Всем героям больше 18 лет.

Оливер развалился на диване в гостиной, изо всех сил стараясь сосредоточиться на фильме, который смотрел. Прошло почти два часа с тех пор, как Элли убежала в ванную. Интуиция подсказывала ему, что она хочет, чтобы ее оставили в покое.

Он принял душ в другой ванной, переоделся в удобные спортивные штаны и синюю майку, а затем спустился вниз. Он провел час на телефоне, разговаривая с Микелой и Элис, убеждаясь, что его дочь не против того, чтобы они провели эти выходные раздельно, и был впечатлен ее зрелым подходом, особенно после прошлой ночи. Микела была полна решимости победить свои страхи. Хотя 5-звездочный роскошный отель, вероятно, способствовал этому.

Его мать заманила ее обещанием посетить спа-салон и съесть столько мороженого, сколько она захочет, а его отец давал аналогичные обещания в отношении одежды и игрушек. Он не мог отрицать, что его родители были очень привязаны к ней и предпочитали ее общество превыше всего остального, и Микела чувствовала себя рядом с ними в полной безопасности.

Это был горько-сладкий телефонный разговор для Оливера. Никогда еще он не проводил ни одной ночи отдельно от своей дочери, не говоря уже о двух. Он переживал за нее, даже если знал, что она в надежных руках. На самом деле Оливер очень ценил старания своих замечательных родителей. Они брали ее с собой повсюду, и это давало ему возможность выкроить немного времени, чтобы провести его наедине с... его великолепной сестрой. По крайней мере, он надеялся, что у них еще будет такая возможность.

С пустым взглядом, устремленным в телевизор, Оливер потягивал пиво, когда знакомый цокот высоких каблуков его сестры выдернул его из задумчивости. Элли спускалась вниз по лестнице, ее длинные волосы были собраны в красивый золотистый хвост, а наряд вызывал желание немедленно его сорвать: узкие брюки, облегающая блузка и откровенный свитер, все это прекрасно сочеталось по цвету и отлично дополняло друг друга на ее красивой фигуре.

Он был уверен, что его сестра была самой красивой женщиной на земле, и мимолетный взгляд на ее аккуратный макияж только укрепил это мнение: нежный и мастерски выполненный, подчеркивал ее голубые глаза и сочные губы, не переходя за грань вульгарности. Элли действительно знала, как заставить свое тело сиять. Она в полной мере использовала то, чем одарила ее природа, делая при этом по меньшей мере 50% населения земного шара легкой добычей.

Оливер снова уставился в телевизор, прежде чем она успела заметить его украдкой брошенный взгляд. Он, хоть убей, не мог понять, что же ее так встревожило раньше, но теперь он, казалось, был расстроен не меньше нее. Проведя большую часть их времени порознь, обдумывая причину ее бегства, он начал опасаться, что ей вполне может быть его недавнее выступление в постели.

Прошла целая вечность с тех пор, как у него в последний раз был секс, и поэтому не было ничего удивительного в том, что на этот раз его сестра сочла его разочаровывающим. Хотя ее бурный финал и то наводнение, которое она устроила говорили об обратном... Может она ожидала большего? Он не мог сказать. Как бы то ни было, ему надоело ее эксцентричное поведение. Американские горки, на которые она его уговорила, неслабо подорвали его самооценку.

Элли села рядом со своим лежащим братом, ее попка прижалась к его боку. Сладкий аромат цитрусовых, исходивший от нее, мгновенно начал испытывать волю Оливера на прочность, но он изо всех сил старался вести себя хладнокровно, поглощенный захватывающим сюжетом фильма и в то же время понятия не имея, о чем идет речь на экране.

— Оливер, — тихо прошептала она, запустив пальцы в его волосы.

Он поставил фильм на паузу и снова посмотрел на нее. Его сердце сжалось от мысли, что она сейчас уйдет. Он знал, что что-то не так. Ее наряд, полностью дополненный аксессуарами: ожерельем, браслетами, швейцарскими часами... говорил об этом.

— Прости, что я так сбежала от тебя. Это было...

— Ничего страшного, все нормально. Мне самому нужно было поговорить с Микелой, а этот фильм – один из лучших, который я смотрел в этом году.

Элли с улыбкой вздохнула. — Я знаю, тебе больно, но ты...

— Мне не больно, вовсе нет.

— Да, это так. Сказать, откуда я это знаю? Потому что всякий раз, когда ты становишься отстраненным и холодным, как сейчас, это означает, что тебе больно. Я хорошо тебя знаю, Оливер.

— Ну... а из-за чего мне здесь должно быть обидно? Из-за того, что ты внезапно убежала после секса и оставила меня заниматься самокопанием? Или, может быть... из-за того, что ты спускаешься сюда через два часа, одетая для ночной прогулки по городу? Для прогулки, в которой я явно не участвую... — Он снова посмотрел в телевизор, ухмыляясь. — Нет, не говори ерунды. Мне не из-за чего обижаться на тебя.

— Оливер, это не так, я клянусь.

— Тогда в чем дело, Элли?! — Он вскочил на ноги, кипя от злости. — Все было... настолько плохо?

— Чё? — озадаченно переспросила она.

— Не чёкай мне тут! Прошлой ночью ты буквально не могла оторвать от меня рук, а сегодня... убежала, словно ужаленная.

Элли бросила на него озадаченный взгляд, сбитая с толку его логикой. — И ты решил, что это потому что... мне не понравился секс?

— Иначе зачем бы тебе вот так убегать?! — Он откинул волосы назад и вздохнул. — Я не понимаю, что я... Если бы ты просто сказала мне, что я делаю не так, вместо того, чтобы...

Элли не могла поверить, что он действительно сказал это после того, как перевернул ее мир так, как никто раньше. — Что, черт возьми, заставляет тебя так думать? Что секс был плохим?

— Два часа! Вот что. Два гребаных часа, в течение которых ты полностью игнорировала мое существование, а теперь ты вся такая нарядная и...

— Знаешь что? Я не хочу, чтобы мы снова проходили через это, не после того, что мы пережили за последние сутки. Я так устала от того, что мы вечно спорим и мусолим эту тему. Это все должно закончиться прямо сейчас.

— О, держу пари, сейчас все и закончится! Я...

— Оливер?

— Что?

— Заткнись!

Оливер уже собирался выплеснуть еще немного гнева, но не смог выдавить и слова, удивленный и немного напуганный ее криком. Он раздраженно покачал головой и откинулся на спинку дивана.

— Прежде всего, я хочу прояснить пару моментов. Ты думаешь, что разочаровал меня? Думаешь, что сделал что-то не так? Оливер! Ты все делаешь правильно! И если уж на то пошло, ты делаешь все АБСОЛЮТНО правильно! Ты можешь перестать жалеть себя прямо сейчас, потому что я знаю, что говорю: ты лучший любовник, который у меня когда-либо был, клянусь тебе, положа руку на сердце. Тебе нужно избавиться от своей неуверенности и начать доверять своему сердцу. — Элли встала и сдвинула ноги своего брата вместе, а затем села на него верхом. Она взяла его руку и приложила ее к своему сердцу. — Разве ты не чувствуешь? Разве ты не чувствуешь, что делаешь со мной?

Как бы сильно Оливеру ни хотелось назвать ее лицемеркой, он не мог отмахнуться от учащенного сердцебиения своей сестры. Оно полностью подтверждало ее слова.

— Тогда почему ты так внезапно убежала? Почему ты плакала? Я тебя не понимаю, Элли! Я действительно пытаюсь, но я не понимаю... Ты так чертовски утомляешь своими противоречивыми сигналами, и...

— Хочешь знать, почему я убежала? Так, Оливер?

— Да! Пожалуйста! Скажи...

— Я убежала, потому что это было слишком для меня. Я была очень взволнована, не могла даже говорить... и я хочу извиниться за это, но не буду, потому что это твоя вина, Оливер. Ты заставляешь меня так себя вести. Я вовсе не плакса, но с тех пор, как ты вернулся и... украл мое сердце, я, кажется, не могу остановиться... Я беспомощна перед тобой, детка.

Элли прижалась к нему в многозначительном поцелуе, наслаждаясь его нежностью на своих губах, приоткрыла рот и закружила их языки в медленном танце. Она почувствовала, как его гнев угасает, когда он ответил на ее поцелуй. Элли могла бы целовать своего брата вечно, но становилась слишком возбужденной, когда он облизал ее язык и страстно вторгся в ее рот. Дышать стало труднее – ей пришлось держать рот открытым, чтобы не задохнуться от его грубого поцелуя. Эта оплошность превратила ее разинутый рот в его игровую площадку, и она знала, что ей придется снова трахнуть его, если она немедленно не прекратит.

Она разорвала их поцелуй, оставляя влажный след на его губах, и посмотрела ему в глаза.

Оливер почти забыл, что был расстроен минуту назад. — Ты все еще не сказала мне, почему на самом деле сбежала.

— Я же сказала. Я была эмоционально...

— Элли... правду.

Она покачала головой и со вздохом отстранилась, но ее брат не собирался давать ей проходу. Он приблизился к ее лицу и ласково улыбнулся, терпеливо ожидая.

Элли снова расчувствовалась. То, как нежно брат гладил ее щеку, его очаровательная улыбка, любовь в его карих глазах выбивали у нее землю из под ног. Не успев опомниться, она с рыданием бросилась к нему. — Оливер, обними меня...

Оливер был ошеломлен ее внезапной слабостью. Всего секунду назад она казалась такой собранной, а теперь плакала у него на груди, прижимаясь к нему так, словно от этого зависела ее жизнь. Тем не менее, он крепко обнял ее и нежно погладил по щеке. — Элли, ангел мой...

Элли не ответила. Она не смогла придумать ответ, который не включал бы в себя рыдания, поэтому решила позволить слезам говорить за нее.

— Детка... — Он поцеловал ее в лоб, искренне обеспокоенный, не осознавая, что его крепкие объятия сводят все его усилия на нет.

Элли не лгала. Она действительно была не из тех, кто часто плачет, но в объятиях брата чувствовала себя в такой безопасности, что боялась, как бы это не стало для нее второй натурой. Ее брат обладал силой, силой, которой не обладал ни один из ее бывших парней. Не физической, а внутренней, не поддающейся количественному измерению, которую нельзя было увидеть, но можно было почувствовать.

Теперь она поняла, почему ее племянница проводила так много времени у него на руках. Это было захватывающе, освобождающе и безопасно. Она чувствовала себя такой защищенной, неприкосновенной. Она чувствовала, что может рассыпаться на части в его объятиях, и он в мгновение ока соберет ее воедино. Она чувствовала, что он был богом, который мог отразить любую опасность, которая хотела бы причинить ей вред, и это разбивало ей сердце.

— Любовь моя, — прошептал он ей на ухо.

Элли понравилось насколько искренне это прозвучало, поэтому она заплакала еще сильнее, боясь, что никогда не сможет остановиться.

— Элли...

— Просто обними меня, — рыдала она. — Защити меня, Оливер...

— Защитить тебя? От чего?

— От... всего.

— Что? — Он заставил сестру посмотреть в его встревоженные глаза.

— Оливер, я так боюсь...

— Чего боишься, красавица?

— Всего! Я боюсь, что разрушаю свою жизнь, что разрушаю твою и Микелы. Я боюсь... что люди узнают о нас, что... у нас не будет нашего счастья, вот что... Я просто так боюсь...

— Так, во-первых, я взрослый мужчина. Ты не можешь считать себя виноватой за решения, которые я принимаю...

— Но ты забываешь, что это я старшая! Я должна быть голосом разума! Я должна защищать тебя, направлять, но нет... вместо этого, я трахаю тебя и разрушаю твою жизнь.

Он вздохнул. — Ты думаешь, что разрушаешь мою жизнь?

— Разве не так? — она плакала. — Сейчас я осознанно разрушаю твою жизнь, и тебе нужно положить этому конец, потому что я не могу... я не могу остановить это, Оливер...

— Я не хочу это останавливать, Элли! Я чертовски уверен, что не хочу это останавливать. Я понимаю, что будет трудно, но я готов, потому что знаю, что оно того стоит.

— Ты правда так думаешь? — прошептала она в ответ.

— Я знаю это, детка. Я нисколько не сомневаюсь в этом. — Он продолжал гладить ее по заплаканной щеке, размышляя о ее эмоциональном состоянии. — Я не могу видеть, как ты вот так плачешь. Это убивает меня, любовь моя.

Она ответила новым потоком слез, не в силах успокоиться.

Он потратил мгновение, обдумывая их затруднительное положение. — Знаешь что? Я был несправедлив к тебе. С той ночи я оказывал на тебя сильное давление, хотя мне следовало быть более зрелым и относиться к этому с большим пониманием. Очевидно, что для тебя это все сложнее, чем для меня, и поэтому... Я хочу все исправить.

Тон его голоса напугал Элли гораздо больше, чем все, о чем она упоминала раньше. Она шмыгнула носом и вытерла слезы. — Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что... я готов... вернуться в Милан до тех пор, пока...

—Что? — воскликнула она, и слезы снова наполнили ее глаза. — Ты собираешься оставить меня?

— Всего на несколько месяцев, — быстро сказал он. — Просто чтобы ты могла спокойно все обдумать, не чувствуя давления...

— То есть ты говоришь мне, что любишь меня, занимаешься со мной любовью, а потом бросаешь меня?

— Я не бросаю тебя! Я просто... Я хочу, чтобы ты была счастлива, Элли, и я... может быть, несколько месяцев разлуки помогут тебе смотреть на вещи более ясно. Может быть, ты...

— Нет, не бросай меня, Оливер! — Ее руки обвились вокруг его шеи, как будто он был в нескольких секундах от посадки в самолет. — Не бросай меня...

— Я не хочу бросать тебя, — прошептал он ей на ухо, — но я не знаю, что еще делать.

— Что угодно, только не это... Я сделаю все, что ты захочешь, Оливер, клянусь, только не бросай меня...

— Все, чего я хочу, — это чтобы ты была счастлива, красавица. Я не хочу, чтобы ты страдала.

— Но если ты оставишь меня, то я наверняка буду страдать... ты этого хочешь? Ты хочешь причинить мне боль, Оливер?

— Нет.

— Тогда зачем тебе вообще это предлагать... Может быть, ты просто не любишь меня так, как я люблю тебя. Может быть, ты...

— Ого, полегче. Я не люблю тебя так, как ты любишь меня? — Он оторвал ее голову от своей груди, заставляя ее полные слез голубые глаза встретиться с его взглядом. — Элли, я люблю тебя больше, чем...

— Больше, чем Бьянку?

Она застала его врасплох. Оливер не был готов к тому, что его сестра будет проводить сравнения с его покойной женой, и хотя Элли знала, что с ее стороны было отвратительно просить его ответить на этот вопрос, но она заставила бы его, если придется. Ее эмоциональное состояние никогда не было хуже, и ей нужен был ответ.

— Это простой вопрос, Оливер, — сказала она мгновением позже, когда ее брат так и не ответил. — Ты любишь меня больше, чем любил ее?

— Честно говоря, я все еще в замешательстве от того, что ты спрашиваешь меня об этом. Просто это так неправильно во многих отношениях.

— Может и так, но мне все равно. И если ты любишь меня хотя бы наполовину так, как заставил меня поверить, ты ответишь.

Глядя в ее поразительные голубые глаза, Оливер не сомневался в том, каков будет этот ответ.

— Я действительно не хочу отвечать на этот вопрос, — сказал он тихо, но решительно, надеясь, что его сестра откажется от своего аморального вопроса.

— И все же ты ответишь.

— Элли, послушай...

— Оливер, я понимаю, что это нелегко, но у меня есть причины спрашивать это. Каким бы ни был ответ, скажи мне. Я смогу это вынести... Я думаю.

Оливер покачал головой, пораженный тем, что сестра действительно не собирается уступать.

— Я жду.

— Хорошо, — вздохнул он, подчиняясь ее сомнительной прихоти. — Я могу честно сказать, что я никогда не любил ни одну женщину... так сильно, как я люблю тебя, Элли, и это чистая правда. Ни одну женщину старше 5 лет.

— О, слава богу, — Элли захихикала от облегчения и возбуждения, ее сердце разрывалось от радости.

Она просто так боялась, что может занять всего лишь второе место, но даже если бы он не ответил, его глаза бы с лихвой раскрыли то, что было у него на сердце.

— Я предупреждаю, если ты планируешь задать подобный вопрос на счет Мике...

Она прижалась своими губами к его и поцеловала от всего сердца. — Я никогда этого не сделаю. — Она снова поцеловала его, делая больший акцент на работе языком, желая, чтобы он знал, как важно для нее, что он сказал это.

— Зачем тебе вообще понадобилось спрашивать об этом... — проворчал он, чувствуя себя ужасно из-за того, что был вынужден ответить на вопрос, на который иначе никогда бы не ответил.

Элли обхватила ладонями щеки брата. — Как бы трагично это ни было, ты любовь всей моей жизни, Оливер. То, что я чувствую к тебе, я никогда ни к кому не чувствовала. И теперь, когда я знаю, как сильно ты меня любишь, что я твоя самая большая любовь, мне намного легче принять нас.

— Тогда тебе следовало задать этот вопрос несколько месяцев назад, — сказал он с горечью в голосе. — Это спасло бы меня от многих душевных страданий.

Боль в его глазах, а также осознание того, что он был прав, вырывали ее сердце из груди. — Детка, такого больше не повторится, клянусь. Я никогда больше не причиню тебе боли, Оливер. — Она прижалась к его груди в крепком объятии. — Теперь твоя очередь.

— Моя очередь?

— Да. Ты тоже должен пообещать, что не причинишь мне боли.

— Я никогда не сделаю тебе больно, bellissima, — прошептал он ей. — Я люблю тебя до смерти.

— Поклянись.

— Клянусь жизнью.

— Закрепи клятву поцелуем.

— С удовольствием...

Вскоре пухлые губки Элли прижались к губам ее брата, их эротичный поцелуй составил текст их эмоционального контракта, их губы обозначили все условия. После того, как они расцеловали и перецеловали заново все без исключения предметы их соглашения, а языки закрепили его подписями на их сердцах, Оливер осторожно уложил свою сестру на диван, а затем лег на нее сверху.

Элли прервала их поцелуй, широкая улыбка украсила ее хорошенькое личико. — А теперь мне нужно идти, и пока меня не будет, я хочу, чтобы ты...

— Идти? Куда идти?

— Расторгнуть мою помолвку, чтобы мы могли быть вместе.

— О боже мой, правда, детка? Ты сделаешь это прямо сейчас?

Элли рассмеялась над взволнованной улыбкой брата и кивнула. Ей нравилось, как он был взволнован, услышав это.

— Хорошо, дай мне одеться, и я пойду с...

— О нет, ты не пойдешь со мной.

— Но...

— Никаких но. Джейсон ненавидит тебя, а ты ненавидишь его. И кроме того, это то, что я должна сделать сама.

— Нет, ты не поедешь без меня. Ты обещала мне, что будешь моей на все выходные, так что придется подождать, пока...

— Я должна. Я не могу больше тянуть с этим, дорогой. Это несправедливо по отношению к Джейсону. Мне нужно отпустить его.

— Тогда что, черт возьми, я должен делать, пока тебя не будет?

— Одеться, потому что после того, как я закончу с ним, я отведу тебя поужинать, а потом мы пойдем танцевать и пить. — Она жадно прикусила его шею. — Как тебе такой план, детка?

— Не пойм меня неправильно, это звучит заманчиво и все такое, но... Я подумывал о том, чтобы немного позаниматься с тобой теми вещами, которыми мы занимались ранее. На самом деле, много позаниматься.

Элли рассмеялась и запустила руку им между ног. Она погладила его член поверх треников, наслаждаясь его мужской силой. — Когда мы вернемся сюда, я сорву с тебя одежду, а потом, — ее губы присосались к мочке его уха, — я отведу тебя в такие места, о которых ты даже не подозревал...

— Обещаешь? — выдохнул он, наслаждаясь тем, как она покусывала его ухо и гладила член.

— Оливер, малыш, я знаю, тебе, возможно, трудно в это поверить, но я хочу, чтобы ты был внутри меня даже больше, чем ты сам этого хочешь.

— Ты права. Мне трудно в это поверить.

Они рассмеялись.

— Думаю, тогда мне просто нужно будет доказать тебе это... — Она крепко поцеловала его. — А теперь слезай. Я встречаюсь с ним через десять минут.

Элли, полностью разбитая внутри, возвращалась к своему брату, и вождение было задачей, с которой она сейчас едва справлялась – ее mini cooper постоянно превышал скорость. Расставание было жестким, гораздо жестче, чем она ожидала.

Они сидели в местном кафе, когда она сообщила Джейсону плохую новость. Ей было мучительно больно разбивать его сердце, но у нее не было выбора. На ее сердце претендовал другой, и она больше не могла притворяться, что это не так.

Она пыталась смягчить удар, заставить его понять, что ему будет лучше без нее. Она сказала ему, что не подходит для брака, что не видит в своем будущем детей, все, что сделало бы ее менее желанной, но он просто не хотел ее отпускать. Он согласился отменить свадьбу и больше не поднимать эту тему, пока она не почувствует себя готовой. Он даже согласился отказаться от детей. Загнанная в угол, Элли была вынуждена признаться, что больше не любит его.

Видя, что дипломатия провалилась и что любой шанс переубедить ее был упущен, Джейсон перешел в наступление. Он выдвинул обвинения, которые заставили Элли съежиться от его прямоты. Он обвинил ее в неверности, но Элли уже подозревала, что он озвучит подобные подозрения, и нисколько не удивилась, что он это сделал. Изменяла ему с Оливером? Этого она не ожидала. Сомнения в его здравом уме не сбили его с настроя, и он потратил много времени, излагая свою точку зрения, сплетая факты и домыслы в теорию, теорию, в которуй он, казалось, искренне верил.

— Осторожно, Джейсон, — угрожающе прошипела Элли. — Подумай хорошенько, что ты несешь.

— Рядом с джакузи стояли два бокала. Тогда я не придал этому особого значения, но сейчас... это начинает обретать смысл. И ты не можешь отрицать, что он выглядел расстроенным, увидев нас.

— Действительно?

— Да... как будто ты его женщина или возлюбленная.

Элли сделала глоток чая и на мгновение задумалась. — Понимаешь, Джейсон, проблема слухов в том, что их очень трудно доказать, особенно такие нелепые, как твои. Тем не менее, временами они могут неслабо подпортить репутацию.

— Я знаю.

— Хорошо. Так что просто представь, что произошло бы, если бы пошел слух о том, что у тебя самый жалкий стручок на западном побережье.

— Ты бы не посмела.

— Думаешь?! Ну так рискни, Джейсон. Если я увижу хотя бы один косой взгляд в мою сторону, любая женщина в радиусе 100 миль убежит от тебя, как от прокаженного. Клянусь, я подложу тебе такуй свинью, ты даже представить себе не можешь.

Джейсон покачал головой, обиженный и разгневанный. Он начал сомневаться в своей теории о том, что Элли трахалась со своим братом. Это звучало слишком притянуто за уши, даже для него, но он знал, что Оливер каким-то образом саботировал их отношения. Он был уверен в этом. — Я знаю, что между вами двумя что-то происходит.

Элли поднялась, держа свою сумочку в руке. — Желаю удачи в доказательстве этого. У тебя есть время до четверга, чтобы съехать, пока я не поменяю замки. Не вынуждай меня выбрасывать твои вещи. Прощай, Джейсон.

Элли добралась до дома своих родителей, пересела на пассажирское сиденье и несколько раз посигналила, держа сигарету в дрожащей руке. Оливер вышел, запер дом и сел за руль. Один взгляд на свою сестру, и он понял, что расставание прошло не очень хорошо. Они обсуждали это всю дорогу, и хотя Элли все еще была довольно эмоциональна и подавлена, брат быстро помог ей почувствовать себя лучше. Наблюдая, как он везет их в ресторан, ее сердце мгновенно напомнило ей, почему стоило пройти это ужасное испытание.

— Ты хоть представляешь, насколько ты красив? — пробормотала она, переполненная любовью к нему.

Оливер смущенно усмехнулся и взглянул на сестру. — Это я-то красив? Детка, ты самое прекрасное создание, которое когда-либо ходило по этой земле.

Элли хихикнула и положила руку ему на бедро, нежно массируя его. — Ты ведь будешь заботиться обо мне, правда, любовь моя?

Оливер снова мельком взглянул на нее, заметив ее обеспокоенное лицо. — Так долго, как ты мне позволишь.

— Что насчет вечности?

— Слишком мало.

Они обменялись сентиментальными улыбками, их сердца бились как у двух подростков при первом поцелуе.

— У меня такое чувство, что эти выходные будут просто потрясающими, — взволнованно сказал он.

Элли переплела их пальцы и поцеловала тыльную сторону его ладони. — У меня такое чувство, что остаток нашей жизни будет потрясающим.

В 4 часа утра входная дверь резиденции Дженсенов захлопнулась от нетерпеливого пинка. Мисс Элли Дженсен повисла на шее своего брата, когда он неуклюже пытался подняться по лестнице в свою спальню. Она обхватила его ногами, сняла свитер, блузку и лифчик, побросав их вниз по лестнице. С обнаженной грудью она начала срывать одежду с Оливера, пока он делал последние шаги.

Они оба были сильно пьяны и невероятно возбуждены, Элли безжалостно посасывала его шею и терлась о его чудовищную эрекцию, что затрудняло Оливеру путь в его комнату. Запах возбуждения его сестры сводил его с ума, и к тому времени, когда они вошли в его комнату, он отчаянно хотел засунуть в нее свой член.

Он включил мягкий свет прикроватной лампы и запрыгнул на кровать, вжав сестру в матрас своей кровати. Они занимались этим, как два пещерных человека, прижимаясь друг к другу и жадно целуясь. Оливер мял грудь Элли, пока она торопливо стягивала с него джинсы.

— Встань, малыш, — выдохнула она, пытаясь поднять его на ноги.

И все же он не сделал ни малейшего усилия, чтобы оторвать свои губы от ее соска.

— Оливер, встань!

Он не обратил внимания на ее отчаянный крик и продолжил покусывать ее чувствительную плоть, заставляя ее вздрагивать и хныкать под его телом.

— Блядь! — Элли выгнула спину, предоставляя своему брату лучший доступ к своими розоватыми соскам, все еще пытаясь расстегнуть его штаны. — Детка, я умоляю тебя, позволь мне снять твои джинсы. Клянусь, я позволю тебе сосать мои сиськи все выходные.

Она толкала его, пока он не послушался и не встал перед ней. Она быстро сбросила туфли, брюки и стринги. Затем она сорвала его одежду, как животное, и сосредоточилась на его толстом члене.

Оливер погладил ее светлые волосы, когда она взяла его мужское достоинство в руку и начала поглаживать. Элли ничего не могла с собой поделать – всего несколько недель назад она редко делала минет, а теперь, казалось, становилась заядлой хуесоской. Всякий раз, когда член ее брата оказывался перед ней, она чувствовала непреодолимое желание взять его в рот. Это было желание, которое ей было трудно подавить, и когда ее губы приоткрылись, Оливер тоже осознал это.

— Ой-ой-ой, — игриво пробормотал он, отстраняя свой член от ее нетерпеливого рта.

— Детка, что ты делаешь? Разве ты не видишь, что я хочу отсосать тебе?

Держа ее за волосы, он провел головкой своего по ее губам, наслаждаясь тем, как она отчаянно пытаться заполучить его в свой рот.

— Что, правда?

— Да, черт возьми! Дай мне пососать его.

Он крепко держал ее за волосы и несколько раз ударил своим членом по ее щекам. Такое поведение было совершенно не в его характере, но он был настолько не в себе, что ему было наплевать на то, как он обращался со своей сестрой – любовью всей своей жизни, как будто она была всего лишь дешевой шлюхой.

Несмотря на то, что Элли была очень возбуждена, она никогда не чувствовала себя такой униженной. Ее брат шлепал ее по лицу своим стояком, поднося его ближе к ее рту, просто чтобы провести им по ее пухлым губкам. Он был нежен с ней, но ей очень не нравилось его поведение. Неужели он действительно думал, что она была в таком отчаянии?

— Так ты хочешь пососать мой член?

"После того, как ты себя ведешь? Уже нет!"

— Да, — ответила она, вопреки своим мыслям, и попыталась снова обхватить губами его елдак.

Он засмеялся, небрежно надрачивая свой член перед ее голодными глазами. — А ты знаешь волшебное слово?

"Волшебное слово? Иди на хуй! Как тебе такое волшебное слово?!"

— Пожалуйста.

Оливер засмеялся еще громче, ему нравилось, какой отчаянной она выглядела, когда внимательно следила за каждым движением, которым он поглаживал свой член.

— Ты позволишь мне трахнуть твой прелестный ротик?

— Детка, это уже не смешно. Я уже сказала "пожалуйста".

Он снова ударил ее по лицу, слегка, но целенаправленно, выражая свое неодобрение.

— Оливер, теперь ты начинаешь меня бесить.

— Я повторяю: ты позволишь мне трахнуть твой прелестный ротик?

Элли боролась сама с собой. Она презирала его поведение, одновременно становясь такой возбужденной и влажной, что не могла скрыть своего нетерпения. — Да. Я позволю тебе трахнуть мой прелестный ротик.

— Тогда ладно, — усмехнулся он, как пьяный порнопродюсер, который использует в своих интересах начинающую актрису. — Начинай лизать мне яйца, и если ты хорошо справишься, то посмотрим.

"Вот ведь засранец! Кем, черт возьми, он себя возомнил?! Я не..."

Ее рот охватил его мошонку, и она начала массировать его яички нежными движениями языка. Оливер не брил свои гениталии в отличие от Элли, так что ей пришлось облизать волосы на его яйцах, хотя она и не возражала. Ее брат был слишком мужественным, чтобы заставлять его побриться. Ей нравилась каждая прядь волос на его идеальном теле.

Она продолжала нежно посасывать его яйца, а затем приподняла его мошонку, чтобы получить доступ к области, которая простиралась от его ануса до яичек. Оливер застонал от блаженства, когда его обнаженная сестра провела языком по этому очень чувствительному месту.

— О, боже, — выпалил он, прерывисто дыша. — Детка, это чертовски круто...

Элли никогда раньше не делала ничего подобного, но пара ее бойфрендов ласкали ее там, и это приятное ощущение запечатлелось в ее памяти. Она предположила, что, возможно, мальчикам это нравится, как и девочкам, и, услышав стоны блаженства своего брата, теперь была полностью в этом уверена. Сначала она хотела воздержаться от этого, но ей очень хотелось заполучить его член в свой рот, так что она старалась "договориться".

— Боже мой, Элли, это потрясающе...

Оливер задыхался и вздрагивал каждый раз, когда ее юркий язычок дразнил его анус. Он не мог поверить, насколько чувствительным был там, когда язык его сестры скользил по этой эрогенной зоне. После того, как она столь настойчиво ублажала его, он понял, что она заслужила то, что так хотела.

Элли была возбуждена, облизывая полоску плоти, которая заставляла ее брата стонать от восторга. Она не могла дождаться того, чтобы заставить его вылизывать ее киску часами за то, что он делал с ней сейчас. Она вернулась к его мошонке и попыталась полностью проглотить этот мешочек, все, что угодно, лишь бы добраться до этого толстого члена, который вздымался над ней. Оливер со стоном боли толкнул ее вниз, его мошонка грозила быть проглоченной целиком. Элли ослабила силу своей хватки и позволила ему выдернуть свои мокрые яйца из ее цепкого рта.

— Блядь, Элли! Это было больно...

— Прости, — выдохнула она. — Вот, я полижу там, где тебе так нравилось.

Она снова прижала кончик языка к краю его звездочки и лизнула до края его мошонки. Она продолжала играть языком взад и вперед, пока он снова не задохнулся от восторга.

— Оливер, дай мне отсосать у тебя. Я ведь хорошо справилась, не так ли?

— Насколько сильно ты этого хочешь?

— Очень сильно.

— Хорошо. Открой рот пошире.

— Спасибо.

"Что, черт возьми, со мной не так?! Спасибо?! Я действительно благодарю его за это?!"

— Ты помнишь о том, что мне обещала?

— Эм...

— Ответ неверный.

— Нет, я помню! Помню! Я обещала, что ты сможешь трахнуть мой прелестный ротик.

Элли не могла поверить своим собственным словам, которые слетали с ее губ. Она откровенно умоляла Оливера, чтобы отсосать его член, но больше не собиралась притворяться: ее брат сделал из нее преданную членососку.

— Хорошая девочка.

Он держал ее длинные волосы и вогнал свой член в ее разинутый рот, который с нетерпением ожидал этого. Он начал трахать ее рот словно ее киску, погружаясь между набухшими красными губами. Наклонил ее голову набок, так что ее рот немного отклонился от курса, и начал движение по внутренней стороне ее щеки. Он посмотрел на нее сверху вниз, наслаждаясь видом того, как его член оттопыривает ее щечку. В полной мере получив свое извращенное удовольствие, он выровнял ее рот и медленно вошел в него, пока не коснулся изгиба ее горла.

Глаза Элли вылезли из орбит, и она немедленно выплюнула его член. Придя в себя, она вновь широко открыла рот и посмотрела ему в глаза, жестом призывая продолжать. Он вошел в его горло еще несколько раз, наслаждаясь ее покорностью, которая, казалось, приносила свои плоды. Чем больше он терзал ее горло, тем реже возникали ее рвотные позывы. Элли знала, что через пару месяцев брат полностью убьет ее рвотный рефлекс.

Но она больше не могла этого выносить. Ее горло пересохло от постоянных приступов тошноты, а ее киска все больше требовала внимания. Ей нужно было, чтобы он трахнул ее жаждущую норку. Она в последний раз проглотила его член и с болью посмотрела вниз, на свою маленькую щелочку. От всего этого волнения она не заметила, что испачкала его простыни. Ей нужен был кто-нибудь, кто устранит эту течь, и она знала, кто с этим отлично справится.

Элли откинулась на середину кровати и встала в коленно-локтевую позу, подставляя ему свои горячие булочки. Ее брат заставил ее почувствовать себя шлюхой сегодня вечером, и был только один способ, которым она хотела, чтобы ее трахнули прямо сейчас – как суку. Она провела пальцем по своей щелке и застонала, когда обсосала их дочиста, наслаждаясь тем, какой спелой она была на вкус.

— Ко мне, мальчик. — Она присвистнула и постучала по кровати. — Кто хороший мальчик?

Очевидно, они оба были очень пьяны.

Оливер рассмеялся, неуклюже забираясь на кровать и занимая позицию позади нее. Он наклонился над ней, прижимая свой член к ее отверстию. — Я хороший мальчик, — выдохнул он ей в ухо, а затем лизнул его, как верный питомец.

— Блядь, Оливер! — Элли наорала на него. — Я очень возбуждена! Ну же, дай мне его!

Элли сгорала от нетерпения. Ей казалось, что если она не кончит в течение минуты, то покончит с собой. К счастью, "сантехник", которого она наняла, был укомплектован подходящим для этой работы оборудованием. Он поцеловал ее тонкую шею и откинул в сторону золотистую гриву, чтобы поцеловать ее затылок. Дорожка поцелуев, спускавшаяся вниз по ее спине, заставляла его сестру дрожать от вожделения и становиться еще более нетерпеливой. Она пошевелила своей попкой в попытке поймать его член в свою киску без его согласия, но он отстранился и поцеловал ее ребра.

— Оливер, если ты меня любишь, я прошу тебя — ДА, БЛЯДЬ, ДА! О боже, спасибо, малыш...

— Боже, Элли, ты ощущаешься внутри невероятно, — выдохнул он, проталкивая свой член в ее скользкий, горячий проход. — Боже, как можно так сильно промокнуть? Это немыслимо...

— После того, что ты мной сделал? — Она застонала, как дешевая шлюха. — Скажи спасибо, что... ой блядь!... что вообще чувствуешь хоть что-то.

Оливер знал, о чем говорила его старшая сестра. Она была мокрой, как ручей. Несмотря на то, что ему до боли хотелось вонзиться в ее сочную пизду, она ощущалась слишком хорошо, чтобы заканчивать это возвышенное проникновение бессмысленным толчком. Он хотел, чтобы они как следует насладились этим, и поэтому не торопился, дюйм за дюймом вводя в ее тугую, влажную щель свой орган и наслаждаясь ее животными стонами желания.

Элли была на седьмом небе от счастья после того, как ее пронзили этим колом. Она знала, что ее брат поступал правильно, медленно погружаясь в нее. Если бы у нее было всего одно воспоминание, которое она хотела бы переживать снова и снова, это было бы оно самое. Она чувствовала, как ее влажные нижние губки обнимают его все плотнее и плотнее, пока ее мокрая маленькая киска наконец не наполнилась до краев всем его первоклассным членом.

— О боже, клянусь, я будто умерла и попала в рай... — призналась она со стоном.

Они, казалось, телепатически соглашались, что нужно остаться неподвижными и насладиться этим моментом в полной мере. Элли кайфовала от невероятных ощущений наполненности и растянутости, а Оливер не мог вдоволь насладиться ее обжигающей влажностью. Ее киска была горячей и насквозь мокрой, практически умоляла, чтобы в нее вонзились.

Он отстранился и снова прижал ее к себе, задержавшись у ее упругого зада. Пара таких нежных проникновений, и он начал долбить ее, отдаваясь ей так, как она его умоляла. Его член был тщательно смазан ее пьянящими соками, запах которых просто убивал его. Она разжигала невероятно жаркое пламя в его чреслах – он не мог дождаться того момента, когда сможет отлизать ей.

— Элли, твоя киска не от мира сего, клянусь богом...

— Кто бы говорил, — захныкала она, пока ее стройное горячее тело раскачивалось взад-вперед, придавая импульс ее большой бледной груди. — Боже, какой член...

Склонивший на сестрой, Оливер драл ее мокрую пизду размашистыми движениями, наполняя комнату звуками шлепающих друг о друга тел. Элли, в свою очередь, желая получить качественный трах, принимала брата как чемпион: толкалась навстречу его ударам и подмахивала своей задницей. Чавкающие звуки ее возбужденной киски говорили о ее быстро нарастающем оргазме.

Несмотря на то, что Оливер сам уже был достаточно возбужден, ему хотелось еще больше ощутить свою горячую старшую сестру, и поэтому он свел вместе ее стройные бедра и сжал их между своих ног. Теперь он мог в полной мере наслаждаться проникновением – ее мокрая щель сжимала его гораздо плотнее.

— Малыш, я так возбуждена, — выдохнула она, толкаясь ему навстречу.

— Я тоже, ангел, — выдохнул он в ответ.

— Возьми меня за волосы, хорошо?

Он ухмыльнулся. — Меня не нужно просить дважды.

Он намотал ее длинные светлые волосы на кулак, а затем сильно потянул, входя в нее еще глубже.

— Ай! — захныкала она, заставив его сбавить обороты, чего совсем не хотела. — Нет, не останавливайся!

Он снова сильно потянул, но на этот раз его сестра смогла заставить свой гребаный рот молчать. Она сильно прикусила нижнюю губу и позволила ему ебать себя как распутную сучку, которой она себя и ощущала. Пока ее голова боролась с его хваткой, Элли размышляла, не пытался ли Оливер оторвать ей голову. Тем не менее, их пьяное состояние пробудило их первобытные желания, и Элли безжалостно трахали, причем не кто иной, как ее собственный младший брат.

Сила его толчков заставила ее стройную фигуру в форме песочных часов неистово раскачиваться, а ее большие сиськи шлепать друг о друга. Она сильнее закусила губу, пытаясь не закричать от болезненного удовольствия. В конце концов она почувствовала вкус собственной крови во рту, и ее сердитое мычание и хныканье эхом разнеслось по комнате. Ее брат был подобен разъяренному быку-осеменителю, занятому своими непосредственными обязанностями. С сожалению, самой горячей коровкой на лугу не повезло оказаться его голубоглазой красавице-сестре.

— О-бо-же-мой-О-ли-вер, — кричала она в такт его ударам.

Больше всего Элли нравилось чувствовать его лобок на расщелине своей задницы каждый раз, когда его гигантские волосатые яйца касались ее щелочки. И по мере того, как он продолжал, ее стоны становились все более страстными, задавая вокальный темп этому невероятно горячему соитию. Время от времени она меняла их на хныканье, когда он по-настоящему сильно входил в нее, и вскоре она перешла красную черту. Он отпустил ее волосы и обнял за тонкую талию, не переставая вонзать свой член в ее упругое тело.

— Оливер, я...

— Я знаю, — выдохнул он. — Давай.

— Хорошо, — заскулила она. — О боже мой, о боже мой, о боже мой...

Когда он почувствовал, что ее ноги задрожали, то начал двигаться медленно и глубоко, следя за тем, чтобы ее киска прочувствовала его целиком. Это был еще один урок, который преподала ему Бьянка: сбавлять обороты, когда она была на грани. Элли не могла поверить, как идеально он рассчитал время, уделив ей десять секунд медленных, но сильных толчков.

— Малыш, я люблю тебя, — выдохнула она напряженным голосом.

— Я тоже люблю тебя, красавица. Кончи для меня.

— Я кончаю для тебяяяяя. Просто еще один, еще один... ДА! О боже мой, Оливер...

Зарождающийся оргазм Элли в равной степени сокрушал волнами спазмов ее киску, а звуковыми комнату ее брата. Ее горячее тело напряглось, а влажность увеличилась вчетверо, когда внутри нее стремительно закружился идеальный шторм.

Оливер вклинился в свою напряженную сестру, содрогающуюся от оргазма. Не в силах пошевелиться ни на дюйм, пока брат крепко прижимал ее к себе, не размыкая ног, Элли стала вертеть задницей. Каждое такое движение на члене ее брата вызывало еще более сильные сокращения ее киски, растягивая ее удовольствие, пока она парила в небесах вместе с ангелами.

— Боже мой, я так сильно кончаю...

Элли задержала дыхание и корчилась, потирая этот зверский член внутри себя, пока ее взрывы не утихли. Затем ее голодная маленькая киска жадно стиснула на его член, как удав, тщетно пытаясь выдоить его – он был слишком пьян, чтобы сдаться так быстро. Его жемчужно-белые сливки были платой за то, что ему было позволено трахнуть эту божественную щелку, платой, которую ее горячая, влажная киска получит так или иначе.

Ее вагинальные мышцы постепенно расслаблялись, как и все ее тело. Она плюхнулась на кровать, пытаясь отдышаться. Однако ей не дали времени на перерыв, так как его член снова заскользил внутри нее. Оливер лежал плашмя на своей сестре и трахал ее, поначалу медленно, позволяя ее киске прийти в себя, но с каждой секундой наращивал темп, и Элли знала, что ее злой братец намеревался снова сокрушить ее тело.

Однако ее мнения по этому поводу никто не спрашивал. Оливер просунул руки под нее и обхватил оба ее прекрасных холмика, которые теперь перекатывались, а не свисали. Элли любовно поглаживала заднюю часть его бедер, пока он ощупывал каждый дюйм ее внушительного бюста. Она положила голову на правую щеку и пристально посмотрела на него тем самым умоляющим взглядом, который уже давно должен был быть запрещен, зная, что это сведет его с ума.

Как и предполагалось, ее голубые, нуждающиеся глаза безжалостно пронзили его яйца стрелой желания, ласки ее груди стали более агрессивными, но ей было все равно – он был единственным парнем, которому она была готова отдать все. Ну и что с того, что он почти отрывал ей соски? Небольшая цена за их безбожную кульминацию, до которой оставалось самое большее две минуты. Элли было больно, но она не стала просить его остановиться, а позволила своим всхлипам и наполненным болью глазам умолять его о пощаде. Поняв, что увлекся, Оливер отпустил ее грудь и оседлал ее рельефную попку, теперь сношая ее изо всех сил.

Это было жестоко, призналась себе Элли. Никогда еще парень не трахал ее так небрежно. Она была хрупкой и несколько тощей и, конечно же, не могла защитить себя от такого безжалостного напора. Но она знала, что ее брат был слишком пьян, чтобы заметить, как ее тлеющее тело отскакивает от кровати и непреднамеренно встречает его грубые удары. Он отстранился, даруя ей столь необходимую передышку и любуясь ее маленькой мокрой щелью.

— Милый, вставь его обратно, — захныкала она, ее глаза наполнились желанием, а ее руки продолжали гладить его бедра.

Она чувствовала себя такой мучительно опустошенной, и знала почему: она была на грани того, чтобы снова ополоснуть его член своими мускусными соками. Теперь ей очень не хватало его присутствия внутри.

Он засунул свой член в свою единственную сестру одним быстрым, плавным движением и возобновил неистовые фрикции внутри нее. Элли лежала неподвижно, как будто ее тело онемело. Она мало что могла делать, кроме как подпрыгивать на кровати и хныкать, глядя ему в глаза. Спустя несколько толчков она оказалась в знакомой позе – скомкала простыни в пальцах и отклячила свою идеальную попку. Если он не поторопится, ему придется ждать, чтобы разгрузиться одновременно с ее третьей кульминацией.

— Малыш, ты убиваешь меня, — хныкая, сообщила она ему, раздвигая ягодицы для максимально глубокого проникновения.

— Я убиваю тебя? — с придыханием спросил он, снова и снова вбиваясь в этот знойный проход. — Элли, милая, ты смертоноснее самого сильного яда.

Выражение его лица подсказало Элли, что он даже не пытался лукавить. Это было его искреннее убеждение.

— Боже, помоги мне, я так тебя люблю.

— Я люблю тебя еще больше, красавица. Боже, твоя киска потрясающая!

Он обнял ее за талию, в то время как его сестра старалась раскрыться для него настолько, насколько это было возможно. Он обрабатывал ее податливую киску яростными толчками, постоянно придавая ей форму своего бушующего стояка. Он был близко, так близко к тому, чтобы разбавить розовый цвет стенок ее лона небольшим количеством полупрозрачно-белого, и его сестра, без сомнения, чувствовала это.

— Малыш, кончи вместе со мной, — она настойчиво тянула свои булочки в стороны, ее стройная попка была так раскрыта для него, что ее тугой маленький узелок выпирал. — Я в нескольких секундах...

— Просто скажи мне, когда, — задыхался он, несколько раз погружаясь между ее припухшими нижними губами.

— Ты хочешь кончить жестко? — она тяжело дышала, когда ее чувственная фигура отскакивала от кровати под его варварскими толчками.

— Очень жестко...

— Ты хочешь кончить глубоко?

— Так глубоко, что, клянусь, я остановлю твое сердце.

Она чувствовала, как его разъяренный член расширяется, бурля от спермы. — Ты хочешь наполнить меня?

— Пока ты не лопнешь, — выдохнул он.

— У тебя много спермы для меня?

— Спрашиваешь...

— О боже, ты пульсируешь!

— БЛЯДЬ, ПОЛУЧИ, СЕСТРЕНКА!

Как и было обещано, сердце Элли остановилось. По крайней мере, ей так показалось. Она не могла дышать от ощущения новых глубин, которые ее брат открыл в ней. Она попыталась вырваться, но Оливер, усевшись верхом на ее маленькую упругую попку, прижал ее таз к кровати, лишая ее кислорода. Дышала она или нет, но жесткие толчки, сопровождавшиеся обильным количеством спермы, которую ее брат извергал в ее киску, вызвали у нее новый оргазм.

— Черт ВОЗЬМИ! — прорычала она, как дикое животное, ее киска заработала на полную катушку. — Я кончаю! Я... О боже, так приятно больно...

Пока он блаженно сбрасывал свой груз, эта храбрая киска отбивалась от Оливера, выпустив, казалось, кубометр влаги. Теперь в ее судорожно сокращающемся влагалище было слишком скользко, и Оливер начал терять стимуляцию. Он лег плашмя на сестру и крепко сжал ее ноги между своими, затем обвил рукой ее шею и вонзил в нее свой член, заставив ее взвизгнуть от боли.

— УРГХХХХХХХХ!!!

Элли испытывала то, чего никогда раньше не испытывала: удушье во время оргазма. Рука ее брата сдавила ее шею, словно удавка, в то время, как его член пытался разорвать ее надвое. Его тычки достигали все новых и новых глубин с невероятной скоростью. Его мускулистое тело придавило ее к матрасу всем своим весом. Это было жестоко – кончать на его члене таким образом.

Когда Оливер наполнил шкатулку любви своей сестры последним оставшимся семенем, он разжал руку и позволил ей снова дышать. Элли тяжело вздохнула, ее лицо посинело от недостатка кислорода. Она жадно вдыхала пропитанный сексом воздух, а затем обхватила ногами его икры и насадиться на этот толстый член так, что ее легкие снова отказали. Она решит, когда снова сможет дышать.

Ее скользкое влагалище сдавило его в тиски, жадно высасывая его сливочную эссенцию прямо в ее спелое лоно. Как только блондинка забрала все, что у него было, и даже немного больше, ее дрожащие ноги упали на кровать, а ее брат, задыхаясь, рухнул на нее сверху. Он нежно массировал вспотевшую грудь своей сестры, пока они переводили дыхание, купаясь в блаженной неге. Элли пришла в себя первой. Когда ее голодная киска полностью насытилась, она высунула свой язычок, приглашая брата соединиться с ней в любовном поцелуе.

Конец пятой части.

Продолжение следует.