Расскажу о себе. Мне 41 год, я живу в Тайланде, хотя сам из России. Я родился в Москве, но в последнем классе школы поехал учиться в Англию, в Манчестер. В Россию я уже не возвращался надолго. После школы я поступил в местный университет, а потом сделал карьеру в финансовой отрасли. Я основал несколько компаний, которые удалось продать, потом отошел от дел и переехал в Азию. Живу я скромно, но комфортно. Я не олигарх и не миллиардер, но на жизнь мне хватает.

Первую мою девушку звали Теско. Это не настоящее ее имя, а прозвище, которое дали ей ребята из моей школы в Манчестере. Она была из бедной семьи румынских эмигрантов, вечно ходила в обносках, ее платье было на размер больше ибо досталось от старшей сестры. Учебники и школьные принадлежности она носила не в рюкзаке, а в бесплатном пластиковом пакете из сети дешевых британских супермаркетов Tesco. Отсюда и ее прозвище. У меня самого был ранец дорогого и популярного тогда брэнда Pathfinder.

В школе Теско травили. Я ходил в обычную community school, а Манчестер был тогда депрессивным рабочим городом. Учителям платили мало и никаких законов против школьной травли тогда еще не было. У Теско не было друзей, она не пользовалась макияжем, хотя она и не была толстой, она была более мясистой и коренастой, чем другие девочки, она была пониже ростом (вряд ли выше чем метр-шестьдесят), ее грудь могла дать фору многим девочкам из нашего класса, у нее был еще не третий размер, но уже не второй.

У нее были длинные темно-русые волосы, вечно спутанные. Голову она мыла редко и не особо тщательно, потому что счет за газ могу достигать 150 фунтов в месяц, а родители экономили воду. Конечно, далеко не все в Англии в то время жили так, как она. Это богатая страна, но эмигрантам из бедных стран и их семьям нужно время чтобы выбраться из нищеты. Теско не была уродиной, но была неухоженым бедным заморышем, неспособным постоять за себя.

Редко день в школе обходился без того, чтобы ее не толкнули грубо, не поставили ей подножку, не унизили ее как-то еще. Когда в школьном кафе моим сверстникам не нравилась еда, они говорили “только Теско будет это есть”. Теско действительно ела все, что давали, потому что школьные завтраки для малоимущих семей были бесплатные. За столом в кафе с ней никто не хотел сидеть, но при этом проходящий мимо школьник мог резко толкнуть ее так, чтобы она головой нырнула в суп. В школе это было обычным делом. Учителя вмешивались только, если кого-то избивали или отбирали деньги и дорогие вещи. C Теско до этого никогда не доходило. Да и не было у нее денег или дорогих вещей.

Я не участвовал в ее травле. Но не потому, что мне было ее жалко, а потому что мне хотелось ее трахнуть. Я был девственником и, конечно, был бы рад трахнуть что угодно, но почему-то именно Теско меня возбуждала больше всего. Хотя были у нас в школе девушки и покрасивее, и пофигуристее. Что-то был в ней что привлекало меня. Я тогда не понимал, а сейчас понимаю: написанный на лице статус жертвы, покорность судьбе и неспособность или нежелания подниматься по иерархии. Такие вещи возбуждают меня не меньше больших сисек и упругих бедер. Но сиськи у нее тоже были в порядке.

Другим мальчикам тоже хотелось ее трахнуть, и девушка поумнее воспользовалась бы этим чтобы улучшить свое положение в коллективе. Улыбнуться одному, поманить другого... Но Теско этого не делала, она замыкалась, и даже когда с ней пытались разговаривать дружелюбно, она отвечала коротко и не поддерживала беседу. Она не улыбалась почти никогда.

Но постепенно мне удалось расположить ее к себе. Как я уже не говорил, я не участвовал в травле, не обзывал ее, не макал ее голову в суп, не распускал слухи о том, что у нее гепатит, как делали другие ребята. У меня, конечно, вставал член, когда я видел, как ее унижают. Но она про это не знала. Я стал молча помогать ей по мелочам. Я мог предложить ей шариковую ручку, когда ее перестала писать, или, когда девочки пытались демонстративно захлопнуть перед ней дверь в класс, я мог придержать дверь. Я у нее ничего не спрашивал и не пытался завязать разговор. Но постепенно она начала смотреть на меня иначе.

Потом мы начали разговаривать на переменах. Сначала коротко, только об учебе: что задали, какую часть учебника надо прочесть и так далее. Но потом все больше о погоде, о фильмах, о ее детстве в Румынии. Иногда она даже улыбалась. Я понимал, что дружба с ней может понизить мой статус, но все равно это был наш последний год, да и к тому же добраться до ее трусиков было для меня важнее.

И вот однажды я сел с ней за стол в кафе во время ланча. Мы болтали, она не просто улыбалась, она смеялась c открытым ртом. Мой член стоял колом. Никто не подходил и пытался ее толкнуть. Я подозреваю, что это не от симпатии к ней или ко мне, а потому что я был спортивным подростком. Да и русский акцент мой звучал угрожающе. В новостях тогда вовсю рассказывали про русскую мафию. В общем, наш ланч прошел без эксцессов.

Она рассказала мне что ее обижают в автобусе, когда она едет домой. Некоторые ребята из школы живут рядом и пользуются тем же автобусом. Однажды ей вылили на голову пакет сока. Я предложил поехать с ней, соврав что мне все равно нужно в ту сторону. В автобусе мы держались за руки. Потом я проводил ее до дома и, когда она собиралась сказать “пока”, обнял ее за спину и прислонил свои губы к ее губам. Она не сопротивлялась. Это был мой первый поцелуй.

Так продолжалось некоторое время: ланч, прогулки, беседы, робкие поцелуи. Я чувствовал, что пришла пора ее трахнуть, но я не знал где и как. Это большая проблема для подростков. Я жил с семейной парой, Питером и Дафной, им было лет по 55, моя программа обмена оплачивала им мои расходы и платила им за предоставление жилья. У нас сложились доверительные отношения. В их доме у меня была своя комната, но я не хотел приводить туда девушку, когда хозяева дома. Я не знал, что делать.

В конце концов, я решился на откровенный разговор с Питером. Я сказал ему, что у меня есть девушка, и что мне нужно найти место чтобы “вывести наши отношения на новый уровень”. Он понимающе рассмеялся, видимо вспомнив свою молодость. Он ответил:

— Хорошо, я поведу Дафну в ресторан в четверг, так что вы, молодые люди, делайте что хотите. Только предохраняйтесь. Мы уйдем в шесть и будем не раньше девяти вечера.

Я чуть не бросился ему на шею от благодарности.

А вот затащить к себе домой Теско оказалось сложнее. Мы делали проект по курсу истории. Я предложил позаниматься вместе в пятницу у меня дома. Она отказывалась, говорила, что ее не отпустит мама, и что вообще у нее запланированы другие дела. Словно бы она опасалась чего-то. Но я сказал ей, что семья, с которой я живу, это учителя на пенсии (это было правдой) и они нам помогут с проектом (это не было правдой). Тут она выдохнула с облегчением и согласилась. Слова о том, что взрослые будут дома, ее успокоили. “Доверчивая сучка”, - подумал я.

И вот великий день настал. Я прибрался в своей комнате, помылся и ждал Теско. Раздался звонок в дверь. Это была она. На ней было все то же темно-синие платье, которое она надевала в школу, у нее вообще было только одно платье.

— А где твоя семья? — спросила она

— Скоро придут, — уклончиво ответил я.

Я отвел ее в свою комнату и как только за нами закрылась дверь, я обнял ее и начал целовать ее в губы. Я стал смелее чем раньше. Наши языки переплетались во рту. Я одной рукой прижимал ее к себе, а другой гладил ее груди через ткань платья. Близость ее тела распаляла меня. Но я не знал, что делать ее с платьем. Где-то же одно расстегиваться! Я безнадежно шарил спереди и сзади.

— Погоди, - она отстранилась и стащила с себя платье через голову, оставшись только в лифчике и трусиках. Ее тело манило меня. Я смотрел на изгиб ее шеи, на ее набухшие груди, на вожделенное место, где сходятся ее бедра, образуя треугольник лобка. Я продолжил целовать ее губы. Одновременно я гладил ее живот, опускаясь все ниже.

А когда я стал опускать свою ладонь в ее трусики, она уверенным движением стала ее отодвигать, не позволяя даже не то, что добраться до ее щелки, но и даже потрогать ее лобок. “Ладно”, - подумал я и предпринял попытку добраться до ее грудок, просунув пальцы под ее лифчик. Она снова отстранила мою руку.

— Не надо, - сказала она, - Я не хочу. Не сегодня.

“Чего ты не хочешь-то, сучка!”- Я чувствовал себя обманутым ребенком, которому дали конфетку, а это оказалась одна обертка.

— Хорошо, - сказал я холодно и протянул ей учебник, — Давай заниматься. Ты конспектируешь первую часть, я вторую.

Я сел на кровать с учебником и блокнотом, а ей указал на место за рабочим столом. Она почувствовала мое разочарование, и, видимо, оно ее укололо. Она пыталась завязать разговор, но я отвечал холодно и односложно.

Так я наткнулся на важный прием обращения с женщинами. Она не подчинилась тебе? Не кричи, не ругайся, просто молчи, будь вежлив, и тогда чувство вины перед тобой постепенно выест ее изнутри.

В тот момент я видел, как это происходит с Теско. Она конспектировала учебник изредка поглядывая на меня. В конце концов она не выдержала. Она села рядом со мной, взяла мою ладонь и положила ее себе на грудь.

— Можешь потрогать, - сказала она примирительно.

— Дай посмотреть, — ответил я с теплотой в голосе, - ты такая красивая. Хочу увидеть тебя полностью.

Я выразительно посмотрел на ее трусики. Она засмущалась.

— А ты ничего не будешь делать? - спросила она опасливо, — Меня еще никто такой не видел.

— Не буду, — сказал я, — Обещаю.

В тот момент я уже твердо решил ее трахнуть. Обещание, данные куску мяса, который существует только для моего удовольствия, ничего не значат.

Она неловко улыбнулась, расстегнула лифчик и обнажила свои набухшие грудки. Потом она встала передо мной, смешно присела и стянула с себя трусики. Она распрямилась, демонстрируя себя, но стыдливо закрыв ладошкой свою промежность. Мой член готов был взорваться.

— Ну что? Насмотрелся? —спросила она, потянувшись за лифчиком.

Тут я схватил ее за руку и резко дернул на себя. Она ойкнула, потеряла равновесие и упала на кровать на бок. Я повернул ее на спину и запрыгнул на нее, придавив своим телом. Ее глаза округлились от страха, когда я одной рукой зажал ей рот, а другой высвободил из штанов свой предельно напряженный член. Она подергалась подо мной, а потом расслабилась.

— Приготовилась получать удовольствие? — спросил я, осторожно позволяя ей открыть рот.

— Что ты делаешь? Твоя семья сейчас придет. Я закричу! Ты же обещаааал..., — последнее слово она протянула с воем, превращавшимся в рыдания.

— Семья не придет, — сказал я холодно, — орать можешь сколько угодно.

Я достал пульт от музыкального центра и включил на полную громкость Guns N’ Roses.

— Ты же обещал! — продолжала она тянуть, но уже больше с досадой и разочарованием, а не с волей к сопротивлению.

Но раздвинуть ее бедра оказалось не так просто. Она сдвинула их плотно и мне пришлось отвоевывать каждый сантиметр. Постепенно мне удалось руками раздвинуть их так, что я смог просунуть между ними свое колено, и уже используя его как рычать, раскрыть ее дальше. От одного только предвкушения того, что я сейчас овладею этой сучкой, я был на седьмом небе.

И вот, под стремительные риффы Welcome to the Jungle, я вошел в нее. Я надавил и немедленно уперся в ее девственную плеву. Несколько сильных толчков, она коротко вскрикнула, и мой член увлажнился чем-то горячим и теплым.

— Ну вот ты и порвана, cука, — сказал я, — давай улыбнись.

Я потрепал ее за щечку, она лишь скривилась. Сантиметр за сантиметром я протискивался в нее дальше, пока мой член не вошел в нее на всю глубину.

— Готовься! - воскликнул я, — Начинаю долбить!

— Ты же обещал... - продолжала молить она.

Я расхохотался и начал стремительные движения в ее пещерке. Она не помогала мне, но и не сопротивлялась, я натягивал ее тело как безвольную куклу.

Через минуту я почувствовал, что готов кончить. Презерватива на мне не было. Ощутив приближение семени, я вытащил свой член, дотянулся до аккуратно сложенного ее платья, скомкал его и, и глядя в ее глаза, прижал к паху.

— Нееет, — она робко запротестовала. Из меня стремительным потоком выливалась сперма на ее единственное платье. Я был на вершине наслаждения. Я тщательно вытер свой пах ее оскверненным платьем и отбросил его на пол.

— Мама стирает вещи по субботам. Как я завтра в школу пойду? — робко произнесла она тихим изможденным голосом, — как я сейчас домой пойду?

— Это твои проблемы, сука, — произнес я холодно. После этого я поднял с пола ее трусики, снизу в них была небольшая дырочка. Похожи, что запасных трусиков у нее дома тоже не было. Я просунул в эту дырочку указательный палец, резко дернул его на себя, ткань порвалась, и я уже без труда, с довольной ухмылкой, разорвал трусики надвое.

— Это тебе за то, что ломалась.

Она повернулась на бок, свернулась в клубочек и заревела с новой силой.

— Ты же обещал..., — только и слышал я сквозь ее слезы, — Ты же обещал...

Я удовлетворением смотрел на лежащую на кровати только что порванную голышку, которой сейчас предстояло идти домой по вечернему Манчестеру без трусиков и в залитом моим семенем платье. У меня мгновенно родился новый план, как этой замухрышкой манипулировать дальше.

Я подошёл к ней и начал нежно гладить ее волосы.

— Извини, - сказал я жалобно, — Не знаю, что на меня нашло. Ты просто такая красивая. А никто вокруг этого не замечает.

Я робко поцеловала ее в щечку.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил я, подавая ей влажные салфетки.

— Болит, — она жалобно ответила, — Там...

Она начала подтирать свою промежность салфетками.

— Лежи, — сказал я строго, заботливым тоном, положив ей голову под подушку и накрыв ее тело простыней.

Я быстро оделся и пошел на кухню, где приготовил ей мятный чай и сделал бутерброд с маслом и красной икрой. Я знал, что такого их семья себе позволить не может. Я принес ей все это на разделочной доске. Своеобразный завтрак в постель.

— Спасибо, - сказала она удивившись.

— Не за что, — ласково ответил я, — ты же теперь моя девушка.

Я увидел, как в ее глазах, первый раз с того момента, когда я бросил ее на кровать, загорается огонек радости. Она с удовольствием уплетала бутерброд и запивала его чаем.

И тут я усвоил еще один важный урок: можно быть с женщиной сколько угодно жестоким, если потом притвориться ласковым и участливым.

— Платье мы сейчас почистим, — сказал я деловито, — а трусики я тебе куплю новые. Я пошел в ванную, взял там одёжную щетку, намочил ее и принес обратно. Мы расстелили платье на рабочем столе, и она стало тщательно зачищать участки с моим семенем. Cледы остались, но бледные, если не сильно приглядываться то и не увидишь.

После этой процедуры она надела платье.

— Кстати, — сказал я, — забирай мой ранец. Что ты будешь вечно с пакетом ходить.

— Можно? — глаза ее загорелись.

— Конечно, — ответил я. У меня был запасной ранец, и я легко мог позволить себе купить новый. Такой щедрый подарок нужен был мне для моего нового плана.

Она взяла мой ранец, я поцеловал ее робко на прощание в губы, она кокетливо улыбнулась и пошла домой.

На следующий день, утром в школе, ко мне подошли друзья:

— Слушай, а что это Теско с твоим ранцем? Украла что ли у тебя?

Я сказал заговорщицким тоном:

— Никому не говорите, но отсосала. А потом еще дала потрахать в пизденку. Сама предложила. Если присмотритесь к ее платью, там будут следы моего семени. И трусиков на ней нет.

Друзья посмотрели на меня с уважением. Одна девушка только смотрела с недоверием.

— Эй, Теско! - крикнула она проходящей мимо моей замухрышки, - Ну-ка иди сюда.

Теско подчинилась. Я не хотел, чтобы она увидела меня, и быстро ретировался. Этого никто не заметил, пока ребята внимательно рассматривали ее платье.

— Точно! – услышал я радостный голос за спиной, - Платье обкончанное! Ну-ка посмотрим есть ли трусики! Оооо!

День становился все интереснее.