Всем персонажи вступающие в сексуальную связь достигли возраста 18 лет

Перевод рассказа Careful What You Wish For автор Charles Jeffries

Дверь в мою квартиру распахнулась, и Молли ворвалась в нее, как ураган. Я поставил кастрюлю с водой на огонь и вытер руки кухонным полотенцем. К тому времени, как я добрался до гостиной, Молли уже бросила свою куртку в один угол, туфли - в другой, а себя - поперек моего дивана.

—Что, ты не собираешься предложить мне выпить? — шутливо упрекнула меня она.

— Привет, Молли, я тоже рад тебя видеть.

Она вскочила почти так же быстро, как плюхнулась, обвила руками мою шею и поцеловала в щеку.

—О, Ник, ты же знаешь, что я просто вешаю тебе лапшу на уши. Ужин пахнет великолепно; что у нас на ужин?

—Ничего особенного, — сказал я, возвращая ей улыбку.

—Давай. Твое «ничего особенного» было бы особенным в большинстве ресторанов, в которых я была в последнее время.

—Значит, ты ела не в тех ресторанах. Это просто мой личный вариант бефстроганова, и он будет готов примерно через пятнадцать минут.

—Идеально. Я умираю с голоду.

У Молли было тело танцовщицы: высокая, гибкая, гладкая, как кошка, и такая же грациозная. На ней была ее обычная черная майка поверх удобных черных джинсов, из-за чего выделялись ее короткие крашеные серебристые волосы и короткая стрижка. Я позволил себе на мгновение уставиться, как она отвернулась от меня и выбрала стул, чтобы сесть.

— Могу я предложить тебе пива? Красное вино?

—Ты спрашиваешь это так, как будто ты еще не выбрала бутылку вина на ужин.

—Ты поймала меня. Тогда бокал «Кот-дю-Рон» для леди.

—Если я «леди», то ты общался не с теми женщинами.

Молли была моей давней подругой по колледжу. В те дни я воображал себя писателем; она изучала химическую инженерию. Мы бесстыдно флиртовали на протяжении всего колледжа, но я был слишком скучен для нее, а она была слишком дикой для меня. Мы даже жили вместе некоторое время после окончания школы. Когда я не мог прокормить себя писательством и устроился мыть посуду, она покрывала часть моей арендной платы; когда ее уволили с ее первой инженерной работы, я позаботился о том, чтобы она не голодала. Но старое неразрешенное сексуальное напряжение никуда не делось, но в основном мы просто смеялись над этим.

— Могу я изменить музыку?

—Имеет ли значение, скажу я «да» или «нет»? — крикнул я из кухни, убавляя огонь и беря с полки два бокала для вина.

—Нет.

Я специально оставил свой ноутбук открытым. Не было никакого смысла затруднять поиск музыкального проигрывателя; она собиралась это сделать в любом случае.

Я никогда не бросал писать, но и не понимал, как этим зарабатывать на жизнь. По крайней мере, работа в ресторане оплачивала счета. Сначала я работал посудомойщиком, затем перешел на сервировку столов, затем на должность бармена и, в конце концов, обратно на кухню. По пути я завел несколько друзей в индустрии, научился немного расслабляться и стал довольно хорошим поваром.

Музыка резко оборвалась. Я поставил бокал вина для Молли рядом со своим ноутбуком как раз в тот момент, когда из моей стереосистемы донесся вступительный рифф “London Calling”.

— The Clash? Это возврат к прошлому. Не то, что я бы выбрал...

— Для тихого романтического ужина на двоих, я знаю, дурачок. Ты говоришь это каждый раз.

Мы с Молли собирались вместе каждые несколько недель на ужин; я покупал ингредиенты и готовил, а она платила за все, даже за вино. Она всегда говорила, что это дешевле, чем питаться в ресторане, в которых я работал. Я был просто рад возможности видеться с ней полурегулярно. Молли была одной из тех людей, которые двигались по жизни от вершины вниз и обратно, никогда не стоя на месте очень долго. Это делало ее невероятно привлекательной, чертовски раздражающей, и с ней почти невозможно было договориться.

— Ты сейчас что-нибудь пишешь?

— Э, вроде того. У меня есть кое-что, что я хотел бы предложить The Toast или, может быть, McSweeney. Это только наполовину закончено.

— Могу я это прочитать?

— Проверь папку «Черновики» на рабочем столе.

Пока Молли читала мою последнюю работу, я переключил свое внимание на приготовление ужина. Я опустил яичную лапшу в кипящую воду, смешал ее с бульоном и овощами (и несколькими секретными ингредиентами) и приправил нежными полосками говядины.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз слушал этот альбом. На самом деле, было забавно, что она выбрала его; The Clach всегда напоминало мне о Молли и о первом и единственном случае, когда мы попытались пойти на свидание. В итоге мы оказались в ужасной ночной забегаловке за пределами кампуса; единственное, что там было, — это настоящий винтажный музыкальный автомат, работающий на десятицентовиках, и тот факт, что он был открыт всю ночь. Молли заявила, что «Rudie Can't Fail» — единственная песня, которую стоит послушать во всем музыкальном автомате, и она вложила в нее десятицентовиков на целый доллар, прокрутив одну и ту же песню десять раз. Примерно с третьего раза менеджер поняла, что она натворила, отключила музыкальный автомат и попросила нас оплатить счет на месте. Молли смеялась всю обратную дорогу до кампуса, высадив меня у входной двери в общежитие и обняв на прощание.

Как я уже сказал: непредсказуемая, привлекательная и чертовски разочаровывающая.

Я начал накрывать на стол наш ужин. После всего, через что мы прошли за эти годы, мы с Молли вышли из 20-летнего возраста с приятной дружбой, которая мне действительно нравилась. Мы все еще были близки, или настолько близки, насколько это было возможно, учитывая наши различные графики и обязательства. Какие бы чувства я ни испытывал к ней тогда, за исключением случайных приятных воспоминаний, я нашел способы отложить их в сторону, как и остальные мои увлечения в колледже, спрятав в мысленную коробку, заклеив ее скотчем и аккуратно поставив в темный угол.

Из гостиной донесся взрыв веселого смеха.

— Ник, это ты написал?

Не оборачиваясь, я сказал:

— Наверное, почему спрашиваешь?

С другой стороны, зачем ей вообще задавать этот вопрос, если только...

— Ты ведь больше не роешься в моей папке «Черновики», не так ли?

— Эм... может быть?

Конечно, ей стало скучно, и она принялась рыться на моем жестком диске в поисках других материалов для чтения. Конечно, она нашла папку, полную эротики, которую я накопил за многие годы работы в Интернете. Я мог сказать это по тону ее голоса. Ну, это было в принципе безобидно.

— Что ты нашла, Молли?

— Это называется «Будь осторожен в своих желаниях». Это твое?

Я замер.

Конечно, она нашла не только папку, полную эротики, но и скрытую папку, полную материалов, которые я написал, когда я писал порнографические рассказы для практики, а иногда и для нескольких дополнительных баксов.

Конечно, она нашла то, что я написал о ней.

Я поставил тарелки и повернулся, чтобы войти в арку между кухней и гостиной. Молли развернула ноутбук, чтобы показать мне, что она читает, с глупой ухмылкой на лице. На самом деле мне не нужно было смотреть на экран, чтобы знать, но это было легче сделать, чем смотреть ей в глаза.

— Э-э, да. Это один из моих.

«— Как она нашла это? Почему я не удалил его? По крайней мере, я сменил наши имена. Может быть, она бы и не заметила.»

— Ты написал порнографию обо мне?

Конечно, она заметила. Она выгнула бровь.

— Ты написал порнографию о нас?

«— Дерьмо.» — Молли, это просто история. Это вымысел. Я даже никуда это не отпралял.

Она рассмеялась.

— Тогда зачем ты это написал?

— Творческий процесс. Я пишу, редактирую, переписываю и выбрасываю сотни страниц текста, которые никто другой никогда не увидит.

— Включая людей, о которых ты их пишешь.

— Я этого не говорил.

— Тебе не нужно было этого делать. О, Ник, не смотри так удивленно, я все поняла. Ты не первый автор эротики, которого я встретила — ну ладно, ты, вероятно, первый автор эротики, которого я когда-либо встречала, даже если никто из нас не знал об этом в то время. В любом случае, это не первый раз, когда кто-то пишет историю обо мне. На самом деле это отчасти лестно, в каком-то извращенном смысле. И ты действительно описал кое—что из моего... ну, в любом случае. Кроме того, — сказала она, указывая на экран, — это даже не было сложно. «Сара» сложена как я, одевается как я, даже прическа у нее такая же, как у меня. И ты, очевидно, «Райан». Все, что ты сделал, это заменил наши имена. Скажи мне, что я ошибаюсь.

На самом деле я приложил немного больше усилий, чем это, но в тот конкретный момент мне было трудно спорить. Приняв мое молчание за признание, она встала.

— Так почему же ты мне не сказал?

— Не сказал тебе что?

— Что ты написал кучу порнорассказов обо мне. О нас. О том, чтобы связать меня и...

— Не просто говорить людям такие вещи, Молли. Большинство девушек выбили бы из меня все дерьмо за то, что я написал что-то подобное, а потом никогда больше со мной не разговаривали. И, — сказал я вполголоса, — не похоже, что я когда-либо собирался показывать это тебе.

— И все же, ты это сделал.

— О, нет! Я тебе ничего не показывал. Эта папка точно не стоит рядом с «Черновиками»; ты пошла искать, — сказал я обвиняющим тоном.

У нее, по крайней мере, хватило вежливости выглядеть немного смущенной, но она все еще улыбалась.

— Ты знал, что я это сделаю.

— Да, я предполагал. Но ты все равно рылась в моих файлах.

— Ну, мне не жаль. — в этот момент до нее донесся запах говядины, лапши и сливочного соуса, и она глубоко вдохнула. — О боже, я хочу съесть это прямо сейчас.

Благодарный за смену темы, я поспешно согласился.

— Хорошо, потому что все готово. Если ты сможешь забрать тарелки, я принесу вино.

Одна вещь, которая мне всегда нравилась в Молли, — это то, что она лучший собеседник, которого я когда-либо знал. У нас никогда не заканчиваются темы для разговоров, независимо от того, как долго мы знали друг друга или сколько времени, прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. С другой стороны, одна вещь, которая меня всегда расстраивала в Молли, — это то, что, если она не хочет о чем-то говорить, она этого не сделает. Она найдет способы исказить ваши вопросы и перевести их на другую тему, и обычно вы даже не заметите, что она это сделала.

Так что, несмотря на слона в комнате, ужин был действительно вкусным. Я ожидал, что она снова начнет дразнить меня по поводу этой истории, как только мы сядем, но она этого не сделала. Беседа текла естественно, как и всегда, хотя я не мог избавиться от ощущения, что что-то было немного не так. К счастью, бутылка вина, которую я выбрал, идеально сочеталась с говядиной. И хотя Молли всегда была благодарна за все, что я готовил, сегодня она была просто неистова в своих похвалах.

— Ник, бефстроганов просто потрясающий. Я знаю, что я предвзята, но это действительно потрясающе. Я не знаю, что ты сделал с соусом, но в нем есть этот восхитительный землистый элемент, который совершенно не то, что я ожидала от такого сливочного соуса, как этот.

— Древняя семейная тайна.

— Нет, давай рассказывай.

— Ладно, на самом деле я позаимствовал это у одного из поваров в La Marque. Это кофе, хочешь верь, хочешь нет. Я добавляю немного в говяжий бульон, прежде чем все это объединить.

— Черт возьми. Я знала, что это что-то значит. А теперь расскажи мне об этой бутылке вина.

Молли, конечно, знала, что я могу говорить о еде и вине практически вечно. Опасности работы на профессиональной кухне. Тем не менее, я думал о незаконченном разговоре, который состоялся ранее. Она отшутилась, как и в любой другой раз, когда скрытое сексуальное напряжение между нами выходило на поверхность. В любом случае, это было в основном наше нормальное состояние: мы флиртовали, было ясно, что никто не собирается воспринимать это всерьез, и, если мы когда-нибудь подходили слишком близко, Молли смеялась и меняла тему. Может быть, это все, что значила для нее моя история – просто еще один способ флирта. Я мог бы с этим жить. Последнее, чего я хотел, это потерять свою лучшую подругу из-за истории, которую я определенно собирался удалить, как только она покинет мой дом сегодня вечером. И тогда коробка могла бы вернуться в свой угол, где ей и место.

К тому времени, как я встал, чтобы принести десерт, я убедил себя, что все это не проблема. Я сварил порцию крепкого кофе и подал его к столу вместе с тремя шариками ванильного мороженого с капелькой шоколадного сиропа и кусочками миндаля сверху: аффогато. Молли нырнула в тарелку прежде, чем я закончил наливать кофе поверх мороженого, а это означало, что она съела свой первый кусочек еще до того, как я опустил ложку в тарелку.

— Ммм, это действительно вкусно. Миндаль — это приятный штрих. Итак, где ты научился бондажу?

Вот тогда меня осенило: самое странное в нашем разговоре за ужином было то, что Молли не флиртовала со мной. Обычно подобная смена темы даже не была бы замечена, но это был ненормальный разговор. Или обычная смена темы.

— Прости, что?

— Как в твоей истории, дурачок.

— Что заставляет тебя думать, что я это умею, после того как ты прочитала одну историю?

— Почему ты думаешь, что я просмотрела только одну историю?

— Молли!

— Знаешь, мне нравится твоя научно-популярная литература. У тебя всегда был способ рисовать словами, благодаря которому так легко увидеть, что ты изображаешь.

— Я уже говорил тебе, что эта история о тебе и обо мне, и что это вымысел.

— Да, я совершенно ясно осознаю тот факт, что ты никогда не затаскивал меня в постель и не связывал. Но твоя история слишком хороша, Ник. Никто не пишет такие вещи хорошо, если они не провели много исследований. И обычно это означает личный опыт.

— Хорошо, конечно. Раз уж ты спросила, да, я уже некоторое время занимаюсь бондажом. Ты помнишь Кэти по школе? Я встречался с ней в выпускном классе.

— Кэти научила тебя бондажу?!

— Э-э, более или менее. Она сразу сказала мне, что ей действительно нравился бондаж, но оказалось, что у нее не было возможности на самом деле многого добиться. Мы учились этому вместе. У меня, конечно, было много практики. Она пару раз пробовала это на мне, но ни одному из нас это не нравилось по-настоящему одинаково. Однако мне было полезно узнать, как ощущаются веревки. Может быть, именно поэтому я могу написать это с обеих сторон.

— Вы двое все еще встречались, когда мы с тобой съехались.

— Да. К тому моменту мы придумали несколько обвязок, которые ей действительно понравились. Э-э, — я кашлянул, — действительно понравилось. Хотя я пытался убедиться, что тебя не было дома, прежде чем мы начали играть таким образом.

Н— у, ну, ну, ты хитрый лис, — усмехнулась она. — Я всегда думала, что ты самый скучный в этих отношениях, Ник. Может быть, мне стоит изменить свое мнение на этот счет.

Молли откусила еще кусочек мороженого, но обхватила губами ложку и посмотрела прямо на меня. Это было больше похоже на правду; это была та Молли, которую я знал. Я немного расслабился и решил вернуть ей подачу.

— Тааак... а как насчет тебя?

— А как насчет меня? — она озорно улыбнулась.

— Ты тоже увлекаешься бондажом?

— Конечно, дурачок! Ты, очевидно, уже знал это!

— Что заставляет тебя так говорить?

— Ну, «Саре» это определенно нравится, не так ли?

Внезапно стало намного труднее дышать.

— Да ладно, Ник, как ты мог не знать? Ты однажды нашел пару наручников в диванных подушках? Или это были просто коробки с секс-игрушками, заказанными по почте, в мусорном ведре? Ты не... нет, ты не стал бы... — Она ахнула, но это было преувеличено для пущего эффекта. — Ты ведь не рылся в моей коллекции игрушек, не так ли?

— Молли! Я бы никогда!

— Нет, конечно, нет, и даже если бы ты знал, ты бы мне не сказал. Но ты должен были как-то узнать. Ты подслушивал, как я как-то ночью занималась сексом? Я не совсем тихая, даже с кляпом во рту. Держу пари, ты мог бы сказать, не так ли?

— Молли, я...

Ее смех звенел ясно, как колокольчик. Я знал этот смех. Это был смех, который говорил о том, что мы зашли во флирте достаточно далеко, и она позволила нам обоим сорваться с крючка за то, что мы слишком близко подошли к грани того, чтобы что-то сделать.

— О, Ник, с тобой так легко. Тебе не обязательно рассказывать мне, как ты догадался, что я извращенка. В любом случае, у меня есть идея получше.

— Идея получше?

— Покажи мне.

—... Что?

— Это то, что они говорят писателям делать, верно? Показывай, не рассказывай?

— Э-э, что-то вроде этого, да?

— Отлично. Пойдем.

Она схватила меня за руку и вытащила из кресла, я прошел два или три шага, прежде чем я понял, что она ведет меня в мою собственную спальню.

— Молли.

— Да, Ник?

— Что ты делаешь?

— Надеюсь, немного повеселился с тобой?

— Скорее, издеваешься надо мной. Это ведь шутка, верно?

Это остановило ее.

— Что? Нет!

— Ты не можешь быть серьезной.

— Почему нет?

Мой разум был как в тумане. Между нами, все было не так! Предполагалось, что ужин будет только между друзьями. Мы бы выпили пару бокалов, она похвалила бы мою стряпню, мы бы поговорили о всякой всячине, я бы обнял ее на ночь, и мы бы пообещали вмести выбрать дату нашего следующего ужина, про который она опять бы забыла. Мы бы флиртовали, как всегда, а потом это прекратилось. Это всегда прекращалось. Она всегда останавливала это. Прямо перед тем, как мне пришлось признаться в том, чего я хотел. Конечно, мы собирались снова остановиться до этого момента. Верно?

На мгновение Молли встретила мой ошеломленный взгляд, но затем она вздохнула и отвела глаза от моих.

— Смотри, Ник, карты здесь на столе. Ты хорошо пишешь, я имею в виду, действительно хорошо. Да, сначала было немного странно узнать, что ты написал о нас порно с бондажем, хотя на самом деле мы никогда не оказывались в постели, но, учитывая нашу историю, я не могу точно сказать, что я удивлена. И, честно говоря... было жарко. Действительно жарко. И намного точнее, чем это имело право быть. Я серьезно не знаю, как ты разобрался в некоторых моих причудах, но эта история подтолкнула меня. Вот почему я хотела знать, как ты узнал. Но прямо сейчас мне на самом деле все равно. Все, что я знаю, это то, что я была чертовски возбуждена с тех пор, как мы начали ужинать – черт возьми, твоя стряпня обычно так действует на меня в любом случае – и прошли месяцы с тех пор, как кто-то связывал меня хотя бы с малейшим мастерством. У меня есть кое-кто, кого я знаю и кому доверяю, и он прямо передо мной, и я делаю ставку на тот факт, что ты так же хорошо владеешь своими руками, как и «Райан».

Это не звучало как «стоп».

Молли – девушка, которую я вожделел, с которой танцевал, с которой жил, для которой готовил, о которой заботился, с которой дружил, которой доверял больше, чем кому–либо еще, о ком я мог думать, - стояла здесь, в моей гостиной, и я почти уверен, что она просила меня отнести ее в постель первый раз в жизни и... что? Связать ее? Внутри моей головы была какофония голосов, выкрикивающих советы, большинство из которых противоречили друг другу. Но «бондажный мастер» часть моего мозга услышал «бондаж» и начал просыпаться.

— Итак... как насчет этого? Поможешь девушке?

Святое дерьмо, Молли хочет, чтобы я ее связал.

Голос «бондажного мастера» был спокойным, ясным, и его легко было услышать среди хаоса. И он знал, что сказать.

— Конечно.

Своими глазами и улыбкой Молли могла бы осветить всю мою квартиру.

— О, Ник, это будет так весело! О боже мой, я не могу дождаться. Что ты собираешься со мной сделать?

— Что ж, — сказал я, чувствуя, как хаос рассеивается и его место занимает вихрь возможностей, — ты же сказала, что тебе понравились мои рассказы...

Час спустя я встал с кровати и вытер майкой каплю пота со лба. Молли лежала на животе, подперев грудь руками под себя, локти были связаны вместе, а запястья привязаны к точке крепления на спинке кровати. Ее ноги были широко раздвинуты, лодыжки разведены в стороны распоркой и привязаны к нижним углам каркаса моей кровати.

Ее джинсы и мои брюки лежали кучей в углу моей комнаты, вместе с рубашкой, которая была на мне, но остальную одежду мы оставили на себе. После переговоров о том, как мы вылезли из штанов, и благодаря моему настоянию, чтобы она выбрала стоп-слово (Я буду называть тебя просто Райан), встал вопрос о том, что мы на самом деле собираемся делать.

— Я полагаю, мы начнем с чего-то, что не является ограничивающим, просто чтобы как бы прощупать друг друга.

— Оо, ты можешь сделать мне обвязку?

— Хорошо.

Я открыл свою сумку с веревкой и поискал длину, достаточную для полной обвязки. Молли запрыгнула на кровать, как кошка, ныряющая в корзину, полную чистого белья, отбросила одеяла, с одной стороны, а затем повернулась ко мне лицом с ухмылкой охотницы. Это было такое движение хищницы, что я на секунду сбился. Хаос в моей голове угрожал вернуться, когда до меня дошло, с кем я это делаю. Но моток веревки приятно ощущался в моих руках, и когда я начал его разматывать, я вспомнил, что это такая же моя стихия, как и ее. Возможно, она и привела нас сюда, но я знал, как провести эту часть шоу.

Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и погрузился в то пространство в своей голове, в которое я всегда погружался, когда связывал. Я упал на колени на кровати, жестом приказав Молли поднять руки и сесть на пятки. Голоса в моей голове стихли, и я сразу погрузился в состояние гиперфокусировки: текстура веревки, мягкие простыни на кровати, дыхание Молли, легкий румянец на ее коже, образы обвязок, который я хотел связать, и все навыки, и техники, которые я практиковал.

Размотайте веревку. Найдите среднюю точку. Сделай узел. Наденьте на ее позвоночник. Один обмотайте вокруг туловища, проходя под мышками и над грудью. Протяните через вырез и заверните в другую сторону, на этот раз пройдя под грудями. Не торопитесь; не позволяйте веревкам перекручиваться. Протяните через петлю сзади, разделите концы и поднимитесь по плечам. Позволь ей опустить руки. Заправьте спереди и вытяните наружу.

— Как дела?

Она никогда не переставала улыбаться. Ее глаза немного остекленели, но дыхание было спокойным и ровным.

— Это здорово.

— Через минуту станет еще туже.

— Я, конечно, надеюсь на это.

Одна петля вокруг, затем вторая. Осторожно, не натягивай веревку на ее кожу слишком быстро. А затем, очень медленно, потяните туго.

— Все еще хорошо?

— Ага.

Коровий узел прижимается прямо к ее груди, чтобы удержать напряжение. Снова разделите концы, поднимаясь по плечам к спине, и сделайте петлю вокруг того, что там есть.

Теперь квадратные узлы. Это займет некоторое время, но внешний вид того стоит. Три на спине – у нее длинный торс. Поставьте ее на колени, чтобы вы могли продеть веревки между ее ног. Еще один узел посередине в нужном месте – оставьте его свободным, чтобы потом можно было его передвинуть. Еще двое впереди. Сделайте петлю вокруг нагрудной обвязки и завяжите его.

— Ты дерзкий ублюдок, — сказала она, почувствовав, как напряжение спало, и поняв, что я сделал.

— Ты не против, если я отрегулирую это так, чтобы оно было в нужном месте?

— Пожалуйста.

Просуньте палец под веревку, чуть выше того среднего узла, где она находится слишком далеко внизу. Не обращай внимания на то, насколько мокрое у нее нижнее белье. Оттяните веревку от ее нижнего белья, чтобы было легче развязать узел. Не думай о том, как она возбуждена. Ослабьте две половинки квадрата, сдвиньте одну половину вверх так, чтобы она находилась рядом с ее влагалищем, сдвиньте другую половину вверх, чтобы она соответствовала, и потяните.

Молли ахнула и схватила меня за плечо. Я поднял глаза, но ее глаза были закрыты, и она затаила дыхание. Прошла вечность, пока я ждал, когда она выдохнет. Я медленно убрал руки от узла, который только что затянул, и позволил веревке прижаться к ее коже. Это было даже немного не туго... пока.

— Ты в порядке?

— Да. Продолжай.

Найди концы там, где ты их оставил. Попросите ее откинуться назад и снова поднять руки. Отделите концы и заворачивайте взад и вперед, обматывая по одному вокруг каждой стороны туловища, через промежуток между узлами на спине, чтобы получился ромб, затем переходите к животу и проделывайте то же самое. Оставь это пока на свободе. Завяжите небрежный завершающий узел, просто чтобы удержать его на месте.

— Готова?

— Делай все, что в твоих силах. Я ношу корсеты для развлечения.

Начните с верхней части ромбовидных обертываний. Соберите в линию, пока она не станет натянутой. Направьте это напряжение вниз по линии и вокруг ее боков к спине. Найдите руками этот первый зазор и протягивайте его до тех пор, пока он не приобретет форму ромба. Передайте напряжение по линии к ее передней части и сделайте это снова. Каждый раз подтягивайте. Наблюдайте, как этот средний узел подкрадывается вверх, вверх, вверх, когда вы затягиваете веревки туже, пока он не прижимается к ее клитору. Затяните завершающий узел.

Дайте ей время отдышаться, почувствовать, как сжимается веревочный корсет вокруг нее. Дай ей устроиться поудобнее. Подстраивайте свое дыхание под ее; убедитесь, что оно не слишком быстрое или неглубокое.

Сделай шаг назад. И наслаждайся.

Глаза Молли были полузакрыты, и я не уверен, что она заметила, что я встал с кровати.

— Молли.

Ее глаза распахнулись, и она медленно выдохнула.

— Ты хочешь это увидеть?

— Да, пожалуйста.

Я протянул ей руку и помог подняться с кровати. На внутренней стороне дверцы моего шкафа было зеркало для переодевания, и я открыл дверцу и повернул ее к нему лицом.

Одним словом, она была сногсшибательна.

Красная веревка, которую я выбрал, идеально контрастировала с ее черной рубашкой и трусиками. Верхняя половина сделала свое дело, очертив ее груди и просто немного сжав их, в то время как бриллианты нижней половины были примерно так же хороши, как я когда-либо их завязывал. Неплохо, особенно для того, чтобы впервые кого-то связать.

— Это идеально, Ник. Мне это нравится. — Она развернулась, чтобы попытаться посмотреть на спину в зеркале, что привело к тому, что ее грудь выпятилась передо мной. Она снова повернулась ко мне с этой великолепной улыбкой на лице, обвила руками мою шею и крепко обняла. — Ты так хорош, как я и надеялась, — прошептала она.

До этого момента мое внимание в основном было сосредоточено на работе с веревкой, и несмотря на то, что на мне была только пара боксерских трусов, у меня не было сильной эрекции. Но теперь Молли обнимала меня всем телом, будучи полуодетой и опутанной моей веревкой, и весь прежний контроль начал таять. Мой член, уже наполовину возбужденный и зажатый, между нами, встал по стойке смирно, когда я почувствовал ее дыхание на своем ухе. Я чувствовал, как узлы на веревке задевают меня — нет, «задевают» — неподходящее слово. Она терлась об меня.

— Мой единственный вопрос в том, что ты собираешься со мной теперь сделать?

Ее дыхание было прерывистым, но слова были тихими, как шепот. Я хотел точно сказать ей, что я хотел с ней сделать, что я всегда хотел с ней сделать. Она должна была знать, как я был возбужден. Но я понятия не имел, что было на столе в этот момент. Кроме того, на ней все еще было нижнее белье, и я привязал веревку к ее промежности, которая была слишком тугой, чтобы в ближайшее время сдвинуться с места. Поэтому я сделал единственное, что пришло мне в голову, чтобы вернуться к:

— Я собираюсь рассказать тебе историю.

Она ахнула.

— В самом деле? Что за история?

— Кое-что, что я написал некоторое время назад. Она называется «Где ты была прошлой ночью?»

— Мне нравятся твои истории, — усмехнулась она.

Я обрисовал ей сюжет, пока собирал еще кое-какое снаряжение. Это было о парне, который обнаруживает, что его жена изменяет ему, поэтому он связывает ее и шлепает до полусмерти в качестве «наказания», а затем трахает ее. Да, я знаю, это чертовски слащаво, а сюжет совершенно нелеп, но вы читали и похуже, не так ли? В любом случае, насколько я понимал, это был просто обходной способ предложить связать Молли еще немного и посмотреть... что ещё... ей могло бы быть интересно заняться.

— Так ты говоришь, что хочешь привязать меня к своей кровати и хорошенько отшлепать?

— Да, — сказал я, отчаянно пытаясь казаться непринужденным и, вероятно, терпя неудачу. — Если тебе это нравится.

— Черт возьми, да, — сказала она, возвращаясь к кровати и перекатываясь на живот. — Похоже, сегодня мой счастливый день.

И вот так я обнаружил, что стою там и смотрю на великолепную подругу, которую я только что связал, а потом привязал обратно. Лежа там с ее глазами, обращенными ко мне, улыбаясь той же самой улыбкой, которая была на ее лице большую часть вечера, я был загипнотизирован. Я связал ее локти и запястья вместе, чтобы она могла подпирать голову и грудь. После того, как я привязал ее лодыжки к углам каркаса кровати, распорка была в основном бесполезной, как и веревка, соединяющая ее запястья с рым-болтами, спрятанными в моем изголовье. Иногда я просто чувствовал необходимость дополнить иллюзию беспомощности. И это дало мне время подумать о том, что должно было произойти.

Чтобы связать кого-то, нужно, конечно, довольно интимно прикасаться, даже поверх одежды. Но большинство рабынь, с которыми я играл, созданы для ощущения шероховатой поверхности веревки и ощущения того, что их удерживают. Они не возражают против моих рук, когда я провожу веревкой по всему их телу, но на самом деле для них это не так.

Однако шлепать кого-то — это на сто процентов полностью то, что ваши руки делают с его телом. На самом деле нет никакого способа обойти это. На протяжении многих лет мы с Молли были более близки физически, чем большинство людей, называющих себя «друзьями», но это была черта, которую мы не пересекали. Тем не менее, если это то, чего она хотела... ну, я думаю, мы могли бы выяснить, что это значило позже. Поэтому я встал на колени на кровати и положил правую руку ей между лопаток.

— Итак, Молли, сколько ты хочешь?

— О, ты узнаешь, когда начнешь.

Я провел левой рукой вверх по задней части ее ноги, чувствуя легкое напряжение, вызванное тем, как далеко были раздвинуты ее ноги. Я потер мышцы там и позволил своим пальцам спуститься к внутренней стороне ее бедра, вызвав стон. Я мог чувствовать тепло и влагу, исходящие от нее. Я обхватил ее ягодицу и сжал, переключившись на правую руку, чтобы обхватить другую для еще одного сильного сжатия, а затем переместился вниз по противоположной ноге. Просто дружеское приветствие, прежде чем перейти к разминке.

Я высвободил руку и замахнулся, нанеся первый удар левой рукой без особой силы. Последовала серия коротких шлепков, покрывавших как можно больше. Поменявшись руками, я накрыл ее левую ягодицу правой рукой таким же образом. Назад налево для еще нескольких легких ударов, затем снова направо, чтобы соответствовать. Молли была достаточно красноречива, сначала одобрительно напевая и переходя к одному-двум тихим взвизгам как раз перед тем, как я поменял руки. Через несколько минут я увидел, что ее кожа начала немного краснеть вокруг края нижнего белья, и одобрительные звуки сменились стонами.

— Все хорошо, так что ост…

— Клянусь Богом, Ник, если ты остановишься, я убью тебя, черт возьми.

Я усмехнулся. Думаю, тогда у нее все в порядке. И, очевидно, пришло время немного усилиться.

Следующие два шлепка произвели удовлетворительный треск. Молли застонала и дернулась назад в мою руку, когда я оставил ее там. Я сделал паузу на долю секунды, а затем снова ударил ее в те же два места. Меняя руки и заходя больше сбоку, чем сверху, я несколько раз легонько ударил ее по верхушкам ягодиц, затем нанес удар в верхнюю часть ноги, который оставил след. Этому, конечно, нужен был близнец, поэтому я так же сильно ударил по другой ноге, что вызвало ее крик.

По мере того как я усиливал интенсивность своих шлепков, реакция Молли становилась все более и более выраженной. Она напрягала свои мышцы каждый раз, когда я пытался ее ударить. Я бил ее несколько раз подряд, пока она не начинала задерживать дыхание, затем я останавливался, пока она не выдыхала. Каждый раз, когда я позволял своей руке задержаться на ее коже или потирал место, которое я только что ударил, она снова прижимала свою задницу к моей руке. А потом я отступал назад, чтобы нанести новый удар, и она набирала в грудь воздуха, сжималась и упиралась бедрами в кровать.

В какой-то момент я перекинул через нее ногу, так что оказался верхом на ней, но лицом в другую сторону. Я перенес свой вес на левую руку, а правой потянулся назад и увидел, как она снова подалась бедрами вперед. С этого ракурса я мог видеть, как промежность изгибается и напрягается, когда она это делала, и именно тогда я понял, почему она так сильно дергала бедрами. Она не пыталась инстинктивно уклониться от моей порки; она опускала свой вес на узел веревки, который находился под ее клитором. И каждый раз, когда я бил ее, она терлась об него. Конечно, она наслаждалась приливом эндорфинов от порки, но в то же время была на грани того, чтобы кончить.

Как только я это понял, мой член стал твердым, как камень. Я ничего так не хотел, как заставить ее кончить подо мной вот так.

Вместо того, чтобы ударить ее снова, я опустил руку на самую мясистую часть ее задницы и сжал, позволив своим пальцам спуститься к ее влагалищу, но не касаясь его. Она начала промокать насквозь через свое нижнее белье. Я почувствовал стон Молли в ее груди почти так же сильно, как услышал его из ее уст, и отдернул руку, чтобы отшлепать ее снова. Я шлепнул по тому же месту, которое только что оставил, все еще приземляясь на самую мясистую часть, но уже не так осторожно, насколько низко оказались мои пальцы. Более интенсивно и реже я менял стороны взад и вперед, стараясь нанести как можно более глубокий удар в ее мышечную ткань. Теперь я мог видеть, как она постоянно затягивает узел, выдерживая каждый удар, слегка продвигаясь вперед, и готовясь к следующему, отступая назад.

Снова ускорив темп, я обратил свое внимание на ее дыхание и был вознагражден восхитительным набором звуков, которые начались как низкое рычание, сменились стаккато хрюканья, а затем серией более высоких «ах!». Мои руки начало покалывать, но я еще немного увеличил интенсивность и действительно начал давить на нее. Голос Молли подскочил еще на октаву, и она начала петь с тем, что, как я предположил, было первой волной оргазма. Ее подколенные сухожилия сжались от веревок, удерживающих ее лодыжки, и ягодицы напряглись, а я продолжал колотить ее ладонями, пока, наконец, она не напряглась всем телом и не закричала от оргазма.

Я стоял там, просто уставившись на нее в течение минуты. После того, как я развязал веревки, удерживающие ее на кровати, Молли отказалась позволить мне снять обвязку, пообещав мне, что она хорошо позаботится о нем и вернет ее в следующий раз, когда увидит меня. Мне определенно нравилось наблюдать, как она осторожно наклоняется, чтобы снова надеть джинсы, а затем снова завязать шнурки на ботинках. Ее кожаная куртка не очень-то скрывала красный ромбовидный узор, пересекающий ее живот и грудь, но на улице было темно, и она была за рулем, так что я не слишком беспокоился об этом.

Все это говорит о том, что она определенно вышла из моей квартиры в тугой веревочной обвязке и с ухмылкой кошки, которая съела канарейку. Я закрыл замок на двери, пошел на кухню и налил себе стакан виски.

Что, черт возьми, только что произошло?

Шесть часов назад я готовил ужин для своей лучшей подруги. Где-то по пути все резко повернуло не туда, и вместо нашей обычной схемы продолжения флиртующей беседы, пока Молли не положила этому конец... на этот раз она просто не остановилась. Я вспомнил, как она взяла меня за руку и повела прочь от обеденного стола, а потом она лежала на моей кровати в кроваво-красной обвязке и кончала, пока я ее шлепал. И теперь она ушла.

Это было, конечно, самое веселое, что я испытывал в этой постели за последнее время, но даже когда это происходило, большая часть этого казалась сном. Теперь, когда реальность начала доходить до меня, появились и вопросы. Что изменилось? Что заставило ее решить, что после многих лет танцев вокруг друг друга, казалось бы, без всякого интереса с ее стороны что-либо с этим делать, что сегодня была та ночь, когда она хотела затащить меня в постель?

Это была та проклятая история.

Но в этом не было никакого смысла. Было много веских причин, по которым я никогда не показывал ей эту историю и даже не говорил, что написал ее. Ладно, может быть, я не очень хорошо постарался запутать детали, и, может быть, я позволил некоторым из этих старых чувств проникнуть в мой рассказ. Могла ли она знать? Было ли это настолько очевидно? Никогда за миллион лет я не думал, что ей понравится эта история. Почему она не отчитала меня и не вылетела из моей квартиры? Или назовет меня «дураком», как она всегда делала, и вернется к игнорированию любого рода потенциальной привлекательности?

Я взял свой ноутбук и остановил музыкальный проигрыватель, который уже давно проигрывал конец альбома Clash, который Молли включила. У меня было слишком много вопросов и недостаточно ответов, но, возможно, я смог бы найти какие-то подсказки в этой истории. Может быть, я бы попытался как-то посмотреть на вещи ее глазами. Она сказала, что это правильно нажало на все ее кнопки... этого, конечно, было недостаточно, чтобы объяснить то, что только что произошло, но, возможно, там было что-то еще.

«Будь, осторожен в своих желаниях» все еще было открыто, прямо там, где Молли его оставила. Я начал читать.

Дерьмо. Она была права; эта история была хороша. Определенно, одна из моих лучших работ. Подача была хорошей, диалоги не слишком искусственными, персонажи правдоподобными, секс... черт. Взгляд на мою собственную работу свежим взглядом заставил меня отключить мои обычные фильтры «все, что я пишу, - дерьмо», но это не отвечало ни на один из моих вопросов. Все, что это делало, напоминало мне о Молли, которая кончала на моей кровати, в моем бондаже, под моими руками.

Я закрыл ноутбук. Может быть, остальное сейчас не имело значения. Может быть, завтра я смогу понять, что все это значит. Может быть, мы поговорим об этом в следующий раз, когда я увижу ее, когда бы это ни было. Может быть, это была одноразовая акция, и мы бы снова стали друзьями, как были всегда.

Или, может быть, крышка больше никогда не поместится на той коробке прежним образом.