Дверь в мою квартиру распахнулась, и Молли переступила порог, как самый короткий из проходящих ливней. Я сбрызнул горячую сковороду маслом, снова поставил ее на огонь и вытер руки кухонным полотенцем. К тому времени, как я обернулся, Молли была прямо в моем личном пространстве.

— Привет, Молли, приятно…

...и прежде чем я успел опомниться, она запечатлела поцелуй на моих губах и, танцуя, ушла в гостиную, смеясь. Я весь день скручивал себя в узлы, пытаясь придумать, как заставить Молли рассказать о том, что произошло и что это значило, и с одним поцелуем все это вылетело у меня из головы.

—Бу, - произнес я.

—Рада видеть, что я все еще произвожу на тебя такое впечатление. В конце концов, это может сработать.

—Извини, что может сработать?

—Я расскажу тебе позже. Ты не собираешься предложить мне выпить?

— Конечно. Пиво, вино …

—Текила?

Это было впервые. Она никогда раньше не просила такие крепкие напитки, тем более перед ужином, и мне потребовалась секунда, чтобы ответить.

—Лайм с солью?

—Держу пари, у тебя есть бутылка чего-то, что в этом не нуждается.

— Ты права.

На самом деле, у меня их было несколько. Молли достаточно хорошо знала мой винный шкаф, даже если мы обычно не пили из него. Когда вы работаете за баром и у вас есть друзья, которые делают то же самое, вы узнаете, какие бутылки брать и где их можно приобрести. Я не выбирал действительно вкусное, но налил две порции чего-то, что на самом деле не нуждалось в лайме или соли, чтобы быть пригодным для питья.

Молли взяла напиток в свою руку и чокнулась с моей.

—За старых друзей.

—За твое здоровье.

Прошло пять недель с тех пор, как мы виделись в последний раз, что было дольше, чем обычно. Молли была в разъездах, моя работа в ресторане, и наши календари, казалось, просто никогда не совпадали. Плюс вместо того, чтобы дать Молли неделю на то, чтобы она забыла связаться со мной по поводу встречи, я подождал немного дольше, чем обычно. Ладно, это было три недели назад. Я не избегал ее, на самом деле, у меня просто были, знаете, кое-какие дела. В моих мыслях.

—Не возражаешь, если я поменяю музыку?

—Я оставил ноутбук открытым для тебя. Постарайся на этот раз не совать нос в чужие дела.

—Я просто воспользуюсь своим телефоном.

—Наверное, так безопаснее.

—Что, ты не хочешь повторения прошлого месяца?

—Ты знаешь, Молли...

Сабвуфер на моей стереосистеме проснулся, и первые такты песни Джанель Моне «Make Me Feel» вырвались из моей стереосистемы прежде, чем я смог закончить мысль. Молли начала танцевать вместе со мной, и, как это обычно бывало, когда это происходило, я был потрясен. Наблюдать за ее движениями было опьяняюще. Я не приходил в себя, пока она что-то не сказала.

—Мммм, что у нас на ужин? Я умираю с голоду.

—Рыбные тако, но мне все еще нужно собрать большую их часть. Я как раз собираюсь поджарить тортильи на сковороде. Я не хотел начинать готовить рыбу, пока ты не придешь сюда.

—Ты балуешь меня, Ник.

—Я не думаю; ты платишь за ужин. Как все прошло в Чикаго?

—О, это было фантастически. Работа есть работа, но в среду вечером мы пошли в самый невероятный ресторан. Ник, ты бы точно умер. Ты знаешь, я люблю твою стряпню, но...

—Как называлось это место?

—Э-э, я не помню. Это звучит как женское имя. Что-то вроде «Эллен»?

—Молли. Ты ходил в Алинею?

—Это то самое место! Ты знаешь это?

—Ты, блядь, издеваешься надо мной? Это единственный трехзвездочный ресторан в Чикаго! (прим. имеются ввиду звезды Мишлен, три звезды эта самая высшая оценка) Садись, — сказал я, подталкивая ее назад к моему глубокому креслу и хватая складной стул. —Расскажи. Мне. Все.

Чтобы закончить готовить ужин, потребовалось некоторое время, потому что я все время отвлекался на рассказы Молли о ее приключениях с молекулярной гастрономией. Но в конце концов рыба была обжарена, а лаймовый крем приготовлен, и Молли даже предложила перевернуть для меня тортильи, пока мы разговаривали. К тому времени, как мы сели за стол, я умирал с голоду. Может быть, это были зловещие описания еды в «Алинее», а может быть, это был алкоголь. В любом случае, мы оба немедленно нырнули в воду.

Я доедал свой первый тако, когда Молли сменила тему со своей обычной тонкой, ловкой плавностью.

—У меня есть к тебе предложение.

—Хм, это как-то связано с прошлым месяцем? —сказала я, отправляя в рот последний кусочек.

— Возможно, —сказала она, сверкнув той теплой и озорной улыбкой, которую я знал много лет, —И я думаю, тебе это понравится.

—Хорошо, потому что у меня есть немного…

—Нет, подожди, позволь мне сначала рассказать тебе, в чем дело, а потом, я обещаю, ты сможешь задавать все вопросы, которые захочешь.

Я думал об этом добрую, долгую секунду. Молли уже пару раз проделывала со мной свои обычные разговорные трюки, и я не хотел давать ей шанс сделать это снова. Нам нужно было поговорить о том, что произошло в прошлом месяце... даже если я на самом деле не знал, что хотел сказать. Но мне также было искренне любопытно, что у нее на уме. Если я пытался понять, в каком направлении, по ее мнению, может развиваться наша дружба, может быть, не повредит сначала позволить ей выговориться?

Я кивнул ей, чтобы она продолжала.

—Ладно. Боже, я так взволнована этим. Ты же знаешь, как сильно мне нравится твои рассказы, верно?

—Я не думаю, что до недавнего времени осознавал, насколько сильно, но да.

— Верно. И, не знаю как, но то, что ты связал меня, доставило удовольствие, которое у меня не было долгое время.

Я сделал паузу. Это было непросто признать. Но также мне казалось, что мы постепенно приближаемся к разговору, который я действительно хотел завести, и я не хотел ее задерживать.

—Аналогично.

—Но что меня по-настоящему зацепило, так это то, что ты собрал все это воедино. Когда ты сказал, что хочешь рассказать мне историю... а потом ты сделал то, что описано в этой истории, но со мной... Я имею в виду, мне не нужно говорить тебе, как сильно мне это понравилось. —она действительно покраснела? — Ник... Я хочу сделать это снова. Я хочу этого больше. Я хочу просмотреть твою библиотеку и выбрать еще истории для того, чтобы разыграть их. Нам не обязательно делать это постоянно, это может быть просто забавой, между нами, но, пожалуйста, Ник, я не хочу, чтобы это было в последний раз, когда я это делаю.

За годы, что я знал Молли, я приобрел довольно толстую кожу, чтобы справляться с постоянными поддразниваниями и подкалываниями. Я не только привык к этому, но и стал ценить это как ее способ проявить привязанность. Но это было по-другому. Дело было не только в том, что Молли делала себя уязвимой передо мной; мы и раньше поддерживали друг друга в трудные времена. Однако это... это был первый раз за целую вечность, когда мы приблизились к тому, чтобы поговорить о нас. Может быть, это была трещина в броне. И это означало, что это был шанс вернуть должок, верно? Чтобы показать ей, хотя бы частично, что я к ней чувствую? Момент истины и все такое? Ничего не рискнул, ничего не приобрел? Кто рано встаёт тому Бог подает? Заготавливать сено, пока …

—Ник?

Очевидно, я слишком долго был погружен в свои мысли. Молли помахала руками перед моим лицом, как будто я смотрел в пространство, что, вероятно, так и было.

—Прости. Я... Я тоже этого хочу, Молли.

Ее лицо озарилось, как солнечный луч, пробивающийся сквозь облака пасмурным днем.

—Это означает «да»?

—Я имею в виду, да, это так, но…

Она практически взвизгнула.

—О боже, боже, боже, боже. Ник. Ник! Это будет так здорово.

—Но сначала нам нужно установить некоторые основные правила.

Ее улыбка повернулась в другую сторону, и облака снова сгустились.

—Ты сказала, что я могу задать вопросы.

—Я... так сказала.

—Мне нужно спросить тебя кое о чем.

—Х-хорошо.

—Когда ты говоришь, что хочешь разыграть мои истории, что ты на самом деле имеешь в виду? Например, то, что мы делали в прошлый раз, на самом деле не было разыгрыванием сцены, верно? Я не притворялась, я не знаю, как там звали мужа, Алан или что-то в этом роде, и ты не притворялась его женой, которая ему изменяла. На самом деле дело было не в сюжете истории, верно?

—Ну, — медленно начала она, —Для меня, я думаю, это было в основном связано с бондажом. Ты прав, я не притворялась изменяющей женой и не хотела, чтобы ты наказывал меня. Но я хотела, чтобы ты сыграл сцену так, как ты ее написал. Я хотела, чтобы ты точно так же связал меня и отшлепал по-настоящему сильно. И ты это сделал... Боже, ты сделал это. Я имею в виду, что узел на бондаже был в нужном месте и все такое, это было просто бонусом. Все это было действительно хорошо.

—Итак, это подводит меня к моему следующему вопросу. После сцены порки в «Где ты была…» Алан трахает свою жену. Ты... Я имею в виду, я обвязал тебя по всему телу и натянул веревку на твое нижнее белье, так что это было не совсем...

Она рассмеялась.

—Нет, ты совершенно очевидно не собирался трахать меня.

—Так что тогда это не обсуждается.

—Я этого не говорила.

—Ты не должна была этого делать.

—Нет, я имею в виду, это зависит от истории, которую мы выберем, верно?

Я в отчаянии потер лоб.

—Я просто пытаюсь понять, что это значит для на ….

—Что, если я не хочу, чтобы это что-то значило? — сказала она более решительно, чем я ожидал. —Что, если я хочу, чтобы мы продолжали быть друзьями, ужинать каждые пару недель и флиртовать, как всегда?

—Но ты также хочешь, чтобы я оттащил тебя, привязал к своей кровати и шлепал тебя, пока ты не кончишь.

—Вот именно!

— И это ничего для тебя не значит?

— Конечно, это так, Ник, это ….

— Послушай, Молли. Я не пытаюсь загнать тебя в угол. Я просто пытаюсь выяснить, каковы правила ведения боевых действий. Ты подкинула мне эту идею, и я хочу это сделать, поверь мне, я хочу, но в данный момент все карты на твоих руках, и я даже не знаю, в какую игру мы играем. Ты должен дать мне что-нибудь, с чем можно работать.

Она с минуту смотрела на меня, на ее лице сменилось с десяток разных выражений, которым я не мог дать названия. Два или три раза она начинала что-то говорить, но останавливалась. Наконец, она тяжело вздохнула.

— Ник, я... Мне жаль. Ты заслуживаешь прямого ответа, а я не могу дать тебе его прямо сейчас.

—Почему?

Она не ответила; она просто встала из-за стола и пошла на кухню. На долю секунды мне показалось, что она может уйти, и я вскочил со стула, чтобы помешать ей уйти. Но потом я услышал звон рюмок, из которых мы пили ранее, и я услышал, как она откупорила бутылку алкоголя. К тому времени, как я добрался до кухни, она уже сделала глоток. Я взял бутылку и налил себе.

—Не могу допустить, чтобы ты слишком сильно опередил меня.

Она не засмеялась, но кривая гримаса пересекла ее лицо.

Я дал ей поразмыслить с минуту.

— Давай, Молли. Я все еще остаюсь собой. Мы все еще остаемся собой. Поговори со мной.

— Ник... Я не могу. Я действительно плоха в этом. У меня нет слов для этого.

Я не хотел смеяться, поэтому получилось что-то вроде покашливания.

—Ты? У тебя нет слов?

— Я знаю. Это нечестно. Мне очень жаль.

—Все в порядке, Молли, я просто... Я не понимаю.

Молли вздохнула, закрыла глаза и прислонилась спиной к кухонной стойке.

— И я не могу объяснить тебе это прямо сейчас. Я просто не могу. Я... есть много действительно хреновых вещей, из-за которых об этом трудно говорить. И я не выдумываю это, мне действительно было весело в прошлом месяце, и я действительно хочу повторить это снова, даже сегодня вечером, я просто... это должно быть мое шоу.

—Твое шоу?

—Я должна быть главной.

—.. . ты называешь то, что мы делали в прошлом месяце, «быть главной»?

— Не так! Я имею в виду, это должно быть в моем темпе. В моем расписании. Мне нужно выбрать, что мы будем делать. Я не хочу подталкивать тебя к тому, чего ты не хочешь, но это должно быть моим делом. То, что мы сделали, было здорово, и мне нравилось, когда ты выбирал историю и делал то, что нужно, но в то же время это было чертовски страшно. Я хочу сделать это снова, но...

—Ты должен быть главной.

—Да.

Мне было нетрудно понять, к чему она клонит; я слишком хорошо ее знал. Она и раньше упоминала о проблемах с доверием, обычно после того, как ее только что бросил романтический партнер, но большую часть времени она обходила эту тему стороной и не говорила об этом напрямую. Я не знал, о чем это было, и я не знал, откуда они взялись, но это была не просто ее обычная разговорная гимнастика. Что-то было похоронено очень глубоко, из-за чего ей было трудно говорить об этом, и у меня возникло ощущение, что мы не собираемся выкапывать это прямо сейчас.

— Хорошо.

—.. . что ты имеешь в виду под «хорошо»?

— Это может стать твоим шоу.

—Что, просто так?

— Нет, не просто так. Я сказал, что хотел бы знать, в какую игру мы играем и каковы правила ведения боя. Ну, похоже, что «игра» предполагает, что ты выбираешь историю, а мы разыгрываем какую-то сцену, основанную на том, что в ней происходит. Я также думаю, что я слышу, что «правила» не будут очень конкретными, и они будут меняться всякий раз, когда тебе нужно, чтобы они изменились. Я не могу сказать, что я в восторге от этого, но, похоже, это то, что тебе сейчас нужно

—.. . это так.

— Я не собираюсь лгать, это не все, что я хотел знать. И я не позволю тебе полностью сорваться с крючка. Но ты дала мне кое-что для работы, и на данный момент этого достаточно.

—Действительно?

—Да.

Она не бросилась на меня, она не напала на меня, она не заключила меня в свои объятия. Но она посмотрела на меня со смесью облегчения и печали, и она медленно обняла меня. И мы просто стояли там несколько минут, прижавшись друг к другу.

Где-то там, внутри, я едва расслышал ее шепот.

—Спасибо.

И на данный момент этого было достаточно.

—«Роза находит свой Шип?» Молли, я даже не знаю, как правильно вязать подобный узел.

— Ну, когда-нибудь тебе придется научиться.

— Неужели я?

Она рассмеялась.

— Ладно, нет, не совсем, и если ты не знаешь, что делаешь, тогда я не тот человек, у которого можно учиться. Моя порог боли недостаточно высок.

—Кроме того, я даже не знаю, где бы я хотел, чтобы ты стояла. У меня точно не припрятан Андреевский крест, в моей квартире.

Она не ответила, но веселое выражение на ее лице сказало мне, что у нее появилась идея. Она бросилась в мою спальню, и когда я догнал ее, она смотрела в потолок.

—Ага!

—Что?

—Я видел это в прошлом месяце. У тебя есть висячее растение, —сказала она, указывая.

—... да?

—В твоей спальне.

—И что?

—Ник, никто не вешает растения в своей спальне! Особенно прямо здесь. Ну же, что мы здесь делали в прошлом месяце? Я не идиотка. Вопрос только в том, вставил ли ты этот рым-болт или нет.

Я уверен, что немного покраснел, но она не ошиблась.

—Только не говори моему домовладельцу, — сказал я.

—Значит, это рассчитано на человека?

—Я имею в виду... Я не делаю на нем ничего динамичного и никогда никого не поднимал больше чем на пару сантиметров над матрасом-футоном. Но это должно выдержать.

—Этого вполне достаточно.

Молли, по-видимому, уделяла мне больше внимания, чем я ожидал, потому что она нашла мою сумку с веревкой и распорку, которую мы использовали в прошлый раз, в моих обычных местах хранения. Не успел я опомниться, как она сняла мое подвесное растение и соорудила перекладину наподобие трапеции, за исключением того, что оба конца перекладины свисали с одной точки. Она подняла руку над головой и слегка потянулась, ухватившись за перекладину.

—Итак. Правильно ли я понимаю, что у тебя нет хорошей пары кожаных наручников?

—Э-э, у меня действительно есть пара, но...

—Все в порядке, я принесла свои собственные.

Она вышла из комнаты и через мгновение вернулась с сумкой, с которой пришла на ужин.

—О, и вот еще твоя веревка, возвращаю.

— Ты... — я поднес идеально свернутую веревку к лицу и вдохнул. — Ты постирала ее. А потом ты снова смазала ее маслом.

—Я обещала, что позабочусь о твоей веревке, не так ли? Такая хорошая пенька заслуживает этого. И, э-э, ее нужно было постирать после того, как я ее снял. Поверь мне.

—Теперь я, конечно, знаю.

—Вот, подержи это. — Молли все еще копалась в своей сумке и протянула мне свернутый хлыст с одним хвостом. — Или используй его, если хочешь.

Я поморщился, но взял у нее хлыст.

—Нет, спасибо. Я бы не хотел наделать глупостей.

—Я владею этой штукой долгое время, и она очень снисходительна. Ты не причинишь ей вреда. Но тебе также не обязательно бросать ее, если ты этого не хочешь. А как насчет флоггеров?

—У меня есть один, и я не совсем бесполезен с ним, но я бы не сказал, что я хорош. Зависит от того, насколько ты готов мириться со мной.

—То же самое, — сказала она, качая головой. — Если тебе неудобно использовать флоггер, не делай этого. Я также принесла хлыст для верховой езды, чтобы ты мог использовать его вместо него, потому что это, скорее всего, подойдет тебе.

—Ой! Идеально. Это будет здорово. Что это такое?

Она достала из сумки пару наручников, но это были не простые кожаные ремешки, как у меня. У них была удлиненная часть, которая поднималась со стороны манжеты в виде полуконуса и заканчивалась кольцом.

— Это подвесные манжеты. Они удобны для такого положения; я могу держаться за ремешки, и они не повредят моим запястьям, даже если я навалюсь на них всем своим весом. Но я постараюсь не делать этого с твоим потолком.

—Спасибо.

— И, наконец, поскольку мы собираемся сегодня вечером, чтобы Роза нашла свой шип...

По сюжету, наша героиня Роуз посещает БДСМ-клуб и встречается с парнем, который завязывает ей глаза, а затем избивает ее до полусмерти флоггерами, однохвосткой, веслом и кучей других вещей. После того, как он избивает ее, он снимает ее с креста, надевает клеверные зажимы на ее соски, а затем трахает ее рот, пока она проваливается все глубже и глубже в подпространство, в конце концов кончая руками. Это была одна из моих первых попыток написать такого рода историю “внутри головы” о покорной девушке, и я не совсем уверен, что мне это удалось.

Как бы то ни было, это заставило меня задуматься о нашем предыдущем разговоре и о том, что Молли должна быть «главной». Если это была та история, которую она выбрала, то что она на самом деле искала в этой сцене? Казалось, ее не беспокоило, что я не мог связать узел, описываемый в рассказе, хотя это было довольно важно для действия. Она явно была готова поменять оборудование на то, что было удобно или приемлемо. Возможно, это была скорее общая идея сцены, а не какие-то конкретные детали. Это означало, что у меня, вероятно, была некоторая свобода действий, чтобы делать то, что казалось наиболее подходящим. Хотя это также означало, что это, скорее всего, будет место, где «правила» могут измениться у меня из-под носа, и мне, вероятно, придется думать на ходу.

В себя меня прервала Молли, забравшая хлыст обратно и вложившая мне в руки небольшой сверток ткани. Она посмотрела мне в глаза, слегка наклонив голову и нежно улыбаясь.

—Это так.. . на потом.

—Потом?

—Открой.

Я развязал узел на ткани и развернул сверток. Внутри была пара зажимов для сосков в виде клевера, соединенных цепочкой.

— Ты не можешь использовать это на мне сразу; я скажу стоп-слово так быстро, что у тебя закружится голова. Если ты меня достаточно разогреешь, и я немного расплывусь, тогда они могут быть очень, очень горячими. Если я действительно глубоко погружаюсь, боль от этих вещей подобна удару молнии прямо в мой клитор. Я не знаю, доберусь ли я туда или нет, но...

Я улыбнулся.

—Но это на потом.

—Да. У нас все хорошо?

—Я так думаю. Ты?

С типичным для нее пренебрежением к церемониям Молли ответила мне, схватив свою черную майку и быстро сорвав ее. У нее была не самая большая грудь, и сегодня вечером она не надела лифчик, так что, сняв ее, она предстала передо мной с обнаженной грудью. Конечно, это был не первый раз, когда я видел ее топлесс раньше, но я все равно получил от этого небольшой кайф. На самом деле, мысль о том, чтобы прижать ее к стене с этими зажимами на ее сосках и засунуть мой член ей в глотку, внезапно стала очень отвлекающей.

Очевидно, на этот раз я чувствовал себя намного комфортнее. Наш разговор прошел не совсем так, как я хотел, но возможность немного прояснить ситуацию помогла. В прошлый раз я сосредоточилась на своих навыках бонажа, чтобы не беспокоиться о том, насколько близкий контакт был нормальным. Сегодня все должно было быть наоборот; я с нетерпением ждал возможности заполучить ее в свои руки, даже если порка на самом деле не была моей сильной стороной. Это был другой стиль близости, чем бондаж, но все равно тот, который мне нравился.

К тому времени, как я разделся до майки и трусов —мой любимый наряд для сцены —Молли была в одних трусиках и с улыбкой предлагала мне свои наручники для подвешивания. Кожа была тонкой, но эластичной, и манжеты легко облегали ее запястья. Я достал пару карабинов из своей сумки, продев их в кольца на конце распорной планки, а затем защелкнул их на манжетах. Руки Молли были над головой, но ее руки были под довольно удобным углом, и она совсем не была вытянута.

Молли действительно была хорошенькой, высокой, худой и мускулистой, и мне не стыдно признаться, что я воспользовался моментом, чтобы насладиться видом, пока думал о том, что делать. Вместо того чтобы собрать урожай, я подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи. Я на секунду размял мышцы там, поражаясь тому, какой сильной она была в верхней части спины. Мои руки скользнули вниз по ее бокам, приземлившись на бедра, и, схватив ее там, я наклонился, чтобы очень легко поцеловать ее в затылок, вызвав небольшой вздох.

—Ты... так и должно быть.. . выпори меня.

—Считай это своей разминкой.

Я отвел правую руку и шлепнул ее по заднице, но затем оставил руку там, чтобы потереть то место, куда я только что ударил. Учитывая то, что она сказала о том, что у нее не очень высокий болевой порок, я был очень заинтересован в том, чтобы не торопиться и не увеличивать уровень ее боль слишком быстро. Вместо этого я еще несколько раз провел руками вверх и вниз по ее спине, захватывая горсть плоти здесь или похлопывая ее по коже там. В конце концов я подошел ближе и обнял ее, положив ладони ей на живот.

Я наклонился ближе, чтобы прошептать ей на ухо, медленно скользя руками вверх по ее торсу.

—Я хочу, чтобы тебе было хорошо и тепло, прежде чем я начну пороть тебя.

Мои руки обхватили нижнюю часть ее грудей, и я медленно раздвинул пальцы, кончики приблизились к ее соскам.

— И если мы собираемся сделать все, о чем ты просила...

Я коснулся ее сосков, уже возбужденных от моих поддразниваний, и Молли застонала.

—... нам нужно, чтобы эти эндорфины поступали в кровь, не так ли?

Молли выпятила грудь вперед, умоляя о большем. Я позволил ей прижать свои груди к моим рукам и сжал их, прежде чем захватить ее соски двумя пальцами и нежно ущипнуть несколько раз. Она ахнула, и я убрал руки и отступил назад, оставив ее тяжело дышать.

Я поднял хлыст и сделал пробный взмах, позволив ему просвистеть в воздухе, чтобы Молли могла услышать, что он приближается. Я начал с ее спины, двигаясь по дуге слева направо и нанося удары повсюду, начиная с верхней части плеч и заканчивая чуть ниже лопаток. После нескольких ударов ее кожа начала немного краснеть, поэтому я переключился на ее попку. После прошлого месяца у меня было довольно хорошее представление о том, сколько она может вынести, поэтому я не побоялся открыться ей еще немного, хорошенько замахнувшись хлыстом и нанеся несколько сильных ударов по каждой ягодице, чередуя стороны, чтобы попытаться распределить удар.

После нескольких минут чередования ее спины и ягодиц я бросил хлыст на землю и снова подошел к Молли, положив руки ей на бедра и наклонившись достаточно близко, чтобы слышать ее дыхание. Она определенно была взвинчена, но это не звучало так, будто я зашел с ней слишком далеко.

—Ты в порядке?

—Да, —ответила она, —Черт. Ты подтолкнул меня к тому, что «я не знаю, что я делаю».

—Я был вдохновлен своим холстом.

Это вызвало смех.

—Ник, ты должен перестать мучить меня подобными метафорами.

—О, ты бы предпочла, чтобы я вместо этого вернулся к твоим пыткам?

—Да, пожалуйста!

Я наклонился, чтобы снова поднять кнут, а когда встал, то обнаружил, что Молли развернулась на 180 градусов и теперь смотрит на меня. Я не понимал, что то, как она повесила перекладину, означало, что она могла вот так просто развернуться, но ухмылка на ее лице ясно дала понять, что это было частью ее плана с самого начала. Если она думала, что удивила меня, я решил, что смогу удивить ее в ответ.

Я подошел к ее сумке и схватил сверток с тканью, извлекая из него пару зажимов. Глаза Молли широко раскрылись, когда она увидела, что я возвращаюсь к ней с ними, и я мог видеть, как она пытается понять, нужно ли ей остановить меня или нет. Но вместо того, чтобы сжать зажимы, чтобы открыть их, я накинул цепочку на заднюю часть ее шеи и позволил зажимам свисать с ее плеч, едва доставая до вершин ее грудей. Молли с облегчением выдохнула.

—Если ты хочешь, чтобы я надел их на тебя, стой спокойно и не роняй их.

На самом деле с ее стороны не требовалось особых усилий, чтобы удержать их там, где они были, но я хотел дать ей «выход», если она решит, что не готова к этому. Она могла бы стряхнуть зажимы со своих плеч, если бы попыталась, что дало бы мне знак. Хотя я, конечно, надеялся, что она не отступит.

Снова взяв хлыст в руку, я начал бить ее по ногам. Начиная с бедра, спускаясь сбоку к лодыжке, быстрый шлепок по верхней части стопы. Обойдя ее сбоку, чтобы изменить угол, я прошелся по задней части ее ноги, сначала сосредоточившись на икрах, а в конце пару раз шлепнул ее по заднице. А потом, поскольку я неравнодушен к симметрии, я повторил все это с другой стороны. Наконец, я опустился перед ней на колени.

—Я могла бы привыкнуть к этому виду, —сказала она, улыбаясь мне сверху вниз.

— Дай мне знать, если ты будешь чувствовать то же самое, когда я закончу с тобой.

На этот раз я проделал свой путь вверх по внутренней стороне ее ног, начиная со ступней и чередуя стороны. Когда я добрался до ее паховых мышц, я действительно бил больше спереди, чем по внутренней стороне бедер, но это все равно произвело тот эффект, к которому я стремился. Глаза Молли были широко открыты и следили за каждым кадром, а ее улыбка не сходила с лица. Я снова встал и продолжил работать над ее телом, слегка похлопывая ее по прессу хлыстом, прежде чем перейти к ее грудям.

Молли была права: хлыст для верховой езды был идеальным инструментом. Я был достаточно уверен в этом, чтобы знать, что моя цель будет хорошей, и я смогу варьировать интенсивность так, как захочу. Было также что-то в ритмичном хлопающем звуке, что сильно привлекло мое внимание и помогло мне глубже погрузиться в пространство сцены. Мои чувства резко сузились: зрение сократилось до определенного места, в которое я попал, слух настроился на дыхание Молли и звук кожи, соприкасающейся с ее плотью, запах нашего пота и возбуждения заполнил мой нос.

И, о, вид ее грудей, когда я начал их пороть, был восхитителен. Я начал с нижней стороны и обошел их, оставляя по ходу слабые следы. Зажимы слегка подскакивали каждый раз, когда я бил ее, то ли от силы удара, то ли от того, что Молли дергалась, я не был уверен, но они не упали. Я сделала полный круг вокруг каждой груди, чтобы завершить круг отметин. Затем, с помощью мягкой кожи на конце хлыста, я погладил одну грудь сверху вниз, скользя по ее соску и получив тихий стон, на который я надеялся, затем проделал то же самое с другой стороны.

Я позволил своему фокусу немного расшириться и переместился назад, чтобы проверить выражение лица Молли. Ее веки были полуприкрыты, но дыхание было спокойным и ровным; совершенным.

Я оттянул хлыст назад и шлепнул ее прямо по правому соску. Глаза Молли распахнулись, и она взвизгнула от боли, но прежде, чем она успела что-либо сказать, я точно так же шлепнул ее по левому соску. Я сделал паузу, Молли втянула воздух, и я нанес еще пару сильных ударов, которые пришлись по верхней части ее груди. Еще несколько таких ударов с каждой стороны оставили ее хнычущей и с остекленевшими глазами, и я смягчился.

Не сводя с нее глаз, я провел свободной рукой вниз по ее торсу, по трусикам и вниз, чтобы схватить внутреннюю поверхность бедра.

— Теперь раздвинь ноги немного шире.

Она так и сделала, но я мог видеть выражение беспокойства на ее лице.

— Ты знаешь, что я собираюсь сделать, не так ли?

Я позволил кончику хлыста опуститься к ее колену, медленно проводя им вверх по внутренней стороне ее ноги, пока не достиг бедер, затем вверх по трусикам, пока не потер ее через ткань. Я знал, что этого давления было недостаточно, чтобы чего-то добиться, но я также хотел убедиться, что она знает, что будет дальше. Выражение ее глаз и то, как она прикусила губу и захныкала, сказали мне, что она все поняла.

— Тогда только один вопрос. Должен ли я сначала надеть это?

Я протянул руку за ее шею и схватил середину цепочки, соединяющей зажимы, медленно оттягивая от нее и проводя металлическими зажимами по ее коже, пока они не ослабли в моей руке. Я мог видеть, как шестеренки вращаются в голове Молли, пытающейся понять, будет ли боль слишком сильной или она, как она сказала, действительно глубоко увязла.

Ее кивок был почти незаметен.

Я сунул хлыст под мышку. Одной рукой я сжал зажим, чтобы открыть его; другой я обхватил и сжал ее грудь, затем провел пальцами по соску, чтобы убедиться, что он приятный и твердый. Мне пришлось побороть искушение наклониться и взять ее сосок в рот, но вместо этого я зажал его между большим и указательным пальцами и оторвал от ее тела, надев зажим на основание ее соска и медленно отпустив пружину, удерживающую зажим открытым.

Я был вознагражден хриплым «ах!» и широко раскрытыми глазами. Я мог видеть борьбу на ее лице между острой болью от зажима и страхом перед тем, что будет дальше, но я также мог видеть высокий уровень эндорфина, на котором она была, и что-то, что, я почти уверен, было тем электрическим эффектом, о котором она упоминала ранее.

Ее другой сосок принял зажим таким же образом. Я обернулся вокруг нее, вытаскивая хлыст из-под руки и снова кладя кончик на ее нижнее белье. Моя левая рука была обернута под ее рукой и вокруг ее плеч, и в момент вдохновения я протянул руку ей за голову и схватил ее за волосы.

— Теперь я собираюсь нанести пять из них. У меня такое чувство, что ты почувствуешь их от своей пизды до сисек и обратно, и я с нетерпением жду, когда это произойдет.

Я откинул обрезок назад и шлепнул ее прямо по клитору.

— Пять.

Ее глаза широко распахнулись, и она резко вдохнула. Я предположил, что это было из-за интенсивности ощущения, поэтому я сделал это снова.

— Четыре.

— М–не–у... — бессвязно бормотала она.

Сильный удар.

— РАЙАН!

Сама сила ее крика привлекла бы мое внимание, даже если бы это не было ее стоп-словом. Я отпустил ее волосы и отступил на полшага от нее, но продолжал держать левую руку на ее плече. Я сделала глубокий вдох и выдохнул, чтобы дать нам обоим время собраться с мыслями и выйти за пределы сцены.

— Скажи мне, что не так, — сказал я так спокойно, как только мог. Дыхание Молли было прерывистым, и она боролась со слезами, но было трудно сказать, была ли она переполнена ощущениями или чем-то еще. Я дал ей секунду, но когда она ничего не сказала, я подсказал ей, — Тебе нужно, чтобы я снял зажимы…

— Нет! Н-не смей о-осмеливаться. Мне просто–нужно, чтобы ты – не-считал–задом наперед. Я-позволь мне– сделать это. Пожалуйста.

—...конечно! Конечно, ты можешь рассчитывать на меня. На самом деле, мне бы этого очень хотелось.

— Х-хорошо. Благодарю тебя. Это все. Действительно.

— Ты уверена?

— Д-да.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я подождал, пока она сделает это и еще раз кивнет мне, прежде чем вернуться туда, где я был раньше. Я провел рукой по ее затылку и коротким волосам, скорее лаская ее, чем хватая. Я наклонился, чтобы прошептать ей на ухо, касаясь губами мочки ее уха.

— Ты так хорошо справляешься, ты знаешь. Принимая все эти ощущения. Здесь так жарко.

Молли захныкала, и этот звук быстро стал моим любимым. Она сделала это снова, когда я коснулся ее сосков тыльной стороной пальцев. Я продолжал гладить ее по голове левой рукой, но также слегка потянул правой за цепочку между зажимами, прежде чем опустить кончик хлыста туда, где он был раньше.

Я отстранился и ударил ее с меньшей силой, чем в прошлый раз.

— Один.

Я уверен, что мгновенное выражение шока на моем лице было не самым лучшим, что я мог сделать в тот момент, но то, что я получил в ответ, было квинтэссенцией Молли: несмотря на пару слез, ее улыбка вернулась, и ее глаза отражали это так же сильно, как и ее рот. Если она хотела показать, сколько еще она может вынести, я, конечно, был в игре.

Второй удар был тяжелее первого.

— Два! Черт.

Это была пятерка ударов, которую я намеревался ей дать, но, черт возьми, она была единственной, кто считал.

— Три! Черт!

Внезапно это обрело смысл: конечно, она хотела считать. Это было «ее шоу». И это был ее способ быть «главной».

— Ч-четыре!

Ее рот был открыт, дыхание снова участилось, и я дал ей дополнительную секунду, чтобы прийти в себя. Последнее должно было быть самым трудным.

Я замахнулся. Она взвизгнула.

— ПЯТЬ! Черт!

Я был рад, что уже стоял рядом с ней, потому что она обмякла и тяжело дышала. Я уронил хлыст и обхватил ее правой рукой в каком-то неловком полуобнимании. Я не совсем поддерживал ее, но она определенно сутулилась в наручниках.

— Ты в порядке?”

Она тяжело дышала еще несколько раз, а затем восстановила дыхание. Наклонившись вперед, навалившись всем весом на меня и наручники, она подняла голову и бросила на меня пристальный взгляд.

— Кровать. Сейчас.

Я обнял ее одной рукой для поддержки и потянулся к манжетам, ослабляя пряжку и расстегивая ремешок. Ее рука упала мне на плечо, оставив манжету висеть на перекладине, и я освободил ее другую руку таким же образом. Медленно я перенес ее вес, пока она не подобрала под себя ноги, и я смог встать перед ней вместо того, чтобы поддерживать ее.

Я взял обе руки Молли в свои и повел ее к кровати. Ее лицо расплылось в чем-то похожем на ту хищную ухмылку, которую я видел в прошлом месяце. Когда я добрался туда, я сел, и Молли последовала за мной вперед, положив одну руку мне на грудь и толкнув меня на спину, затем забралась на кровать, чтобы оседлать меня. Ее бедра опустились на мои, прижимая меня к кровати, ее руки все еще были на моей груди.

Молли двигалась взад и вперед, прижимаясь к моему теперь уже очень, очень твердому члену. Ее глаза встретились с моими и потребовали, чтобы я сосредоточился, хотя серебряная цепочка зажимов для сосков, покачивающаяся под ней, делала все возможное, чтобы отвлечь меня. Я полностью растворился в этом ощущении; жар между нами был почти невыносимым. После того, как я, казалось, целую вечность терялся в ее глазах, она крепко зажмурила их, и я почувствовал, как она переместила свой вес. Она надавила на мою грудь и слегка приподняла бедра, и ее тяжелое дыхание и стоны сменились на гнусавое подвывание, когда она отчаянно искала оргазма.

Я поднял руки к тому месту, где эти зажимы свисали с ее сосков, обхватив ее груди своими руками. Порочная мысль пришла мне в голову, и я медленно сомкнул руки, сжимая ее сиськи и подчеркивая давление зажимов. Молли взвизгнула и опустила бедра, прижимаясь ко мне. Она открыла глаза с выражением огромного разочарования на лице.

— Ч-ч-черт! Так близко...! Просто... не могу... зажимы.. . слишком много...

Я отпустил ее грудь и попытался поднять свою грудь с кровати, что привлекло внимание Молли. Сочетание нашего пота и ее возбуждения начинало заставлять ткань моего нижнего белья прилипать, а ее трение начинало раздражать.

— Надо двигаться, - проворчал я.

Молли перестала скрежетать зубами и вопросительно посмотрела на меня, по-видимому, пытаясь ответить на вопрос, который я не задавал. Следующее, что я осознал, — она соскользнула с моих колен и полностью сползла с кровати. Я подобрал руки под себя и сел. Молли опустилась на колени между моими раздвинутыми ногами, где они все еще свисали с края. Ее руки скользнули вниз по моему торсу и приземлились на кровать прямо перед моим членом.

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но Молли улыбнулась и покачала головой. Один палец коснулся самого основания моего члена через нижнее белье, и медленно, так изысканно медленно, она провела им до самой макушки. Ее руки потянулись к резинке моих трусов и потянули ее вверх и вниз, впервые обнажая меня.

Я затаил дыхание. Мой член дернулся перед ней. Она приподняла мои бедра с кровати и спустила мои боксеры до колен, а затем на пол. Если бы я уже не был твердым как камень от ее рук, вид Молли, стоящей передо мной на коленях с зажимами для сосков, свисающими с ее грудей, и моего члена в паре сантиметрах от ее рта, привел бы меня туда мгновенно.

Молли посмотрела мне в глаза и медленно наклонилась. Я почувствовал ее дыхание еще до того, как она коснулась меня, но потом она поцеловала меня прямо в чувствительную часть, и я чуть не спрыгнул с кровати. Ее язык высунулся изо рта, и она лизнула нижнюю сторону и головку моего члена, прервав зрительный контакт, чтобы наклонить голову вперед, приоткрыв губы и нежно погрузив его в свой рот. Ее рука обхватила мой член у основания, в то время как ее язык работал над ним.

Я был очень возбужден сценой, которую мы только что разыграли, но я уже собирался устроить из себя бардак, и скоро, если она не отступит.

— Молл..

Она прервала меня «мм-мм», которое я скорее почувствовал, чем услышал. Сильно посасывая и подтягиваясь к головке моего члена, она вынула меня изо рта как раз в тот момент, когда ее рука крепко сжала его. Она мягко рассмеялась, когда мои глаза выпучились, но это отодвинуло мой оргазм на задний план. Она немного ослабила напряжение в своей руке и начала слегка поглаживать его.

Она откинулась назад, и я получил еще один великолепный вид на ее грудь, украшенную металлическими зажимами. Другая ее рука скользнула в трусики, и она вытащила ее с легким вздохом, прежде чем полностью поднять руку к моему лицу.

— Попробуй, — сказала она.

Я схватил ее руку за ладонь и втянул ее пальцы в свой рот, пробуя на вкус ее сок и дочиста облизывая ее пальцы. У меня закружилась голова, когда она продолжила поглаживать мой член другой рукой, и я позволил ее пальцам выпасть из моего рта. Ухмылка Молли растянулась от уха до уха. Она взяла мою руку и поднесла ее к своему затылку. Я инстинктивно схватил ее за волосы, и она застонала, закрыв глаза и наклонившись вперед, чтобы снова взять мой член в рот, а другую руку снова погрузить в трусики.

То, что последовало за этим, было либо самыми медленными девяноста секундами в моей жизни, либо самыми быстрыми девяноста минутами, и я, честно говоря, не мог бы сказать вам, что именно. Молли знала, как меня возбудить и как меня прервать; когда засунуть в горло, а когда вытолкнуть изо рта; когда провести кончиком своего влажного языка по чувствительным местам, а когда подрочить рукой. Каждый раз, когда она подводила меня к краю, я был уверен, что она собирается столкнуть меня вниз только для того, чтобы почувствовать, как она крепко сжимает меня, и волна оргазма снова захлестывает.

В конце концов она начала стонать, опускаясь на меня. Я почувствовал вибрацию, когда она проглотила член и помассировала его головку своим горлом. Другая ее рука ускорила движение, и я догадался, что она тоже приближается, потому что она снова начала подталкивать меня к краю, и на этот раз я услышал стоны поощрения, а не отрицания. Мои руки разлетелись в стороны, и я вонзился в ее рот, встречаясь с ее губами и чувствуя, как ее мягкий, влажный язык скользит по моему члену.

Я почувствовал, как мои яйца напряглись. Я никогда не хотел, чтобы это ощущение заканчивалось, но приближающийся оргазм было не остановить. Молли отстранилась, пока только головка моего члена не оказалась у нее во рту, ее язык быстро играл с чувствительной частью под головкой и дрочила мне одной рукой, одновременно неистово работая другой. Ее стоны становились все отчаяннее и выше по тону, и я начал присоединяться к ней, когда почувствовал, как моя сперма начала заполнять мой член, ожидая последнего прикосновения, чтобы взорваться.

Молли зажмурила глаза и откинула голову назад, позволив моему члену полностью выпасть у нее изо рта, и опустилась на пятки. Ее рука сжала и скользнула от основания моего члена до самого верха, и я кончил. Я застонал, когда первый поток моей спермы попал ей прямо под подбородок, покрыв ее шею и забрызгав верхушки ее грудей. Молли закричала, когда ее собственный оргазм достиг высшей точки, и еще одна порция спермы вылетела из моего члена и ударила ее в грудь. Она нырнула вперед и снова захватила мой член ртом, доводя себя до быстрого толчка, когда она доила меня до конца моего оргазма своим языком и рукой.

Мой вес снова упал на руки, когда мое зрение прояснилось, и я задыхался. Молли тоже тяжело дышала, хотя, когда я посмотрел вниз и увидел, что моя сперма забрызгала всю ее грудь, когда она мучительно снимала зажимы со своих сосков, мой член дернулся, как будто я только что не испытал самый интенсивный оргазм за последние несколько лет.

— Ч-ч-черт, — сказал я.

Молли рассмеялась долгим, чудесным, очищающим смехом, который звучал как музыка.

— Нет, я так не думаю. Не сегодня. Но ты мог бы принести мне теплую влажную мочалку, — сказала она, втирая мою сперму в свою кожу.

Я упал на кровать через несколько минут после ухода Молли. Я слабо пытался пригласить ее остаться на ночь, но она отказалась, и я не стал настаивать на этом. Я был измотан и все еще чувствовал себя немного глупо после того умопомрачительного оргазма, но в лучшем виде. Если это было то, как Молли собиралась вести шоу, я был более чем счастлив последовать за ней.

Конечно, все еще оставались некоторые детали, которые необходимо было проработать, и на самом деле она не ответила на все мои вопросы, так что мне нужно было не забыть поднять этот вопрос снова в какой-то момент. Но вы должны были бы сказать, что до сих пор мы, казалось, довольно хорошо работали вместе. Ладно, это было нелепое преуменьшение; неважно, насколько хорошо мы уже знали друг друга, Молли быстро превращалась в лучшего партнера по играм, который у меня когда-либо был. Она была чертовски горячей, невероятно отзывчивой, делала безумно хороший минет, и каким-то образом у нас тоже была куча одинаковых тараканов.

Все должно было сработать отлично. И это, не говоря уже о том, как сильно ей нравится мои рассказы.

Я выключил прикроватную лампу и быстро провалился в беспамятство, и лишь несколько избранных образов промелькнули в моей памяти, когда я засыпал.