Я поступил в институт. На механическом факультете учились в основном парни, а девчонок в нашей группе было три. Из этих трех граций самой красивой считалась Светка — длинноногая голубоглазая блондинка. Однако меня как раз пугала вычурность её красоты и некая эпатажность поведения. В нее была влюблена вся группа, а мне больше нравилась скромняшка Инна. Третья, Люська, держалась как-то обособленно и была совершенно не интересная.

Это случилось на студенческой вечеринке. Клим пригласил нас на новоселье. Клим сам из Барнаула, он жил в общаге и подрабатывал дворником в каком-то ЖЭКе. А по весне ему выделили служебную жилплощадь. Квартирка была в полуподвале «сталинского» дома, там имелись две смежные комнаты и туалет с душевой. А под кухню была оборудована прихожая. Мебели у него практически не было. В дальней комнате софа, на которой он спал, в проходной — стол, сервант для посуды, кресло и две табуретки, а в кухне плита, холодильник и тумбочка, она же разделочный стол.

У Клима в тот вечер собрались я, Эдик, Светка и Инна. Он звал еще и Люську, но она не пришла. Клим сидел в кресле во главе стола, а на табуретки мы положили доску и уселись там вчетвером. Мое место было рядом с Инной. Я подкладывал ей закуски и наливал вина, а еще из-за тесноты прижимался ногой к ее ноге.

Застолье начали с шампанского, а когда поверх него накатилась третья рюмка водки, рука как-то сама легла на бедро Инны. Она не скинула мою руку, но плотно сдвинула колени и натянула на них платье.

Светка пила много, и ее эпатажность постепенно превращалась в полную развязность. Она громко смеялась, в ее речь, порой, вклинивались слова-паразиты из лексикона сантехников. Эдик рассказывал сальные анекдоты, тоже произнося некоторые непечатные слова открытым текстом. Инна при этом смущалась и краснела.

Мы танцевали под старенький магнитофон «Гинтарас», который постоянно зажевывал пленку, и звук «плыл», как и наши головушки. Неожиданно, танцуя с Инной, я обнаружил, что Клим уснул в своем кресле, а Эдика со Светкой в комнате нет. Зато из соседней комнаты доносились смешки и хихиканья, постепенно переходящие в стоны.

Я осмелел (а может, обнаглел), прижал Инну к стене и стал щупать ее задницу, одновременно пытаясь поцеловать в губы. Магнитофон уже не играл, а хлопал концами оборванной ленты на крутящихся вхолостую катушках. Когда я попытался приподнять подол платья, Инна оттолкнула меня и отпрянула:

— Ты чего?

Из соседней комнаты вышла Светка, одергивая на ходу юбку и застегивая кофточку.

— Выпить что-нибудь осталось?

За ней в темном дверном проеме показалась довольная физиономия Эдика. Он указал глазами на Инну и подмигнул мне. Нумера, мол, свободны, извольте-с. Я схватил Инну за руку и поволок в «нумера».

— Отстань! — Инна упиралась и, наконец, вырвалась. — Ты чё? Совсем что ли?

Проснулся Клим:

— Что за шум, а драки нет? Что случилось?

— Ничего, — ответила Инна. — Чай будет сегодня?

После этой вечеринки Инна меня сторонилась. Эхх, второй облом в моей жизни...

А летом я пошел в поход, плановый поход по путевке. Кто не знает, что такое плановый поход, расскажу. Покупаете путевку и приезжаете на турбазу. Там инструктор инструктирует (снова извиняюсь за тавтологию) как ставить палатку, разводить костер, готовить еду в котле. Ну и о технике безопасности рассказывает. Все снаряжение предоставляется на турбазе. Сам поход длится дней десять-двенадцать. Обычно контингент в таких походах бывает в основном женский, туристы-мужчины предпочитают самостоятельные путешествия.

В нашей группе было двадцать человек, из них мужиков только пять. Плюс инструктор со своей дочкой, лет восемнадцати. Поход был на весельных лодках по озерам Карелии. Мы плыли на пяти фофанах, в каждом по одному мужику и три тетки. Инструктор с дочкой плыл на байдарке. Замечу сразу, дочка тут же положила на меня глаз. На турбазе, пока еще шла подготовка к походу, в свободное время мы играли в волейбол, а по вечерам были танцы. Мне сразу приглянулись две молодые девчонки, лет по двадцати, и я предложил им плыть в моей лодке (естественно, мужиков инструктор назначил капитанами). Четвертым членом экипажа была пожилая матрона пенсионного возраста.

Не буду отвлекать ваше внимание описанием похода, сосредоточусь на главной теме своих мемуаров. Матрона большей частью интересовалась окружающими видами и щелкала фотоаппаратом, девчонки же строили мне глазки. В первый вечер после ходового дня вся группа устала, инструктор устроил ранний отбой и сам забрался в палатку. Однако дисциплина была не очень строгой, поэтому у костра остались я, две девочки, Зоя и Вера из моего экипажа, и Таня, дочка инструктора. Мы сидели, болтали, пили чай, в конце концов, Вера начала клевать носом и ушла в палатку. Следуя моральным принципам и чистоте нравов, инструктор распределил нас по палаткам не поэкипажно, а по гендерному признаку, поселив всех мужиков в одной. Сам он спал с дочкой в отдельной.

Я нутром чувствовал, что Зоя не против уединиться со мной, но Таня никак не покидала наше общество. Наконец, я сказал Зое:

— Пойдем, прогуляемся?

— И я с вами! — заявила Таня.

— А детям пора баиньки! — строго сказал я.

— Это кто дети? — обиделась Таня.

— Вот такие вот, — я щелкнул ее по носу, — малолетки.

Хотя малолетка была всего-навсего года на два младше нас. Короче, отправили мы Таню спать, а сами пошли вдоль берега озера, любуясь белой Карельской ночью, и поняли, что оба хотим целоваться. За поцелуями последовали мануальные ласки, потом я приподнял на Зое футболку выше груди, лифчика на ней не было, а грудь небольшая. Целуя соски, запустил руку ей в трусики, нащупал мохнатый лобок. Поскольку сопротивления не последовало, я расстелил на песке штормовку, уложил на нее Зою и... ну, понимаете, меч вошел в ножны.

Зоя была не девушкой, но влагалище у нее более тугое, чем у Ленки, поэтому кончил я довольно быстро. Однако мы не спешили уходить, ночь была светлой и теплой, ветра практически не было, на берегу комары тоже сильно не донимали. Мы любовались предрассветной зарей, болтали, целовались и перед самым восходом повторили коитус. На этот раз кончила Зоя, а я все никак. Но... пора было возвращаться в лагерь, скоро инструктор прокричит «Подъем!»

На следующей стоянке после вечерних посиделок Зоя ушла в палатку раньше, а у костра остались я, Вера и. конечно же, Таня. Кое-как нам удалось от нее отвязаться. Берег на этой стоянке был заросший травой, на небольшом пляжике поместились только наши лодки. Мы с Таней пошли по лесной тропинке. В лесу было много комаров, но тропинка вывела нас на гольцы, каменистую гряду, поросшую ёрником. Там мы нашли плоский широкий камень, за день нагретый солнцем. Я расстелил на него штормовку, мы сели рядом и начали целоваться.

— А ты вчера с Зоей?.. — спросила Вера.

— Нет, — заверил я ее, — ты чего? Мы так посидели немного, и спать пошли.

Хорошо, что они с Зоей спали в разных палатках. Мы с Верой еще раз поцеловались. Я залез рукой под футболку, а под футболкой на ней оказался целиковый купальник. Вот те на! Пришлось снять с нее всё — и футболку, и кеды, и треники, и Вера предстала передо мной абсолютно в чем мать родила. И тут я сделал открытие. Оказывается у блондинок и волос на лобке меньше, и они как бы тоньше, и светлые, поэтому почти не скрывали половые губы. Я уложил ее на камень, поцеловал грудь (памятуя Ленкин урок), а потом спустился ниже и любовался писей. Она была прямо как у девочки, почти как у Оли. И тут я не сдержался, вспомнив свой давний сон, лизнул ее языком. Вера сказала «Ой!» то ли от неожиданности, то ли от смущения. А я присосался к ее пизде и лизал между губок, засасывал клитор, облизывал все складочки, Вера застонала, задвигала попкой, кажется, она кончила. Кончил и я, поскольку возбуждение было сильно велико. Сперма наполнила плавки...

На следующую ночь мы остались с Зоей. Отделались от навязчивой Тани и отправились на прогулку. Мой член немного привык к влагалищу Зои, на этот раз я долго не кончал, Зоя кончила первой. А следующую ночь я снова гулял с Верой. Теперь она была в раздельном купальнике, что упрощало задачу. Когда я снял с нее трусики и навис над ней, нацеливаясь членом в вагину, она спросила:

— Тебе очень хочется?

— Да, а что?

— Понимаешь... ну, короче, я девушка. Может, не надо?

— Ну, хорошо, — я немного расстроился.

— А... ты мог бы... как в тот раз? Тебе не противно было?

— Наоборот, очень приятно. Я с детства мечтал...

— Правда?

И я опять лизал ей. На этот раз она кончила, а я нет. И Вера предложила:

— Давай я тебе.

И мне первый раз сосала девчонка. Я постеснялся кончить ей в рот, а она сама догадалась, что нужно делать — дрочила мой член, пока я не спустил.

— Я просто видела, как мой братик так делает, — пояснила она.

— Большой братик-то?

— Двенадцать лет.

— Ничего себе!

— А ты... так делаешь?

— Да что ты! — испугался я. — Боже упаси!

— А я делаю, — засмеялась Вера и убежала в лагерь.

Это было для меня открытием. Девчонки тоже занимаются онанизмом! И Вера не постыдилась мне об этом сказать...

Весь поход я практически не спал. Удавалось заснуть на час-полтора перед подъемом и еще подремать немного в фофане, когда я не сидел на веслах. Ночи так и чередовались: то я трахался с Зоей, то мы с Верой занимались оральным сексом. Таня вроде как успокоилась, и больше с нами не просилась. Однако в предпоследнюю ночь...

Мы с Верой, после приятно проведенного времени, обнявшись, возвращались в лагерь, и тут нас встречает Таня.

— Ага, — говорит, — Если в следующий раз меня с собой не возьмете, я Зойке расскажу, что вы вместе гуляете.

Вера вырвалась из моих объятий и зло посмотрела на меня:

— Вот так вот, да? Значит, ты с Зоей тоже?..

И, всхлипывая, убежала в свою палатку.

— Дура ты! — бросил я Тане и тоже ушел.

Следующий ходовой день был последний. Девчонки дулись на меня и не разговаривали. Матрона удивилась:

— Девушки, что это с вами?

— Ничего! — буркнули обе почти в один голос.

Вечером они не стали со мной задерживаться у костра, но задержалась Таня.

— Злишься на меня?

— Да ладно, — говорю. — Неприятно, конечно, но все равно мы завтра разъедемся по домам.

— Да, — говорит, — Сегодня последняя походная ночь. И эта ночь будет моей.

— Чего ты хочешь?

— Я люблю тебя.

— Нельзя бросаться такими словами.

— Ну и что? Подумаешь? Я знаю, завтра мы расстанемся навсегда. Но это будет мой звездный час! Ты хочешь меня?

Она приблизилась ко мне лицом и подставила губы для поцелуя.

—А ты у папы спросила?

— Причем тут папа? Ну?

Ее губы стали еще ближе. Не знаю почему, но вдруг от нее повеяло Ленкой. Помните, я говорил, что есть такие женщины, от которых веет эротикой. Эротикой и сексом. Таня еще мелюзга, еще бутон, но когда она расцветет, она станет такая же как Ленка. В ней пока зачатки кокетства, жеманства, но это все вырвется наружу, едва она станет женщиной. Сам не знаю почему, но я обнял ее и поцеловал. Целовалась она неумело, но набирала это умение буквально на глазах.

— Так что? — спросила Таня почти с вызовом. — Пойдем?

Мы отошли от лагеря, нашли уютную полянку. Таня сама бросила на землю штормовку, сняла олимпийку, обнажив неприкрытую грудь. И я целовал ее, и уложил Таню на штормовку, спустил с нее треники вместе с трусами. Да, совсем взрослая, волосатый лобок... Я опустился на нее.

— Только... потихонечку... ладно?

— Хорошо.

Я начал пропихивать член в вульву.

— Ой, больно! — тихо вскрикнула Таня.

— Ты девушка?

— Да.

— Может, тогда не надо?

— Надо, надо! — Она потянула руками мой зад, и я вошел.

Это была моя первая целка. И единственная. Когда мы встали, на штормовке остался кровавый след.

— Надо застирать его, — сказал я.

— Не надо, — говорит Таня. — Я ее сохраню. На память о тебе...