Боречка Михельсон торжествовал. Теперь-то они точно все узнают, что были не правы! Все, кто хихикал над Борисом. Все, кто считал его каким-то не таким. Он возвращался в город и вёз с собою невесту.

Чистое, невесомое создание испуганно смотрело на возвышающиеся над ними здания. Настя никогда раньше не была в городе и всё для неё было в диковинку. Было даже немного страшновато от огромности этого нового мира, от толп людей на улицах. Впрочем, она полностью доверяла своему избраннику и сейчас доверчиво держалось за его руку. Боренька настолько отличался от грубых и наглых мужчин её деревни, что она почти сразу прониклась внутренним расположением к этому всегда вежливому и скромному молодому человеку. А уж когда он смог разглядеть что-то такое же в ней и сделал предложение – Настенька не раздумывала ни секунды.

А вот родители Борю удивили:

— Ты хорошо подумал? – спросила маман, отведя сына в сторонку и издали, поглядывая на невестку, - Что-то худосочная она. Проверить бы, может больная. Ест вроде нормально, а бледная какая-то. Каких внуков может дать этакая пигалица?

— Ах, маман! Ну что вы такое говорите? Неужто вы не читали об аристократическом складе фигуры? Вы знаете, её фамилию? Левакова! – он с восторгом посмотрел на маму, - Не понимаете? Граф Владимир Левашов с семьёй остались после революции в России. Уехали в деревню и изменили всего одну букву в фамилии, чтобы рэволюционэры не домогались. А Настенька получается из графского рода. Потому-то и внешностью выделялась из баб деревенских.

— Ну не знаю, сыночка, - поджала губы маменька, но видно было, что поверить истории о графской семье, ей очень хочется.

Папа же долго расспрашивал о родителях, чем занимаются, какое имущество за душой у невестки и лишь горестно вздохнул, глядя на непреклонное лицо сына, решившего вдруг жениться. А ведь до этого каких только комбинаций не продумывал в голове Моисей Абрамович, чтобы породниться с уважаемыми людьми. Но всё не складывалось. Сыночек и правда был не фотомоделью – довольно высокий, но с непропорционально длинными руками и узловатыми костями, на которых всё никак не нарастало мясо. Лицо со слегка вьющимися волосами можно было бы назвать симпатичным, если б не семейный длинный нос, доставшийся от предков. Впрочем, внешность не главное. С этим соглашались даже и родители потенциальных невест, но и с характером тоже было не всё гладко. Как не пыталась его мать убеждать всех, что он совсем не тюфяк и не тряпка, а просто очень воспитанный молодой человек, но современная жизнь уважала совсем других героев. Воспитанность и любовь к книгам были сейчас не в чести. Поэтому, хоть он и горько вздохнул, но дал свое благословение на брак сына.

Первая пара лет брака показались молодоженам волшебной сказкой. Ночами Боря вслух читал для любимой. Рассказывал о бесконечном мире. О том, сколько прекрасного и удивительного он скрывает. А днём уходил в папину конторку. Они оказывали бухгалтерские услуги населению. Правда, если папа фанател от цифр и манипуляций с налоговыми счетами, то сын скорее воспринимал это, как нудную, но важную часть своей жизни. И всё ждал, когда вернётся к своей молодой жене и та с открытым ртом и влюбленными глазами будет внимать его рассказам.

Настенька тоже по-настоящему наслаждалась новой жизнью. В деревне жизнь была тяжелой, а для худенькой и слабой Насти – вдвойне. И вот сейчас она чувствовала себя в раю. Даже сексуальная жизнь устраивала обоих. Анастасия до сих пор не понимала, что хорошего люди находят в совместных судорожных подергиваниях. Девственницей она не была, потеряв её лишь только став совершеннолетней с Ванькой из соседнего села. Уже позже узнала, что рассказы Ваньки о любви успела услышать далеко не только она, как и потерять с ним девичью честь. Позже были и другие. Всё из-за того, что на застольях Насте достаточно было пары рюмок самогонки, чтобы перестать контролировать себя. Об этом быстро узнали местные бабники и постоянно пользовались. Но вот никто из них, думая только о себе, так ни разу и не смог не то что довести до оргазма, но даже и заставить ощутить хоть какую-то радость от соития. Устало поднимались с очередной раз покоренной девушки, и уходили, что-то лениво обещая.

Боренька был не таким. Он подолгу зацеловывал молодую жену, особенно любя ямочки и впадинки. Благо в худеньком теле Насти их хватало. А вот тыкать, своим напрягающимся во время взаимных ласк членом, в сухое влагалище похоже не очень-то и любил. Поэтому чаще супруги просто обнимались, медленно успокаиваясь и засыпая в объятиях, чем занимались полноценным сексом. Иногда, когда Боря не мог уснуть, тычась в жену напряженным членом, та брала его рукой и начинала дёргать. Боря неизменно вскрикивал, изливался струйкой густой, резко пахнущей жидкости и засыпал. А Настя вставала, обтирала член мужа салфетками и шла мыть руки. Позже под подушкой поселилась даже специальная мягкая тряпочка для этого. Теперь не нужно было даже вставать.

Изменилась безмятежная и ленивая жизнь с очередным приходом Бориной мамы. Ей очень не нравилось, что Настенька постоянно сидит дома.

— От этого всякие глупые мысли юным барышням приходят, - говорила она.

И в конце концов нашла для неё работу помощником повара в большой столовой при автостанции. Настя сходила на собеседование. Видимо не так много желающих было там работать, поскольку всё, что у неё спросили – умеет ли она чистить картошку. Как не уметь если всю жизнь в деревне прожила. Дородной поварихе этого оказалось достаточно:

— Остальное, если и не умеешь – научим, - покровительственно сообщила она и отправила Настю сдавать медицинские анализы для справки.

По результатам проверки Насте выдали справку о наличии у неё каких-то инвазий в виде цестодозов. Впрочем, Настя даже не была уверена, что правильно прочитала каракули врача, но купила все выписанные лекарства и принялась их употреблять. Это позже уже Боря объяснил ей, что эти сложные названия в простонародье называются обычными глистами.

Неизвестно, что повлияло больше. То ли пропитый курс лекарств, то ли начавшаяся работа в столовой с постоянными чаепитиями, но через месяц она заметила первые изменения. Грудь, которая раньше была не больше детского кулачка, стала наливаться. Попа тоже приобрела лишнюю массу, и походка стала слегка вихляющей, из-за того, что Настя не понимала, как именно нужно носить этот дополнительный объем на корме. Мужчины, которые раньше не обращали внимания на бледную замухрышку, вдруг начали подмигивать и пытаться познакомиться. В основном это были водители и автослесари в грязных от мазута робах. Настя не воспринимала их грубые ухаживания, как что-то серьёзное, но взгляд сам иногда останавливался на поджарой заднице Василия или на широкой волосатой груди Фёдора.

Через полгода Борина мама с удовольствием заметила налившиеся округлости невестки и предложила денег, чтобы обновить гардероб. Грудь всё больше вываливалась из старых подростковых лифчиков. Да и юбки до предела обтягивали зад и норовили разойтись по швам. Этим ещё больше привлекая мужское население.

А вот Боря страдал. Где та аристократическая бледность? Где слабые и тонкие девичьи пальчики? Жена, лежа в постели, всё чаще норовила схватить рукой Борин член, крепко сжать его, заставляя напрячься и впихнуть в чавкающее от влаги лоно. Даже здесь всё было совсем по-другому. Тугое и неподатливое влагалище жены неожиданно оказалось совсем не тесным. Обильно текущая жижа и вовсе заставляла член не продираться, как раньше, а просто болтаться в размякшей дыре. Это ощущение пугало Борю:

- Она вообще меня чувствует? А вдруг мой член слишком маленький? – думал он. И от этих мыслей, член, как будто, ещё больше съёживался. Но Настя этого вроде и не замечала, завалив мужа на спину, прыгая на нём и подвывая.

Сидеть на месте и слушать чтение мужа, как раньше, Настя тоже не могла. Ей всё время хотелось двигаться. Как будто долго спящий организм вышел из спячки и теперь пытался наверстать упущенное. Вместо того чтобы, обняв мужа, смотреть тому в глаза, она порхала по квартире, то перекладывая одежду, то что-нибудь надраивая, а то и вовсе сбегала на кухню:

— Милый, читай, не останавливайся. Я всё слышу! Сейчас картошечки нажарю со шкварками.

...

Шло время. Боря всё чаще стал задерживаться в конторе. С одной стороны, стареющий отец уже не справлялся и работы хватало. С другой, ему нравилось тихо зайти домой, когда супруга уже спит. В эти дни не нужно было выслушивать не прекращающуюся женскую болтовню о том, как Машка села на горячую плиту и визжала не хуже сирены или как Петька перевернул стол и Насте пришлось пол часа всё отмывать за ним. Разговоры о высоком, о мироустройстве, о духовном куда-то исчезли. На их место пришли банальные и низкие разговоры об обычной жизни обычных людей.

Скучающая жена даже стала упрашивать Бориса сходить на местную дискотеку. Оказывается, по субботам в клубе включали музыку и собиралась местная молодёжь. И Боря терялся. Отказать жене в такой малости? Обидится. Субботы и правда проходили в ленивом ничегонеделании и причин отказывать не было. Идти вместе? Но Боря и не танцевал-то никогда, кроме тех нескольких раз, ещё в школе, когда его нелепые дергания вызывали снисходительные улыбки девочек, а самое главное парни – те считали своим долгом самоутвердиться за счет нескладного и худого юноши. Воспоминания об этом до сих пор пугали Бориса. Может быть придумать себе какое-нибудь занятие и отправить её одну, если хочет? Да может она и откажется одна идти....

— А с кем ты хочешь?

— Ну почти все наши девки со столовой идут. Даже Анна Ивановна ходит. Хоть ей и сорок скоро.

Борис даже вспомнил её. Высокая, ширококостная и властная дама совсем не производила впечатления любителя танцулек. Она-то чего там забыла? Но вслух он ответил другое:

— А чего я в вашу женскую компанию пойду? Не хочу, да и работа на выходные есть.

Настёна заметно расстроилась, Боря даже решил было, что она не хочет без него.

— Жаалко, - протянула она, - хотела тебя вытащить. А то и жизнь так пройдет, дома да дома всё время. Ну давай я сама схожу, посмотрю хоть. А на следующей неделе вместе, ладно?

— Ладно, - а что тут было ответить?

Вернулась Настя уже после двенадцати. Волосы пахли табаком, а изо рта алкоголем. Несмотря на натертые ноги новыми блестящими туфельками. Они ещё не привыкли к такому виду досуга. Но супруга была довольна:

— Зря ты не пошел! Весело было! Я весь вечер плясала.

— И пила, - укоризненно сказал Борис.

— Да, неее. Это в самом начале. Машка в рукаве бутылку протащила, чтобы не покупать. Дурная такая! Представляешь, в туалет бегали выпивать. Для веселья просто. По чуть-чуть.

Настя не переставая болтать забралась к мужу в кровать и тут же схватилась за его спящий член.

— Настюш! Ты пьяная! Давай завтра, - сказал Боря.

— Нет! Сейчас! Хочу!

— Я спал уже, - попытался ещё раз отказаться он.

— А хочешь я пососу?

— Это ты когда научилась? – напрягся Борис.

— Это Машка сказала, что мужики все любят, когда им xуй сосут!

Борю передёрнуло:

— Член, - поправил он.

— И член тоже, - Настя всё сползала вниз, пытаясь забраться с головой под одеяло.

Пока Боря раздумывал, что он сделал раньше, ходил в душ или помочился, член вдруг провалился в горячий рот жены и неожиданно быстро стал набухать.

Сосала жена неумело. И Боря не мог определиться хорошо это или плохо. С одной стороны, из-за этого он никак не мог кончить, с другой – маленький опыт супруги в этом деле всё же радовал.

— Я научусь! – обрадовала Настя мужа, выкарабкиваясь к нему и насаживаясь на торчащий член уже влажной дыркой.

Секс всё чаще становился именно таким. Почти всегда инициатором его была Настя и она же играла в нем первую скрипку. Борис, даже если появлялось желание, предпочитал дождаться первых шагов жены, лишь иногда намекая, что не против. И всё чаще, во время секса, он лежал на спине и, закрыв глаза, вспоминал ту самую худенькую и бледную девушку, на которой женился. Это приходилось делать всё чаще. Когда он открывал глаза и смотрел на эту Настю, прыгающую с перекошенным от страсти лицом и болтающимися сиськами, которые кажется стали ещё больше, член всё норовил сдуться и выпасть из широкого и скользкого влагалища.

В следующую субботу Боря всё же пошел с супругой. Всё оказалось не так плохо. Мужчины практически не обращали на него внимания. Впрочем, Боря тоже не пытался обратить внимание на себя. Настя всё больше танцевала в кругу тёток из столовой, не обращая внимания на дрыгающихся вокруг мужиков. Вот только.... Мужики на женщин внимание обращали, всё норовя зацепить их в танце, залезть в круг танцующих женщин или даже вытащить кого-то из них в свою толпу. Что происходило в эти моменты Боря не видел, но женщины, отбиваясь, выбирались из мужской толпы красные и возмущённые. Притворно возмущённые – это Боря видел тоже. После этого женщины перешептывались и косились на наглецов. Вот только не было на их лицах страха, а скорее ожидание, когда и с ними произойдёт то же самое:

— Всё нормально? Обижают, – спросил Боря, когда жена выбралась из этой толпы и изобразив злую гримасу пришла к нему, плюхнувшись рядом.

— Да дурачатся просто. Пьяные ведь, - ответила Настя и скосила глаза на бюстгальтер, проверяя не выбился ли он из-под платья.

— Может домой?

— Можно ещё немножечко? Я не натанцевалась.

Настя отхлебнула пива и пошла обратно, виляя попой чуть сильнее, чем обычно. А Боря поймал на своей супруге несколько заинтересованных мужских взглядов. Предвкушающих, ощупывающих, плотоядных.

Боря боялся, что жена опять окажется рядом с кругом хохочущих молодчиков и её снова затянут в мешанину тел, но Настя встала в круг с противоположной от них стороны и потные лапы не могли дотянуться до неё при всём желании. Хоть без осуждения и даже с видимым интересом косилась, как выпившие мужланы хватают её подруг. А когда заиграл медляк, Настя не стала дожидаться, когда какой-то здоровый парень с упорством ледокола продерётся через толпу и пригласит её в свои медвежьи объятья. Она сама подошла к мужу, вытянула его за руку и вытащила на танцпол.

Боря хоть и не хотел танцевать, но понимал, что если этого не сделает он, то к его жене обязательно прижмется кто-то из похотливой толпы самцов. А когда Настя присосалась к его губам, Борис просто физически почувствовал исходящую от мужского моря бессильную ярость.

- Это МОЯ жена! – уверенно подумал Боря, и опустил руки на попу жены, не прекращая поцелуя.

Больше ничего интересного не было, если не считать случайно услышанного разговора, когда он пошел отлить.

— Э, Костян! Давай ему морду начистим. Чего он нашу Наську лапает? – раздалось за закрытой дверью.

— Ты чё, братан, это муж её. Я те отвечаю!

— В натуре что ли? Ну тада вопросов нет, хуле....

Пара без проблем добралась до дома и время продолжило свой бег, отмеряя этапы семейной жизни. Настя росла в профессиональной сфере. Теперь она уже не была девочкой на побегушках: «Принеси, подай, иди нахер не мешай». Она стояла на раздаче, а кроме того, ей доверяли самой готовить нарезку на салаты. Боре казалось, что Настя достойна большего и порывался отправить жену учиться, но она была довольна своей жизнью и похоже никуда не стремилась. Борина мама, на удивление, тоже не поддерживала его стремления. Ей всё больше хотелось уже начать няньчиться с внуками, чем развивать карьеру невестки. К тому же раздавшаяся вширь и прилично надувшаяся в нужных местах фигура всячески намекали о её фертильности.

После пары посещений местной дискотеки, Настя как будто успокоилась. Боря не знал, что именно было в её мыслях. То ли что-то произошло там, то ли она просто получила недостающие ей эмоции и переключилась на что-то другое. В постели наметилось шаткое равновесие. Борис прочитал несколько статей о семейной жизни и понял, что секс для многих людей – это не меньшая потребность, чем сон или еда. И пусть сам он такой уж большой жажды секса не испытывал, но видел, что его жена получает настоящее удовольствие. Выражение «Супружеский долг» стало для него не просто расхожей фразой. Он аккуратно выделил время в своем рабочем графике и старался минимум один вечер в неделю посвящать постельным утехам. Поскольку в этих же статьях Боря выяснил, что планирование и рутина убивают женские эмоции, он решил заранее не предупреждать супругу о своих планах и постоянно смещал график, чтобы создать видимость спонтанности. Также во время секса заставлял себя минимум три раза сменить позицию. В общем изо всех сил старался укрепить семейные узы с помощью секса, относясь к нему, как к служебной обязанности.

Нет, он не был бесчувственным чурбаном. Оргазм был довольно приятным бонусом к супружескому долгу, но вот то, что нужно было тратить на это бесполезное, с его точки зрения, занятие время и силы, довольно сильно нервировало. То ли дело онанизм – быстро, эффективно и тот же результат.

Что касается Насти, то и её почти всё устраивало. К мужу она питала чувства. Это была не любовь, о которой часто слышала из книг. Не страсть, которую видела в низкопробных фильмах. Больше всего это чувство было похоже на безмерное уважение и доверие к мужу. Она видела, что Борис старается для неё и всячески старалась отплатить и ему тем же. Именно поэтому брезгливо фыркала на неуклюжие ухаживания местных работяг, отгоняя их, и перестала ходить на местную дискотеку. Уж очень горячили кровь молодой женщины быстрые движения, прикосновения и крепкий мужской запах. Ну, а секс... хотелось бы побольше, но ведь есть и юркие пальчики и, недавно купленный, по совету Машки, вибратор, который она прятала в складках постельного белья на полке.

А время неумолимо шло дальше....

Настенька всё меньше напоминала Борису ту тонкую девушку, на которой он когда-то женился. Теперь это была Настюха. Да, именно так называли её в столовой. Он слышал, когда несколько раз заходил к ней на работу. И это имя ей подходило гораздо больше. Шумная, активная, не лезущая в карман за словом она всё больше становилась похожей на повариху Машку, раздаваясь вширь и тряся крупными грудями, которые пытались вывалиться из белого поварского халата.

Во время нечастого секса, Борис закрывал глаза и представлял совсем других женщин. Иногда это была новенькая помощница бухгалтера на стажировке. Девушка Вера, уже не новичок, но постоянно витающая в облаках или опускающая взгляд под стол, где на коленках всё время прячется от коллег какая-нибудь книжонка. Из-за этого она допускала глупые ошибки. Другие сотрудники жаловались на неё Борису, но тот всё никак не решался уволить это странное создание.

Ах, да! Стоит сказать, что отец Бориса из-за проблем со здоровьем совсем отошел от дел. И если Моисей Абрамович был просто влюблён в свою работу, то Борис занимался этим скорее по необходимости. И вот, когда он перестал справляться сам, без папиной помощи, нанял сначала одного помощника, потом другого.... А теперь маленькая конторка из двух человек уже превратилась в полноценное бюро, оказывающее бухгалтерские и юридические услуги. Только теперь Борис осознал, что оказался на своем месте. Эрудированный, вежливый, совсем не вздорный, он оказался идеальным работодателем, с которым легко находили общий язык и работники и клиенты конторы. Нескладный подростковый костяк постепенно обрастал мясом и даже небольшое пузико не портило его, а скорее добавляло авторитетности. Теперь это был высокий мужчина средних лет, всегда аккуратно одетый и знающий себе цену.

Появились выходы в свет. И если раньше Борис стеснялся появляться со своей красавицей женой из-за того, что считал себя слишком нескладным рядом с нею, то теперь уже стеснялся её. Слишком простой речи, слишком громкого смеха, глупых, вставленных не к месту, фразочек. Да и манера одеваться излишне крикливая, вызывающая, будила в нём немое раздражение. Так же и дома супруге не были интересны книги, которые Борис продолжал глотать пачками. Она всё больше просиживала за телевизором, по которому бесконечной чередой крутились различные телешоу.

С юношеской мечтой породниться с графским родом тоже пришлось расстаться. Борис не поленился и съездил в деревню, откуда привёз супругу. Церковный батюшка подтвердил, что деревня и правда когда-то принадлежала роду графа Левашова. Долго рылся в толстых томах рукописных книг приходских записей и припечатал Бориса:

— Марфа, Евдокимова дочь. Будучи замужем за Ефимом Лопухиным во блуде понесла от Григория Пегого, местного пастуха, к коему бегала неоднократно и была замечена селянами. Муж дитя не признал. Пастух тоже сказал, что Марфа не только к нему бегала. Поскольку мужчины дитю фамилию не дали, приходской собор постановил дать урожденному мальчику Ивану фамилию Леваков. Вот от Ивана и пошел род Леваковых в нашей деревне. А Левашовы так и сгинули где-то. Может поймали их большевики, а может и живут где-нибудь во Франциях....

И только на работе, где всё было чётко, понятно и разложено по полочкам. Здесь Борис получал полное духовное умиротворение. Душевному спокойствию слегка мешали слухи о том, что супруга ему не верна. Борис попытался покрутить этот факт в голове. Если это были наветы злых языков – то на них не стоит обращать внимания. А если правда? Он понял, что не испытывает никаких эмоций. Ни ревности, ни злости. Любил ли он свою жену хоть когда-то по-настоящему? Он не мог ответить на этот вопрос.

Но вернёмся к нашей героине. Есть такая русская поговорка: «Шила в мешке не утаишь». Вот так же и Насте сложно было скрыть свою натуру. Она без жалости измочаливала вибратором своё голодное лоно. Но это было то же самое, как жаждущему путнику дать глоток воды, а не напиться вдоволь. Подруги на работе хихикали, что Настя постоянно голодным взглядом разглядывает симпатичных мужиков. Возможно и мужики видели что-то подобное, поскольку поток желающих познакомиться поближе не ослабевал, несмотря на то, что никому из них ещё не повезло.

Настя всячески скрывала от других, но себе врать не могла. Телу хотелось крепких мужских объятий. Оно, не слушая доводов разума, пускало сок. Соски предательски набухали, а взгляд становился томным, стоило лишь расслабиться и разрешить себе оглядеть активно жующих мужчин. Особенно сложно было, когда рядом оказывался Фёдор. Это был крупный мужчина с постоянно расстегнутой рубашкой. Черные завитки волос на груди не отталкивали, а напротив манили прижаться к ним лицом и вдохнуть мужской аромат. Настя не могла забыть, как когда-то давно, как будто в прошлой жизни, на дискотеке этот Фёдор стиснул её в своих крепких объятьях и провел руками по телу. Вокруг разливался терпкий запах мужского пота, смешанного с алкоголем. Она тогда чуть не застонала от блаженства. Почему она не может чувствовать того же самого с мужем?

Фёдор и стал её первым мужчиной. Первым мужчиной, с которым она изменила мужу. Она, как мышь перед удавом, замерла, когда Фёдор зажал её в проходе перед дверью в кладовую. Анна Ивановна попросила Фёдора отнести мешок картошки, и Настя пошла с ним, показать дорогу и открыть дверь. Она с восхищением смотрела, как этот мужчина легко перекинул мешок через плечо и, не замечая тяжести, вошел внутрь полутёмного коридора.

— Что ты делаешь? Федька! Ну-ка сейчас же прекрати! – несмотря на слова, Настя тяжело дышала, когда Фёдор вдруг прижал к себе женщину, пытающуюся закрыть дверь кладовой.

— Ну чё ты, Наська! Чё дичишься? Убудет с тебя что ли? – лапищи Фёдора шарили по её телу.

Из-за жары тонкий белый халат почти ничего не скрывал. Под ним был лишь кружевной лифчик, да такие же трусики. Настя делала вид, что пытается нащупать ключом замочную скважину и не делала никаких попыток отбиться от жадных рук.

— Отстань! Не видно ж ничего. Дверь закрыть не могу, - почему-то шепотом и с придыханием говорила Настя, млея от грубых прикосновений.

— Брось! Дай поцелую!

— Вот ещё! Отвали, нахал, - сама же в это время отвернулась от двери, подставляя губы для поцелуя.

Фёдор впился в её губы, выворачивая лифчик и пройдясь рукой по вмиг напрягшемуся соску.

— Ммм! Федя! Увидят! – пробормотала Настя, чувствуя, как жадная рука оторвалась от груди и скользнула вниз.

Пальцы Фёдора сдвинули трусы, нащупали горячее скользкое лоно. У него больше не оставалось сомнений. Сейчас или никогда! Он подхватил женщину на руки, распахнул дверь и скрылся в кладовке. Ключи жалобно звякнули о пол, выпав из замочной скважины.

Внутри он сразу же принялся расстегивать пуговицы халата, рыча и сдерживаясь, чтобы не разорвать его одним движением. С удовольствием понял, что Настюха больше не стоит столбом. Её рука явно ощупывала его напряженный инструмент. Скинув халат, он расстегнул ширинку и вложил член в руки женщины, сам же занялся сначала лифчиком, а потом стал натирать ей между ног. Хоть там и было мокро, Федя знал, что женщины любят прелюдии.

Впрочем, долго это не продолжалось. Облокотив повариху о мешок картошки, он вогнал член в её горячую дырку. Настя удивилась, насколько хорошо они подошли друг другу. Дырка, влажно чавкнув, раскрылась и легко проглотила конец Фёдора. Настя даже не вскрикнула, как будто ей постоянно так, одним ударом задвигают. Она лишь ещё громче задышала и выпятила задницу.

— Заeбись, Настюх! – Фёдор начал двигать член внутри женщины.

— Не болтай! Eби! – задница Насти двигалась ему навстречу, как будто ей было мало, и она хотела проглотить больше.

Сама женщина раскорячилась, разведя ноги, но не стонала и не вскрикивала. Из-за этого Федя с неудовольствием подумал, что слухи о том, что молодая повариха никому не даёт – враньё. Настёна настолько спокойно принимала член Фёдора, что складывалось впечатление, как будто она постоянно водит сюда мужиков. Немного добавило настроения, когда она вдруг напряглась, пару раз вздрогнула и вскрикнула, зажав себе рот. После этого сползла с члена и легла на мешок, завалив его.

— Чё ты? – не понял Фёдор.

— Я всё, - в голосе Насти слышалось удовлетворение.

— И чё? А я? Как ты любишь?

— Eби как хочешь....

Расслабленное, почти никак не реагирующее на вторжение, тело трахать было не так приятно, но всё же Фёдор подошел к оргазму и спустил, успев вытащить и забрызгав спину женщины. Та, как ни в чём ни бывало, встала, обтерлась какой-то тряпицей и принялась одеваться.

Фёдору казалось, что они должны как-то объясниться. Что-то сказать друг другу приятное. Но Настюха только чмокнула его в щёку:

— Чего расселся? Там потеряли меня уже. Пошли давай. Дверь закрыть надо.

На этом свидание и закончилось. К своему удивлению, Настя не почувствовала никаких угрызений совести. Ожидала, что муж как-то почувствует её измену, по настроению или как-то ещё. Но не изменилось ровным счётом ничего.

Наверное, поэтому, когда Фёдор подошел к Насте и спросил не нужно ли чего-нибудь перенести, пока он не занят, она спокойно сказала Машке, что в кладовке нужно коробки на полку поднять и повела Фёдора за собой.

В этот раз не было той суматошной страсти. Настя гораздо лучше распробовала нового мужчину, от которого давно влажнели её трусики. Не то, чтобы она была разочарована. Нет. Она отлично возбуждалась и даже снова получила оргазм. Но всё же... как будто ожидала чего-то большего. Уж слишком крупный Фёдор размеренно всё делал.

109052   20 27219  411   21  +9.86 [64] Следующая часть