2. Я лежал на кровати, и, любуясь обнажённой из-за жары женой, осознал вдруг, что как-то иначе уже воспринимаю её, как красотку, явно желающую больше секса, что делает её ещё более привлекательной, не только как любимую всей душой и желанную жену, но и как немыслимо возбуждающую меня, до ломоты в чреслах, от бешенной эрекции, её жаждой секса на стороне, блядь. Это сквозило в ней блеском взглядов на прохожих мужчин, и, даже, на пляже. Или я напрасно приписываю ей это? Но ведь сперма в её трусиках была! И нетерпеливое ожидание на лице, когда она вполне охотно ходила к этим молодым самцам, с радостным волнением от предвкушения того, что её снова будут два часа ублажать пять неутомимых членов, да ещё за деньги! Представляю, как её возбуждало сознание того, что она стала тайной проституткой с таксой - пятёрка в час, как у привокзальной! Говорят, что проститутки ходят с выбритой пиздой.

Я представил себе Таню в таком виде, и тут меня пронзила мысль: хочешь быть как проститутка? Хорошо, побрею!

— Тань, давай я тебе низ побрею!

— Саш, ты что! Зачем! Мне и так хорошо!

— Завтра мы идём в такое место, где появляться с не выбритым низом – верх неприличия! Ложись и раздвинь ноги!

— А куда мы идём? – спросила недоумевающая, но покороно ложащаяся поперёк кровати жена.

— На нудистский пляж. Я себе уже подбрил.

— Сумасшедший! Зачем это?

— Чтобы мужики смотрели и хотели тебя, мечтали всунуть свои члены в твою прелестную щёлку.

— А тебе это зачем?

— Приятно знать и видеть то, как твою жену хотят поиметь! Думаю, что тебе тоже будет приятно, что они разглядывают тебя там, и мечтают.

— А если я насмотрюсь и сама начну их хотеть?

— Будешь ночью более страстной со мной.

— С ума сошёл! – нервно, возбуждённо, засмеялась супруга.

Она терпеливо ожидала, когда я закончу. От моих манипуляций станком или собственных мыслей и фантазий, но жена заметно возбудилась. После – сразу схватилась за зеркало, чтобы посмотреть на себя в новом облике.

— Ужас какой! Я не смогу в таком виде!

— Сможешь, и ещё сама будешь благодарить!

Бритьё Таню сильно возбудило, но я не стал пользоваться этим, решив, что сексуальный голод завтра ей пойдёт на пользу, помогая убить стыд.

Дикий пляж не был многолюдным, как я предполагал. Все нагие отдыхающие распределились таким образом, что между ними было метров по двадцать. Одиноких практически не было. Сидели и лежали парами или компаниями. Были, конечно, одинокие мужчины, проходившие мимо прогулочным шагом, разглядывая молодых женщин. Вся одежда таких, неприкаянных, составляла майку или рубашку, наброшенную, но не застёгнутую на пуговицы и шлёпанцы на ногах. Едва раздевшись, мы обнаружили такого возле нас. Мужчина чуть за тридцать, спортивного телосложения, уже изрядно загорелый. Остановившись, он поздоровался и спросил:

— Вы, наверное, первый раз здесь?

— Да – ответил я, поглядев на жену, которая, увидев наливающийся силой член мужчины, от стыда легла на наше одеялко и накрыла лицо модным журналом, чтобы скрыть его пунцовость.

— Так можно очень запросто обгореть. Интимные места обязательно нужно мазать кремом – они очень чувствительны к солнцу.

— Саш, у нас есть крем? – встревожено донеслось из-под журнала.

— Александр? Меня Дима зовут, а вашу жену?

— Таня она.

— Вам повезло, и я спасу от ожога очаровательный персик Танечки!

Дима сел возле жены с другой стороны от неё, ловко достав флакон из кармана рубашки, брызнул на свою широкую ладонь и тут же начал ею поглаживать, вздрогнувшую от прикосновения, свежевыбритую, Таню. Я онемел от неожиданности. Жена шумно задышала.

— Танечка, ножки чуть раскинь, чтобы складочки помазать.

Приподняв журнал, жена, с напуганным лицом вопрошала взглядом, и я согласно кивнул. Она перевела взгляд на Диму, и, увидела его, значительно более крупный, чем мой, член. Она как зачарованная этим мужским здоровяком, боязливо развела согнутые в коленях шалашиком ноги. Дима широко улыбаясь, увидел то, как возбуждённо раскрывается лоно женщины и подмигнув мне, продолжил старательно перебирать складочки вульвы, от чего жена мгновенно сомлев, окончательно развалила ноги в стороны. Дима всё ласкал и ласкал Таню, и она сдавлено, сладостно постанывала. Низ начал хлюпать, губы налились желанием и окончательно раскрылись. Такой возбуждённой и желающей близости, я её давненько не видел.

— Вот, немного внутри, тоже, а то лучики везде достают. И он, нахально запустив пару пальцев в лоно жены, немного поиграл с ней, отчего Таня, совершенно очумев от желания, невольно начала двигаться навстречу его пальцам.

Но, Дима внезапно остановился и протянул пузырёк мне:

— Давай, обмажь себя, пока я твоей соски намажу.

Потянув Таню за соски масляными пальцами, потеребив их до состояния предельной твёрдости от возбуждения, Дима поднялся на ноги.

— Ну, если потребуется помощь – обращайтесь. Я вон за тем валуном расположился.

Дима повернулся, и, не оглядываясь, зашагал к своему месту.

— Офигеть! Я чуть не кончила, а ты ничего не сделал!

— Я любовался тем, как ты изнываешь и наслаждаешься его рукой – со смехом парировал я.

— Я чуть от страха не умерла! Видел, какой у него толстый и длинный?

— Но не умерла же! Боялась, что он всунет его?

— Конечно!

— Но я для того и рядом, чтобы тебя охранять!

А после мы полезли купаться и сразу поняли, что место выбрали неудачно – в воде было полно крупных камней.

— Саш, давай дальше по пляжу пройдём: здесь войти в воду невозможно!

Мы подхватили свои вещи и двинулись мимо пар и семей, разглядывающих новичков. Дойдя до Диминого валуна, жена предложила остановиться поблизости с этим местом. Димы не было – он прогуливался далеко дальше по берегу и жену это заметно разочаровало. А после на Таню напало желание шалить, и она сама предложила поснимать её в разных позах на песочке и в воде. Затем мы полезли купаться, и когда Дима вернулся, жена радостно помахала ему рукой. Он усмехнулся и составил нам компанию.

— Класс! Воду тёплую сегодня нагнало. Как в ванной!

— А здесь не всегда так? – сразу спросила жена. Она была сильно взволнована близостью к ней чужого мужчины, и старалась делать вид, что совершенно не смущается его.

— От направления ветра зависит.

Я решил поиграть с женой и дать ей возможность немного пофлиртовать и прочувствовать мучительность желания без возможности его реализовать, а потому пошёл на берег.

— Милый, я с Димой ещё поплаваю, ладно?

— Купайся, у меня перекур.

Я сидел на берегу и смотрел на то, как они дурачатся в воде, легонько трогая друг друга за интересные места, думая, что через воду с возвышения берега не видно. Таня с восторгом и увлечением флиртовала, и я ей не мешал, понимая, что между ними ничего такого не может произойти, хотя было видно, со всей очевидностью, что обоим уже очень хочется этого.

Вечером, на квартире, мы вспоминали пляж. Таня была в восторге ото всего.

— Саш, а я правда, соблазнительно смотрюсь на пляже?

— Очень!

— Спасибо, милый!

— Ты не испугался, что он может взять и навалиться на меня?

— Нет. Он бы этого не сделал.

— Почему?

— Он местный, и найти его не составило бы труда.

— Но я видела: у него сразу налился, как меня увидел!

— Это да, он точно мечтал о близости с тобой! До невозможности хотел!

— Саш, мне немного не по себе. А если он не сдержится и набросится?

— Нет, только если ты сама не позволишь ему это.

— С ума сошёл? Он у него такой большой! Пальцы не сходятся!

— Да-а-а? Ты его трогала?

— Дурак! Я просто оступилась и инстинктивно схватилась, чтобы не упасть.

То, как покраснела жена, сочиняя на ходу историю, вызвало у меня грустную улыбку.

Разговор оборвался. Таня обняла меня и увлекла на постель. Она была давно готова к близости, истомилась по ней, и это было сладостно. Когда женщина хочет до спутанности в сознании, это особенно сладостно! Натешившись, мы уснули.

На следующий день мы сделали работу над ошибками и не пошли на пляж в самое пекло. Погуляли по городу, поели в ресторане на веранде гостиницы. Мы бродили по парку, и оба, каждый сам внутри себя, думали о том, что может произойти в нашу новую встречу с Дмитрием, а что – нет. Он не выходил у Тани из головы. Он притягивал её своей мужской силой. Она и страшилась его размерности, но это же порождало в ней и сладостный ужас от любопытства ощутить такой в себе.

Мы уже шагали с горочки в направлении моря, когда Таня произнесла:

— Странно, он сказал, что не женат. С таким причиндалом! Неужели ни одной не нравится, когда её таким!

— Не знаю. Он же наверняка гуляет налево – направо! Какая жена смирится с таким! А что касается размеров причиндала – попробуй, и станет ясно! – засмеялся я.

Ещё днём, бродя по городу и думая о нашем новом знакомом, я неожиданно поймал себя на мысли о том, что меня возбуждает мысль о реально возможной близости жены с ним. В какой-то мере я сам хотел увидеть это и даже снять. Впервые я понял то, что вид отдающейся другому жены меня возбуждает, снося крышу, когда стал просматривать снимки, сделанные через окно в классе. Но то были мальчишки, а это – настоящий членище, и это вызывало сладкий страх и желание увидеть то, с каким трудом он напялит аккуратную киску жены, растягивая и натягивая её, как резиновую перчатку. С болезненными стонами и подвываниями страстного желания жены быть насаженной на этого здоровяка. В том, что она уже испытывает такое страстное желание, я не сомневался, потому и пустил пробный шар про попробовать.

Таня испытующе посмотрела на меня.

— Это ты пошутил так, или серьёзно? Тебе что, всё равно, если твоя жена сделает это не с тобой?

— Конечно не всё равно! Но я готов позволить тебе один раз удовлетворить своё любопытство – ты же спать не сможешь, всё будешь думать об этом: какие ощущения, как глубоко, как долго, и сколько спермы он в тебя закачает – яйца у него тоже, крупные, и сперма тебя будет просто распирать, добавляя сладости.

— Прекрати! Ты так описываешь, что мне действительно начинает хотеться попробовать. Вот возьму, и воспользуюсь твоим предложением! Что тогда делать будешь?

Я пожал плечами:

— Ничего. Маленький курортный романчик. Главное, что не тайком от мужа.

— А в чём разница, тайком или нет! Это же – измена, и так, и так.

— Нет. Тайком – измена, которая ранит сердце, а открыто – маленький сексуальный эксперимент.

— И ты хочешь, чтобы я провела этот эксперимент?

— Нет – засмеялся я – не хочу, но вижу, что ты была бы не против. Так?

— Наверное, но, вряд ли – страшно: он такой большой!

— Но это и мучит твоё любопытство, так?

— Ну, да, наверное. Но я всё равно люблю только тебя!

— Только? А что, есть другие?

— Это так, к слову. И что, ты хочешь сказать, что не станешь ему мешать, если он не сдержится и разложит меня на пляже прямо при тебе?

— Если ты не позовёшь на помощь – нет, не стану.

— Какой ужас! Хватит, а то мы до такого договоримся! – дрожащим от перевозбуждения голосом остановила разговор жена.

Уже подходя к Диминому валуну, она вспомнила про крем от загара, и я развёл руками. Таня совсем не огорчилась:

— У Димы наверняка есть!

— Ага, и он с великим удовольствием намажет тебе.

— Дурак! – деланно обиделась Таня.

— Привет, курортники! – радостно поприветствовал нас Дима.

— Привет! – расплылась в улыбке жена.

Она сразу начала обнажаться. Процесс не занял много времени, поскольку под халатиком на пуговках на ней были только трусики. Я тоже быстро всё с себя скинул и обернулся к жене:

— Я пошёл, окунусь, идёшь?

— Нет, я хочу немного остыть на ветерке, а то вода холодной будет казаться!

— Тогда не забудь намазаться кремом! – улыбнулся я - а я – пошёл купаться.

Плавая и время от времени переворачиваясь на спину, я вглядывался в то, что происходит на берегу, а там ничего особенного не происходило. Уже минут пятнадцать Дима неторопливо смазывал Таню, запуская в неё два сложенных вместе пальца, и она, лёжа в призывной позе, развалив в стороны согнутые в коленях ноги, почти незаметно держа в руке член партнёра по ласке, сама легонько водила по нему ладонью, пока эрекция не сделалась каменной. Она даже приподняла голову, чтобы лучше разглядеть это природное произведение искусства, покрытое переплетением вен.

Когда в очередной раз, подплыв ближе к берегу, вновь посмотрел на них, то обалдел от увиденного: Таня, прикрыв глаза, языком водила по крупной головке члена, пока Дима продолжал стоять перед ней на коленях. Вот она легонько сжала его головку губами, вот уже ласкает его, поглотив ртом, насколько могла, и Дима блаженствует, запрокинув голову. Таня поглядывает на его реакцию и продолжает ласку, пока не бросает взгляд на меня, и тут же прекращает этот разврат.

Чтобы избежать моих вопросов, она тут же поднимается на ноги и бежит в воду, ко мне. Перекидывась фразами ни о чём, мы некоторое время плавали, пока возбуждение в жене несколько не улеглось. Солнце уже касалось моря, окрасив всё розовыми тонами. Выйдя на берег, Таня вытерла себя полотенцем и легла отдохнуть.

— Красавица! Александр, ты в курсе, что твоя жена – красавица? Ты жене куни делаешь? – спросил меня Дима, садясь возле Татьяны.

— Нет, как-то не приходилось. Таня не просит, а сам – не предлагаю.

— Это как? – подала голос жена.

— Это когда ртом и языком киску ласкают.

— Наглый! Знал и не предложил! Я хочу попробовать!

— Давай дома! Сейчас настроения нет.

— У меня есть, и настроение и желание, позволишь?

Я пожал плечами. А что я мог ещё? Жену обидеть отказом?

Дима пристроился между Таниных бёдер, которые она бесстыдно развалила в стороны и приступил к вылизыванию по периметру, от которого жена сладко постанывала, прикрыв глаза. Когда же Дима начал осторожно ловить губами набухший клитор, Таня и вовсе начала в голос стонать, а внизу у неё захлюпало. Вскоре её тело начала накрывать крупная нервная дрожь. Таня открыла глаза, и с осоловелым взглядом протянула ко мне руки. Я склонился и она с жаром и страстью начала меня целовать, а после, задыхаясь от восторга, довольно громко выдохнула:

— Милый, я хочу тебя!

Услышав это, Дима оставил свою партнёршу, без обиды и раздражения, уступив её мне.

Я влетел в жену одним махом. Она словно просторней сделалась от желания, и едва сделал несколько движений, как она заахала, вся напряглась, выгнувшись, и с протяжным стоном кончила. Я же продолжал и жена благостно постанывала. И тут я, не сдержавшись, кончил, ругая себя.

— Милый, я ещё хочу! Ещё!

— Я, пока – всё. Если только Дима. Хочешь попробовать с ним?

Таня от волнения несколько секунд молчала, а после едва слышно шепнула мне на ухо «Да». И добавила:

— Только ты отойди, я не смогу при тебе, когда ты рядом.

В ответ я молча поцеловал жену в щёку, напутствуя, и поднялся. Дима вопросительно посмотрел на меня.

— Я пойду покурю – тихо обронил я, кивнув головой в сторону жены, мол, давай, иди, можно. Взяв сигареты, и думая о том, правильно ли поступаю, позволяя им близость, отошёл за валун.

Услышав болезненный стон, я выглянул. Таня сама садилась на Диму в позе наездницы. Ей было немного больно от непривычной толщины члена партнёра, и она выставила ладошку, уперев в живот партнёра, чтобы потихоньку опуститься на него, и он терпеливо ждал, но не долго, и тогда за бёдра потянул на себя, одновременно сделав выпад навстречу. Таня взвизгнула от боли и застонала, при этом продолжая плавно опускаться, поглощая здоровяка. И когда их лобки соприкоснулись и вжались один в другой, она запрокинула голову и низким грудным голосом завыла, затем тело её конвульсивно задёргалось и она заахала в такт своим судорогам. Но судороги скоро прекратились, и, шумно тяжело дыша, Таня склонилась над Димой, опершись ладонями над его плечами.

— Хорошо! Мамочки, как же хорошо! – громким шёпотом запричитала она с закрытыми глазами.

Отдышавшись, жена открыла глаза и улыбнулась Диме. Он поймал один сосок губами и начал ласкать его. Таня засмеялась – ей было хорошо. И вот Дима начал легонько, держа за талию, притягивать партнёршу на себя, и Таня сладостно постанывая, сама начала двигаться. Но, буквально через несколько раскачиваний, она часто заахала и вновь завыла, сама вжимая в себя член партнёра. Постепенно член партнёра скользил всё легче, и оргазмы посыпались на Таню один за другим. Длилось эта восхитительная по красотесоития близость долго – Дима никак не успевал дойти до скорого темпа, чтобы отстреляться. Не берусь утверждать, но, по моим ощущениям, Таня наслаждалась дольше, чем пол часа, пока Дима, наконец, не заохал, выпростав своё семя. Таня, чувствуя то, как оно щекочущее растекается внутри, тоненько заскулила и, обмякнув, легла грудью на партнёра, отдыхая.

Вид блаженствующей жены вызывал нежность с грустинкой, и желание во мне самом. Странно, но видя то, как ей хорошо от ощущения такого мощного мужчины в ней, я проникся тихой радостью за любимую. Ей – хорошо, и в этом я видел главное, отбросив все условности. Собственно, я ни сколько не сомневался в её любви ко мне, и то, что созерцал, было сходно по ощущениям во мне с тем, какое испытывает муж, глядя на жену, восторженную танцем с другим мужчиной. Ревность? Не скажу, что её не было, но она ощущалась лишь как зависть к тому, что сам не способен так мастерски танцевать с любимой. И я понимал и принимал то, что мне, как не очень завидному танцору, впредь остаётся позволять ей такую близость, иногда, ради ощущения эмоций восторга, делающих милую чуть более счастливой, отвлёкшейся от уныния рутины. Я уже знал, что никуда не денусь, и вынужден буду смотреть и в другие дни на то, как она упивается этим танцем, упивается ощущением крупного причиндала, который и отличает её партнёра от меня, делая его прекрасным танцором.

Но это всё не закончилось, и отдышавшись, Дима поставил покорную партнёршу на четыре опоры, и едва Танины локти упёрлись в песок, он, под сладкий ох жены, вновь вошёл в неё и продолжил. Жена упивалась ощущением и в голос подвывала, забыв обо всём на свете.

Позы менялись, а Дима всё ещё оставался крепок, чем просто поражал.

И вновь жена сидит на нём, а после устало валится на грудь любовника.

Даже в темноте, а уже светила луна, было заметно то, как смущена любимая произошедшим. Наваждение острого желания отпустило Таню, и теперь ей самой было страшно от того, на что решилась, в угаре желания. Ей казалось каким-то странным, не логичным то, что она была не со мной. И уж совсем невероятным, моё спокойствие в то время, когда она, отключившись разумом, позволила своему телу упиваться сладостным ощущением. Лежать так, с членом другого мужчины внутри себя на глазах у мужа, постепенно снова сделалось совершенно постыдным для Тани, и она сползла со своего партнёра. Я видел то, как жене хотелось как-то объяснит всё мне, что она вовсе не такая, но и это было стыдно говорить. Дима тоже испытал неловкость.

— Засиделись мы, однако! Ночь уже. Вы не против, если я вас покину?

— Нет, конечно! Ты и так очень помог Тане!

— Остряк!- деланно обиженно отозвалась жена, с весёлыми нотками в голосе.

— Ну, обращайтесь, чем могу – всегда помогу! – шуткой на шутку ответил Дима и засобирался. Через минуту он уже удалялся, неся свои вещи в руке. Понятно, он тоже испытывал определённую неловкость передо мной за то, что не отказался от предложения, когда я решился поделиться изнывающей от похоти женой. Сколько всё это продлилось, не знаю, я выкурил пять сигарет за это время, но я наверняка курил часто, от волнения и восторга созерцания страстного секса.

Постепенно и я приходил в себя. Появилось жгучее любопытство, продиктованное ревностными нотками, узнать про то, как Тане было с ним: про её ощущения и эмоции во время близости с Димой, но я понимал, что подобные вопросы задавать мужу своей жене, было бы уж совершенно постыдным, и я молчал.

Таня зашла в море и, насколько это было возможно, стоя по грудь в воде, приводила себя в порядок. Из моря она вышла женственно и очень эротично покачивая тазом. Такой красивой я видел жену впервые. Не таящей всей своей природной сущности. Ревностное чувство прокаламбурило в голове: сущность или сучность?