Всем героям больше 18 лет.

— А это сарай. Здесь родители хранят всякий хлам, с которым не знают, что делать. — Он окинул взглядом несколько ржавых садовых ножниц. — Я не понимаю, почему тебе это интересно, но вот...

Оливер и Рита достигли конечной остановки их экскурсии. Сарай был относительно удален от бассейна, но даже здесь музыка и смех вечеринки были хорошо слышны. Это был сарай средних размеров с небольшим окошком, выходившим на живую изгородь неподалеку. В основном тут были стопки коробок и рабочий инструмент, свисающий с многочисленных крючков на стене.

— У твоих родителей прекрасный дом, — сказала Рита, рассматривая несколько коробок. — Бьюсь об заклад, ты с подружками провел много приятного времени в вашем бассейне.

— Да, это... это отличный дом.

Рита многозначительно улыбнулась ему, продолжая бесцельно осматривать все вокруг. — Сколько у тебя было? Я имею в виду подружек.

— О, была эм... Аннабель и эм... нам, наверное, следует вернуться. Я не хочу, чтобы моя дочь начала волноваться, и, честно говоря, я не очень доверяю своему брату. Мне не стоило оставлять ее с ним.

— Тогда почему оставил? — Она снова понимающе улыбнулась.

— Потому что эм... я...

Она хихикнула, увидев, как он дергается. — У тебя было не много девушек, так ведь?

— Ты ошибаешься, у меня было много, — быстро солгал он, стремясь опровергнуть свой образ неудачника. — Больше, чем... много.

Оливер выругал себя за свой жалкий лепет. Он не мог и пары слов связать, чтобы не показаться неуверенным в себе лжецом, каким он и был.

— Больше чем... много ? — Рита захихикала, сидя на их столике. Она скрестила ноги, ее желтое бикини сияло в слабом свете. — Видишь ли, Оливер, лгать девушке, которая тебе нравится, — плохая тактика. Разве ты не знаешь, что честность — это качество номер один, которое девушка ищет в парне? — Она хихикнула. — После горячей внешности и денег, конечно.

— Думаешь, я горячий? — застенчиво спросил он, взволнованный такой возможностью.

Рите показался его застенчивый взгляд очень забавным, когда она пыталась составить его портрет. — Что с тобой не так? Ты должен рассказать мне.

— Что рассказать?

— Я имею в виду, ты как прекрасный лебедь, который ведет себя как гадкий утенок, и в тот вечер в баре ты был таким же. Об этом рассказать.

— Нет, я не веду себя как гадкий утенок, — он попытался сдержать улыбку, — ты правда думаешь, что я хорошо выгляжу?

От его вопроса из ее горла вырвался недоверчивый смешок. — Если тебе интересно мое мнение... я бы сказала, что у тебя не было подруг, за исключением, конечно, матери твоей дочери. А теперь скажи мне, что я не права, и прежде чем ты это сделаешь, просто помни, как важно быть честным.

Ухмылка, которая была на его лице, теперь исчезла, когда он молча кивнул, смущенный тем, что она видела его насквозь.

— Почему? — сказала она, искренне пораженная.

— Я гм, — он указал на свой голый живот, — не всегда был так хорошо сложен. Раньше я был очень толстым и... не таким красивым, и, как бы шокирующе это ни звучало, девушки, похоже, не находили меня таким уж привлекательным.

За его объяснением последовало мгновение тишины.

— Ну, это многое объясняет, не так ли? — Она улыбнулась. — А как ты стал таким как сейчас?

— После того, как я встретил мать Микелы, я сел на диету и занялся спортом, ну и вот.

— Она заставила тебя?

— Нет. — Он улыбнулся, с нежностью вспоминая реакцию Бьянки на его попытки сбросить лишний вес. — Она сказала, что я избавляюсь от всего, что она любит во мне.

— Тогда почему ты упорствовал?

— Я чувствовал себя, — он сглотнул, — нелепым. Бьянка выглядела лучше, чем я. На самом деле она была хорошенькой, и я знал, что все ее друзья недоумевают, какого черта она со мной связалась, а мне просто... не нравилось это чувство.

Она позволила тишине повиснуть в воздухе на мгновение, ища его ускользающий взгляд. — Ты был с другими девушками?

Он напрягся. — Это... очень личный вопрос, на который мне неудобно отвечать, и, честно говоря, мне действительно нужно вернуться к дочери.

Он направился к двери.

— Оливер, не уходи.

Он повернулся.

— Прости, если я лезу не в свое дело. Я знаю, что я немного напориста, но все, чего я хочу, это просто узнать тебя получше.

— Правда?

— Да. Меня не волнует, что ты неопытен, на самом деле, меня это даже немного заводит.

— Я не настолько неопытен. У меня был секс почти год — я имею в виду... зараза, — вздохнул он, покраснел, поскольку не мог поверить, что только что выпалил это.

Рита снова посмотрела ему в глаза, на этот раз без озорства. — Что мы здесь делаем?

— Что ты имеешь в виду?

— Это куда-то приведет? То есть ты ищешь отношений?

— Я не знаю.

— Не знаешь? Я думала, что нравлюсь тебе.

— Это так, но я и месяца не прожил здесь, в Штатах, после пяти лет жизни за границей. Я только устроился на работу, дочь еще приспосабливается, нужно найти собственное жилье. В моей жизни сейчас полная суматоха. Я не уверен, что в ней есть место для отношений. Во всяком случае, не сейчас.

— Очень жаль. Потому что я считаю, что мы действительно бы хорошо поладили.

— Я в этом не сомневаюсь. Я просто говорю, как есть. С Микелой в моей жизни все намного сложнее. Я не хочу заводить отношения и чтобы она привязывалась к человеку только для того, чтобы увидеть, как он уходит. Я ищу какой-то определенности, а моя жизнь просто не может ее дать в данный момент.

Она обдумала его слова. — Достаточно честно. Я понимаю. Тебе нужно присматривать за маленькой дочкой. На самом деле это прекрасно. — Она поднялась с улыбкой. — Обнимашки?

Оливер кивнул со смесью удивления и волнения.

Рита обвила руками его шею, а Оливер положил руки на ее обнаженную талию.

Он не мог отрицать, что Рита его очень привлекала, и эти сомнительно дружеские объятия только подтверждали это. Оливер все больше возбуждался от мягкости ее груди, от ее аромата и от ее прикосновений. На краткий миг ему захотелось, чтобы его жизнь не была такой сложной: чтобы он не был отцом-одиночкой, чтобы ему не нужно было растить ребенка, чтобы он не был влюблен в свою сестру. Последнего он не просто хотел. Он желал этого до смерти.

Все еще пребывая в этих объятиях, Рита положила голову ему на плечо и вздохнула на его шее. — Ты такой хороший парень, Оливер. Я чувствую это по тому, как ты меня держишь... так мило.

— Я не такой уж и хороший, — прошептал он в ответ, прекрасно зная, что хорошие парни вечно в пролете.

— Нет?

— Я могу быть очень плохим, если захочу.

— Можешь? — тихо прошептала она.

Он утвердительно промычал.

— А ты знаешь, что это значит?

— Что именно?

— То, как ты сейчас прижимаешься ко мне своим твердым членом.

Оливер чуть не потерял сознание от позора. Он не осознавал этого, но он был тверже, чем когда-либо, и его член действительно упирался в упругий живот Риты.

— Вот дерьмо! — Он попытался отступить. — Мне так жаль! Я не это имел в виду... Рита?

Оливер был сбит с толку, поскольку Рита не позволяла ему вырваться. Она крепко прижалась к его массивной эрекции.

— Я не такая, как ты, Оливер, — прошептала она. — И я не возражаю.

— Не возражаешь?

Она покачала головой у него на плече. — Ты... хочешь, чтобы я позаботился об этом для тебя?

Оливер не мог поверить своим ушам, его кожа покрылась мурашками. — Как позаботиться об этом?

Она начала поглаживать его член поверх плавок, все еще находясь в его объятиях и положив голову ему на плечо. — Конечно, я не позволю тебе трахнуть меня, пока мы не будем встречаться какое-то время, если это вообще произойдет, но я думаю, что могу подрочить тебе, — она пожала плечами с притворной наивностью, — или отсосать, если хочешь.

Рита была проницательной девушкой. Она заинтересовалась Оливером и считала Микелу очаровательной, а после его отказа от отношений решила дать ему почувствовать вкус того, от чего он отказывался. Тем не менее, она была чертовски возбуждена именно тем, от чего его сестре было так трудно отвести взгляд.

— Ты хочешь, — она ущипнула головку его члена через его плавки и медленно потерла большим пальцем, — чтобы я отсосала тебе?

Оливер все еще был в шоке от того, что Рита предлагала сделать ему минет. Он быстро обдумал два варианта, которые эта симпатичная женщина предлагала без каких-либо условий.

— Я гм... да. — Он прочистил горло. — То есть, если ты сама хочешь.

— Дело не в том, чего хочу я, а в том, чего хочешь ты, Оливер. — Она подцепила большим пальцем пояс его шорт, и ее рука скользнула внутрь. — Я хочу сделать тебе приятно, — прошептала она ему на ухо, в то время как ее пальцы сжимали головку его члена. — Но мне нужно, чтобы ты сам попросил об этом. Это все, чего я хочу.

— Спасибо, Рита, — выдохнул он, когда ее большой палец обвел отверстие на кончике его члена. — Да, минет... было бы классно.

— О, Оливер, я не делаю классных минетов. — Она отдернула руку и упала на колени. — Видишь ли, минеты, которые я делаю, — она стянула его плавки и ухмыльнулась, когда его эрекция закачалась перед ее глазами, — ошеломляют...

— О, Боже, — он задыхался, когда ее скользкий язык блуждал по нижней стороне его кончика.

— У тебя очень красивый член, Оливер, — промурлыкала она, ее теплое дыхание коснулось отверстия. — Действительно красивый...

— Спасибо, — выдохнул он, чувствуя себя очень неловко.

— Я серьезно. Я сосала несколько хороших членов в свое время, но твой, — она страстно облизала губы, — просто отличный.

Только эти соблазнительные слова Риты почти заставили Оливера кончить. То, как она смотрела ему в глаза, когда бормотала что-то вульгарное, и бархатный, мурлыкающий тон, который она использовала, должны были сделать ее минет еще скоротечнее, чем она могла предположить.

Она еще раз обдала теплым дыханием головку его члена, прежде чем на половину взять ее в рот. Удерживая твердый член в своей маленькой руке, она медленно вращала языком, заставляя его пульсировать. Она чувственно пососала расширяющийся конец и замурлыкала, когда вытащила его наружу. Струйка слюны протянулась между ними, прежде чем сорваться с кончика и отправиться ей в рот.

Оливер благоговейно ахнул, восхищаясь этой непристойной выходкой.

— Он довольно толстый, не так ли? — Она улыбнулась, слегка подергав выпуклую головку. — Твой член.

— Наверное, — выдохнул он, завороженный видом ее пальцев, скользящих вверх и вниз по его венам.

— О, это так, поверь мне, — промурлыкала она. — Ты мускулистый. — Она лизнула ствол, глядя ему в глаза. — Смотри, я даже не могу сжать кулак.

— Да, это... прискорбно — я имею в виду, да...

Рита почувствовала огромное удовлетворение, видя, как растет его возбуждение. Она заметила, что его дыхание участилось, а другая ее рука, прижатая к его шести кубикам, чувствовала жар и пот, скапливающиеся на его торсе.

— Будем надеяться, что я смогу обхватить его губами. — Она устроила тест-драйв его члену, вставив четверть себе в рот. Затем вытащила его и с улыбкой сжала кончик. — Еле-еле.

— Слава богу, — вздохнул он.

Мысль о том, что Рита, возможно, не смогла бы отсосать ему, была слишком болезненной.

— Если бы ты был моим парнем, — ее язык прошелся по его щелке, погружаясь и пробуя на вкус, — Я бы отсасывала тебе постоянно.

— Я умираю от желания, чтобы ты отсосала мне прямо сейчас, — выдохнул он. — Ты сводишь меня с ума.

Она хитро улыбнулась. — Бьюсь об заклад, ты собираешься кончить так сильно... кстати говоря, — она облизала его ствол, — куда ты хочешь кончить?

— Какие есть варианты?

— Ну, — она мягко пососала основание его члена, — можешь кончить мне в руку. — Она проделала путь поцелуями от основания до кончика его члена. — Или ты можешь... Я не думаю, что ты захочешь кончить мне на лицо, не так ли?

Оливер чуть не взорвался у нее в руке в эту секунду. Несмотря на то, что Бьянка была любящим партнером, она никогда не позволяла ему разрисовывать свое лицо.

— Если ты не против, я... — возбужденно пробормотал он.

— Ты правда хочешь кончить мне на лицо, — промурлыкала она с знойной ухмылкой, ее рука поддерживала его возбуждение. — Ты действительно плохой. Хочешь посмотреть, как я выгляжу с твоей спермой в качестве макияжа?

Его голова дернулась вверх и вниз.

— Ну тогда... Мне пора за работу.

Оливер снова почувствовал теплое дыхание Риты на головке своего члена за секунду до того, как ее губы обхватили его, но на этот раз она не сосала кончик. Она взяла его глубже, целеустремленно посасывая его член. Рита открыла рот так широко, как только могла, и сосала ему, даже не касаясь губами члена. Она продолжала так несколько секунд, позволяя своей слюне стекать по всей его длине. Затем она обхватила губами его член и втянула свою слюну обратно, плотно посасывая его. Она мяла его большие яйца своей рукой, в то время как ее рот все быстрее скользил вокруг его стержня. Вскоре вкус его предсемени коснулся ее неба, поэтому она вытащила его и облизала, желая замедлить его продвижение.

Обычно Рита в этот момент сосала бы член быстрее, но Оливер был для нее не просто еще одним членом. Она хотела, чтобы он не торопился, чтобы по-настоящему восхитился ее ртом, прочувствовал ее язык и губы, насладился ее слюной и техникой. Ей было недостаточно просто отсосать ему. Ей нужно было взорвать его мозг. Она хотела, чтобы он неделями мечтал о ее губах на своем члене.

Когда Рита почувствовала, что он немного остыл, она пригласила его обратно в свой теплый рот, страстно желая сделать глубокий заглот. Она вталкивала в себя все больше и больше его члена, но подавилась после того, как взяла больше, чем смогла проглотить. Она почувствовала, как он пульсирует на ее ласковом языке, когда выплюнула его член с кашлем. Он не кончал, но она знала, что ему нравится смотреть, как она давится, и внутренне ухмылялась, когда продолжила отсасывать.

Пока Рита сосала ее брату, Элли, которая искала Оливера повсюду, решила проверить сарай. Она не знала, где еще он может быть, но была уверена, что он никогда не вышел из дома без Микелы. Элли бросилась к сараю и уже собиралась открыть дверь, как вдруг услышала голодное чавканье. Она решила заглянуть в окно, на случай, если там будут другие люди. Обошла сарай и стала свидетелем того, как ее самый большой страх стал реальностью: ее брат стоял голый, а эта латиноамериканская шлюшка Рита сосала его член, стоя на коленях в своем желтом бикини.

— Оливер, нет...

Элли так сильно ненавидела Оливера в тот момент, даже если знала, что не должна. Все это время она трахалась с Джейсоном, и знала, что не может и не должна ожидать, что Оливер воздержится от секса, будет жить безбрачной жизнью просто потому, что она не могла дать ему то, чего он желал, чего желала она.

Ее сердце невыносимо болело и ей хотелось просто убежать в слезах, но какая-то извращенная часть ее удерживала ее на земле, неспособной пошевелиться. Они не смотрели в окно, так что она знала, что останется незамеченной. Ее трусики были очень влажными, несмотря на то, что она уже давно обсохла после бассейна. Она возбуждалась, наблюдая, как этот распутный латиноамериканский ротик с такой преданностью обхватывает стояк ее брата, сосет, облизывает и давится его красивым членом.

Дрожь от похоти пробежала по телу Элли, когда она поняла, что ее брат демонстрирует значительную эрекцию во рту этой шлюхи. Она могла оценить его обхват со своего наблюдательного пункта, а его длина казалась ей более чем респектабельной. Его эрекция была впечатляющей, и она не могла поверить, насколько отчаянно ей хотелось поменяться местами с этой смуглой сукой.

Она не гордилась тем, что сделала далее. Возвращение брата после многих лет отсутствия необратимо искалечило ее душу и сердце, и действия, которые тогда считались немыслимыми, теперь, к сожалению для нее, стали нормой. Она раздвинула ноги и потянулась к месту соединения бедер. Девушка чувствовала, насколько ей было жарко, когда обхватила ладонями свое влагалище поверх белой ткани. Она должна была позаботиться о себе, так как знала, что не протянет до возвращения домой.

Элли скользнула рукой в низ своего бикини и почувствовала, как из ее лысой щели сочится теплая влага. Ее половые губы, которые были мясистыми сами по себе, теперь были более раздуты, чем когда-либо, поскольку кровь наполняла их с огромным рвением. Она не могла больше терпеть, наблюдая, как этот великолепный член снова и снова пронзает горло этой потаскухи.

Именно по этой причине Элли боялась делать минет. Ей казалось унизительным и пугающим быть насильно натянутой на грязный член какого-то парня, но в этот момент она не хотела ничего, кроме того, чтобы ее горло заткнули членом брата. Она хотела быть той, кто выкашливает этот твердый, ужасающий член. Она хотела, чтобы он ударил ее по лицу этой страшной эрекцией. Она хотела, чтобы он заполнял ее везде, куда она смогла бы его принять. Она хотела быть его шлюхой. Его единственной шлюхой.

Два нажатия на ее клитор спустя, Элли была готова к работе. Она вставила средний палец в ноющую киску и начала качать, одновременно потирая пуговицу подушечкой большого пальца. Она так хотела кончить со своим братом. В ту секунду, когда он извергнет свою сперму, она хотела затопить низ бикини, поэтому терпеливо работала, зная, что была очень близко, но предполагала, что Оливер мог работать над горлом этой латиноамериканской бляди еще минуту.

Она выдернула средний палец и дочиста его обсосала. Элли всегда восхищалась своим запахом, но она редко пробовала себя на вкус. Однако сегодня был день, когда многие границы были пересечены, и она хотела больше вкуса своей киски во рту. Она во второй раз спустилась к своей щели и ласкала себя до тех пор, пока мускусные соки не стали стекать по ее пальцу. Она жадно всосала его ртом, будто пытаясь обглодать до костей.

Дрожь всех цветов и вкусов пробежала по Элли, пока она продолжала работать над собой, наблюдая, как Рита работает над ее братом, задыхаясь и давясь, смотря ему в глаза, как платная шлюха. Ей стало жарко и беспокойно, когда она увидела, как Рита плюет на член Оливера, а затем слизывает свои слюни. Она почувствовала, как ее киска напряглась от удовольствия, когда Рита так жадно всосала его в свой рот, прежде чем отступить с сильным кашлем.

— Боже мой, детка, заткни рот этой гребаной шлюхе... — простонала она, ее дыхание участилось, вырываясь короткими, неровными вздохами. — Какой красивый член!

Колени Элли начали подгибаться, возбуждение бурлило в ее влагалище. Она доводила себя до мощного оргазма, в то время как ее напряженные соски постоянно касались ткани ее топа. Ей хотелось крикнуть брату, чтобы тот кончил быстрее, когда схватилась одной рукой за сарай, чтобы не упасть.

— Оливер, ты меня убиваешь...

Она уже собиралась признать поражение и кончить, когда увидела, как ее брат держит Риту за хвост и жадно трахает ее в рот. Она сдержала серию стонов, когда его лицо сказало ей, что он был близко. Она хотела испытать оргазм одновременно с ним, и ей было все равно, что ее страдающая киска остро нуждалась в разрядке. В этом мире не было силы, которая лишила бы их общей кульминации.

— Я кончу с тобой, детка. Я не потерплю, чтобы было по-другому... Ооо...

Еще один стон вырвался из ее горла, когда она шлепнула себя по клитору и губам. Она устраивала такой беспорядок в своей киске, брызги ее нектара разлетались с каждым шлепком и прикосновением. Вскоре Рита закашлялась в последний раз, когда Оливер наконец вынул свой пульсирующий член. Он настойчиво поглаживал его, целясь в... лицо Риты?

Элли не могла поверить, что эта девка позволяла ему кончить себе на лицо. Это было первым в ее списке унизительных аспектов орального секса, но она не могла отрицать, что находила это невероятно возбуждающим. Ей хотелось почувствовать сперму Оливера на своей коже, оказаться на коленях, как развратная сучка, и залить им все свое лицо, слизать его обжигающее семя со своих губ, сморгнуть его со своих век...

— Давай, Оливер, — с силой выдохнула Элли. Она вставила в себя еще один палец, одновременно дразня большим свой алый, набухший клитор. — Ну же, детка. Кончи на мое лицо... да! О-о боже...

Элли взорвалась как раз в тот момент, когда Оливер, дергая головку своего члена, выстрелил первой струей в ​​глаза Рите. Два пальца быстро скользили внутрь и наружу, избавляя ее киску от мучений, в то время как ее большой палец с огромной скоростью теребил ее нуждающийся бугорок. Ее дрожащие колени слегка подогнулись, когда ярчайший оргазм пронзал ее тело снова и снова. Ей пришлось подавить все стоны, которые она могла издать.

— Блять, блять, блять, блять, блять... О-Оливер!

Струи спермы брата забрызгали Рите рот и нос. Элли в спешке работала со своей киской, наблюдая, как путана получает еще одну большую порцию на свой язык, вывалившийся изо рта, как красный ковер. Он обрызгивал эту латиноамериканскую суку, как Джексон Поллок, взволнованно отметила Элли.

— Боже, ты такой красивый, когда кончаешь, — она чуть не заплакала. — Залей этой членососке лицо... Господи, черт возьми, — простонала она, не в силах больше оставаться в вертикальном положении. Она рухнула на траву и перевернулась на спину, одной рукой сжимая свою большую грудь, а двумя пальцами трахая свое влагалище. Стоны Элли, сотрясаемой оргазмом, были такими же похотливыми, как и вздохи ее брата.

— Боже мой, — выдохнул он, окрашивая губы Риты в кремово-белый цвет. — Боже, я не могу в это поверить... — Еще больше струй ударило по ее бронзовым щекам, когда она стояла на коленях, умоляя измазать ее язык. Он прижал кончик к ее скользкой плоти и вылил оставшуюся порцию, пока его старшая сестра корчилась земле всего в десяти футах от него, пытаясь сдержать себя во время непостижимого оргазма.

Рита улыбнулась, когда он выдохнул в потолок, ее лицо было испачкано спермой. — Сожми свой член и выпусти остатки. — Она высунула язык.

Оливер потер своим членом о нетерпеливый язычок Риты, убедившись, что она получила все, и отпустил свой пенис с усталым стоном. Лицо Риты теперь было произведением искусства, хотя и ненадолго, когда она начала приводить себя в порядок. Она проглотила все, что было у нее на языке, прежде чем соскрести сперму Оливера со своего лица и отправить ее в свой распутный рот.

В итоге, живот Риты был полон йогурта Оливера, а на ее лице не было ничего, кроме довольной ухмылки. Она поднялась на ноги и попрощалась с Оливером, оставив его размышлять над этим возмутительным минетом, в то время как Элли, хватая ртом воздух, лежала на земле возле сарая, занятая размышлениями о том же самом.

Прошло почти две недели, а Элли, которая была в ярости на Оливера, так и не показалась в доме родителей. В ту секунду, когда она оправилась от этого парализующего оргазма, наблюдая, как Оливеру отсасывают в сарае, она начала испытывать к нему чувства, которые можно было описать только как жгучая ненависть. Ее сердце болело до такой степени, что она плакала на траве еще долго после того, как ее оргазм утих.

Следующая неделя стала еще одной ужасной неделей для Элли. Ее жених, который не знал, как ей помочь, искал совета у ее друзей, Линдси и Кары, но безрезультатно. Элли испытывала душевную боль, о которой читала только в прозах и пьесах. Она чувствовала себя Джульеттой, тоскующей по своему Ромео, который, к ее несчастью, был и ее братом, связанным с ней нерушимыми узами крови.

Ужасы того дня преследовали ее день и ночь. Хотя в этот блаженный момент она была на седьмом небе от счастья, ласкаемая бесчисленными волнами ее жестокой кульминации, она поняла, что ненавидит Оливера за то, что он предложил свой член Рите, за то, что он изменил ей. Естественно, Элли знала, что Оливер на самом деле ей не изменял. Как можно было изменять своей помолвленной сестре, которая отвергала все его усилия и которая поощряла его ухаживания за другими женщинами? Нет, Элли знала, что Оливер ей не изменял.

Тем не менее логика и здравый смысл давно покинули ее, и абсурдные мысли о том, что Оливер должен был уважать ее и избегать других женщин, по крайней мере, до ее свадьбы, медленно, но верно закреплялись в ее голове, и именно поэтому Элли не навестила свою любимую племянницу. Она не могла встретиться лицом к лицу со своим вероломным, злым младшим братом.

Оливер, в свою очередь, ненавидел Элли в ответ. Как она могла не прийти в гости? Как она могла так разочаровать Микелу? Его дочь привыкла к тому, что тетка играет с ней, рассказывает ей истории, слушает ее три раза в неделю, а теперь? Она остановила ее в полном недоумении. Какими бы ни были причины Элли, никто не должен был так отталкивать Микелу.

К сожалению для них, сегодня вечером состоялся праздничный ужин в честь предстоящего радостного воссоединения Джейсона и Элли. Это был один из тех случаев, когда семьи собираются вместе, и семья Джейсона должна была впервые встретиться с семьей Элли, поскольку приближалась свадьба.

Оливер не хотел идти, а Элли не хотела, чтобы он приходил. Тем не менее, в 8 часов пятничного вечера Оливер и Микела вместе с Дейвом, Элис и Дэном вошли в ресторан. Семья Джейсона прибыла совсем недавно. Его родители вместе с сестрой, братом и двоюродным братом уже сидели за столом. Джек, Джина и счастливая пара тоже были там.

Оливер украдкой взглянул на Элли, пока она беседовала с отцом Джейсона. Как бы он не ненавидел ее, он не мог отрицать, что она выглядела как богиня. Ее синее платье-карандаш без бретелек изо всех сил подчеркивало ее изгибы, а ее большие бледные холмики открывали как раз нужную глубину декольте: достаточную, чтобы вы могли мельком увидеть, но не засмотреться. Ее светлые волосы струились по спине до самой поясницы. Ее макияж был пышным и подобран со вкусом, хотя и тяготел к сексуальному: вишнево-красная помада подчеркивала ее пухлые губы. Он ненавидел ее до глубины души.

Однако о чем Оливер не подозревал, приближаясь вместе со своей семьей, так это о том, что Элли уже тщательно осмотрела его в ту секунду, когда менеджер провожала их к столу. Его внешний вид был единственным, о чем она думала, пока делала вид, что интересуется тем, о чем болтал отец Джейсона.

На нем были темно-синие облегающие брюки, которые, как Элли сначала подумала, были сшиты для него на заказ. Белая рубашка была заправлена ​​внутрь, а серый кардиган был застегнут до половины живота. Его наряд дополняли модные серые туфли, а волосы снова были уложены в духе 50-х: набок и назад.

В глазах Элли он выглядел как итальянская модель. Она не могла поверить, что ее неопрятный младший брат превратился, возможно, в лучшего костюмера-мужчину, которого она когда-либо видела. Он буквально излучал стиль, и ее сердце сильно сжалось, когда он подошел к столу. Естественно, этот акт предательства заслужил полное игнорирование его в течение всего вечера, поскольку Элли теперь не могла выносить его вида.

— Извините, кажется, я не расслышал вашего имени, — сказал отец Джейсона, как только они все уселись.

— Это, наверное, потому, что меня не представили. Он горько улыбнулся своей сестре и оглянулся на отца Джейсона. — Я Оливер.

Оливер действительно был опущен на вводном этапе, и не случайно, хотя его дочь была вдоволь представлена и расцелована.

Ужин был в самом разгаре, и семьи наслаждались приятной беседой. Дэйв и младшая сестра Джейсона, Эмили, явно проявляли друг к другу интерес. Родители рассказывали анекдоты из жизни и работы и с любовью обменивались историями о своих детях, начиная с того времени, когда они были малышами, и заканчивая бунтарскими подростковыми периодами. Оливер и его сестра тактично игнорировали друг друга, а Микела требовала не меньше внимания, чем помолвленная пара.

— Микела, хочешь немного моего? Я все равно не смогу его доесть, — любезно сказала Элли, предложив племяннице свой шоколадный торт-мороженое "расплавленная лава", заметив, как она черпает остатки своего из тарелки и слизывает его с пальца.

— Да!

— Нет.

— Ma Papi! У нее есть мороженое.

— Это не пойдет тебе на пользу, принцесса.

— Papino, я никогда не ем мороженое.

— Вранье. Ты ела мороженое дважды на этой неделе.

— О, ради бога, дай ей повеселиться.

Это была первая фраза, которую они произнесли друг другу за несколько недель.

— Я не думаю, что мне нужны твои советы по воспитанию моей дочери, Элли.

— А может все-таки нужны, поскольку ты ведешь себя как тиран?

— А может, тебе просто нужно не совать свой нос в мои дела и перестать притворяться, что тебе не наплевать на мою дочь?

— Оливер! — сказала Элис, потрясенная. — Что с тобой?

Элли знала, что Оливер имел в виду ее двухнедельное исчезновение. — К твоему сведению, я забочусь о ней больше всего на свете. Я просто не хотела видеть твое кислое лицо.

— Элли! – выругался Дэн.

— Хорошо, давайте немного сбавим обороты, — сказал Джек. — Из-за чего бы вы двое ни злились, сейчас не время и не место. Вы сможете разобраться друг с другом позже, когда мы уйдем отсюда.

— Он не идет с нами, — решительно заявила Элли.

— Я даже не знал, что вы идете куда-то, хотя это и не важно, поскольку я не собираюсь мучить себя в твоей компании ни на секунду больше, чем это необходимо.

— Оливер, хватит! — сказала Элис. — Довольно.

Элли никогда не была из тех, кого легко обидеть, но ее младший брат без особых усилий колол ей в сердце. Она посмотрела ему в глаза со слезами обиды и убежала в туалет.

— Малышка, вставай. — Оливер поднялся на ноги. — Папа отведет тебя за мороженым.

— Да!

— Ты никуда не пойдешь, — угрожающе прошипела Элис. — Дэн, возьми Микелу на улицу. Купи ей все, что она захочет.

— Papi? – взволнованно сказала Микела, когда дедушка взял ее руку в свою.

— Va bene, amore; vai con il nonno. Ti aspetto qui ( Все в порядке, милая. Иди с дедушкой. Я буду ждать тебя здесь).

Как только его дочь скрылась из виду, Джек и Элис сделали Оливеру выговор за его мерзкое поведение. Он был вынужден пообещать извиниться по возвращении своей сестры и получил предупреждение не расстраивать ее еще больше.

Через несколько минут Элли вернулась, улыбаясь, как будто ничего не произошло, и заняла свое место.

— Элли, я...

— Оливер, я не хочу тебя слышать, — сказала она, даже не взглянув на него, и застенчиво ухмыльнулась родителям Джейсона. — Простите за это. Обычно мы не такие.

После того, как Джейсон умело перевел разговор в менее враждебное русло, уровень напряженности постепенно снизился, а когда Микела и Дэн вернулись, счет был разделен пополам и оплачен. Пока они все выходили из ресторана, Джина и Джек вели ожесточенные споры с Элли о предстоящей вечеринке.

— Оливер, ты ведь понимаешь, что идешь с нами? — спросил Джек мгновение спустя, когда догнал его снаружи.

— Спасибо, конечно! Но... я думаю, что не пойду.

— Не делай этого, не порти нам вечер. После пары рюмок все наладится.

— Джек, если честно, я не хочу никуда идти с вами. Кроме того, Микела мне все равно не позволит. И на этой ноте я желаю вам хорошего ве...

— Микела, — Джек наклонился, обращаясь к своей племяннице, — ничего, если папа пойдет с нами погулять?

— Куда погулять, Зио Джек? — спросила Микела с ужасно робким лицом.

— С нами, взрослыми, молоко попить.

— Я тоже хочу молока! Можно мне тоже пойти, Papi?

— Нет, милая, — сказал Джек. — Видишь ли, это взрослое молоко. Детям это молоко пить нельзя.

Микела сжала руку Оливера, испуганно цепляясь за него. — Papi, ты не оставишь меня.

Оливер одарил Джека всезнающей улыбкой и ушел с Микелой.

— Если ты отпустишь его, он купит тебе мороженое. Много, много мороженого.

Микела остановилась как вкопанная, ее лицо засияло, как рождественская елка. — Seriamente?! Papi?!

— Обещаю тебе, Микела, — лукаво сказал Джек. — Если ты отпустишь его, завтра он купит тебе столько мороженого, сколько ты захочешь.

— Siii! Sei il miglior papà del mondo! ( Да! Ты самый лучший папочка на свете!). — Она засыпала отца поцелуями, пока он притворялся, что сердито смотрит на своего старшего брата. — Ты можешь уйти, но ненадолго. Grazie, Papi.

— Все нормально? — спросила Джина.

— Она в порядке. — Оливер улыбнулся, возвращаясь к столу. — Вы должны были слышать моего папу. Он был так взволнован, что она уснула в их постели.

— Для нее это большой прогресс. Ты лучше всех должен понимать.

— Я понимаю.

Джейсон, Элли и все их братья и сестры были в модном баре вместе с несколькими своими друзьями. Все собрались вокруг большого стола, а Оливер в основном болтал с Джеком и Джиной, в то время как Дэйв и Эмили на всех парах развивали свои зарождающиеся отношения.

— Поговори с ней, — сказал Джек. — Ты был с ней груб.

— Это я бы груб? Ты, должно быть, шутишь. — Оливер сделал глоток и продолжил свое издевательское хихиканье. — Она две недели не приезжала к моей дочери, в то время как вы с Джиной приезжали много раз, и она знает, как важны эти визиты для Микелы. Она скучает по своей семье из Италии и временами чувствует себя здесь очень одинокой. Надорвалась бы она, если бы заглядывала на полчаса раз в неделю? Хотя бы для того, чтобы притвориться, что ей не все равно? Ради бога, Джек, она живет в пятнадцати минутах ходьбы от нас... и у нее еще хватает наглости вот так набрасываться на меня? Нахер ее.

Джек вздохнул. — Я не говорю, что ты не прав. Она вела себя плохо, в этом нет никаких сомнений. Но чего ты, возможно, не знаешь, так это того, что она переживает трудные времена, так что сделай ей поблажку, ладно?

— Да ладно? Какие трудные времена? Планирование свадьбы? — Оливер хихикнул, совершенно не уважая ее. — Просто позволь ей прожить всего один день моей жизни, и она будет умолять, чтобы вернуться к своей, — сказал он. — Всего один чертов день, Джек.

— Мужик, вы не соревнуетесь. Все, что я хочу сказать, это то, что вы когда-то были близки, и прежде чем ты меня прервешь, я знаю, что это больше не так, но ты все еще можешь проявить к ней немного сострадания в память о старых временах. И давай будем честны, ты в некотором роде в долгу перед ней.

Раздраженный, Оливер покачал головой и окунул губы в пинту.

— Оливер?

— Отстань от меня.

— Давай, Бро, будь выше этого.

— Я уже выше этого, Джек! Я здесь, не так ли?! Хотя я знаю, что она даже не хотела, чтобы я приходил.

— На счет того, как она себя ведет... Все беспокоятся о ней: Джейсон, Кара, мы... она что-то переживает. Джейсон думает, что она струсила, и даже понятия не имеет, как до нее достучаться. Если кто и может, так это ты.

— Это нелепо, Джек... ты ее чертов близнец!

— Да, но мы оба знаем, что это должен был быть ты. А теперь скажи мне, что я ошибаюсь.

— Оливер, ты же знаешь, что он прав.

Он проигнорировал их обоих и допил свое пиво.

— Мужик...

Оливер поставил свою пинту на стол, пролив немного пива. — Иисус, черт возьми, Христос! — Он сердито вскочил и зашагал к своей сестре, окруженной друзьями. — Элли.

Элли уже знала, что ее брат направляется к ней. Она не могла оторвать от него глаз. — Оливер.

— Нам нужно поговорить.

— Мне не о чем говорить, только не с тобой.

— В чем твоя чертова проблема?

— Ты моя чертова проблема.

— Как это?

— Ты знаешь.

— Не хочешь уточнить?

— Не важно, Оливер. — Она злорадно хихикнула, изображая равнодушие.

— Боже, ты ведешь себя как сука.

— По крайней мере, я не шлюха.

— Что, черт возьми, это должно означать?

Джейсон, сидевший рядом со своими друзьями, заметил, что все накаляется, и меньше всего ему хотелось, чтобы Элли вышла из себя. У него уже возникло подозрение, что Оливер как-то связан с ее перепадами настроения. Джейсон давно заметил, что это совпало с его возвращением.

— Послушай, мужик, может быть, тебе лучше уйти...

— Почему бы тебе не вмешиваться в это? — спросил Оливер.

— Не говори так с моим женихом, или я прикончу тебя! Ты понял, братик?!

— Ты должен послушать ее, — прошипел Джейсон, в нем быстро нарастал гнев.

Оливер даже не вздрогнул. — Ничего личного, но я думаю, что знаю свою собственную сестру.

— Что ж, я почти уверен, что знаю ее лучше, так что...

— Это в лучшем случае спорно, ведь я знаю ее дольше. Так что, не лезь.

Джейсон был не из тех парней, которых хотелось бы раздражать. С другой стороны, Оливер тоже переставал быть безобидным, когда терял свое хладнокровие. Джейсон не был идиотом. Он знал, что Оливер значил для Элли, и что драка, в которой он даже не был уверен, не сулит ему ничего хорошего, независимо от результата.

Оливер оглянулся на Элли, на его лице отразилось недоумение. — Что с тобой случилось? Мне кажется, что я тебя даже не знаю.

Она сердито поднялась. — Нет, не знаешь. Ты не знаешь меня уже пять лет, Оливер, и знаешь что? Может быть, никогда не знал.

— Да. — Он с отвращением кивнул. — Может быть, никогда не знал...

Он развернулся и собрал свои вещи.

— Значит, ты сейчас уезжаешь? — Элли, смеясь, последовала за ним. — Типичный Оливер. Ну что, увидимся еще лет через пять?

Он проигнорировал ее злобный смешок и попрощался с братьями и Джиной.

— В чем дело, старичок? Музыка слишком громкая для тебя? Я знаю, прошло много времени с тех пор, как ты видел одно из этих мест изнутри. Наверное, был слишком занят подгузниками... ты тоже кормишь грудью?

— Господи Иисусе, Элли! — Джек зарычал. — Что, черт возьми, с тобой не так?!

— Нет, все в порядке, Джек. Я ценю это, но я могу постоять за себя. — Он посмотрел на сестру. — Да, я не был в баре несколько лет, но знаешь что? Я бы не променял и секунды своей жизни на твою. По крайней мере, когда я иду домой... Я иду не к кому-то, перед кем мне нужно притворяться, что люблю. Увидимся позже, сестренка.

Поскольку Оливер уже направлялся к выходу, он не мог быть свидетелем того хаоса, который вызвало его злое замечание. Понадобились усилия Дэйва и Джека, чтобы удержать Джейсона, в то время как его сестра ошеломленно стояла на месте, на фоне столпотворения толкающихся и ругающихся людей.

— Эй!

Оливер повернулся и увидел, что его разъяренная сестра марширует к нему. Он проигнорировал ее и продолжил идти по улице.

— Оливер! — Время от времени она трусила за ним на высоких каблуках. — Оливер!

Он со вздохом обернулся и подождал, пока она его догонит.

— Сукин ты сын! Ты хоть представляешь, что ты там только что сделал?! Джейсон хочет тебя убить!

— Ой, правда? Мне так жаль... Вот что я тебе скажу, почему бы тебе не пойти на хуй и не убраться с глаз моих... навсегда.

Он развернулся и продолжил идти.

— Это был твой план с самого начала, не так ли, Оливер?! Разрушить эту ночь?! Я так чертовски тебя ненавижу.

Он повернулся к ней лицом, озадаченный. — Я разрушил эту ночь?

— Сначала за ужином, а теперь это. Ты не успокоишься, пока полностью не разрушишь мою жизнь, не так ли?!

— Знаешь, Джек рассказал мне, какой неуравновешенной ты была в последние пару недель, и я не очень-то ему поверил, но, кажется, теперь начинаю это понимать. Обратись за помощью, Элли. Чердак потек.

— О, еще одна хорошая шутка, — усмехнулась она. — Ты просто жжешь, Оливер. Быстрый и крутой, и... одетый в эту модную одежду, но знаешь что... Я вижу тебя насквозь.

— О, видишь, да?

— Ты так себя ведешь, — она подошла к нему ближе, — потому что ты чертов извращенец, который хочет свою сестру и не знает, что с этим делать.

— Ты меня раскусила, — насмешливо признался он, поднимая руки в воздух. — Но просто из любопытства, что же меня выдало, сестренка?

— Ты думаешь, что ты такой умный, Оливер? — Она хихикнула. — Весь этот твой сексуальный имидж, европейская прическа и шикарная одежда, говоришь правильные вещи, такой чертовски самоуверенный... но ты жалок! Неужели ты действительно думал, что я не замечу, как ты бросил вызов моему жениху?! Ты должен был доказать всем, что можешь сразиться с ним, не так ли?!

— Мне не нужно ничего никому доказывать. Я могу с ним разобраться.

— Бьюсь об заклад, тебе было приятно, когда он отступил, как маленькая сучка, не так ли?

— Да, было. Было здорово.

Она покачала головой, растерявшись. — Ты думаешь, что ты лучше, чем он... ты действительно веришь, что можешь позаботиться обо мне лучше, чем он?

— Я могу позаботиться о тебе лучше, чем кто-либо другой, Элли. Кто угодно.

Слезы выступили у нее на глазах, а тушь начала стекать по ее щекам. — Ты. Разрушил. Мою. Жизнь.

— Откуда это, Элли? Я думал, что между нами все хорошо. Почему ты так себя ведешь?

— Ты сказал мне, что у тебя есть чувства ко мне... ты солгал мне... ты...

Оливер пожал плечами, его брови нахмурились в полном замешательстве. — Я не понимаю, что, черт возьми, здесь происходит! Ты расстроена, потому что я испытываю к тебе чувства, или потому что у меня нет к тебе чувств?!

— Я все видела, Оливер... я видела.

— Видела что?

Элли покачала головой в ответ, ее макияж растворился под печальными черными струйками.

— Элли, ради бога, что ты видела?!

— Я видела, как эта гребаная латиноамериканка делала тебе минет!

— Что? — пробормотал Оливер, его глаза расширились.

— Да, — плакала она.

— Ты имеешь в виду, что...

— Да! Я видела вас через окно! И потом у тебя хватило наглости сказать, что ты что-то чувствуешь ко мне? После того, как ты позволил этой шлюхе отсосать у тебя?!

— Элли, я даже не буду спрашивать, почему ты за нами шпионила, но важно, чтобы ты поняла... Я могу делать, что, черт возьми, хочу! Мы не в отношениях! Помнишь?! Ты помолвлена ​​с этим ходячим тренажерным залом!

— Думаешь, я этого не знаю?! — всхлипнула она.

— Тогда чего ты хочешь от меня, Элли?! Чего ты хочешь?!

Элли положила руки на грудь брата и небрежно толкнула его к соседней стене, прежде чем прижаться к нему своим пышным телом. Ее огненно-голубые глаза впились в его ошеломленный взгляд, пока он пытался оправиться от ее внезапного нападения.

— Это.

Ее губы нашли его в страстном посасывании, которое длилось недолго, поскольку ее язык уже скользнул в его рот. Оливер был в оцепенении, пытаясь противостоять натиску ее сладкого языка. Менее чем за десять минут Элли удалось оскорбить его словесно, физически, а теперь и сексуально. Бушующая буря чувств и догадок закружилась внутри него, прежде чем кристаллизоваться в единую связную мысль: он был влюблен в нее, и его сестра действительно хотела его вернуть, что бы она ни говорила. За пониманием пришла решимость.

Он развернул их и прижал сестру к стене, захватив контроль над этим жарким танцем. Ему было все равно, что люди могут их видеть, поскольку он целовал ее так, как ее никогда раньше не целовали. Его язык сплелся с ее, пока они целовались, их жидкости смешивались, их сердца разрывались от этого незаконного акта.

— Оливер, мне так жаль...

Он заставил ее замолчать своими сосущими губами. — Все в порядке. Сейчас ты более чем заглаживаешь свою вину передо мной.

Она высосала свою слюну из его губ и снова отпрянула. — Потому что я не имела это в виду.

Он понимающе кивнул и снова слился с ней губами, но Элли этого не допустила. Она посмотрела ему в глаза, полные боли. — Оливер...

— Элли, все в порядке, я уже забыл об этом. А теперь дай сюда свой язык.

Ухмылка взорвалась на ее лице, когда она нырнула в его рот языком вперед.

Элли никогда не чувствовала себя такой свободной и счастливой, как в этот момент. В ней не осталось ничего, что можно было бы отрицать, продолжать отбиваться от него. Было так приятно отпустить.

— Что это значит? — выдохнул он после того, как резко вырвался из аппетитного рта сестры.

— Это значит, — она откинула ему волосы назад, — что я люблю тебя. Что я... влюблена в тебя.

Серия взрывов заставила его грудь содрогнуться. Он атаковал ее рот только для того, чтобы почти мгновенно снова освободиться. — Я ни за что не позволю тебе забрать свои слова обратно.

Она улыбнулась, погладив ладонью его затылок, и соединила их губы. Затем она захныкала, когда он схватил ее за бедра и пригвоздил к стене. Ее ноги сомкнулись вокруг него, когда они возобновили пить друг друга, их языки жадно сплетались. Мимо них проходили люди, хихикая над прижавшейся к стене, находящейся в исступлении парой, не подозревая, что это брат и его помолвленная сестра так эротично целуются на публике.

— Оливер, ты меня любишь? — пробормотала блондинка, и ее пульс задрожал. — Я имею в виду... ты любишь меня?

Момент молчания убивал Элли. Она чувствовала себя такой уязвимой, словно висящей над пропастью.

Он облизал губы и откинул золотистую прядь волос, падавшую на ее левый глаз. — Да... Я очень тебя люблю, Элли.

Его сестра хихикнула, и ее охватила волна облегчения. Она засунула язык ему в рот, и они возобновили свой голодный поцелуй, сражаясь, как парочка похотливых подростков.

— Оливер, отведи меня куда-нибудь, — тихо умоляла она ему на ухо, оставляя нежные поцелуи на его шее. — Забери меня отсюда...

Он опустил ее и переплел их пальцы. — Пойдем.

— Я понимаю, но я все равно не вернусь... Говорите им все, что, черт возьми, хотите! У нас с Оливером есть кое-какие дела, которые нам нужно решить... Предупреждаю тебя, Джейсон... Ладно, я вешаю трубку. Отнеси мои вещи домой... Пока.

Элли закончила разговор и пошла обратно к машине. Она и ее брат вернулись к своим родителям на такси, прежде чем Оливер одолжил BMW X5 их отца и отвез их к ближайшему озеру. Оно было ограждено густым лесом и в это время суток было безлюдным, что обеспечивало им абсолютное уединение перед самым поразительным пейзажем.

— Все нормально? — сказал он, лениво опираясь на капот и лобовое стекло внедорожника, сцепив руки за головой.

— Я не первый раз писаю в лесу. — Он помог ей взобраться на капот. — Хотя с прошлого раза прошло десять лет. — Она хихикнула. — И я не была на высоких каблуках. — Она сняла свои дорогие туфли и бросила их на землю, устроившись в его объятиях. Элли уткнулась носом в его шею, очаровательно мурлыча.

Брат и сестра наблюдали за полумесяцем, когда он отражался от неподвижной воды, в то время как совы и другие ночные существа отвечали за фоновый шум.

— Так приятно наконец оказаться в твоих объятиях, — прошептала Элли, крепче прижимаясь к нему и целуя его в шею. — Ты не представляешь, сколько раз я фантазировала об этом моменте.

Оливер потянулся к изысканной бутылке красного вина, которую они одолжили у родителей, и сделал глоток, глядя на звезды.

— Оливер, мне так жаль, что я так вела себя в последнее время. Я сходила с ума. Вся эта история между нами сводила меня с ума, и я просто не знала, как с этим справиться.

Он сделал еще глоток вина, ее запах, ее прикосновение, ее поцелуи трепетали в его груди.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — прошептала она, обнимая его ногу своей. — Я хочу знать, что творится в твоей голове.

Он скосил на нее глаза, пытаясь поверить, что эта красавица наконец-то в его руках. — Я всегда хотел привести сюда девушку. Помню, как мои друзья хвастались, что они здесь целовались с подружками, и я ничего так не хотел, как сделать то же самое, быть здесь с кем-нибудь... — Он усмехнулся в несколько мрачной манере и выпил еще немного.

— Ну, — она любовно пососала его шею, — теперь ты здесь с кем-то.

— Я полагаю, ты уже была здесь с парнями?

Она смущенно улыбнулась. — Пару раз.

Он кивнул на луну.

— Но я никогда не была здесь с парнем, которого хотела бы больше, Оливер, и это... Могу тебе пообещать.

Она привлекла его своим поцелуем, который был таким нежным и сильным, и они погрузились в эротический танец языков, который казался им обоим таким естественным.

— Мне это кажется сном, — прошептал он, глядя в ее кошачьи голубые глаза.

Она погладила его по щеке. — Почему?

— Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо целовал, Элли, которую я когда-либо видел... Я просто не могу в это поверить... Я имею в виду, я знаю, что сегодня могу выглядеть по-другому, и я веду себя по-другому, но... — Он вздохнул от своей неуверенности.

— Оливер, ты другой во всех отношениях. Я бы ни за что не смогла влюбиться в того парня, с которым попрощалась в аэропорту. Ты больше не тот парень, но это не значит, что я не любила того парня до смерти... но я бы никогда не смогла полюбить его так, как люблю тебя сейчас.

Он поцеловал ее сочные губы. К тому времени, когда он закончил с ее ртом, Элли жеманничала, как пьяный подросток. Умелый ди-джей, вероятно, мог бы сыграть сет, под ритм биения ее сердца.

— Что? — прошептал он, наблюдая, как она хихикает, качая головой.

— То, что ты заставляешь меня чувствовать...

Он улыбнулся и уткнулся носом в ее красивое ухо. — Я думал о том же.

Она наградила его собственным наэлектризованным поцелуем, прежде чем со смешком выхватить у него бутылку.

Он снял свой кардиган и накинул на ее плечи, когда заметил, что ей стало немного холодно. Это было банально, но были вещи, к которым даже такая циничная женщина, как Элли, не могла остаться равнодушной. Она любила его больше всего на свете за этот простой акт заботы.

Через мгновение она вздохнула, ее голова тряслась. — Что мне с тобой делать...

— Что ты хочешь со мной сделать?

— Все... и ничего. Я не знаю. Я никогда не влюблялась в своего брата, так что я немного не уверена.

Он откинул ее светлые волосы в сторону и снова всосал ее полные губы. — Элли, то, что я чувствую к тебе, я чувствовал только один раз в жизни. И, может быть, я молод и неопытен, но я знаю, что такие чувства, которые мы испытываем друг к другу... возникают не так уж часто.

— Ты поколебал все мои убеждения, Оливер. Я все еще сомневаюсь, чувствовала ли я когда-нибудь подобное, и чем больше ты обнимаешь меня и целуешь вот так... тем больше я склоняюсь к мысли, что это не так.

— Это значит...

Она вздохнула. — Давай не будем об этом сейчас,.. . думать об этом. Я просто хочу побыть беззаботной сегодня вечером. Я не хочу думать ни о чем, кроме нас, в этот момент, как будто жизнь сделала перерыв всего на одну ночь.

Он кивнул. — Договорились.

Она прижалась к нему. — Расскажи мне о Бьянке. Ты почти ничего о ней не говоришь.

— Что ты хочешь узнать?

— Я не знаю. Просто начни говорить.

— Ну... она была свободолюбива, такая живая. Она любила путешествовать и никогда не боялась испытать то, от чего другие могли бы убежать. Она не была человеком, который судит о книге по ее обложке. Она была любопытна, всегда искала ответы, никогда не довольствуясь полуправдой. Она была... особенной.

После того, как Оливер описал ее, последовала минута молчания.

— Что было причиной ее...

Оливер взял у Элли бутылку, которую она уже успела осушить на треть. — Внутреннее кровотечение. Было какое-то осложнение, и... она, по сути, истекла кровью.

При мысли об этом Элли пробежала дрожь. — У тебя есть ее фотография? Я хотела бы увидеть, какой она была.

Оливер достал из кармана телефон и передал Элли, которая просматривала множество фотографий, сделанных во время их поездки. Она остановилась перед фотографией, на которой они стояли в объятиях в водопаде, и задумалась о том радостном моменте, который они явно пережили.

— Она была хорошенькой, — признала Элли.

— Да, такой она была.

Элли искренне не могла понять, как 17-летнему Оливеру удалось очаровать эту симпатичную итальянку. "Она была далеко не в его лиге", — подумала Элли. Его вес и небрежность были очень заметны на фотографии. Затем она посмотрела на него настоящего, когда он размышлял о звездах, и попыталась понять, почему эти двое были одним и тем же. Тот Оливер, которого она сейчас держала в своих объятиях, был совсем не похож на того, что был на фотографии. Элли была уверена, что этот Оливер мог заполучить любую девушку, какую только захочет.

— Микела очень похожа на нее, — сказала Элли, изучая фотографию. — Те же глаза, нос, та же темная кожа. Но ее волосы и рот — это ты. У нее твоя улыбка.

Оливер кивнул, улыбаясь улыбкой своей дочери.

Она потянулась за его браслетом дружбы. — У Микелы есть точно такой же.

— Она боялась переезжать сюда, так что я взял их и сказал ей, что пока мы их носим, ​​наши души защищают друг друга, даже когда мы в разлуке. Это помогло. забавно, теперь я действительно верю, что они могут быть волшебными.

Элли нежно поцеловала его в шею и крепче прижала к себе. — Она скучает по своей семье там, не так ли?

— Чрезвычайно. Но она и ее бабушка и дедушка ежедневно общаются по скайпу, и она также разговаривает со своей большой семьей, так что все не так уж плохо. — Он глотнул вина. — И семья, которая есть у нее здесь, не менее невероятна. Ребята действительно выкладываются на полную. Джек и Дэйв просто потрясающие с ней. Большего я бы и просить не мог.

Сердце Элли сжалось при мысли о ее поведении. Она могла бы сделать для своей племянницы гораздо больше, но не сделала этого. Она никогда не испытывала такого отвращения к себе, как в этот момент.

— Оливер, я поступлю с ней правильно, даю тебе слово. Я не позволю ничему помешать Микеле и мне. Я очень люблю ее, Оливер, клянусь. Мне так больно думать, что я позволяю подобным мелочам мешать мне проводить с ней время, осознавая, что ей нужна вся поддержка и любовь, которые она может получить.

— Не будь слишком строга к себе. Я тебя полностью понимаю.

После минутного глубокого раздумья Элли оседлала своего брата и любовно погладила его по щеке. — Давай перестанем болтать и начнем делать то, ради чего пришли сюда.

— Что именно? — лукаво промурлыкал он, вцепившись в ее тонкую талию.

Элли так же игриво хихикнула и начала опускать бюст. — Догадайся...

Конец второй части.

Продолжение следует.