Это не я. Мои достоинства поскромней будут. Понравилась. Общий типаж уж больно похож на мой тогдашний. Как и черно-белость основной массы фото тех лет. Просто для визуализации. Ну да не важно. Не про фото рассказ.

Я уже давно не девочка. И, извиняюсь за столь интимные подробности, забавлялась не только пальчиками. Не всегда только пальчиками. Блин, надо писать как есть, не изображать из себя тут невинность! В общем, пробовала и с разными предметами тоже.

Здесь же, с Вениамином, возникает какой-то дискомфорт. Особенно когда, увлекаясь, надсаживаюсь очень глубоко. Хорошо, что я сверху и сама регулирую угол и глубину. Постепенно понимаю, что мне нравится совсем не глубоко. Как там в новомодных только появившихся фильмах – «на полшишечки».

Но не дискомфорт тому виной. Мысли! Совесть, если она еще осталась... Все больше становится стыдно за то, что происходит, как это происходит. С кем я делаю это. Уже уходит та безбашенность, когда в омут с головой. На смену опьянению похоти приходит еще не похмелье, а здравомыслие что ли...

Чувствую, как и там, внизу, становлюсь все более сухой. Физиология – мать ее! Все взаимосвязано. Чувства – мысли - возбуждение. Химия в организме вся эта – тестостероны, кортизолы, гормоны удовольствий и прочее. Вот результат - смазка. Точнее, прекращение ее производства.

Я остановилась, но пока сижу на Нем, продолжая целовать хозяина. При этом вдруг приходит в голову еще одна мысль– а если залечу? Да, образованная, уже знаю, главное, что бы он не выстрелил внутрь. И дни же еще безопасные бывают. Когда они – до или после? Вообще ничего не могу вспомнить, только чувствую, что уже могу контролировать это возбуждение, эмоции...

— Боже, что я делаю... Мальчик, мой, прости, мы не должны так поступать... Я не должна...

Сползаю с него. Он не препятствует. Хорошо, что темно и он не может заглянуть в мои глаза. Как же стыдно!

— Веня, иди к себе – шепчу я.

Он молчит, но не уходит. Даже не шевелится. Все нормально? Что с ним?

Наклоняюсь заглянуть в его лицо, он неверно меня понимает, обнимает и снова пытается целовать. Точнее целует, это я не отвечаю и слабо вырываюсь, упираясь в кровать руками. Все слабее. Шепчу только свои «нельзя», «уходи к себе» и «нехорошо».

— Хорошо, давай просто немного полежим – шепчу я. Но больше ничего такого! И обещай, что через пять минут ты уйдешь и больше такого у нас не будет. Хорошо?

Он обещает.

Я залезаю под одеяло и мы пытаемся поудобней устроится. Как они делают это? Все мешает. Куда девать нижнюю руку? Блин, больно, это же мои волосы! Теперь мешает грудь. Куда ее?

Да, да, все верно. Я не девочка, ни разу не недотрога, но еще никогда не спала с мальчиком. У меня такой же первый раз, как и у него.

Наконец наш пазл складывается. Он устроился головой на моем предплечье. Чуть щекотно, но очень приятно дышит прямо в подмышку и даже грудь, обнимая меня вначале за талию, постепенно спускаясь ладонью все ниже.

Позже почувствую, что он уже достиг края ночной рубашки. Теплая ладошка легла на бедро... Боже, как же приятно!

Так мешавшая поначалу мне рука - та, что между нами, тоже вроде как-то устроилась. И...

И?

Это, что он? Блин, Веня, кажись, лежит все так же со спущенными трусами и я только что коснулась рукой ЕГО. Ну этого. Точно! Бедра он и касался, это я не поняла сразу.

«Если я не заметила, то и он не чувствует» - услужливо нашептывает похотливый рассудок. «Потрогай!». Не сразу, но решаюсь. Скользкий вначале, почему-то чуть прохладный, неожиданно твердый. Нет, скорее упругий. И очень, нет ОЧЕНЬ гладкая кожа.

Как будто почувствовав прикосновение, он пытается пролезть между бедром и ладонью. А я только сейчас понимаю, что Веня все больше собирает ночнушку вверх, поглаживая бедра, и вот-вот подберется к мохнатенькому холмику. Тому самому запретному плоду. Холодеет внизу живота от предвкушения. Я очень жду самого прикосновения и...

Нет, нельзя! Собираю волю в кулак, тяну подол вниз и пытаюсь отправить его спать к себе. Чуть не силой выталкивая из кровати. Будь на его месте взрослый мужчина или чуть более опытный парень, быть мне тогда же и выебаной на этом самом месте. Я же хочу на самом деле? Чего ломаться? Но нет, зачем-то играю в целочку, отправляя воспитанника спать.

Ведь я, только закрыв дверь на крючок и вернувшись назад в кровать, тут же начала представлять, как он снова берет меня и так и эдак. Внизу живота давно ноет от желания. Я хочу разрядки. И вот она! Даже еще почти не начав, начинаю скручиваться под волнами оргазма. Еще и еще!

А потом мысли: «ну вот же почти устояла, хорошая девочка, можешь, когда захочешь, и вовсе не шлюшка, как сама про себя думала». Гордая такая собой, засыпаю.

Просыпаюсь утром рано, задолго до подъема и не могу растолкать себя подняться. Не физически. Морально. Не представляю, как смогу увидеться с ним. И вообще как себя теперь вести.

Но все оказывается на удивление просто. Возвращаясь от умывальника освеженная и с чистыми зубами, слышу:

— Доброго утра (далее по имени отчеству)

Вениамин сотоварищи рысью проносятся мимо. Он так, похоже, даже почти и не глянул в мою сторону. Начинаю оживать, когда понимаю, что ничего не было. «Ничего же не было, ты чего?» - даже не говорит, а кричит все его поведение. Я снова поднимаю голову. Какая-то безудержная веселость наполняет меня за завтраком. Я уже сама верю в то, что ничего не было.

После обеда – к вечеру даже какое-то расстройство. Обида, если хотите. «Поматросил и бросил». Сама не знаю, а чего ждала. Ухаживаний? Знаков внимания? Может еще замуж тебя надо позвать?

А что, как честный человек, должен теперь жениться. Смешно...

Только, если что, это ты его соблазнила. Не ты ли вчера сидела на нем верхом? Не ты ли его матросила? При чем, как только чуть подотпустило, почти тут же и бросила?

Понятно, что это сейчас как-то мысли формируются, как-то осознанно на бумагу ложатся. Не тогда. Тогда – какая легкая даже не грусть и не обида. Что-то другое. Неудовлетворенность?

Ничего, смена почти закончилась, скоро разбежимся и станет проще. Я тоже планировала уехать в город с окончанием потока. Но директор меня уговорил доработать. Где лестью, где хитростью. В глазки заглядывал, «какжемыбезвас» говорил. В общем, до конца лета я еще батрачу. Хотя чего там батрачу? Втянулась. Даже нравится. Денег опять же подзаработаю. А то, что накрутила – сама виновата. Сама распутывай. Лагерь ни при чем. Хорошо подруге не рассказала. А ведь так и подмывало. То ли «успехами» похвастаться, то ли совета попросить.

Сегодня опять коллективная мойка. Чем ближе приближается, тем больше тает моя дневная уверенность, что не пойду. Ну, правда. Чего уже я там не видела? Больше того, чувствовала. Вот нафига меня ноги сами несут опять туда же. Не просто несут - еле дождалась, пока последние пионеры перемоются.

Прислушиваюсь – в последней кабинке льется вода. Уверенно, ну не марширую, конечно, но как бы даже уже и не крадусь и приоткрываю дверку. Вот он мой красавчик!

Куда подевались былые угрызения совести? Я снова готовая к спариванию самочка. Подготовилась. Под любимым легким платицем в серую розочку не надето трусиков. Это так заводит! Не скажу, что часто, но бывало, на меня накатывало. Так же выходила гулять по городу. Одна рука сама тянет вверх подол, когда вторая пробирается туда, между ножек. Боже, как классно! Так в сто раз класснее! Когда вдвоем одновременно.

Отключается вода, а я не тороплюсь в соседнюю кабинку. Где он тот первый раз? Боязнь и стук сердца? Не спеша вваливаюсь в кабинку, даже особо не прячась, а скорее выглядывая в створ двери. Оглянись, неслучайный прохожий... Девочка созрела...

Но нет, он проходит мимо. И теперь я, как совсем недавно он, лихорадочно маструбирую. Не замечая, как платье со стороны спины пропитывается влагой от еще мокрых стен. Сползаю в экстазе спиной по стене:

— Похуй на все! Как же я хочу ебаться!

И материться... Всегда матерюсь когда такое дикое возбуждение. Окажись в такой момент он рядом, не задумываясь вошла бы сама к нему в кабинку, снимая на ходу платье.

Уфф, устала писать. Да и сложно потом эти огромные портянки читать.

Продолжу когда-нибудь завтра.