После того как поговорили по душам о разнообразии в нашей сексуальной жизни, мы стали говорить об этом чаще, а не реже. Хотя мы все еще свободно экспериментировали, но больше все заранее обсуждали. Мы – пара ботаников: программист и аналитик. Хотя мы и не оформили это в виде таблиц, мы обсуждали то, что, как мы знали, нас возбуждает, то, что было твердым «нет» для каждого из нас, и то, чего мы еще не пробовали, ни вместе, ни по отдельности.

Говорили о фантазиях; Эмили, осознав, насколько сильно ей нравится, когда я руковожу ею, подумала, что, возможно, захочет попробовать игру с эротическим удушением. Что касается меня, то у меня никогда не было секса втроем, и мне это было любопытно. Когда она узнала, что я предпочел бы еще одну женщину, она лишь закатила глаза и сказала:

– Типичный мужчина. – Затем рассмеялась и поцеловала меня. – Может, если будешь очень хорошим мальчиком, Санта и принесет тебе еще одну.

Размножение стало новым мощным инструментом в нашем арсенале, но использовался он редко. Частично, я думаю, мы оба хотели иметь его в качестве маленького забавного сюрприза, который будет появляться время от времени, нечто, что заставит нас обоих по-настоящему завестись. Но главная причина, даже если мы никогда не говорили об этом вслух, заключалась в том, что в этом есть какая-то боль. Мы оба хотим чего-то, чего пока не должны иметь, и это немного уязвляет.

Конкретные разговоры о будущем, идея о том, что когда-нибудь у нас могут быть совместные дети, а также наши разговоры об общении и доверии окончательно убедили нас: это и впрямь надолго. Я был убежден, и, думаю, она тоже, что в конце концов мы придем к этому. У нас будет дом, дети, совместная старость и все такое, если мы все не испортим. Поэтому, конечно, мне все же пришлось сделать все возможное, чтобы все испортить.

***

Через несколько недель после нашего разговора я пошел встретиться с Эмили в спортзале. Мне нужно было работать допоздна, но я надеялся, что смогу наскоро потренироваться, прежде чем мы отправимся домой. Домой. Забавно, но в последние дни я так часто ходил домой к ней, что стал думать о нем как о своем доме.

Придя в спортзал, я быстро нашел Эм, но она с кем-то разговаривала. Он был массивным, как будто кто-то соединил Пита и Не-Пита вместе и для пущей убедительности добавил одного из Крисов Марвел. Я был выше Эмили, а он был выше меня, так что, он возвышался над ней.

На раздражающе красивом лице Большого Макгромилы было расслабленное выражение, а Эмили смеялась и болтала с ним, как будто они знакомы. Она стояла к нему настолько близко, что я подумал, уж не познала ли она его в библейском смысле.

Я подошел к ним. Ее лицо просветлело, и она помахала мне рукой. Но потом увидела мое выражение лица.

– Привет. Эмили. Кто. Это? – Я пытался казаться беспечным, но был полностью напряжен.

Она посмотрела на меня так, словно не узнала.

– Это, ммм, это Эйб, Майк. Он был моим партнером по тренировкам, когда я лишь начинала здесь работать.

Эйб, симпатичный кусок говядины, протянул руку.

– Братан! Спасибо, что позаботился о моей девочке.

Я был не настолько глуп, чтобы не соблюдать хотя бы социальные нормы. Я принял его руку, и мы обменялись рукопожатиями. Он не пытался изображать из себя альфа-мачо. Это было просто приятное, крепкое рукопожатие.

– Твоей девочке, да? – Я посмотрел на Эмили с абсолютно пустым выражением лица.

– Да, братан! Она очень милая. Очень помогла мне, когда я был подавлен. Я по ней скучал, но теперь мы снова можем начать заниматься вместе, так что, спасибо, что присматривал за ней.

Эмили быстро сказала:

– Эйба перевели в ночные смены как раз перед тем, как в спортзал пришел ты, Майк. Сейчас он вернулся в дневную смену и хочет заниматься с нами.

– В самом деле? – я стиснул зубы.

Он засмеялся. Даже его смех был раздражающе мужским.

– Да, бро! Эм говорит, что ты бегун. Это круто. Ты молодец, братан. Но она любит таскать тяжести, верно? Так что, я подумал, что могу делать с ней суперсеты, пока ты будешь заниматься своими делами. Подкачаю ее.

Я сильнее стиснул зубы.

– Да. Уверен. Ей. Должно. Понравиться. Это. – Я повернулся к Эм. – Тогда почему бы тебе и твоему «бро» этим не заняться, – и я пошел в сторону беговых дорожек.

Я услышал, как сзади меня окликнул Эйб:

– Увидимся позже, братан! Она – в надежных руках!

Я знал, что поступаю неразумно. Я ведь доверяю Эмили, не так ли? Я люблю ее, и она любит меня. Она говорила, что у нее никого не было с колледжа. Я хотел бы верить, что это правда. Но она помогала ему, когда ему было плохо? Как со мной? И никогда о нем не упоминала. Неужели я – просто замена Эйбу? Даже если это не так, не с этого ли начинал я? Неужели она просто заводила дружбу с жалкими неудачниками, пока не найдет того, кто придется ей по вкусу?

Я встал на беговую дорожку и побежал. Я был зол. Чувствовала себя глупо. Я не знал, чувствую ли себя глупо потому, что мне показалось, будто Эмили что-то скрывает, или потому, что я знаю, что веду себя как ревнивый мудак, или потому, что у меня было неприятное чувство, что я не так далеко продвинулся в своем выздоровлении, как надеялся. Я не заметил, что позволил беговой дорожке ускориться намного больше чем обычно. В тот день я установил новый личный рекорд. И почти не заметил этого.

Закончив, я увидел, что Эйб и Эмили все еще смеются и тренируются. Она была потрясающе красива, даже потная и с растрепанными волосами. Я подумал о ней в нашей постели и улыбнулся; но потом увидел ее с ним, и подкравшаяся ревность вытеснила приятные воспоминания.

Между ними была знакомая легкость, напомнившая мне о ней и Ровене. Или… о ней и обо мне. Я знал, что должен пойти к ним. Должен попытаться подружиться с ее другом. Он был очень добр ко мне. Но не смог. Я знал, что поступаю глупо, но от этого мои чувства не становились менее реальными.

Я написал Эмили, что плохо себя чувствую и собираюсь ехать домой. Сказал, что увижусь с ней завтра. На время тренировок она отключила уведомления, поэтому я смог незаметно проскользнуть к своей машине. Это была первая ночь, когда я решил не ехать с ней домой. Я знал, что делаю неправильный выбор, но не мог остановиться. А может, просто не хотел. Я хотел продолжать дуться.

Я знал, что дома есть нечего. Я почти не появлялся в своей квартире, только чтобы проверить почту и взять свежую одежду, чтобы отвезти ее к Эмили. Но все равно я не хотел есть. Я сидел в кровати с ноутбуком, пытаясь найти что-нибудь для просмотра. Я знал, что занимаюсь тем же, чем занимался после того как застал вместе Лизу и Пита. Это – плохой шаблон для повторного старта, но просто не мог найти в себе сил, чтобы обеспокоиться этим.

Примерно через двадцать минут в мою дверь постучали. Голос Эмили:

– Майк. Впусти меня.

Я вздохнул. Я знаю ее и должен был догадаться, что она приедет сразу же.

Я открыл дверь. На ее лице было выражение, которое я вижу нечасто: презрение.

– Заболел, да? В самом деле?

– Да… Нет… Я просто… – Я вздохнул. – Чего ты хочешь, Эмили?

– Я хочу тебя, ты, гребаный придурок! – Теперь она была зла. Никогда раньше мы не ссорились, но у меня было чувство, что скоро все изменится.

Она поцеловала меня, крепко. Ладно, ссоры не будет. Но все же.

– Я люблю тебя, Майк. Ты – лучшая часть моей жизни. Я. Твоя. Навсегда. Ты понимаешь это, придурок? – Она заплакала. Я неохотно кивнул.

Я посторонился и впустил ее. Мы вместе сели на диван, и она взяла меня за руки.

– Почему ты ушел? Почему не поговорил со мной?

Я позволил всему выплеснуться наружу. Моей ревности, ощущению глупости из-за моей ревности, ощущению, что она что-то от меня скрывает, всему этому. Она сочувственно слушала, пока я не дошел до части «замена Эйбу». Вот тут она разразилась смехом, который длился, наверное, целую минуту.

Наконец она остановилась и перевела дыхание.

– Эйбу? В самом деле? – Ее лицо смягчилось. – О, мой мужчина. Мой красивый, сексуальный, глупый мужчина.

Она поцеловала меня, заглушив мой протест.

– Эйб – милый парень, но он… Эйб. Мне понадобились недели, чтобы убрать «братан» и «бро» из моего повседневного лексикона, после того как мы перестали вместе заниматься.

– Да, но он… – я остановился.

– Огромный? Массивный? Выглядит как гребаный авианосец?

– …Да. Спасибо. У меня не хватало слов.

– Сарказм тебе не идет, любимый. Да, он большой. И красивый. Я слышала, что он также довольно неплохо одарен.

– Это должно помочь?

Эмили покачала головой, как будто я ничего не понимаю.

– Он – не ты, Майк. Да, у него куча замечательных качеств. Но он не такой умный как ты. Он иногда веселый, но не остроумный как ты. Он милый, но как большой плюшевый мишка. Он – мой друг, вроде как, но не «понимает» меня. Не так, как Ровена или Адам. И уж точно не как ты. Он простой как кувалда: что видишь, то и получаешь, и ничуть не больше. Ты знаешь, над чем он работал, когда «чувствовал себя подавленным» в тот раз?

– Над чем?

– У него не было прогресса в жиме лежа.

Я засмеялся.

– Так вы с ним никогда…

– О, Боже, нет. – Она выглядела потрясенной. – Боже. Нет, никогда. Уф.

– Он к тебе приставал?

Эм закатила глаза.

– В смысле?. Ты меня, блядь, видел? Ко мне постоянно пристают. В отличие от тебя, Эйб никогда не пытался скрыть, что подглядывает за мной. Но когда спросил, а я сказала ему «нет», он просто выдал мне эту дурацкую ухмылку и заявил: «Ладно, бро. Возвращаемся к тренировкам». Потом поднял свои гири и больше меня не беспокоил. Даже перестал за мной подглядывать.

Ее взгляд упал на пол.

– Послушай, Майк. Ты знаешь, что я дружелюбный человек. Я не пыталась скрывать Эйба от тебя, просто даже не думала об этом. Он был моим другом год назад. Я хочу быть с тобой настолько открытой, насколько это возможно, всегда.

Она посмотрела на меня серьезным взглядом.

– Когда ты сказал, что единственное, что заставит тебя меня бросить, это если ты не сможешь мне доверять, я приняла это близко к сердцу. Я всегда буду делать все возможное, чтобы быть достойной этого доверия. Но не могу заставить тебя доверять мне, Майк. Не могу…

Брови Эмили сошлись вместе, когда она крепко задумалась над тем, что говорить дальше.

– Я никогда тебя не предам. Скорее отрежу себе руку, чем причиню тебе боль; и не только потому, что я люблю тебя, но и потому, что не могу снова стать той ужасной женщиной, которой была раньше. Я не стану ею снова.

Она стала очень тихой.

– И Лизой тоже не буду. Клянусь.

Боже мой.

Я обнял ее.

– Прости, Эм. Мне очень, очень жаль. Я люблю тебя. Боже, какой же я идиот! – Я просто начал лепетать, так страшась ошибки, которую чуть не совершил. Ошибки, которая была предотвращена лишь потому, что эта женщина любит меня настолько, что отбросила то, как я оскорбил и пренебрег ею.

Она обняла меня и погладила.

– Чшш, все хорошо, любимый. Ты не меня потерял. Я не позволю тебе этого сделать.

Она привела меня в постель, и мы занялись любовью. Она шептала мне на ухо, как сильно меня любит, что я – ее мужчина, и всегда буду им. Когда она лежала на кровати, принимая меня в свои объятия, ее волосы рассыпались вокруг головы по подушке, словно нимб. Она была ангелом. Моим ангелом. Она спасла меня от самого себя.

Это не было неистовым трахом, который мы обычно предпочитали, но было именно тем, в чем мы оба нуждались. Сначала я думал, что она прощает меня. Но потом понял, что своей нежностью и любовью она показывает мне, что прощать-то и нечего.

В ту ночь вернулись кошмары, впервые с тех пор как мы с Эмили стали быть вместе. На этот раз они были другими. Большинство из них исчезли до того, как я проснулся, но один я запомнил: Эмили неуверенно стоит на краю обрыва. Там же были Лиза и Пит, подталкивая ее. Я бежал, пытаясь успеть вовремя, но опоздал всего на мгновение. Я мог лишь в ужасе смотреть, как Эм падает на камни внизу. Перед самым ее падением я проснулся от крика, весь в поту. Эмили целовала и гладила меня, успокаивая, чтобы я опять заснул. Когда задремал, я понял, что мне нужно делать.

***

На следующее субботнее утро я сидел в кафе, расположенном за углом от моей квартиры. Раньше я был частым его посетителем, но с тех пор как практически переехал к Эмили, заходил сюда редко. Тем не менее, это было знакомое, дружелюбное место, и мне нравилась атмосфера. Большую часть времени.

Она вошла в дверь и огляделась, ища меня. Когда заметила меня и подошла, я встал, чтобы поприветствовать ее. Старые привычки умирают с трудом, я полагаю.

– Привет, Лиза.

Моя бывшая жена почти застенчиво улыбнулась.

– Привет, Майк. Рада тебя видеть. Долго пришлось ждать?

Чтобы успокоить свои нервы, я приехал за тридцать минут до того, как мы должны были встретиться, а она опоздала на десять минут.

– Нет, недолго. Я как раз собирался взять чего-нибудь выпить. Мокко, с дополнительным шотом?

Она засмеялась.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Майк. – Небольшой сдвиг в ее выражении, легкая боль, быстро скрытая. – Спасибо. Было бы неплохо.

Она собиралась открыть свою сумочку, но я махнул рукой.

Я вернулся с нашими напитками и сел напротив нее. Пока пили, тайком оценивали друг друга. Наши глаза танцевали, как у двух людей, которые близко знают друг друга, но не виделись долгое время. Мы искали мелкие изменения, отдалившие нас от того, кем мы были раньше, и знакомые детали, показывавшие нам, что прежний человек все еще здесь.

Она выглядела хорошо. По-прежнему красива. Сменила прическу; ушли длинные, струящиеся локоны, теперь ее стригли под что-то более современное и смелое. Немного прибавила в весе, но это ей шло. Поздоровела. Я не понимал, насколько она похудела к тому времени, когда закончился наш брак, пока не сравнил Лизу, сидящую сейчас рядом со мной, с той, которую я знал тогда, а затем и с той, какой она была за два года до этого. Она улыбалась так же часто, как и раньше, но это ощущалось по-другому. Я понял, что улыбка стала менее принужденной. Она уже давно не была со мной настоящей, а я и не замечал этого медленного изменения.

Ее кольца, те, что подарил ей я, конечно же, исчезли. Вместо них было одно кольцо, красивое, с бриллиантом. Гораздо красивее, чем то, что подарил я, но я сделал ей предложение, когда мы учились в колледже. Наверное, я мог бы подарить ей и получше, в шкатулке с секретом. Но тогда она была в восторге.

Я кивнул в сторону ее нового, большего, лучшего кольца.

– Все еще с Питом?

Она вдруг застеснялась.

– Да. Да… Он… около двух месяцев назад он сделал предложение. Свадьба назначена на весну.

– Ммм.

Мы договорились встретиться вдвоем. Я не спрашивал, была ли она еще с Питом или нет. Она не спрашивала, есть ли у меня кто-нибудь. Но я подумал, что мы должны встретиться лишь вдвоем, и она быстро согласилась.

Вот мы и встретились. Два дуэлянта без своих секундантов.

Нет, – тихо напомнил я себе. – Не превращай это в конфронтацию. Это – не дуэль. Не спор. Такого не должно быть.

Я глубоко вдохнул, как учил меня Джим, и заставил свое раздражение исчезнуть и попытался искренне улыбнуться.

– Рад, что ты счастлива. Хорошо выглядишь.

Внезапно с ее лица спало напряжение. Думаю, она ожидала, что мы станем ссориться. Это все еще не исключалось, но пока этого не случилось. Все еще оставался шанс, что все будет по-дружески.

– Ты тоже отлично выглядишь, Майк. На самом деле отлично. Тренируешься?

– Да. Нужно было чем-то занять свое время. Все лучше, чем хандрить.

– Ты… ты с кем-нибудь встречаешься? – Сказано было так, будто она не уверена, хочет ли знать ответ, и не знала, предпочитает ли она «да» или «нет».

Я кивнул.

– Да. Мы вместе уже около шести месяцев? До этого были друзьями.

Лиза игриво улыбнулась.

– Кто-то из тех, кого я знаю?

– Нет, я встретил Эмили в спортзале. – Я почувствовал, как мое выражение лица стало жестче. – Я больше не встречаюсь со многими из наших старых друзей.

Моя бывшая жена посмотрела вниз на свои руки.

– Знаю. Прости. Это несправедливо. Мы должны были… Я должна была сделать больше, чтобы люди не…

Я шагнул в пустоту, оставленную ее прерывающимся голосом.

– …бросили меня?

Она поморщилась.

– Да. Наверное, да.

– Ну, они просто последовали твоему примеру, я полагаю. – Идиот. Так много дипломатичности.

Ее глаза на мгновение вспыхнули гневом, затем успокоились.

– Зачем я здесь, Майк? Если ты просто хочешь избить меня, то ладно. Полагаю, что, по крайней мере, должна тебе это. Но я надеялась, что мы сможем быть вежливыми. Сможем поговорить. Я очень сожалею о том, что сделала. Каждый день жалею о том, что случилось.

Я на мгновение задумался.

– Да, ладно. Это был дешевый ход. Даже если, я думаю, ты и должна признать, что он отчасти точен. Давай поговорим. Ты сказала, что сожалеешь. Тебе жаль, что ты рассталась со мной, жаль, что изменила, или жаль, что тебя поймали…?

Лиза была в раздумьях.

– Все… сложнее. Мне очень, очень жаль, что ты нашел нас вот так. Мне до сих пор снятся кошмары о том, что ты узнал о нас таким образом. Это было настолько бездумно жестоко – использовать такой шанс. Потом, когда мы ничего не слышали о тебе, я была в ужасе, что ты… что ты мог…

Она отвела взгляд, глаза начали увлажняться.

– Неважно, какие у нас были проблемы, ты абсолютно не заслуживал этого, и я не могу извиниться за то, что так с тобой поступила.

Я проглотил свой первоначальный ответ: «Нет, не можешь», так как это было бы бесполезно. Я здесь сегодня, чтобы положить всему этому конец, а не раздувать пламя.

Я едва сдержал раздражение.

– Хорошо, стало быть, все сложнее. Ладно. У меня есть некоторое представление о том, как все пошло не туда. Мне кажется, я собрал воедино хронологию того, что вы с Питом… сделали. Но хочу услышать это от тебя.

Лиза кивнула в знак согласия. Она отпила мокко, расправила плечи и начала говорить. Ее голос был отрепетированным, но не таким, будто она говорит отрепетированную ложь. Наоборот, она словно репетировала, чтобы убедиться, что сможет все рассказать, не сорвавшись.

– Во-первых, хочу, чтобы ты знал, что я тебя любила. И до сих пор люблю. И всегда буду. Не так как тогда, когда мы были женаты, но в моем сердце всегда будет часть тебя, и меня убивает осознание того, насколько сильно я тебя ранила. Были дни, много дней, когда я не могла встать с постели после… после…

Она покачала головой.

– Я никогда не собиралась оказаться там. Не скажу, что это был несчастный случай или ошибка. Это – просто способ сказать, что в этом нет моей вины. Есть. Я приняла ряд неправильных решений. Не смогла общаться с тобой. Не дала тебе шанса стать хорошим человеком, каким, я знаю, ты являешься. Может быть, мы и не смогли бы спасти наш брак, потому что к тому времени все уже сошло с рельсов, но я не дала нам этого шанса. Я глубоко об этом сожалею, и всегда буду сожалеть.

Я было, заговорил, но Лиза быстро сказала:

– Пожалуйста, не надо. Это настолько тяжело. Нам обоим будет еще труднее.

Я видел, что ей уже тяжело держать себя в руках. Часть меня все еще любила ее, даже если сейчас это была лишь малая часть. Я не хотел, чтобы она почувствовала себя неловко, если сломается.

– Не хочешь пойти куда-нибудь в более уединенное место?

Ее рот открылся, затем закрылся, потом снова открылся, неуверенность заставила ее колебаться.

– Куда?

– Мы можем пойти в парк. Прямо по дороге есть один. Можем, заехать куда-нибудь, на парковку или еще куда? Или моя квартира прямо за углом, если тебе так удобнее.

Она быстро кивнула.

– Да. Да. Твоя квартира. Звучит неплохо.

Мы взяли наши напитки и молча пошли. Я понял, что ей нужно собраться с мыслями, и мне, если быть честным, тоже. Я был готов к ссоре, хотя обещал себе сохранять спокойствие. Я сосредоточился, пока мы шли к моей квартире, поднимались по лестнице и открывали дверь.

Я сел на стул, а она – на диван. Сделав глубокий вдох, она посмотрела на меня взглядом, в котором была серьезность, грусть и благодарность.

– Спасибо, Майк. Я… ты гораздо добрее, чем я заслуживаю. Гораздо добрее, полагаю, чем была бы я на твоем месте.

Я пренебрежительно махнул рукой.

– Готова продолжать?

Она несколько раз кивнула, затем посмотрела в мою сторону, не глядя на меня. Обе руки обхватили ее чашку, как будто она пыталась найти тепло везде, где только могла.

– В течение довольно долгого времени, я думаю, у нас не все было в порядке. Нет, это не совсем верно. У меня все было не так, а я не давала тебе об этом знать. Ты все еще был тем, за кого я вышла замуж, все еще умным, аналитическим мужчиной, который хотел решать все проблемы. Я думаю… я не обвиняю тебя, Майк, но думаю, что именно поэтому и и не сказала тебе. Не хотела стать твоей проблемой, которую необходимо решать.

Лиза грустно улыбнулась.

– Мы были очень молоды, когда поженились. До тебя у меня было всего два настоящих парня, а потом мы встретились в колледже и полюбили друг друга. Ты сделал мне предложение еще до того, как мы закончили колледж, и… и я полюбила тебя. Я сказала «да». Пожалуйста, не сомневайся, что я любила тебя. Я была настолько глубоко в тебя влюблена тогда и так ждала нашего совместного будущего. День нашей свадьбы до сих пор остается одним из самых счастливых в моей жизни, даже несмотря на все, что случилось после.

Ее лицо осунулось, слабая улыбка сменилась хмурым выражением. Некоторое время она молчала, глядя в свою чашку, как будто могла там найти следующую часть своего рассказа.

– Сначала я была счастлива… Нет. Нет, я была счастлива долгое время. Только в последние несколько лет я начала сомневаться в нас. Или, на самом деле, начала сомневаться в себе. Я начала думать, что, возможно, вышла замуж чересчур рано. Дело не в том, что ты не был замечательным. Ты был. Ты любил меня. Мне всегда казалось, что я была центром твоей вселенной. Но у меня не было никаких приключений, во всяком случае, тех, которые были бы только моими. Мне нравилось жить вместе, но я чувствовала, что в этом-то и дело. В совместной жизни. В ней не было места для меня, только для нас.

– Тогда я должна была что-либо сказать. Должна была сказать тебе, что мне нужно… – она глухо рассмеялась, – вообще-то, не знаю. Я хотела быть твоей женой. Но не хотела быть просто женой кого-либо. Я хотела быть Лизой, самой собой.

Она покачала головой.

– Настолько все по-детски. Я могла бы быть собой с тобой, собой внутри нас, если бы просто…

Женщина, которую я любил, повернула голову и посмотрела в окно.

– В то время я многого не осознавала. Не могла бы сформулировать. Было ощущение, что все не так, но я позволяла этому гноиться, как я уже сказала, потому что не хотела, чтобы ты пытался это решить. Потому что хотела… потому что думала, что мне нужно быть «просто Лизой». Самой собой сильной, независимой женщиной. Я упустила из виду тот факт, что общение с партнером может быть источником силы, если бы я только говорила о том, что мне нужно, и просто… попросила тебя не решать мою проблему, а просто поддержать меня, пока я разбираюсь в себе.

Она посмотрела на меня, уже такая уставшая.

– С той недели, когда мы расстались, я ходила на терапию. Пытаясь понять, как я могла так испортить свою жизнь. Как могла принять целый ряд неправильных решений, приведших к тому, что я стояла рядом с испачканной супружеской кроватью и обнимала мужчину, в которого не должна была влюбляться, а мой муж смотрел на это в ужасе. Мой психотерапевт сказала, чтобы я не «навешивала на свое поведение негативные ярлыки», но это – полная чушь. Правда же в том, что я была трусихой, эгоисткой и плохой женой. Ты заслуживал от меня лучшего. Ты заслуживал лучшую, нежели я.

Лиза сделала глубокий вдох, как бы подготавливая себя к тому, что последует дальше.

– Итак, это были декорации. За год, может быть за два до того, как мы поговорили о том, как нам обеспечить наше будущее, я уже чувствовала себя ущемленной, но ничего не говорила. Именно тогда стали появляться трещины. Я скрывала их от тебя, потому что думала, что разберусь в проблеме, или что это просто то, через что проходят все молодые пары. Я подумала, что может быть, если просто пройду через это и останусь верна тебе, то вернусь к желанию быть нами, а не только мной и тобой.

– Когда ты пришел ко мне и рассказал о своем плане упорно добиваться повышения, я подумала, что это – идеальная возможность. Мы не будем просто парой, мы станем настоящей командой. Станем усердно работать, ты – над своим повышением, а я – поддерживать тебя, снова обретя связь с тобой. Убедила себя, что проблема не в том, что я схожу с ума от того, что отказалась от своей независимости, а в том, что просто мы слишком долго находимся на нашем нынешнем этапе жизни. Решила, что это новое приключение поможет мне опять сблизиться с тобой. Снова соединит нас с тобой в «нас».

В ее глазах начали появляться слезы.

– Я очень заблуждалась, как одна из тех женщин, что пытаются завести ребенка, дабы сохранить свой брак. Только я одна знала, что существует проблема. Потому что проблема была во мне.

Лиза яростно смахнула слезы тыльной стороной ладони, борясь с желанием заплакать.

– Сначала я думала, что это действует. Я поддерживала твои цели, и в самом деле чувствовала с тобой новую связь. Мы должны получить это повышение для тебя, потом – дом, потом – детей. На какое-то время мы даже восстановили физическую связь; я помню, что наш секс на пару месяцев стал лучше, хотя занимались мы им реже, потому что ты был очень занят. Я чувствовала себя в нашем браке по-настоящему любимой и по-настоящему счастливой. Думала, что мы свернули за угол.

– Но потом появились более длинные часы. Мы отдалились друг от друга, совсем чуть-чуть. Я знала, что мы это планировали. И ты планировал. Но я не была к этому готова. Мы в самом деле начали отдаляться друг от друга. Я не знала, что делать. Не хотела никому давать понять, что что-то не так, потому что не хотела, чтобы это дошло до тебя. Думала, что если стану скрывать это от тебя, мы пройдем через это, получим твое повышение, а потом сможем все исправить.

– Но Пит… – она увидела, как омрачилось мое лицо. – Прости. Я знаю, что это будет тяжело. Самое худшее впереди. Ты хочешь, чтобы я остановилась? Или чтобы сделала перерыв?

Я решительно покачал головой:

– Нет.

Она кивнула. Взяла себя в руки.

– Ладно. Ладно.

Лиза начала говорить очень осторожно, очень обдуманно.

– Когда начала выходить одна, чтобы потусоваться с нашими друзьями, я влюбилась в Пита. Он скучал по тебе. Знал, что происходит, о нашем плане. Он так его поддерживал. Он правда тебя аоддерживал.

Я фыркнул.

– Пожалуйста, Майк. Я не стану лгать тебе, чтобы ты или я чувствовали себя лучше. Клянусь. Но мне нужно… Пожалуйста, просто дай мне попытаться пройти через это.

– …Хорошо.

Она сделала еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– После нескольких недель общения с группой он понял, что что-то не так. Он отвел меня в сторону, а я попыталась его обмануть. Сказала, что просто устала, что у меня стресс из-за работы, что угодно, только не правду. Но ты же знаешь Пита.

Я вздрогнул, и она опустила глаза, не в силах выдержать моего взгляда.

– Он всегда был проницательным. Этот его знаменитый детектор брехни. Он понял, что я лгу. Отвел меня к столику в углу, и я изложила, как продвигается план. Как… как все идет не так, как я думала. Я слегка выпила, поэтому начала говорить о том, насколько боюсь, что у нас ничего не получится. Рассказала ему более мягкую версию того, что только что рассказала тебе о том, как я чувствовала, что потерялась в нашем браке.

– Он сказал, что я должна с тобой поговорить. Он знал, что ты меня любишь и сделаешь все, чтобы все исправить. Я накинулась на него, сказала, что именно в этом-то и проблема, что ты «починишь» меня, как будто я – одна из твоих сломанных систем.

Теперь она была зла, как будто это случилось всего несколько минут, а не более года назад.

– Я ушла и вернулась домой, кипя от злости. Это была первая ночь, когда я спала на диване, вместо того чтобы лечь в постель с тобой.

– На следующий день он пришел ко мне на работу. Попросил сходить с ним на обед. Я все еще была зла, но он был нашим другом. Он был единственным, кто знает всю историю, и я… Мне требовался кто-то, с кем бы я могла поговорить. В течение следующих нескольких месяцев мы часто ходили обедать. Он говорил со мной о наших проблемах. Чаще всего принимал твою сторону и настаивал на том, чтобы я поговорила с тобой. Но я была упряма.

Я неожиданно рассмеялся, и она посмотрела на меня с кривой, усталой ухмылкой.

– Да. Шокирующе.

Ее настроение быстро опять стало мрачным.

– Он начал предлагать решения. Не такие решения как ты, с полностью продуманным планом. Больше похожие на перебранку со мной. Поговорить с тобой? Ставит под угрозу план. Брачная консультация? Нет времени. Индивидуальная терапия? Я не верила, что это поможет, потому что нынешняя проблема – это проблема «нас»; мне просто требовалось понять, как ее преодолеть. Я не понимала, что наша «совместная работа» над твоим повышением не улучшает ситуацию, потому что первые пару месяцев мне казалось, что улучшает. Я была настолько самонадеянна, так уверена, что знаю, что поможет нам опять стать парой. А ты помнишь, каким был тогда Пит; у него только-только начались первые отношения, которые длились больше года. Он понятия не имел, что такое долгосрочные отношения. Это был слепой, ведущий слепого.

Я вспомнил Джен, тогдашнюю девушку Пита. Мы и впрямь думали, что именно она сделает женит его на себе.

– Наконец, он предложил мне попробовать сделать кое-что для себя. Убедил, что ты вкладываешь время и энергию в свою работу, так что, возможно, мне стоит уделить немного времени тому, чем пренебрегала я все эти годы. Тогда я опять занялась живописью, ты, наверное, помнишь?

Помню. Смутно. Я был настолько сосредоточен на своей работе. Знал, что она опять начала рисовать, но не мог вспомнить ни одной вещи, которую она нарисовала за это время. За время, проведенное с Джимом, я понял, что на самом деле унаследовал склонность моего отца чрезмерно зацикливаться на вещах. Я работал над этим, и Эмили помогала мне, но исправление себя сейчас не отменяет тех ошибок, что я совершил тогда.

Я кивнул.

– Да. Я мало что о них помню, но…

Ее губы сжались в тонкую линию.

– Да. Знаю. – Затем выражение ее лица смягчилось. – Прости. Я знаю, что ты был тогда очень занят. Это не…

– Нет.

Она подняла глаза.

– Да, ты была плохой женой. Но и я мог бы быть лучшим мужем. Ты боролась, а я едва это замечал. У тебя повилась новая страсть, а я даже не удосужился узнать об этом. Черт, ты собиралась… – У меня на глазах выступили слезы. – Прости. Я сказал, что не буду перебивать. Продолжай.

Лиза как-то сразу повеселела. Она прошептала:

– Спасибо, Майк.

– Живопись приносила мне радость. Было ощущение, что это – мое, особенно когда… особенно когда ты не обращаешь на это внимания. Я хотела попробовать что-то еще. Пит предложил гончарное дело; в центре отдыха скоро начинались занятия. И я занялась им. Я была счастлива. Ну, как счастлива. Это не устранило пропасть между мной и тобой, но я подумала, что могу использовать это как пластырь, пока мы не сможем все исправить.

– Мы с Питом сблизились. Он заинтересовался моим искусством. – Она усмехнулась. – «Моим искусством». Как будто я создавала шедевры.

Она покачала головой, как бы отмахиваясь от собственной глупости. Я подумал, что она несправедлива к себе; даже в колледже она была хорошим художником. Но промолчал; сегодня я здесь не ради нее. И, наверное, ради нее уже никогда не будет.

– Он спрашивал о тебе. Я знала, что он по тебе скучает. Прошло много времени, с тех пор как вы общались. У него начались проблемы с Джен, а я знала, что он всегда обращается за советом к тебе. Но он не хотел усложнять ситуацию ни для тебя, ни для нашего брака, поэтому держался в стороне. Вместо этого в качестве его советчика выступала я. А он в качестве моего, так что, это было естественным.

– Но их проблемы… По стандартам Пита они вместе уже долгое время, но не по стандартам других людей. Она начинала беспокоиться. По-настоящему беспокоиться. В конце концов, она решила, что хочет уйти, и ушла. Пит был безутешен. Он реально думал, что она была его единственной.

Я помнил, что Пит расстался с Джен, но едва ли знал больше, чем лишь это. Я думал, что это – просто еще один случай, когда Пит был Питом. Я позвонил ему, чтобы уточнить, когда Лиза сказала мне об этом, но… Черт. Я был не только плохим мужем, но и дерьмовым другом.

– Мы проводили вместе все больше времени. У него было больше свободных вечеров, поэтому мы чаще бывали в баре. Иногда я приходила к нему домой и смотрела фильмы, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Утешала его. А он утешал меня.

Я сжал челюсти, гнев нарастал. Не так. Нет… пока нет.

Я отвернулся.

– Это двухнедельная командировка, не так ли? Все случилось во время нее или сразу после?

– …Во время.

Я кивнул. У меня была длительная командировка примерно за четыре месяца до того, как я застал их вместе. До моего отъезда мы поссорились. У нас несколько недель не было секса, а любви не было еще дольше. Она была равнодушна, когда я вышел, чтобы сесть в самолет.

Когда вернулся домой две недели спустя, она чуть не набросилась на меня. На той неделе мы трахались каждую ночь, как тогда, в колледже. Она постоянно говорила, что любит меня. Не выходила из квартиры, кроме как на работу. Даже в то время казалось, что она отчаянно хочет иметь меня. Я думал, что это потому, что она сожалеет о том, как мы расстались перед поездкой. Позже я понял, что это потому, что она чувствовала себя виноватой, за что-то, что она сделала или собиралась сделать.

Лиза начала плакать, и не просто плакать.

– Ты… ты хочешь знать подробности?

Я вздохнул. Было время, когда я хотел знать все. Какое-то время после того как это случилось, любопытство съедало меня заживо. Был ли он лучше меня? Больше? Трахал ли ее в ту ночь несколько раз или только один? Сосала ли она его член? Трахал ли он ее в задницу, в чем мне она отказывала?

Но мне уже было все равно. Это все в прошлом. Меня волновало лишь то, как мы потерпели неудачу как пара, чтобы я мог закончить исцеление. Чтобы я мог стать тем мужчиной, что нужен Эмили. Чтобы я мог стать тем мужчиной, которым мне нужно быть.

Я тихо сказал:

– Дай угадаю. Не говори ничего, пока не ошибусь, ладно? Есть то, что мне знать неинтересно.

Она молча кивнула.

– Мы поссорились. Я уехал в свою командировку. Ты все еще злилась и пришла к нему, чтобы выговориться. Он был одинок из-за разрыва. Вы оба напились? Под кайфом?

Голос Лизы был едва громче шепота, но я слышал, что он полон ненависти к себе.

– Напились. Две бутылки вина.

Я кивнул.

– Вы вместе завалились в постель. – Она открыла рот, но я прервал ее. – Не хочу знать о том, как это было, что он заставил тебя почувствовать, ничего из этого. Только хронологию. – Она кивнула.

Я продолжил.

– Ты чувствовала себя виноватой?

Кивок.

– Только один раз, пока меня не было, а потом ты попыталась переключиться на нас? На той неделе после моего возвращения.

Кивок.

– Но не смогла этого сделать. Не смогла вернуть «нас» к жизни.

Пауза. Кивок.

Она начала всхлипывать.

– Прости, Майк, я…

Я покачал головой. Я еще не закончил.

– Когда ты решила, что будешь с ним, а не со мной?

Она зарылась лицом в свои руки, и я понял все еще до того, как она заговорила.

– На следующей неделе. За обедом мы вернулись к разговору. Я сказала, что этого больше никогда не повторится. Сказала, что расскажу тебе о том, что случилось, когда ты закончишь свою работу. Ты так упорно добивался своего повышения, и мне казалось эгоистичным саботировать это лишь потому, что я не могу жить со своей виной. Он согласился. Он взял меня за руки и попросил прощения. Я посмотрела в его глаза и почувствовала себя…

Ее плечи согнулись под тяжестью слова, которое, как она знала, причинит мне боль.

– …любимой. Как будто кто-то влюблен в меня и действительно хочет быть со мной. А не какая-то идея о том, что… что мы могли бы…

Она остановилась, не в силах продолжать.

– …Кем бы мы могли стать в будущем, – закончил я за нее, из моих глаз падали слезы. Мой голос немного сломался. – Почему же ты осталась со мной?

Лиза подняла голову, услышав в моем голосе боль, на ее залитом слезами лице было написано сожаление.

– У меня было туннельное зрение. Твое повышение. Я не хотела… ты так много работал для этого. Многим пожертвовал. Я… Если ты не закончишь, мне казалось, что в этом не будет смысла. Как будто я разрушила наш брак без всякой причины. Сейчас-то я понимаю, что просто обманывала себя. Я прятала голову в песок столько, сколько могла, пытаясь избежать ответственности за свои действия.

Она вернулась к рассказу о том, как мы расстались, ее голос был решительным, как будто у нее была глубокая потребность закончить рассказ именно сейчас, когда она была так близка к концу. Ей требовалось освободиться от своих секретов; своего рода экзорцизм, чтобы покончить с духами нашего прошлого.

– С тех пор мы встречались регулярно. Обычно у него дома, иногда за обедом, иногда, когда я говорила, что иду в бар. Мы влюбились друг в друга. Я была в отчаянии. Глупая. Я прыгнула из одних отношений сразу в другие, потому что в первых чувствовала себя словно в ловушке. Как будто во вторых я буду в меньшей ловушке. С тех пор я работаю над этим со своим психотерапевтом, но… – Она молча покачала головой.

– В тот день… в тот день, когда ты застукал нас, мы пошли на обед. В тот день я не собиралась ничего делать. Это был просто обед. Я заехала за ним, и мы поехали в ресторан. Пили вино. Я пролила его на свою блузку. Не хотела, чтобы она испачкалась, поэтому вернулась домой, а он последовал за мной. Я сняла блузку, чтобы бросить ее в стирку, а он… он…

Она замолчала, глядя на меня, ожидая моего согласия, чтобы причинить мне глубочайшую боль. Я отрывисто кивнул.

– Мы не… Честное слово, раньше мы никогда этого не делали. Никогда в нашем доме. Я бы не сделала такого с тобой… Ну, то есть… Я… Я никогда не хотела. Мы закончили, и я почувствовала себя настолько виноватой. Он тоже, когда стал способен думать.

– Мы сняли простыни и прыгнули в душ. Я хотела навести в доме порядок, мне было необходимо… – она вздохнула, – …необходимо было никогда не делать этого с тобой. Но я не смогла, поэтому просто пыталась это скрыть, как и все остальное. Я начала паниковать. Он пошутил, чтобы отвлечь меня от этого. Не помню что именно он сказал, но он обнял меня и сказал, что все будет хорошо. А потом ты открыл дверь.

Ей вдруг стало любопытно, и она нерешительно спросила:

– Почему в тот день ты вернулся домой раньше? Заболел?

Мой голос был безжизненным.

– Я получил повышение. И шел домой, чтобы удивить тебя ужином. Увидел там твою машину и подумал, что мы могли бы вместе поужинать. Может быть, заняться любовью. Я знал, что между нами все не так, но был готов начать все исправлять.

На ее лице не было ничего, кроме шока и ужаса.

– О, боже. О, боже! – она опять начала всхлипывать, тело затряслось от горя. Тут она наконец поняла. Четыре месяца. Четыре месяца, и, возможно, мы смогли бы преодолеть пропасть между нами. Если бы она не отказалась от «нас». Если бы не влюбилась в него.

Я позволил ей поплакать. Думал ее утешить, но был слишком истощен. Какая-то часть меня все еще любила ее, но этого было недостаточно, чтобы преодолеть новое горе, которое я испытывал. Пока нет.

Теперь я знал, чем все закончилось. Знал, насколько причастен к этому: мое отдаление, моя сосредоточенность на работе, моя неспособность увидеть ее боль или помочь ей в ее борьбе. Она изменила мне, но это я сделал наш брак местом, где она не чувствовала комфорта. Это не делает ее поступок правильным. Но, возможно, если бы я просто обратил внимание на то, что было важно, я бы смог остановить распад нашей совместной жизни. А может, и нет. Мне требовалось больше думать об этом, но это должен был сделать я, а не Лиза.

Я уже почти закончил.

Я начал кивать самому себе. Я знаю. Знаю, что мне требуется делать.

– Лиза.

Она продолжала всхлипывать, оставаясь бесчувственной.

– Лиза. ЛИЗА!

Она посмотрела на меня, всхлипывая, косметика потекла, лицо покрылось пятнами и покраснело.

– Я тебя прощаю.

Она ахнула:

– Что?!

Я тихо сказал:

– Я прощаю тебя, Лиза. То, что ты сделала, было неправильно, и это причинило мне боль. Но я прощаю тебя. Я больше не позволю этому причинять мне боль. И прости, что я не был для тебя тем мужем, которым должен был быть.

Лиза смотрела на меня, не веря. Затем опять начала всхлипывать, почти выть от горя. Я встал, нашел коробку с салфетками и принес их ей. Молча я сидел и ждал, пока она соберется с силами. Ожидание было долгим. Наконец, ее рыдания перешли во всхлипывания, а затем в тишину.

Она прошептала:

– Как?

Я наклонил голову.

– Как что?

Моя бывшая жена почти вибрировала от гнева.

– Как ты можешь быть таким? Как можешь слушать, что я тебе изменяла, месяцами лгала тебе, изменяя, годами лгала о том, что я чувствовала в нашем браке, а потом просто сказать «о, я тебя прощаю!»?

Мой рот слегка приоткрылся, но после меня осенило: она не сердится на меня. Не совсем. Но я не придерживаюсь сценария. Она десятки, может быть, сотни раз проигрывала это в своей голове, готовясь к этой возможной конфронтации. Ожидала, что произнесет свою речь, а затем станет мишенью для моей ярости. Может быть, даже не это; может, я буду настолько зол, что закричу на нее, прежде чем она даже успеет начать.

В ее представлении моя реакция должна была стать яростью отвергнутого мужа. Она готовилась к этому, но этого не случилось. Я не дал ей того, что ей было нужно. Ей нужно было, чтобы я ее осудил, чтобы она стала в моем гневе мученицей. Но я не дал ей этого. И не дам. Мне надоело давать ей то, в чем нуждается она, за счет моего счастья.

Я опустил голову.

– Потому что я больше не могу быть поглощен ненавистью и ревностью. Я не заслуживаю того, чтобы чувствовать эту боль.

Я посмотрела Лизе в глаза.

– И Эмили тоже. Я ее люблю. Я хочу стать для нее тем, кем должен был стать для тебя. Так что, спасибо тебе от нас обоих за то, что позволила мне узнать, что случилось раньше. Я говорю это искренне. Не знаю, смог бы я пережить это, если бы не узнал.

Глаза Лизы опять заслезились.

– О, Боже, Майк. Прости. Я…

Я похлопал ее по плечу.

– Не начинай заново. Я могу тебя простить и сделал это. Могу простить себя; и все еще работаю над этим, но то, что ты мне сказала, помогло. Но я не могу заставить тебя простить себя.

Она кивнула, начиная сопоставлять ответ, который она представляла себе, с тем, который получила.

– Я рада… – она улыбнулась, пытаясь протолкнуть слова через горло, – я рада, что ты нашел кого-то. Ты заслуживаешь счастья.

Она пожевала губу.

– Могу ли я… у тебя есть ее фотография?

Я подумал, хочу ли я впускать ее настолько далеко. Это было банально, но я не хотел. Потом подумал: Почему бы и нет? В этом нет никакого злого умысла, одно любопытство. Я разблокировал свой телефон и показал заставку. Там была фотография Эмили, наряженной для ужина, который мы устроили несколько недель назад.

– О. О, вау. Она великолепна, Майк. – Она подняла глаза от моего телефона, слегка обеспокоенная. – Она… она несколько молода, не так ли?

Она тут же поняла, что перегнула палку. Я ее простил. Удовлетворил ее любопытство. Это не было приглашением комментировать мою жизнь.

– Прости, я…

Я был строг, но спокоен.

– Она моложе меня. Почти на десять лет. Но Эм разговаривает со мной. Говорит мне о своих чувствах. Говорит, когда ей нужна моя помощь, а когда она хочет сделать что-либо сама. Она делает все возможное, чтобы мы работали как пара, и я тоже. Она стоит того, чтобы пройти через твою исповедь, чтобы я смог примириться с тем, что ты сделала. Так что, да. Может, Эмили и молода, но она – все, чего я хочу, и все, что мне нужно.

Внезапно устыдившись, Лиза шатко поднялась на ноги.

– Мне пора.

– Я провожу тебя до машины.

Я взял ее за руку, чтобы поддержать. К тому времени, как мы дошли до ее машины, она была собрана и снова могла действовать.

Она открыла ее.

– Еще раз спасибо тебе. За то, что протянул мне руку помощи. За то, что простил меня. Если уж на то пошло, я тоже тебя прощаю. Возможно, ты должен был замечать, что мне тяжело, но я изо всех сил старалась это от тебя скрыть. Пожалуйста, не вини себя за это.

Она попыталась поцеловать меня в щеку, но я отступил. Она выглядела обиженной, но после грустно кивнула.

– Удачи, Майк. Надеюсь, что у тебя будет счастливая жизнь. Прости, что я больше не могу быть ее частью.

Я кивнул, пожелал ей всего хорошего и помахал на прощание рукой, так как моя бывшая жена навсегда покинула мою жизнь.