Мой сосед и хороший приятель Лёня уходил служить поздно, не со своим годом, отмазаться не сумел, всё думал, что не заберут, что, раз у него родился ребёнок, то отсрочка гарантирована. Но ошибался. Если б второй ребёнок – да, отсрочка, а так – пришла повестка, попробовал уговорить военкома, да тот ни в какую, а времени искать варианты уже не оставалось. И вот, за несколько дней до ухода в армию приходит Лёня ко мне и просит помогать и приглядывать за его женой, у той новорожденная дочка:

— Лева(меня Левон зовут, для друзей я Лева, так повелось), глупо, наверное, армянину армянский коньяк дарить, ничего другого в голову не пришло. Помнишь, да, что в среду меня забирают?

— Конечно, Лёнь. Довезти надо до военкомата? У Юльки же малышка, чего в автобусе толкаться?

— Ну, мы решили, что она не поедет провожать. Дома простимся. А если меня отвезёшь, буду признателен.

— Без вопросов.

— Гм-м, - с некоторым смущением Лёня замялся и я подбодрил его:

— Ну говори, что мнёшься? Денег надо? Есть немного. Отдавать не надо, считай – подарок. И это, тебе же там понадобятся, ты, знаешь, сразу адрес сообщи, я тебе подкидывать буду, не много, но так, чтоб было. Или Юлька пусть мне адрес сообщит.

— Да не, тут другое...- он ещё помялся, - другая просьба. Понимаю, что тебе не до того, наверное, ты же холостой, пьянки-гулянки, то-сё, друзья-подруги... Но... Юлька же одна с дочкой остаётся, ты не мог бы, хотя бы иногда, хотя бы раз в неделю заходить? Помочь в чём-то, купить?

— Лёня! Обижаешь! Каждый день буду заходить, вообще ни о чём не волнуйся, мы же рядом живём, вообще без напряга! - меня и вправду немного задело, что Лёня не особо, похоже, надеялся на меня.

— Правда? – он обрадованно улыбнулся, - Спасибо...брат. Там не много потребуется помощи, - торопливо стал оправдываться он, - так, в магазин, может, мало ли, что-то срочно нужно купить – молоко, порошок стиральный, ну, понимаешь же, ребёнок...

— Не вопрос, - остановил я его, - если Юлька научит, я и посидеть с дочкой могу, если ей надо будет куда сходить.

— Спасибо Лева. Она, бывает, капризничает ночами – дочка-то, а Юля не высыпается, а я сейчас и подменить не смогу. Спасибо тебе.

— Ты только Юле скажи, чтоб не стеснялась, по любой надобности обращалась, всё, что смогу – сделаю. Кстати, могу и понадзирать за твоей, - пошутил я.

— Да это-то как раз и не нужно, - махнул рукой Лёня, - Юльке при мелкой вообще ни до чего, да и не такая она, - и, заметив мою усмешку, заранее возразил, - я же девочкой её взял, даже не целовалась ни с кем до меня.

— Ого, - удивился я, - бывает же! Не трудно обучать было? У меня были девственницы – удовольствие, скажу тебе, больше моральное, чем физическое, ха-ха...

— Ну, оно так, - кивнул он задумчиво, - но и моральные плюсы важны. Кайфово же, когда находишь э-э-э... кнопочки, про которые она сама не знает.

— Кнопочки? – переспросил я, - Что за кнопочки, я не понял что-то...

— Ну, эрогенные зоны. Вот, например, для Юльки такая кнопка – затылок и задняя часть шеи. Погладишь, поцелуешь там – млеет и растекается сразу, - пояснил он бесхитростно, а у меня вдруг шевельнулось что-то в душе, ну, может и не в душе, скорей в теле, бывает так – какую-то часть тела вдруг чувствуешь – она не болит, но вот ощущаешь, что она есть – рука, спина, нога – обычно мы же не ощущаем их, а вдруг – раз и – вот она. Вот так и я ощутил от его слов, что у меня есть член в штанах. Не то, чтобы он напрягся, нет, просто он напомнил о себе.

— Интересно, - сказал ему, вдруг подумав, что неплохо бы развить тему, сам не поняв сразу причину появления этой мысли, - слушай, а я ведь как-то не задумывался особо со своими девушками, нет, конечно, реагировали на ласки, да и у меня неплохо получается, но как-то не систематизировал. Надо будет при случае обратить внимание. И что, много таких кнопочек бывает?

— У Юльки несколько, - всё так же бесхитростно отвечал Лёня, - ну, помимо тех, что у всех женщин – ну, грудь, там, писечка, это понятно. А вот пульс, например. Ну вот здесь, - он показал на своё запястье, - тоже млеет, если держать. Я, после ссор, если возьму за запястье, знаю: прав-не прав, накосячил-не накосячил, а сразу растает и...

— Ножки расставит? – в шутку подсказал я и Лёня рассмеялся:

— Точно!

Чёрт его знает, сколько мы с Лёней и Юлькой соседствуем и даже дружим, сколько раз праздники вместе отмечали, на речку купаться, даже в баню как-то вместе ходили, никогда шальных мыслей про Лёнину жену у меня не возникало, хотя и симпатичная, и фигурка точёная, грудки аккуратненькие, видно, что упругие, но зачем, если кругом женщин предостаточно, а тут, от Лёниных слов что-то щёлкнуло в мозгу и я уже представил Юльку голую – благо и в бане. и на пляже видел её в купальнике, и, в общих чертах, представляю. И член я теперь совершенно явственно ощущал, он уже голову приподнял, отбирая кровь от моей головы, перетягивая на себя способность думать. Но голова ещё работала и я, конечно, постарался не подавать вида, что заинтересовался Юлькой.

— Слушай, а ведь и у меня так! – подыграл я Лёне, - верней, не у меня, а у подруги одной! Я замечал, что у неё дыхание учащается, когда держу за запястье, но значения не придавал – там-то всё давно ясно, за попку прихватил, за грудь взялся – у неё ноги синхронно раздвигаются. Надо попробовать на ком-нибудь будет.

— Под коленками ещё, - продолжил Лёня, - впадинки. Эрогенная зона.

— У всех? – я уже сознательно играл в непринуждённый разговор, а Лёня послушно вёлся:

— Не знаю, но на Юльку безотказно действует. Если ладонью трогать. А если в процессе поцеловать туда – вообще улёт.

— В смысле? В процессе траха?

— Ну да.

У меня уже сладко ныло внизу живота, уже отчётливо хотелось именно его жену, хотя и стыдно немного было. Но ведь это лишь мысленное желание, только фантазия – услужливо подсказал мозг. Или не мозг?

— Слушай, Лёнь, а вот что скажешь про жёсткий трах? – спросил я его, изображая незаинтересованность.

— Жёсткий? Садо-мазо, что-ли? Ну, я не считаю извращением, хотя сам не пробовал.

— Да не, я не про то. Просто вижу, что ты умеешь как-то... анализировать, что-ли, ну вот с кнопочками этими, например. У меня всё как-то просто, познакомился, то-сё, поцелуйчики, потрогал, как повезёт, дала-не дала, просто наобум действую, а ты знаток, похоже? Так вот, про жёсткий, это не про садо-мазо, а так... трахаешь её без сюсюканий, она пищит, а ты видишь, что ей на самом деле нравится, хоть и больно, может.

— Да ну, Лева, какой я знаток! Я только Юльку изучаю, - рассмеялся он, - всё никак не изучу. Честно говоря, как ты говоришь, жёстко я никогда и не пробовал с ней, очень нежно всегда. Ей нравится. Хотя разок... – он осёкся, а я поспешил сказать:

— Да ладно, Лёнь, свои же, да и между нами всё, такой разговор откровенный, - хотя откровенным разговор-то был только с его стороны.

— Ну, как-то после вечеринки одной было у нас пожёстче. А, да, это же как раз когда ты у нас в гостях был, на пасху. Тогда выпили, ты ушёл, а Юлька завелась – ну, в этом смысле, в сексуальном. Стала липнуть, а я именно в тот момент не расположен был чего-то, уж не помню, почему, она взбрыкнула, слово за слово, до ссоры не дошло, но как-то... В общем, я тогда её... - он снова замолчал, опасливо глянув на меня, а я продолжил:

— Завалил, не слушая?

— Ну, примерно так.

— На сухую?

— Нет, она как раз мокрая была, - он снова смутился, - просто без предварительных... чёрт, как-то неправильно это обсуждать, Юлька обидится, если узнает.

— Ну мы же не скажем ей, - возразил я.

— Ну да. В общем, это, пожалуй, один раз было. Обычно у нас медленно, романтично, так, а в тот раз и я, и Юлька как бешенные были... И знаешь, - с некоторым удивлением добавил он, - кайф тогда особенный был.

— А чего тему не развил, - выпытывал я, тщательно изображая праздное любопытство, а сам уже всерьёз заинтересовавшись, уже в мыслях Юльку представлял.

— Да как-то не в наших привычках, - пожал плечами Лёня, - Ладно, Лева, я пойду уже. Мы как, договорились?

— Конечно! Короче, ты Юльке скажи, что я буду помогать. Каждый день буду после работы заходить. Или перед работой. И пусть не стесняется, даёт поручения, мне не сложно. Служи спокойно.

Он ушёл, а я с удивлением подумал, что, пожалуй, впервые воспринимаю Юльку как сексуальный объект. Я как-то больше предпочитаю высоких девушек, иногда даже выше меня ростом, а Лёнина жена этакая кнопочка миниатюрная, со спины посмотришь - ну девочка и девочка, хрупкая, волосы в косички заплетает, грудь, правда размера второго где-то, а после родов будто больше стала, к троечке поближе. Мордашка милая, но не сказать, чтоб прямо раскрасавица, просто симпотяшка, каких много. Вспомнил, как ездили летом на речку вместе, втроём, Юлька тогда раскомандовалась, так, будто мы - оба её мужья, даже выговорила мне, что я на женщин пялюсь: «мы же вместе отдыхаем, а ты, Лева, дискредитируешь. И Лёню плохому научишь». Смешная. И в баню втроём ездили, друг друга вениками все хлестали, пиво пили, в бассейне охлаждались – никаких намёков ни на что, она в бикини, мы в плавках, просто как друзья. Что же сейчас-то я о ней так, по-особому задумался? Очень странно было мне. И оттого, что я не понимал причины моего интереса, я всё больше продолжал думать о произошедшем. В общем, когда лёг спать, Юлька мне во сне явилась. Сам сон не помню, но вот проснулся я с каменным стояком.

Самое интересное, что в оставшиеся до Лёниного отъезда дни я несколько раз вспоминал про Юльку, а главное, про мою к ней перемену. Ничего конкретного не надумал, мысли о ней гнал, но несколько раз замечал, что член мой тревожно реагирует на мысли. И, как назло, дежурной девушки у меня на тот момент не было, в кого можно было бы сублимировать невнятный интерес к жене друга.

***

Наступила среда и с утра я зашёл к Лёне с Юлькой, благо зайти – на один этаж спуститься. Он был уже одет, специально неказисто, в то, что похуже, что не жалко. Юлька, в его махровом халате, слишком большом ей, сильно запахнутом, с совсем маленькой дочкой на руках стояла в коридоре, глаза на мокром месте, то и дело всхлипывала, а я взглянул на неё по-новому после того разговора с её мужем, такое странное ощущение было, какое бывает, когда общаешься с кем-то, про кого знаешь гораздо больше, чем он про тебя, знаешь то, что предполагает твою скрытую власть над ним. Стараясь не глазеть в открытую на жену приятеля, обратил внимание, когда она повернула голову, на трогательно хрупкую шейку и почти физически представил, как кладу ладонь на неё, веду вверх по завиткам волос и как Юлька сладко стонет от одного прикосновения. Я даже испугался на миг, что мои мысли могут быть прочитаны. Нет, я не строил каких-то конкретных планов на Лёнину жену, но уже точно понял, что вполне определённо хочу её. Мысль эту я отогнал, усилием воли переключился на отъезд, задавал какие-то бытовые вопросы – всё ли взял Лёня с собой, что потребуется, напомнил супругам о своём обещании постоянно заходить проведать с помощью. Юля вяло начала отнекиваться из вежливости, что дало мне возможность шутливо застолбить право ежедневного моего прихода:

— Юля, ми, южане, слово держим, - вообще, я говорю по-русски без акцента, да, по сути, я армянин лишь по крови, ещё дед ребёнком был перевезён в Россию и наша семья полностью ассимилировалась, но здесь я нарочито говорил с акцентом, - я твой муж клятва давал – тебя оберегат от всех невзгодий, магазин ходи, дочка сиди, вообще помогай, щютка гавари, скучай не давай!

В общем, посмеялись, уже выходить пора, Юля к Лёне поцелуем потянулась, а я говорю:

— Юль, давай дочку подержу, поцелуйтесь нормально, по-супружески.

Беру лёгкий живой свёрток на руки, а Юлька одной рукой придерживает и, сам не знаю, нарочно я это сделал или само собой получилось, но моя ладонь Юлькино запястье накрыла, держим дочку вдвоём, получается. Она так странно на меня посмотрела, а вот уже и Лёня жену целует взасос, а я вижу, что у неё коленки подгибаются, дочку удерживаю одной рукой, а второй Юльку за талию обхватываю. Лёня и не заметил даже сразу, что Юлька на грани обморока. Поцелуй прервал, в коридоре темновато, но заметил, что жена бледная, испугался, а Юлька уже пришла в себя, улыбается слабо – ничего, ничего, всё хорошо, уже хорошо, просто слабость, волнение, дочку забирает у меня, а моя рука ещё на талии у неё.

— Лёнечка, - говорит мужу, - береги себя.

И ещё говорит всякие нежности и наставления ему и про себя с дочкой. И смотрят они друг другу глаза в глаза, дочка между ними. А моя рука всё ещё на её талии и я чувствую... чёрт его знает, что я чувствую – такой сумбур в голове – чувствую я, что член мой как камень стал твёрдым и то-ли придумываю себе, то-ли и вправду, но от Юльки какие-то флюиды, я, почему-то, знаю точно, что сегодня же буду в ней. И плевать на то, что её муж мой приятель, считай – друг, плевать на мораль, три дня назад ещё не думал о ней, как о возможной женщине, а сейчас понимаю - хочу до безумия.

Не помню, как доехали, перед глазами картинка – как я её буду трахать. И стыдно в глаза Лёне смотреть. Попрощались, обнялись. Он - уже уходить, но вспомнил, хлопнул по карману, достал паспорт:

— Лева, я же чуть Юлькин паспорт не увёз! Сможешь сегодня занести? А то Юлька волноваться будет, если заметит, что паспорта нет. А ей нельзя волноваться, молоко же! Зайдёшь?

— Конечно зайду.

— Извини, сильно напрягаю тебя.

— Да брось, я с удовольствием зайду. Тем более, что её, может, успокоить надо, вон как разволновалась.

— Да, точно. Слушай, - воскликнул он, - чёрт, я опять тебя просить буду.

— Лень, обижусь!

— Всё, всё. Юлька очень любит конфеты птичье молоко. Купи, плиз, зайдёшь, успокоишь, чай попьёте, ей полегче станет.

— Вообще не вопрос! –говорю ему, а сам мысленно уже его жену натягиваю и самому и стыдно, и сладостно от этой мысли, ещё и двусмысленно продолжаю, - подслащу горечь расставания!

Через часа полтора я уже у двери их квартиры, с её паспортом и коробкой конфет. Рука тянется к звонку, но останавливаю себя, вдруг малышка спит? Негромко стучу, дверь открывается почти сразу. Юлька в том же мужнином махровом халате, так же с ребёнком на руках, взгляд испуганный:

— Лева? Всё хорошо?

— Да, Юль. Довёз, всё норм.

— Ты извини, я сейчас немножко... - начинает она и я понимаю, что не хочет, чтобы я заходил. Может, чувствует мои тайные желания? Боится? Если боится, то, интересно, чего? Не накинусь же на неё, не своих ли желаний боится?

— Юль, - прерываю её, - Лёня увёз твой паспорт, это во-первых..

— Ой! – восклицает, - ты привёз?

— Конечно! И второе – он взял с меня обещание, что я куплю тебе коробку конфет Птичье молоко. Твои любимые. Так?

— Все тайны мои выдал? – улыбается, - что ещё рассказал?

— Ну не на весь же подъезд тайны рассказывать? – шучу в ответ, - чай будем пить или ты конфеты в одно лицо схомячишь?

Смеётся. Теперь ей уже и неловко как-то будет забрать конфеты, а меня выставить, отступает, впускает меня в квартиру. Пока разуваюсь, чувствую лёгкий мандраж смешанный с возбуждением – соблазнять жену друга, свою жену мне, по сути, доверившего, мне приходится впервые. И – чёрт его знает, может, не приди я сейчас в эту квартиру, может, перетерпел бы, вызвонил кого-то из бывших подружек, сбросил пар и Юлька бы осталась верной мужу. Хотя, нет, не осталась бы. Я уже на неё стойку сделал, завёлся, всё сильней хочу, она уже – моя сверхзадача. И ещё я вдруг понял, что похоти добавляет именно то, что она жена друга. Похоти добавляет и собственная подлость, ещё не случившаяся, но предопределённая. Я прохожу на кухню. Юля включила чайник, держит одной рукой запелёнутую дочку, второй достаёт чашки, блюдца из шкафчика. Я замечаю, что пальцы её подрагивают, особенно это заметно, когда она ставит чашку на блюдце и затем кладёт в блюдце же ложечки – они мелко позванивают. А щёки Юли порозовели, будто от диатеза, глаза она старательно отводит и часто облизывает губы. А я держу паузу, молчу, и буквально чувствую, как воздух в кухне становится каким-то густым.

— Я... мне, - с заминкой и с хрипотцой, будто после долго молчания, произносит Юля, наконец-то вскидывая на меня взгляд, - мне Манечку пора кормить...

— Конечно, - отвечаю, не сводя с неё глаз, - ты здесь будешь?

— В спальне, - и, будто оправдываясь, добавляет, - сразу спать уложить.

— Я чай заварю пока? – эта простая фраза неожиданно бодрит её, ну да понятно, заварить чай это просто, это бытовое привычное действие, без подтекста, а то, что происходит с нами в эти пять минут, что я вошёл в квартиру – один сплошной подтекст.

— Да, да.

Юля выходит. А я в самом деле собираюсь заварить чай, но на виду его нет. И тут же приходит мысль, что спросить, где чай – хороший такой, естественный повод зайти к ней в спальню, где она уже, наверное, кормит грудью дочку. Всё же выжидаю пару минут, подкрадываюсь к двери спальни. Там тихо. Мой член оттягивает джинсы. Поправляю его рукой и он отзывается сладостным томлением. Открываю дверь. Юля сидит боком ко входу, сдвинув мужнин халат, выпростав левую грудь, малышка присосалась, тихо смешно похрюкивает. Сосок у Юльки крупный, коричневый, да и грудь оказывается больше, чем мне казалось, но я тут же соображаю, что она же молочная, увеличилась. Юлькины глаза: она вскидывает взгляд на меня, ресницы часто хлопают, я шагаю ближе, не спрашиваю с порога, а иду два шага к ней, стою в метре и вижу во всех подробностях белую грудь, чмокающую жадно малышку... А она смотрит снизу вверх, отчего глаза кажутся больше и я вижу, как они увлажняются, в уголках скапливаются слёзы, губы подрагивают.

— Я не нашёл чай, - шепчу я, а сам уже непроизвольно протягиваю руку к ней, она успевает сказать, тоже шёпотом:

— Он там... В навесном шкафчике...

А я кладу ладонь на её шею сзади. Тёплая, нежная, трепетная кожа, выбившиеся из хвостика отдельные волосы щекочут ладонь, Юля вдруг всхлипывает, но больше не говорит ни слова, молча сидит, безропотно ожидая своей участи, опускает взгляд, только ресницы трепещут. Я веду ладонь к затылку и чувствую, как шейка её напрягается, голова чуть клонится вбок, я медленно глажу вверх-вниз и – да, понимаю, что любая воля к сопротивлению, если она у неё и была, тает. В мыслях мелькает какой-то гадливый смешок – её муж сам подсказал эти её кнопочки, как он называет, а мне остаётся на них нажимать, как по инструкции. Я опускаюсь на колени, вижу её влажные глаза с часто хлопающими ресницами совсем близко, вижу белую грудь, ареолу соска, жадно всасываемого ребёнком и, внезапно даже для самого себя, так же придерживая и поглаживая левой рукой её шею, склоняюсь к свободной правой груди женщины, тяну вбок полу махрового халата и вот уже вторая грудь, налитая, с напряжённой вершиной соска, вываливается наружу. Мой рот накрывает его, я чувствую удивительный молочный запах, исходящий от тёплой нежной кожи и всасываю сосок в себя, ощущаю струйки сладковатого молока, бьющие в нёбо, в язык и снова слышу Юлин всхлип. Странный вкус во рту, он добавляет возбуждения, нет, не сам вкус, а осознание, что это женское молоко, молоко жены друга, которую я сейчас буду ебать, в этом есть особый цинизм и это неописуемо сладко. Я вспоминаю, что Лёня говорил о коленках своей жены – самое время проверить, тянусь туда. Со стороны, должно быть, я выгляжу забавно – левая рука на шее кормящей женщины, голова у её груди, а правая рука шарит по тыльной стороне ноги, тискает и гладит правую подколенную впадинку. Лёня не соврал: Юля тихо стонет, я чувствую, как вздрагивают её ноги, колени пытаются сойтись вместе, напрягается и шея, дыханье учащается и мне нравится эта её реакция, и я сильней всасываю молоко и чуть прикусываю зубами сосок – Юля тотчас отзывается коротким вскриком, но это не от боли, я чувствую.

— Пожалуйста... пожалуйста... - прерывисто шепчет она, - Левон...

Я выпускаю сосок изо рта и понимаю причину шёпота: дочка напилась и заснула, пока я сосал правую грудь.

— Уложить?

Она только молча кивает и жалобно смотрит на меня. Я встаю беру из её рук девочку, оглядываюсь, вижу детскую кроватку, шагаю к ней и кладу ребёнка в неё. Юля неподвижно сидит и безропотно ждёт, что я буду с ней делать дальше. А я отрезаю гипотетические пути к отступлению: шагаю снова к ней, расстёгиваю молнию джинсов, с трудом вынимаю напряжённый, колом стоящий член и подношу обтянутую крайней плотью головку к её рефлекторно приоткрывшимся губам. Теперь уже звучит мой стон: её рот принимает головку, язык, пока ещё робко, только знакомясь с внезапно вторгнувшимся незваным гостем, скользит поперёк уздечки, но несмотря на эту робость, как же приятно ощущать им жаркую несвободу в девичьем рту после тесных джинсов! Я люблю Юлю. В этот момент я по-настоящему её люблю и испытываю к ней удивительную нежность, обогащённую чувством вины за спровоцированную мною её неверность мужу. Я сдерживаю порыв продвинуться поглубже – девушка ведь только пробует чужой член, не надо её пугать, муж, по его словам, с ней ласков и нежен, нетерпеливая грубость может напугать... Но как же хочется вглубь! И как же торкает мысль, что это первый чужой, не мужа, член, который она пробует на вкус! Держусь. Кладу ладони на её затылок и шею, начинаю легонько перебирать кончиками пальцев позвоночки, поглаживать, мысленно благодаря Лёню за неосмотрительные подсказки, слыша всё учащающиеся слабые стоны, даже урчание его жены. Гляжу сверху на Юлю. Глаза её закрыты, крыльца носика раздуваются, губки плотно обхватывают мокрый от слюны ствол, она уже возбуждена и тормоза, если не сняты совсем, то ослаблены, её руки, едва касаясь лежат на моей заднице, но я чувствую, как она начинает понемногу потискивать мои ягодицы. Хочется поскорей попробовать всё, потрогать, пометить территорию как можно больше, я отодвигаюсь, мой член выходит из объятия жарких губ и я, сдвинув крайнюю плоть, обнажив мокрую головку полностью, что не так просто – она раздулась и крайняя плоть ей тесна - начинаю водить по раскрасневшимся щекам, по носу, даже прикладываю поочерёдно к закрытым глазам, оглаживаю лоб, в общем, будто чудесным зондом исследую всё Юлино лицо. Ей явно нравится и, когда в очередной раз проскользив по кругу, головка оказывается у её губ, она приникает к ней поцелуем. Целует почти целомудренно, без засоса, мелко и часто и, одновременно с поцелуями, впервые, пожалуй, с начала минета, смотрит мне в глаза снизу вверх. Я улавливаю в её лице неуверенность, хотя мы уже вступили в совокупление, пусть и орально-генитальное, это для неё новые отношения и она явно впервые не с мужем. Я тяну её вверх, она, непонимающе глядя на меня, встаёт и я ласково целую её сначала так, как она только что целовала мой член, часто и мелко в щёчки, а потом впиваюсь ртом в её губы. И опять психологический момент: осознание, что целуешь рот, в котором только что был твой член, усиливает возбуждение. Кажется это торкает и её тоже – она стонет опять, не прерывая поцелуй, а язычок её неожиданно проявляет сильную активность, облизывая в её гостеприимном рту мой язык со всех сторон. Теперь, когда мы стоим, мне удобно общупать её пообширней. И я скольжу руками по хрупким плечам, сжимаю одновременно груди, забыв об их молочности – они брызжут тонкими острыми струйками мне на рубашку и Юля впервые тихо смеётся и смелее обнимает мои плечи. Отпустив грудь, я опускаю руки по трепетному животу вниз, распахиваю полностью халат, с радостью осязаю, что лобок безупречно гладок, он голенький, как у девочки, завожу ладонь между тотчас предупредительно расставленных бёдер и меня поражает обилие скользкой влаги в промежности. И только я погружаю впервые два пальца в жаркое преддверие, как она протяжно стонет, громче прежнего, а я продвигаю пальцы глубже и она откликается – стон прерывается шёпотом:

— Иди в меня...

Юля тянет меня к кровати – до неё два шага – тянет на кровать, я одним движением сдвигаю халат – хорошо, что он ей велик, легко соскальзывает с плеч, ей даже не приходится прилагать усилий и мешкать, падает на спину и в тот же миг её ноги взвиваются вверх и широко расходятся в стороны. В глазах уже ни намёка на стыд, только желание. Встаю вплотную, кровать высоковата, чтобы стоять на коленях, приседаю на полусогнутых, наслаждаюсь прекрасным видом раскрытой промежности с неожиданно крупными малыми губами, выпирающими из пухлых больших половых губ – я успеваю заметить, что они окаймлены более тёмной кожицей по краям и обещаю себе подробней оглядеть их потом. Я подвожу уже подсохшую после Юлькиного рта головку к входу во влагалище, чуть касаясь лепестков малых губ, с томительным удовольствием оттягиваю момент ввода, мне нравится сейчас медлить, но Юлька – всегда скромная Юлька - неожиданно быстро заводит руку между нашими животами, уверенно хватает член и настойчиво направляет в себя, а в следующую секунду толкает таз навстречу мне, так что мой член сразу оказывается полностью погружён в неё. Несмотря на столь стремительное введение, я не расстроен, а с трепетом двигаюсь в скользком горячем, а главное, в жадно ждущем меня тоннеле. Юлька, видимо, растянута родами, мой член довольно свободно скользит внутри, но это и хорошо сейчас, я слишком возбуждён и было бы обидно быстро кончить, не дав девушке полного удовлетворения. Её ноги я кладу себе на плечи, тонкие щиколотки в моих руках, я ритмично толкаю тело навстречу, мы оба толкаем навстречу, Юлька стонет, что-то бормочет, шепчет, мне не разобрать, да какая разница, что она шепчет, я – в ней, я ебу и – знаю точно – буду ебать теперь её много и часто. И пить её молоко. Мне понравилось. Ебать и одновременно пить молоко. От этой мысли ко мне стал подкрадываться оргазм, нет, пока нельзя. И так –то стыдно перед мужем Юльки за обольщение его благоверной, а если кончить раньше её, добавится стыд перед нею – за несдержанность. И тут я вспоминаю про подколенные впадинки! Кнопочки же! Учащаю фрикции, щиколотки девушки кладу себе на правое плечо обе – ножки её при этом смыкаются и влагалище становится теснее, мои ладони ложатся на пресловутые кнопочки, чей секрет так неосмотрительно раскрыл мне обманутый муж, легонько пожимаю, глажу, пожимаю опять и – чудо: я слышу довольно громкий стон, Юля охает и по ногам её пробегает судорога, я вдруг чувствую, как и влагалище сужается и как будто выворачивается – мне не видно, но такое странное ощущение – Юлькино лицо искажает страдальческая гримаса, она закрывает лицо ладонями. Ещё одна судорога пробегает по ногам и она затихает. Я останавливаюсь – не знаю, как действовать дальше, хочется кончить, но можно ли в неё? Юлька догадывается, видимо, о сомнениях, отнимает руки от лица, шепчет:

— Не в меня только...

Хочу спросить, можно ли в рот, но вдруг думаю, что спрашивать не надо, может и отказать, я же не знаю, глотает ли, а я сейчас хочу чтобы проглотила и я просто без слов встаю на колени у её лица, подношу головку к губам – да, она не хочет принимать сперму в рот, губки закрыты. Но возразить она не успевает, я уже знаю метод, моя рука под её шею, поза не очень удобна, но ради будущего кайфа я терплю, Юля рефлекторно расслабляется и вот уже головка члена между её нежных губ. Она смотрит на меня, брови жалобно вздёрнуты, но безмолвное робкое сопротивление лишь помогает мне разрядиться. Бедняжка пытается вывернуться в последний момент, когда сперма уже изливается в её рот, но я удерживаю её подбородок правой рукой, чуть сильней стискиваю шею у затылка левой и она смиряется. От неожиданности она проглатывает моё семя, ошарашено смотрит на меня, когда я вытаскиваю измочаленный член, postcoitum боящийся любого прикосновения, наружу и она понимает, что её рот уже пуст, она непроизвольно проглотила всю порцию. Юля растеряно хлопает ресницами и я решаю успокоить её – ложусь рядом, лицом к лицу и нежно целую в мокрые, припухшие и остро пахнущие моей спермой губы. Это даётся мне не так легко, уже наступает послекоитальная тоска, она у меня обычно недолгая – пара минут и всё, но всё же, вкус спермы, хоть и своей собственной, во время акта и после, это две большие разницы, настрой другой и порог толерантности тоже. Но я смог поцеловать Юлю. И вовремя вспомнил о её молочных грудях. Сполз ниже и с удовольствием всосал, запивая не самый приятный вкус спермы свежайшим сладким молоком по очереди из обеих сосков.

Есть множество людей, для которых в сексе важней всего фрикции, голая физиология, а мне особо острые впечатления дают всякие психологические нюансы. Мы лежали на краю кровати – оказалось, что за время соития мы промочили потом середину простыни и говорили.

— Лева, - тихо спросила Юля, - что теперь? Как теперь?

— Тебе понравилось, - не спросил, а констатировал я, - очень понравилось, я видел. Значит мы будем повторять. Часто и к обоюдному удовольствию.

Юля вздохнула:

— Как стыдно... Я же замужем. И Лёня твой друг...

— На войне и в любви правил нет, - ответил я.

— А у нас любовь? – спросила Юлька.

— В какой-то мере – да.

— Как Лёне в глаза смотреть? Лгать...

— Юль, можно и не лгать.

— Признаться? – непритворно ужаснулась Юлька, - Лёня меня боготворит, а как дочку родила – пылинки сдувает, как ему сказать..

— Я же не сказал, что признаться надо. Можно просто не говорить. В конце концов, он просил меня утешить тебя, ну я же тебя и утешил.

Она с сомнением посмотрела на меня:

— А если он прямо спросит, трахались ли мы с тобой? Бля..что я сделала, - у неё слёзы выступили на глазах, - шлюха...

— Да, - я с каким-то весёлым удовольствием сказал, - шлюха. Моя любимая шлюшка. Развратница. Классная, красивая, страстная шлюшка и прекрасная жена. Зачем мужа огорчать? Он тебя любит, ты его любишь, ну и любите друг друга.

— А ты? А мы с тобой?

— А я буду тебя утешать. И, кстати, на прямой вопрос ты можешь ответить вопросом. Например: Ты всерьёз подозреваешь, что я спала с твоим другом, который помогал мне, пока ты служил? Который как брат и мне и тебе?

Она растерянно смотрела на меня и я продолжил:

— Вот в этом ответе-вопросе есть ложь? Нету. Есть признание? Нету. Ну, а в принципе, кому стало бы лучше от признания? Ни тебе, ни Лёне, ни мне, - я усмехался, шутил, но Юлька, похоже, восприняла мои слова всерьёз.

— Юль, не парься, будет время обсудить всё.

Юлька молча лежала, глядя в потолок, а я стал гладить поочерёдно её тугие груди, ареолы сосков были припухшими а на эрегированных вершинах белели мельчайшие капельки, ладонь моя сразу стала влажной от сочащегося молока.

— У меня много, - заметив, что я разглядываю мокрую ладонь, сказала Юлька, - сцеживаю, замораживаю, всё равно много. Грудь увеличилась сильно. Заметил?

— Трудно не заметить. Будешь поить меня? – пошутил.

— Да ты уже без спросу сам пьёшь, - усмехнулась Юлька, - вкусно?

— Ага, сладенькое.

Юлька задумчиво сказала:

— Как странно...У меня кроме мужа мужчин не было, Лёня за мной полгода ухаживал, прежде чем дала ему... А ты – пришёл и, вот, сразу. Люблю мужа, а тебе дала.

Я молча ласкал её правую грудь, водя мокрым от молока пальцем по ареоле соска, чувствуя, что мой член, несмотря на совсем недавний секс понемногу начинает набухать. А она продолжала:

— Лёня моё молоко ни разу не пробовал, а ты сразу... присосался, - она стрельнула глазами, я не понял, с осуждением или наоборот, - и я сперму не глотала никогда. У тебя впервые.

— Понравилось? – от её слов мой член заметно воспрял и я хотел развить тему. А Юлька задумчиво качнула головой:

— Не знаю. Не поняла. Вкус... странный. Ни на что не похож. Тебе понравилось, что я проглотила?

— Конечно! Это возбуждает.

— Специально же сделал, чтоб проглотила? Видел, что не хочу.

— Конечно. Теперь всегда будешь глотать.

— А ты так уверен, что мы будем встречаться? – с вызовом глянула на меня.

— Будем. Каждый день буду тебя трахать.

— Лева! – возмущённо воскликнула она и испуганно глянула в сторону колыбели и уже шёпотом продолжила, - а меня ты спросил? Или шантажировать будешь?

Я неторопливо провёл рукой по шелковистому, не полностью опавшему после родов животу выпуклому - совсем немного, но эта выпуклость радовала взгляд, возложил ладонь на гладкий лобок, безымянным пальцем скользнул в жаркую расщелину, тут же вынул его и показал Юльке:

— Спросил. Вот твой ответ.

Палец блестел от юлькиных соков, влагалище сочилось ими и её лицо залилось румянцем и она прикусила нижнюю губку.

— Это ничего не значит! – упрямо нахмурилась. Помолчала с минуту, всё тем же обиженным голосом сказала:

— Мне таблетки нужны.

— Какие?

Опять обиженная пауза, отвечает:

— Те самые. Не хватало от тебя залететь пока мужа нет!

— Конечно, Юль. Напиши мне какие и сколько, я куплю.

— Только не думай, что я не устояла перед твоим обаянием! – ещё дерзит, а я, сдерживая смех, приникаю к её губам – таким мягким, податливым, отзывчивым, проникаю языком в рот, чувствую отклик, её язычок тут же начинает облизывать мой, я прерываю на секунду поцелуй, чтобы перед следующим сказать ей: - ты не устояла перед моим хуем!

Юлька возмущается, но ответить уже не может, я уже мну ртом её губы, сосу её язык и она только дважды звонко шлёпает меня по бедру, не доставая до зада. Её бьющая рука скользит по моему бедру – я повернулся на бок к ней лицом – и натыкается на мой член. А он уже в почти боевом положении, ещё несколько мягок снаружи, но внутри характер твёрдый, «нордический». Юлькины глаза удивлённо распахиваются в поцелуе, я невольно выпускаю её рот и слышу её удивлённое:

— Ты что, опять? Опять меня будешь?

— Ты же хочешь, - улыбаюсь я, а она в ответ:

— А как так сразу? – и вдруг сникает, хмурится, чуть отстраняется и не то, чтобы трагически, но с нескрываемым разочарованием, не относящимся, впрочем, ко мне, спрашивает:

— Лева, скажи... А что, это так у всех мужчин, сразу после секса можно снова?

— Почему сразу, - возражаю, - минут двадцать прошло, полчаса, может. А что, Лёня однопалчанин, что-ли? – высказываю догадку.

— Однополчанин? – не понимает она и я поясняю:

— Ну, так говорят. Когда мужчина может один раз, второй раз у него не встаёт. Одна палка – однопалчанин.

Юлька снова хмурится и со вздохом отвечает:

— Да. И я думала, что один раз за ночь это нормально.

— Даже в медовый месяц? – уточняю я.

— Даже – отвечает и вдруг решительно распахивает коленки, - знаешь, я готова...

Меня не надо упрашивать, я тотчас перемещаюсь, ложусь на неё сверху, её приглашение придаёт моему члену твёрдости и он теперь сдавлен нашими животами – такое сладостное предвкушение, томление – хочется скорей погрузить его в Юльку, но я не тороплюсь, сдерживаюсь, целую девушку в щёки, в шейку, запускаю ладонь под шею сзади – к тайной «кнопочке» - и сразу чувствую её отклик, она начинает постанывать и прогибает спинку, её руки невесом ложатся на самый низ моей спины, к началу ягодиц и я чувствую её ноготки на коже. Хорошо, что они не длинные, было бы больно.

Целую губы, снова облизываю трепетный язычок, чувствую жаркое дыхание и, когда она отрывает свои губы от моих, возбуждающий шёпот:

— Иди в меня...

— Приглашай, - удивительно, это слово будто подстёгивает её, оно волнующе двусмысленно, непривычно ей, она мычаще стонет, тянет руку между нашими телами, нащупывает – трудно ошибиться и не заметить – мой твёрдый хуй и настойчиво тянет его вбок, я приподнимаю таз – секунды не прошло, Юльке, в отличие от меня, не до сентиментов, она быстро и вставляет член в себя, и сразу толкает таз навстречу мне, полностью поглощая его собой. На миг мне становится жаль столь быстрого начала, хотелось поводить чуть не лопающейся от давления головкой по её нижним губам, потомить в преддверии влагалища, поскользить членом вдоль мокрой, сочащейся слизью щели, ну да ладно, Юлька теперь моя и я ещё наласкаю и её и себя...

Юлька закидывает на меня обе ноги и с неожиданной пылкостью и сноровкой толкает пятками меня в спину навстречу себе, одновременно как-то хитро напрягая низ живота, так что свободное для меня влагалище её ритмично сжимается, не сильно, но это сжатие чувствуется и оно приятно. Юлька то и дело присасывается к моему рту, отрывается, вдруг начинает осыпать частыми короткими поцелуями щёки, неожиданно сильно стискивает мою талию руками, громко вскрикивает и я ощущаю судорогу во всём её теле, спинка выгибается, а я не упускаю момента сжать заднюю часть её шеи посильней – ещё судорога, ещё, ещё:

— Лёнечка... Лёнечка... - лихорадочно хрипит она и с последней судорогой затихает. Ножки её расслабляются и расходятся по сторонам, руки ещё на моей спине, но безвольны. А я двигаюсь теперь не так резко, обоснованно опасаясь, что после оргазма ей не слишком приятны фрикции. Так и есть, она невольно пытается сдвинуть таз вверх. Я не против, выхожу из её вагины, переползаю к её лицу, замечая попутно, как мой совершенно мокрый член тянет за собой ниточку её густого сока. Когда я тычу головку в её губы, она открывает глаза – не ждала – но послушно впускает меня в рот. Не сосёт, скорей, принимает в рот головку, ну да ей простительно, я могу кончить и сам. Мне хочется снова слить в неё сперму и видеть, как она проглотит. Сейчас её возбуждение спадает и она, кажется, готова выплюнуть мой член изо рта, я уже привычным жестом прихватываю ладонью её шейку у затылка и дрочу ствол, не давая ей освободить рот. Она ещё пытается вытолкнуть головку языком и даже что-то сказать, но кончик языка, закрывший уретру только добавляет мне необычных приятных ощущений, а её слова остаются в ней. В этот раз спермы немного, ей хватает одного глотка, а затем, к моей радости, неофитка, смирившись с тем, что этот напиток теперь занял прочное место в её рационе, облизывает во рту головку. Я вытаскиваю член, устало опускаюсь рядом и, как и в прошлый раз, из последних сил, нежно целую горячие женские губы и проваливаюсь во внезапный сон. Он короток, пара минут, может, проходит, прежде чем я открываю глаза. Юля лежит лицом к моему лицу почти вплотную и едва-едва касается губами моего рта – можно сказать, целует. Чуточку улыбается, видя, что я проснулся. Глажу пальцами по щеке – словно собачонка льнёт навстречу. Приручил. Всего-то два раза трахнул.

— Ты не сердишься? – спрашивает.

— На что? Ты волшебница, просто прелесть, - машинально отвечаю, - лучшая из всех моих женщин, - вру ей и вижу, что ей нравится это слушать.

— Я нечаянно тебя Лёней назвала, - поясняет, - Лёнечкой, - виновато улыбается, - привыкла.

— Всё хорошо. Мне даже нравится. Кстати, а зови меня так. Левон – Лева – Лёня. Мне норм. И не спалишься, - позволяю себе усмехнуться, - меня даже возбуждает так.

— Ну, не знаю, - с сомнением отвечает Юлька и продолжает уже на ту тему, что успела заинтересовать её, - а что, вправду я лучшая? Или это просто комплимент такой? Дежурный?

— Правда. Были поопытней, конечно, но ты такая искренняя и такая...Не знаю...Трогательная, что-ли, как-то всё удивительно хорошо делаешь.

Юлька улыбается, я вижу, что ей приятно.

— Лева, а у тебя много женщин было?

— Юль, мне сейчас кажется, что ни одной не было до тебя. Я даже имена все забыл, - грубо льщу и попадаю в яблочко, Юлька рдеет и расцветает, как бутон розы.

— Юленька, мне так нравится, что ты глотаешь, - смеясь в душе, закрепляю успех в оральном удовольствии, - словами не выразить. И я счастлив, что ты согласилась на это.

Я вижу, что Юлька просто кайфует от непривычных ей, хоть и весьма сомнительных комплиментов, она улыбается и смотрит влюблённо, а потом, словно в порыве щедрости, желая одарить тем, что единственно уникальное у неё есть, придерживает свои груди и трогательно говорит:

— Хочешь пить? И есть?

Я захватываю губами сосок, втягиваю струйки молока, выталкиваю языком вершинку:

— Юль, а дочке хватит?

Она смеётся:

— У меня на троих хватит! Кстати, если готов регулярно меня... м-м-м... доить, мне не придётся сцеживать. Готов?

— В кофе будешь добавлять?

Смеёмся оба, потом Юлька посерьёзнев говорит:

— Лева, а правда, у нас это как, надолго?

— Пока тебе нравится, - отвечаю, - и мне.

— А ты когда меня захотел? – и трогательно наклоняет голову вбок, - Мне кажется, ты на меня совсем внимания не обращал. Как на женщину.

— Юль, ну ты жена друга, вообще-то, потому и не обращал. К тому же ты беременной стала почти сразу после нашего знакомства, помнишь? Вы вселились осенью, а на Новый год у тебя уже животик появился.

— Ага, - насмешливо сузила глаза, - а теперь друг не помеха? Вообще-то я та ещё дрянь, - тотчас настроение её сменилось, она нахмурилась, - часа не прошло, как муж уехал...

— Юль, не переживай, я бы тебя всё равно трахнул, раньше-позже...

— Как это? – оторопела Юлька, - ты так прямо решил всё? А моё мнение не важно?

— Я тебя очень-очень сильно захотел, не отстал бы.

— И давно захотел? И почему вдруг?

Я не стал говорить Юльке, что толчком к интересу к ней стал разговор с её мужем о её «кнопочках», сходу сочинил легенду, о том, как случайно взглянул на неё по-новому и вдруг понял, что хочу до безумия, что думал о ней несколько дней, даже дрочил на её образ, как мальчишка – она поверила, видно было, что версия ей нравится – щёчки порозовели, глазки увлажнились, а краешки губ непроизвольно приподнялись.

— А ты давно мне нравился, - призналась, хоть я не спрашивал, - с самого начала. Боялась, что заметишь. И что Лёня заметит.- смутилась от признания, перевела разговор: - В аптеку пойдёшь?

— А что надо? – спросил я и услышал в ответ её возмущённое:

— Ты всегда мне в рот кончать думаешь? Таблетки противозачаточные купи. Или презервативы, - насмешливый взгляд, добавляет: - если не хочешь в меня кончать.

— Да, конечно, пиши название, сейчас сбегаю, одна нога здесь, другая там.

— Да ладно, - смеётся, - я так... Можно не спешить, завтра принесёшь.

— А сегодня что? В рот?

И вижу, как у Юльки глаза округляются и брови удивлённо взмывают:

— А мы ещё сегодня будем?

— Ну так времени ещё – два часа дня, до вечера по-любому захотим.

Юлька снова хмурится:

— Лёне бы одного раза за глаза хватило.

— Сердишься?

— Да это не про тебя, - досадливо дёргает голым плечиком, - просто обидно... Лёня, действительно, как ты сказал, однополчанин, - решительно встряхивает головой, - тогда иди в аптеку. Так ему и надо!

Слава богу, что в ближайшей аптеке таблеток, которые написала Юлька в записке, не оказалось и мне пришлось потратить не меньше получаса на поиски, потому что, когда я вернулся и поскрёбся в дверь и Юлька открыла, я с удивлением увидел в коридоре одетого, судя по всему, только вошедшего, Лёню.

— О! Лева, - обрадовался Лёня, - а меня, прикинь, отпустили до понедельника. Всех отпустили, что-то с транспортом, так что можно отпраздновать. А ты меня в окно видел, что-ли, пришёл?

— Я Леву попросила в аптеку за лекарством сходить, - поспешила ответить его жена.

— А что случилось? – спросил Лёня, - простудилась, что-ли? Когда ты успела?

— Нет, это по-женски, - наморщила носик Юлька и мгновенно сымпровизировала, - извини, Лева, что не сказала тебе что таблетки женские – ты бы ещё застеснялся их покупать, у вас, мужчин, знаю, бывают такие закидоны.

— Ладно, ребята, - сказал, отдав таблетки Юльке, - не буду вам мешать, у вас, наверное, праздник теперь будет. Кстати, могу с дочкой погулять, пока вы куролесите после долгого воздержания – пошутил я.

— Лева! Бесстыдник! – притворно возмутилась Юлька, а Лёня рассмеялся и предложил сгонять за алкоголем и отпраздновать нежданное возвращение вместе. Я согласился, а Юлька с какой-то хитрой улыбкой, сказала мужу:

— Я, так и быть, выпью чуть-чуть, для Манечки у меня молоко сцежено, только купи мне ликёр Адвокат. Только его, понятно? Двухцветный, помнишь, мы как-то пили?

— А если не будет?

— Он в Билле есть, а в нашем нет.

— Так до Биллы далеко. Полчаса туда, полчаса обратно, - попробовал возразить Лёня, но Юля неожиданно настойчиво ответила:

— Ну, я могу не пить, сами развлекайтесь, если совесть позволит...

— Всё-всё, еду в Биллу сразу. Лева, мы - коньяк?

Едва только Лёня вышел за дверь, Юля закрыла замок, глянула мне в глаза и сказала, пожав плечами, будто оправдываясь:

— Я уже настроилась. Пусть будет Адвокат.

Я понял смысл её слов и смысл всей предыдущей сцены в следующий миг. Юля распахнула всё тот же Лёнин халат, блеснув белыми грудями:

— Будешь? У нас есть час. И, кстати, Манечка накормлена, а молоко ещё есть.

Мы прошли в спальню, Юля вопросительно глянула на меня, я указал глазами вниз и потянул молнию джинсов вниз. Юля аккуратно сняла халат, повесила его на спинку стула и с ангельски невинным выражением лица опустилась на колени передо мной. Я вынул член из ширинки и он тотчас оказался в гостеприимном и ласковом рту. М-м-м... Что за прекрасный вид был сверху! Такая потрясающая смесь скромности и бесстыдства! Налитые белые груди с напряжёнными сосками покачивались в такт Юлькиным движениям, губы плотным кольцом охватили мой член, возбуждения добавлял и вид брачного колечка как раз на пальце той руки, которая держала мой член у основания. Чёрт побери, я наслаждался мыслью о том, что трахаю в рот жену друга! И мысль эта так заводила, что я едва не спустил, с большим трудом остановился, выдернул хуй из жарких мокрых губ, в ответ на немой Юлькин вопрос в широко распахнутых глазах, показал пальцем – мол, развернись, она послушно, будто всегда так делала, повернулась ко мне спиной, наклонилась. Я чуть развёл половинки упругого зада, тёмное колечка ануса манило, но до него очередь дойдёт позже, нельзя пугать девочку так сразу, она только-только сглатывать сперму привыкает, ничего, вот Лёня окончательно уедет и я уж распну девчулю – от предвкушения даже голова закружилась, но сейчас мне приветливо приоткрывала губки сочащаяся влагой вагина. В следующий миг я уже был в ней и с радостью услышал, как участилось её дыхание и она стала постанывать, а крепкая попка стала подаваться навстречу моим толчкам. Я немного позабавился, сдвигая и раздвигая половинки её зада в такт фрикциям, ей явно понравилось, она стала напрягать ягодички, стараясь попасть в ритм. Она опиралась о постель левой рукой, а правой быстро-быстро теребила в паху, я, ища новых ощущений, накрыл её торопливую руку ладонью, а свободную руку с талии переместил на заднюю часть шеи, одновременно жёстко и глубоко воткнулся в неё и услышал гортанный вскрик, Юлька затряслась всем телом, выгнула спину – в одну сторону, в другую, ягодички так же судорожно отвердели и она вдруг подломилась и – иначе не скажешь – рухнула на постель. Я толкнул ещё, но она уже жалобно застонала:

— Нет... пожалуйста...

Я вышел из неё и быстро сместился к её голове, повернул в свою сторону, поднёс головку к губам. Сосать она не могла, лежала бессильно и я просто стал дрочить, касаясь её пассивно приоткрытого рта. А кончая, чуть ввёл головку внутрь, спустил слабым напором немного остававшейся во мне спермы. Мне даже не пришлось, как до этого, стимулировать девчушку, она безропотно проглотила всё. Придя в себя, она молча села, спустив ноги с кровати и, трогательно сложив руки на бёдрах. После долгой паузы, пока я отдыхал, лёжа навзничь рядом, сказала:

— Лева, даже не знаю, как мне теперь...

— В смысле? Опять муки совести?

— Нет, - досадливо мотнула головой, - мне с тобой нравится гораздо больше, чем с Лёней. Я не уверена, даже, что смогу получить с ним удовольствие. И не уверена, что он не почувствует, что я другая теперь.

— Юль, давай не будем загоняться сейчас. Сегодня-завтра постарайся не выдать себя, а там как-нибудь приспособишься.

Особо рефлексировать было некогда, тем более, что оказалось, что из Юлькиной груди на постель побрызгало молоко и простыня была в мокрых и желтых пятнах, а сама Юлька вспотела и растрепалась. Мы решили привести себя в порядок до прихода Лёни, я пошёл к себе, она собиралась сменить постельное бельё и сполоснуться в душе.

Когда через полчаса позвонил Лёня, я был чист, свеж, хотя член немножко ныл после совокуплений. Как ни странно, чувство вины перед Лёней улетучилось и осталось только чувство удовлетворения и слабое желание. Слабое – потому что требовалось отдохнуть, прежде чем я мог бы снова отодрать Юльку, да и возможности пока не было.

Спустился к ним, стол был уже накрыт, дочка снова спала, Юлька принарядилась и, хоть и подкрасилась, выглядела целомудренно и демонстративно льнула к мужу. Мы немного выпили, болтали, Лёня рассказал, что даже за пару часов в военкомате успел многое переосмыслить и соскучиться, я каждую налитую стопку предварял шутливым возгласом – Горько!

И им это нравилось, они охотно целовались, при этом Юлька бесстыдно глядела мне в глаза – так бесстыдно, что хотелось занять её рот другим предметом. Как оказалось, и ей тоже. Я поразился, как изощрённо и, одновременно невинно, она подвела Лёню к мысли о том, что надо прогуляться с дочкой – получилось так, что он сам высказал эту мысль, а она даже слабо возразила.

Едва за Лёней с коляской закрылась дверь, Юлька уже стояла на коленях передо мной и лукаво улыбалась, ожидая, пока я расстегну ширинку. А когда её ласковые губы взяли в кольцо мой член и она всосала в себя крепнущую на глазах плоть, я подумал, что, пожалуй, с таким азартом, с каким она отдалась новому занятию, на других девушек у меня в ближайшее время не будет ни времени, ни сил...

The end.