Привет. Я Жасмин. У меня есть короткая история, которой я хочу поделиться с вами, и мне не терпится написать ее уже более двух лет, с тех пор, как это произошло. Это реальная история. Мой отец заставил меня пообещать никогда никому об этом не рассказывать, но я решила, что это слишком пикантно — хранить то, что случилось, при себе. Мое собственное имя было изменено, но помимо этого, эта история представляет собой практически повторение событий, произошедших одним субботним вечером, почти два года назад. Это было за два месяца до моего двадцатого дня рождения, а это значит, что мне тогда было девятнадцать.

Если вам интересно, как я выгляжу, я постараюсь описать себя. Мне говорили, что я выгляжу горячо, но, честно говоря, я бы никогда за миллион лет не использовал это слово, чтобы описать себя. Милая? Конечно. Симпатичная? Иногда. Но горячая? Не совсем. Но как бы то ни было, именно это мне говорили несколько человек за последние несколько лет. И мальчики, и девочки. Давайте посмотрим. Так что, наверное, самая замечательная моя черта — это мой невероятно низкий рост. Я так и не достигла отметки в пять футов, несмотря на искреннее желание. Раньше я ежедневно делала растяжку, чтобы попытаться добиться результата, но никогда не превышала 4 фута 11 дюймов.

Лучший способ описать свое телосложение — сказать, что я стройная, с грудью среднего размера. (Правда, размер моего бюстгальтера 32C.) У меня голубые глаза и относительно бледная кожа (я легко обгораю). Волосы у меня русые, с коричневыми оттенками. Они волнистые и довольно длинные, хотя кудри на кончиках заканчиваются прямо у лопаток. На самом деле я очень горжусь своими волосами и использую для них много кондиционирующих средств, чтобы они оставались шелковистыми. Мне нравятся мои волосы. Завершая свое описание, я бы сказала, что у меня тонкий и маленький нос с закругленным кончиком, а губы округлые. Моя бледная кожа виновата в очень легкой россыпи тонких веснушек на моем лице.

Итак, вернемся к моей истории. Как я уже упоминала, это был субботний вечер, и мы с родителями вместе смотрели в гостиной довольно насыщенный романтический фильм. По выходным мы часто устраивали вечера кино. Фильм был дрянным, но некоторые сексуальные сцены показались мне довольно реалистичными, хотя реальной наготы в них было мало. В общем, я получила большое удовольствие от просмотра. Я сама вела половую жизнь полтора года с тех пор, как потеряла девственность. Но прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я добилась последнего оргазма, не считая мастурбации в постели несколько раз в неделю.

Обычно мне было бы неловко смотреть фильм со сценами секса, подобными этой, когда мои родители находились в одной комнате. Но они были сильно отвлечены. Мой отец час назад открыл бутылку вина, и они выпили ее вместе. На полпути к выпивке второй бутылки, казалось, что они что-то затеяли. Я продолжал слышать, как моя мама шептала что-то моему отцу, на что он в ответ издавал звуки, которые я считала «сексуальными».

Наконец, краем глаза я увидела, как мой отец встал, а затем поднял маму на ноги. Она покачнулась на месте, а затем неуверенно пошла за ним, пока он вывел ее из гостиной и по коридору. Я не могла не смотреть, как они исчезают в своей спальне. У моих родителей была довольно здоровая сексуальная жизнь. Я знала это, потому что они не обязательно старались хранить молчание, когда делали это. Нередко я проходила мимо их спальни только для того, чтобы услышать безошибочно узнаваемые звуки занятий любовью. Несколько раз я могла сказать, что моя мама делала моему отцу минет. Когда я впервые услышала это, я испытала странное волнение, слушая их дверь. В ту ночь я подслушивала до тех пор, пока стон отца не достиг пика, а затем сбежала.

Поскольку мои родители ушли на вечер, чтобы заняться сексом, я схватила одеяло, решив досмотреть фильм самостоятельно. Оставалось всего двадцать минут. Удивительно, но за эти двадцать минут было еще две напряженные сексуальные сцены. Второй был настолько реалистичным, что я рассеянно начала тереть промежность через спортивные штаны, откинувшись на диване, и одеяло укрывало мои колени.

Оба человека на экране испытали оргазм одновременно. И как только их дыхание достигло пика, я услышала шум в коридоре. Выдернув руку из промежности, я повернула голову в ту сторону. К моему удивлению, отец выскочил из спальни, закрыв за собой дверь. Я нахмурилась, наблюдая, как он повернулся и пошел ко мне. Он не выглядел таким неустойчивым, как моя мама, но и трезвым он явно не был. Добравшись до гостиной, он бросился на свое любимое кресло — большое кожаное кресло с толстыми подлокотниками. Он откинулся назад, закрыл глаза и тяжело дышал.

Должно быть, они только что занимались сексом! Ух ты. Вот как выглядел мой отец после секса.

Признаюсь, я была настоящей папиной дочуркой. Я всегда была такой, насколько себя помню. И поэтому, пока я тихо сидела и смотрела следующий дурацкий фильм, который появился, я не могла не смотреть на отца, пока мы сидели там вместе. Он ничего не сказал с тех пор, как вернулся из спальни. Для него было необычно вставать после секса. Он даже не пошел в ванную.

Наконец, мне стало слишком любопытно, чтобы не спросить в чем дело. Я не собиралась влезать в их сексуальную жизнь или что-то в этом роде, но мне хотелось хотя бы выяснить, почему он вернулся в гостиную. Кашлянув, я спросила: «Что случилось?»

Отец открыл глаза и посмотрел на меня. У него было странное выражение лица и стеклянные глаза. Был ли он более пьян, чем я думала? Я наклонилась вперед, нахмурившись, пока его взгляд не остановился на мне. Он быстро отвел взгляд и немного поерзал на стуле. Затем он спросил: «Можешь ли ты бросить мне одеяло со спинки дивана?»

Ой. Возможно, ему просто было холодно. Схватив большое синее одеяло, я бросила его ему. Часть его приземлилась на его левую ногу, ближайшую ко мне. Он схватил его и потянул к себе на колени, позволив краям свисать с подлокотников стула. Затем он снова закрыл глаза, откинувшись назад и, казалось, пытался расслабиться. Возможно, он планировал спать в гостиной.

"Папочка?" Я тихо позвал его. Когда он посмотрел на меня, открыв глаза, я снова спросила: «Что случилось?»

Через несколько секунд он вздохнул, снова отводя взгляд. Он никогда раньше не вел себя так нервно рядом со мной. Но, наконец, он тихо ответил: «Ну, я принял таблетку сегодня вечером». Затем он вздохнул.

Нахмурившись, я попыталасть понять, что он имел в виду. Я чувствовала, что должна понять, что он имел в виду, но хоть убей, я не могла ничего вспомнить. Подожди секунду. Мой отец принимал возбуждающие таблетки?! Я уставилась на него, и мой взгляд невольно упал на его промежность. Ну, с одеялом на коленях я все равно ничего не видела. И когда я снова обратила внимание на его лицо, я заметила, что его щеки слегка покраснели. Мой разум помчался, чтобы понять это. Сегодня вечером он был слишком резв с моей мамой. И он сказал, что принял таблетку...

— Подожди, — внезапно сказала я, садясь вперед. Когда он взглянул на меня, я добавила: «Ты принял... виагру??»

«Что-то в этом роде», — ответил он, не глядя на меня.

Я все равно нахмурилась и спросила: «Что это значит?»

Он поднял голову, и я увидела, что его щеки приобрели еще более яркий оттенок красного. О, Боже. Он сглотнул, а затем заговорил слишком тихо, чтобы я могла расслышать. «Ну, это не Виагра... это просто, ухх. Это новый препарат. Предполагается, что он намного лучше, чем Виагра».

Ой? Не могу поверить, что мой отец принял чертову виагру! Означало ли это, что в последнее время у него были проблемы с моей мамой? Или они просто хотели попробовать это ради… развлечения? Подожди. Он сказал, что это намного лучше, чем Виагра? «Э-э, лучше? Чем Виагра? Типа... как так?» Я услышала свой вопрос, чрезвычайно любопытный. Я поняла, что сейчас сижу на краю дивана.

Отец пожал плечами, ему явно было неловко говорить об этом со мной. Но, как я уже сказала, я была настоящей папиной дочкой. Я всегда чувствовала, что мы очень близки, и я уверена, что он чувствовал то же самое. Закусив нижнюю губу, я с надеждой ждала, что он ответит. Я должна была знать.

Наконец, он тихо сказал: «Я не знаю. Предполагается, что это, уххх, продлится дольше. Типа, намного дольше». Он остановился, словно пытаясь отдышаться. Затем он добавил: «К тому же, э-э… это работает — само по себе».

«Само по себе?» — спросила я в замешательстве. Как еще это должно было работать?

«Мне не нужно прикасаться, э-э… чтобы это сработало», — сказал он. Никогда в жизни я не видел отца таким смущенным.

Тихо насвистывая сквозь зубы, я сказала: «О боже».

«Да», — сказал он, соглашаясь.

Моя задница все еще была на краю дивана, но я откинулась назад, рассматривая это. Я продолжала поглядывать на отца краем глаза, с любопытством и в то же время немного обеспокоенно. Он чувствовал себя хорошо? Он выглядел неуютно, сидя там. Мне пришла в голову мысль, и слова вырвались из моего рта прежде, чем я успела их остановить.

— Подожди… у тебя… стоит? Э, прямо сейчас? — спросила я, широко раскрыв глаза. Я не могла не взглянуть на его колени еще раз, хотя одеяло все еще закрывало вид на его промежность. Это щелкнуло у меня в голове, и я знала ответ еще до того, как он его подтвердил.

Мой отец сглотнул слюну. Я не думала, что он сможет покраснеть еще сильнее, но его щеки стали еще более темно-красными. Он медленно кивнул и прошептал: «Сильно».

Я извивалась, садясь вперед и оттягивая задницу назад, сводя бедра вместе. Мне вдруг стало тепло. Но меня слишком интересовало, что с ним происходит, чтобы думать о собственных чувствах. «Это неудобно?» Я услышала свой вопрос.

Он пожал плечами, взглянув на меня и сказал: «Ага, да. Немного».

Я нахмурилась. Я ненавидела видеть, как моему отцу некомфортно. Я чувствовала себя ужасно из-за него. Что он мог сделать? Что я могла сделать? Как я могла что-то сделать? Я была всего лишь девятнадцатилетней девушкой. Не имело значения, что я уже потеряла девственность. Я определенно никогда раньше не испытывала ничего подобного. Мне в голову пришла мысль, и я пошла дальше и выпалил ее.

«Ты пробовал… мастурбировать?» — спросил я, чувствуя себя смелой.

Он посмотрел на меня, и на минуту я подумала, что он не ответит. Но затем он выдохнул, как будто немного сдувшись, и прошептал: «Немного».

«Это не сработало?» Я давила уже на него. Почему я была так настойчива с ним? Ну, я знала почему. Потому что я хотела ему помочь. Как-то. Я понятия не имела, как это сделать, но знала, что хочу. Может быть, я могла бы его, так сказать, уговорить?

«Я... я не знаю, Жасмин. Ух, может быть, мне нужно сделать это дольше. Но мне это кажется странным. И я не хотел... пока твоя мама спит. Я... Я никогда… — он откашлялся, опуская глаза на колени. Затем он добавил себе под нос: «Мне еще никогда не было так тяжело».

«О, папочка», — сказала я, и мой голос был полон сочувствия к нему. Мне хотелось протянуть руку и крепко обнять его. Затем я спросила: «Могу ли я чем-нибудь помочь?»

— Э-э, нет, — сказал он, взглянув на меня, а затем быстро отведя взгляд.

Было ли это только плодом моего воображения, или его глаза скользнули по моей груди, когда он смотрел на меня? Я посмотрела на себя, рассматривая свой наряд. На мне было розовое повседневное платье. Оно должно было выглядеть как рубашка и юбка, но на самом деле они представляли собой одно целое. Верх имел широкий V-образный вырез с застежкой-молнией в центре, открывающей переднюю часть. V опустился до нижней части моей груди, оставив большой участок обнаженной кожи между грудями и до обоих плеч. Внезапно я почувствовала себя немного неловко.

"Ты уверен?" Я спросила. Я действительно хотела ему помочь. Может, ему просто нужно было что-нибудь съесть?

«Нет, если только ты не хочешь помочь мне облегчиться», — сказал мой отец, а затем засмеялся, как будто это была самая смешная шутка в мире.

«Хорошо», — сказала я почти сразу, а затем замерла. Что? Его голова мотнулась набок и он уставилась на меня.

Мой отец четверть минуты выдерживал мой взгляд, прежде чем отвести взгляд. Он снова откашлялся, а затем сказал: «Э-э, нет».

Несколько минут мы сидели молча. Он выглядел крайне неуютно, ерзая на своем месте. Если подумать, я и сама чувствовала себя очень нервной. Наконец, я больше не могла этого терпеть. «Папа», — позвала я его. Когда он посмотрел на меня, я спросила: «Хочешь, я попробую?» Затем я затаила дыхание. Я не могла поверить, что только что спросила отца, хочет ли он, чтобы я попыталась... с его членом помочь.

"Попробовать что?" — спросил он, но я знала, что он понял.

Закатив глаза, я наклонилась немного ближе и, понизив голос, ответила: «Я могла бы поработать на тебе руками». Мои щеки покраснели, как только эти слова сорвались с губ.

«ЖАСМИН!» мой отец практически выкрикнул мое имя.

Я откинулась назад, скрестив руки на груди, чувствуя разочарование. «Что папа?» — спросила я, чувствуя себя обиженной. Глядя на свои колени, я продолжила: «Я серьезно. Я не возражаю». Когда он ничего не сказал, я посмотрела на него и увидела, что он смотрит на одеяло на своих ногах. Затем я тихо сказала: «Похоже, было бы плохо оставлять это... вот так». Я пристально смотрела на одеяло, надеясь, что он сможет сдвинуться ровно настолько, чтобы я могла точно увидеть, что там происходит.

«Угу», — ответил он, но это было все, что он сказал. Потом мы сидели молча, казалось, несколько часов, хотя прошли секунды.

Я больше не могла этого терпеть. Снова наклонившись вперед, я попыталась говорить совершенно непринужденно и прошептала: «Мы могли бы сделать это под одеялом. Я… мне даже не нужно смотреть».

Он не ответил. Он просто продолжал смотреть на свою промежность. Наконец он поднял глаза на меня и тихо спросил: «Ты серьезно?»

Пожав плечами, я свела бедра вместе. Этот разговор произвел на меня очень странное впечатление. "Почему бы и нет?" Я спросила.

Прошло еще тридцать секунд, а затем мой отец коротко кивнул головой. «Хорошо», сказал он, неохотно, но принимая. Я замерла на секунду, когда я поняла, на что только что согласился мой отец. Нет, когда я поняла, что предложила. Но один взгляд на его лицо придал мне небольшой прилив смелости, и, прежде чем я смогла снова потерять ее, я заставила себя двинуться вперед, моя задница соскользнула с края дивана, на котором я ненадежно сидела последние двадцать минут или около того.

Добравшись до ковра, я помчалась к отцовскому креслу. Он смотрел на меня, как на гадюку, и, казалось, сжался в подушках своего кресла, когда я подошла ближе, пока, наконец, не оказалась на корточках у его ног, глядя на него снизу вверх. Наклонив голову набок, я еще раз взглянула на его колени, заметив, что ничего не видно.

«Ты уступишь мне место в своем кресле?» — спросил я, чувствуя невероятную смелость. Я даже не знаю почему. Возможно, дело было в том простом факте, что мой отец согласился на эту сумасшедшую эротическую вещь, которая, как я надеялась, действительно должна была произойти.

Он отодвинулся в сторону, освобождая мне место, поэтому я забралась в кресло и плюхнулась рядом с ним. Так близко я могла слышать его дыхание. Оно было прерывистым и нервным, чего я не заметила, сидя на диване. Бедный папа. Он действительно не очень хорошо справлялся со своей эрекцией. Он корчился от дискомфорта, и это было для меня последней каплей. Кивнув, я наклонилась к нему и прижалась головой к его плечу, глядя вниз на его тело. Я хотела помочь ему успокоиться.

Сделав медленный, глубокий вдох через нос так тихо, как только могла, я задержалась немного, пытаясь подготовиться к тому, что собиралась сделать. Я закрыла глаза, а затем протянула руку, нащупывая край одеяла. Когда я нашла его, я запустила руку под него и положила его на живот отца. Он вздрогнул от моего прикосновения, выпустив поток воздуха через нос, который пронесся по моему подбородку. Я начала чувствовать, как нервное беспокойство трепещет в моем животе, поэтому я быстро скользнула рукой вниз, пока не достигла талии его пижамных штанов. Нахмурившись, я откинула голову назад, глядя на него, а затем прошептала: «Ты собираешься снять это?»

Мой отец сглотнул, но уже поднял задницу и кивнул мне. Я почувствовала, как он пошевелился, а затем услышала звук стягивания его штанов с ног. Одеяло сдвинулось с места, когда он пнул его, и затем я увидел, как его штаны с мягким хрустящим звуком упали на пол у его ног. Мои глаза уставились на темно-серые штаны, как будто они были самой значимой вещью во всем мире. В каком-то смысле они были. Если они лежали на полу, это означало, что мой папа был полностью обнажен до пояса и сидел рядом со мной, накрытый только одеялом.

Еще раз взглянув на него, наши глаза встретились. Никто из нас ничего не сказал. Я решила, что это хорошо. Если бы он собирался остановить меня, то он бы сказал это прямо сейчас. Я отвернулась, прежде чем он успел передумать, а затем, пристально глядя на одеяло, перекрывающее его промежность, заставила свою руку спуститься с его живота на верхнюю часть таза. Он снова вздрогнул от моего прикосновения, мои пальцы щекотали его голую кожу.

Опустив руку еще на несколько дюймов, я внезапно почувствовал это. Жар, исходивший от пениса моего отца, был очень горячим. Гораздо горячее, чем я ожидала. И он был тверд. О боже, как ему было тяжело. Так трудно! Мои пальцы инстинктивно обхватили ствол, и я чуть не ахнула, когда почувствовала, насколько натянута его кожа. В моем сознании возникла такая дихотомия. Его кожа натянулась от напряжения и плотно обхватывала член, который был настолько твердым, насколько это возможно. Но в то же время ощущение его пениса между моими пальцами можно было описать только как... мягкое. Удивительно мягкое. Например, как чувствует себя мое влагалище сразу после того, как я его только что побрила. Нет, даже мягче. Ах. Это было интенсивно.

Не имея ничего другого, я начала поглаживать пенис моего папы.

Звуки, которые он начал издавать, мгновенно достигли моих ушей. Он стонал, но тихо. Как шепотный стон. Каждые несколько секунд с его губ срывался всхлип, а я продолжала позволять пальцам скользить вверх и вниз по его члену. Господи, это было более эротично, чем все, что я когда-либо делала. Один взгляд на лицо моего отца сказал мне, что я поступаю правильно. Дискомфорт, который был раньше, полностью исчез, сменившись выражением восторга. Его рот был слегка приоткрыт, и он тяжело дышал.

Прикусив язык, я сосредоточась на главном-папином члене. Это слово пронеслось у меня в голове, пока я думала об этом. "Хуй." Я только когда-то где-то слышала его, но никогда не использовала его раньше. Не вслух и уж точно не в уме. Но внезапно это показалось мне таким уместным. Когда моя рука скользила вверх и вниз по его длине, я услышала, как он тихо стонал рядом со мной. Моя голова все еще лежала на его плече, моя рука свисала с его тела, почти спрятанная под одеялом. Но мне не нужно было видеть, что я делаю, чтобы знать, что это работает. Его тело тряслось, и я был удивлена тем, как его мышцы начали напрягаться.

Полностью сосредоточив свое внимание на пенисе моего папы, я продолжала заниматься этим. Поднимая руку вверх и вниз, я мастурбировала собственного отца. Он щекотал мою ладонь, от чего во мне пробежала дрожь. Всего через несколько минут я поняла, что становится трудно отличить дыхание моего отца от моего собственного. Почему меня это так завело? Слегка подвигавшись рядом с ним, я положила одну ногу поверх его. Я ни разу не замедлила поглаживания, наслаждаясь ощущением его мягкой, натянутой кожи, скользящей в моих пальцах. Вверх и вниз, вверх и вниз. Я скользнула рукой быстрее. Это было веселее, чем я ожидала. Мой рот был открыт, я тяжело дышала, даже не пытаясь это скрыть. Я слышала его тяжелое дыхание, даже громче, чем мое собственное.

Папу начало трясти, но я продолжала ритмично двигаться, равномерно поглаживая его вверх и вниз, ускоряясь каждые несколько секунд. Мои пальцы были настолько свободны, что не цеплялись за его кожу, даже когда она начала намокать. Подождите, а почему он намокает? Именно тогда я поняла, что что-то стекает по бокам его пениса, исходя из кончика. Он уже испытал оргазм? Внимательно прислушиваясь, я все еще могла слышать, как он часто и тяжело дышит. Громко. Ещё нет значит.

«Хааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа», ветер от его дыхания ласкал мою щеку, когда он выдыхал снова и снова, пока я гладила его.

Где-то глубоко в глубине моего сознания мне хотелось увидеть, как он испытывает оргазм. Смотреть, как он извергает свою порцию, пока я мастурбирую его. Но я не хотела его расстраивать, поэтому молчала. Я видела, как несколько мальчиков испытали оргазм, двое из которых кончили от того, что я дрочила им руками. Это было супер возбуждающе. Но по сравнению с тем, что я делала со своим отцом, мне это казалось мягким порно. Прислонившись немного сильнее к плечу папы, я снова ускорила поглаживания. Моя рука скользила вверх и вниз по его члену по крайней мере три или четыре раза в секунду. Играя с ним, я слышала мягкий звук взбивания.

Рука папы внезапно схватила меня за плечо, его пальцы сжимали и впились в мою кожу. Однако это не ограничивало меня в том, что я делала. Вдохновленная его явным возбуждением, я вложила в свои поглаживания все, что имела. Вверх и вниз, вверх и вниз, мои пальцы скользили. Щекотка исчезла, и моя ладонь стала горячей, соответствующей температуре его члена, когда я пыталась вызвать его оргазм...

"Ухххххх!" — внезапно вскрикнул он, и я почувствовала, как все его тело начало трястись.

Тогда я это почувствовала. Мой папа испытывал оргазм. Горячая липкая жидкость пролилась мне на руку, пока я продолжала гладить его под одеялом. Полсекунды спустя вторая волна спермы сочилась по его члену, покрывая мои пальцы. Продолжая двигаться, я не замедлила поглаживания даже после того, как прорвались третья и четвертая порции, растекшиеся по бокам его члена и вылившиеся на мою руку.

Тело моего отца тряслось и дергалось, и он продолжал стонать, пока кончал. Я продолжила, узнав несколько месяцев назад, что мальчикам нравится, когда их гладят, пока они не перестанут выкачивать сперму из своих членов. Моему папе, кажется, это тоже нравилось. Еще одна густая, липкая капля горячей спермы скатилась по моей руке под одеялом. Я продолжила. Он тяжело и шумно дышал. Еще одно извержение прокатилось по его члену, еще сильнее покрыв мои пальцы.

И тогда он закончил. Его тело рядом со мной расслабилось, и я медленно остановила поглаживающую руку, все еще сжимая его член. Несколько минут он дергался между моими пальцами. Мы лежали в тишине, и я прислушивалась к его дыханию. Я надеялся, что предложенная мной работа руками помогла снять неприятное напряжение, которое он испытывал.

Пальцы все еще обхватывали его член, я удовлетворенно улыбнулась, услышав, как он продолжает тихо стонать. Я закрыла глаза и прижалась к нему немного ближе, пока мы сидели молча. Мое тело наполнилось покалывающим теплом с головы до ног. Мне хотелось прижаться к нему промежностью, но я воздержалась. Через несколько минут я начала засыпать, моя рука все еще была мокрой от его спермы.

Спустя некоторое время я проснулась. Мой отец спал рядом со мной, и я все еще лежала, прислонившись головой к его плечу. Вздрогнув, я осознала, что мои пальцы все еще обхватывают его пенис. Его... очень твердый пенис. О, нет. Отдернув мою руку, отец начал шевелиться. Когда его глаза открылись, он взглянул на меня, затем на свои колени и, наконец, снова на мое лицо.

«Ты все еще твердый», - прошептала я. Мое лицо всего в нескольких дюймах от его.

Он вздохнул, медленно закрывая глаза. Затем он откинул голову назад и тихо сказал: «Я знаю».

С минуту мы сидели молча, а затем, решительно закусив губу, я протянула руку вперед и снова схватила его пенис.

"Эй!" — вскричал он, наклонив голову вперед и глядя на меня широко раскрытыми глазами.

"Что?" — спросила я, начиная гладить его. «Ты сказал, что я могу это сделать». Как будто какая-то неведомая сила овладела мной, но я почти не задумывалась об этом. Пенис моего отца щекотал мою кожу, когда моя ладонь начала скользить по его длине.

Он слегка покачал головой, открывая рот в знак протеста. Я знала, что он скажет мне остановиться, одного раза было достаточно. Он собирался сказать, что это неправильно, что дочь не должна вот так «помогать» своему отцу. Я знала, что он собирается схватить мою руку и отдернуть ее от своего члена. Я знала все это в одно мгновение. Поэтому я сделала единственное, что, как я знала, могло остановить его и заставить забыть о сопротивлении.

Я нырнула головой под одеяло и начала отсасывать ему.

Примерно за три четверти секунды половина его кончика всосалась прямо мимо моих губ. Он отреагировал почти мгновенно, крякнув. А затем он замолчал. Я использовала это время с умом, щекоча языком головку его пениса, сосала, продолжая поглаживать его прямо под губами рукой.

Наконец его протест появился, но он был слабым. «Господи, Жасмин!» это все, что он сказал. Слишком поздно, папочка. Я уже наклонила голову вниз, чувствуя, как его пенис продвигается дальше в мой рот. Судя по тому, как была наклонена моя голова, его крайняя плоть пробегала по нёбу, щекоча. К тому времени, как половина его длины оказалась у меня во рту, он тяжело дышал, и я поняла, что выиграла битву.

За свою жизнь я сделал всего четыре минета. Но последние двое сказали мне, что мой минет был лучшим, который им когда-либо делали. Итак, я постаралась собрать все навыки, которые смогла найти в своем ограниченном опыте, применяя - буквально - к пенису моего отца. Я вращала рукой, поглаживая основание, и в то же время продолжала регулировать давление губ. Нежно, пока я толкала себя вниз по его стволу, затем твердо, когда поднималась к кончику. Ослабив губы, я подвигала головой вверх и вниз, наслаждаясь ощущением его члена, снова и снова заполняющего мой рот. Невысказанные протесты в голове моего отца явно рассеялись, сменившись тихим хныканьем и задыхающимися стонами каждые несколько секунд.

Каждый стон, который я слышала от него, был для моих ушей медом, пока я сосала его пенис, стремясь узнать его точки удовольствия, как свои пять пальцев. Постепенно, глубже погружаясь в мысли о происходящем, я убрала руку с основания его члена. После этого мой рот начал насаживаться так глубоко, как я хотела. Раньше я никогда не вводила пенис дальше, чем наполовину, но по какой-то причине, когда я работала над эрекцией моего отца прямо в нашей гостиной, мне отчаянно хотелось большего.

Итак, я быстро обнаружила, что оседлала его чудовищный стояк, плотно обхватив его губами. Мой язык кружился по бокам, щекоча дно. Поменяв ритм, я начала сжимать губы на пути вниз, расслабляя хватку рта на пути вверх. Каждый раз, достигая кончика, я осторожно сжимала губы, опускаясь вниз настолько далеко, насколько могла. Когда я впервые почувствовала, как член моего папы коснулся задней части моего горла, я чуть не закашлялась. Это заставило меня непроизвольно сглотнуть несколько раз подряд, и я замедлила движение, пока не вернула себе контроль.

С отцом у меня никогда не кончалась слюна, как с предыдущими мальчиками, которым я отсасывала. Я не совсем понимаю, почему. Что-то в том, что я делала, вызывало у меня такое волнение, это определенно вызывало изнутри меня множество женских флюидов. Мои бедра тоже были влажными. Боже, это было горячо! Я начала издавать звуки, поднимая и опуская голову, скуля вокруг папиной эрекции. Кожа его пениса щекотала все уголки моего рта. Иногда я наклонял голову набок, заставляя член прижиматься к щеке, так что он выпирал. В других случаях я наклоняла голову вперед, и вместо этого его эрекция терлась о мой язык. Через несколько минут я осторожно вращал головой с каждым толчком, прощупывая все маленькие чувствительные точки, которым я научилась по пути...

Что-то горячее струилось у меня в горле, заставляя меня поперхнуться. Прежде чем я успела отреагировать, это произошло снова. Мой папа кончал! Господи, я так увлеклась этим, что даже не услышала его стонов, ознаменовавших его кульминацию! Его сперма была чрезвычайно горькой. Слегка приподняв голову, я дотянулась рукой до основания его члена и снова начал поглаживать его, продолжая при этом обхватывать губами головку его пениса. Я накачивала его рукой, втянув в рот несколько густых струй спермы.

Тело моего отца вздрогнуло, а затем мне в рот хлынула последняя порция спермы. Я замедлила поглаживания и продолжила сосать головку его пениса, следя за тем, чтобы там больше ничего не было. Наконец, удовлетворенная тем, что я его осушила, я подняла голову и почувствовала, как его пенис выскользнул из моих губ. В ту секунду, когда я это сделала, его сперма начала капать через край моей нижней губы на подбородок. Раскрыв рот шире, я позволила остатку жидкости вылиться наружу, покрывая кончик его пениса. Я наблюдала, как он лениво стекал по его стволу, собираясь в лужу у основания. Мои глаза были широко раскрыты и внимательно изучали его пенис. Я не обратила особого внимания на то, как он выглядел, прежде чем начала отсасывать ему. Но теперь я не могла оторваться от этого. Она была толстой и тугой, с несколькими голубоватыми жилками, стекавшими по обеим сторонам. Кончик выглядел натянутым до предела, блестящим от слюны и спермы.

— Почему ты это сделала, Жасмин? — тихо спросил мой отец.

Медленно я вытащила голову из-под одеяла и сказала: «Не знаю. Я хотела». Затем я ухмыльнулась ему.

Глаза моего отца внезапно широко раскрылись, и он начал возиться со своей рубашкой. На секунду мне показалось, что он собирается ее снять, но это не имело никакого смысла. Он наклонился вперед и рукавами, которые он поднес к моему лицу и начал вытирать мои губы. «Ты вся измазалась», - сказал он в ужасе.

Я оттолкнула его руку, смеясь. «Не то чтобы у меня никогда раньше не было спермы на лице, папочка», — сказала я. Но как только эти слова сорвались с моих губ, я замерла. Вероятно, это было слишком случайное заявление о чем-то столь сексуальном, исходящем от его собственной дочери. К счастью, он только покачал головой, словно пропуская это мимо ушей. Думаю, учитывая все обстоятельства, это его меньше всего беспокоило в данный момент.

Отец застонал, закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Я с любопытством наблюдал за ним, гадая, собирается ли он сказать что-нибудь еще. Наконец он прошептал: «Но это было потрясающе».

Румянец, появившийся на моем лице, был неожиданным. Никогда еще я не была так рада слышать похвалу от отца. Он часто говорил мне о том, как гордится различными моими поступками. Но ощущения, которые я испытывала в те времена, бледнели по сравнению с нынешними. Было что-то особенное в комплиментах по поводу качества минета. Это была похвала, которую я никогда за миллион лет не могла бы себе представить.

Взглянув вниз, я поняла, что одеяло больше не прикрывает ни меня, ни пенис моего папы. Должно быть, я отбросила его в сторону, когда вытаскивала голову из-под него. Пока я смотрела, я ясно осознала две вещи.

Во-первых, моему папе все еще было невероятно тяжело. А во-вторых, я была невероятно возбуждена.

«Ты все еще твердый», — услышала я свой выдох. «Ух ты… просто вау, папочка».

— Я знаю, — сказал он с болью в голосе. Он смотрел на свой пенис вместе со мной.

Нахмурившись, я протянула к нему руку и спросила: «Это… чувствительно?» Потом я начала его немного поглаживать. Клейкая масса спермы у основания прилипла к моей руке и начала оставлять маленькие липкие полосы жемчужно-белого крема вверх по члену, пока я гладила его.

Его единственной реакцией было снова застонать, откинув голову назад. Это меня только воодушевило. Добавив другую руку, я провела следующие десять минут, спокойно работая с его членом, пока его сперма почти полностью не исчезла, впитавшись в его кожу. Его дыхание постепенно становилось все громче и громче, когда я гладила его в третий раз за ночь. Что бы это ни была за таблетка, она, казалось, творила чудеса. Я никогда не слышала, чтобы парень мог так возбудиться три раза подряд.

В этот момент внутри меня вспыхнуло странное, почти чужое покалывание. С тихим вздохом удивления я отпустила его пенис, отстраняясь, пока не оказалась боком на большом подлокотнике его кресла, приютившись рядом с ним. Попытка отдышаться оказалась невозможной. Меня внезапно осенило, что я сама невероятно возбуждена. Мол, больше, чем когда-либо. Боже мой, мое влагалище покалывало так сильно. И это странное покалывание внутри меня, казалось, пульсировало во всем животе, посылая брызги удовольствия вверх по моей груди и вниз, в промежность. Ого, как там внизу покалывало!

"Почему ты остановилась?" — спросил он хрипло.

Медленно я посмотрела на него. Его глаза были закрыты. "Папочка?" Я тихо позвала его.

Открыв глаза, он, казалось, с трудом мог сосредоточиться на мне. Когда он наконец это сделал, он спросил: «Что?»

Закусив губу и отводя взгляд от его глаз, я прошептала: «Я возбуждена».

"Что??" — спросил он, приподнявшись и потянув меня за собой. Затем его щеки начали краснеть. Заикаясь, он сказал: «Жасмин, я-я... я--»

«Не надо», - прервала его я, предполагая, что он пытается извиниться. Затем я пожала плечами, чувствуя смущение и еще сильнее закусив губу. Затем я добавила: «Этого трудно избежать, папочка. Учитывая все обстоятельства».

Он сделал паузу, а затем спросил: «Что тебе… ах, тебе нужно… Господи. Что… что теперь?»

Все еще кусая губу, я обнаружила, что смотрю на член отца. «Ну…» — сказала я. Затем я облизнула губы.

"Что--?" — спросил он, явно теряя мысль.

Сбивчиво вздохнув и все еще глядя на его пенис, я прошептала: «Ну, ты все еще твердый...»

Он застонал.

«Может быть, мы могли бы… помочь друг другу?» — предложила я, рискуя взглянуть ему в лицо. Его глаза были закрыты. Наклонившись к нему, я прошептала: «Может быть, третий раз — это очарование».

Его единственной реакцией был снова стон. Это был хороший знак?

"Пожалуйста?" Я прошептала, находясь всего в нескольких дюймах от его уха.

Я поняла, что он тяжело дышит. Его рот был открыт, и я слышала, как он тяжело дышит. Наконец он прошептал: «О боже мой». Я выжидающе смотрела на него. С надеждой. Еще один стон, а затем он покачал головой и пробормотал: «Хорошо. Просто… сделай это. Я… ааа… я просто буду держать глаза закрытыми».

Мне хотелось аплодировать, я была так счастлива, но боялась, что это может снова усилить его защиту, напомнив ему, что это была его собственная дочь, с которой он собирался сделать это. Вместо этого я проворно соскользнула с его стула на пол. Как только я восстановила равновесие, я быстро сняла одежду. Всю мою одежда. Для этого мне хотелось быть полностью обнаженной, даже если он не смотрел.

С дрожью предвкушения я обошла его кресло. Несколько секунд я стояла перед ним, чувствуя себя парализованной, глядя на его обнаженную нижнюю половину. Я поняла, что мне очень нравятся его ноги. У них была красивая, тонкая форма. Особенно его икры. На них было только немного волос, что мне тоже почему-то нравилось. Подняв лицо, чтобы снова посмотреть на его пенис, я заметила, что волосы вокруг него были аккуратно подстрижены. Я не знала, что парни тоже бреют лобковые волосы! Боже, все в этом было безумно эротично. Внутренняя часть моих бедер была насквозь мокрой.

Мне это было нужно.

Сделав шаг вперед, я оседлала ноги отца и забралась к нему на колени. Потянувшись вниз и выдвинув задницу вперед, я схватила его все еще стоячий пенис и нацелила его на свое влагалище. Мой отец был крупнее любого из парней, с которыми я спала, но ненамного. Сместившись еще немного вперед, я прижала головку его пениса к своему отверстию. Сделав глубокий вдох, я выдвинула бедра вперед и сразу почувствовала, как член отца проник в мою дырку.

Я была права. Это совсем не больно. Напротив, я почувствовала самый дикий и сильный прилив возбуждения и удовольствия, который я когда-либо испытывала. Я не могла удержаться на месте. Мои бедра пришли в движение прежде, чем остальная часть меня догнала его, и вот так я трахала своего отца.

«О Господи, ЖАСМИН!» — вскрикнул он, когда я прижалась к нему.

Все, что я могла сделать, это застонать в ответ, изо всех сил концентрируясь. Я двигала бедрами вперед и назад, заставляя его все глубже и глубже проникать в меня. Боже, он был таким горячим! И большим! Гораздо большим, чем другие мальчики, с которыми я была. Я на мгновение задумалась: это наркотики творят чудеса, или папин член сам по себе такой твердый.

Я начала стонать громче, чувствуя, что мой оргазм приближается все ближе и ближе. Я тяжело дышала и чувствовала, что потеряла контроль. Моя задница скользила по его ногам вперед и назад. Вперед и назад. Его член неоднократно исчезал внутри меня, проникая глубоко. Удовольствие покалывало, как мини-торнадо, в глубине моего желудка. Я почувствовала, как внутри меня назревает оргазм. Мне нужно было освобождение. О Боже. Я потянула свое тело быстрее, заставляя папочку трахать меня сильнее. Глубже. О, да! Быстрее. Вперед и назад. Он погружался внутрь и наружу. Да! Боже, да! Сильнее. Быстрее. Глубже. Ой! ОЙ!. ОХХХ! ЖЕСТЧЕ!

«О, черт возьми!» - внезапно воскликнул мой отец, а затем сказал уже тише: «Ты прекрасна».

Открыв глаза, я посмотрела на него и увидела то, на что он смотрел. Он смотрел на мою грудь. Моя очень обнаженная подростковая грудь. Ему в лицо смотрели мои соски, и я заметила, что в данный момент они выглядели как маленькие заостренные пилоны. Они были светло-розовыми, почти такого же цвета, как и окружающая их кожа. И я думаю, моему папе нравилось на них смотреть.

«ГАААААААААААААААААААААААААА!!!» — вскрикнул он, и я почувствовала, как его бедра дернулись вверх, когда он пронзил меня. Его толчок сотряс все мое тело.

Потом я почувствовала его. Он кончал внутри меня.

"ПАПОЧКА!" Я вскрикнула. Обжигающее тепло его спермы, достигающее самых глубин моей киски, что-то зажгло во мне. Мой оргазм выплеснулся через край, врезавшись в мою промежность. Этот кружащийся торнадо в моем животе становился все больше, вращаясь по спирали, пока все мое тело не превратилось в извивающуюся студенистую массу вибраций. Я не могла удержаться на месте. Я вздрогнула, содрогнулась, закричала, застонала, а затем упала на грудь отца.

Тем временем он продолжал извергаться внутри меня. Сперма выбрасывалась из кончика его пениса снова и снова. Как, черт возьми, у него там все еще может быть столько спермы после двух недавних оргазмов? Но мне действительно было все равно. Мне понравилось это ощущение. Я мгновенно пристрастился к этому ощущению. Это был первый раз, когда я занималась сексом без презерватива. О боже, я никогда не смогу отказаться от этого! Это было... невероятно. Практически неописуемо. Боже мой. Ощущение его кожи внутри моего влагалища, смешанное с обжигающим жаром его спермы, подняло мой оргазм на новую высоту.

Круговорот удовольствия в моем теле длился почти пять минут подряд. Спустя много времени после того, как мой папа перестал кончать. И когда мое тело начало возвращаться на землю, я кое-что поняла.

Пенис папы внутри меня стал мягче! Меньше чем через минуту он вылился из меня, сопровождаемый сочащимся следом моего сока и его спермы. Я прижалась к нему, и он инстинктивно начал проводить пальцами по моим волосам, как будто пытался меня успокоить.

— Спасибо, дорогая, — прошептал он наконец.

Я улыбнулась лёжа у него на груди. С ним было так тепло, что мне пока не хотелось его отпускать. В конце концов я так и уснула, совершенно голая на руках у отца.