Всю неделю я думал о том, что он говорил. Читал главы и выполнял задания. Я не был полностью убежден, но после разговора с ним мне стало как-то легче. Подумал, что работая с ним, в худшем случае, возможно, смогу научиться достаточно, чтобы подобное не повторилось.

И тут я понял, что думаю о «следующем разе». Это – первый раз, с тех пор как я застал их вместе, когда я даже подумал о том, чтобы снова быть с кем-то. Мне все еще было страшно и больно, но я знал, что, в конце концов, мне жить дальше. Сидеть в своей квартире, просматривая дрянные фильмы и совершая одинокие прогулки поздно вечером, как какой-то невероятно скучный вампир, начинало надоедать.

Кошмары слегка отступили, возможно, благодаря терапии, но также и просто времени. Лучшей защитой от них по-прежнему были истощение и сон без сновидений, но я дошел до того момента, когда в сутках стало не хватать времени, чтобы изнурять себя прогулками. Мне хватало пары часов за ночь, и выкроить больше времени не было никакой возможности. Я начал бегать трусцой, но это слишком повышало пульс поздно вечером, что все равно мешало спать.

Ел я так же мало. Депрессия подкосила мой аппетит; сначала я запихивал в себя все что мог вынести, а потом попросту перестал хотеть есть вообще. Благодаря длительным прогулкам и полному отсутствию калорий я начал терять вес. Похудел с шестидесяти лишних килограммов в худшем состоянии до тридцати в настоящее время, но все еще выглядел ужасно.

Поскольку я не ел, мое тело избавлялось не только от жира, но и от мышц. Так что, теперь я был не просто толстым, но «тощим толстяком», то есть был на перепутье, когда мужская грудь притворяется грудной мышцей, а при сгибании бицепса дряблость просто переваливается на другую сторону. Я выглядел как посмешище.

Я – аналитик. Вообще-то, старший аналитик с момента повышения. Я сел и составил несколько простых уравнений. Мне требуется себя измотать. После нескольких месяцев ничегонеделания я опять начал испытывать сексуальное желание. В недалеком будущем мне захочется хотя бы краткосрочного женского общения, а я выгляжу как дерьмо.

Благодаря своему острому аналитическому уму я нашел решение: пойди и купи себе абонемент в спортзал, идиот.

Я пошел в местный фитнес-центр и купил абонемент на месяц. Как и следовало ожидать, в этот момент я не был настроен на какие-либо обязательства. Очень подтянутая и очевидно скучающая женщина за стойкой передала меня мужчине, слишком сильно напоминавшему мне Пита, но, как казалось, знающему и готовому помочь мне начать. Прошли годы, с тех пор как я на самом деле тренировался, и то только на любительском уровне, сосредоточившись исключительно на беге.

«Не-Пит» дал мне простую тренировку, направленную на силу и выносливость, а также некоторые рекомендации по диете. Он также дал мне несколько советов по форме выполнения упражнений. Затем, снабдив меня минимумом необходимых знаний, чтобы предотвратить судебный иск, если я сделаю со своим телом что-нибудь глупое, он отправил меня в спортзал.

Этим последним шагом я, наконец, прислушался к мудрости стариков: обратись к адвокату, удали Facebook, пойди в спортзал.

Я не сразу принял эту новую среду. Здесь была своя социальная иерархия и негласные правила. Полотенце, оставленное на тренажере, означает, что он зарезервирован, даже если вокруг никого нет. Здесь – много красивых женщин, но все, что выходит за рамки посмотреть, считается жутким нарушением. Если кто-то – в наушниках или у него в ушах вкладыши, его нельзя беспокоить. Не сворачивайся калачиком в клетке для приседаний.

У меня была паранойя, которая, как я позже узнал, свойственна всем, кто начинает ходить в спортзал. Я был обрюзгшим разведенным парнем лет тридцати, и мне казалось, что меня постоянно осуждают, когда моя пухлая задница громыхает на беговой дорожке, намного медленнее, чем даже самая медленная моя скорость в колледже. Веса, которые я поначалу гордо поднимал, оказывались разминочным весом для следующего парня на скамье. Повсюду – зеркала; никто на меня не смотрит, но я чувствую, что за мной постоянно наблюдают.

Я делал все возможное, чтобы не высовываться и выполнять свою работу. Так было и в терапии; мы прошли первую книгу и перешли ко второй. Джим шелуху с моей психики, показав мне, как я повторяю шаблоны, которым научился от своих родителей, особенно от отца. Моим наследием были упорный труд, лазерная фокусировка и эмоциональная слепота. Мы работали и над этим, пытаясь подготовить меня к тому времени, когда я опять попытаю счастья в любви. Если вообще такое когда-нибудь случится.

Я ушел с работы. Просто больше не мог этого выносить. Находиться в месте, постоянно напоминавшем о моих неудачах как мужа и о конце моего брака, было слишком тяжело. К счастью, у меня оставалось несколько друзей, с которыми я раньше работал, – люди, которые ушли и перешли в другие места.

Один из них позвонил мне и пригласил в компанию, находившуюся на стадии как бы стартапа: хорошие льготы, не слишком сумасшедший график работы, гораздо более высокая зарплата, но при этом – вероятность того, что придя на работу, я узнаю, что основатели сбежали со всеми деньгами.

Я наслаждался возможностью попробовать что-то с высоким риском и высокой наградой, не неся при этом никакой ответственности за других. Это было то, чего я никогда не испытывал в своей взрослой жизни.

Моя социальная жизнь продолжала оставаться отстойной. Трудно заводить друзей, когда тебе за тридцать. Сидеть одному в баре одиноко, ты слишком стар, чтобы ходить в клубы, не чувствуя себя реликтом или хищником, а кофейни – это место для разочарованных писателей и молодых взрослых, борющихся с юношеским раздражением. Я подумывал вернуться к своим старым ботаническим увлечениям, но у большинства моих старых друзей-ботаников были дети и карьера, что превращало составление расписания в кошмар.

Не имея другого выхода, я бросился в спортзал. Ходил туда на полчаса в день, чтобы пройтись, потом пробежаться, потом побегать на беговой дорожке, но уже через пару месяцев увеличил время занятий до часа, а иногда и до двух часов, добавив в свой репертуар езду на велосипеде, силовые упражнения, чередование физических нагрузок высокой и низкой интенсивности и даже немного времени в бассейне.

Во время одного из таких длительных сеансов пыток я услышал позади себя жизнерадостный голос:

– Можно мне пристроиться рядом?                                                   

Я повернулся и увидел очаровательную женщину-эльфийку. На ней была стандартная спортивная одежда: спортивный топик и штаны для йоги, прекрасно дополнявшие ее. С ее миниатюрными размерами, широкими изгибами, тонкой талией, голубыми глазами и светлыми волосами, уложенными в беспорядочный пучок, она была словно фея-гимнастка. Я видел ее раньше, но, конечно, не пялился на нее. Часто. Так можно получить статус изгоя.

– Я, эмм, конечно, – очень ровно сказал я.

Ее лицо расплылось в широкой ухмылке.

– Спасибо!

Затем она сделала паузу и нахмурилась.

– Подожди-ка, я мешаю твоей тренировке?

– Нет-нет, я уже почти закончил, – соврал я сквозь зубы.

И снова эта ослепительная улыбка.

– Потрясающе! Если ты сегодня прорабатываешь руки, мы сможем подстраховать друг друга.

Что ж, я как раз занимался сегодня руками.

Мы вместе прошли через ее тренировку, и я почувствовал легкое удовлетворение от того, что поднимаю большие тяжести, чем она, пусть и ненамного.

Ее звали Эмили. Она была очень разговорчивой и на удивление сквернословящей. Вскоре я узнал, что она усердно занимается спортом в течение пяти лет, с тех пор как перешла в старшие классы средней школы. Ей – двадцать три года, пару лет назад она закончила университет по специальности «компьютерные науки», и вскоре мы уже разговаривали друг с другом на непонятном языке ботаников: аббревиатуры, шутки и косвенные отсылки к поп-культуре.

Ее тело на самом деле нечто интересное, а учитывая, что я был обязан следить за ее хорошей формой, я воспользовался возможностью насладиться этим, не показавшись слишком большим развратником.

Но на самом деле ее отличало лицо. Она была хорошенькой. Не красавицей, как модель, но из тех девушек, что живут по соседству, от которых исходит тепло и доступность. У нее есть легкая россыпь веснушек и маленький шрам над левым глазом, который, как я позже узнал, появился после того, как ее младший брат попал туда камнем в игре в снежки, когда они были детьми.

Мы сразу же нашли общий язык, и она стала моей приятельницей по тренировкам. Мы согласовали наши расписания, чтобы гарантировать, что будем здесь в одно и то же время, и через несколько недель начали проводить время вместе вне спортзала, выпивая кофе после тренировок, встречаясь в ее любимом баре или просматривая новейший фильм по комиксам.

Она была великолепна, поэтому, конечно, мне хотелось думать, что это – нечто большее, чем есть на самом деле. Но она моложе меня почти на десять лет и никогда не флиртовала и не подавала никаких признаков того, что заинтересована в этом. За чашкой кофе в нашем обычном месте после спортзала я, наконец, спросил, что заставило ее подойти ко мне в спортзале в тот первый день.

Она рассмеялась.

– Ты – один из трех парней, кто не пытается пялиться на девушек, когда думает, что мы не видим. Я решила, что ты – либо гей, либо уже занят, либо просто хороший парень, примерно в таком порядке вероятности. Когда в тот первый раз ты меня заметил, я поняла, что это – не первое, и я знаю, что ты холост, так что, в результате исключения…

Я яростно покраснел, когда она рассмеялась.

– Ха, нет, Майк, все в порядке. Я знаю, что я чертовски сексуальна, а ты, тем не менее, старался быть хотя бы слегка сдержанным. Я это оценила. И, если честно, в тебе есть что-то от грустного щенка. Я подумала, что тебе нужен друг, как и мне.

Думаю, она заметила, как на моем лице мелькнула боль, взяла мою руку и сжала.

– Что с тобой случилось?

Я вдруг почувствовал себя подавленным и испуганным. Впервые за долгое время кто-то спросил меня обо мне, о моей боли. Я чувствовал с ней настоящую связь, даже если это – простая дружба, и знал, что если начну об этом говорить, то либо потеряю ее, либо напугаю, либо и то, и другое вместе. Я не мог вынести мысли о том, чтобы испортить еще одни отношения, даже если это – просто дружба.

Она заметила мое внезапное напряжение.

– Настолько все плохо, да? – Я кивнул, не веря, что могу говорить. Она опять сжала мою руку и поймала мой взгляд. – Эй, чувак. Ты можешь поговорить со мной. Я не собираюсь тебя бросать. Я – твой друг, и я здесь ради тебя.

Она встала, все еще держа меня за руку.

– Давай, пойдем отсюда. Мой дом – в конце улицы.

Ее квартира была зеркалом моей. Маленькая, скупо обставленная: электроника, мебель и мало чего еще. Я сел на один конец ее дивана, а она – на другой. Я чувствовал на себе ее взгляд, но она ничего не говорила, терпеливо ожидая, когда заговорю я.

– Моя жена мне изменила… – ее лицо вытянулось, – с моим лучшим другом. – Шок. – Я застал их вместе, когда пришел домой, чтобы сделать ей сюрприз. В нашем браке уже давно были проблемы…

Большую часть следующего часа я рассказывал обо всем, что было со мной за последние несколько месяцев: о предательстве, потере всех друзей, одиночестве, борьбе с весом, терапии, обо всем. Когда начал повторяться, она придвинулась ко мне ближе и обняла, а затем прижалась ко мне, тихо успокаивая:

– Все хорошо, Майк. Все хорошо. Я здесь. С тобой все будет в порядке.

И я на самом деле почувствовал это. Впервые за долгое время я чувствовал себя в безопасности. Защищенным. Нечто подобное я ощущал в офисе Джима, но знал, что, несмотря на все хорошие качества Джима, наши отношения – платные. Здесь же я чувствовал комфорт, настоящий комфорт, от человека, которому не надо от меня ничего, кроме как быть рядом со мной. Это осознание вызвало очередной приступ слез. Здесь я мог дать им волю. Все будет хорошо.

Эмили крепко, с любовью обняла меня. Не как женщина мужчину и не как подруга, которой нравится общество друга. Она обнимала меня как человек, который уже разбивался вот так в чьих-то объятиях, человек, который воспринимает мою болезненную травму и ее последствия, как свои собственные.

Когда я закончил, она сладко поцеловала меня в макушку, а затем отстранилась. Ее блузка спереди была мокрой от моих слез. Она взяла мои руки в свои, ободряюще улыбнулась и безмятежно сказала:

– Ну и пизда.

Я разразился смехом, и она присоединилась ко мне. Мы разделили этот подъем после спада, и это сделало нас вместе сильнее. В тот момент я почувствовал, как углубилась наша дружба. В тот момент она была всем, что мне было нужно.

К этому моменту солнце в небе опустилось низко, и впервые за несколько месяцев я почувствовал, что очень, очень голоден.

– Эй, я внезапно проголодался. Не хочешь ли пойти перекусить?

– Ты все еще в своей тренировочной форме. Может, вместо этого закажем пиццу?

Я не ел пиццы уже несколько месяцев. Старался питаться здоровой пищей, но в этот раз решил, что можно. Пока ждали, она переоделась во что-то менее потное и испачканное слезами, а потом мы вместе сели на диван, пытаясь найти что-нибудь по телику. В конце концов, мы остановились на повторе старого «Звездного пути», нечто, чем мы могли бы бездумно наслаждаться вместе, поедая пиццу.

Она прижалась ко мне, и это казалось самым естественным в мире. Тепло ее тела, прижатого к моему, было чудесным, возможно, чересчур. Я почувствовал, что начинаю твердеть, и попытался сдвинуться, чтобы она этого не почувствовала. Она посмотрела на меня вверх, потом вниз, и я понял, что меня поймали.

Я начал заикаться:

– Прости, я… я не хотел… – когда она отстранилась.

Она посмотрела вниз на пол, размышляя, затем – снова на меня с понимающей улыбкой:

– Нет-нет. Я все понимаю. Ты был… один с тех пор?

Я кивнул.

– Понимаю. Это – просто биологическая реакция. Я просто лежала рядом с тобой, и твое тело отреагировало. – Она опять сверкнула своей чудесной улыбкой. – Если честно, это даже лестно. Не волнуйся об этом, хорошо?

– Спасибо, – пробормотал я.

Она сделала паузу, прежде чем продолжить:

– Майк, ты мне нравишься. Правда нравишься. Ты – милый, симпатичный и забавный. И для меня большая честь, что ты доверяешь мне настолько, что открылся в том, что с тобой случилось. Я очень дорожу нашей дружбой.

Ох уж эти слова.

– И если бы в моей жизни все было иначе, я думаю, я бы хотела с тобой чего-то большего. Но это не так. Я бы хотела, чтобы было так. Знаю, что ты недолго будешь на рынке, настолько ты хорош… Но что у тебя за выражение лица?

Я горько усмехнулся.

– Я – мрачный, разведенный, толстый ботаник за тридцать. Я ценю, что ты поддерживаешь мое самоуважение, но даже если бы я был готов снова встречаться, то не могу представить, что меня расхватают настолько быстро, как ты говоришь.

Эмили насмешливо хмыкнула и покачала головой.

– Чувак, она и впрямь сильно ударила по твоей самооценке. Ты говоришь «мрачный», я вижу «задумчивый, напряженный, сосредоточенный». Ты говоришь «разведенный», я говорю «опытный и связанный со своими эмоциями». Ты говоришь «ботаник», а я говорю… ну, пусть «ботаник». Да… – она хихикнула, – но также «умный и милый».

– А что касается «толстый», то да, ты слегка не в форме, но работаешь над этим. Я вижу, как ты становишься лучше каждый раз, когда мы тренируемся. Сильнее, быстрее, выносливее. Когда будешь готов, ты затрахаешь до беспамятства какую-нибудь бедную девушку, если не будешь осторожен. И скажу тебе, что в спортзале уже есть девушки, обращающие на тебя внимание. Я знаю, что есть как минимум пара таких, что увлажняются, когда ты выглядишь так, будто «в ударе», как это иногда бывает.

Она покачала головой.

– Но к нам с тобой это не имеет никакого отношения. Или, скорее, ко мне. Я… Со мной делали плохое. И я делала много плохого. Однажды я расскажу тебе об этом, и надеюсь, что это не испортит твоего ко мне отношения. Но сейчас я все еще работаю над собой, и не могу… не готова быть той, какой мне нужно быть для тебя. Для кого угодно… Не так… Я не знаю, буду ли я когда-нибудь готова снова быть с кем-то таким вот образом. А если и буду… это будет через долгое, долгое время.

– Так что, да. Дело не в тебе, а во мне. И это – не просто слова, это на самом деле действительно во мне. И я бы хотела, чтобы это было не так, потому что ты замечательный. – Она грустно вздохнула.

– Я и впрямь наслаждалась временем, проведенным с тобой. Сегодня, я имею в виду, но также и после спортзала и всего остального. Если ты чувствуешь, что тебе некомфортно быть со мной просто друзьями…

Я поднял руки вверх и прервал ее.

– Эй, стоп, нет. С тобой нельзя быть «просто» друзьями. Это не… Слушай, честно говоря, если бы ты попросила меня лечь с тобой в постель прямо сейчас, я бы уже был на полпути к двери твоей спальни. Как ты и сказала, ты чертовски сексуальна…

Она засмеялась, когда я продолжил.

– …Но я здесь с тобой не поэтому. Я здесь с тобой, потому что общение с тобой «просто» как с подругой было самым счастливым за… черт, как минимум, за год. А может и дольше. Так что, нет. Я не хочу разрушать это лишь потому, что ты не заинтересована в свидании со мной. И я не имею в виду жуткое «ну, я просто буду ждать, пока ты не станешь готова ходить на свидания». Я имею в виду, что я хочу быть твоим другом, просто потому, что хочу им быть.

У нее были затуманенные глаза и натянутая улыбка.

– Слава богу. Я волновалась, что…

Она придвинулась ближе и обняла меня, вместо того чтобы закончить предложение. Я крепко обнял ее, и это было приятно. Тепло. Правильно.

Когда наши объятия закончились, я спросил:

– Ты хочешь… ну, не знаю, продолжить смотреть? Обниматься нам не обязательно …

– Я бы хотела, да. И мне понравилось обниматься.

– Я не могу тебе обещать, что не буду «отвечать», как ты выразилась.

Эмили засмеялась.

– Пока это не беспокоит тебя, оно не беспокоит и меня. Я была серьезна в том, что сказала раньше. Это – просто биологическая реакция. Но, если хочешь… – она села на противоположный конец дивана и похлопала себя по коленям, – положи свою голову сюда.

Я положил голову ей на колени, и мы продолжали просмотр в комфортной тишине. От нее чудесно пахло, на ее коже все еще сохранялся запах пота после нашей тренировки. Она гладила меня по волосам, пока мы смотрели, и меня начало клонить в сон.

– Я должен… – я зевнул, – мне пора идти. Если останусь здесь, я засну.

Она заколебалась.

– Если хочешь, можешь остаться. Принесу тебе подушку и несколько одеял. Мне… мне будет приятно, если ты останешься.

Я все еще был в своей тренировочной одежде, и не мог представить, что в ней будет приятно спать. Но у меня возникло ощущение, что она предлагает мне остаться не ради меня. Она хочет, чтобы я остался ради нее. Я не понимал почему, но это – меньшее, что я мог сделать.

– Да, ладно. Это было бы здорово.

Она устроила меня, и мы еще немного поболтали, прежде чем она направилась в свою комнату. Перед уходом она поцеловала меня в лоб и сказала:

– Спасибо, Майк. Спасибо за… ну, просто спасибо.

В ту ночь я заснул, и впервые за несколько месяцев мне приснился сон без кошмаров. Вместо этого мне снилась красивая улыбка и веснушки, то, как она меня обнимает. Не было обещания, что мы будем вместе как любовники, но есть моя подруга, и этого более чем достаточно.

***

Мы стали ближе. Она познакомила меня с некоторыми из своих друзей. У Эм есть еженедельная группа игроков в D&D (подземелья и драконы), к которой присоединился и я. В нее входят Ровена, симпатичная рыжая шатенка из спортзала; Адам, один из коллег Эмили, высокий и грузный, с копной песочных светлых волос; и Гордон, платонический идеал «мастера подземелий D&D». Ровена бесстыдно флиртовала со мной, что немного помогло моему самолюбию.

Конечно, она флиртует со всеми, но эй, победа есть победа. Она флиртует даже с Адамом, хотя тот и женат, и гей. Думаю, Гордон слегка обижался на мою тесную дружбу с Эмили, но мы все равно прекрасно ладим.

Я играл варвара и, в кои-то веки, не стал оптимизировать весь кайф от своего персонажа, упорно работая над тем, чтобы преодолеть свою навязчивую потребность все анализировать и планировать. Я знаю, что очень легко могу впасть в умонастроение, когда у меня есть план, а потом отгоражусь от всего, что говорит мне о том, что этот план не работает.

В течение своей жизни я принял ряд неудачных решений, когда негибкость, связанная с моей сосредоточенностью, приводила к провалу. Иногда это были небольшие неудачи, например, я высасывал все веселье из комнаты, когда слишком сосредоточивался на победе, вместо того чтобы быть с друзьями. Но уверен, что та же самая тенденция помогла разрушить и мой брак.

Я поговорил с Джимом о моей дружбе с Эмили и о нашем разговоре. Он подбодрил меня, сказав, что заводить новые дружеские отношения полезно. Но дал один совет:

– Не совершай дважды одну и ту же ошибку. Ты сложил все яйца в одну корзину, когда речь шла о дружбе, и если вы с Эмили когда-нибудь рассоритесь, у тебя должны быть те, на кого ты сможешь положиться.

Я принял его слова близко к сердцу и стал искать другие занятия, которыми мог бы заниматься. Мне нравится ходить в спортзал, как само по себе, так и потому, что это означает проводить больше времени с Эмили, а теперь и с Ровеной. Но Эмили гораздо больше чем я, увлекается тяжелой атлетикой, в то время как мне нравится бегать.

Ровена занимается фитнесом по минимуму; она приятно подтянута и довольна этим, но ей хочется сохранить здоровыми сердце и легкие. Я же решил начать подготовку к полумарафону и нашел группу в этом районе. Там я завел новых друзей, а также на новой работе, изредка выбираясь в бар после работы.

Эм очень поддерживает мой бег, и когда наступило время полумарафона, она была на финише, поддерживая меня вместе с Ровеной, Адамом и несколькими моими друзьями по работе. Я финишировал далеко позади группы, но все-таки финишировал.

Когда я, наконец-то, пересек черту, спотыкаясь, Эмили подхватила меня и помогла дойти до своей машины. Я был сильно измотан, и остаток выходных она провела у меня дома, восстанавливая мое здоровье.

***

В следующую пятницу я вернулся домой в отличном настроении. Болезненность и мозоли после моего первого за последние десять лет полумарафона в основном прошли. Я чувствовал себя прекрасно. У меня есть друзья и хорошая работа. Прежде чем подняться по лестнице в свою квартиру, я заглянул в почтовый ящик, где и обнаружил конверт от адвоката.

Конечно, я был ошеломлен. Я живу своей жизнью, и расстояние, на которое я отдалился от прежней жизни, каким-то образом сделало свидетельство о разводе гораздо более сильным ударом, чем я ожидал. Я боялся этого, потому что знал, что это – точка демаркации между моими старой и новой жизнью. По той же причине я надеялся на это. И вот он настал, а я не знал, что делать.

Я тупо стоял так пару минут, мой мозг пытался перезагрузиться. Затем нагнулся, подобрал остальную почту и бросил все это на кухонную стойку, после чего позвонил Эмили. В это тяжелое время она была моей первой мыслью, даже раньше, чем моя семья.

Она взяла трубку на втором гудке.

– Привет, ботаник, как дела?

– Оно здесь.

– Ну, это мило и загадочно. Что именно здесь?

– Свидетельство о разводе.

– О. Вот дерьмо. О, Майк, ты в порядке?

Я на некоторое время задумался.

– Майк? Ты все еще здесь?

– Да, Эм. Да, я здесь. И… да. Я в порядке. Правда. Просто это кажется таким нереальным, понимаешь?

– Конечно, понимаю. – Пауза. – Ты все еще одет для работы?

– Что? Ну, да.

– Отлично, езжай сюда. Мы идем гулять.

– Куда?

– Ну, сначала перекусим. Потом сходим в бар.

– Почему?

– Потому что мой лучший друг недавно стал холостяком, и мы это отметим.

Я заколебался.

– Я не знаю, Эм.

– А я знаю. Иди, чисти зубы и тащи свою задницу сюда.

Когда Эмили чего-то хочет, обычно она это получает. Я знал, что она пытается помочь, чтобы я не задумывался больше чем обычно, и мне всегда нравилось проводить с ней время. В худшем случае, мы просто напивались вместе и в итоге отрубались на ее диване, смотря какой-нибудь тупой фильм.

Я добрался до ее дома чуть раньше семи. Когда она открыла дверь, я встал с открытым ртом. Она была одета в симпатичную мини-юбку и короткий топ, демонстрирующий ее плоский, подтянутый живот, и выглядела потрясающе. Конечно, она всегда так выглядела, но никогда раньше я не видел, чтобы она одевалась настолько нарочито, откровенно сексуально.

– Пытаешься поймать муху, Майк?

У меня отвисла челюсть.

– Эм, ты выглядишь…

– Думаешь, слишком безвкусно? – Она вздернула брови. – Проходи и садись.

Я последовал за ней к дивану, не в силах оторвать от нее глаз. Я привык к тому, что Эм великолепна. Всегда об этом знал, но был как пресловутая лягушка в кастрюле с водой. Я постепенно привыкал к температуре, а она вдруг довела ее до кипения.

Она опустилась на диван рядом со мной, и привычность этого движения означала, что я опять могу думать о ней как об Эм, моей лучшей подруге, а не как об Эмили – сексе на палочке. По крайней мере, сейчас.

– Итак, Майк. План таков. Мы идем ужинать. Ничего причудливого, ничего тяжелого, просто нечто, что укрепит тебя на предстоящий вечер. Немного побудем вместе, а потом пойдем в бар. Не туда, куда ходим обычно, но в какое-нибудь оживленное место.

– …Ладно, пока все устраивает.

– А потом займемся сексом ради тебя, приятель.

Я чуть не подавился собственной слюной.

– Прости?!

– Перепихом. Пересыпом. Соединением плотью. Созданием зверя с двумя спинами. Немного шлепков и щекотки. Хочешь, я продолжу? Определений у меня миллион.

– Я знаю, что это значит, Эмили! Но…

– Никаких «но», Майк! Это висит над тобой месяцами. Ты был в каком-то подвешенном состоянии, когда не был холост, но не был и женат, и твое удивительно развитое чувство морали не позволяло тебе ничего сделать. Теперь все решено: ты опять самостоятельный человек. И тебе нужно выйти на улицу и трахнуть какую-нибудь желающую шлюшку. Как бы ни было лестно получать уколы в спину от твоего стояка каждый раз, когда мы, уютно устроившись, смотрим кино, ты взорвешься, если ничего с этим не сделаешь.

– Да, но…

Она сделала успокаивающий жест рукой.

– Никаких «но»! Я побуду твоей палочкой-выручалочкой. Ведомой. Неважно. Я пойду с тобой, чтобы показать миру, что ты можешь потянуть такую девушку как я; думай обо мне, как о пяти баксах, которые кладет в свою шляпу бродячий актер, чтобы побудить других бросать туда деньги.

– Это… интересная аналогия.

– Слушай, если женщина увидит тебя с этим… – она жестом показала на себя, – …она будет знать, что ты, вероятно, стоишь ее времени. Мы пойдем, посидим в баре и хорошо проведем время. Ты укажешь на девушек, показавшихся тебе симпатичными, а я помогу тебе отделить тех, кто пришел поглазеть, от тех, кто пришел на тест-драйв, так сказать. Не смотри на меня так. Женщина это знает.

– Ну, не знаю, Эм. Я не очень-то хочу ввязываться во что-то прямо сейчас.

Эмили закатила глаза.

– Я не говорю о том, чтобы найти тебе очередную подружку, Майк. Я говорю о том, чтобы найти тебе отличную девушку на одну ночь. Ты должен вернуться в седло и вернуть себе уверенность.

Я издал прерывистый вздох.

– Да ладно, Эмили. Судя по тому, как я выгляжу, единственные женщины, которых я могу привлечь, будут сорокапятилетними разведенками, отчаянно желающими трахнуть любого, кто обратит на них внимание. Это мне не очень-то и поможет.

Она посмотрела на меня как на идиота.

– То, как ты выглядишь? Ты серьезно? Ты выглядишь невероятно, Майк.

Я закатил глаза.

– Немного толстоватым, милая.

– Нет! Я серьезно! Как ты мог… – она запнулась и начала говорить сама с собой. – Ты никогда не переодеваешься в спортзале. У тебя дома есть только крошечное зеркало для бритья. Ты давно не путешествовал… – Она подняла на меня глаза, внезапно взволнованные. – Ты и впрямь не знаешь, да?!

– Не знаю… чего?

Теперь она пришла в восторг.

– Боже мой, Майк! Встань!

Я медленно поднялся с дивана.

– Окааай.

Она потащила меня в свою ванную.

– Теперь раздевайся.

Я начал смеяться, пока не понял, что она серьезна.

– Снимай свою одежду. Не боксеры, а все остальное.

Мне вдруг стало очень стыдно.

– Чего ты хочешь, Эмили?

– Ничего такого, чего бы я не видела раньше, Майк. Но ты-то этого не видел, и тебе необходимо это увидеть. – Она ободряюще улыбнулась. – Закрой глаза и сними свою одежду. Ну, пожалуйста, Майк? Просто доверься мне?

Я заворчал, но стал раздеваться до нижнего белья, закрыв глаза, как меня и просили. Не знаю, что уж она пытается доказать. Я знаю, что выгляжу лучше, чем когда мы только начали тренироваться вместе, но она не может показывать мне ничего нового.

Когда я разделся, она повернула меня к себе и сказала:

– Теперь открой глаза.

– Конечно, ладно. Но я все еще не вижу…

И тут я увидел. Я ожидал увидеть там прежнего себя. Может быть, не такого уж и толстого, но все еще того же «тощего толстяка» Майка, которого видел, когда в последний раз смотрел на себя в зеркало в полный рост во время командировки пять месяцев назад. То, что предстало передо мной, едва ли напоминало это. Я знал, что мое лицо стало более худым, что мои руки и ноги стали немного стройнее. Я знал, что уже не вешу так много, как раньше. Но не был готов к тому, как выглядит весь комплект.

Я выглядел великолепно. В самом деле отлично. Мое тело было стройным и мускулистым. У меня еще не было шести кубиков на животе, но и бочонком он уже не был; я видел намек на рельеф. Мои руки не стали массивными, но были толще, чем когда-либо, и на них, то тут, то там проступали вены. У меня была приятная V-образная форма, которую, по мнению журналов о здоровье, должны иметь мужчины, а бицепсы… ну, они не были пушечными ядрами, но стремились ими стать. И были близки к ним.

Я выглядела здоровее, чем когда-либо, по крайней мере со времен колледжа. Я также выглядел моложе своих тридцати двух лет. Сойти за студента я бы не смог, но милосердный человек мог бы дать мне примерно двадцать шесть или двадцать семь лет. Кожа стала чище, из-за того, что я не ел так много всякой дряни, и менее мертвецки бледной из-за того, что я больше бывал на солнце. Хотя я по-прежнему провожу в помещении по десять-двенадцать часов в день, время, проведенное на улице, привело к тому, что у меня появились зачатки приличного загара.

Более того, я видел, как смотрит на меня Эмили. Она – моя подруга, но также и женщина. В ее взгляде, которым она скользила по моему почти обнаженному телу, явно чувствовалось нечто большее, чем просто вожделение.

– Говорю же тебе, Майк. Ты выглядишь сексуально. Конечно, не так сексуально как я, но если соединить то, как выглядит твое тело, с этим напряженным взглядом, когда ты по-настоящему сосредоточен на чем-то? Поистине флюиды папочки.

Я лишь рассмеялась:

– Папочки, да? Ладно, девочка, если ты так говоришь.

Выражение ее лица на секунду застыло, затем она шлепнула меня по руке.

– Придурок! Прими уже комплимент. И одевайся. Я должна найти способ превратить катастрофу моды, которую ты называешь своим гардеробом, в нечто, что может сойти для вечера в городе.

Она немного повозилась со мной, поправляя одежду и добавив немного средства для волос. Наконец, когда решила, что сделала все что могла, мы отправились на ужин.

Мы выбрали небольшое приличное тайское заведение. Когда мы вошли в ресторан, Эмили повисла у меня на руке, что показалось мне немного более дружески чем обычно. Мы сели друг напротив друга, заказали еду и поболтали о том, как прошла наша неделя. Это был наш обычный веселый, легкий разговор, но в ее глазах появился блеск, который я редко замечал.

Говоря, она наклонялась ближе, и иногда, намеренно или нет, показывала мне участки открытой кожи. Даже слегка флиртовала. Я подумал, не сказать ли что-нибудь на это, но мне это слишком нравилось. Она была практически самой красивой женщиной в этом месте, и если это больше походило на свидание, чем на общение двух друзей, что ж, она сказала мне, что частью ее стратегии на вечер было сделать так, чтобы я казался более желанным для женщин вокруг нас.

Мы закончили есть и направились в близлежащий бар. Раньше я там не бывал, но Эмили, очевидно, все заранее разведала. Она заговорщически ухмылялась, говоря мне:

– Здесь много женщин, ищущих, с кем бы переспать. Это будет все равно что ловить рыбу в бочке. – Я рассмеялся, и мы заняли свои места у бара.

Если раньше она была флиртующей, то теперь – просто откровенно бесстыдной. Любой, кто посмотрел бы на нас, увидел женщину, выглядящую так, словно проводит со мной время всей своей жизни.

Мы пробыли там довольно долго, когда она прошептала:

– В конце бара. Не смотри туда, придурок. Вон та брюнетка в красном платье последние пятнадцать минут пялится на тебя…

Я посмотрел на бармена, чтобы заказать еще один напиток, но улучил момент, чтобы взглянуть на женщину.

Вьющиеся черные волосы средней длины обрамляли бледное лицо c резкими чертами, темно-зелеными глазами и рубиновыми губами. Если Эмили напоминала мне фею Динь-Динь, то эта женщина была Белоснежкой в полный рост. И не только. Ее красное мини-платье было выбрано явно для того, чтобы подчеркнуть и привлечь внимание к груди, но она могла бы надеть мешок из-под картошки и все равно выделяться. Я уже довольно давно выбыл из игры, но все еще помнил основные приемы. Я подозвал бармена и послал ей напиток.

Эмили закатила глаза.

– Боже мой, ты такой банальный. И что дальше? Собираешься пригласить ее посмотреть на твои гравюры? – Но она изменила свою точку зрения, когда женщина приняла напиток у бармена и приглашающе улыбнулась мне. Эм тряхнула меня за плечо. – Ну, чтоб тебя. Иди к ней, тигр.

Белоснежка наблюдала за мной, пока я шел к ней, на ее лице была почти хищная улыбка. Подойдя ближе, я понял, что она, вероятно, примерно моего возраста, но очень хорошо это скрывает. Прежде чем я успел спросить, она ответила:

– Нет, место не занято. Я – Сара.

Я сел рядом с ней.

– Майк.

Некоторое время мы дружелюбно поболтали. Ей – тридцать, тоже разведена, детей нет. Работает секретарем в местной фирме. Наши интересы не слишком совпадали, но между нами явно была искра, по крайней мере, физическая. Узнав, что я «праздную» свой развод, она тихо, со знанием дела хихикнула и положила руку мне на коленку.

– А, я помню, как тоже «праздновала» свой развод. Что за «празднование» ты хотел устроить сегодня вечером? – Внезапно я превратился в оленя в свете фар. Она громко, но незлобиво рассмеялась.

– Прости, но ты и впрямь очень милый, когда краснеешь. – Что, конечно, означало, что я покраснел еще сильнее, вызвав еще один смешок.

Она прислонилась ко мне.

– Я готова отпраздновать, если захочешь, но должна спросить: почему ты здесь со мной, когда свободна вон та симпатичная молодая девушка, с которой ты пришел?

– Эм? – Я покачал головой. – Весь этот вечер – ее идея. Помочь мне «вернуться в седло», как она выразилась. Мы – просто друзья.

Она подняла бровь.

– Ты в этом уверен?

Она кивнула в сторону Эмили, и я слегка повернулся, чтобы проследить за ее взглядом. С того момента как я сижу здесь, поведение Эмили полностью изменилось. Я ожидал, что она станет скучать или даже флиртовать с одним из парней, которые, я был уверен, начнут кружить вокруг нее, но она просто смотрела в свой бокал с хмурым выражением лица.

– Дорогой, если эта девушка – «всего лишь» твоя подруга, то я – королева Англии.

Я оглянулся на Сару. Она задумчиво сделала глоток своего напитка, затем продолжила:

– Я наслаждалась нашей беседой, и идея уйти сегодня вечером с тобой, безусловно, привлекательна. Но не думаю, что это то, чего ты хочешь на самом деле. И… Эм, так ее зовут?.. я уверена, что Эм хочет не этого. Так почему бы тебе не пойти туда и не посмотреть, не сможете ли вы оба получить то, чего действительно хотите?

– Я…

Она прервала меня:

– Ни одна девушка не пойдет на такие неприятности ради парня-друга, а потом станет выглядеть так, когда ее план сработает. Если, конечно, на самом деле она не хочет, чтобы ее план сработал.

Она видела, что я не вполне убежден.

– Ты кажешься приличным парнем, Майк, и определенно мне нравишься. Но я не хочу, чтобы это повисло у тебя над головой, если мы уйдем вместе. Поэтому я облегчу тебе действие. Я буду сидеть здесь, а ты пойдешь проведать свою подругу. Если она в порядке, ты вернешься ко мне, и мы на всю ночь отправимся праздновать у меня дома. Но если она не в порядке, делай все, чтобы позаботиться об этом. Ничего страшного, ничего плохого, и, возможно, мы сможем отпраздновать в другой раз, если ничего не получится. – Она поцеловала меня в щеку. – Иди.

Я встал. С легким сожалением она сказала:

– Удачи, красавчик.

Эмили даже не заметила меня, пока я не оказался рядом.

– Майк? Что ты делаешь?

– Проверяю тебя. Ты в порядке?

– О, Боже! – Она выглядела взволнованной. – Да, я в порядке. Я…

Ее голос дрогнул.

– Я… причина, по которой я… да ладно, мы должны были быть здесь ради тебя. Вернись туда, пока к ней не подсел какой-нибудь другой парень.

Я проигнорировал ее протесты.

– Ты не выглядишь в порядке, Эмили. Что происходит?

Я увидел в уголке ее глаза слезу.

– Я думала, это будет… Я думала, что смогу быть просто твоим другом, встречаться с тобой, помогать тебе опять ходить на свидания. Но… Боже, Майк, прости меня. Я не могу. Я чувствую себя такой лицемеркой.

Я сел рядом с ней и вытер с ее глаза слезу.

– Почему?

Эм всхлипнула, и ее слова хлынули одним длинным потоком:

– Потому что я сказала тебе большую речь о том, что могу быть исключительно твоим другом, и все еще работаю над собой, и ничего из этого не изменилось, но я так хорошо провела время за сегодняшним ужином, и это действительно было похоже на свидание, и я видела нас вместе, но потом мы приехали сюда, и я сказала тебе пойти и приударить за той женщиной, а потом сидела здесь как гребаная тупица, потому что не могла вынести, видя тебя с кем-то еще, и я очень хочу поцеловать тебя прямо сейчас, и я просто вся в дерьме, и мне жаль…

Я поцеловал ее. Ее тело на мгновение напряглось, прежде чем она закрыла глаза и прильнула ко мне. То, что началось как нежное, сладкое прикосновение моих губ к ее губам, быстро переросло в нечто более глубокое и страстное. Она соскользнула со своего табурета и попала в мои объятия. Мои руки обвились вокруг нее, а ее руки нашли мой затылок и сильнее притянули меня к ее губам. Я почувствовал, как ее язык начал прощупывать мой рот. Но вдруг на пол упал стакан и разбился, и мы вспомнили, что находимся посреди переполненного бара. Мы отстранились друг от друга, оба выглядя слегка смущенными.

С внезапной решительностью Эмили схватила меня за руку и потянула прочь от бара, в сторону парковки. Я оглянулся и увидел, что Сара улыбается мне блаженной улыбкой и поднимает бокал за нас.