Глава третья

Исследования Джека проходили успешно. На волне душевной энергии, высвободившейся после потрясений в его жизни, он с нетерпением ждал времени, проведенного в библиотеке. На несколько часов он мог забыть о Кэролайн. Работа в банке теперь кажется ему давно отбытым тюремным заключением. Когда он все же вспоминал о Кэролайн, то обнаруживал, что дистанция придает ему новую объективность. Итак, она – человек: она облажалась и должна бороться с последствиями. Он ни в чем не виноват, и у него нет причин чувствовать себя виноватым. Как никогда раньше он осознавал, насколько сильно он ждет общения с детьми и как они уязвимы и ценны.

После нескольких споров с преподавателем стала возможной его подработка. Он решительно отстаивал свою точку зрения на последствия государственного субсидирования судоходства перед Первой мировой войной. В конце одной из таких встреч профессор неожиданно предложил ему несколько часов преподавания и репетиторства студентам старших курсов на предварительном курсе экономической истории.

– Мне нравится, как вы выражаете свои мысли, – сказал профессор Пикеринг. – Вы ясно выражаете то, что думаете, и умело подбираете аргументы. Возможно, бизнес пошел вам на пользу и научил вас извлекать максимум из своих мыслей. Нашим студентам это понравится. Дайте им много экономики и расскажите, как это происходит в реальном мире. В ваших исторических знаниях есть пробелы, но вам не составит труда подтянуть детали.

Доход, пусть и небольшой, имел для Джека большое значение. Преподавание также дало ему право встать в очередь на получение университетского жилья. Когда он добавил, что является родителем-одиночкой, которому время от времени приходится заботиться о детях, его поставили в приоритет и почти сразу же выделили небольшую квартиру в кампусе. Она находится в анклаве профессорско-преподавательского состава, и все они – в схожей с ним ситуации, балансируя между неустойчивой жизнью временного преподавателя или приезжего и попыткой создать стабильный семейный очаг. Здесь есть приятная компания, которая не дает ему впасть в депрессию, есть живые разговоры с умными людьми и много женщин. Единственная причина возвращения домой – общение с детьми, и он сразу же начинает планировать, как он сможет привезти их погостить к себе в новую квартиру.

Конечно, Кэролайн категорически возражает.

– Ты не можешь забрать у меня детей.

– Им будет полезно побыть вдали отсюда, а ты лишаешь их хорошего времяпрепровождения. Здесь есть чем заняться, есть дети их возраста, с которыми можно поиграть. Я поговорю с ними и узнаю, что они думают.

– Ты пытаешься отвратить от меня моих детей.

– Я не пытаюсь ничего делать, кроме как жить своей жизнью. Предлагаю и тебе делать то же самое.

Сопротивление Кэролайн было подорвано ее собственным желанием. Что-то происходит – непредвиденное, но несомненно связанное с Дэмиеном, – а это значит, что она хочет, чтобы он присмотрел за детьми. Он соглашается забрать их.

На еженедельном собрании профессорско-преподавательского состава он впервые встречает многих своих новых коллег. Там присутствуют несколько десятков преподавателей, в основном женщины, преподающие литературу, перед которыми стоят заварники с травяным чаем, несколько суровых мужчин-философов и смешанная группа историков и классиков. Джек – единственный специалист по экономике, кроме своего профессора, среди историков.

Поначалу он мало что говорит, наблюдая за общением своих коллег, удивляясь их личным выпадам и открытому отстаиванию своих интересов. Это – не бизнес в его понимании, и он удивляется, как эти люди работают вместе над созданием курса. Профессор литературы, председательствующая на собрании, кажется, игнорирует большинство желающих выступить. Она не представила Джека, и он заметил, что один или два человека смотрят на него с любопытством и, как ему кажется, с враждебностью. Но решил, что его не запугать.

Он удивлен, когда через десять минут после начала заседания профессор Пикеринг представляет его и говорит о том, что в нынешней вводной программе по истории, которую преподают студентам первого курса гуманитарных факультетов, не хватает экономической перспективы.

– Мы должны воспользоваться возможностью, которую предоставляет нам присутствие Джека, и добавить немного экономики в курсы по империализму XIX века, а также в курс по становлению фашизма.

Очевидно, что эта тема уже обсуждалась ранее и, как и все остальное, вызывает бурю эмоций.

– Это не входит в повестку дня, – фыркает одна из женщин-постструктуралистов.

– Неужели вы никогда не перестанете пытаться переубедить остальных? Кому какое дело до того, что думает литература, – считает мужчина-философ.

– Мы уже не раз соглашались с тем, что эти курсы и так перегружены, – говорит заведующий кафедрой.

– Профессор Пикеринг, вы продолжаете назначать мужчин, несмотря на политику университета по достижению гендерного паритета среди преподавателей, – говорит стройная молодая женщина с каштановыми волосами, сидящая напротив Джека. Она выглядит серьезной и очень умной.

– Семьдесят процентов преподавателей – женщины, – отвечает профессор. – Я вношу свою лепту в обеспечение гендерного равенства.

– Но в целом по университету женщин – только сорок процентов, а среди профессорско-преподавательского состава – лишь двадцать.

– Это непрофессорское назначение на данном факультете.

– Нам не нужна экономика, нам нужно больше о женском опыте, – говорит пожилой классик, специализирующийся на сексуальных практиках в Афинах V века.

– Наши студенты просят больше экономики, – резонно замечает профессор Пикеринг. – А экономические вопросы особенно актуальны для женского опыта. Не так ли, Джек?

– Есть возможность осветить экономику, не связанную с оплатой труда, а также включить тематическое исследование влияния Великой депрессии на домашнюю прислугу, – говорит Джек, слегка нервничая в этой медвежьей яме и чувствуя на себе взгляды всех. Он ловит взгляд женщины напротив, и та выглядит удивленной и готовой спустить его с небес.

– Если это уменьшит нелепый акцент на внешней и оборонной политике, то я лишь за, – говорит она. – Несмотря на печальные последствия для политики, направленной на обеспечение равенства и разнообразия в трудоустройстве в этом нерепрезентативном университете.

– Спасибо, Хейзел, за ваше горячее одобрение, – говорит профессор Пикеринг.

– Ну, что, доктор Кирк, мужчины согласны? – сардонически спрашивает председатель.

– Мы должны провести голосование, – кричит кто-то.

– Голосовать не о чем, – говорит председатель, – я не слышу альтернативных предложений. Значит, мы согласны.

– Как раз то, что нам нужно, чтобы спасти факультет от банкротства, – белый мужчина-банкир, – говорит женщина рядом с Джеком, встает и уходит театральной походкой.

Вскоре после этого собрание расходится, и Джек узнает от своего профессора, что он получил десять дополнительных часов преподавания в неделю после половины семестра плюс время для выставления оценок. Он не мог в это поверить. Дела идут в гору.

Он начинает чувствовать себя как дома, снова начав заниматься бегом. Кампус университета расположен в просторном и привлекательном парке, спускающемся к реке, за которым простираются леса и пахотные поля. Он выходит на улицу в обеденный перерыв, когда солнце уже высоко, и двигается по разработанному им короткому маршруту, проходящему по тропинкам, где можно бежать по мягкому покрытию. Он настолько захвачен впечатлениями и восхищен окружающей его природой, что продолжает бежать по второму кругу, оставляя себе время лишь на то, чтобы принять душ и переодеться для послеобеденного семинара. Давно он не чувствовал себя так хорошо.

***

На следующий день он бежит в пасмурную погоду и концентрируется на скорости, желая компенсировать недавнее пренебрежение своей физической формой и полагая, что, ставя перед собой физические задачи, он поможет своему душевному выздоровлению. Он пересек реку, чувствуя себя сильным и подтянутым, лишь немного побаливает ахиллесово сухожилие с предыдущего дня, и уже мчится вверх по склону через лес, когда видит впереди себя бегунью – стройную женщину. Они приближаются к изрытому колеями ячменному полю, и он видит, что она одета в лайкровое трико и майку, а волосы стянуты резинкой от пота. Он понимает, что его молчаливое присутствие в пустой местности может ее обеспокоить, но не может придумать, что с этим делать.

Он подбегает ближе и понимает, что женщина прибавила скорость. Она не хочет его пропускать, но он все равно приближается. Поравнявшись с ней, он позволяет ей занимать всю ширину дорожки и, обгоняя по обочине, говорит:

– Привет. Отличное место для бега.

Она поворачивает голову с сосредоточенным лицом, и он видит, что это – доктор Хейзел Кирк с кафедры литературы, женщина, сидевшая напротив него на факультетской встрече. Он улыбается, спрыгивает с ее пути и продолжает нестись с огромной скоростью всю оставшуюся дорогу до дома.

Через некоторое время он встречает ее, поднимающуюся по ступенькам здания гуманитарного факультета.

– Выпендрежник! – фыркает она.

Невозможно понять, шутит она или нет, и он старается говорить легким, самоуничижительным тоном:

– Энергию надо сжигать, раз так много умственной работы.

– Ну, не надо стараться произвести на меня впечатление.

– На это нет никаких шансов. Я постарался сделать все возможное, чтобы не попадаться тебе на пути.

– Значит, тебе это не удалось.

– Нет, это тебе не удалось меня опередить.

Они свирепо улыбаются и расходятся. Она хорошо выглядит с заколотыми назад волосами и румянцем от бега по щекам. Красивая грудь в обтягивающей майке.

На следующий день он видит ее одну в кафе-баре, перелистывающей пачку рефератов. Он берет свой кофе и садится напротив.

– Скажи, что ты не возражаешь, если я здесь посижу.

Она пожимает плечами.

– Почему я должна возражать? Я занята.

– Мне одиноко. Я никого здесь не знаю. Мы работаем в разных отделах, но разве нам нельзя дружить?

Она резко подняла глаза, и они уставились друг на друга. Наконец она говорит:

– Тебе не нужно спрашивать разрешения. Я в основном рада поговорить с кем угодно. Ты злишься. Почему?

Пораженный, он смотрит на нее более внимательно. Неужели она может заглянуть ему прямо в душу?

– Я тебе не нравлюсь?

– Зачем отвечать вопросом на вопрос? Я тебя не знаю, но мне интересен ответ на мой вопрос. Полагаю, что ты ранен и одинок, и это, наверное, интересно. Как-нибудь вечером я угощу тебя выпивкой, и ты расскажешь мне все о себе. Тогда и решу, сможем ли мы стать друзьями. А пока мне надо работать.

– Спасибо, что поддержала меня на собрании факультета.

– Я тебя не поддерживала. Я бы проголосовала за то, чтобы было больше феминистской теории литературы, но у нас нет кадров, способных бы ее преподавать. Тебе повезло. Особенно для банкира.

– Все равно спасибо. И теперь я – не банкир.

***

Следующим вечером они встретились в одном из баров университетского городка. Для Джека это шок – снова оказаться среди шумных студентов, – и он оглядывается по сторонам, беззаботно и весело вспоминая студенческую молодость. Хейзел настояла на покупке напитков. Он попросил пинту бочкового эля местного производства и заметил, что она пьет воду – пинту воды из-под крана.

– Если только это не джин, – с надеждой предполагает он.

Она рассмеялась.

– Я живу за счет своего ума и отношусь к нему с уважением – не трачу деньги впустую. Здесь их не так уж много.

– Следующий раз угощаю я.

– Я буду только это.

– Разумно. Не переусердствуй! Тогда завтра. Пиво улучшает мое состояние.

Они говорят о делах факультета, о коллегах, – хотя Хейзел дает понять, что не сплетничает, – о беге и о том, почему он считает, будто пиво полезно для него. Он говорит о том, что оно делает его менее застенчивым и более открытым для самовыражения. Она отвечает, что он должен найти в себе мужество быть самим собой без стимуляторов.

– Может быть, это ты боишься потерять над собой контроль, – отвечает он, подталкивая ее полупустой стакан с водой. – Джин может сотворить чудеса. Так, мы теперь друзья?

Она осторожно кивает.

– Теперь, когда я тебя немного знаю, ты не такой страшный. Мы могли бы вместе бегать.

– Значит, сможешь меня обогнать?

– Я тебя обгоню. Тебе будет лучше бегать со мной.

Они договорились бегать, когда оба свободны в обеденный перерыв, и заниматься пару раз в неделю. Он будет делать круг с Хейзел, а потом один – на скорость. У него не так много занятий, как у нее.

Несмотря на ее требование, чтобы он отвечал на вопросы, они оба сдержанно рассказывают о своей личной жизни. Но вот приезжают погостить на полсеместра Бен и Эми. Он идет по кампусу с ребенком на руках, и тут они встречают Хейзел, выходящую из книжного магазина.

– Что это? Телохранители? – спрашивает она.

– Познакомься с моими детьми. Бен, Эми, это – Хейзел, моя коллега по гуманитарному факультету. Она феминистка.

– Что такое феминистка? – спрашивают сразу оба ребенка.

– Та, кто считает, будто женщины – и девочки – должны иметь равные шансы в жизни и не подвергаться дискриминации из-за своего пола, – отвечает Хейзел.

– И что мир находится в тисках патриархальной олигархии, в основном, злобных банкиров, стремящихся уничтожить цивилизацию, – добавляет Джек.

На него смотрят с язвительным укором. Дети уже привыкли к тому, что он говорит непонятные слова, и в любом случае их больше интересует Хейзел, которая задает им вопросы о себе. Сегодня неделя чтения по некоторым предметам, и свободного времени больше. Джек говорит Хейзел, что не будет бегать, и приглашает ее на послеобеденный пикник у реки. Она сопротивляется, но изящно уступает, когда он настаивает, и становится ясно, что дети хотят, чтобы она пришла.

Это – тщательно спланированная засада Джека. Дети нагружены водой и апельсиновым соком. Он приносит вегетарианские суши, белое вино и фруктовый салат. Даже прихватил коврик, помня о том, что женщины, если их приглашают посидеть на траве, всегда говорят, что та мокрая, даже если дождя не было уже несколько месяцев.

Дети обожают реку, и ему приходится постоянно держать себя в руках, когда они бегают по берегу, находят ветки, чтобы бросать их в воду и гоняться за ними, плывущими вниз по течению.

Хейзел приезжает с домашней пиццей и флягой супа и поражает его своей компетентностью в общении с двумя застенчивыми детьми. Она легко общается с ними и даже уговаривает их попробовать суп. Он замечает, как она умело расспрашивает их, выясняя подробности жизни, которые он скрывает, – кто их мать, чем занимается, почему ее нет рядом. Застенчивая Эми прижимается к нему и рассказывает, что ее папа больше не живет дома, и что она скучает по нему, потому что некому почитать ей сказку. Бен объясняет, что мама всегда опаздывает, забирая его с футбольной тренировки, и это несправедливо. Хейзел соглашается на бокал вина, и Джек начинает думать, что поступил правильно. Когда они поели, она отправляется с детьми на небольшую прогулку, показывает им кроличьи ходы, где длинная трава примята, и щели в живой изгороди, ведущие к скрытым входам в норы. Затем они рассматривают царапины и норы водяной полевки на берегу реки.

Бен садится рядом с Хейзел.

– Папа сказал, что ты – учительница. А то преподаешь?

– Литературу. Это – изучение книг и того, что написали люди.

– Какие книги ты преподаешь?

– Все.

– А какая твоя любимая?

– Мэри Уолстонкрафт: «Отстаивание прав женщин».

– Мне она понравится?

– Я рекомендую тебе ее прочитать, пока ты не вырос, но, может быть, отложи ее на некоторое время.

– Я посмотрю, написала ли она что-нибудь о мужчинах, и прочту.

Позже, когда они с Джеком остались вдвоем, она говорит:

– Значит, ты женатый человек и не сказал мне об этом. Это было очень забывчиво с твоей стороны.

– Пока женат. Мне показалось, что это не относится к тем разговорам, что ты хотела. Как видишь, мы живем по отдельности. А ты?

Она пристально посмотрела на него и покачала головой.

– Почему ты спрашиваешь? Потому что все женщины определенного возраста должны иметь партнера?

Он рассмеялся.

– Я ничего такого не имел в виду, как ты прекрасно знаешь, хотя ты подозрительно хорошо ладишь с детьми.

– У меня есть младший брат, сестры, племянники и племянницы.

– И отработанная линия допроса.

– Дети любят, когда проявляешь интерес к их жизни.

– Похвально. Но получить информацию от тебя – все равно что пытаться сжать алмаз.

– Чего же ты не знаешь и считаешь, что должен знать?

Он тщательно обдумывает.

– Хочешь ли ты более близких отношений со мной и свободна ли ты в них.

Она также берет время на размышление, прежде чем ответить.

– Я не верю в отношения, основанные на зависимости. Мне всегда приходилось переезжать ради учебы и карьеры – западное и восточное побережье США, Испания. Ни одни отношения не выдерживают расстояния, а я не вижу причин ставить под угрозу свою карьеру ради отношений.

– Не так-то просто быть отстраненной и самодостаточной, когда есть дети, – отвечает он.

– Многим матерям-одиночкам это удается.

– В любом случае, дети зависимы и требуют обязательств. Двум взрослым людям легче это дать, а для этого им нужно посвятить себя друг другу.

– Почему ты так говоришь? Похоже, что вы с женой по отдельности удовлетворяете потребности детей, хотя у вас и нет обязательств перед ней.

– И дети страдают. Но ты выигрываешь. Я не хочу больше обязательств. Обязательства – это плохо, потому что они означают, что ты несамостоятелен, и тебя могут подвести другие.

Он отворачивается от ее ищущего взгляда, ему не нравится этот разговор. Он не хочет объяснять Хейзел, почему больше не связан с Кэролайн. Для него неудачный брак – унижение, недостойное обсуждения. И он досадует на себя, потому что на самом деле ему хотелось бы хоть немного сочувствия к его беде, и чтобы она показала, что он для нее важен. Жаль.

Кроме того, ему трудно понять, чего он хочет от Хейзел. С ней нелегко в любом смысле этого слова, и все же, он с нетерпением ждет ее общества. Потому ли, что ему одиноко, или потому, что ему нужны отношения, чтобы доказать, что он – не неудачник? Он даже задается вопросом, не ищет ли он инстинктивно партнера, который помог бы ему с детьми. Рациональный ум предупреждает его, что последнее что ему нужно – это еще раз привязаться к женщине. Она красива и сексуальна, но для секса наверняка есть более подходящие варианты, чем Хейзел; ему достаточно зарегистрироваться на сайте знакомств. Но его это не привлекает. В его списке проблем секс – не на первом месте, и его интерес к Хейзел в первую очередь связан не с сексом – и даже не с завязыванием новых отношений. Просто она ему нравится, и интригует его.

Они с Хейзел очень заняты, но раз в неделю готовят друг для друга и бегают вместе в обеденное время, когда могут. Разговаривают они в основном о преподавании, факультете, исследованиях и администрации. Она спрашивает о его детях, но ему редко удается заставить ее рассказать о себе. Он знает, что она выросла и ходила в школу в Бристоле, что ее родители живут в Бате и что она училась в Кембриджском университете, а затем защитила докторскую диссертацию по Уильяму Годвину, Мэри Уолстонкрафт и Мэри Шелли на факультете в Брайтоне. Ее научным руководителем был бородатый колдун, ныне декан; академическая наука – это мир кровосмешения. О ее общественной жизни до своего приезда он мало что мог узнать. Из разговоров с коллегами по факультету выясняется, что она всегда была амбициозной, трудолюбивой, с удовольствием занималась административной работой, которой избегали другие: приемной комиссией, директором курсов или представителем Сената. Это – ее первая постоянная работа преподавателем. Он понимает, что жесткая, нацеленная на карьеру женщина, такая же, как Кэролайн, – последняя, к кому он должен прицепляться. Легко сказать, да не так просто устроить.

***

Кэролайн была полна решимости работать над своими отношениями с Джеком. Она была далека от идеала, который, как она сама себе говорила, заключается в том, чтобы поддерживать равновесие между двумя своими жизнями. Джек сместился далеко от центра, и ей приходится возвращать его обратно.

Она избегала излишней фамильярности, но к его возвращению в выходные тщательно одевалась, приветливо улыбалась и старалась как можно чаще прикасаться к нему – к его кисти, руке и плечу. Но никаких поцелуев или сексуальных объятий, которыми он мог бы воспользоваться, чтобы оттолкнуть ее.

– Как здорово снова быть вместе, – сказала она ему. – Мы так хорошо знаем друг друга. Нам есть о чем поговорить, и я беспокоюсь, что мы отдаляемся друг от друга. Мы оба должны приложить все усилия, чтобы этого не случилось. Я все устрою так, чтобы мы проводили вместе столько времени, сколько захотим. Я сделала все возможное, чтобы защитить то, что у нас есть.

– Дэмиен в эти выходные ничего не получит?

– Не в эти выходные. Буду честна. Дэмиен знает, что мы с ним встречаемся, когда ты занят, и не пропустит этого. Наша жизнь может быть такой, какой была раньше.

– У тебя все еще будет интрижка?

– Не интрижка. Я люблю Дэмиена. Я тебя не обманываю, но это никак не касается нас с тобой.

– Ты не была нечестной все те месяцы, когда не говорила мне... когда трахалась с Дэмиеном, чтобы выяснить, серьезно ли это, а я ходил на работу, думая, что у меня есть любящая жена, которая проводит слишком много поздних вечеров, тяжело работая?

Она помолчала, сказав в конце концов:

– Ты ловко подбираешь слова. Ты всегда можешь сделать так, чтобы я выглядела неправой. Но мы с Дэмиеном очень любим друг друга, и ты не можешь переиначить все так, чтобы это выглядело плохо. Я хотела бы найти способ показать тебе, какой он хороший человек. Ты бы не ревновал, если бы увидел, за что я его люблю.

– Значит, это – не просто трах?

– Мы не трахаемся, мы занимаемся любовью.

Она начала плакать – еще одно новшество, но не обязательно не по сценарию. Промокнув глаза салфеткой, она сказала:

– Я не хотела говорить о нас с Дэмиеном. Я знаю, что для тебя это больно. Я хотела, чтобы речь шла о нас. Я люблю тебя, ты это знаешь, и знаешь, насколько ты мне дорог. Нет смысла меня наказывать. Может быть, то что случилось, и кажется тебе несправедливым – ты не на это подписывалась, когда женился на мне. Но и я тоже. Случаются неожиданности. Я удивлена не меньше тебя, и мне нужна твоя помощь. Дэмиен – особенный мужчина, и я не могу вести себя так, словно мы никогда не встречались. Он – часть моей жизни, и мы должны решить, как справиться с последствиями.

– И что ты предлагаешь? Чтобы ты была моей женой четыре дня в неделю, а Дэмиен – остальные три? Или наоборот. Со мной ты уже давно, так что, Дэмиену есть что наверстывать. Я дам ему дополнительный день.

Она покачала головой, по щекам снова потекли слезы, и он пошел готовить кофе. Когда он вернулся, то увидел, что Кэролайн тоже хочет попробовать что-то другое. Она села рядом с ним на диван.

– Дорогой, все идет не так, как надо. Нам нужно работать над тем, чтобы понять друг друга. Побудь со мной. Нам нужен лучший план.

– Ты работаешь над этим. Ты и твой милый. Уверен, что ты придумаешь другой план, например, тот, в котором ты скажешь мне, что я заменен.

– Нет, Джек, это никогда не было правдой. Наш брак стоит того, чтобы за него бороться, но ты ведешь себя так, словно тебе все равно. Меня это сильно огорчает. Уверена, что если ты подумаешь об этом, то признаешь, что мог бы сделать больше, чтобы я не влюбилась в другого мужчину. Нам нужно больше быть вместе.

– Имеешь в виду, если бы я не занялся альпинизмом, когда ты просила меня этого не делать, поскольку мне нужно было работать, а у тебя был стресс, когда я отказывался делать то, что ты хотела. Ты имеешь в виду, что если бы ничего этого не было, то тебе бы не потребовалось заводить любовника? Прекрасно. Я понял.

Она покраснела.

– Я же сказала тебе, что это не было запланировано. Я не искала любовника.

За три месяца до этого между ними возникла большая проблема. В течение нескольких месяцев он спрашивал ее, куда бы она хотела поехать отдохнуть, но она ни на что не соглашалась. Теперь он знал, что это из-за Дэмиена, но тогда ему казалось, что ей просто не нравятся места, которые он хотел посетить. В конце концов, он сдался и заказал отпуск, чтобы сделать то что он хотел, в одиночестве. Она была в ярости, жаловалась на необходимость ухода за детьми, но он все равно поехал, гулял и лазил по горам северной Греции.

Она помолчала, потом просветлела и снова посмотрела на него.

– Я понимаю, какую боль тебе это причинило. Ты думаешь, что это из-за секса, но это не так. Это все – твое глупое тщеславие. Я не могу отказать Дэмиену в сексе, потому что люблю его, и это – часть моего выражения своих чувств. Это все равно что вкусно поесть с кем-то. Ты одеваешься, чтобы придать этому событию особое значение, чтобы насладиться моментом. И ты можешь наслаждаться как деловым обедом, так и обедом с любимым человеком. Я люблю Дэмиена, и мы хотим доставлять друг другу удовольствие. Секс – это способ показать, как мы заботимся друг о друге. Я обожаю секс, потому что обожаю его. Я хочу быть для него идеальной, но лишь потому, что так сильно его люблю.

Теперь она умоляла его, просила дать ей возможность объяснить, признаться в любви и получить его одобрение.

– Пожалуйста, послушай, что я скажу. Я люблю также и тебя. Люблю. Так же сильно, как и раньше. Я обладаю огромной способностью любить – гораздо большей, чем большинство. Дэмиен ничего не меняет в нашей жизни. Я – твоя жена, я разделяю твою жизнь и люблю тебя. Я знаю тебя лучше чем кого-либо другого, и знаю, что мы нужны друг другу. Дэмиен никогда не будет этому мешать. Я позабочусь об этом. А теперь я хочу, чтобы ты пошел со мной в постель. Ненавижу, когда ты спишь вдали от меня. Ты не можешь удобно устроиться на диване, и мне от этого только хуже.

– Возможно, ты и права. Я во всех смыслах – ограниченный любовник. Малая способность к любви, ограниченность в постели, и тебе от этого плохо. Теперь я это понимаю. Странно, но я не могу спать с женой, мечтающей о своем любовнике.

– Пожалуйста. Это важно. Я хочу быть с тобой. Показать тебе свою любовь.

– Почему? Ты воображаешь, что я хочу с тобой спать? Ты что, совсем меня не знаешь? Ты думаешь, я захочу спать с женщиной, которая только что трахалась с другим мужчиной? Если бы мне это нравилось, я бы нашел себе шлюху.

Она вздрогнула.

– Ты говоришь ужасные слова.

– А ты совершаешь ужасные поступки. В любом случае, я ценю твою прямоту. Будь же благодарна за мою.

– Мне еще раз извиниться? Я хотела действовать из лучших побуждений. Секс не должен ничему мешать.

– Не волнуйся, не помешает. Между нами его не будет. Никогда.

Их взгляды встретились, и он с удовлетворением увидел, что наконец-то, разрушил ее иллюзии. Она поставила бокал с вином и встала.

– Как ты можешь все испортить, когда я приложила столько усилий?

– Ты права. Я – такая сволочь. Но не волнуйся за меня. У меня появилось много друзей, а университете – кое-кто особенный. Я не буду страдать.

Он сказал это, чтобы уязвить ее за Дэмиена, но в тот же миг понял, что это – правда. Хейзел была очень особенной. От одной мысли о ней ему становилось легче.

– Это не то, чего я хотела.

– Ты это переживешь. Я ведь уже пережил. В эти дни я даже не думаю о Дэмиене.

Она выскочила из комнаты, а он снова побежал, побежал так, как никогда раньше не бегал – мертвый, обескровленный, вдохновленный.

***

В следующие выходные она пришла к нему взволнованная и злая.

– Мой отец позвонил и сказал, что они звонили, когда ты был здесь. Ты с ними разговаривал?

Он кивнул.

– Ты в самом деле сказал Джорджу, что они не могут приехать завтра? Мы ведь не можем расстроить родителей, особенно сейчас, когда мы ладим друг с другом намного лучше, чем раньше.

– Естественно, я сказал, что они могут приезжать. Твои родители мне нравятся, они очень веселые, и я не хочу, чтобы они были разочарованы. Ты уже говорила им, что они могут остановиться здесь, и я не вижу причин отзывать приглашение.

Она была в ярости.

– Не будьте тупым. Это было до того, как ты уехал в Брайтон. Ты знаешь, почему они не могут приехать. Полагаю, ты намерен продолжить этот фарс со сном на диване, и что они подумают?

Он пожал плечами.

– Ты боишься правды? Они – уже взрослые. Пусть сами делают выводы... Или можешь объяснить им, как именно надо нам спать. Узнай, не считает ли твоя мама, что твоя схема «два мужчины в одном браке» очень разумна. Уверен, что они поймут. Или боишься, будто Джордж решит, что его дорогая дочь плохо себя ведет?

Она выглядела мрачно.

– Это очень эгоистичная позиция, и я думаю, что ты пытаешься меня наказать. Если не хочешь делать то что необходимо, я отложу их визит. Но почему они должны страдать?

– Ты права. Это кажется несправедливым. Может быть, тебе стоит сказать Дэмиену, что все это было ошибкой, и что мама с папой этого не одобряют?

– И я беспокоюсь о сексе, – добавила она. – По разным причинам было бы хорошо, если бы ты разделил со мною постель.

– Разве Дэмиен дает тебе недостаточно?

– Не будь таким грубым. Я думаю о тебе. Без этого нехорошо.

– Откуда ты знаешь, какой секс у меня есть?

Она пристально посмотрела на него.

– Полагаю, раз ты отказываешься быть со мной, то ты не получаешь ничего. Если ты спишь с кем попало, я думаю, тебе следует сказать мне.

Он улыбнулся в ответ.

– Имеешь в виду, не передам ли я тебе какую-нибудь неприятную болезнь. Не волнуйся, я не буду ждать больше трех месяцев, прежде чем сообщу тебе о своей измене. Разве не так ты поступила со мной? В любом случае, я не буду тебя трахать, так что, не волнуйся, тебе не грозят от меня никакие заразные болезни.

– Я не сплю с кем попало, – пробормотала она, – только с Дэмиеном, и мы любим друг друга. Со мной ты ничем не рискуешь.

– Странно, но это – вопрос того, поверю ли я тебе на слово... или на слово Дэмиену. Ты уверена, что у него нет череды покладистых любовниц, раз у него уже есть опыт преследования замужних женщин?

Она захлопнула дверь и легла в постель. Впервые за долгое время Джек подумал, что одержал важную победу. Но на следующее утро она пришла в гостиную и раскаялась.

– Сожалею о вчерашнем вечере. Просто не хочу расстраивать своих родителей. Они очень старомодны и традиционны и не поймут, если узнают, что ты подвергаешь меня остракизму и спишь на диване.

– Они уж точно поймут. И вообще, ты беспокоишься не о том, что они расстроятся, а о том, что они расстроятся из-за тебя. А если они расстроятся, то не потому ли, что ты сделала кое-что такое, что, как ты знаешь, их расстроит? Скажи им правду. Скажи, что ты изменила, что у тебя есть любовник, и что мы расстались. Они гораздо лучше перенесут правду, чем твою ложь.

Она была озадачена.

– Но мы ведь не расстались. Почему ты так говоришь? Просто в течение недели тебе приходится работать вдали от дома. Я им сказала так.

– Мы не живем как муж и жена, поэтому и живем раздельно.

– У нас все получается. Не смей говорить моим родителям такие гадости. В любом случае я кое о чем договорилась с Дэмиеном, когда они захотят приехать. Так что, это не очень удобно. Им придется все отменить.

– Не беда. Я сказал Стелле, что присмотрю за ними, если ты будешь занята. Она сказала, что они с нетерпением ждут приезда.

– Ты – ублюдок. – В ее глазах стояли слезы. – Ты делаешь это, чтобы испортить мне настроение. Завтра я встречаюсь с Дэмиеном, как ты, наверное, уже догадался. У него день рождения, и мы давно планировали сходить в театр и поужинать. Поэтому я и не хотела, чтобы родители приезжали в эти выходные. Пожалуйста, вместо того чтобы усложнять мне жизнь, займись своими делами и перестань делать всех несчастными.

Он пожал плечами, рассерженный ее поведением.

– Твои родители мне нравятся. Они – порядочные люди, и дети с нетерпением ждут встречи с ними. Я им скажу, что встречу их с детьми в городе, чтобы они поели. Так что, это – мое дело, а не твое. Потом они отправятся за покупками. Приведи Дэмиена с собой, если захочешь, когда закончишь трахаться. Познакомь его со своими родителями и сделай его полноценным членом семьи. Если он настолько сильно влюблен в тебя, то, должно быть, умирает от желания познакомиться с родителями.

Она выглядела усталой и сердитой и ничего не ответила. В этот раз он крепко спал на своем узком диване.

***

Когда дети были у Джека, Кэролайн использовала образовавшееся время для восстановления своих отношений с Дэмиеном. После работы она приходила к нему домой и оставалась на ночь. Они вместе готовили и ели, слушая музыку. После этого занимались любовью. Это было прекрасно, но вскоре Кэролайн стало ясно, что Дэмиен не хочет заниматься этим больше двух раз в неделю. Дело не в том, что у него есть другие дела, просто ему нравилась своя компания, и было скучно, если она часто находилась рядом. Именно поэтому он остается холостяком, – полагала она, – он просто не склонен к женитьбе.

Все в порядке, – убеждала она себя. – Это – то, чего я хотела. Я не хочу выходить замуж за Дэмиена, и это означает, что у нас еще есть шанс восстановить отношения с Джеком. Когда наша новая жизнь наладится, он будет благодарен мне за то, что я провожу мало времени со своим любовником.

Но пока ей оставалось коротать в одиночестве дома вечера и ночи, которые были просто жалкими. Сколько бы она ни откладывала уход с работы, ничего не оставалось, кроме холодного дома, никого, чтобы приготовить и пустой постели. Это делало вечера с Дэмиеном еще более драгоценными.

Когда наступило воскресенье, и она весь день ни с кем не разговаривала, она копошилась по дому, наводя порядок на кухне, смотрела сериалы по телевизору и думала об ужине. Ее волнение росло, когда подошло время приезда семьи. Джек обещал приехать домой к ужину, но они приехали уже в семь часов, уставшие с дороги и голодные. Она обняла и поцеловала своих детей, улыбнулась Джеку и коснулась его руки.

– Так рада тебя видеть, Джек. Надеюсь, дети хорошо себя вели, и ты с удовольствием провел время.

Он кивнул, отстраняясь.

– И я тебя тоже. Я знаю, что трудно справляться с детьми в одиночку, и ты должна быть благодарна за перерыв.

– Ужин готов. Я люблю, когда вы все дома. Хочу, чтобы вы всегда были здесь. Так приятно готовить для тебя, Джек. Ты всегда хвалишь свою еду.

Он сел с ними и немного поел, но не делал вид, что еда ему нравится. Она приготовила рагу, потому что это было дешевле, чем покупать кусок говядины. Детям понравилось, но это было совсем не то, что привычное воскресное жаркое. Она подумала о том, чтобы купить вина, но решила, что лучше пусть Джек посмотрит на ее бедность. Если ему захочется вина, он может сам принести.

Разговор шел в основном с детьми. Они рассказали ей о пикнике с подругой Джека Хейзел и о том, как Хейзел умеет готовить вкусную пиццу с помидорами, оливками и зеленью, но без сыра, потому что она – вегетарианка. Кэролайн не могла поверить в то, какой эффект произвел на нее этот разговор. Как будто ее без всяких обсуждений заменили в роли жены и матери.

– Я тоже могу приготовить пиццу. Просто слишком занята. И моя будет с сыром. Не притворяйся, что ты не любишь сыр.

– У Хейзел все равно вкусно. Она не ест сыра, потому что молочных телят мужского пола убивают при рождении. Я считаю, что это – отвратительно. Но сыр есть буду, потому что он мне нравится, а когда вырасту, то запрещу убивать телят.

– Причуды в еде – это глупость. Нужно есть то, что перед тобой поставили, – сказала Кэролайн. – Не думаю, что Хейзел может много знать о воспитании детей.

– Она веселая, нравится папе, и мне тоже, – сказал Бен. – Но бесполезна в футболе.

– И она – моя подруга, потому что хорошо относится к папе, – сказала Эми. – Он берет ее с собой на пробежку, и она его смешит. И помогает мне с моим художественным проектом для школы.

– И я бы помогла, если бы ты только попросила, – сказала Кэролайн. – И я всегда умела рассмешить Джека. Нехорошо говорить, что не могу.

***

Время летит быстро, когда они вместе, и Джек не может отказать Хейзел, если та звонит и предлагает пообедать. А он ей, видимо, нравится: звонит она часто. И позволяет ему держать ее за руку и целовать, когда они встречаются. Но однажды, когда он обхватил ее за талию и крепко прижал к себе, она его оттолкнула.

– Ты пытаешься меня задушить, – сказала она. Он возразил, но она не согласилась.

С ней трудно, и он не уверен, что у него хватит сил открыть дверь в ее сердце. Он считает, что она не понимает своих чувств к нему, и задается вопросом, была ли она когда-либо влюблена?

Он покупает ей цветы, а она говорит:

– Я не принимаю подарков. Обмен – это нормально: ты покупаешь мне кофе, и я покупаю тебе кофе. Но непрошеные подарки я отправляю обратно нераспечатанными. Если их принять, то в итоге всегда платишь больше, чем они стоят.

– Имеешь в виду, что я покупаю тебе буке нарциссов, а взамен ожидаю секса?

– Именно.

– Только я сделал лучше, чем нарциссы. Это – розы. И я не жду секса – во всяком случае, не за розы. У тебя странные представления о мужчинах. Но если серьезно, то я хочу сказать, что ты прекрасно поладила с моими детьми. Многое им дала. Не только тем, что интересовалась ими, но и тем, что показала им, что их отец не одинок и не несчастен. Для них это очень важно, и я хотел тебя отблагодарить.

– Мне тоже было приятно с ними познакомиться, так что, я получила свою награду. Мне не нужны цветы... или ощущение какого-то смутного обязательства перед тобой.

– А что, если я не стану требовать поцелуя в обмен на цветы, а просто приму его, как пещерный человек? – спрашивает он и тут же делает то, что ему предложили, целуя ее губы. – Теперь тебе придется сделать то же самое со мной, чтобы не остаться в долгу.

Он испытывает облегчение, когда она смеется и делает то, что он предложил. Поцелуй затягивается, но Джек знает, что не стоит позволять себе слишком много вольностей. Он находит пустую бутылку из-под сока и демонстративно ставит свои розы в бутылке в центре ее стола. Она улыбается. Вскоре им обоим приходится уходить на работу: ему – в библиотеку, ей – читать лекции.

На выходные приезжают дети. Он знает, что Хейзел любит детскую компанию, и она отправляется с ними в поездку по побережью в Виттеринг, где есть песчаные пляжи. Он едет через весь университетский городок к ее маленькому домику с террасой на улице за Университетским парком. У него дурацкое настроение, и когда Хейзел открывает дверь, он говорит своим детям:

– Передайте привет папиному персональному тренеру. Она занимается со мной бегом и держит меня на строгой диете.

– Нет гамбургерам, – говорит Бен. – Привет, Хейзел.

Хейзел ничего не говорит, а Эми выглядит встревоженной.

– Мы здесь, чтобы потребовать наши поцелуи в обмен на мои розы, – добавляет Джек, подыскивая что-нибудь легкомысленное.

Хейзел ничего не говорит, и вдруг Джек понимает, что она бледнее чем он когда-либо видел и дрожит. Он бросается вперед и берет ее за руку.

– Что случилось? Ты нездорова?

Она качает головой, потеряв дар речи. Ей холодно, и когда он обнял ее, она обмякла, едва устояв на ногах.

– Хейзел! Что случилось?

Она тяжело дышит, ее лицо мокрое.

– Звонила моя мама. – Она всхлипывает, хватая ртом воздух между словами. – Мой папа умер. У него был инсульт.

Он крепко обнимает ее и целует в лоб.

– Бедняжка. Мне так жаль.

Он приглашает детей войти в дом и затаскивает в холл Хейзел. Ее руки обхватывают его за талию, она прижимает его к себе, и он чувствует ее тихие рыдания из глубины груди. Его дети с круглыми глазами и страхом стоят в конце коридора и смотрят на него. Он должен что-то сделать и поднимает Хейзел на руки, неся ее в гостиную.

– Пойдемте, поможете мне устроить Хейзел поудобнее.

Он усаживает ее на диван, а она все еще цепляется за него. Он должен заставить ее говорить.

– Когда звонила мама?

– Не знаю... несколько минут назад.

– Я хочу, чтобы ты немного посидела в тишине, а потом мы решим, что делать. Я приготовлю чай.

– Посиди со мной.

– С тобой посидят Бен и Эми. Я готовлю чай.

Он идет на кухню, ставит чайник, находит ее зеленый чай и чайник с чайной чашкой в форме тюльпана. Заглянув в гостиную, он видит, что его дети сидят по обе стороны от нее на диване, а Бен рассказывает ей что-то о школе. Она их обнимает.

Заваривая чай, он задумался и, протягивая ей чашку, сказал:

– Тебе придется поехать к маме?

Она кивает.

– Но у меня завтра занятия. Я должна быть на работе.

– Я позвоню на кафедру, и тебе что-нибудь подберут. И ты не можешь сама вести машину. Тебя все еще трясет. Я отвезу тебя к маме. Потом отвезу к маме детей. Простите, дети, сегодня никакого моря.

– Я не могу просить тебя сделать все это, – говорит Хейзел и начинает плакать.

– Это не так уж важно, к тому же, ты не просила. Я просто пытаюсь помочь. Сейчас позвоню в офис и скажу, что тебя завтра не будет. Там поймут.

– Спасибо.

Он звонит, и когда возвращается, Хейзел уже допила чай и оживилась. Она изо всех сил старается улыбнуться детям.

– Простите, что так получилось с морем, – говорит она, глядя на Джека. – Теперь я справлюсь.

– Ты должна делать то, что говорит мой папа, – сказал ей Бен. – Он всегда знает, что надо делать.

– Я так и сделаю.

Хейзел продолжает пить чай, пока Джек собирает то, что ей нужно.

Поездка длится три часа по оживленным дорогам. Когда они приезжают, то застают сестер Хейзел с ее матерью, невысокой круглой женщиной с седыми волосами, которая вежливо приветствует его, но, похоже, не знает его имени. Совсем другое дело – ее сестры, которые то и дело косятся на Хейзел, а потом с наглым любопытством осматривают его и его детей.

– Так, это – твой парень, – говорит младшая из них, Мими, целуя Джека. – Мой... он высокий, темный и красивый. – А Джеку добавляет. – Я думала, нас никогда не познакомят. Хейзел обычно прячет своих парней в шкафу или под кроватью.

Хейзел не оспаривает это описание, и через несколько минут все внимание сосредоточено на детях, которые робко держатся в стороне, пока их не завлекают, гладят, расспрашивают, дают напитки и ведут в гостиную, где они устраиваются для просмотра DVD-дисков.

– Не знаю, где вы все будете спать, – говорит мама, входя и оглядывая сонных детей.

– Джек будет спать с Хейзел, а дети могут лечь в папином кабинете, – говорит старшая сестра Клементина.

– Я устроюсь где угодно. Если надо, то и на полу, – говорит Джек и смотрит на Хейзел.

Она ничего не говорит и уходит с матерью на кухню готовить ужин. Джек остается с младшей сестрой и, пользуясь случаем, выведывает у Мими все что можно о семейной жизни Хейзел.

Оказывается, она была умницей с самого начала учебы, выигрывала все призы, включая стипендию в Кембридже, и ни один неспециалист не может объяснить, ее учебный предмет. Мими, в свою очередь, требует рассказать ей все о Джеке и замечает, что мужчины, с которыми знакомится Хейзел, исчезают к тому времени, когда она снова видит сестру.

– И как часто вы видитесь? – язвительно спрашивает он.

– Не реже раза в год. Она производит впечатление женщины вамп.

– Не замечал. Но ее трудно узнать поближе.

– Хейзел не покупает нам сладости, потому что они вредны для нас, или шоколад, потому что он основан на рабском труде, – добавляет Бен. – Но она очень милая.

– Она говорила, что в моем возрасте у нее никогда не было кукол, – говорит Эми.

– Она – лгунья. У нее были куклы, но она от них избавилась, – говорит Мими. – У меня до сих пор хранится одна из ее кукол. Мне пришлось выкупить ее у нее, потому что она сказала, что закопает ее в саду в знак протеста. Я тебе покажу.

Джек идет на кухню, где мать Хейзел предложила ему кофе и печенье. Хейзел чистит картошку, и обе они плачут. Джек спрашивает, не может ли он помочь, но ему говорят уходить.

Он возвращается в гостиную и садится с Клементиной, которая тоже рассказывает о Хейзел. Она интересуется ее работой, и Джек рассказывает о пламенном феминизме, шокирующих выступлениях на заседаниях совета факультета, заботе о студентах и язвительной деконструкции литературных текстов.

За ужином ему приходится рассказывать о себе и своей семье, и в разговор вступают дети. В конце стола, где сидел отец, – мрачная пустота, и готовность посмеяться над чем угодно. Разумеется, он ничего не говорит о Дэмиене, а присутствующие дети не могут спросить, почему он ушел от их матери. Он рассказывает о своей прежней работе и о том, как рад, что бросил ее.

Позже он общается с Хейзел и говорит ей, что не может воспользоваться ситуацией и оказаться в ее постели.

– Не будь дураком, – говорит она. – Я не собираюсь тебя насиловать, и мы оба уже взрослые. Нам обоим нужно хорошо выспаться.

Он занимается тем, что купает детей и укладывает их спать. Мими протягивает руку помощи и достает несколько книг, которые читала в детстве, чтобы почитать им. Она очень похожа на Хейзел, только мягче и нежнее. Это заставляет его осознать, как сильно он восхищается колючестью Хейзел и реагирует на нее; ему нужна женщина, которая была бы стойкой в душевном плане и отдавала бы столько же, сколько получает, не жалуясь. Может быть, ее трудно узнать, но если она считает что-то важным, то обязательно скажет об этом.

Все выпивают перед сном – Хейзел только тоник. Все подавлены, без сомнения, думая о своей потере, а Джек потягивает скотч, жалея, что не встретился с отцом Хейзел.

– Пьяному море по колено! – замечает он, надеясь поднять настроение, и опрокидывает рюмку, когда приходит время ложиться спать. Все хихикают, а Хейзел дает ему пощечину. Он желает ей спокойной ночи и берет за руку, ведя наверх.

В постель ложится первым. Она возится, переодевается в соседней ванной и возвращается в футболке с вышитой надписью: «Факультетская шлюха».

– Пост-ирония? – спрашивает он.

– Откуда знаешь? – Она выключает свет и обнимает его.

Он позволяет ей вести себя. Они целуются, она крепко обнимает его. Через некоторое время она исследует его тело, мышцы предплечья и подмышечную впадину, изгиб бедра и ягодицы. Он отвечает ей взаимностью, его рука движется от плеча к груди, и его беспокоит только то, что после столь долгого воздержания он опозорится. Он вдыхает запах ее волос, покусывает ее ухо и проводит рукой по спине. Знает, что она не может сопротивляться. Она сдалась ему, добровольно или нет, и он сжимает пальцы между ее бедер. Мгновением позже он оказывается внутри нее и говорит ей, что долго не протянет.

Предсказание оказывается верным. Но он почти сразу же начинает снова и сосредоточивается на том, чтобы показать себя искусным любовником. Хейзел это, похоже, нравится, и он пытается определить, насколько она опытна. Все что он может сказать, это то, что, несмотря на свой феминистский пыл, она довольна тем, что он активен, а она лежит и принимает его. Они засыпают, крепко сжимая друг друга в объятиях, и он уже не помнит, когда в последний раз был настолько счастлив.

Утро наступило очень рано, и они едва успели заняться любовью, когда вбежали дети и стали спрашивать, будет ли завтрак. Хейзел и Джек лежат бок о бок на спине, простыня натянута до подбородка.

– Стоп, вы, двое! – протестует Джек. – Нельзя так врываться во взрослую спальню. Надо хотя бы постучать.

– Все в порядке. Мы знали, что ты – в постели с Хейзел, и тебе пора вставать, – говорит Бен. – Мими нам сказала. Она показывала нам сад.

– Ладно, ты победил, но больше так не делай.

Оставшись один, Джек говорит Хейзел:

– Я должен развестись с Кэролайн и уладить эту ситуацию.

– Я не из тех, кто выходит замуж, – предупреждает Хейзел.

– Может быть, и нет, но ты моя. А я – однолюб.

Пришло время отвозить детей домой.

***

Несколько дней спустя Джек идет выпить кофе по окончании трудного семинара о рабочих волнениях в Англии перед Первой мировой войной. Когда был студентом, он активно спорил о достоинствах организованного труда, профсоюзов, социализма и коммунизма, а сейчас молодым, похоже, все равно. Это его угнетает, и он думает, как сделать эту тему интересной. Погода теплая, он выносит кофе на улицу и садится на край фонтана, занимающего центральное место бетонной площади. Пытается расслабиться и настроиться на работу в библиотеке в течение остатка дня. К нему подходит студентка с семинара и спрашивает о списке литературы, он болтает с ней, понимая, что она изо всех сил старается с ним заигрывать. Он сосредоточенно придумывает альтернативу книгам, которые она не может найти, и в конце концов, она оставляет его в покое. Он закрывает глаза, пытаясь очистить мысли, поднимает голову и видит, что к нему идет смутно знакомый мужчина. Один из преподавателей? Похоже, нет.

Мужчина встал прямо перед ним.

– Послушай. Я хочу с тобой поговорить.

Джек ничего не сказал. Человек одет в серый костюм, у него вьющиеся седые волосы, немного длинные, и он смотрит прямо на него – обвиняюще. Не факультетский: это воплощение его кошмара – Дэмиен Кёрд. Джек остался сидеть, неподвижный и напряженный, с любопытством ожидая, что же будет. Этой конфронтации он всеми силами старался избежать, но не жалеет, что она наступила. Он пристально смотрит на Дэмиена, и хотя его противник килограмм на двадцать три тяжелее и намерен угрожать, он знает, что не отступит. Здесь его земля, и он не потерпит поражения.

Голос Дэмиена звенит от напряжения, изо рта летят капли слюны. Он собрал все свои силы, чтобы выдержать эту конфронтацию.

– Полагаю, это была твоя жалкая месть. Ты испортил мне жизнь, так признай, что отправил это гребаное электронное письмо. Это очевидно, но ты должен это признать. Должен подписать вот это заявление. То, что ты сделал, – преступно, но если признаешься, я не стану поднимать этот вопрос.

Дэмиен теснит Джека, протягивая ему лист бумаги, глаза выпучены, губы сжаты, на подбородке – слюна.

– Иди домой.

Джек не знает, откуда доносится этот голос; вместе с ним он испытывает прилив адреналина. Он встает так, что они оказываются лицом к лицу, и смотрит прямо в налитые кровью глаза. Трудно поверить, что этот совершенно невзрачный человек подорвал и разрушил все, что он строил всю свою жизнь. Он защищает не только себя, но и свою новую жизнь, своих детей, всю цивилизацию.

– Я ничего тебе не должен. Это ты все испортил. А теперь убирайся.

– Я разговаривал с полицией по поводу насильственного вторжения в мой дом. Я назвал им твое имя, и в конце концов они тебя достанут. Лучше подпиши это заявление.

– Залезай обратно в свою дыру и больше не вылезай оттуда. Если будешь болтаться здесь и создавать проблемы, я с радостью тебя убью. Никто по тебе не соскучится.

– Ты – неудачник. Просто подпиши!

Джек дернул свой кофе так, что капли забрызгали рубашку Дэмиана и упали на его начищенные туфли из лакированной кожи. Он решил, что проиграет, если Дэмиан начнет драку; но так тому и быть.

Дэмиен вспотел – совсем не тот холодный, контролирующий консультант. Сейчас не время для поединков на тему «кто нанес первый удар?». Вокруг люди, но никто, кажется, не смотрит. Джек хватает Дэмиена за лацкан и тянет его к себе.

– Убирайся отсюда, пока я тебя не вышвырнул.

Дэмиен разворачивается и размашисто бьет, его удар «крюком» проходит мимо щеки Джека, и тот отпрыгивает в сторону. Следующий удар уже на подходе, и он уклоняется от него, отвечая движением запястья, костяшки пальцев царапают щетинистый подбородок Дэмиена. Ответный удар попадает ему в ребра, и сбивает дыхание. Подойдя вплотную, он тычет Дэмиена в живот, вызывая сдавленный вздох, хватает за галстук и тащит вперед. Дэмиен пошатывается, и одной ногой врезается в приподнятый бортик фонтана. Прежде чем он успевает восстановить равновесие, Джек подталкивает его так, что он спотыкается о край и падает, разбрызгивая воду.

За происходящим наблюдает дюжина людей. Они не выглядят удивленными и устало хлопают в ладоши, как будто видели все это раньше. Несомненно, это – обычное дело для студентов после ночной попойки. Дэмиен плещется сбоку фонтана, но Джек отходит в сторону. Ему требуется сила воли, но он идет дальше, не оглядываясь. Бумага, которую ему велели подписать, подхвачена ветерком и носится по площади, а он продолжает идти. Он ожидает, что его будут преследовать, но доходит до библиотеки и проходит через ворота, используя свой пропуск. Его начинает бить дрожь, и он садится на ближайшее сиденье, взяв в руки газету. Чувствует себя хорошо. Ему хочется кричать во весь голос и молотить кулаками воздух.

Это чувство длится до вечера, когда он договаривается встретиться с Хейзел в баре, чтобы выпить по окончании ее поздней лекции. Когда он приходит, она – уже там с несколькими студентами и бросает на него мрачный взгляд, как будто раздраженная тем, что ее побеспокоили. Он вежливо спрашивает, не хочет ли кто-нибудь выпить, и идет в бар, чтобы взять себе напиток. Когда он возвращается, студенты уже ушли, и он наклоняется, чтобы поцеловать Хейзел. Она не теряет времени и не щадит его чувств.

– Ты пытаешься меня пристыдить? Я доверилась тебе, а теперь узнаю, что ты – всего лишь уличный громила. Как ты мог?

Ошеломленный, Джек сел.

– Подожди, Хейзел. Я так понимаю, речь идет о моей встрече с любовником Кэролайн? Как ты думаешь, что там было? Это между ним и мной. Этот ублюдок напал на меня, а я защищался. Я был слишком сдержан по сравнению с тем, что мог бы сделать.

– Драка на публике? Это – университет, и мы гордимся тем, что готовим умы для решения мировых проблем. Как драка может помочь в твоей ситуации? Я ненавижу то, что ты сделал. Всегда есть другой выход.

– Я должен был позволить ему ударить себя?

– Ты должен был уйти.

– Я так и сделал, как только смог.

– Драка на глазах у всех на университетской площади. Ты пользуешься дурной славой. Я чувствую себя униженной, что просто знакома с тобой. Терпеть не могу такие вещи.

– Я тебе ничего не сделал.

– Это противоречит всему, за что я выступаю. Какой шанс будет у женщин, если мужчины утверждают себя с помощью кулаков? Равенство требует жизни по цивилизованным правилам и уважения друг к другу.

– Я не бил женщин. Это ты говоришь, что никто никому не принадлежит. Я беру на себя ответственность за свой поступок, но ты здесь ни при чем. И если бы это повторилось, я поступил бы так же. Я – не пацифист, и считаю, что за то, во что веришь, нужно бороться. Просто в большинстве случаев нет нужды сражаться кулаками. Я бы сказал, что ты думаешь так же, и что физическая сила мужчины может быть использована для защиты равенства в той же мере, в какой она является угрозой.

– Ты меня совсем не знаешь. Насилие – это неправильно. Я верю в то, что нужно жить по принципам. Я не хочу знаться с тем, кто пользуется кулаками, чтобы выплеснуть свои чувства. – Она встала. – Не трудись готовить для меня ужин.

Она выходит из бара, оставляя Джека наедине с его напитком и ощущением, что его завалило лавиной. Его эмоциональное состояние не улучшается, когда пара пьяных регбистов наклоняется к нему и подбадривает.

– Молодец, приятель. Мы видели, как ты бросил этого придурка в фонтан. Туз.

Кажется, что все смотрят на него, все были свидетелями драки. Он размышляет, что делать с Хейзел, но так расстроен от мысли, что потерял ее, так унижен ее оценкой, что бросает пиво, возвращается в квартиру, переодевается и бежит к реке и через лес за ней в сгущающейся темноте. Прошлое не утратило своей силы тянуть его вниз, оставляя лежать ниц на земле.

На следующий день Хейзел держится от него подальше, а смешки, которым его встречают в начале семинара, предупреждают о проблеме. В конце концов, один из студентов-мужчин признается, что он есть на YouTube. Кто-то снял драку и выложил запись в сеть. Он пожимает плечами и изо всех сил старается отшучиваться.

– А вы думали, что я – хиленький теоретик. Теперь знаете, что я – мускулистый экономист, бросающий в фонтан тех, кто со мной не согласен. Именно поэтому я и добился успеха как банкир.

– Мы знали, что вы банкир, так что, нет ничего удивительного в том, что вы мочите людей на улице, – говорит один остряк.

Раздается придушенный смех, и он выкидывает этот инцидент из головы; драка – лишь еще одно последствие царствования террора Каролины, и он не собирается позволять этому тянуть его вниз.

На следующий день в середине дня ему звонит профессор и просит прийти на прием к приглашенным ученым в Сенатский дом.

– Ты – единственный из моих сотрудников, на кого я могу положиться в том, что у тебя есть приличный костюм и галстук. Оденься респектабельно и представь экономическую историю в лучшем свете. Это – шанс показать себя и получить бесплатный обед.

Он пришел с небольшим опозданием, и первым, кого видит в переполненном конференц-зале, оказывается Хейзел. На ней – экзотический шелковый шарф, таково ее представление об элегантной одежде. Больше он никого не узнает, а гости – это высокопоставленная делегация из индийского университета. Вино, прохладительные напитки и фуршет. Он наполнил свою тарелку и, решив показать себя с лучшей стороны, применил свои деловые качества, начав налаживать контакты.

Он присоединяется к беседе иссохшего ученого с одним из гостей и добавляет немного юмора и мудрости; затем беседует с одиноким мужчиной в очках с полуободком, который оказывается деканом инженерного факультета. Они беседуют об альпинизме – интерес, как выяснилось, у них общий. Джек доливает вино и переходит к паре посетителей, беседующих с женщиной в твидовом костюме. Один из них – экономист, и они серьезно беседуют о банковском деле, европейском долговом кризисе и финансовом регулировании в странах с развивающейся экономикой. Дискуссия получилась активная, и они обмениваются мнениями.

Посетители уходят, а Джек остается разговаривать с женщиной в твидовом костюме. С запозданием он понимает, что это – ректор университета. Она расспрашивает его о том, чем он занимается, о его исследованиях и о том, что он думает об учебной программе по истории. Он наслаждается беседой и замечает, что за ним наблюдает Хейзел. Она все еще разговаривает со своими друзьями и совсем не циркулирует по залу. Значит, я – уличный громила, позорящий женщин, да? – хочется крикнуть ему. Ректор снисходительно улыбается ему и идет дальше. Он чувствует себя хорошо в своей профессиональной жизни и накладывает себе еще еды.

Сегодня – пятница, и в обед он ведет семинар, а затем едет домой, чтобы успеть забрать из школы детей. Он с нетерпением ждет этого момента, но чувствует себя неготовым к испытанию, связанному с проведением выходных с Кэролайн. Надеется, что большую часть времени она будет гулять со своим любовником.

Они с Беном сидят в машине и ждут, когда из школы выйдет Эми, когда Бен говорит ему:

– Сегодня утром мама много плакала и кричала. Думаю, она очень зла на меня, потому что я порвал рубашку, надевая, а она была единственной чистой. Пришлось надеть вчерашнюю грязную.

– Уверен, что это обыкновенная путаница, – уверяет он сына. – Мы разберемся с этим, когда вернемся домой. Если понадобится, купим еще несколько рубашек.

– А я на этой неделе получил взыскание за то, что не смог найти свой галстук и пришел в школу без него. Я сказал маме, а она говорит, что я сам виноват.

– Нет, если ты приложил все усилия, чтобы его найти. Мы купим еще один, а когда ты найдешь старый, у тебя будет запасной.

– Спасибо, папа.

Дочь поднимает ему настроение, и они едут в торговый центр, чтобы купить одежду для Бена, новые ручки для Эми и оттянуть момент встречи с женой. Тем не менее, она их ждет, и он сразу видит, что она принарядилась и постаралась. Он пропускает детей вперед и, упреждая ее приветствие, говорит:

– Ты очень хорошо выглядишь. Нарядились для любовника?

Она краснеет и тянется к нему. Он непроизвольно вздрагивает.

– Не подходи ко мне. Я не знаю, с кем ты была.

Никогда раньше он не говорил Кэролайн ничего столь откровенно оскорбительного, и она в шоке отшатнулась и странно посмотрела на него.

– Пожалуйста, Джек, я уверена, что заслуживаю этого, но, пожалуйста, не надо. Я больше не могу этого выносить.

Он сделал предположение.

– А в чем дело, любовничек свалил?

Она кивает и разражается слезами.

– Дэмиен нашел работу в Лондоне. Он был так зол, когда его работодатели не поверили ему насчет того письма. Он ушел и устроился на работу к их крупнейшим конкурентам. Не думаю, что наши отношения выдержат расстояние. Они и так были потрепаны.

Джек молча переваривал эту информацию, прикидывая, что она для него значит, и понимая, что появление Дэмиена в университете было актом отчаяния, связанным с этим кризисом в его профессиональной жизни. Приятно думать, что их небольшая размолвка, возможно, помогла затащить этого ублюдка на дно.

– Не будь ко мне строг, Джек. Я приготовила прекрасный ужин. Пойдем, поедим. Давай постараемся не обижать друг друга.

Он видит в этом смысл, но все равно добавляет:

– Я – не тот, кого ты должна просить о сочувствии. Я рад, что твой любовник уехал, но уверен, что ты найдешь другого бедолагу, который согреет твою постель.

Она смотрит в сторону.

– Пожалуйста, Джек, это не приведет ни к чему хорошему. Пойдем, поедим.

На этот раз было вино. Джек прикусывает язык, собираясь спросить, по какому случаю они празднуют, но вместо этого с благосклонностью принимает бокал. Он решил на следующий день привезти кое-какие продукты, чтобы помочь по хозяйству.

Все проголодались и сосредоточились на еде. Джек оглядывает стол, и на мгновение картина становится неотличимой от того, как она выглядела бы год назад. Внешность обманчива. Он ест и понимает, что должен решить, что будет дальше. Хочет поговорить с Кэролайн о том, чтобы дети переехали жить к нему, но решает подождать до другого раза.

После ужина он вместе с Беном отправляется на поиски галстука, и те превращаются в игру. За несколько минут он находит красную полосатую змею на дне корзины для белья в ванной, и настроение Бена значительно улучшается. Когда Эми собралась спать, он заводит с ней разговор о ее неделе в школе, и она сообщает, что изучает магнитофон. Он обещает купить несколько книг с упражнениями, и они начинают новую историю, которую она припасла, чтобы прочитать вместе с ним, но через некоторое время она говорит:

– Папа, ты засыпаешь! Я дам тебе Мишку в руки, потому что в прошлый раз, когда заснул на моей кровати, ты раздавил Панду, и он очень обиделся.

– Я не засну! – протестует он и очень скоро засыпает.

***

На следующий день они идут за покупками, и Джек представляет себе, что с уходом Дэмиена Кэролайн полагает, что все станет как прежде. Он говорит ей, что у Бена должна быть нормальная школьная форма с запасом всего необходимого, и она кружит по магазинам, покупая все что ему нужно. Они не могут найти книгу Эми по работе с магнитофоном, но он говорит ей, что обязательно найдет ее в Брайтоне, где есть хороший музыкальный магазин. Затем они идут в магазин за едой, и он покупает огромный обед на вечер и еду на ужин на каждый день недели. Кэролайн позволяет ему тратить деньги и ничего не говорит, но он видит, что она счастлива.

До конца семестра остается неделя, когда по плану дети должны будут быть у Джека. Он задается вопросом, как к этому отнесется Кэролайн. Он знает, что ей не понравится быть одной, и спрашивает, не попытается ли она увидеться с Дэмиеном в Лондоне. Говорит о своем плане забрать детей, и она сразу же отвечает, что привезет их в Брайтон.

– Мне будет полезно подышать морским воздухом, и я хотела бы посмотреть, где ты остановился. Дети так много рассказывали мне об университете.

Он удивлен, но не может возразить и задается вопросом, что она задумала? Неужели она думает, что если очень постарается, то сможет его вернуть? Даже Кэролайн должна понимать, что это нереально. Но когда задумывается над этим, понимает, что она именно так и думает.