялась она и погладила Ивана по щеке.

Поднялась на ноги, потягиваясь:

— Охххх… Пошла на кухню. Дите кормить надо…

— Да вон, жрачки – полный стол. Мы ж так и не управились, другим были сыты, - Иван со смехом кивнул на сиротливо стоящий в углу столик. – Покормится…

Маша задумчиво посмотрела на остатки пищи, почесала переносицу и покачала головой:

— Не, пойду горячего сделаю. Нам тоже надо… Ой! Только подмоюсь…

Зажав пальцы руки между ног, она посеменила в ванную. В дверях ее догнал ехидный голос Ивана:

— Маш… Во-первых, не расстраивайся, ты свое еще получишь. Если постараюсь, найду… обязательно. Во-вторых, с телефоном в процессе – это какой фильм?

Хихикнув через плечо и вильнув задницей, Маша переступила в ванну. Дверь закрывать она и не подумала, открыла воду, глянула на по-прежнему лежащего на ковре, заложив руки за голову, с улыбкой наблюдающего за ней Ивана, показала ему язык и, полуприсев на раздвинутых ногах, приткнула головку душа вплотную к нижним губкам. Вокруг них тут же образовался небольшой бурун, Маша, улыбаясь, прикрыла глаза и постояла так с минуту, наслаждаясь. Закрыла воду, вылезла из ванны, опять полуприсев, подтерлась бумажным полотенцем, небрежно смахнула им воду с ног и выпрямилась, глядя на Ивана вполоборота.

— Тебе, Машка, кажется, мужик и не нужен. Душ туда – и кайф готов…

Маша с важным видом кивнула:

— Ага. Тоже способ. Лариска так его просто обожала, пока поменьше была. Кончала на раз...

Еще раз показала Ивану язык и вышла из ванной. Остановилась посреди комнаты, задумчиво почесала переносицу, покосилась на входную дверь и, вдруг посерьезнев, потянула носом воздух:

— Знаешь что… Давай-ка проветрим. Не квартира, а… не знаю, что…

Иван, хихикнув, закончил за нее:

— Но пахнет возбуждающе…

Маша сказала ему «тьфу» и, подойдя к окну, приоткрыла его. В комнату сразу ворвался промозглый февральский воздух, и Маша, зябко поеживаясь, сбегала в спальню. Вернулась оттуда в халатике, на ходу завязывая поясок, заскочила в ванную, кинула оттуда безразмерный махровый халат Ивану:

— Накинь, а то простынешь!

И исчезла на кухне. Иван задумчиво принюхался: да ничем особенным не пахнет, дом с центральным кондиционером, тут очистка такая, что хоть кучу навали посреди комнаты, за минуту вытянет все… «Хе-хе. Получается, мы, при всей нашей свободе, вдруг застеснялись предстать перед дочкой неглиже? Ну, дела… Ладно, даже если это женский взбрык, спорить не будем».

Надев халат, он подкатил столик на место, уселся на диван и, разбудив ноутбук, стал пересматривать Ларискин сайтик. А через минуту поднялся и закрыл окно – уж больно мерзкий оттуда шел воздух, смесь природной влажности и городской грязи.