Предупреждение. Тем, кто ищет крышесносной порнографии, читать не стоит. Зря потратите время.

Предисловие. Это повествование родилось как побочная ветвь «Побочного эффекта». По жанру — не то порнографическая фантастика, не то фантастическая порнография. Не знаю.

В общем, как читатель поймёт.

4

Едем мы, едем, я весь млею от сладостных воспоминаний о ночном экзамене. Деева сжимает раздувшийся член и говорит с улыбкой:

— Иван Сергеевич, дорогой, боюсь, в официальной обстановке ваша эрекция может быть неправильно понята. Представляю реакцию твоей Софи!

Ё-моё! Она права! Но почему постоянно поминает Софью? Ревнует, что ли? К негритянке — нет, а к ней — поди ж ты... Отвечаю:

— Софи не моя! А рядом с вами, Анна Викторовна, мой паршивец меня игнорирует. Ума не приложу, что с ним делать!

Деева поглаживает стояк, окидывает взглядом салон.

— Он очень приятный паршивец! Альбина, девочка, помоги Ивану Сергеевичу сбросить напряжение. А ты, Ваня, не стесняйся. Видишь, стёкла тонированные!

— У нас тут и Альбина имеется?

— Ага, — смеётся Анечка, — рядом с тобой сидит! «Дикие», как ты выразился, имена я дала нашим неграм условно, в память о «древнегреческом» приключении. По паспорту Мвани — Альбина Беляева, а Мбаса — Павел Белов.

Негр с переднего сидения отзывается веселым голосом:

— Рад нашему знакомству, Иван Сергеевич!

Делаю над собой усилие, чтобы не заржать в голос: негр Белов и негритянка Беляева, к тому же ещё и Альбина! Да, это штрих мастера! И да, Мбаса-Белов действительно готов к тому, чтобы без трения войти в общество натуральных людей.

И Альбина готова — она уже успела распустить ремень и расстегнуть на мне брюки. Член выныривает на свободу, как фридайвер на поверхность. Девчонка облизывает головку, обнимает её губами. Чувствую, как зубы покалывают нежную область ободка возле уздечки. Меня пробивает сладостная дрожь, я приподнимаю зад, чтобы задвинуть член поглубже. Анечка с улыбкой смотрит на старания негритянки, целует меня в губы. Потом не выдерживает, отодвигает голову Альбины и принимается за дело сама: места на заднем диване огромного джипа достаточно, чтобы не толкаться в тесноте. Белов-Мбаса оборачивается и наблюдает за нами, подрачивая свою чёрную дубинку. И когда только успел расчехлиться? Лишь водитель сидит как ни в чём не бывало. Поражаюсь его выдержке и дисциплинированности.

Женщины успевают несколько раз сменить друг дружку. Чувствую, что вот-вот «приплыву». Очередь как раз Анечкина, и я выстреливаю ей в рот чередой зарядов.

— Вот и молодец, Ванечка, — облизываясь, хвалит Деева. — А ты, Белов, прекрати безобразничать. Спрячь инструмент, подъезжаем.

Но увы, мы попадаем в очередную пробку. Есть время не только привести себя в относительный порядок, но и позвонить в офис.

— Ваня, в конторе никого нет. Ольховский ещё вчера увёз твою Софи к себе, показывать андроидов. Какое будет решение?

— Тогда мне лучше в отель. Переоденусь перед подписанием документов.

У гостиницы договариваемся о порядке мероприятий. Деева предлагает такой график: подписание, банкет, потом — продолжение работы комиссии.

— Тебе и твоей Софи, раз уж моя компания вливается в холдинг, придётся время от времени принимать у клонов экзамены.

— А я и не против, — говорю, игнорируя очередную шпильку насчёт Софьи.

— До встречи в пять часов, — Анна целует меня ещё пахнущими спермой губами и идёт к машине. — Да, не говори пока своей Софи об экзаменах!

От себя звоню финдиректору. Пусто, в номере её нет. Набираю по мобильному.

— Добрый день, Софи! Ты где?

— Здравствуй, Ванечка! — с облегчением отвечает она. — Я в отеле. А ты где?

— И я в отеле. Но в номере тебя не нет.

— Я в «Адмиральском», спускайся.

Софи сидит на своём прежнем месте. Перед ней бокал с коньяком. Она встречает меня словами:

— Представляешь, бармен, хоть и андроид, а высказал сожаление, что мне прошлый раз не понравилось, слишком быстро увела тебя.

— Да? Хм... Может, он и не андроид вовсе, а один из клонов Деевой? Ольховский им так вправляет мозги, что они становятся настоящими людьми.

— Ванечка... — мнётся Софи, — не знаю, как тебе сказать... В общем, я...

— Софи, милая, скажи, как есть. Тебя соблазнил Ольховский?

— Фу, что ты такое говоришь! Он только глазки строил. И даже не подкатывал с нескромным предложением. Хотя да, пожалуй, соблазнил. Показывал свою знаменитую фирму, аппаратуру для нейрозаписи. Я сказала ему, что пробовала записи «слушать», но было неприятно, словно надела чужое несвежее бельё. Он подтвердил: некоторые потребители жаловались на подобную реакцию, кое-кого даже тошнило. Но тут же заметил: «слушать» нейрозаписи — одно, а создавать — совсем другое. Сродни творчеству. У Ольховского для работы с нейродонорами используются специальные андроиды. Однажды, когда мне безумно захотелось секса, я отключила домашнего садовника и залезла к нему в штаны. Такого разочарования я не испытывала давно: вместо члена у него был муляж! Это как в подростковых «мокрых» снах, когда мальчик вот-вот тебе вставит, и вдруг оказывается, что у него вместо члена девчачья писька... Потом проверила горничную и не нашла у неё ни одной дырочки снизу. Ольховский заявил, что его андроиды обладают всем необходимым. И предложил на выбор «парней»: хоть одного, хоть сразу нескольких.

— А ты?

— Ох, Ванечка... Я слабая женщина... Я... я согласилась... — она гладит мою руку, И добавляет, оправдываясь: — Но только на двоих! Знаешь, у фирмы за запись твоих впечатлений полагается солидный гонорар. Я попросила перевести его в фонд помощи слаборазвитым странам.

— Тебе понравилось?

Софи краснеет и опускает глаза.

— Да... Очень... Двое сразу... это был такой кайф, — говорит она еле слышно. — Мне теперь стыдно! Полночи... с ними...

— Господи, ну чего тут стыдиться? Андроид — это просто фаллоимитатор с приделанным к другому концу роботом вместо присоски! Механизм. И только.

Софи делает безуспешную попытку улыбнуться.

— Не только...

— Расскажешь?

— Давай не сейчас, ладно? Пусть улягутся впечатления.

— Хорошо, милая. Тогда пойдём обедать. В пять подписание документов. Кстати, что с компанией Ольховского?

— Всё в порядке, Ванечка, он согласился. Обещал подготовить все бумаги.

— Ты у меня умница! — целую я Софи.

— Умница-распутница, — улыбается, наконец, она.

За обедом, поглядывая на успокоившуюся Софи, думаю — моя она или не моя? А Анечка? Обе нравятся, да так сильно, что понимаю: мои — обе! Ни с кем из людей естественного происхождения делить их не готов, даже в табло могу сопернику зарядить. А вот к андроидам и клонам почему-то претензий не имею. Даже наоборот, когда Анечка млела от восторга на здоровенном хую Мбасы, я только радовался за неё! И за Софи рад: полночи получала удовольствие от неутомимых роботов! Несладко с её пуританским воспитанием быть замужем за жертвой собачьего гриппа... Так пусть себе потешится. Надеюсь, Мбаса со своим внушительным агрегатом сделает её участие в экзаменационной комиссии приятным.

Ну не воспринимаю я клонов как настоящих людей! На подсознательном уровне! И Анечка не воспринимает, судя по поведению. Так что на повестке у меня один вопрос: как нейтрализовать её ревность? Нет, вопросов, пожалуй, два, потому что Софи тоже на двести процентов женщина и не захочет делиться мною с Деевой. К бабке не ходи!

— Ванечка, хочу тебе кое-что сказать, — Софи пьёт кофе и смотрит на меня с сомнением. — Не знаю только, как отреагируешь?

Я улыбаюсь.

— Если сомневаешься, не говори...

— Нет, скажу. Хочу, чтобы ты всё знал! Они очень сильные, эти андроиды. И кончают совсем как люди. И сперма у них, как у людей. По виду, по вкусу и запаху. Дмитрий объяснил, что она искусственная, генерируется прямо внутри, но — не отличишь.

— Да ладно! Ты что, пробовала её?

— Честно, Ванечка? Пробовала. Она... она вкусная! — выпалила Софи и поёжилась. — Ну вот, теперь ты всё знаешь. Презираешь меня?

— Глупая ты девчонка... Ей-богу! А ну, пошли, выражу тебе своё презрение. У меня есть чем: от твоего рассказа встал! Вот такая моя реакция.

— А как же подписание?

— А мы успеем, девочка!

... Мы, конечно, заигрались. Выбежали из номера без пяти минут пять.

В офисе «Пигмалиона» праздничная и непринуждённая атмосфера. Ольховский в элегантной тройке, Деева в чёрном платье с вырезом чуть ли не до сосков. Улыбаются, попивают коньячок. Явно довольны, что нашли если не покровителей, то крепких союзников в лице нашего холдинга.

Софи тоже в чёрном платье. В смысле сисек ей хвастать нечем, размер выражается правильной дробью, поэтому платье без декольте, зато короткое: парой сантиметров выше, и края чулок покажутся из-под подола! А ещё оно смотрится как нарисованное на голом теле. Что тело голое, ручаюсь: сам помогал Софи одеваться.

Дамы оценивающе смотрят друг на дружку, делают вид, что целуются, едва касаясь щеками. Анна Викторовна отводит меня в сторонку и свистящим шепотом интересуется:

— Почему опоздали? Трахал свою Софи? Скажешь, нет? Её глазки выдают. Такой взгляд бывает у женщины, которую только что хорошенько выебали! Прости мой французский...

— Моя богиня, ты ревнуешь, значит, ты влюблена!— перефразирую крылатую латинскую фразу «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!»

— Слава богу, заметил, наконец, — ворчит Анна.

— Анечка, я тоже без ума от тебя! С первого взгляда запал!

— Неужели? А как же Софи?

— А как же твой муж? — беру её за руку с кольцом.

— Не развелись, но давно не вместе, — отвечает Анна, прижимая пальцы к моим губам. — Живём в разных районах. Ванечка, не путай синее с кислым. Муж это формальность, а твоя Софи — факт. Ведь ты влюблён в неё, да?

— Я в вас обеих влюблён, Анечка! И не хочу терять ни тебя, ни её! Для меня сделать между вами выбор всё равно, что решить, какая рука мне больше не нужна, правая или левая, — обнимаю её и шепчу на ушко. — Ну вот, всё сказал...

Деева не отстраняется. Наоборот, прижимается всем аппетитным телом.

— Ой, Ванечка... Ну что ты за гад... Что со мной сделал? Ладно уж, еби свою Софи! Чёрт! Сама не верю, что говорю это! Только еби не у меня на глазах... Не хочу расстраиваться. И не хочу, чтобы ты был несчастлив, мой мальчик!

Она проводит рукой по моим брюкам и усмехается:

— Твой «паршивец» подтверждает, что не врёшь про меня. Ну, хватит тискаться, пойдём работать.

Рутинную работу с документами, договорами и прочей бюрократией опускаю. Скажу только, что и компания Ольховского влилась этим вечером в наш дружный холдинг.

Отмечаем событие шампанским. Я интересуюсь у Деевой:

— Анна Викторовна, где ваши сегодняшние выпускники? Они были бы кстати здесь. Как убедительные образцы... э-э-э... продукции.

— Они у меня дома, готовятся к банкету и продолжению работы экзаменационной комиссии. Софья Борисовна, вы с этой минуты почётный член комиссии! Как и Иван Сергеевич. Сейчас едем ко мне.

— Почему не в ресторан, Анна Викторовна? — Софи удивлена.

— Экзамены в ресторанах не принимают, — отвечает Анна, подмигивая мне, — условия не те.

У двухэтажного особняка нас встречает сладкая негритянская парочка. Реакция Софи на их имена точь-в-точь как у меня. Она сдерживает смех, но, отойдя на несколько шагов, всё-таки прыскает, зажимая рот ладошкой.

— Анна Викторовна, это вы их так окрестили?

— А разве плохо? — подмигивает Деева. — Проходите, развлекайтесь, вам помогут Мвани и Мбаса, я скоро к вам выйду.

Софи непонимающе смотрит на меня. Излагаю краткую историю возникновения экзотических имён.

— Значит, параллельные миры существуют! А я, глупая, не верила...

— Я сам охренел, когда Анна мне сказала... Поначалу решил, что ей от множества оргазмов поплохело... — говорю и понимаю, что, кажется, ляпнул лишнее. Но раз всё равно с Софи надо объясняться насчёт нашего треугольника, то, может, и хорошо, что проболтался. Лучше прыгнуть в холодную воду, чем входить шажками.

— От каких ещё оргазмов, Ваня?

— От оргазмов в составе экзаменационной комиссии.

— Ну и шутки у тебя!

— Какие шутки! Клоны сдают экзамен на звание человека. В том числе и сексуальный. И тебе предстоит принять его у Белова-Мбасы. Одна оценка хорошо, а две лучше.

Софи смотрит на меня осуждающе.

— А ты... ты тоже... это... принимал?

— У девушки, у Альбины. Она всего-навсего клон, вроде как не совсем человек, почти андроид. Тебе же с ними понравилось?

Кивает смущённо.

— Вот и с клоном понравится, не сомневайся.

Она молчит так долго, что я успеваю набить и раскурить трубку. Наконец, спрашивает:

— Ваня, у тебя что-то было с Деевой? Там, в биоцентре? Я не слепая, вижу, Анна облизывается на тебя с момента знакомства. И ты... воркуешь с ней как с любовницей.

Мне становится жаль Сонечку. Но всё же признаюсь:

— Так вышло, милая, что я влюбился в вас обеих. По уши! Выбрать не могу. И не хочу! Не знаю, как быть... Прости...

Софи задумывается. И говорит такое, чего именно от неё услышать никак не ожидал:

— Ты мужчина, Иван, тебе решать. Только... меня не бросай!

Вытираю слёзы с её глаз, целую нежно.

Входит Деева в вечернем платье, видит мизансцену и заплаканное лицо Софи.

— Пойдём, девочка, приведёшь себя в порядок...

Банкетик замечательный, но маленький, на четверых всего. Мвани и Мбаса подают блюда и наливают напитки — как я понял, в рамках всё того же адаптационного экзамена.

Анечка за столом выглядит божественно.

Софи присматривается к негру. Брючки на нём по моде — на пару размеров уже, чем требуется, поэтому внушительный член, прижатый к левому бедру, читается отчётливо. Время от времени он привстаёт от присутствия красивых женщин и молодого задора. Тогда Софи слегка розовеет от смущения.

Забраться рукой ей под платье — не проблема в виду лаконичности оного. А там — потоп! Извлекаю мокрую ладонь и на глазах у всех демонстративно облизываю. Над столом повисает отчётливый аромат возбуждённой женщины.

— Ваня, прекрати! — шепчет Софи. — Мне стыдно...

Сидящая напротив Деева улыбается. Всем становится ясно, что банкет подошёл к концу, пора принимать экзамены. Комиссия разбивается на пары: Ольховский и Мвани, то есть Беляева; Софья Борисовна и Белов, он же Мбаса. Остаются двое неприкаянных — я и Анна Викторовна. Софи не соглашается работать в одной комнате с Ольховским. Говорит с застенчивой улыбкой, что не сможет сосредоточиться. Особняк у Деевой просторный, она провожает участников сессии наверх и возвращается ко мне. Закуривает сигариллу.

— Ну, Ванечка? Понимаешь, что сейчас негр будет ебать твою Софи во все дырки?

— Анечка, хватит, а? Он же клон.

— Но он же человек!

— Но он же... ненастоящий! Искусственный, выращенный за полтора месяца. Я не воспринимаю андроидов и клонов всерьёз.

— В отличие от андроидов, у Мбасы сперма настоящая, — выкладывает последний козырь Анна. Ну вот нравится ей донимать меня.

— Да и хуй с ней! — не выдерживаю я. — Настоящая, искусственная, какая разница? Лишь бы моя Софи была довольна!

Наливаю обоим по глотку коньяка, откладываю трубку.

— Все делом заняты, одни мы с тобой как сироты казанские, — говорю с улыбкой. Вспомнив, как млела от куни с брютом Софи,   спрашиваю: — Где утомлённому есть сердцу уголок в твоём доме? Веди, покажу одну приятную штуку.

— Эту штуку я уже видела, — хихикает Анечка, — она действительно, приятная. С удовольствием посмотрю ещё.

— Я о другом. Веди меня, Ариадна, — встаю, прихватываю под локоток Анну, в другую руку беру ведёрко с бутылкой шампанского. — Тебе понравится!

...Утро мы сочли наступившим уже после полудня. Потому что Анечка, встав на рассвете пописать, вернулась в спальню, ведя за руку голую Софи, чтобы втроём обсудить итоги экзаменов.

— А Дима ускакал в биоцентр. Ему работать с пятью новенькими, вот и решил силы сэкономить. Негров с собой увёз. Расскажите, Софья Борисовна, какую оценку вы поставили Белову?

Удовлетворённый вид Софи говорил о полном успехе, можно было и не спрашивать...

Когда обсуждение утратило официальность, я не стал напоминать Анне слова насчёт ебли не у неё на глазах. Две женщины одновременно — это здорово, а две любимые женщины — просто волшебная сказка!

Всё на свете кончается. Кончилась и командировка. Мы вернёмся в Москву «Красной стрелой». Так захотела Софи, чтобы выспаться в СВ после трёх безумных ночей. Забегая вперёд, скажу, что нам это не удалось.

После согласования плана дальнейших контактов, в том числе и участия в экзаменационных комиссиях, прощаемся с Деевой у машины.

Из окна отъезжающего джипа я смотрю на поднимающуюся по ступенькам особняка Анну Викторовну и чувствую, что уже скучаю по ней.

— Она очень милая, правда, Ванечка? — говорит Софи...

Конец

DO fecit illud