Друзья! Я начинаю новую историю на очень популярную тему, так сказать, возвращаюсь в проверенное временем, благодатное русло инцеста между половозрелым сыном и хорошенькой матерью. К сожалению, начатые мной рассказы пришлось похоронить: продолжение мамаши в бегах после главы с Джулией провалилось по рейтингам, а продолжение мамы Леры… провалилось с треском. Обе последние главы получили самые нелицеприятные комментарии, перенос в юность Леры, где сформировалось ее пристрастие к анальному способу наслаждения крайне не пришлось читателям по вкусу. Но я не отчаиваюсь и представляю Вам новую историю. Вперед!

Никита отставал, ему было пока непривычно просыпаться в такую рань. Хоть он еще умудрился поспать в трясущемся междугороднем автобусе, склонив голову на мамино плечо, это не сильно придало ему сил. Теперь предстояло еще пройти от одинокой каменной остановки посреди пустынной трассы до их вагончика, но и этот путь казался мучительно долгим. Свежий утренний воздух наполнял грудь, бледно-желтый диск солнца уже поднимался из-за плоского горизонта и золотил воздух, окутавший бескрайние поля по обе стороны шоссе. Постепенно сонливость рассеялся и шаг Никиты стал тверже.

Мать шла впереди, стараясь ногами не поднимать пыль с обочины. Она тоже по утрам не была расположена к разговорам и это было скорее удивительной ее особенностью – женщина чрезвычайно любопытная и разговорчивая, обычно она казалась неутихающим энергичным фонтаном. В свои тридцать девять Яна умудрилась сохранить какое-то юное изящество и легкость, даже аппетитно округлившиеся с возрастом формы не лишали ее воздушности. Цвет ее длинных вьющихся волос, как ни странно, зависел от погоды. От природы шатенка, но сегодня солнце золотило ее волосы и придавало им рыжий оттенок. Яна твердо шагала к своему вагончику, овощной ларек на трассе был ее личным бизнесом и ни разу она не допустила мысли, что тяготится ранним пробуждением. Ее голые ноги упруго ступали по обочине, а руки в такт шагам равномерно раскачивались – в шортах и топике благодаря своей пружинистой походке Яна казалась совсем молоденькой девчонкой.

Еще недавно Никита был огражден от этой обязанности сопровождать маму и помогать ей по бизнесу. Эта сезонная работа была возложена на его старшего брата и тот ни разу не позволил себе роптать. Но, к несчастью, на прошлых выходных в их доме шумно отметили проводы и брат отправился служить, а помощь матери без особенных обсуждений перелегла на плечи Никиты. Но не это обстоятельство сейчас занимало голову мальчишки, не его предстоящие три тяжелых года работы в вагончике до собственного призыва, мысли Никиты были заняты совершенно другим. Он раз за разом вспоминал рассказ своего лучшего друга и каждый раз сердце его приходило в смятение, Никита бросал виноватый взгляд на маму и старался больше не думать об этом, хотя бы в ее присутствии.

«Нет, этого просто не может быть, он просто фантазер, - думал Никита. - Ни одна взрослая женщина никогда бы такого не позволила». А что касается его самого, как бы его мамочка ни была по-женски привлекательна, все возбуждение улетучивалось при взгляде на ее симпатичное, но строгое лицо. Стоило ей повести бровями, как все его дурные мысли сразу виновато пятились в свои темные уголки. Конечно, кайфово представлять, как друган развлекается со своей раскрепощенной и очень сексуальной мамочкой, даже если в его рассказе была только капля правды. Это бы любого возбудило, надо просто знать его маму, чтобы легко поддаться желанию провести с ней время. Если он не врет, мама регулярно расхаживает дома голышом, позволяет ему лапать свои прелести, а в последний раз сама забралась к нему в постель. Никита все же относился к таким рассказам закадычного друга с недоверием, но они разжигали такое мощное желание, что хотелось им верить.

— Никита! Никита, проснись ты уже! – Суровый голос Яны вывел мальчишку из сладенькой мечтательности.

Женщина без его помощи приподняла тяжелый металлический щит, прикрывающий на ночь окно вагончика и в открытом состоянии предназначенный служить козырьком. Она не без труда возвысила его над головой, но освободить одну руку, чтобы подставить упор было для Яны слишком сложной задачей даже несмотря на ее рост. Никита мгновенно подскочил, помог матери справиться с тяжелым навесом и упер изогнутый прут в уголок.

— Да, не так, - Яна раздражительно оттеснила сына и сама закрепила навес на шаткий упор. – Он вечно отваливается, здесь надо крепче надавить.

Никита не стал спорить, он со стороны наблюдал, как мама вытянулась в струнку и из-под топика проглянул ее оголившийся животик. Яна неуклюже возилась с металлическим упором, а тот все норовил соскользнуть и предоставить тяжелый навес силе тяжести. Понятно, что нужно приварить к ставне оторванную проушину и тогда упор будет служить надежно и прочно, но для Яны это было из разряда невыполнимых задач. Синий обшарпанный вагончик достался ей несколько лет назад почти даром, когда хозяин бросил свой бизнес и ей, простому реализатору, посчастливилось им завладеть благодаря одной только расторопности и толике удачи. Внутри все было заставлено ящиками, летом под палящим солнцем здесь было невыносимо жарко, каждое утро все ящики с овощами нужно было выносить на улицу, а вечером заносить обратно и, разумеется, без мужской помощи ей было не справиться.

Но и это было большим счастьем, ведь остальные трассовые бизнес-леди торговали прямо под палящим солнцем. Мужья утром привозили их на трассу, выгружали немногочисленные ящики и хорошо, если у некоторых были в распоряжении солнечные зонты на тяжелых подножках, а иным приходилось весь день высиживать на солнцепеке в ожидании заезжего покупателя в одной только бумажной шляпе. Место здесь, надо сказать, было хлебное – множество машин на протяжении всего лета пролетали в сторону Черного моря, некоторые путники останавливались размять ноги и закупиться с непривычки свежими, натуральными овощами.

— Мам, эти ящики тоже вытаскивать? – Обреченно спросил Никита.

— Конечно, все нужно вытащить, - с пренебрежительной улыбкой ответила Яна, - все ящики нужно расставить перед вагончиком.

Женщина не считала своего младшего сына таким уж неспособным, но была твердо убеждена с высоты своего опыта, что для бизнеса ему еще предстоит приобрести необходимое трудолюбие, каким блистал его старший брат. Яна принимала из рук сына тяжелые пластмассовые ящики и сама расставляла их по сложной, известной ей одной схеме. Она была увлечена своей работой, сосредоточена на избрании места в торговом ряду; это, по ее мнению, было существенной частью маркетинга и влияло на выбор покупателя. Яна совершенно не замечала взгляда сына.

При наклонах ее увесистые груди тянулись к земле, а свободный вырез топика совершенно не скрывал их от мальчишеского взгляда. И этот вид привел Никиту в смятение, какая-то неясная борьба разгоралась в его груди. С одной стороны, трудно было представить маму на месте полового партнера, но с другой – рассказы друга о своих половых приключениях возбуждали в нем желание и случайно увиденные голые груди лишь раздували пламя. Если верить этому выдумщику, его мама сама уже не раз подставляла ему свою дырочку. Это, конечно, мало похоже на правду, но воображаемые картины, где его красавица-мать раздевается и раздвигает ноги, волей-неволей заставляют в них верить. И самое главное – именно это перевернуло жизнь Никиты с ног на голову – у него есть шанс вдвоем с другом пошалить с его мамой, а такое перспектива любого сделает более сговорчивым.

Утреннее солнце лениво подымалось из-за плоских, расчерченных полей. Несмотря на ранний час, становилось жарко. Торговки приезжали на свои точки и выставляли громоздкие зонты на их законные места, отвоеванные у конкуренток путем многочисленных склок. Лениво и мирно женщины громоздили свои ящики у дороги и, наконец, усаживались под зонтами на свои шаткие стульчики. День начинался, солнце уже целиком поднялось ярким диском над горизонтом, занималось пекло. Никита бесцельно смотрел на пустую дорогу, на равнодушные лица торговок, спрятавшиеся в тени огромных зонтов, он стоял в дверях вагончика, где можно было еще насладиться остатками металлической сырой прохлады.

— Никит, ты либо выйди, либо зайди внутрь. - Голос Яны с утра был откровенно раздражительным.

Нельзя же так просто стоять и при этом загораживать проход. Яна протиснулась мимо сына и на секунду застряла, пока активными извиваниями тела не преодолела затор. Трудно судить, так ли важно ей было именно сейчас проверить внутреннюю часть вагончика, но для Никиты это было целое событие - нечаянная близость и плотное прикосновение спелого женского тела. От прилива таких мыслей он даже не сразу сообразил освободить проход и уже через минуту Яна, возвращаясь, повторила свой стремительный таран. Между ног мальчишки уверенно затвердело. И это было не удивительно – такого откровенного прижимания он не ощущал ни с одной женщиной, да еще так, чтобы ее плечо и бедро плотно прижались к нему, а грудь подарила скользящее прикосновение. Он готов был поклясться себе, что опущенной рукой даже прикоснулся к выпуклой попке, но эта мысль была настолько сладка, что оставалась до поры до времени взаперти, будто мать могла прочесть ее и хорошенько наказать.

Яна вышла на залитую солнцем полосу дороги и быстро ее пересекла до проезда машин. Она присела на корточки возле своей ближайшей коллеги так, что тенек огромного зонта накрывал только половину ее тела. Никита мог слышать отрывки женского разговора в промежутках между мчавшимися машинами, он счел за лучшее после случившегося не менять позы, так и стоял в проеме, скрестив ноги.

— Ну что, доигрались, - печально выдохнула пышнотелая соседка, - а я говорила, что этим все закончится!

Женщина обладала громогласным басом, она создавала впечатление массивной громады в платье. Уж она точно не внушила бы Никите порочных мыслей, но рядом с ней мама почему-то показалась еще привлекательнее, она сидела на корточках и ее попка в шортах приятно скруглилась.

— Жан, ну ты чего раскисла? В администрации же сказали, что будет собрание и там решат, что делать с нашей торговлей!

— Наивная ты. Решат конечно и разгонят нас всех к чертовой матери! Мне-то что, я зонт под мышку и сяду в другом месте, а твой вагончик тю-тю.

Казалось, в голосе женщины преобладает злорадство, но Яна совершенно не обращала на это внимание. Жалко было прощаться с вагончиком, он давал много преимуществ, если не считать статуса самой успешной торговки среди ее коллег. Никита стоял на своем месте, спрятав лицо в тени, он жадно наблюдал за беседующими женщинами и сам себе не мог признаться, что взглядом ласкает мамино тело, ее голые коленки, прямую спину, обнаженные руки и выпирающие под топиком тучные груди. Рассказ друга все больше занимал его мысли, вероятно, он сам мог бы набраться сил и выдержать порочную ласку чужой матери-красавицы, но мысли о собственной маме были слишком чувствительны, будто невидимый истязатель пером проводил по голым ступням - щекотка была сладкая, но почти невыносимая.

Размышления Никиты прервал визг тормозов и снова он почувствовал себя виноватым. Иномарка свернула на обочину, уже возле вагончика двигатель заглох и послышался характерный треск ручника. Отец вышел из машины, бросил равнодушный взгляд в сторону Никиты и молча открыл багажник, чтобы выставить у прилавка новые ящики со свежим товаром. Сегодня отец не был приветлив, он сосредоточенно выгружал из машины товар, потом нетерпеливым жестом завел Яну в вагончик и мальчишка услышал их приглушенные голоса. Родители опять были не в ладах, они даже не ругались, но какой-то холодок слышался в их голосах. Любопытство заставило Никиту напрячь слух, он прижался к стенке вагончика снаружи:

— Ян, ты опять делаешь из мухи слона, - голос отца выражал какое-то наставительное спокойствие.

— А ты считаешь нормальным, что у нас уже несколько месяцев ничего не было? – Яна не поддавалась подкупающему спокойствию мужа. – Олег, я живой человек! Не знаю, с кем ты связался, но я так больше не могу. Если я тебе изменю с кем-нибудь, потом не удивляйся!

— Ну с кем ты мне изменишь? – Отец был уверен в своем превосходстве. – Может, с Толиком? Он-то давно на тебя глаз положил. Хочешь, я сам договорюсь с ним?

Мужчина буквально издевался над женой, он всем своим видом подчеркивал абсурдность ее требований и полную неспособность воплотить свои женские угрозы.

— Ян, ну посмотри на себя, - не прекращал унижений мужчина, - ну с кем ты можешь мне изменить? Скажешь тоже! Чтобы я больше не слышал от тебя таких глупостей.

Никита мигом отскочил от вагончика и с преувеличенным любопытством прильнул к капоту Акцента, сердце его колотилось – не хотелось быть застигнутым за подслушиванием, но еще больше его беспокоил разговор родителей, в результате которого мать была безжалостно повержена. Отец, не проронив ни слова, захлопнул багажник машины и уже через полминуты она с визгом развернулась и укатила обратно, оставив после себя напряженную тишину, даже торговка напротив сочла за лучшее не беспокоить свою опечаленную коллегу.

Яна вышла, она старалась не смотреть ни на кого, придала себе спокойный вид и начала для успокоения переставлять ящики с места на место, будто это было сейчас самое важное занятие. Никита с жалостью смотрел на мать, он вспоминал ядовитые слова отца и не мог понять, как можно ее так обижать. Вдруг Яна присела и перехватила мальчишеский взгляд, она стыдливо прижала верх топика и старалась больше не наклоняться. Через несколько секунд женщина признала бесполезность своих действий – обойтись без наклонов в ее ремесле было невозможно, а носить в такое пекло закрытую одежду – невыносимо. Женщина присела на землю и подавленно опустила голову на приподнятые колени. Было горько и тяжело.

В этом гнетущем молчании прошло много времени, несколько раз останавливались машины, засидевшиеся отпускники разминали ноги и с широкими улыбками подходили к прилавку. Яна как могла улыбалась, она находила некую отраду в своей работе и те небольшие вырученные деньги слегка развеяли ее грусть. Когда последняя машина тронулась в путь, Яна присела на порожке вагончика, выставив солнышку свои голые ножки.

— Скучно.

Никита лишь кивнул в ответ, он присел на пустой ящик возле матери. Лучше было промолчать о скуке в первый же день работы.

— Никит, а тебе кто из девочек в классе нравится? – Любопытство возвращалось к Яне вместе с хорошим настроением.

Мальчишка пожал плечами.

— Ну не ври, не может такого быть! – Яна даже развеселилась. – Оля? Та блондиночка, с которой ты делал реферат?

Никита активно замотал головой. Такой бессмысленный допрос с перечислением известных Яне одноклассниц мог бы продолжаться еще долго, если бы новые машины не подъезжали к ларьку. Конкурентки же получали своих клиентов, только если у ларька Яны собиралась внушительная очередь. Но любая очередь быстро растворялась и снова воцарялась скука, Яна снова принималась за свое – сплетни с конкурентками или сортировку пустеющих ящиков.

— Я не понимаю, зачем он опять привез свеклу! – Всплеснула руками Яна. – Я сто раз говорила, что здесь ее не берут. Никит, убери ее с глаз моих!

Паренек молча приблизился в тот момент, когда Яна в запале сама поднялась, наклонилась и подняла ящик. По несчастному стечению обстоятельств, может быть, по неопытности Никита собирался перехватить тяжелый ящик из рук матери, но угол ящика рывком пришелся ему в область паха. Яна замерла, она не сразу сообразила, что произошло и жалость к сыну поднялась в ее груди, она бросила свеклу на землю.

— Больно, да? – Жалостливо посмотрела женщина на сына.

Никита не отвечал, он обе руки прижал ниже живота и поджал губы от боли.

— Пойдем, пойдем внутрь, - Яна ухватил сына за руку и увлекла в темный вагончик.

Уже защищенная от чужих взглядов, она опустилась коленками на сырой пол, подвела сына к свету и взглянула вверх:

— Снимай штаны. Ну, не стесняйся!

Она сама помогла Никите стащить их и встревоженно посмотрела, еще раз повернула его, чтобы скудный свет лучше осветил мальчишечье достоинство.

— Вроде, ничего страшного, посинений нет, - с облегчением произнесла женщина, не отрывая взгляда от пострадавшего причиндала. – Надо бы холодное приложить.

Все поплыло в голове Никиты, он так неожиданно лишился штанов, что не мог теперь ясно соображать. Мать, сидя на полу, поочередно ощупала его яички и заботливо приподняла наливающийся пенис. Хотелось сдержать эрекцию, но эта часть тела меньше всего подчинялась мальчишеской воле, тем более нежные женские пальчики так приятно сжимали член. Вскоре уже не требовалось придерживать член – он под пытливым женским взглядом сам затвердел и держался напряженным прутом возле ее заостренного носа, предоставив возможность ощупывать травмированное яичко.

— Больно здесь? – Сочувственно спросила мать, подняв искрящийся взгляд.

— Больно, - выдавил Никита, соглашаясь скорее от беспомощности, чем от реальной боли.

Яна еще какое-то время массирующими движениями нежно перебирала потяжелевшую безволосую мошонку.

— Никит, аккуратнее надо быть. Ну ничего, до свадьбы заживет. В следующий раз будешь внимательнее, - по губам ее бегло скользнула улыбка.

Яна не отпускала руки, она будто наслаждалась случайной возможностью подержать настоящий, теплый, вздрагивающий член. К слову, не по возрасту крупный и твердый член. Она не спешила, с преисполненным любопытства взглядом оттянула крайнюю плоть и с близи рассмотрела раздувшуюся от притока крови головку, потом игриво подула на нее и улыбнулась. Кожица медленно накрыла головку, но пальчики снова вернули ее назад, собрав складками на стволе. Никита прикрыл глаза от наслаждения, он уже сдался, счел себя слишком слабым, чтобы сопротивляться удовольствию – впервые эту нехитрую манипуляцию с его пенисом проделывала чужая рука.

— Жить будешь! Но имей в виду, это было в первый и последний раз!

Яна даже невольно облизнулась, в последний раз взглянув на свою добычу. Удивительно крупный член сына окончательно утвердил превосходное настроение Яны и остаток дня она провела с неискоренимой загадочной улыбкой на лице.

Из-за блокировки я не смогу отвечать на ваши комментарии, но я с удовольствием их прочту. А еще, можете меня ругать последними словами, но следующая глава Мамы Яны выйдет, только если мы вместе наберем тысячу баллов за этот рассказ. Не хочу стараться, зная что и в этот раз меня ждет провал

:(.