Когда Альдо вышел из комнаты, Лиз встала и сразу же последовала за ним, хотя я думал, что она должна проверить перед уходом Боба. Следующим был Рик, но он остановился, чтобы бросить на меня очень неприязненный взгляд, прежде чем покинуть комнату. Я заглянул посмотреть на раненого, но обнаружил, что тот уже крепко спит, и предположил, что Лиз, должно быть, знает об этом. Я как можно тише забрался на верхнюю койку и заснул, едва моя голова коснулась подушки, так что не знаю, имел ли Альдо той ночью дальнейшие плотские отношения с Лиз.

Проснувшись на следующее утро, я не сразу понял, что больше не нахожусь в камере, но затем на меня нахлынули события предыдущего дня. Я спустился на пол и, видя, что девочка все еще крепко спит, тихо оделся и пошел проверить обстановку в большой комнате. Рик зловеще скрючился возле лежащего Боба, и я с облегчением увидел, что оба мужчины курят. Рик увидел меня и поманил к себе. Когда я подошел, он усмехнулся.

– Не поверишь, – сказал он, – я решил подзадорить муженька, поэтому дал ему закурить, а потом по-дружески сказал, какая у него хорошая жена. Он не повернулся ни на волос – просто сказал: «Правда? В самом деле хорошая», как будто ему все равно.

Я покачал головой и изобразил грубую ухмылку, делая вид, что нахожу юмор в том, что он только что рассказал, но затем попытался уйти. Предполагаемый мучитель последовал за мной и схватил меня за руку со словами:

– Подожди – это еще не самое лучшее. Тогда я сказал ему, что засунул ей в задницу, но он сделал вид, что не понял. Не думал, что он когда-либо делал с ней такое, возможно, и никто не делал, и это означает, что я получил ее вишенку. В любом случае, она отнеслась к этому как утка к воде – эта шлюшка определенно любит член.

– Обжора, – сказал я, но затем быстро пошел прочь, с трудом сдерживая кипящий во мне гнев.

У плиты я поставил на плиту кофеварку и едва успел разлить кофе в три кружки, как появилась Люси и подошла прямо ко мне. На ней был халат и красивые пушистые тапочки, очень похожие на те, что носила моя Алиса. Посмотрев на меня большими круглыми глазами, она спросила:

– Почему этот мужчина дерется с мамой в папиной кровати?

– Они играют, а не дерутся, – успокоил я, присев, чтобы быть на ее уровне.

Ребенка обмануть было нелегко.

– Но почему он вообще находится в папиной кровати?

– Твой папа не может забраться в кровать со своей больной ногой, а больше всем спать было негде. Я всю ночь пролежал на кровати над тобой – ты ведь об этом не знала?

Она покачала головой, а затем улыбнулась, очевидно, довольная. Чтобы отвлечь ее, я спросил, что бы она хотела на завтрак, а затем приготовил запрошенные тосты и вареное яйцо. Вернувшись к кофе, я как раз собиралась добавить горячей воды, когда вошла Лиз. Я налил четвертую чашку, а когда в дверь вошел Альдо, добавил пятую. Лиз подошла к мужу, коротко поцеловала его в лоб, кажется, спросила о ноге, а затем подошла ко мне. Я протянул ей две кружки, в одну из которых уже было добавлено обезболивающее для Боба.

– Люси что-нибудь говорила? – обеспокоенно прошептала она.

– Да, но думаю, что я ее успокоил.

Она отнесла кружку мужу, оставила ему сигарету, а затем вернулась ко мне, чтобы выпить свою. Через несколько минут она спросила, не могу ли я помочь ей отвести Боба в туалет, и я согласился. Мы справились, обхватив его руками за шею, когда он двигался вприпрыжку. Думаю, цель нашего путешествия была очевидной, потому что никто из мужчин не спросил, куда мы идем. Мы усадили его, затем я повернулся спиной и стоял, глядя на дверь. Вместо того чтобы остаться рядом с мужем в этот краткий момент относительного уединения, я снова обнаружил ее у своего локтя. Я был шокирован ее грубым обращением с ним и раздражением по поводу его неуклюжести.

– Не кажется ли тебе, что ты слишком строга к нему? – пробормотал я.

Лиз посмотрела на меня со слезами на глазах.

– Если я буду мягкой, он сломается, а потом сломаюсь я. Какого хрена ты от меня хочешь? – с горечью сказала она.

Мы снова усадили его удобнее, чем раньше, и Лиз начала рыться в шкафах. Через некоторое время она встала и спросила у всех присутствующих:

– Как долго вы, мужчины, намерены оставаться здесь в качестве наших гостей?

– Это наше дело, – беззлобно сказал ей Альдо.

– Как бы то ни было, наши запасы ограничены, и если ваше пребывание будет более чем кратковременным, то у нас закончится еда, – спокойно сообщила она. – На самом деле, если меня никто не побеспокоит, я намерена провести день, выпекая хлеб и сделав пару пирогов.

Альдо кивнул в знак согласия, но Рик с важным видом подошел к ней и с ухмылкой спросил:

– А что, если есть что-то, что я бы предпочел, чтобы ты сделала для меня вместо этого?

Лиз отмахнулась.

– Для этого будет время позже, но если ты хочешь сегодня поесть, то оставь меня в покое, пока я не закончу.

Так мы и провели день. Люси некоторое время помогала матери готовить, а потом с удовольствием играла с куклами – она и впрямь была нетребовательным ребенком. Трое незваных гостей, включая меня, просто слонялись без дела – такое умение приобретается в тюрьме. Боб, как ни странно, был поглощен книгой в мягкой обложке. Глаза Альдо и Рика следили за Лиз, когда она передвигалась, и я видел, что они предвкушают удовольствие вечера. Я тоже ждал вечера, но с двойственными чувствами.

После пяти лет тюремной диеты вечерняя трапеза казалась чем-то из ряда вон выходящим. Пироги были превосходными: сначала мясной с картофелем, а затем с консервированными фруктами. Расслабившись после этого с кофе и сигаретами, Альдо роскошно потянулся и сказал почти философски:

– Знаешь, я почти забыл, какой вкусной может быть домашняя еда.

– Да, она хороша, – согласился Рик, но затем встал и подошел к Лиз, сидящей на табурете.

Схватив ее за руку, он сказал:

– Но теперь пришло время для десерта – эта еда настроила меня на то, чтобы немного расслабиться.

Она без протеста пошла с ним. Альдо с видимым безразличием смотрел, как они идут в направлении спальни, но когда они уже собирались исчезнуть, сказал:

– Думаю, я к вам присоединюсь, – вставая, чтобы последовать за ними.

Я не мог успокоиться. Бродил туда-сюда, смотрел в окно, немного поболтал с Люси за ее раскраской и спросил Боба, не нужно ли ему чего-нибудь. Он заверил, что с ним все в порядке, но не проявил никакого желания разговаривать и, казалось, был рад снова погрузиться в свою книгу. Я пошел в ванную, притворившись, что мне это нужно. Дверь в спальню была приоткрыта, поэтому я быстро прошел мимо, но на обратном пути замедлил шаг, чтобы заглянуть внутрь. Альдо лежал на спине, а Лиз стояла на четвереньках с его членом во рту. Рик стоял на коленях позади нее, энергично вводя и выводя свой член из ее ануса. Я наблюдал за происходящим около тридцати секунд, а затем с тяжелым сердцем ушел.

Мне нужно было чем-то себя занять, и я вернулся к рутине приготовления кофе. Когда наклонился, чтобы поставить одну чашку на пол, он поднял голову и спросил с замиранием:

– Ты... они тебе... ну, знаешь... понравились?

Собравшись с духом, несмотря на боль в его глазах, я спросил:

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Сейчас я просто стоял и смотрел на них, и они могут сделать то же самое. Если я этого не сделаю, они подумают, что я мягкотелый, и перестанут мне доверять.

Он кивнул и сказал:

– Прости. Просто я могу облегчить себе задачу, ненавидя их, но не могу заставить себя ненавидеть тебя.

Я коротко сжал его руку и молча прошел к дивану, где просидел следующие полчаса с закрытыми глазами. Кто больше страдал от душевных мук – Боб или я – еще неизвестно. Развратный дуэт вернулся без прежнего буйства мачо, но оба по-прежнему выглядели очень довольными собой. Не дожидаясь команды, я встал и пошел туда, где ждала Лиз.

В коридоре мои шаги замедлились, потому что теперь я с ужасом думал о том, что ждет меня впереди. Всеми фибрами своего существа я хотел настоящего секса, так сильно, что еще одного минета будет недостаточно, (неважно, насколько нежно он был сделан), но использование ее изнасилованного тела самостоятельно сделало бы меня не лучше тех животных, которыми являются они. Дойдя до спальни, я остановился, не в силах переступить порог. Покрывала на кровати были задраны, из-за чего та выглядела неровно заправленной, а Лиз сидела сбоку, ее волосы были расчесаны, и не было видно следов мужчин, с которыми она была. Увидев меня, она встала и протянула ко мне руки.

– Займись со мной любовью, Джед. Пожалуйста, – мягко сказала она.

Я почувствовал холод.

– Значит ли это, что они заставили тебя кончить?

– Нет – и теперь уже никогда не заставят, – яростно сказала она. – Но мне нужна ласка. Я близка к опустошению своих резервов – если у меня не будет любви, я не думаю, что смогу дальше заниматься их грязью. Пожалуйста, помоги мне.

Прошло пять долгих лет, с тех пор как мой член был внутри женщины, и в течение всего этого времени мой единственный сексуальный контакт был с моей правой рукой. Последний половой акт был с Джейн, моей бывшей женой, и тогда, как и сейчас, я знал, что до меня в тот день в нее эякулировал другой мужчина. К счастью, на этом сходство заканчивалось, потому что там, где моя бывшая раздвинула ноги только для того, чтобы я успокоился, пока она, наконец, не будет готова покинуть гнездо, Лиз заявила о своем намерении заняться со мной любовью.

Боюсь, что все, кто надеется прочесть развратные подробности того, что за этим последовало, будут разочарованы. Одна из причин заключается в том, что произошедшее – это яркое размытое пятно, из которого я помню очень мало, а другая – в том, что я считаю, что это должно оставаться строго личным делом между мной и ею.

Долгое время мы лежали, все еще соединенные, переплетенные в объятиях друг друга. В конце концов, медленно, неохотно мы расцепились. Лиз прильнула ко мне с поцелуем.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– И я люблю тебя, – ответил я и в этот момент понял, что слова были правдой – но она все еще видела в моих глазах вопрос.

– Это не предательство, – сказала она. – Я все еще люблю Боба. Дело в том, что я поняла, что можно любить двух мужчин, но по-разному. Когда этот кошмар закончится, я вернусь к Бобу, если он все еще захочет меня, но я должна была дать тебе знать, что сегодня вечером я дала тебе настоящая любовь и дам снова, в те немногие разы, когда мы будем вместе.

Мы оделись и вернулись к остальным, я все еще был в оцепенении. Мое состояние, должно быть, было довольно очевидным, потому что Альдо зарычал и сказал:

– Посмотри на него, она снесла ему крышу. Говорю тебе, ее пизда – чистая магия.

Я усмехнулся, возможно, глупо, но затем, когда я поймал обвиняющий взгляд Боба, мою эйфорию пронзила стрела вины.

Остаток вечера прошел как обычно. Лиз уложила свою очень уставшую дочь спать, а когда вернулась, мы еще час пили кофе и курили. В конце концов Альдо встал и объявил, что пора ложиться. Он повел Лиз перед собой, идя за ее спиной, но вскочил Рик, чтобы перехватить его, громко возражая, что сейчас не его очередь. Здоровяк повернулся к нему лицом.

– Я претендую на спальню и оставлю ее. Есть возражения?

– Значит, ты будешь один ее трахать? Сколько раз ты тыкался в нее вчера, или занимался этим всю ночь? – прорычал Рик, его лицо покраснело от негодования. – Я думал, что мы будем делить спальню по очереди, как делим ее днем.

– Она – моя женщина, – просто сказал Альдо. – Лишь по доброте душевной я позволяю вам двоим кончать в нее днем. Я спрошу тебя еще раз, Рик: нет ли у тебя возражений, потому что если они есть, мы можем решить это прямо сейчас.

Во время этой перепалки Альдо переместился так, что теперь стоял, расставив ноги в стороны, а руки непринужденно болтались по бокам. Руки Рика дергались, и он принял своеобразную позу, откинувшись назад, что, как я понял, позволит ему быстро дернуться и достать нож. В течение, казалось, бесконечного времени двое мужчин стояли так с закрытыми глазами, а затем очень медленно ножевик сделал шаг назад.

– Если ты так сильно этого хочешь, я не стану спорить, – уступил он. Я приветствовал этот первый признак раздора, но беспокоился о том, что в случае его повторения могут пострадать другие.

***

Следующее утро началось так же как и первое, за исключением того, что я разбудил Люси и взял ее с собой, чтобы она больше не забредала в спальню матери. Рика все еще беспокоила напускная невозмутимость Боба.

– Я думаю, он, должно быть, привык к тому, что другие парни вдувают его жене – ее, наверное, трахают все его приятели подряд.

Из спальни вышел Альдо, неся в руке маленький транзисторный радиоприемник. Раздраженным голосом он спросил Лиз, почему она не упомянула о его наличии, и получил простой ответ, что тот не работает. Порывшись в ящиках, Альдо достал две батарейки неподходящего размера и после некоторой возни сумел установить электрическое соединение. В течение следующего часа мы сидели и слушали местные новости о наших поисках. Казалось, вертолеты выставили во всех окрестных городах, а дороги перекрыли. Было высказано мнение, что мы находимся где-то в горах, но из-за снегопада пройдет несколько дней, прежде чем можно будет отправить туда патрули. Некоторые говорили, что из-за неблагоприятных погодных условий во время побега, более чем вероятно, что все мы погибли.

Заиграла музыка, Альдо выключил звук, и мы сидели, размышляя о последствиях услышанного. Пока слушали, Лиз подошла к Бобу и теперь сидела, держа его за руку. Это раздражало Рика, или, возможно, он все еще был зол на Альдо. Он вытащил свой член и позвал:

– Эй, Лиз, подойди сюда и обхвати его своими сочными губами. Ты же знаешь, как тебе это нравится.

Очевидная готовность, с которой она подчинилась, нисколько не опровергла его слов. Быстро пройдя через комнату, она присела перед ним, взялась за ствол и двумя-тремя резкими движениями довела его член до полной эрекции. Затем несколько раз облизала головку длинным влажным языком, после чего взяла его в рот. Я оглянулся на Люси, но та сидела, опустив вниз голову, и была спиной к происходящему. Затем посмотрел на Боба. Он сидел как статуя, приковав взгляд к покачивающейся голове своей жены, и провел рукой по коленям, пытаясь скрыть очевидную эрекцию. Через несколько минут Рик застонал и закричал:

– Давай, глотай все, шлюха, – но я видел, что он с триумфом смотрит на Боба.

Лиз встала, вытерла салфеткой рот, затем решительно отвернулась с каменным лицом.

– Не садись, – приказал голос Альдо. – У меня есть для тебя еще один стояк, пока ты в настроении.

Непристойный ритуал повторился, но на этот раз, когда она встала, Лиз молча стояла, словно не зная, что делать. Я видел, что она дрожит. Когда все взгляды скрестились на ней, я почувствовал, что ей нужно отвлечься, и спросил, вовсе не из интереса:

– Интересно, как вы трое добрались до этой хижины?

Я почувствовал в ее взгляде благодарность.

– На машине, конечно, – сказала она. – Она – немного ниже по склону в мастерской.

– Машина... какого типа машина? – спросили в унисон Альдо и Рик.

– Привод на четыре колеса, но она вам не поможет. В день нашего приезда она сломалась, – ответила она.

При дальнейшем допросе выяснилось, что что-то случилось с двигателем, но она не понимает, что именно. Допрос перешел на Боба, и тот объяснил, что в момент, когда он собирался припарковаться, в двигателе отказал цилиндр. Далее он рассказал, что снял и разобрал двигатель и собирался заново шлифовать поршни, но тут пошел сильный снег.

– Хочешь сказать, что чинил его... ты же знаешь, как, – перебил Альдо.

– Да... двигатели – мое хобби. Оставалось только сделать последние два поршня, отбалансировать и поставить двигатель обратно в машину.

– Ты все еще можешь его закончить?

Боб покачал головой.

– Это – работа для двоих, но в экстренной ситуации я мог бы справиться и один, но сломанная нога делает это невозможным.

Я вдруг увидел, что совместный выезд в автомобиле с заложниками дает больше надежды. Видите ли, я был уверен, что если мы втроем отправимся пешком, то в хижине останутся три трупа.

– Я знаю толк в двигателях... в детстве возился со спортивной машиной, – предложил я.

На месте было решено, что мы с Бобом попытаемся вернуть машину в рабочее состояние. Альдо отнес Боба в мастерскую, я шел следом, и поставил его на пол. Вскоре после его ухода Рик втолкнул в дверь хнычущую Люси со словами:

– Мы с Альдо планируем немного развлечься, пока вы заняты, и не хотим, чтобы она нам мешала.

Я заставил Боба встать на одну ногу у верстака, чтобы поработать над двумя поршнями, а затем, от нечего делать, исследовал здание, а Люси следовала за мной. Все здание было завалено всяким хламом. Здесь были куски дерева, сетка, различные металлические предметы и коллекция старого спортивного оборудования, большинство из которого проржавело или развалилось на куски. Вдоль одной стены стояла пара больших деревянных упаковочных ящиков, которые я уже собирался исследовать, когда заметил лестницу, ведущую на стоянку.

– Что это за хлам? – окликнул я Боба, направляясь к лестнице.

– Бог знает, оно досталось вместе с квартирой, – крикнул он в ответ. – Думаю, что предыдущий владелец, помимо всего прочего, был фанатом спорта. Когда только приехали, я немного покопался, но, похоже, все это – ерунда.

В верхней секции, среди подобного хлама, я нашел коробку с пыльными детскими игрушками и кое-что, что меня очень заинтриговало. Похоже, это – какое-то оружие, потому что я определил курок и то, что могло быть чем-то вроде ствола. Отнеся это Бобу, я спросил:

– Не знаешь, что это такое?

– Похоже на гарпунное ружье, – сказал он.

В голове у меня все завертелось.

– А гарпуны здесь есть? – с надеждой спросил я.

– Раньше их было много, но я разобрал их на части, чтобы летом сделать яму для барбекю. Думаю, один остался, застрял вон в том стеллаже.

Я извлек заостренный кусок металла и почувствовал прилив удовлетворения, когда тот аккуратно встал на место.

Боб улыбнулся мне и покачал головой.

– Это тебе не поможет, – сказал он. – Чтобы выстрелить, нужен заряд, а я такого нигде не встречал.

Разочарование обрушилось на меня, как ведро холодной воды, но потом я решил, что это лучше, чем ничего. Я все еще мог использовать его, чтобы угрожать моим партнерам по преступлению – проблема лишь в том, что я знал, что и Альдо, и Рик – это люди, которых не так-то легко взять на понт. Я безрезультатно начал лихорадочные поиски, пока Боб не крикнул:

– Мне бы не помешала помощь.

Подойдя к нему, я в расстройстве пнул ногой что-то под скамейкой, и моя нога каким-то образом зацепилась за что-то под скамейкой, отчего оно покатилось по полу. Посмотрев вниз, я увидел, что это – тонкий металлический цилиндр, но сильно проржавевший. Не веря своей удаче, я обнаружил, что он плотно садится в ствол.

– Ты все еще не продвинулся далеко вперед, – сказал Боб. – Этот патрон почти наверняка окажется пустышкой, а даже если и выстрелит, вероятность взрыва ружья такая же, как и выстрела гарпуном.

Его приземленное предупреждение быстро погасило мой восторг. Кроме того, однозарядное оружие не было решением проблемы, потому что, даже если оно успешно обездвижит одного из мужчин, другой наверняка меня убьет.

– Ты прав, – сказал я. – Лучше всего спрятать его, пока не придумаем, как его использовать.

Сказав это, я сунул оружие в щель между двумя большими упаковочными ящиками и начал помогать Бобу собирать двигатель. Должен признать, что потеря концентрации заставляла мне совершать глупые ошибки, потому что мой разум был занят мыслями о времени, которое я этим вечером проведу с Лиз.

Закончив работу, я вернулся с Люси в хижину, а в мастерскую спустился Альдо, чтобы отнести Боба. Лиз сидела на табурете и курила. Ее лицо казалось очень спокойным, и она не смотрела на меня. Я сделал по чашке кофе себе и Бобу, и в последующие полчаса или около того ничего особенного не происходило, пока Альдо вдруг не спросил:

– Что у нас сегодня на ужин?

Лиз, по-прежнему глядя прямо перед собой, ответила:

– Не спрашивай. Я устала. Если от меня ждут секса в любое время дня и ночи, ты можешь сам готовить себе еду.

Наступило долгое молчание, пока Альдо не подошел и не встал рядом с ней.

– Она права, знаешь ли. Ты обращаешься с ней как с гребаной машиной.

И Рик, и я удостоились долгого взгляда, а затем он наклонился и сказал Лиз:

– Слушай, приготовь нам сейчас что-нибудь, что-нибудь простое – и до конца дня тебя никто не тронет, обещаю.

Вооружившись этой гарантией, Лиз подала холодные мясные консервы с печеными бобами и немного вчерашнего свежего хлеба, а затем консервированные фрукты и выпаренное молоко. После этого Люси рано уложили спать, Лиз села в углу, подальше от всех, читать, Боб заснул, а двое других мужчин постоянно переключали станции на радио в поисках сводок новостей. Для меня вечер тянулся бесконечно долго, я сидел, эгоистично сожалея о том, что меня лишили секса, которого я ждал весь день.

Когда мы разошлись по своим спальным местам, Лиз ненадолго поймала мой взгляд, и думаю, что в том взгляде, что она бросила на меня, было извинение.

Я забрался на койку над спящим ребенком и ждал, когда меня поглотит забвение, но через несколько минут услышал, как в соседней комнате заскрипели пружины кровати, и с замиранием сердца понял, что обещание Альдо освободить ее от приставаний не распространяется на него. Мой член напрягся. Весь вечер он почти не был мягким, но теперь налился железной твердостью, чтобы гореть и пульсировать под моей сдерживающей рукой. Я не мог выгнать образы из своей головы. Я видел ее раздвинутые бедра, между которыми скользит его огромный член. Я видел, как его гигантский член раздвигает губы ее пизды и скользит глубоко внутрь, глубже, чем я когда-либо мог войти. Видел, как блестят на его стволе ее вагинальные соки, как ее бедра двигаются в унисон с его бедрами, а ее руки обвивают его шею. Видел, как она дает ему тот трах, что должен быть моим.

А потом я услышал ее голос.

– Да, – сказала она. – Да, ДААААА!.. – и ее крик слился с ревом, когда он изливал свое семя в глубины ее лона. Я не мог в это поверить – этот ублюдок заставил ее кончить. Мне хотелось умереть. Он не просто использовал ее тело как вместилище, но достучался до нее, возбудил ее, доставил ей удовольствие. Ей нравилось, когда ее трахал этот монстр. Поддалось ли ее тело его страсти непроизвольно или она отдалась ему добровольно, как это было со мной?

Яростная ревность терзала, сея семена сомнений. У меня были только ее слова о том, что она чувствовала к ним... к нему. Была ли она на самом деле просто несчастной женой, подвергшейся насилию, пытавшейся выжить в ситуации, не зависящей от нее, или же она – одной из природных шлюх и проводит время в свое удовольствие?

Почувствовав себя таким же преданным, как и ее несчастный муж, я успокоился. Думаю, инстинктивно я знал правду. Я по-прежнему восхищался ею... любил ее. Наконец, объективное рассуждение дало мне относительное спокойствие, когда я спросил себя: а если бы я оказался в ее ситуации, имея в качестве оружия только свое тело, чтобы спасти жизнь своего ребенка, стал бы я ставить свои деньги на двух разных лошадей?

В середине утра следующего дня мы были готовы спуститься в мастерскую. Я предполагал, что Альдо использует свою силу, чтобы установить двигатель на место, но ошибся. Он стоял, положив одну руку на плечо Лиз, а другой рукой провел по блузке, небрежно поглаживая ее грудь.

– Вы двое должны справиться с этим, – сказал он. – У меня есть лучшие возможности потратить свою энергию.

Спорить было невозможно. Зная, что стоит на повестке дня, я спросил, не нужно ли нам взять с собой Люси. Альдо покачал головой.

– Ребенок уже видел, как я трахаю ее мать, и в любом случае – это то, к чему она должна привыкнуть.

Рик был далеко не в восторге и всю дорогу что-то бормотал, но все же, нехотя помог поднять двигатель и установить его позицию над автомобилем, в готовности опустить в полость двигателя. Боб лежал внизу на одной из плоских тележек с колесами на шарикоподшипниках, используемых в гаражах, и смотрел вверх, чтобы убедиться, что двигатель установлен правильно.

– Подожди, – позвал он, – оставь все как есть и сделай перерыв, я увидел кое-что, что забыл сделать.

Я зафиксировал стопор на пульте и отошел, нащупывая свои сигареты. Рик все еще выражал свое недовольство:

– Когда мы вернемся, я заставлю эту пизду лизать мне задницу. Сделаю это на глазах у ее муженька, чтобы грустный придурок по-настоящему оценил ситуацию, а также дал понять этому ублюдку Альдо, что он не может все делать по-своему.

Я благоразумно посоветовала Бобу позволить всему просто пройти мимо него, так что, Бог знает, почему я не мог сделать того же самого. Я огрызнулся.

– Ты и впрямь чистый кусок дерьма без примесей, – сказал я Рику. – Таких как ты, надо уничтожать при рождении...ты загрязняешь воздух, которым все дышат.

Слова словно повисли в воздухе, и Рик выглядел так, будто не мог поверить своим ушам. Затем он медленно начал улыбаться, но в его глазах появился злой блеск.

– Ты – мертвец, – сказал он.

В тюрьме все зависит от сохранения «лица» – отступать нельзя, – поэтому я встретил его пристальным взглядом. Честно говоря, я не видел движения, которое привело в его руку нож.

– Я давно хотел тебя прирезать, но Альдо сказал, что нам нужны твои мозги, – усмехнулся он. – Ну, ты не кажешься мне таким уж чертовски умным... не можешь быть таким, намеренно пытаясь вывести меня из себя.

Я схватил большой гаечный ключ, но жест был номинальный, потому что я знал, что у меня нет шансов. У Рика – настоящее оружие, и он прожил жизнь полную конфронтации, в то время как я не участвовал в драке со школьных лет, да и то всего один раз. Рик знал это, он знал, что у меня не больше шансов, чем у животного, ведомого на убой. Не делая никаких шагов вперед, он стоял с полной уверенностью, его глаза были устремлены на меня, небрежно перебрасывая нож из руки в руку и каждый раз безошибочно ловя его.

– Быстро не будет, – сказал он мне с садистским видом. – Я хорошенько тебя порежу, кусочек за кусочком, – а потом отрежу твой член, прежде чем убью.

Я подумал о бегстве, но решил, что лицом к лицу с врагом мне будет немного лучше. Рик продолжал говорить:

– Я приструню и этого ублюдка Альдо. Он думает, что у него передо мной преимущество, но узнает другое. Тогда у меня будет женщина, с которой я смогу делать все что захочу... и девочка.

Глупо, я отреагировал на этот выпад, подняв свое несчастное оружие и наклонившись вперед. Рик ударил как змея, быстро шагнув вперед и ударив по моей руке, державшей гаечный ключ. В этот момент из-под машины выскользнул Боб. Не знаю, вылез ли он просто посмотреть, что происходит, или с намерением помочь, но в результате Рик встал на его раненую ногу. Боб издал крик сильной боли, когда тележка покатилась по полу и врезалась в упаковочные ящики. Рик, в свою очередь, отшатнулся назад, нож вылетел из его руки и шмякнулся в пустой моторный отсек. Как кошка, он прыгнул, чтобы вернуть свое оружие, в то время как я схватил пульт и нажал на спуск.

Моим намерением было просто быстро сбросить двигатель, чтобы лишить его доступа к ножу, но все вышло иначе. Его лезвие упало в пределах досягаемости, и Рик быстро схватил его. Если бы он так же быстро отпрянул, я бы погиб, но вместо этого он потратил время, чтобы перебросить нож из левой руки в правую, и эта бесконечно малая доля отрезка времени создала всю разницу. Падающий двигатель прижал его руку к стенке моторного отсека, отчего садист-извращенец издал вопль агонии и упал на колени.

Я взглянул на Боба, который лежал без сознания с закрытыми глазами и головой, склоненной набок. Оглянувшись, я с удивлением увидел, что Рик поднялся на ноги и направляет в мою сторону нож. Его глаза были остекленевшими от боли, но в них все еще читалась лютая ненависть.

– Иди и возьми его, фуфлыжник, я все еще могу сделать тебя одной рукой, – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Я почти побежал вперед, чтобы ударить его своим жалким гаечным ключом, прежде чем он сможет освободить зажатую конечность, но тут в моем мозгу что-то щелкнуло. Оглядевшись, я заметил тяжелый ломик длиной около метра.

Держа его в руке, я осторожно продвинулся вперед, а затем, оставаясь вне досягаемости острого лезвия, сделал сильный замах и с удовлетворением услышал, как сломалась кость в верхней части его руки. Следующий удар пришелся по шее, и он снова упал на колени, а третий раздробил череп.

Я глубоко вздохнул и опустил окровавленный конец металлического прута на пол.

– Так вот чем вы занимаетесь, когда меня нет рядом, – произнес голос.

Повернувшись, я увидела Альдо, стоящего в дверном проеме. Он улыбался, но чрезмерная непринужденность, с которой он начал двигаться ко мне, показалась мне тревожно-зловещей.

– Не волнуйся, вы сделал мою работу, – продолжил он, а затем, увидев тело Боба, также, по-видимому, уже неживого, рассмеялся:

– Ну и дела у тебя. Честно говоря, Джед, я не думал, что у тебя будут на это силы. Полагаю, я должен быть следующим.

Страх – странная штука. Именно страх парализует кролика перед змеей, и именно страх может заставить человека отдать заряженный пистолет тому, кого он боится. Я позволил лому упасть на пол и протянул к нему руки, ладонями вверх.

– Честно, Альдо, это начал Рик... он вытащил свой нож, а я только защищался. Он намеревался убить и тебя, знаешь ли.

Альдо кивнул.

– Конечно, собирался. Как думаешь, почему я спровоцировал его той ночью? Надеялся тогда же все уладить и больше не следить за своей спиной.

Пока я говорил, Альдо подошел ко мне и положил руки мне на плечи, а пальцы свободно обвились вокруг моей шеи.

– Не переживай так сильно, – сказал он, – завтра я все равно собирался тебя убить, так что, ты ничего не теряешь.

Его большие пальцы прижались к моему горлу, и он поднял меня в воздух так, что я болтался на шее. Я не сопротивлялась, не хватал его за руки и не пыталась брыкаться – это было бы совершенно бесполезно. Он надавил сильнее, но это было менее чем смертельное давление, потому что казалось, что ему есть что сказать. Моя голова раскалывалась, в ушах звенело, но я слышал его слова с совершенной ясностью.

– Ты сам ее хотел, не так ли, Джед, ты не можешь этого отрицать. У тебя нет шансов, сосунок, потому что она без ума от меня. Я возьму ее с собой, нас троих: ее и ребенка. Никто не будет подозревать человека, у которого есть семья. Уеду с ней далеко-далеко, и мы остепенимся – возможно, я даже стану натуралом. Ты заслуживаешь того, чтобы узнать это, прежде чем...

Альдо замолчал, и его челюсть отвисла, как у плохого актера, ненатурально изображающего удивление. Медленно его руки опустились, мягко поставив меня на пол, а затем, так же медленно, он опустился на колени. Когда он опрокинулся вперед, я отступил назад и увидел конец гарпуна, торчащего из его спины. Боб лежал, схватившись за ружье.

– Влип ублюдок, – сказал он, и я никогда не видел на лице мужчины выражения такого возвышенного удовлетворения.

Сделав максимальное усилие, Боб закрыл глаза, и его голова откинулась назад. Я подбежал к нему, чтобы проверить пульс, но дыхание было неровным. Затем я на скорости направился к хижине. В окно с обеспокоенным выражением лица смотрела Лиз, встревоженная теми же криками боли, что привлекли в мастерскую Альдо. Когда я подошел ближе, она встретила меня у двери. Хотя тревога на ее лице сохранилась, я увидел в ее глазах облегчение от моего благополучного появления.

– Они оба мертвы, – доложил я. – Но Боб снова повредил ногу, и мне нужна твоя помощь, чтобы доставить его обратно в хижину.

Воспользовавшись старыми лыжами, не без труда, нам удалось протащить ее мужа двадцать пять метров до хижины и попытаться устроить его поудобнее. Было совершенно очевидно, что он в бреду. Оставив Лиз стоять на коленях рядом с ним, я подошел к двери и сказал:

– Я спускаюсь вниз за помощью.

– В таком виде ты не пойдешь. Будь благоразумен. Еще несколько минут ничего не изменят, а чем лучше ты подготовишься, тем больше шансов на успех. Выпей горячего, пока я подготовлю кое-что.

Не споря, я приготовил два кофе и закончил как раз в тот момент, когда она вернулась с охапкой одежды. Хижина была довольно тщательно обыскана, так что, откуда взялись эти вещи, я понятия не имел. Она принесла термобелье, непромокаемые леггинсы, утепленную снежную куртку с капюшоном, подходящие походные ботинки и лыжные очки. Я с благодарностью оделся и тут обнаружил, что она втискивает мне в руку пачку банкнот:

– Здесь пятьсот. Пожалуйста, возьми... они ебе понадобятся.

Затем мы оказались у двери.

– Я буду так быстро, как только смогу, – заверил я ее. – Попробую позвонить в службу спасения по телефону, но если у меня возникнут проблемы с объяснением, я сдамся, чтобы убедиться, что они приедут.

Лиз промолчала, но шагнула вперед и поцеловала меня. На несколько секунд мы прижались друг к другу, а затем я отстранился. Сделав менее полудюжины шагов от двери, я повернулся и пошел обратно, потому что должен был знать.

– Почему ты дала ему заставить себя кончить прошлой ночью?

– Я не давала, – сказала она.

Я печально покачал головой:

– Я слышал.

– Я притворилась. Это позволило мне заставить его потерять контроль, не вызывая подозрений. Не хотела, чтобы это животное находилось во мне хоть на секунду дольше, чем нужно.

Я улыбнулся ей, потому что знал, что это правда, и побежал вниз по склону.

Спуск с горы прошел без происшествий, хотя и занял более четырех часов. К счастью, не возникло проблем и со спасательными службами. Я представился проходящим мимо туристом и сообщил, что в хижине находятся женщина и маленький ребенок, наедине с тяжелораненым мужчиной. Менее чем через пятнадцать минут мимо пролетел вертолет и направился к горе, а вскоре за ним последовал еще один с полицейскими знаками. Прибыв на автобусную станцию, я обнаружил, что автобус дальнего следования вот-вот отправится, и быстро купил себе билет.

О последующих событиях я узнал как из газет, так и из новостей. Мое имя упоминалось редко, большинство комментаторов предполагало, что я погиб в овраге до событий в хижине.

***

Изначально я написал этот рассказ более десяти лет назад, затем некоторое время спустя вернулся к нему, чтобы сделать обновления, но по какой-то причине оставил его в отдельном файле. Два года спустя поломка компьютера заставила меня поверить, что все мои различные рассказы утеряны. К счастью, в конце 2013 года я вернул большую часть пропавших рассказов, но обновление осталось утерянным. Чтобы завершить рассказ, я воссоздал его концовку по памяти, но некоторые могут предпочесть прекратить чтение на этом моменте.

ОБНОВЛЕНИЕ

С момента описанных выше событий прошло пять лет. Я написал все это, едва успокоился, в основном для того, чтобы разобраться со всем произошедшим в своем сознании.

В течение долгого времени история о том, что произошло в хижине, доминировала как в газетах, так и на телевидении, причем гнусные заголовки были перепевами «Герой-калека в одиночку убивает двух сбежавших убийц, изнасиловавших его жену». Это позволило мне получить хорошее представление о том, что случилось сразу после произошедшего, с облегчением осознавая, что маленькая семья прошла через это испытание достаточно благополучно.

Главным для меня было собственное выживание, и должен сказать, что если бы не деньги, которые дала мне Лиз, я бы наверняка потерпел неудачу. Они позволило мне не высовываться, пока не закончился период непосредственной опасности. Критически важно то, что я смог оплатить дешевое проживание в общежитии, в противном случае я был бы вынужден спать на улице в условиях продолжающейся зимней погоды. К концу месяца моя ранее бритая голова обросла волосами, и я приобрел некоторую индивидуальность, скрывающую грибок на лице. С парой очков из простого стекла для завершения маскировки я чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы найти себе случайную работу.

В течение первого года я никогда не оставался долго на одном месте, переезжая каждые несколько дней. Я старался быть просто одним из толпы, не делая и не говоря ничего такого, что могло бы дать меня запомнить. Должен добавить, что в течение этого времени сексуальный контакт с представителями противоположного пола был одновременно и далеким воспоминанием, и несбыточной мечтой. А потом мне по-настоящему повезло. Я получил более хорошую работу, управляя вилочным погрузчиком на огромном складе, и всерьез начал верить, что мне можно пустить корни.

Однажды я ожидал чего-то в главном офисе, когда заметил, что за соседним столом молодая женщина пытается решить проблему с компьютером. Даже на таком расстоянии я видел, в чем дело, поэтому обратился к ней с советом. Она не могла понять, о чем я говорю, поэтому в итоге я сел перед ее терминалом и сделал все за нее.

Решение этой проблемы вскрыло другую, лежащую в основе, так что, прошел почти час, прежде чем я окончательно привел все в порядок, и к тому времени вокруг меня собралась небольшая толпа офисных работников, некоторые спрашивали совета, а другие просто наблюдали. Возвращаясь к моему первоначальному заданию, я был перехвачен офис-менеджером, предложившим мне работу в офисе с гораздо лучшей зарплатой, но и с обычным условием испытательного срока. Я прошел его с легкостью, но правда заключалась в том, что я получил эту должность на чистом энтузиазме и молитве, поэтому каждый вечер посвящал бесчисленные часы учебе, чтобы исправить недостаток в моей базе знаний.

Не буду описывать, как именно, но мне удалось получить официальное удостоверение личности, которое позволило мне легально работать, платить налоги и т.д., после чего я сосредоточился на том, чтобы это удостоверение вопрлотилось в жизнь. Постепенно, в течение следующих двух лет, я изменил свой имидж, приняв характерную прическу с небольшими усами и козлиной бородкой. Одевался я очень элегантно с учетом имеющихся средств и сохранил фальшивые очки, но сменил их на оправу, более подходящую для ИТ-специалиста, которым теперь я себя считал. Фирма была частью более крупного конгломерата, и я стал отправляться в командировки в другие подразделения для устранения проблем с компьютерными сетями. После четырех лет работы в фирме, именно в такой командировке и началось это обновление.

В своих поездках я старался избегать района тюрьмы и гор, но на этот раз мой маршрут пролегал в пределах двадцати пяти миль от них, хотя конечный пункт назначения находился на много миль дальше на север. Мне была предоставлена служебная квартира, но не зная, какие припасы там есть, прежде чем отправиться в квартиру, я планировал заехать в супермаркет, чтобы купить кое-что самое необходимое. Проблема заключалась в том, что из-за крупной аварии образовались огромные пробки, в результате чего я отстал от графика более чем на два часа. Беспокоясь, что к тому времени, как доберусь до места, все будет закрыто, я съехал с автострады, намереваясь купить все необходимое по дороге.

В супермаркете я столкнулся с Лиз, причем «столкнулся» в буквальном смысле. Когда проходил в конец ряда, моя тележка столкнулась с ее тележкой, едущей в противоположном направлении. Мы оба признали свою вину и извинились, как это принято, и тут я узнал ее, она почти не изменилась по сравнению с тем, какой я ее запомнил. В сочетании радости и удивления я выкрикнул ее имя, меня захлестнул прилив счастья. Лиз смотрела на меня почти тридцать секунд, а затем нерешительно сказала:

– Джед, это на смом деле ты?

Я с энтузиазмом кивнул в подтверждение, но быстро сказал:

– Но теперь я называю себя Питером.

Я отчаянно хотел пройти мимо тележек, чтобы обнять ее, но поток других покупателей начал издавать звуки, похожие на рев, пытаясь проскочить мимо препятствия, которое мы создавали. Вместо этого я предложил припарковать тележки и пройти в кафетерий, где мы смогли бы поговорить, и Лиз с готовностью кивнула, соглашаясь с этой идеей. Волочась за ней, пока мы двигались вдоль очереди за кофе, мне пришлось бороться с желанием протянуть руку и дотронуться до нее, но я сдержался, приличия восторжествовали. Однако когда оба сели, мы в унисон протянули обе руки через стол, чтобы сцепить ладони.

– Хочу знать все, что с тобой произошло, – сказала она. – Я провела много часов, беспокоясь о тебе, гадая, поймали ли тебя или ты умер.

– Мне очень повезло, и сейчас у меня все хорошо, но я бы никогда не справился без денег, что ты мне дала. Я расскажу все, о чем ты хочешь меня спросить, но сначала мне нужно знать, что случилось с тобой, Бобом и Люси.

– С финансовой точки зрения у нас все очень хорошо, за двух убийц была большая награда, и Совет по уголовным преступлениям тоже дал много денег, – сказала мне Лиз, но потом замолчала.

– Я так рад за вас, вы это заслужили, но меня больше интересуешь ты с Бобом, вы все еще женаты? Как вы оба пережили случившееся? – Я должен был спросить.

– Физически Боб поправился замечательно, он все еще слегка прихрамывает, но думаю, что он мог бы легко потерять ногу, если бы не ты.

Лиз сделала небольшую паузу, глядя мне в лицо, а затем печально сказала:

– А вот его разум – совсем другое дело. У него был полный психический срыв, и это все еще продолжается, хотя бывают периоды, когда он кажется почти нормальным.

– Мне очень жаль, – сказал я ей, но все остальное, что я мог придумать, чтобы сказать, казалось совершенно неадекватным.

– Все началось не сразу, – продолжила Лиз. – Первые пару месяцев он был в порядке, как будто произошедшее его не беспокоило. Мы постоянно были заняты, разбирались с полицией и другими властями, давали бесконечные интервью газетным репортерам и телевизионщикам. Боб и впрямь купился на всю эту шумиху вокруг героя, хотя должен был знать, что это не совсем правда. Он на самом деле наслаждался всем этим, но когда люди перестали его навещать, постепенно изменился. Я заметила, что он стал тихим и угрюмым, а потом начались сны. Более подходящее слово – кошмары, потому что из ночи в ночь, едва он засыпал, как снова оказывался в хижине, беспомощно наблюдая, как я играю роль шлюхи для этого мерзавца.

Я наблюдал, как Лиз успокаивает себя глотком кофе, а затем с горечью говорит:

– Что еще хуже, так это то, что когда у него начинается депрессия, он становится полным импотентом, и приступы могут длиться месяцами. Виагра и другие подобные таблетки совершенно не помогают, как и инъекции тестостерона. Психолог говорит, что все дело в его голове.

– А каков он в хорошие времена? – Я был недоволен информацией, которую давала мне Лиз, и предпочел бы сменить тему, но это было то, что она явно хотела мне рассказать.

– Даже тогда он не стал таким, как раньше, например, он часто бормочет: «Хорошо что все ублюдки, которые тебя трахали, мертвы». Это показывает, что он все еще постоянно об этом думает. Он знает, что ты жив, но, кажется, совсем забыл. В тот день, после того как ты ушли с горы до приезда полиции, я постоянно напоминала ему, что их было только двое, и каким-то образом он, должно быть, начал в это верить.

– А как поживает Люси, – спросил я, и мне ответили, что она – счастливый уравновешенный ребенок, в конце летних каникул собирается поступать в среднюю школу, и что она никогда не говорила о том ужасном периоде в своей жизни. Затем Лиз спросила о моей истории, и я рассказал ей многое из того, что описал выше.

В конце концов, мы оба замолчали, и наши кружки с кофе опустели. Я понял, что нам больше не нужно задерживаться, и у меня в душе возник холодок, что мы вот-вот снова уйдем из жизни друг друга.

– Я – твой должник, – резко сказала Лиз, глядя прямо мне в глаза.

– Ты ни черта мне не должна, наше выживание зависело от тебя и только от тебя, – яростно сказал я ей.

Лиз улыбнулась:

– Я не это имела в виду, я говорю о том, что должна тебе немного любви. Ты никогда не догадаешься, насколько сильно я жалела о том, что объявила забастовку с готовкой, если они не перестанут постоянно приставать ко мне с требованием секса.

Я сразу понял, что она имеет в виду, и на мгновение у меня вспыхнула надежда, но я неохотно сказала ей:

– Не вижу, как это сделать, особенно с учетом Боба, который такой, какой он есть.

– Я больше не верная жена, – прямо сказала Лиз. – Не знаю, изменило ли меня то, что случилось в хижине, или это накопление потребностей за прошедшее время, но у меня есть три постоянных любовника. Все они пожилые мужчины и женаты, но утверждают, что находятся в практически бесполых браках, как и я. Я вижусь с каждым из них раз в месяц, всегда по средам. Встречаюсь с ними после того, как сделаю покупки, и мы едем в мотель. На четвертой неделе я провожу вечер с подругой, и именно там, по мнению Боба, я бываю и в остальное время.

– Ты уверена в этом? – тихо спросил я.

– Мне это необходимо, хотя бы для того, чтобы окончательно разобраться с тем, что было пять лет назад, – яростно сказала она.

Вы поймете, почему моя машина следовала вплотную за ее машиной, когда она отправилась в свой обычный мотель, но, оказавшись в номере, хотя она, должно быть, была гораздо лучше знакома с обстановкой, чем я, мы оба, казалось, не знали, что делать дальше. Прошло три или четыре минуты, прежде чем я услышал, как она позвала меня по имени.

Войдя, я увидел, что свет приглушен, постельное белье сильно смято, а она лежит сверху полностью обнаженная. Легко было заметить, что она постаралась как можно лучше воссоздать сцену в хижине. Я подошел к краю кровати и посмотрел вниз, но не смог пройти дальше, пока она не протянула ко мне руки. Не говоря уже о том, что все последующее было совершенно чудесным, как и в случае с хижиной, я чувствую, что это слишком личное, чтобы описывать здесь.

Неизбежно наступило страшное время расставания, и мы стояли лицом друг к другу, готовые попрощаться.

– Смогу ли я увидеться с тобой еще раз? – спросил я, вопрос был очевидный, но, не дождавшись ответа, я пробормотал:

– Это будет не очень часто, но я смогу иногда возвращаться сюда.

Лиз выглядела пораженной, поэтому, чтобы разрядить обстановку, я наполовину пошутил:

– Я могу занять твое свободное место в среду вечером, – но она печально покачала головой еще до того, как я закончил говорить.

Протянув руку, она сказала:

– Мне очень жаль, но ответ «нет». Все было замечательно, и я буду помнить об этом всю свою жизнь, но больше не хочу никогда тебя видеть.

– Почему нет, после того, что мы только что сделали? Ты сама сказала, что ты больше не верная жена, – раздраженно сказал я.

Взяв мою руку в свою, Лиз тихо сказала:

– Позволь объяснить. Я люблю Боба всем сердцем и никогда не брошу его, но я не чувствую вины за секс с тремя моими друзьями, потому что это – всего лишь секс. С тобой же такого быть не может, потому что я могу очень быстро тобой увлечься, а если это случится, то я и впрямь предам своего мужа.

Мы в последний раз отчаянно поцеловались и обнялись, я повернулся и вышел за дверь, зная, что мне никогда не посчастливится познакомиться с другой такой женщиной, как она.