Барон Ферье был известным гурманом. Он мог часами не выходить из-за стола, наслаждаясь изысканными блюдами, что хорошо отражалось на ширине его талии. Однако сейчас, наскоро утолив разыгравшийся после поездки голод, явно не мог дождаться окончания ужина. Нехотя ковыряя десерт, он бросал нетерпеливые взгляды на сидевшую напротив него баронессу.

Та же, с видимым удовольствием, лакомилась воздушным муссом. Не торопясь, подцепляла десерт самым кончиком серебряной ложечки и осторожно подносила его к губам. И то, каким насмешливым взглядом в сторону супруга это сопровождалось, не оставляло сомнений в том, что Матрисс намеренно не спешит.

Наконец, положив ложечку на блюдце, женщина потянулась за салфеткой.

— Уберите со стола и оставьте нас с баронессой наедине, - тут же распорядился Генрих Ферье. И нахмурился, когда лакей, прислуживавший за столом, не сдвинулся с места и лишь вопросительно посмотрел на Матрисс.

— Не торопитесь. Мы побеседуем в гостиной, - промокнув губы, женщина встала из-за стола. Барон, с шумным вздохом последовал за ней.

Заняв в гостиной своё любимое кресло, Матрисс тут же взяла с соседнего столика чёрно-оранжевую плеть. Последнее время она почти не выпускала её из рук. Неважно, отдавала она распоряжения по дому или объезжала с инспекцией поля, плеть, наводившая на слуг панический страх, всегда была при ней.

— Нам нужно серьёзно поговорить, - барон взглянул на плеть и быстро отвёл глаза. - Вы знаете, я всегда очень лояльно относился к вашим причудам, но последнее время они стали переходить границы приличия. За эти три месяца из поместья сбежали уже полдюжины слуг.

Баронесса задумчиво провела подушечкой пальца по хвосту плети. При воспоминании о Еславе, внизу живота стало мокро и горячо. Почти каждый вечер она вызывала его к себе в спальню. Женщина очень скоро поняла, что основной секрет змеиной плети не в обжигающей боли, не в отсутствии следов экзекуций, а в неудержимом сексуальном возбуждении, которое эта боль вызывала.

Не раз Еслав, чтобы избежать болезненных ударов, пытался изображать страсть к баронессе. Но она отлично чувствовала обман и всегда хлестала его до тех пор, пока обезумевший от боли и возбуждения мужчина не превращался в настоящего “раба”, мечтающего удовлетворить любые пожелания Госпожи. Еслав ненавидел баронессу, но не мог противиться возбуждающей силе плети.

И Матрисс, зная это, получала от “воспитания раба” особое наслаждение. Когда же Еслав, не выдержав таких пыток, через месяц сбежал из усадьбы, баронесса попыталась найти ему замену. Но никто из других мужчин не мог выдержать больше одной — двух недель.

— И что хуже всего, узнал я об этом от графа де Любре! - прервал её воспоминания раздражённый голос барона.

— Любре? - Матрисс вспомнила одного из недавних гостей мужа, постоянно бросавшего на неё похотливые взгляды. Через пару недель после отъезда он попытался нанести повторный визит. Но женщина не приняла его, велев передать слугам, что госпожи нет дома. - Не слишком ли хорошо граф осведомлён о том, что твориться в чужом поместье?

— Вы же знаете, как быстро в высшем свете распространяются слухи! - повысил голос барон. - И я не позволю, чтобы они бросили тень на статс-секретаря королевского министра!

— А что, высшему свету уже наскучило обсуждать скандальное расставание статс-секретаря со своей последней любовницей? - усмехнулась Матрисс.

— Баронесса!.. - Генрих Ферье возмущенно покраснел. Вскочил на ноги, немного постоял, сел и снова вскочил. Конечно, он знал, что супруга в курсе его похождений, но никогда раньше она так открыто об этом не говорила.

Женщина, молча улыбаясь, с интересом наблюдала, как мечется барон. Наконец он смог взять себя в руки, сел и внушительно произнёс:

— Мы оба совершали ошибки, но сейчас нужно забыть о разногласиях и приложить все усилия, чтобы гордое имя рода Ферье не служило объектом грязных сплетен. Вы согласны со мной, баронесса?

— Конечно согласна, - кивнула головой Матрисс, пряча улыбку.

Барон удовлетворённо кивнул в ответ и замолчал. Женщина видела, что он хочет сказать что-то ещё, но никак не может решиться. Наконец, тяжело вздохнув, барон продолжил:

— Матрисс... - женщина приподняла брови. По имени супруг звал её только в первые годы совместной жизни. Позже он обращался к ней исключительно “Баронесса” или “Госпожа Ферье”, подчёркивая титул, которым наградил её.

— Матрисс, - повторил барон. - Есть ещё кое-что, о чём я хотел бы поговорить.

Женщина молча ждала, перебирая пальчиками по рукояти плети, лежащей у неё на коленях. Вновь замолчавший барон следил за её пальцами. И отвел взгляд лишь после того, как Матрисс резко сжала рукоятку в ладони.

— Мне нужны деньги, - наконец решился барон. - Очень нужны.

Баронесса молчала.

— Всё очень серьезно. Речь идёт о чести нашей семьи, - барон посмотрел в глаза жене. Та спокойно встретила его взгляд, но продолжала молчать. - Не забывайте, баронесса, что вы тоже носите фамилию Ферье, и серьезный скандал, если он случится, скажется и на вас.

— Рассказывайте всё без утайки. Любовница слишком дорого обходилась статс-секретарю министра? И он решил поправить своё финансовое положение выигрышем на скачках?

— Всё ещё хуже... - барон выпрямился. Его горделивая поза выглядела сейчас крайне нелепо. - Деньги принадлежали министерству.

— О, боже! Сколько?

— Семь тысяч золотых крон.

Баронесса ошеломлённо молчала. Это была почти половина того дохода, что приносило её огромное поместье за год. Или пять годовых окладов статс-секретаря. В её голове не укладывалось, как можно проиграть такую огромную сумму.

— О недостаче уже известно?

— Да, - едва выдохнул вновь поникший барон.

— Как вы могли?! Вы же знаете, как Его Величество относится к казнокрадам! Господин Ферье, вам просто отрубят голову! - воскликнула женщина.

Барон вздрогнул и поднял плечи, словно пытаясь спрятать шею от лезвия топора королевского палача.

— Если удастся возместить недостачу, дело замнут. Возможно, придётся уйти в отставку и на время покинуть двор.

— Так старый барон...? - внезапная догадка поразила Матрисс и, несмотря на всю серьёзность ситуации, она расхохоталась. - И все эти годы вы кичились передо мной знатностью потомственных мотов и казнокрадов?

— Не смейте говорить о моих предках! - взвизгнул барон, до побелевших костяшек сжав кулаки. - И хочу ещё раз напомнить вам, баронесса, что, если Ферье попадут в опалу, вы лишитесь и большинства заказов на поставки продовольствия, и услуг придворных алхимиков, и уж тем более, столь любимого вами “Эст-Эста” с королевской винодельни.

Смех баронессы прервался так же резко, как и начался. Она задумчиво смотрела на супруга, мысленно взвешивая его доводы. Наконец барон решился прервать слишком затянувшееся молчание.

— Ну что вы решили?

— Вы абсолютно правы, господин барон. Дети Генриха Ферье должны гордиться своей фамилией.

— Дети? - теперь пришла очередь барона изумляться.

— Конечно, - спокойно подтвердила Матрисс. - Не важно, что наши предыдущие попытки закончились ничем. Время идёт, и мы не становимся моложе. Нам нужен ребёнок, которому вы передадите свой титул, а я своё имение.

Барон, приоткрыв рот, молчал, пораженный словами жены. Именно Матрисс, ещё до отъезда в поместье, наотрез отказалась исполнять супружеские обязанности, твёрдо отвергая претензии супруга. А после её переезда за город, они вообще больше ни разу не заводили об этом разговор. Барон, хоть и довольно пренебрежительно относился к супруге, порой испытывал влечение к её красивому телу. И даже втайне гордился, когда замечал, какими алчущими взглядами награждали супругу его друзья. К тому же недавно, действительно с большим скандалом, он порвал со своей любовницей.

— Я буду ждать вас сегодня у себя, господин барон, - Матрисс усмехнулась про себя, видя с каким довольным видом приосанился её супруг. - И не забудьте побриться!

Первое, что увидел барон, войдя в спальню жены, — это маленький сундучок на столике возле кровати. Баронесса, сидевшая в кресле у камина, с интересом следила, как глаза его блеснули, а сам он вытянулся в направлении сундучка и замер.

— Да, господин барон, это оно, - заставив супруга вздрогнуть от неожиданности, произнесла Матрисс. - Завтра утром вы немедленно отправитесь спасать честное имя Ферье. Можете открыть и проверить, хватит ли на это содержимого.

Барон почти сделал шаг к столику, но в последний момент совладал с собой и повернулся к супруге. Баронесса, в своём любимом шёлковом халате, расслаблено откинулась на спинку кресла. Выглядывающие из-под полы, перекрещенные стройные лодыжки в чёрных чулочках, туфельки на высоком каблуке и распущенные по плечам волосы дополняли продуманный соблазнительный образ.

— Матрисс, вы так прелестны! - воодушевлённый барон раскинул руки и шагнул к её креслу, кажется, на мгновение даже забыв о деньгах. - Моя благодарность вам не будет иметь границ.

— И благодарить меня вы собираетесь, не снимая камзола и башмаков? - насмешливый тон супруги слегка обескуражил барона. - Раздевайтесь!

Не ожидавший такого поворота, барон, путаясь в застёжках, расстегнул камзол и, усевшись на кровать, с кряхтением начал разуваться.

— Ну же, барон, не смущайтесь. И штаны тоже, - подбадривала его Матрисс. - Мы всё-таки женаты.

Только когда на супруге остались одни панталоны, баронесса поднялась с кресла и, распахнув халат, скинула его на пол. Она прекрасно знала, как эффектно подчёркивает её фигуру кожаный зерриканский корсет. На восхищенном лице барона расплылась похотливая улыбка, он подался навстречу супруге и...

Резкий удар плетью оставил на груди барона быстро набухавший рубец.

— А-а-а! Баронесса, что вы делаете! - тонко взвизгнул он, и попытался встать с кровати. Но следующий удар отбросил его назад.

— Обращайся ко мне “Госпожа”, раб! - баронесса ещё раз хлестанула супруга поперёк груди.

Барон, тяжело дыша, лихорадочно переводил взгляд с лица женщины на извивающийся, словно живой, хвост чёрно-оранжевой плети. И вдруг, развернувшись на живот, резво пополз от неё по кровати. Не ожидавшая от своего упитанного супруга такой прыти, баронесса растерялась. И догнала его, только когда барон, уже свалившись с другого края, на четвереньках припустился к двери.

Резкая боль заставила беглеца взвизгнуть и прижаться к полу. Матрисс поставила на него ногу и провела кончиком плети по спине, отчего барон дернулся и застонал.

— Куда припустился, раб?

— Простите, Госпожа! Только больше не бейте! - заскулил барон.

Матрисс пинками заставила его перевернуться на спину и, заметив, как топорщатся его панталоны, усмехнулась.

— Господин барон, вы меня разочаровываете! Ни один слуга так быстро не сдавался. Где же ваше дворянской достоинство?! - и не дожидаясь ответа, приложилась плетью поперёк объёмного живота. - Снимай штаны! Барон засуетился, но лихорадочно дергая завязки, затянул их ещё больше. Попытался распутать, потом попробовал стянуть кальсоны прямо так и снова вернулся к завязкам. Ткань штанов тёрлась о головку члена, и в один момент барон не выдержал и начал кончать. Мокрое пятно расплылось по кальсонам.

— Какой ужас! - шутливо воскликнула баронесса. - А как же мы будем делать ребёнка? - и тут же угрожающе добавила, - Ну ничего, у нас впереди ещё целая ночь...

Баронесса проснулась около полудня. Бросила взгляд на столик у кровати — сундучка не было. Едва звякнула колокольчиком, призывая служанку, как Бетти, проскользнув в комнату, почтительно поклонилась.

— Барон здесь?

— Господин барон уехал ещё рано утром, приказав не тревожить вас.

— Какой заботливый, - усмехнулась баронесса. - Принеси мне кофе и остатки вчерашнего десерта. Я не буду пока вставать.

И сразу после завтрака, развалившись на кровати, Матрисс погрузилась в приятные воспоминания. Визги полосуемого плетью надменного статс-секретаря. Его откормленное тело в багровых рубцах. Мольбы барона о том, чтобы Госпожа разрешила прикоснуться губами хотя бы к её туфелькам. Картины прошедшей ночи возбуждали баронессу.

Она зажала одну руку между ног, чувствуя, как там снова становиться влажно и горячо. Другая рука привычно водила кончиком плети по обнаженному животу, груди и бедрам. Эта лёгкая обжигающая боль дарила женщине особое наслажденье. Пальчики, ласкающие клитор всё ускорялись. Дыхание сбилось. Мышцы влагалища напрягались и расслаблялись. И когда снизу стала подниматься судорожная волна, внезапно перед глазами женщины промелькнуло лицо зерриканского купца.

— О, Хаиль! Ты правда, слишком дёшево продал свою плеть!

Чёрно-оранжевая змея выскользнула из руки баронессы. Обжигающе устремилась между грудей. И когда Матрисс выгнулась от наступившего оргазма и откинула назад голову, огненный аспид метнулся к шее и обвил её, навеки заглушив рвущийся из горла женщины крик наслаждения.

Зерриканец опустил на столик тяжёлый мешок и поклонился.

— Здесь не хватает ещё ста золотых крон.

— Ты уже получил их с баронессы, старик, продав эту дьявольскую плеть!

— Тогда верните мне её, и мы будем в расчёте, - твердый голос купца противоречил его угодливой позе.

— Я не знаю, где она! - взвизгнул его собеседник. - Держи свои деньги!

Маленькая сухая рука подхватила на лету кошелёк, и чуть качнув его, взвешивая, спрятала за пазуху.

— Благодарю вас, господин барон, - зерриканец поклонился ещё ниже. - Старый Хаиль всегда с радостью выполнит любой ваш заказ...

Как бы сильно палящее солнце не пыталось выжечь одинокий оазис, в стенах Храма всегда было прохладно. Старший жрец медленно приближался к выточенной из чёрного камня статуе Великой богини. Его выгоревший на солнце и запылённый халат ясно говорил о том, какой долгий путь проделал его владелец.

И последние метры своего пути жрец преодолевал на коленях.

— О, Великая Чёрная Мать, - прошептал он, наконец коснувшись лбом стопы статуи. - Старый Хаиль возвращает тебе одного из твоих детей.

Из рукава потрёпанного халата медленно выполз чёрно-оранжевый аспид и скользнул по ноге статуи вверх. Оттуда по каменным складкам одежды переполз на ладонь поднятой руки и застыл напротив выточенных из огромных изумрудов глаз. Богиню ждал долгий рассказ о Боли и Наслаждениях.

Конец графомании.

Игроман 06.06.2023