Её десять поцелуев. ч.3 (эроповесть)

После залпа оружейного салюта, военный оркестр по команде дружно грянул траурный марш Шопена. Рабочие кладбища в ускоренном темпе, обстучав земляной холм лопатами, водрузили траурные венки на свежую могилу и отступили в сторону, предоставив собравшимся людям достойно проводить усопшего в последний путь – капитана полиции Куприянова Павла Сергеевича. Проходящая вереница людей мимо захоронения, направлялась в автобус, рассаживаясь на свободные места.

Веруша, с опухшими от слёз глазами, неотрывно смотрела на засыпанный цветами холм, с небольшим портретом в чёрной рамке, установленный на возвышении могильного холма. Татьяна Николаевна, со скорбным выражением на лице, стоящая за спиной дочери, лишь молча пожимала руки, подходившим к ней сослуживцам и соседям, с выражениями соболезнования.

– Прощай, папуля, за что ты так со мной? Что теперь будет с твоей дочей? Прощай, старая задница... – всхлипнула Веруша и, повернувшись к матери, повела её к машине. Вскоре подошёл Семён и сел на заднее сиденье рядом с сестрой.

– Ты как, Верунь? – обняв сестру, спросил Семён. – Не убивайся, девочка, он умер во сне с бокалом в руке. Смерть была мгновенной и не мучительной. На войне мне приходилось видеть столько горя и боли... Отцу, считай, повезло. Ушёл без страданий и мучений. И был ли он вообще в сознании?...

Татьяна Николаевна, обернувшись к детям, благодарно улыбнулась сыну.

– Серёжа, обратился Семён к водителю автомобиля, поехали в столовую на Астраханской. К трём часам людей привезут на поминки.

Верушка горько всхлипнула, прижавшись к груди брата. Слёзы вновь побежали по лицу сестры.

– Верочка, ты своего мальчика пригласила на поминки? – спросила мать.

– Ещё чего! – возразила Веруша, – Не хочу, чтобы он меня видел такой, мамуль.

– Для него ты всегда будешь самой красивой, заодно увидишь, как он относится к алкоголю. Твоему отцу это было бы интересно знать, доченька. Он большие надежды возлагал на твоего будущего мужа.

– Нечего было сваливать на тот свет, надежды он возлагал... – с отчаянной обидой воскликнула Веруша, – пяток лет не мог подождать.

* * *

Уже в столовой, после рюмки за упокой отца, Верушка всё же нашла в записной книжке номер телефона Костика и позвонила.

– Костенька, есть желание увидеться со мной? Правда, повод не совсем подходящий – у меня папка скоропостижно ”откинулся”, хочешь поучаствовать?

–

– Дурак что ли? Я о поминках. Минут за двадцать подскочишь на троллейбусе? Народ уже ”празднует”. Заодно и познакомишься с моими родичами. Кстати, и Валюху прихвати с собой, хочу её с братом познакомить.

–

– Что значит не захочет! Не по христиански как-то. Я ведь её как родную, не на день рождения приглашаю, а наоборот...

–

– Ничего не накидалась... Не ”Буратином” же поминать – у меня папка пьющим был, а мне и рюмки хватило. Словом, если приедешь и Валентину доставишь, непременно тебя поцелую, Костечка. Ты ведь не хочешь, чтобы я напилась в хлам с горя?

–

– Запоминай адрес: Астраханская, рядом с техникумом Яблочкого есть столовая, за ней ещё мой детский садик «Солнышко» находится. Приезжайте, буду вас ждать.

–

– Да не в садик, а в столовку, я встречу.

– Валюш, – сообщил Костька сестре, – звонила Верушка. У неё отец преставился, зовёт нас на поминки.

– Бедная девочка! А меня с чего? Я с ней едва знакома, – удивилась Валентина.

Костик пожал плечами и предположил:

– Считает, что реально удобный случай познакомиться с её родными. И ты ей очень нравишься, как будущая родственница... Там из родни только её мать и братец.

Рационально мыслит будущая невестка. А вдруг – судьба?... прикинула Валентина, не стоит пренебрегать такой возможностью – отдать моего охламона в примаки.

– Едем, Костян, заодно и пропьём тебя.

– Охолонись, Валюха, это поминки, а не помолвка. У меня, кстати, на это свои виды. Напяль на себя что-то не слишком яркое и поехали.

* * *

Выйдя из троллейбуса, и пройдя до конца корпуса техникума, Суржиковы увидели у двери столовой фигурку Верушки, призывно машущую им рукой.

– Похоже, твоя Верушка, – узнала девушку Валентина.

– Наша Верушка, – уточнил Костик, ускоряя шаг.

– Ну, Костя, беги, а я подойду и потактичнее с девочкой, – напомнила сестра.

Издали Валентина видела, как Верушка припала к груди парня и буквально повисла у того на шее, тесно прижавшись к нему.

Подойдя к ребятам, Валентина была растрогана тем, как Веруша отпрянув от Кости, с искренним чувством признательности, обняла Валю, благодаря её за поддержку и понимание в столь горестный для неё час. Взволнованные девушки расцеловались и проследовали в вестибюль столовой. Веруша, приоткрыв дверь, поманила рукой кого-то из зала. Вскоре подошли Татьяна Николаевна и Семён.

– Верочка, что же ты людей держишь в дверях? – обеспокоилась хозяйка. – Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Вы уж извините ради Бога, за беспокойство по такому печальному поводу...

– Мамуль, не хочу устраивать канитель со знакомством на глазах посторонних. Мы чисто формально, так сказать, предварительно познакомимся и пройдём за стол. Позвольте мне представить семейство Суржиковых: Валентина – чудесная девушка. Правда, Сёма? И Костя – мой суженный на всю голову простуженный, за что и люблю его. А это моя мама – Куприянова Татьяна Николаевна и мой самый любимый братик – Семён Куприянов. В самое ближайшее время – майор полиции –гроза правонарушителей.

– А тебе откуда это известно? – тихо поинтересовался Семён на ухо сестрёнке.

– Полагаю, не мне одной, – также тихо, с едкой иронией сообщила Верушка, – но к этому мы ещё вернёмся, товарищ капитан...

Семейства обменялись дружескими рукопожатиями и по команде Веруши направились в зал.

– О! Едва успели, а то уже затянули «Хасбулат удалой, бедна сакля твоя»... Того и гляди, объявят белый танец. Садимся за этот столик. Костик, налей дамам беленькой для начала. Сёма, распорядись, чтобы нам сюда накрыли.

Согласно ритуала, на соседнем столике стоял портрет Павла Сергеевича, сурово взирающего на собравшуюся многолюдную компанию сослуживцев и соседей. Перед портретом стоял гранённый стакан с водкой, накрытый кусочком чёрного хлеба. У Верушки, при взгляде на портрет отца, возникло странное ощущение, что рука усопшего капитана, того и гляди, протянется из рамки портрета за своим стаканом спиртного. Она грустно улыбнулась, глядя на портрет, и украдкой смахнула слезинку со щеки.

Вернувшись к столу, Семён обнаружил свой стул рядом с Валентиной и, опустившись на него, строго взглянул на свою сестру.

– Сёмочка, если ты не пьёшь, не забывай о наших гостях, – напомнила Веруша, принимаясь за пюре с сочной котлетой на тарелке.

Желая досадить сестре, Семён завёл подробный разговор с Костей о его учёбе, о профессии и дальнейших планах на жизнь.

– По правонарушениям правоохранительными органами не привлекался? – деликатно поинтересовался Семён, пряча ироничную улыбку.

– Исключительно, как дружинник по борьбе с нарушителями правопорядка, – скромно заверил Костик, подливая креплённое вино в рюмки женщин, – предпочитаю догонять, а не убегать.

– Что ж, достойная позиция для мужчины, – одобрил Семён короткую формулировку Костика. – Когда на диплом?

– В будущем году. Не хочу сидеть на шее сестры. Да и замуж пора отдавать сестричку... Кстати, а тебе жена не нужна? Ответственно рекомендую мою Валюшу. Жуткая чистюля, очень хозяйственная, обожает детей и потрясающе красивая женщина – мечта для одинокого мужчины и, заметь, со своей жилплощадью. Махнём не глядя? Я тебе свою сестру, а ты мне свою. И на свадьбах сэкономим.

– Здорово спелись с Верушкой, – добродушно улыбнулся Семён, – за это можно и выпить, вы как, девочки?

– Картина Федотова – «Сватовство майора», съехидничала Веруша, поднимая свою рюмку.

– В отношении меня, более подходит «Неравный брак», – уточнил Семён.

– Татьяна Николаевна, что они говорят, а Вы молчите, – растерянно произнесла Валентина, вглядываясь в потупившийся взгляд «жениха». – похоже, что они ярмарку невест затеяли, даже не ловко как-то в такой день.

– Не беда, Валечка. Беспокоит только, что одному жениху немного рано, а другому давно пора, чтобы не было поздно. Но против внуков я бы не возражала. Правда, одна нянька уже не дождалась, – Татьяна Николаевна со вздохом косо взглянула на портрет мужа. Вам дети решать. Скажу только, Валюша, Семён вырос достойным мужчиной для любой порядочной женщины. И войну прошёл, в званиях не обойдён. Да и Веруша моя – чистое золото, резкая немного, но это в меня. С мужиками иначе никак нельзя, особенно дома. Если что у меня не получилось, глядишь, у неё получится. А сразу оформлять отношения, даже не обязательно, чтобы потом не жалеть.

– Возможно, Вы и правы, Татьяна Николаевна, – согласилась Валентина, – на всё необходимо время.

– Сдаётся мне, – усмехнулась Верушка, – что мой прохиндей нас, Валюш, ловко сосватал...

Вскоре, количество приглашенных постепенно стало редеть, пока не исчезли последние. Семён предложил своим гостям идти в машину, попросив сестру захватить с собой портрет отца и не открытые бутылки алкоголя.

– Откуда информация о моём повышении в звании, Веруш? – подступился он к сестре.

– От тебя, Сёмочка, а ваши с мамкой акробатические этюды для соседей, думаю, давно не секрет. Может, наш папуля и накатил через край, благодаря твоему карьерному росту и повышенной потенции. Уж слишком громко вы с мамкой предаётесь эротическим чувствам. Наша соседка, за смежную с вами стену, крайне беспокоится, того и смотри, расширите ей жилплощадь.

– Могла бы и раньше подсказать, – смущённо кашлянув, повинился Семён.

– Сама недавно узнала. Только ваши сексуальные подвиги относили до сих пор на счёт нашего папеньки, а теперь дело принимает исключительно интригующий оборот.

– То есть? – не понял Семён.

– А то и есть, что выходит дом бомбили мы с тобой, а родители, в силу своего преклонного возраста, вряд ли могли так безобразничать. Ну а то, что мамуля с тобой партнёрствовала, до такого их фантазии ещё не созрели. Дошло, Сёмочка?

– Действительно, как-то нехорошо вышло... – согласился Семён. – и что теперь делать?

– Оставь бедную мать в покое, хотя бы на время. Стоны её нестолько от страсти, сколько от усталости и боли. Ты хоть соизмеряй её возможности и ваши годы.

Может, Валентина сможет удовлетворить твои постоянные запросы... Но учти, у неё кто-то был до тебя. Тут свою сексуальную страсть поубавь немного, пока она забудет того мужчину. Женщина очень привлекательная, не думаю, что хочет для себя нового партнёра для постели. Костик правильно охарактеризовал её цели – семья, дети, хороший муж. И не спеши тащить её в койку. Полагаю, с твоим предшественником у неё это, в достаточной степени, уже было. А мамуле найдём другого капитана, без извращённых склонностей к алкоголю. Между прочим, ваш Михалыч давно вдовствует? Что-то мне подсказывает, что у него с нашей мамкой когда-то были более тёплые отношения. Да и сегодня поглядывал в её сторону чаще, чем принято у товарищей по службе. А нашей мамочке не капитан нужен, а полковник, чтоб поубавила свой гонор. Клади в пакет папкин образ. Оставлю себе на добрую память. Пошли, братец, нас уже ждут.

Машина стояла на обочине дороги, поджидая своих пассажиров. Татьяна Николаевна устроилась на переднем сиденье и с тревогой смотрела на оставшиеся два свободных места. Семён, без раздумий, приказал Верушке сидеть на коленях у Костика и, втиснувшись рядом с Валентиной, дал команду водителю везти их домой.

– Костик, держи меня, как самое дорогое существо в своей жизни, – наказала Верушка, усаживаясь на коленях Костьки.

– Валюш, чего он такой костлявый, плохо кормишь моего парня?

– Всю просрочку с моей работы съедает. Жрёт, как слон. А всё не впрок, в гормоны, что ли уходит без остатка.

– Она ещё в туалете за мной приглядывает, как за маленьким, чтобы не писал мимо унитаза, – пожаловался Костька.

– Но это решаемо, – заверила Веруша, – враз изымем излишки.

– Ага, сейчас изымет она! – возмутился Костька, – чужим добром разбрасываться. Чего тогда ёрзаешь на мне, на месте не сидится?...

– Ты мне всю задницу своим массажером растревожил, – ткнула кулачком в бедро парня Верушка.

Машина въехала во двор и остановилась у подъезда Куприяновых. Все вышли из автомобиля. Семён поблагодарил водителя и отпустил его в гараж.

– А если по чайку перед сном?... В холодильнике тортик дожидается, – радушно предложила Татьяна Николаевна, – а можно и покрепче, ежели есть желание.

Приглашение было единодушно принято и хозяева с гостями отправились к лифту. Во избежание перегрузки кабины лифта, Верушка придержав Костю, побежала по лестничным маршам на шестой этаж. Уже после третьего этажа Костька обогнал Верушку.

– Куда ты ломишь, Костик? Неужели для тебя торт слаще моего поцелуя, проглот.

Костька, словно спохватившись, развернулся и крепко прижал к себе лёгкое тело девчонки.

– Что, целовать будешь? – переводя прерывистое дыхание от бега поинтересовалась Верушка, охотно приблизив лицо к губам Костика и прикрыв глаза.

– Буду, – коротко подтвердил своё намерение Костька, решительно вложив правую руку под свободную кофту Веруши и прильнул к горячим губам девчонки.

Настойчиво высвобождаясь из бесцеремонных объятий парня, Веруша возмущённо зашептала:

– Слушай, что у тебя за манеры, лапать меня без разрешения, то за задницу, то за грудь !

– На такое разрешение не спрашивают – возразил Костька, – и уж жениху точно не запрещено, – продолжая ловить пальцами через лифчик, твердеющий сосок подруги.

– Если жених, так и в трусы милости просим, что ли?

– А можно? – на всякий случай поинтересовался Костька, покручивая твёрдый комок на вершине груди Верушки.

– Наигрался, придурок? Отпусти меня, насильник. Когда будет можно – сама предложу и не только руками, но и губами.

– А когда будет можно? Я губами сейчас хочу, – с готовностью согласился Костик, освобождая грудь, чтобы приподнять кофту Верушки.

– Всё в своё время, молодой человек. Сегодня одному позволю, завтра другому...

– Ты же сказала, что не изменишь своему мужчине? – всполошился Костька.

– Сначала стань им, а потом лезь ко мне с руками.

– Да как им станешь, если ты меня в очередь ставишь?

– Даже не поцеловал, а щупалки под кофту запускаешь. У меня, между прочим, с сегодняшнего дня траур.

– Надолго? – поинтересовался парень.

– Кажется, не меньше сорока дней.

– Значит, секс с посторонними мужчинами исключен?

– А ты, Костик, для меня не посторонний.

– И на том спасибо, Веруш. Моя очередь значительно продвинулась.

– Костя, ты меня собираешься целовать или пойдёшь торт жрать?

– Слушаюсь, капитанская дочка. Разрешите припасть к лику святой?

– Тогда чего ждёшь? Припадай, оболдуй, пока нас не начали искать. Но только без рук и один раз.

– Ты меня, словно лекарство, принимаешь – в день по чайной ложке с мёдом. Будто смакуешь, чтобы на дольше хватило, хотя и любишь меня. Ведь так, Веруш?

– Всё так, Костик, и я не ошибаюсь в выборе стратегии в наших отношениях. Наиграешься мной, как Витёк Валюшей и поминай, как звали. Сколько вас таких “подводников”. Время на секс находят, а для печати в паспорте – нет. Ладно, Костечка, не плач, можешь подержаться за мою попу недолго. Это тебе за Валентину. За их с Сёмой сватовство.

– А сам бы он не решился посвататься? Или с красноречием проблемы? Видать, не специалист в этих делах.

– У меня брат по другим делам специалист.

– Костик!... Ты, смотрю, о моей попе не забыл, а поцелуй на десерт оставил, хитрец?

– Может, Верунь, я тоже смакую, чтобы на дольше хватило.

С площадки шестого этажа, в тишине лестничных пролётов, донёсся взволнованный голос Татьяны Николаевны:

– Веруша, Костя, мы вас ждём, где вы там?...

– Идём, мамочка, тут котёнок приблудный ластится. Голодный и вшивый, наверное.

– Зови его к нам, Вер, торт заканчивается.

Наверху хлопнула входная дверь и Веруша возмущённо хмыкнула:

– Так и знала, что этот засранец своё получит, а мне облом. Иди ко мне, вшивота приблудная, – раздосадовано прошептала Веруша.

– Чего это вшивота? – обиделся Костька, положив руки на ягодицы Верушки.

– А где я тебя нашла, забыл? – и спешно притянув к себе Костика, надолго прильнула к губам парня.

Продолжение следует