Оглавление

Глава 1. Возвращение Инспектора

Глава 2. Тренировочные лагеря

Глава 3. Камеры тренировок

Глава 4. Центральный суд

Глава 5. Государственные бордели

Глава 6. Личное дело заключенной

Глава 7. Сексуальные услуги

Глава 8. Злоключения Паулины

Глава 9. Пожизненная каторга

Глава 10. Новая тюрьма

Глава 11. Допрос профессора Гомес

Глава 12. Операция в джунглях

Глава 1. Возвращение Инспектора

Я проснулся, когда самолет стал заходить на посадку в Международном аэропорту Ким. Восемнадцатилетняя девушка, сидящая недалеко от меня в этом прибывшем из Мехико самолете звалась Тина Алверсе. Она по-прежнему спала, не обращая никакого внимания на мужскую часть пассажиров первого класса, взгляды которой были прикованы к ее обтягивающей блузке нежной расцветки и ультра коротким шортам. Вдобавок ко всему соски на ее грудях явственно виднелись из-под тонкой материи. Ее короткие шорты не могли скрыть многообещающие части ее тела – во сне она раскинула ноги несколько в стороны. Она прекрасно знала, что все не могли отвести взгляд от ее тела во время полета. Но она не знала для чего здесь я.

Я выполнял личное поручение министра юстиции – встречался с очень важными азиатскими партнерами. Речь шла о тюремной системе Ким. Обычно такие вещи не входят в компетенцию тюремного инспектора, но иногда в моей работе случаются необычные поручения. Условия первого класса самолета были хорошими, равно как и результаты моей поездки. Я возвращался домой с облегчением – я не любил мегаполисы и ненавидел полеты.

А вот Тина не знала, что по прибытии ее путешествиям по отцовской кредитке пришел конец. Ее папаша был вице-президентом крупного банка, ему удалось покинуть страну со своей секретаршей и, к несчастью, с большей частью банковского капитала. А вот ее мамаша и старшие сестры остались. Сейчас они полностью обнаженными подвешены за руки и извиваются в поту и слезах под ударами кнутов во время допросов, тремя этажами ниже главного судебного здания. Видел я ее мамашу несколько месяцев назад – знающая себе цену жена состоятельного дельца, стройная, энергичная и умеющая себя подать.

Когда мы вышли из самолета, я увидел армейский джип и четырех полицейских. Они уже ждали Тину. Полицейские сопроводили ничего не подозревающую девушку в здание аэропорта. Я решил пройти с ними, тем более, что мой «Лендровер» был в том же направлении.

Итак, я был рад, что вернулся в Ким. История этой страны оказывала существенное влияние на ее настоящее – от культуры до правительственных учреждений. Здесь были свои обычаи и свои взгляды на многие вещи. Причиной этого были некоторые исторические «белые пятна», о которых я и поведу речь.

Первыми поселенцами здесь были испанцы в 1600-х годах. Тогда Ким представлял собой то же, что и сейчас – покрытую дикими тропическими лесами территорию, ограниченную океаном на западе и высокими непроходимыми горами на востоке. Поэтому с территории побережья было весьма затруднительно попасть в глубь континента. Лишь одна крупная река Марта, берущая начало в горах, позволяла подняться вверх по ее руслу вглубь девственных тропических лесов. Столица – город Ким-сити стоял в устье этой реки.

Когда испанцы прибыли в эти места они поработили местное население. Обращенные в рабство индейцы строили укрепленные поселения и дороги, распахивали леса. Обычно мужчины оказывали отчаянное сопротивление и часто гибли в схватках с испанцами, женщины были более покорными и легко становились рабынями. Эти невысокие мускулистые индианки были идеальными рабынями для работы в таких адских условиях глубоко в тропических лесах. Один из исторических документов так описывает эти события в изложении капитана конкистадоров: «Природе было угодно наградить нас отличной тягловой силой. Речь идет об индейских женщинах. Они способны тяжело работать в самых страшных условиях, довольствуясь весьма скудной пищей. Они невысокого роста, но сильные и очень выносливые. В деревнях они носят некоторое подобие туники. Обычно после обращения в рабство у них забирается одежда, так как они могут обходиться без нее. Они пребывают в первобытном состоянии - нагие, с крупными упругими грудями и твердыми коричневыми сосками. Начиная с юности, они способны быть носильщиками могущими переносить большие грузы на дальние расстояния. Их смуглая кожа и черные волосы защищают их от солнца и ветра. Работают они небольшими группами, которыми руководит старшая. Именно она всячески понукает их, не пренебрегая рукоприкладством. Битье нами поощряется. Сотня ударов плетеным кнутом перед строем рабынь бывает хорошим уроком для всех. Они очень податливы и всегда готовы предоставить мужскому члену более чем одно отверстие»

Другой источник сообщает о путешествии по реке: «Во время нашего похода мы прошли вверх по реке, и наши лодки достигли необследованной части страны. Мы шли против течения, нас тянули по двадцать женщин прикованные цепью к лодкам. Они волокли наши лодки от заката до рассвета. Полностью обнаженные, со скованными руками и надетыми на головы холщовыми капюшонами они тянули лодки за цепи. Лишь та из них, что шла первой, не была одета в капюшон. Ей нужно было видеть дорогу. Длинный кнут лодочника подгонял рабынь. Следы ударов кнута покрывали кожу рабынь кровавыми отметинами. Уже утром их нагие тела были мокрыми от пота, поэтому прикосновение кнута вызывало звук, как будто бы били по воде».

За триста миль вверх по реке размещался разрушенный дворцовый или храмовый комплекс эпохи Майя. Часть из каменных сооружений были разрушены, а материал был использован для строительства. Рабыни построили форт посредине руин и продолжали работать, чтобы прокормить его гарнизон. Поколения рабов продолжали трудиться. Использование местных женщин-рабынь позволило испанцам проникнуть глубоко в леса. Самым дальним форпостом испанцев был небольшой форт на берегу длинного озера. Это поселение известно сейчас как Кампаунт. Сейчас это главный опорный пункт армейских подразделений, ведущих антипартизанскую войну против повстанцев.

После испанцев пришли англичане и появились плантаторы и негры-рабы. Во время Второй мировой войны в страну стали проникать немцы, сначала неофициально, затем – все сильнее и сильнее. В лесах они построили поселки и частные плантации с весьма строгим режимом охраны. Вместе с ними сюда попало немало женщин из числа военнопленных жительниц Восточной Европы.

Социальное устройство в стране довольно запутано, хотя большинство ее жителей являются консерваторами. Они считают, что невмешательство в дела управления – лучшая политика. Вообще-то Ким – это демократия настолько насколько вообще это возможно в стране третьего мира. Нефтяные поля дают достаточное количество денежных средств, что позволяет даже установить всеобщее бесплатное образование вплоть до колледжа. Казино, туристический бизнес и офф-шоры пребывают под управлением военных властей. Плантации производят достаточное количество фруктов и сахарного тростника, большая часть всего этого экспортируется.

Офф-шоры сдерживают развитие промышленности и поэтому тропические леса остались практически нетронутыми. Границы хорошо охраняются, а борьбу с наркобизнесом довольно жестко ведут специальные подразделения секретной полиции. В стране есть государственные публичные дома, которые доступны как местным жителям, так и туристам. Они управляются полицией. Имеется достаточный уровень медицинского обслуживания. Уровень преступности низок. Равенства полов не имеется в принципе, допускается принудительный труд женщин, что позволяет работодателям частенько обвинять их в совершении мелких проступков. В результате они вынуждены годами отрабатывать у них.

Поэтому такие законы вызвали к жизни феминистическое повстанческое движение. Наиболее радикальные повстанцы действуют в районе Кордовы. Университет страны наводнен агентами секретных служб, что позволило сдерживать проникновение повстанцев в студенческую среду. Сейчас среди студенток почти не осталось сторонников феминизма, особенно, после того как многие из 18-20-летних студенток превратились в работниц заведений принудительного труда. Они работают на каменоломнях глубоко в лесу и на строительстве железных дорог для военного снабжения. Остальные служат в государственных публичных домах либо на частных плантациях. Кое-кто был продан в приватные коллекции для особых потребностей. Таким образом, из сотен сторонниц феминизма уже никого и не осталось.

Полигамия фактически разрешена в этой стране. Муж легко добьется права взять себе еще одну жену, особенно когда первая в любой момент может оказаться в тюрьме, а в камере для допросов очень быстро дашь согласие на все, что угодно. В общем, Ким – это страна устойчивой мужской доминации.

Ведомство тюрем является гражданским. Поступающие туда заключенные оцениваются в денежном отношении, а поскольку они имеют денежную стоимость – не допускается их слишком калечить. Итак, в этом ведомстве имеется пять основных подразделений.

Начнем с довольно жесткой тюрьмы – лагеря номер 5. Лагерь расположен в 22 милях к северу от столицы. Путь туда ведет по извилистой дороге между горами. Территория хорошо охраняется. Два контрольно-пропускных пункта расположены еще на подъезде к главным воротам. Здесь же размещена главная база частей специального назначения, которые ведут антипартизанскую войну.

Солдаты этих элитных частей проходят подготовку тут В том числе их учат ведению допросов. Здесь имеется подземный бункер, где содержатся захваченные в плен лидеры повстанцев, а также наиболее опасные из них, в этом же месте содержались лидеры феминистского подполья из числа профессоров университета.

Две линии заборов и колючей проволоки окружают бункер. Врытое в землю бетонное здание не имеет окон, и после главных стальных дверей необходимо преодолеть еще пять дверей, чтобы войти внутрь. При этом дверь состоит не только из стальной плиты, но и из стальных решеток. Имеются средства видеоконтроля. Наконец мы окажемся в коридоре, куда выходят двери одиночных камер. Камеры представляют собой каменные мешки со стальными кольцами и крючьями в потолке и в стенах. В камерах прохладно и высокая влажность. Никакой мебели там нет. Небольшая дырка в полу, закрываемая извне задвижкой служит туалетом. Лишь в немногих из камер есть железные панцирные кровати – но без тюфяков и постелей. Правила содержания просты – узницы в камерах содержатся голыми и закованными в цепи. Они могут быть прикованы короткими цепями к стенам, к потолку, или к кровати.

Две камеры в конце коридора использовались для допросов заключенных. Этажом ниже было еще шесть камер – две из которых были побольше чем другие. В одной из них было пять маленьких дверей в стене. Каждая дверь размером полметра на полметра прикрывала карцерное помещение. Это было очень небольшое помещение – примерно метр в длину, и по полметра шириной и высотой. Заключенные должны были вползать туда на коленях, и съежившись все телом. Ложбины в цементном полу соединялись в отверстие в центре большой камеры. Оттуда в камеры подавалась вода. Таким образом, в них всегда на полу было несколько сантиметров воды. Карцерные помещения никогда не пустовали и обычно в них находились скованные обнаженные узницы.

В центре другой большой камеры находился деревянный столб, к которому присоединялись цепи и наручники. Вдоль стен помещения были развешаны кнуты, ремни, различные кляпы и затычки, а также цепи. Камера активно использовалась для обычных допросов. Для посетителей был оборудован большой деревянный стол и удобные кресла. А вот для узниц кроме столба были и другие приспособления – прикованные болтами к потолку висящие цепи и большая деревянная скамья с цепями и кандалами. Это было обычное место, где в начале допроса помещалась заключенная. Ее руки были подняты и закреплены на крестовину позади цепями, а широко расставленные ноги удерживались кандалами. Эти кандалы были прикреплены к деревянным столбам, и если узница помещалась задом кверху - все устройство называлось охранниками «трахательной скамейкой». Ведь ее ноги были широко разведены, а промежность выставлена для обозрения и использования. Члены охранников регулярно участвовали в проверке долговечности данного изделия.

В конце были размещены три камеры для самых опасных узниц. Они были закрыты мощными решетками. В глубину камеры были всего два метра, а руки узниц всегда были подвешены на цепях к потолку.

Но вообще-то лагерь номер 5 не был главной тюрьмой Ким-сити. Таковой по полному праву следовало называть помещение под Центральным зданием суда. Это массивное здание было построено в колониальном стиле, а в подвале размещался целый подземный комплекс – с туннелями, камерами, помещениями для допросов, гаражами и т.п. На самом нижнем подземном этаже находились камеры для специальных заключенных – обычно тех, кого ожидал путь в лагерь № 5.

Кстати помещения под судом соединялись системой разветвленных туннелей со многими правительственными зданиями. Естественно, что действовала система турникетов и электронных контрольно-пропускных пунктов. Чиновники и клерки постоянно сновали туда-сюда, обходя обнаженных узниц, закованных в цепи и конвоируемых к гаражам для транспортировки. Для перевозки заключенных использовались специальные «транспортные оковы» - цепи соединяющие шею, пояс, руки и ноги заключенных, сзади у каждой висела небольшая металлическая жердь, которая регулировала затягивание цепей. Обычно с ее помощью ограничивалась возможность для узницы пошевелить руками. Длина кандальной цепи была около 60 сантиметров. Иногда на руки одевались еще и обычные наручники. Если заключенная конвоировалась голой (а это было почти всегда), между ее ног пропускался кожаный ремень. Он играл роль своеобразной затычки. Иногда охранники прибегали еще и к клиторному зажиму – естественно, в целях наказания.

Доставка заключенных в зал суда осуществлялась на подъемниках. Их поднимали из камер, они выслушивали решение судьи, и для большого унижения устраивалась своеобразная фото-сессия – их снимали для прессы. Конечно, при этом они обычно были голыми и скованными цепями.

Обычные камеры при полиции – это первое, что видела заключенная, попавшая в полицию или в распоряжение специальных сил. Вне зависимости от преступления – от мелкого проступка до участия в повстанческой борьбе. В обществе этой страны было особое отношение к женщинам. Весьма распространенной картиной был досмотр автомобилей, водителей и пассажирок дорожной полицией. Однако в отличие от других стран он заключался еще и в личном досмотре. Поэтому на улицах частенько можно было увидеть полностью голых водителей-женщин, распластанных на капотах автомобилей, в то время как в их одежде и вещах роются полицейские. Такая практика была разрешена в целях борьбы с феминистским сопротивлением. Итак, после того, как задержанную доставляли в камеру, она проводила там неделю или больше. За это время решалось - выдвинут ли против нее обвинение, и какое. За небольшие проступки здесь обычно наказывали общественными работами – строительство или уборка улиц, реже полевые работы. Они работали одетыми и в легких цепях. Если женщина обвинялась в преступлении против компании, то она могла отбывать это наказание по месту работы. Это был бесплатный труд для компании, и он мог продолжаться до пяти лет. Почти все работодатели устанавливали ненормированный рабочий день, узницы проживали там же где и работали. Зачастую они оказывали и сексуальные услуги боссам и всему трудовому коллективу. Кое-кто из них увозил их на выходные домой, где всячески развлекался. По утрам они частенько сидели с исполосованными спинами и задницами после таких «развлечений».

Тюрьма «Марта-ривер» - наиболее известная и зловещая тюрьма в стране. Я часто там бываю. Она расположена за триста миль от столицы глубоко в джунглях. Рядом тянутся каменные карьеры, на которых работаю узницы. Условия жизни там нельзя назвать роскошными. В основном здании тюрьмы 200 камер, но заключенные проводят почти все время в работе на карьере по 18 часов в день, с небольшими перерывами для еды и питья.

Есть еще Воспитательное заведение, где я думаю, и окажется Тина. Оно для проблемных подростков и несовершеннолетних (до 21 года) правонарушительниц. Представляет собой что-то среднее между тюрьмой, рабочим лагерем и школой с жестким режимом. Расположено в ста милях от столицы невдалеке от побережья. Комплекс зданий включает учебное здание, бараки для заключенных и администрации. Под учебным зданием находятся карцеры. Условия там как в обычной тюрьме.

Но вернемся в аэропорт Ким-Сити. Полицейские как раз усаживали Тину в джип. Ее руки были скованы за спиной наручниками. Она еще пыталась сопротивляться и возмущаться: «Что все это значит?». «Вы и Ваша мать помещены под арест по обвинению в банковском мошенничестве. Вы будете доставлены для допроса, а Вашу участь в последующем решит суд...» - произнес старший полицейский. Его взгляд опустился на ее крупную грудь, упругие соски, казалось, вырывались из-под тонкой ткани. «Заключенные конвоируются без одежды!» - с этими словами он сорвал блузу, и ее загорелое тело без белых полосок предстало перед всеми. Тина зарделась от стыда. С нее тут же сорвали шорты одновременно с трусиками. Из одежды она осталась только в кроссовках, ее лодыжки были скованы ножными кандалами. В таком виде ее погрузили в джип и повезли.

Прибыв к зданию суда, мы заехали в подземный гараж. Заключенная была выгружена. Здесь же продолжились процедуры ее приема в тюрьму. Сначала ее расковали и приказали разуться. Затем ее вновь заковали, но уже в «транспортные оковы». Цепи отрегулировали так, что расстояние между ее ногами было всего 20 сантиметров. «А теперь марш, сучка!» Мелко семеня ногами, Тина на цыпочках пошла в комнату приема, сопровождаемая двумя охранниками.

Там ей приказали стать на колени. Стоя на коленях, испуганная Тина не отводила глаз от заключенной, подвешенной за руки на цепях к потолку. Несчастная была покрыта потом и тяжело дышала. Ее тело было сплошь укрыто обширными шрамами от ударов кнута. Женщина была постарше Тины, высокая и крепкая. Несчастная дочь банкира дрожала. Для нее все только начиналось.

Между тем, меня встретил начальник тюрьмы Сантос: «Добрый день, инспектор! Рад снова видеть Вас. Разрешите мне Вас проводить. К нам как раз поступили новые заключенные из числа повстанцев. Они тайно работали в аэропорту и, скорее всего, готовили диверсию!»

Металлические двери открылись, и мы увидели двух женщин. Одна из них – среднего возраста была скована очень тяжелыми цепями, ее руки был заведены назад, а из глаз катились слезы. Прямо в лицо ей был направлен свет от мощной лампы. Во рту у нее был кляп, а мокрые и грязные слипшиеся волосы сбились ей на лицо. Она выглядела изможденной. Рядом была вторая заключенная того же возраста и также полностью обнаженная. Отметины от кнута покрывали ее упругие груди. У нее были не только упругие груди, но и довольно крупные соски. «Вечером будут отправлены в лагерь 5 для усиленных допросов – думаю, что именно там мы получим от них стоящую информацию. А здесь мы только показали им их место!» Я вручил ему указание отправить туда же и задержанную Тину для допросов.

Пока мы сидели в кабинете начальника, и пили охлажденное пиво, все 4 заключенные были помещены в тюремный фургон. Их руки бы подняты вверх и привязаны к кольцам в потолке фургона. Таким же образом их ножные кандалы были закреплены за кольцо в полу. Шеи были зафиксированы ошейниками. Крупный кляп был всунут глубоко в рот каждой. Во время посадки охранники использовали кнуты, и я услышал визжание Тины из-под кляпа. Двери фургона закрылись, и он тронулся в путь.

Я сел в «Лендровер» и поехал домой. Было уже почти тридцать градусов жары, и я хотел отдохнуть. Тину я навещу через несколько дней. Я выехал из города к району на побережье, где был расположен мой дом.

Глава 2. Тренировочные лагеря

Свернув с улицы, я проверил данные системы безопасности моего жилища. Все работало нормально. Укрепленные ворота открылись с помощью дистанционного устройства, и я заехал в подземный гараж. Тотчас же тяжелая дверь за мной закрылась. Поднявшись в гостиную, я плеснул себе виски и взглянул в окно. Начинало темнеть и огни фонарей кое-где уже зажглись. В долине за рекой находился район Кэтрин-Айланд. Это было место многочисленных мотелей, туристических центров и развлекательных учреждений. Прямо за Кэтрин-Айленд находилась военная база «Вакара» в ведении командования Сил специального назначения. На этой базе также находилась небольшая специальная тюрьма, так называемые «Юнит А». Это единственная тюрьма в стране, где я никогда не бывал. Все это находилось под управлением военных властей и командования Сил специального назначения.

Между тем жизнь на Кэтри-Айленд начала пробуждаться. Такой район не мог обойтись без борделей, но все бордели здесь были государственными и комплектовались узницами тюрем. Бордели предлагали все виды сексуальных услуг – начиная от стриптиза и танцев с шестом и заканчивая все виды обслуживания клиентов. Были и комнаты для особо важных клиентов и «шлюхи в складчину» и на полчаса - для менее состоятельных.

Когда узница направлялась отбывать наказание в Государственный бордель – это становилось достоянием общественности. Данный факт публиковался в прессе. Друзья и коллеги по работе обычно с радостью откликались на это сообщение. Где еще клеркам повезет увидеть свою бывшую офис-менеджер, исполняющую стриптиз у шеста. А бывшая бухгалтерша предоставит им свое тело для анального секса и жесткой порки кнутами.

Я по-прежнему смотрел в окно со стаканом в руке, когда включилась видеосвязь. На экране появилось изображение генерала Густофа – шефа местной Службы госбезопасности. Сейчас он находился в своем поместье невдалеке от побережья, которое было оборудована как обширная латифундия. Вероятнее всего, у него было важное сообщение. Я иногда работал над специальными проектами для ведомства генерала, и он доверял мне.

Я ввел код получения сообщения. Оно было коротким. Генерал назначал мне аудиенцию у него в поместье завтра утром.

Я ввел другой код и на экране телевизора замелькали изображения из Центральной тюрьмы. Оно передавалось по закрытому каналу. Как я понял, это был комната для допросов в подвальном помещении здания Суда. «Заключенная Паулина Гомез, 45 лет, Номер 432» - показали субтитры. Это имя было мне очень известным. Паулина Гомез была профессором литературы в местном университете и поэтессой. Она также занималась политикой и давно подозревалась в симпатиях к феминистскому движению.

Что же, она была подвешена за руки к потолку камеры, ее ноги были широко расставлены деревянным брусом, пальцы ног едва касались пола. Она была полностью обнаженной, и короткий кнут тюремщика как раз работал с ее тяжелыми слегка провисающими грудями. Ее живот, ноги, бедра и задница были уже изрядно покрыты крест-накрест красными отметинами от кнута. Ей было жарко, и она вся истекала потом. Легкая цепь тянулась от ее промежности. Похоже, что ей вставили защелку в клитор. Когда ее тело вздрагивало от удара – цепь натягивалась, ведь она была присоединена к полу. Удар! – и новая отметина появлялась на ее груди. Грудной животный крик раздавался в камере, когда охранник наносил очередной удар. Она сжимала и разжимала кулаки.

Для ее возраста она была еще привлекательной женщиной, у нее были крепкие ноги и задница. Насколько я помню, она рожала лишь однажды и у нее была дочь. Ее рот был открыт в крике, а лицо покрыто потом. Я вспомнил, что слышал ее в университете. Она была хорошим оратором. Юным студенткам она очень нравилась. Ну что же! Похоже, лекциям пришел конец. В камере появились главный тюремщик Франк и Лейтенант Бразер из Службы госбезопасности. Завтра я увижу их обоих.

Выключив телевизор, я вновь выглянул в окно. Возле парка патрульный автомобиль остановил для проверки красную малолитражку. Водитель – темноволосая женщина не более 30 лет на вид, одетая в джинсы и майку, вышла из машины и стала, положив руки на капот. Двое полицейских начали ее обыск. Один снял с нее майку, джинсы и трусы. Оказавшись полностью голой, она сбросила туфли и стала чуть дальше. Руки по-прежнему были на капоте автомобиля, ноги – расставлены еще шире. Офицер осмотрел ее тело, затем порылся в одежде. Другой занимался обыском в автомобиле. Они что-то ей сказали. Она стала на колени и расстегнула полицейскому брюки. Когда она закончила свою работу ртом с членами, они развернули ее и положили на капот. Следующие полчаса они занимались с ней анальным и традиционным сексом. При этом она одновременно работала с обоими спереди и сзади. Наконец они отпустили ее. Женщина оделась, села в свою машину и уехала. Ей повезло избежать поездки в штаб полиции. Там размещалась рота полицейских, и поездка туда могла затянуться на неделю или две. И окончиться в тюрьме с обвинением в неуважении к полиции.

Итак, рано утром я поехал в имение генерала Густофа хотя это и было воскресенье. Было еще рано, но воздух прогрелся почти до 30 градусов. Поскольку в лагерь № 5 и в имение генерала вела одна дорога – мне пришлось проехать два поста. Но следующие тридцать миль на дороге не было никакой другой машины кроме моей. Во избежание возможной засады я был вооружен – со мной всегда была автоматическая винтовка, пистолет «Глок» и несколько гранат. Для небольшой стычки вполне достаточно.

Наконец я подъехал к воротам и назвал свое имя в интерком. Ворота открылись, и я проехал. Примерно через полмили я увидел заключенную в сопровождение охранника. Узница была сильно загорелой. Подъехав поближе, я понял, что это мулатка. Волосы на ее голове были пострижены машинкой под ноль, а волосы на лобке - полностью сбриты. Это свидетельствовало, что передо мной была заключенная, приговоренная к длительному сроку. Они часто использовались как работницы на плантациях. Скорее всего, ее конвоировали для работ по доставке древесины из болот. Узница была полностью обнаженная и босая, ростом не менее 1 метра 85 сантиметров, с втянутым животом, крепкими грудями, что стояли торчком, и развитой мускулатурой. Принудительный труд довольно быстро сказывается на облике негритянок и мулаток в лучшую сторону. Их фигуры становятся очень атлетичными, даже невзирая на скудное питание. Ее руки были связаны за спиной кожаными ремнями, а ноги – скованы металлическими кандалами, цепь от которых вела к поясной цепи. Охранник подгонял ее дубинкой, а на поясе у него висел электрошокер.

Через несколько минут я уже находился перед довольно большим домом. Генерал сидел на веранде, и приветствовал меня: «Рад видеть Вас, инспектор. Присаживайтесь! Выпьете?» Я присел на легкое кресло и в ту же минуту нам подали напитки. Обслуживала смуглая брюнетка, одетая в легкое белое платье, ее крепкие маленькие груди пробивались сквозь ткань, и покачивались когда она шла. Учтиво спросив, не желаем ли мы что-либо еще, она покинула нас. Генерал смотрел ей вслед. Она быстро удалялась, цепь на ее лодыжках ерзала, а хвост ее черных волос стянутых за спиной болтался пока она не скрылась с наших глаз.

Перед террасой на открытом солнце можно было видеть фигуру сильно загорелой, высокой и мускулистой женщины. Ее загорелая и смазанная маслом кожа мерцала на солнце когда она стояла на коленях на битой черепице. «Не правда, что блондинки не загорают!» - сказал генерал. То, что она была блондинкой можно было понять по ее волосам, которые пробивались из-под черного кожаного шлема, что покрывал всю ее голову. Ее лобок был выбрит, отчетливо показывая красноватую мякоть хорошо использованного влагалища. Находясь в этом шлеме, она ничего не слышала и не видела – там не было отверстий для глаз и ушей, а ее рот был занят кляпом в виде фаллоса. В этом шлеме она могла только дышать, что было очень тяжело на такой жаре. Все показывало, что генерал получал удовольствие от такого обращения. Я знал, что это была любовница бывшего Премьер-министра, который пропал при загадочных обстоятельствах. Блондинка сидела прямо на сложенных ногах, ее руки были заведены назад, так что локти касались. Цепь, которая сковывала ее шею, соединялась с кольцом в земле. Другая небольшая цепь соединяла ее полные коричневые груди, эта цепь сковывала между собой два золотых кольца в ее крупных сосках. Цепи и кольца поблескивали, мерцая при каждом вдохе и выдохе. На ее талии находился кожаный пояс, который, если его закрывали, вставлял затычки в ее анус и влагалище. Ее разработанное влагалище было достижением крупных фаллоимитаторов, который обычно использовались для этого.

К радости блондинки на сегодня ее наказание было закончено. Эти наказания были нужны для нее, и она даже просила об этом. Генерал был доволен встретиться с такими устремлениями, и предоставил ей множество различных упражнений по достижению страдания. Брюнетка принесла мне стул для ног. Мускулистая блондинка напомнила мне лучшую пловчиху, которую я видел в Стенфорде во время первого года обучения. Две женщины столь непохожие вместе вполне могли восприниматься как сестры или любовницы.

Тем временем генерал сказал что-то брюнетке. И она, отцепив цепь блондинки, вместе со своей компаньонкой подошли к мраморной скамье перед террасой. Взяв за цепь своей мускулистой подруге, она сигнализировала о начале игры. Она знала, что та не слышит ее, и не может говорить из-за кожаного шлема. После сигнала о начале блондинка грациозно заняла подчиненную позу. Удерживая цепь в ее сосках, брюнетка начала склонять ее вниз на мраморную скамью. Наконец она зафиксировала ее в определенной позе со связанными руками. Затем брюнетка расставила ее ноги очень широко, привязав их цепями к разным концам скамейки, и развернула так, что ее промежность была выставлена вверх для всеобщего обозрения. Уложив таким образом подругу, брюнетка повернулась к генералу спрашивая разрешения. Улыбаясь, он кивнул головой. Она сняла платье, показав свое стройное тело. Приблизившись, она села на колени и стала облизывать свою слепую, глухую и немую компаньонку. Используя всю поверхность языка чтобы гладко обрабатывать половые губы, промежность и снова всё расстояние от ануса до выдающегося клитора, украшенного золотым колечком. Его она облизывала очень осторожно и самым кончиком языка. Возбужденный женский организм ответил обильным выбросом секрета, который брюнетка жадно глотала. Пока тело блондинки вибрировало от возбуждения, генерал подошел к ним и защелкнул два металлических зажима на ее сосках. Сдавленный визг послышался из-под шлема. Мокрые блестящие груди показывали многочисленные следы от ремня во время предыдущих посещений скамьи наказаний. Он взял горящую свечу. Будучи ограниченной в ощущениях в своем шлеме, блондинка не могла увидеть свечу. Первое что она почувствовала – это плавящийся воск, который капал на чувствительные места на ее груди, смешивая боль с получаемым ею наслаждением. Снова и снова горячий воск капал на ее голую кожу через неравномерные промежутки. Воск причинял боль, но не повреждал ее крепкую кожу, это чувство смешивалось с наслаждением, которое она получала от языка, что уже находился в ее мокрой щелке. Это сводило блондинку с ума.

Но это уже наскучило генералу. Отложив свечу, он расстегнул шлем и вынул искусственный член, что был всунут в рот блондинке. Как только изо рта послышался стон и невнятные мольбы, он взял еще больший двусторонний искусственный член и показал брюнетке. Затем, он всунул один его конец во влагалище блондинке и тут же вложил мокрый от выделений член ей в рот, закрыв шлем.

Страстная брюнетка придвинула свое тело, ерзая и возбуждаясь от контакта своей влажной кожи с кожей подруги. Наконец она всем телом разместилась сверху на своей мускулистой партнерше. Она начала лизать крупный твердый искусственный член, что высовывался из шлема, работая как всей поверхностью, так и кончиком языка, так как будто бы это был настоящий член. Когда она лизала его, ее тело покачивалось, а ее небольшие груди терлись о крупные груди ее партнерши. Внизу под ней блондинка пассивно лежала на скамейке, а член в ее глотке перемещался под влиянием работы языком ее подруги.

По команде генерала, брюнетка прекратила это делать. Член по-прежнему торчал изо рта ее подруги, когда она аккуратно раздвинув ноги начала покрывать его, пока вся ее промежность не закрыла скрытого шлемом лица блондинки. Она начала раскачивать член, трахая себя, в то время как другой конец члена раскачивался во рту и глотке нижней женщины.

Генерал взял поводок, что был присоединен к ошейнику брюнетки, и связал его с цепочкой между кольцами в сосках блондинки. Теперь каждый раз когда брюнетка двигалась вдоль члена, она дергала за соски своей подруги, оттягивая их при каждом такте, в розовые конусы. Иногда она замедляла движения, давая своей нижней подруге возможность перевести дыхание.

Генерал снова зажег свечу. Удерживая ее над грудями обоих женщин, он начал капать горячим воском на их тела. Конвульсии тела мускулистой блондинки вызывались каждой каплей горячего воска на ее груди. Наконец груди обеих женщин были покрыты воском твердеющим как на их сосках, так и вокруг них. Реакция на это брюнетки была иная. Она видела горящую свечу, и поэтому в ее глаза читался страх при каждом покачивании свечи, которое вызвало обрызгивание горячим воском ее груди. Внезапно его руки задрожали, уронив немало расплавившегося воска на дрожащий живот женщины в шлеме, принудив ее к мазохистскому оргазму, точно также как работа брюнетки с искусственным членом вызывала ее собственный естественный оргазм.

Генерал вернулся на свое место, когда брюнетка, взяв за цепочку свою компаньонку, увела ее без сомнения в камеру для наказания. «Она чудесна!» - сказал генерал, - «Я покажу ее после! Она просто рождена для страдания, настоящая рабыня! А сейчас я введу Вас в курс дела. К сожалению, повстанческое движение ширится. Нам необходима помощь человека, такого как Вы, который мог бы получать информацию, будучи вхож в тюремную систему страны!»

«Все что смогу, я сделаю!» - ответил я, понимаю, что это было больше чем просьба. Генерал продолжал – «Все должно быть открыто Вашему надзору, Вы посетите любую тюрьму, что пожелаете. На это Вам не понадобится никаких разрешений, и это не будет вызывать никаких вопросов. Все должностные лица будут оказывать Вам полное содействие. Вы также можете посещать Государственные бордели, все компании и предприятия, которые задействовали узниц, при необходимости. А сейчас я покажу Вам мои собственные тренировочные лагеря!»

Пока мы ожидали «Хаммер» рядом с нами остановился армейский грузовик. Два солдата выпрыгнули из него и открыли задний борт. Оттуда они вытащили закованную узницу и бросили ее на землю. Она выглядела очень молодой, наверное, была студенткой. Одета она была лишь в порванные трусики камуфляжной расцветки, босиком. Ее лицо и все тело было перемазано потом и грязью, короткие черные волосы свалялись от грязи. Охранники приказали ей подняться, рванув цепь, прикованную к ее ошейнику. Они удлинили цепь между ее лодыжками, а цепь от ошейника привязали к джипу. Генерал выглядел довольным, когда мы выезжали на джипе, а юная студентка рысью мчалась за нами. Она тяжело дышала, пот струился по ее обнаженному телу. Трусики съехали, показав клок волос на ее лобке, хотя она и пыталась прикрыться. Лагеря находились недалеко от спуска с полого холма. Сначала я увидел здание без окон, а затем длинную окрашенную стену вокруг всего сооружения. Охранник открыл ворота, и мы въехали в это сооружение. Наша студентка упала прямо на землю, задыхаясь от бега. Два охранника взяли ее и поместили в специальную деревянную раму. Студентка была раздета донага, ноги широко расставлены, руки подняты вверх, растянуты и прикованы цепями, ноги не касались земли. Она застонала, когда металлические зажимы сомкнулись на каждом отвердевшем ее соске. Один охранник взял почти метровый кожаный кнут с деревянной рукояткой. Сначала он отточенным движением нанес удар кнутом прямо между ее растянутых ног. Девушка забилась в цепях, издавая нечеловеческий вопль. Затем она получила еще несколько хороших ударов с оттяжкой по спине, заднице и бедрам. Когда мы покидали ее, охранник начал методично работать с ее телом, особенно с бедрами и задницей.

Генерал показал мне два бетонных кольца в конце лагеря. В центре каждого имелась металлическая коробка с железной ручкой. Окружность кольца была около десяти метров. К ручке был привязан повод, соединенный с уздой на голове негритянки. Кроме уздечки и высоких кожаных ботинок она была полностью голая и блестела на солнце, высоко вышагивая внутри кольца. Своими движениями она напоминала машину. Ее крупные груди вздрагивали при каждом шаге. В ее глазах было совершенно дикое выражение, тем более, что ее рот был закрыт резиновой затычкой. «Пони-спорт очень популярен среди плантаторов!» - сказал генерал, - «Я тренирую здесь двух кобыл для соревнований в упряжках. Может быть Вы не знаете, но зрелые женщины показывают лучшие результаты чем молодые! Взгляните на эту призерку! Ей 46 лет. Здесь она уже два года, а до того была юристом. Не поделила что-то с партнерами. Я взял ее, потому что по слухам она была классной шлюхой!» В это время охранник огрел ее длинным кнутом, негритянка начала выше подымать колени, показывая эффект от такого воспитания.

«Обычно мы работаем с ними от 6 до 8 часов в зависимости от жары. Дважды в неделю у нас суточная тренировка. Тренировка – залог успеха! Выносливость – это все. Пони-шлюха должна быть способная пробежать все пять миль дистанции с полной отдачей сил. Раньше мы устраивали бега на милю, а сейчас – у нас дистанция на 5 миль. Есть уже предложения по бегам на 10 миль. Многие ошибочно полагают, что кнут хорошо помогает в бегах. Это неправильно. Лучшую форму дают тренировки 7 дней в неделю и без перерывов. Взгляните на этих кобыл! Лучше всего их дисциплинируют тренировки в голом виде с суровым наказанием за лень. Кстати, я считаю, что лучшие кобылы получаются из образованных дамочек, что прошли через шок, стыд и унижение от того, что стали голыми пони-шлюхами!» - засмеялся генерал.

Когда мы шли к зданию, я слышал хлопки кнутов и стоны. Открыв дверь, мы вошли в здание. Генерал отпер все засовы, и мы оказались в скупо освещенном помещении. Когда мои глаза привыкли к свету, я увидел двери по обеим сторонам коридора. «Чувствуйте себя здесь свободно! Я вынужден покинуть Вас. Ваша машина на том же месте. Коды здесь обычные – как всегда пароль «1-leopard», Удачи!»

Глава 3. Камеры тренировок

Внутри бункера не было чего-то выдающегося по сравнению с прочими постройками этого лагеря. Струи воды протекали по полу коридора. Затхлый воздух был узнаваемым и характерным для женских тюрем – с запахом пота, мочи и женских выделений. В этой стране есть места, о которых многие говорят, но не знают где они. Общество мирится с их существованием, поскольку этого требуют интересы социума. Я могу принять извращенную мораль, но не в наше трудное время. Большинство женщин отбывают здесь наказание за участие в повстанческом движении или за уголовные преступления, но есть немногие, кто таким образом удовлетворяет свои странные потребности. Есть даже уединенный пляж, где они выставляют себя, привлекая плантаторов, которые ищут рабов на плантации. Я никогда там не был, но вероятно мне придется это сделать.

Взглянув вдоль коридора, я увидел две запертые двери камер. Напротив каждой на стене мелом было что-то написано. Первая надпись гласила: «Мария Инглиш, 28, уровень тренировки – 4». Рядом висела треххвостая плеть и несколько ремней с пряжками. На одном из ремней было закреплено два длинных искусственных фаллоса. Один из них был с дыркой по центру и затычкой с другой стороны, что позволяло использовать его как клизму, второй – очень длинный был покрыт твердыми резиновыми шишками. Двойные затычки использовались для жесткой дисциплины.

Запоры со скрежетом открылись, и я вошел в камеру. И оказался в темноте. Найдя выключатель, я щелкнул им. Зажегся тусклый свет, достаточный впрочем, для обозрения. Камера была пустая, лишь в конце стояла железная кровать. Без всякого матраца. На ней лежала обнаженная женщина, Ее руки были подняты над головой и прикованы к верхней перекладине кровати, а расставленные ноги – к нижней. Для меня не было удивительным то, что она была обнаженной, но вот ее груди были не просто большими, они были огромными. Они свисали в разные стороны, крупные и тяжелые, с огромными пигментированными овалами вокруг сосков.

Ее голова была помещена полностью в резиновый шлем, а рот был широко открыт вставленным металлическим кольцом. Услышав как я вошел, она приподняла туловище, насколько ей позволили оковы, и выгнула грудь. «М-м-м-м!» - простонала она, пытаясь что-то сказать. Я опустил свою ладонь на ее правую грудь. Она была мокрой и очень тяжелой. Видимые капли желтоватого молока формировались на ее длинных, прямо таки дюймовых, коричневых сосках, струясь подтеками с каждой стороны ее неописуемых грудей. Приподнимая бедра, она сказал сдавленным голосом: «Прошу Вас, сэр, трахните меня! Сделайте мне хорошо, жестоко трахните меня!». Влагалище, отчетливо видное из-за отсутствия волос, выделяло большое количество жидкости. Я погладил ее многообещающие половые губы рукой и сказал строго: «Сначала, я задам тебе несколько вопросов!».

«Да, сэр! Я все скажу! Вам не нужно будет даже бить меня кнутом!» - ответила она.

— Скажи мне, как ты здесь оказалась?

— Я была редактором ежедневной газеты. Когда моя сестра пропала пару лет назад, я начала разыскивать ее. Однажды меня арестовали по обвинению в мошенничестве. Я не совершала этого, но суд был скорым. Это было два года назад. С того времени я являюсь голой узницей. Они требовали от меня признать свою вину. После двух недель допросов, я призналась. Затем меня продали в собственность, а записи обо мне были уничтожены. А теперь, сэр, трахните меня! Прошу Вас! Троньте мой клитор! Пожалуйста!» - стонала она, дергая телом вверх и вниз. Я взял одну из ее грудей и сквозь мокрую кожу почувствовал давление крови в ее венах. Струйка молока потекла на каменный пол.

— Как зовут твою сестру?

— Кайла Инглиш, сэр!

Я знал это имя. Развернувшись, я вышел. По возвращению в офис я найду ее дело. Закрывая дверь, я слышал ее мольбы и стенания. Она по-прежнему очень хотела быть оттраханой.

Напротив другой двери в коридоре, была надпись такого содержания: «Синтия Кортес, 19, уровень тренировки -3». Кнут также висел возле надписи, но вот ремней не было. Я отворил тяжелую дверь и вошел. Молодая блондинка была стоя прикована в центре камеры, будучи согнутой в талии. Ее руки были заведены за спиной вверх и прикованы цепями к потолку, а ошейник – другой цепью к металлическому кольцу в полу. Она была худощавой, за исключением ее необычно больших и тяжелых грудей с удлиненными крупными сосками, которые свисали как вымя у коровы. У нее была фигура и тело фотомодели, симпатичное лицо, длинные изящные ноги. Шелковая оливковая кожа, покрытая сейчас испариной. Я обошел вокруг нее, она переминалась с ноги на ногу, стараясь как-то облегчить влияние фаллосов, что были глубоко всунуты в ее влагалище и анус. Естественно, что отсутствующий в коридоре пояс был одет на нее.

«Они дали тебе клизму?» - спросил я увидев, что затычка сзади была заткнута. «Да сэр, утром они вкачали туда не менее трех литров!» - прошептала она. Ее соски стали вздрагивать и вырабатывать жидкость. «Расскажи мне о лактации!» Она застонала и ответила: «Они заставляют меня доиться. Дважды в день они вкалывали мне специальные препараты. Даже иногда иглами прямо в соски. Это ужасно! Мои груди выросли и стали вырабатывать молоко. А сейчас я даже не могу увидеть, насколько они выросли. Я не могу контролировать себя. Кошмар какой-то!» Слезы покатились по ее щекам, и она продолжила: «Это было год назад. Теперь я все время вырабатываю молоко. Иногда до литра в день. Они используют меня как молочную машину, как корову! Весь день я прикована за все четыре конечности, и они еще наказывают меня! А сейчас я полная, я чувствую, что разорвусь! Помогите мне!»

«Как ты оказалась здесь?» - спросил я.

«Я только начала учебу в университете и вместе со старшекурсницами приняла участие в антиправительственной демонстрации. Меня арестовала секретная служба, когда мы возвращались. Меня посадили в тюрьму, я не смогла связаться с родственниками из провинции. После недели допросов адвокат сказал мне, что будет лучше, если я признаюсь. Меня выпустят на поруки. Он навещал меня часто, а вместо гонорара я сосала ему член. У меня не было выбора, и я признала вину. Ведь все эти дни я была скована цепями, голая в тюремной камере. Чтобы выбраться оттуда я была готова на все. В суд меня привезли также в цепях, а из одежды на мне была только короткая юбка. Меня приговорили к пяти годам тюрьмы. Но по каким-то причинам я оказалась здесь!» Она тяжело задышала, ее груди ходили ходуном. «Пожалуйста, сэр! Скажите им, чтобы меня подоили!» Капли молока образовались на ее сосках, пот градом катился с ее тела. Я взял одну ее грудь и сжав оттянул, вызвав тонкую струю молока. Она застонала: «Не останавливайтесь, сэр! Выдоите меня!»

Мне надо было возвращаться. Но лишь закрыв дверь, я увидел, как в конце появился конвой с заключенной. Надзирательница – крупная мускулистая женщина была одета в тяжелые черные ботинки, шорты и рубашку цвета хаки. Ее я уже видел на плантациях генерала. Ее звали Бри, она и ее сестра Брит работали здесь давно. Раньше обе работали в тюремной системе. На ее ремне висели электрошокер, наручники и плетка. Ростом она была около метра восьмидесяти, с фигурой атлетки. Она волокла за поводок юную заключенную. Поводок был прикреплен к ошейнику. «Прошу вас, не наказывайте меня снова!» - рыдала узница. Бри узнала меня, с размаху хлопнув телом заключенной об стену, она приказал ей стать у стены, пока будет открывать дверь. Девушка испуганно вжалась в стену, прижимая свои мелкие груди к кирпичной кладке. «Генерал прочил передать Вам, что если Вы закончили, он ждет у себя!» - сказала надзирательница. Но я решил чуть подождать.

Она с силой втолкнула девушку в камеру, отковала ее наручники, а затем сковала снова, подвесив ее за руки к решетке. Когда она окончательно закончила, ноги девушки были прикованы к кольцам в полу, а тело поднято таким образом, что ноги не касались поверхности.

«А теперь, Кора, я дам тебе урок! Который тебе не получить в колледже! Тебе дается неделя подумать над своим поведением и о том, как нельзя сачковать на тренировках! Ну и чтоб тебе не было скучно!» - улыбаясь, надзирательница сняла со стены длинный плетеный кнут.

«Нет! Не бейте меня! Я сделаю все! А-а-а-а-а-а!» - закричала Кора, когда кнут начал извиваться на ее белой коже. Через несколько минут обе были покрыты потом. Надзирательница расстегнула рубашку, показав свои упругие груди. Затем она совсем сняла рубашку, сбросила и шорты, оставшись лишь в ботинках и трусиках. Она продолжала хлестать кнутом голую узницу. Девушка стонала и кричала, извиваясь в цепях, когда кнут оставлял раны на ее коже. Она сжимала свои ягодицы и визжала, когда очередной удар кнута увеличивал число кровавых полос на ее голом теле. Наконец надзирательница остановилась, положила кнут и безо всякого стеснения начала дергать узницу за клитор, испытывая удовлетворение. Девушка тяжело дышала и мотала головой. Я услышал звук открывающейся двери. Вошел генерал.

«Извините, что отрываю Вас! Но мой агент вернулась, и я хочу заслушать ее доклад. Это будет в другой камере!» Я прошел за ним в большую камеру. Там было два кресла и стол. Мы сели, когда охранники ввели женщину. Ей было около 40 лет на вид, плечи покрывали темные волосы, у нее были раскосые скулы и полные губы. Она была одета в легкое белое платье без рукавов. Она стала перед нами, расставив ноги и сложив руки за спиной. Босые ноги были скованы легкой цепью. Пуговицы на ее платье были расстегнуты, частично показывая крупные зрелые груди. По кивку генерала она начала свой рассказ: «Я только что вернулась из провинции Гала. Повстанцы планируют нападения на столицу провинции в течение нескольких ближайших месяцев. Они планируют похитить жен правительственных чиновников, чтобы обменять их. Это очень секретно! Они не знают, что я работаю на вас, а я не знаю, сколько это продлится. Если меня раскроют – со мной расправятся. Сейчас у них есть новые две базы вблизи Кордобы. Недалеко от границы. Там они планируют содержать похищенных женщин. Они привлекли еще много добровольцев из студенток. Я видела, как некоторых тренируют как бойцов. Повстанцы полагают, что в целях закалки тренироваться следует полностью обнаженными. Они должны носить одежду, только когда покидают базу. Из шестерых лишь две носили трусы, а остальные – были полностью голыми. Они только что вернулись после 20-мильного кросса!» Генерал снова кивнул – «Хорошая работа, Кортина! Ты будешь вознаграждена за это задание! Можешь идти!»

Когда она ушла, он повернулся ко мне: «У меня много агентов, таких как Кортина. В университете, в учреждениях, и даже среди повстанцев в джунглях, но всей картиной мы не владели. Сейчас ситуация серьезная. Но мы можем кое-что предпринять. Мы заменим жен чиновников своими агентами. Из числа узниц, которым за исполнение заданий можно снизить сроки. А сейчас я должен идти, увидимся после!»

Когда я проходил мимо камеры, где надзирательница наказывала заключенную, дверь оставалась открытой. Девушка сидела на коленях, ее руки были заведены назад. Прямо перед ней стояла надзирательница. Она держала одной рукой кнут, другой схватила за волосы узницу и склонила ее голову себе в низ живота. Лицом прямо в промежность. Узница всхлипывала между крепких бедер. «А сейчас, сучка, используй язык! Глубже язык! А теперь поработай с клитором! Медленнее! Потом ты почистишь им мою задницу! И получишь еще кнутом по твоим сиськам!» Девушка застонала и продолжила свои усилия.

Солнце стояло высоко, пока я шел к машине. Юная студентка по-прежнему висела на перекладине, ее тело было все исхлестано и покрыто кровоточащими ранами от кнутов. Она тяжело дышала. Черная пони-шлюха продолжала, высоко поднимая ноги, свой бесконечный бег по кругу. Другая белая женщина, в добавление к упряжи, была связана ремнем, чтобы ее груди не бились. Струя мочи стекала по ее ногам. Небольшие колокольчики в ее сосках звенели при беге.

Глава 4. Центральный суд

Я снова двигался по тоннелям. Я ненавидел их. Низкие потолки, стены с каменными сводами, покрытыми сыростью. Вода сочится по стенам вниз, образуя ручейки по полу. Тусклый свет навевает сон. Небольшие лампочки не давали достаточного освещения. Затхлый воздух не вентилируется. Душно. Но это наиболее быстрый и скрытный путь между правительственными зданиями в центре города. Большинство из ходов известно лишь немногому числу осведомленных, к числу которых относился и я. Но стоит отметить, что в туннеле было прохладно, по сравнению с сорокоградусной жарой, что стояла по всей стране. В моем кабинете в четырехэтажном здании вовсю работали кондиционеры. Я как-то пошутил с Маршей, которая служила у меня секретарем, что отправлю ее в тюрьму, если она забудет их включать и поддерживать прохладу. Вообще-то она вполне устраивала меня как секретарша, так что я говорил так лишь бы ее поддразнить. Но эту 26-летнюю симпатичную брюнетку, похоже, захватила идея стать моей рабыней. У нее не было родственников и друзей, так что мне вполне по силам было пристроить ее на длительное заключение в какое-либо тюремное заведение, уничтожив все записи об этом.

Многие мужчины-граждане Кима имели неучтенную рабочую силу у себя на плантациях, и даже на производстве в городе. Почему бы и нет? Если это способствовало успеху экономики. Что-то стоило отложить на будущее.

Сегодня в связи с жарой Марша была одета в легкое желтое полупрозрачное платье, что облегало ее фигуру, давая простор для фантазий. Она была без лифчика, ее груди колебались и это было заметно сквозь тонкую материю, верхние пуговицы были открыты, показывая ее обширные формы. Подобные изменения в ее одежде появлялись ежедневно. Это отвлекало внимание, и я был рад услышать телефонный звонок. Меня вызывали в подземную тюрьму под штабом Секретной службы.

«Марша!» - позвал я ее, - «Принеси мне дело Марии Инглиш и всех ее родственников, которые находятся сейчас в тюрьмах. Я ознакомлюсь с ними, когда завтра вернусь. И отрегулируй этот чертов кондиционер!»

Нельзя сказать, что я мог заблудиться в туннелях, ведь я работаю инспектором уже 20 лет, но иногда я мог свернуть не в тот коридор. Сегодня, впрочем, я быстро дошел до нужного места и оказался перед воротами в район Т-4. Прикосновение к кнопке звонка, набор пароля и несколько слов с дежурным по штабу, который наблюдал меня с помощью видеокамеры на другой стороне стены. Двери открылись, и я вошел внутрь, пройдя еще одни решетчатые двери, я оказался под армейским штабом. Я услышал звон цепей и увидел, как два крепких охранника ведут заключенную. Они тащили ее под руки, и подошли близко ко мне. Одного из них я знал, это был Рауль, он работал в государственной тюрьме Марта-ривер. С ним мне и так необходимо было встретиться, выполняя поручение генерала.

«Это кое-что интересное для Вас, инспектор!» - произнес охранник, показывая на заключенную. Я узнал ее. Это была университетский профессор и известная феминистка Лаура Квентц. Она исчезла два месяцы назад. Сразу после того как произнесла публичную речь против государственной цензуры. Теперь она была в полных транспортных оковах, ее лодыжки были скованы, руки заведены за спину, цепь тянулась от ее запястья к каждой лодыжке, она стала в ожидании. Ее карие глаза были широко открыты. Шест от ее шейной цепи сковывал локти тесно прижатыми за спиной, заставляя сильно выгибать грудь. Она была полностью обнаженной, лобок и промежность были гладко выбриты, волосы на голове острижены машинкой. Для 42 лет она оставалась еще презентабельной, вот только ее крупные груди уже обвисли, а тонкие розовые соски склонялись к животу, напоминая коровье вымя. Цепь между ее лодыжек была очень короткой, видимо, в воспитательных целях.

«Я смотрю, вы воспитываете ее. Но это надо делать более активно!» - сказал я, рассматривая ее покрытые жирком бедра и зад. Она сделала глубокий вздох носом, ведь ее рот был полностью заткнут как кляпом большим фаллосом, держа этот рот широко открытым. «Так мы работаем с ней два месяца, а этого мало, чтобы сделать из нее настоящую шлюху. Неделю она провела в камерах для допроса, раздетой и скованной» - сказал охранник, показывая на рубцы и раны от кнута на ее тяжелых грудях. На сосках и вокруг них в изобилии имелись синяки – следы от пыток иглами. «Она сдала всех. Оказывается, провинциальная футбольная команда из Кортеза была группировкой повстанцев. Мы арестовали всех 18 игроков и тренеров. Они уже неделю в подземных камерах, все признали свою вину. И уже получили сроки заключения. Для шлюх они слишком крепкие, но вот работницы будут хорошие. А Лауру приговорили вчера. Мы транспортируем ее в тюрьму в провинции Марта!» Лаура снова тяжело вздохнула, ее грудь выдалась вперед.

— А к какому сроку ее приговорили?

— Судья дал ей максимум. Четвертый уровень. Двадцать лет каторги с привлечением к работе в государственных борделях.

— Это хорошо!

Я смотрел на складки ее кожи в районе грудей и живота, вокруг ее влагалища было мокро, и, кажется, эта влага была не только ее потом. Я часто видел как образованные интеллигентные женщины находили удовольствие в рабстве, лишь только попадали сюда. Охранник дернул Лауру: «Эту шлюху уже ждут в лодке, остальные все там!» Рауль прошептал мне: «Там немало хорошеньких молодых узниц!» и потащил узницу за собой, ее полные бедра быстро исчезли в туннеле.

Максимум- четвертый уровень! Это означало, что 16 часов в день Лаура будет работать в полях или шахтах, голой и под кнутом надсмотрщика. А ночи будет проводить в камере, прикованной к стене, предоставляя в распоряжение солдат свой рот, влагалище и анус. Профессору придется многому научиться и если урок не будет усвоен, это сильно осложнит ее жизнь. В тюрьме Марта-ривер не признают ученых степеней за голым женским телом. Но мои мысли вернулись к настоящему.

Я прошел стальную дверь и вошел в коридор, в который выходило несколько закрытых дверей. Открытыми оставались лишь две из них. На вопрос о месте нахождения начальника охранник посоветовал мне «посмотреть вокруг». Это означало посмотреть на небольшие экраны возле каждой двери в камеру. «Он работает с какой-то из тех сучек, что готовятся к транспортировке!»

На каждой стороне коридора было по десять дверей. Я прошелся по коридору, поглядывая на экраны. Смрад пота и выделений явственно чувствовался в коридоре. В одной из камер я увидел трех женщин, стоящих в линию. Все они были со скованными сзади руками, при этом их запястья были соединены цепями с кольцами в стене, вынуждая их стоять согнутыми в поясе. Их ноги были прикованы к кольцам в полу. На каждую был надет кожаный шлем с одним отверстием – для носа. Пот градом струился по телам юных узниц. Одна из них начала дергаться, услышав движение, ее груди вздрагивали и бились по телу. Я прочитал информацию у входа в камеру. Там было указано следующее:

«№ 3948, женщина, 20 лет, студентка, 170 см, 50 кг, 34, 26, 34 – в 18см/12, 7 см, а – 5см;

№ 3949, женщина, 19 лет, студентка, 167 см, 56 кг, 38, 28, 36 – в 21см/12, 7 см, а – 6, 3 см;

№ 3950, женщина, 22 года, студентка, 165 см, 67 кг, 40, 28, 38 – в20см/12 см, а –5 см.

Дни содержания: 10

Цепи: оковы наказания

Одежда: нет

Шлем: при необходимости кляп все время

Сексуальное использование: нет

Питание: дважды в день из мисок на полу

Кнут: ежедневно

Посетители: нет»

Я знал, что «в»- измерение означало вагинальную глубину и ширину. Это измерялось в ходе медицинского осмотра искусственным фаллосом. Проверялось, как глубоко он входит во влагалище. Ширина измерялась по наибольшей толщине фаллоса. «А»-измерение означало максимальную толщину затычки, которую можно было вставить в анус. Затычки часто использовались охранниками для поддержания дисциплины. Дела заключенных содержали и много другой информации – окружность бюста, и сосков, размеры кляпа, цепей и т.п. Впоследствии в тюрьме им придется выдержать и тест сексуальной выносливости.

Каждая женщина в центральной тюрьме обязательно проходит полное медицинское обследование. Делается это уровнем ниже. В открытых камерах, с обязательными присутствием других заключенных, перед которыми она поворачивается передом и задом. Или в главном зале в присутствии охранников, посетителей и адвокатов. В этот зал их привозят на специальных стальных повозках. Они оборудованы особенными ремнями для рук и головы. С помощью ремней и цепей вокруг ее груди и туловища заключенная фиксируется в повозке. Специальные кандалы и ремни широко разводят ее ноги. С расширителями, поддерживающими ее половые и губы и анус в полностью открытом состоянии, она выставлена для всеобщего обозрения. Не стоит лишний раз говорить, что она при этом полностью обнаженная. Остатки стыдливости после этого обычно исчезают. Проводить в таком виде шесть и даже восемь часов, истекая потом, в ожидания обследования является вполне нормальным для заключенной. Обычно кожа возле ее влагалища и ануса вспухает от расширителей, а ягодицы натираются железом повозки.

Одним из тестов в этом обследовании является тест оргазма. К ее клитору и соскам присоединяются специальные присоски, что соединены с автоматическим устройством. Большинство женщин уже через несколько минут проявляют свою реакцию – дыхание учащается, кровь приливает к шее и груди, пальцы сжимаются, а из-под вставленного в рот кляпа слышится стон. Аппарат учитывает эту реакцию и останавливается во время достижения наивысшей кульминации. После чего они оставляются для публичного обозрения тут же – в коридоре, истекая потом, постанывая и испытывая смех и шуточки охранников, в основном для женщин в возрасте. Около часа они ожидают окончательного оформления результата теста оргазма компьютером. Я наблюдал узниц в возрасте за 40 и даже старше, покрытых краской стыда, изо всех сил старающихся не показать своим адвокатам, как именно дрожит их тело, качаются бедра, твердеют соски, выделяется жидкость влагалища и все это происходит тогда, когда они уже находятся в коридоре. Кстати, такое поведение используется как улика в суде и влияет на их заключение.

Я отошел от этой камеры, с этими тремя все было ясно. В следующей камере находилась женщина, она стояла на коленях, обнаженная, ее руки были скованы за спиной, а ноги широко расставлены, лодыжки вставлены в стальные кольца в полу. Она энергично сосала член охранника. Длинный кожаный ремешок был привязан к ее руке с одной стороны и к ее волосам – с другой. Широко раскрытым ртом, с мокрым лицом она совершала движения головой вперед и назад, добираясь до самого корня члена своего партнера. Останавливаясь, чтобы облизать и каждое из яичек. Она продолжала работать с членом, хотя его головка уже увеличилась и покраснела. Узница хорошо работала, ее голова ходила вперед и назад словно заведенная.

Посмотрев ниже, я увидел, что ее задница хорошо отстегана и усеяна крест-накрест шрамами от плети. Узница была смуглокожей, довольно развитой физически, даже мускулистой. Ее ребра были хорошо видны когда она работала. Ясно, что это была еще одна футболистка из той самой команды. Остановившись, я прочитал надпись перед камерой:

«№ 3952, женщина, 20 лет, студентка, 178 см, 74 кг, 34, 26, 36, в-19см, 12 см, а - 5, 5 см.

Примечание: капитан футбольной команды. Начать тренировку, держать в строгих оковах, обнаженной.»

Я услышал крик в соседней камере. Взглянув на надпись, я прочел:

«№ 3954, женщина, 38 лет, студентка, 165 см, 60 кг, 34, 26, 40, в – 21 см, 15 см, в –5, 5 см.

Примечание: тренер футбольной команды. Подозревается в любовной связи с помощником тренера. Пребывает в университете уже 15 лет, вместо 7. Установлены связи с повстанцами. Известна лесбийскими связями в команде. Доказано использование ударов кожаных ремней по обнаженному телу для поддержания дисциплины в команде. Имеет небольшой особняк в деревне, куда приглашает футболисток. Последние допросы подтверждают, что она и помощник тренера принуждали футболисток раздеваться догола и держали их груди. Если они не выдерживали удара по голой груди – становились «командными рабынями». Такая рабыня оставалась все выходные обнаженной, держалась на цепи, оказывала сексуальные услуги другим и ночевала на грязном полу. Пять футболисток были принуждены быть «командными рабынями». Две делали это по два раза. Одна провела с тренерами все каникулы – заключенная № 4010, Яна Квентц, 22 года, дочь профессора Лауры Квентц, которая отправлена в тюрьму «Марта-ривер».

«Интересно!» - я знал, что дочь профессора была вместе с футбольной командой. Марша должна приготовить мне все ее дела. Но сейчас вернемся к тренеру. Я открыл дверь. Два охранника кивнули мне и продолжили свою работу. Между ними над полом на цепях висела госпожа тренер, ее ноги были широко расставлены цепями, а охранники не спеша, работали тяжелыми кнутами. Ее тело блестело от пота, и было сплошь покрыто следами от кнутов в самых разных направлениях. В неярком свете камеры я сначала принял ее за мужчину – таким крепким и мускулистым было ее тело, но груди и большие коричневые соски выдавали ее женственность. Красные следы от ударов были на ее спине, ногах, бедрах, боках – она была основательно отстегана. Узница билась в цепях, стараясь избавиться от них или облегчить боль. Потоки пота струились по ее телу, слипшиеся волосы закрыли ее лицо. Это было особое наказание кнутами, чтобы она признала вину всей команды, после того как уже признала свою собственную. Я подошел к стене и заметил, как один охранник старается попасть кнутом непременно по ее голым соскам. Она пронзительно закричала, когда удар кнута попал точно в это место. Еще бы – этот охранник имел в кругах тюремщиков кличку «Шлюхоломщик». Затем они положили ее на пол, и она замерла, но охранники вновь подняли ее на ноги. Ей приказали стать ровно, сложив руки на затылке и расставив широко ноги.

— Ты знаешь, что будет с тобой в суде?

— Да, сэр! – сказала она – Я признала себя виновной в содействии повстанцам всей командой и получу максимальное наказание!

— А еще?

— Я призналась, что я была лесбиянкой, имела порочные половые связи и использовала футболисток как своих сексуальных рабынь в своем доме!

— У тебя есть вопросы ко мне?

— Да, сэр! Прикажите им не бить меня. Я сделаю все! Можете поиметь меня во все дырки, я готова сосать член у любого, но только не бейте меня! – умоляла она.

— Продолжайте! – приказал я охранникам.

Они снова подняли ее за цепи над полом. После еще нескольких ударов кнутом по промежности, ее опустили, и она действительно начала сосать члены охранникам. Закрыв дверь, я пошел искать дочь профессора Квентц.

Она помещалась во второй камере по коридору. На бумаге было указано:

«№ 4010, женщина, 22 года, студентка, 170 см, 63 кг, 44, 28, 38, в -19 см, 12, 5 см, а –5 см.

Примечание: Яна Квентц. Дочь профессора Лауры Квентц, которая осуждена к заключению по уровню 4 в тюрьме «Марта-ривер».

Скорее всего, Яна присоединится к матери. У Рауля было странное чувство юмора, и он не могу упустить случая принудить дочь и мать отбывать заключение вместе. Значит, ее имел в виду Рауль, говоря о хорошеньких узницах.

Дверь в камеру Яны была открыта. У нее была адвокат. Я остановился рядом, чтобы послушать. Внутри было два кресла и небольшой деревянный столик. С одной стороны сидела Яна, одетая в тюремное платье без рукавов, ее руки были в наручниках. Платье было меньше на пару размеров, тонкий материал обтягивал ее тело, тяжелые груди и крупные соски явно виделись сквозь тонкую ткань. С другой стороны стола сидела Лайла Моррис, адвокат, назначаемый государством. Она специализировалась на таких делах. Лайла сама провела один год в тюрьме за какое-то мелкое правонарушение и ее хорошо воспитали, теперь она тайно работает на государство. Узницы доверяют ей как женщине.

Лайла консультировала свою клиентку о том, что следует ей говорить в суде. «Яна, Вы должны понимать, что осуждение Вашей матери и вовлечение Вас в состав футбольной команды, которая уже осуждена, играет против Вас. Они также знают, что Вы провели целые каникулы в доме тренера, и это было тяжело. Но у Вас есть надежда! Если вина будет признана, Вы укажете, что вся команда получала указания от повстанцев и попросите максимального наказания, судья проявит снисхождение. Вас даже могут отпустить ввиду содействия властям.

Яна посмотрела на нее: «О! Вы так действительно думаете. Но это будет ужасно – так поступить с другими девушками, я не хочу им зла!»

«Хорошо, - сказала Лайла – Я попрошу Вашей подписи на этих показаниях, мы будем просить судью о закрытом специальном заседании. Я понимаю, что это покажется странным, но нам следует письменно просить судью о Вашем желании быть предварительно наказанной, чтобы он мог определить возможно более мягкое наказание.

— Но что я могу сделать? – спросила Яна, вытирая пот с лица.

— Хорошо! Вы видели, как это происходит с другими. Вынуждена сказать, что обвиняемые в таком случае предстают перед судьей в определенном виде.. .

— Вы имеете в виду голой?

Лайла посмотрела ей в глаза.

— Сейчас Яна они уже знают, что было в домике тренера.

Яна покраснела.

— Я хочу Вам помочь!

— Да, извините, мне стыдно. Я сделаю все, что Вы сказали. Я предстану перед ним голой.

— Хорошо!

Все было ясно. Время возвращаться в офис. Завтра я планировал визит в Государственные бордели.

Глава 5. Государственные бордели

Солнце уже встало, когда я пересек реку Марта, чтобы покинуть город. В полумиле впереди был въезд на Кетрин-айленд, остров в три квадратные мили в устье реки Марты. Эта дорога была единственной, что соединяла его с материком. В конце дороги был контрольно-пропускной пункт, на котором проверяли возраст посетителей, ведь только совершеннолетние имели право пользоваться его увеселительными заведениями. Особое место среди этих заведений занимали бордели Кетрин-айленд. Они были на любой вкус, лучшим заведением был «Клуб Тарла Кебота», который ему и принадлежал. Он размещался в старой крепости и судя по всему был еще полон посетителей. Я проехал на своем автомобиле через небольшой туннель в крепостной стене, миновав еще один контрольный пункт. Это был КПП, оборудованный электронными системами слежения. Каждая женщина, что работала в борделях – начиная от осужденных на длительные сроки, которые обслуживали клиентов в «камерах боли» и заканчивая отбывающими небольшие сроки за мелкие проступки, имела небольшой сенсорный датчик, вживленный ей под кожу. Этот датчик определял ее место нахождения. Все это делало побег отсюда невозможным, попытка побега означала автоматически пожизненную каторгу.

Наконец я добрался до входа в клуб. Высокая молодая женщина, затянутая от шеи до лодыжек в латекс без рукавов и обутая в туфли на высоченных шпильках, быстро подбежала к автомобилю и открыла дверь. Глядя на ее раскрасневшееся лицо, я пошутил, что ей должно быть жарко. Еще бы! Было градусов 30, а латекс слабо охлаждает кожу. Ее шпильки были высотой сантиметров 15. Сквозь черный латекс было видно довольно крупную вагинальную затычку. Я кинул ей ключи еще до того как она спросила, чем может быть мне полезна. Ее партнерша стояла рядом – грудь выпрямлена, руки за спиной, глаза внимательно ищут следующий автомобиль. Она смотрела прямо, пот лился ручьями по ее овальному лицу. Сквозь латекс были хорошо видны не только ее полные груди, но зажимы на ее сосках.

Солнце палило немилосердно. Я решил немного пройтись. Воздух напоминал что-то среднее между марокканским городом и Нью-Орлеаном. Недалеко от меня три парня в деловых костюмах что-то обсуждали. Один из них обращался к остальным: «Вы знаете, что Мария из архива получила четыре недели, этот срок она отбывает в клубе Кеббота? Ага, за то, что она там что-то украла. Директор лично отвел ее к судье. Ну помните, такая худая блондинка в районе 30! Я узнал, что она тут на улицах, ищет клиентов! Посмотрите за углом!»

Я повернул за угол. «Вот она!» - воскликнул мужчина, показывая на стройную блондинку. Она стояла у стены вместе с несколькими другими женщинами. Все они старались привлечь внимание проезжающих машин и прохожих. Это были женщины всех возрастов – от юных девушек до дам под 60. Некоторые были одеты в микро-юбки и обтягивающие топики. Другие, как например одна пожилая дама, в шорты и короткие блузки без рукавов, которые закрывали лишь часть их грудей. На шее каждой был ошейник, соединенный цепью со стеной. Три клерка как раз окружили Марию – она была полностью обнаженной, если не считать ее туфель на шпильках.

Она с ужасом смотрела на своих сослуживцев. Один из них как раз спрашивал ее: «О! Посмотрите на нее! Это Мария из архива! А ты всегда так подбривалась? Я никогда не трогал тебя, но теперь я, наконец, потискаю твои маленькие сиськи!»

Лицо и грудь Марии стали просто пунцовыми, когда один из них произнес: «Пошли в комнату, у нас есть несколько часов. Проверим, чему они тут ее научили. Пошли?»

Мария слабо кивнула, она переминалась с ноги на ногу, струйки пота скатывались по телу между ее небольших грудей.

— Мария, а ты давно здесь?

— Лишь второй уик-энд. Это так унизительно и стыдно! Ребята, не рассказывайте никому на работе, что видели меня здесь! Я не представляю, как покажусь там в понедельник. Мне предложили шесть месяцев в тюрьме или эти уик-энды. Я выбрала это, думала, что лучше. Но я же представить не могла, что буду стоять здесь все уик-энды голой!»

Они все засмеялись: «Мы никому не расскажем об этом, правда, ребята?»

«Ха-ха-ха! Ага, ей Богу, никому!»

Клерки взяли Марию за цепь и поволокли за собой.

Между тем рядом один посетитель разговаривал с другим: «За эту цену мы можем выбрать что-то получше!» Его друг рассматривал полную рыжеволосую женщину. «Ты, шюха, наша на два дня!» Он взял и сдернул с нее топик, показав всем крупные тяжелые груди. «У нас есть разрешение и на комнату боли!» Она попыталась протестовать: «Нет! Нет! У меня всего лишь три месяца заключения, я студентка, а не проститутка, я не могу делать этого!» Посетитель сильно ударил ее по лицу так что на щеке остался красный след от ладони, скрутил ее руки за спиной и одел наручники. Ее также повели за собой.

Когда мужчины зашли в здание клуба, ведя на поводке шлюху, я увидел еще одну – эта была намного старше. Сняв майку, она стояла перед черным автомобилем, представляя свои обвислые груди. Из автомобиля показалась рука, и женщина подбежала ближе, она наклонилась, продолговатые соски на ее грудях опустились вниз. Рука ощупывала ее грудь, пока она, краснея от стыда, стояла в такой позе перед автомобилем. Со стороны выглядело, будто бы покупатель на рынке выбирает себе кусок мяса получше. Соски еще более увеличились и подрагивали. Из машины что-то сказали, и она стала расстегивать ремень на шортах, показывая низ своего живота. «Прошу Вас, сэр! Я снова не выполню суточную норму, и они выпорют меня кнутом! Это обойдется Вам со скидкой! Разрешите мне услужить вам, я могу хорошо отсосать, и вы все будете очень довольны! Умоляю, мне остался всего лишь месяц и если я не выполню норму, мне продлят срок еще на год!» - умоляла она.

«Давай дальше!» - приказали из автомобиля. Сгорая от стыда, она сняла шорты и, расставив ноги, стала показывать свои интимные места, раскрывая лишенные волос половые губы. Голос приказал расширить ноги еще больше и полностью раскрыть половые губы. Требование поиграть со своим клитором довершало ее унижение. Из автомобиля доносился хохот.

Из клуба вышел мужчина и переговорил с водителем. Затем он взял уже почти раздевшуюся шлюху и увел за собой. Она шла, держа руки за головой, раскинув локти. Почти сразу она вернулась, теперь будучи полностью обнаженной, если не считать цепей на ее ногах и кожаного шлема на голове, в котором было оставлено всего два отверстия. Ее груди были обвязаны ремешками, чтобы удерживать их в стоячем положении, пятна пигментированной кожи вокруг ее сосков потемнели. Задняя дверь автомобиля открылась. Шлюху схватили и, согнув в дугу, связали как кабанчика ремнями. Затем погрузили в багажник. Сквозь шлем я слышал ее всхлипывания: «Нет, у меня наказание касалось лишь уик-эндов, какие 6 месяцев? Это неправильно!» Автомобиль тронулся, ее слова потонули в хохоте. Отчего-то мне казалось, что с этой прогулки сегодня ей не вернуться.

Каждая уличная шлюха имела суточную норму. Обычно она выполнялась за 12 или 16 часов, но для более возрастных шлюх и тех, кому она была специально увеличена, выполнить ее в это время было невозможно. Чтобы привлечь клиентов они не только показывали свои груди и стояли обнаженными, они всячески старались убедить их выбрать именно ее. Многие из них были секретаршами и школьными учителями и даже подумать не могли, что будут предлагать свое тело первому встречному. Даже слова, касающиеся половых сношений, отсутствовали в их лексиконе. Теперь они были здесь, выставив на показ свои прелести, умоляя клиента «Сэр, трахните меня, у меня есть то, что доставит удовольствие! Посмотрите, она упругая и неленивая!» Некоторые применяли для этих показов карандаши. Это было особенно характерным для клуба Кэбота.

Я почувствовал, как меня похлопали по плечу. Это был Тарл, владелец клуба.

— Рад видеть Вас, Инспектор! Камеры засекли Вас! Я знаю, что Вы по поручению генерала!

— Привет, Тарл, а что это за.. .?

— Шлюха!? Бывшая директор школы. За воровство школьных денег ее осудили на четырехмесячное заключение по уик-эндам. Она должна была быть здесь уличной шлюхой и оказавшись в шортах и топике, испытывала невероятное унижение. Судья особо прописал ее норму – 20 оральных или обычных сношений, но она не выполняла и половины. Она ходила топ-лесс, но это мало помогало. А тот парень из автомобиля, это ее бывший ученик с друзьями. Он предложил выкупить ее на год к себе на плантацию. Он сын землевладельца. Поскольку толку от этой шлюхи было мало, мы согласились. А на плантациях у его папаши условия похуже, чем в государственной каторжной тюрьме. Это будет изрядным сюрпризом для нее – оказаться рабыней на плантации! Не знаю, что он задумал, даже представить не могу, что именно ее ждет. А когда она ему наскучит – будет тростник собирать или грядки полоть!

Мы проследовали через толпу к главному входу клуба. Привратники были заняты встречей гостей и парковкой их автомобилей. Привлекательная юная женщина, одетая также как и девушки-привратники – в латекс от шеи до лодыжек, сопровождала нас по главному коридору клуба. Когда она прошла вперед, я увидел, что в латексе ее костюма были оставлены дыры – в районе ягодиц и лопаток. Основным помещением клуба была довольно большая комната с огромной хромированной барной стойкой в окружении низких столов и кресел. Каждый стол был снабжен персональным источником интимного света. На двух поднятых сценах в такт музыке танцовщицы исполняли свои танцы. Зал был забит посетителями - как мужчинами, так и женщинами. Танцовщицы были одеты лишь в трусики-стринги, кожаные ошейники и тяжелые ботинки. Их умасленные тела блистали от света ламп. Кожа каждой была загорелой, умащенные волосы зачесаны назад. Официантки быстро передвигались от столика к столику. Также как и другие они были одеты в латекс, однако в костюме каждой спереди был оставлен большой V-образный вырез вплоть до лобка, которые позволял рассмотреть их груди. У некоторых из них был вырез и пониже, что позволяло оценить цветовой контраст их бритой белой кожи и черного латекса. Кое-кто показывал и свои голые ягодицы. Тарл прокомментировал: «Все девки, что служат здесь, отбывают небольшие сроки заключения – как правило, до полугода! В этом латексе им жарко и неудобно, но мне кажется, что это способствует их исправлению!» Одна из офицанток подскочила к нашему столику, ее половые губы были хорошо видны сквозь отверстие в латексе. Ее костюм совершенно не прикрывал ни ее влагалища, ни полные груди, увенчанные розовыми сосками. На ее шее был массивный металлический ошейник. Чувство страшного унижения отражалось на ее лице. «Как обычно!» - распорядился Тарл и она побежала к соседнему столику, взяв заказ у четверых мужчин. Но перед этим ей пришлось забраться на их столик и кое-что показать им. «Я думаю, ты исполнишь наш приказ, а Жизель?» - спросил один из посетителей. «Да, сэр!» - ответила она. «Сэр?» - продолжил посетитель – «Ты ни разу не называла меня так, когда я работал в магазине твоего папаши! Думаю, что тебя тут научили кое-чему получше чем носить напитки по столикам! Сколько тебе дали за кражу из магазина? Год! И не надо говорить, что ты не крала, ты ведь признала свою вину! А ну давай!» - он показал на искусственный фалос в крышке стола.

«Залазь, шлюха!» - приказал он ей. Она придвинулась по столу к этому фаллосу и начала просовывать его пластмассовое тело через свои половые губы. Она начала приседать, удерживаясь на цыпочках, пока ее промежность не покрылась влагой. Посетители захохотали и приказали немедленно принести им напитки. В оцепенении она бросилась выполнять их приказания, не забывая благодарить: «Спасибо, сэр, что Вы дали поработать моему влагалищу! Я сейчас подам вам напитки!» С этими словами она бросилась выполнять заказ. Тем временем один из посетителей распорядился принести плетки, кандалы и цепи, а также зарезервировать для них одну из комнат. «Мы развлечемся с тобой несколько часов!» - крикнул он ей. «Конечно, сэр!». Она лишь уточнила: «Это обычная комната или желаете камеру в подвале?» «Подвал, конечно!» - откликнулся клиент. «Посмотрим, как можно поработать с зажимами!» - с этими словами они покинули зал.

Нам принесли заказ, это было мерло. «Кое-что мы изменили со времени Вашего последнего визита!» - продолжил Тарл – «Кроме обычных осужденных на незначительные сроки, у нас есть камеры для осужденных из тюремной системы. А также для тех случаев, когда наши клиенты захотят экстрима по тюремным образцам. Тех осужденных из тюрем, что мы используем здесь, мы используем с определенными ограничениями!»

Мы допили вино и приготовились продолжить путь. На соседнем столе официантка Жизель уже принесла напитки, плетки и кандалы. Клиенты приказали ей одеть кандалы, она заплакала: «Господа, я понимаю, что это не по правилам, но не уводите меня в подвальные камеры! Если вы сделаете это, я буду рабыней без ограничений весь оставшийся срок – а это восемь месяцев!» Дружный хохот был ей ответом. Вся компания встала и пошла в камеры, волоча за собой несчастную. Как я заметил, соски у Жизели отвердели.

Тарл проводил меня в коридор за баром, от центра вели различные коридоры. Он указал мне на смотровую панель: «Взгляните! Это молочная комната! Пользуется успехом у наших посетителей!» Я увидел небольшую комнату где-то два на два метра. В гладких стенах с двух сторон имелись небольшие отверстие, из каждого отверстия торчал эрегированный член. В комнате была полностью голая крупная женщина, один из членов она обслуживала своим ртом, она упиралась руками в стены. Она работала со всей отдачей, ее голова ерзала взад-вперед, она успевала руками возбуждать и второй член. Стены и пол комнаты были покрыты влагой и спермой, такая же смесь была в изобилии у нее на голове и на всем теле, как раз член, который она возбуждала правой рукой, изверг новую порцию спермы. Ее рот работал еще прилежнее, смесь спермы, пота и слюны густо покрывала лицо женщины. «У нас еще две такие комнаты, в основном тут работают шлюхи, которые отбывают заключение один или два года. Эта, кстати, школьная учительница, она отказала директору, и он обвинил ее в краже. Сейчас ей 32, а любовная связь до этого у нее была один раз, когда ей было 25. Женщины такого типа особенно интересны, здесь она работает по 12 часов в день, а затем мы отправляем ее в комнату, где есть железная кровать и тонкий матрац. Нет, там она не отсыпается, она работает уже как шлюха традиционным способом. 3 часа! Кстати, перед этим мы ее не моем – она обслуживает клиентов со специальными потребностями. Многим нравятся шлюхи, перемазанные спермой и грязью, от которых разит потом. Некоторых возбуждает и сперма на ее лице. А после этих 3 часов у нее отдых до следующей смены в «молочной комнате. Изредка она получает у нас и кнут. А теперь пройдем в камеры, что используются для пыток!» - сказал Тарл и, мы прошли по одному из боковых коридоров.

Воздух был душным и влажным, по мере того как мы проходили вглубь коридора. Мы прошли несколько старинных коридоров пока не оказались перед стальной дверью. Открыв ее, мы оказались в коридоре так называемых «пыточных» камер. Клиенты спускались сюда на лифте и пользовались десятью камерами для всеобщего использования. В эти камеры они приводили тех шлюх, что выбрали себе на улице или же специально заказанных. Но большую часть тюремного комплекса они не видели – ведь это был филиал совершенно секретной военной тюрьмы. Она использовалась для наиболее опасных преступниц и особенно для заподозренных в связях с повстанцами. Большинство узниц этого филиала были из тех женщин, которых либо арестовали в университете, либо схватили вблизи границы. Здесь они содержались в условиях абсолютной изоляции – без доступа посетителей и адвокатов. Место нахождения этой тюрьмы было строгой государственной тайной. Обычно после этой тюрьмы они оказывались либо в таких же тюрьмах глубоко в джунглях, либо же их продавали в рабство частным лицам. Если оставались живы, естественно. Иногда мы использовали таких женщин как засланных к повстанцам агентов. Сейчас таковых было уже наверное человек 50. Я посмотрю на кандидатов в такие агенты.

Пройдя еще пару коридоров и одну металлическую дверь, мы оказались перед открытой камерой, в которой находилась заключенная. Молодая узница сидела на тяжелом деревянном стуле, к которому она была привязана. К ее ногам было приковано деревянное бревно, которое удерживало ее ноги в таком положении и принуждало держать колени широко расставленными. Руки были вывернуты назад и надежно скованы. Она была дополнительно зафиксирована поясными ремнями. Она была полностью голой, покрытой потом, разведенные бедра показывали ее половые органы. Судя по ее состоянию, ее давно допрашивали. Ее волосы были коротко острижены, и мокрые от пота, выбритый лобок блестел. Между ног поблескивал металлический зажим, вставленный в ее клитор. Было видно, что в ее влагалище и анус были вставлены металлические втулки, присоединенные к проводам. Провода соединялись с устройством в руках охранника. Конечно же, я узнал Тину Алверсе! Восемнадцатилетняя девушка задрожала, увидев нас. Она заерзала в цепях и ремнях, ее полные груди вздрогнули. Ее возбужденные соски были проколоты иглами. От этих иголок также тянулись небольшие проводки к тому же устройству. Она пыталась что-то сказать, но не могла, так как ее рот был широко распахнут вставленным металлическим кольцом, что было привязано кожаным ремнем к ее голове. Изо рта был высунут язык, причем вставленная в него игла не давала ей всунуть его обратно. От этой иглы также тянулись провода.

Тарл кивнул охраннику. В ту же минуту послышался стон Тина, она начала ощущать воздействие электротока сначала от втулок в ее влагалище и анусе, затем на ее соски и, наконец, на язык. Она начала дрожать, выгибать свое тело, ее стон перешел в вой. Крупные капли пота образовались на полных грудях дочери банкира, они увеличивались в размерах, срываясь в струи, каждый мускул ее тела был напряжен, как у лошади под кнутом. Пот стекал с ее грудей по животу вниз – к ее выбритой промежности, увлажняя втулки, используемые для пытки. Внезапно конвульсии прекратились, она стала задыхаться. Тарл своим пальцем проложил узкую дорожку на покрытой потом груди Тины. Вежливо он обратился к ней: «Скажи инспектору, все, что сказала нам. Это избавит тебя от очередного удара этого аппарата!»

Игла и кольцо были вынуты изо рта Тины, и послышался ее сдавленный голос: «Я была связной между моими одноклассниками и профессорами университета в Мехико. Мне приказали сделать это моя мать и старшие сестры. Мой отец также знал об этом, но внезапно он скрылся со своей секретаршей и деньгами. Я передавала сообщения в интересах небольшой группы повстанцев, которые были заинтересованы в приобретении оружия. Их лидером была Паулина Гомес. Это профессор. Я знаю, что она стоит за бегством моего отца из страны. Добраться бы мне до нее!» Она вздохнула.

«Ты знаешь имена повстанцев?» - спросил Тарл.

«Да, это профессор Гомес и три ее студентки, они сейчас в Мехико! Я рассказала вам о них все!» - ответила Тина.

— А ты знаешь, что с тобой сделают, если узнают о нашем разговоре?

— Да, они похитят меня, и будут держать в своем лагере в джунглях. Я знаю об этом, это ужасно! По рассказам я знаю, что они принуждают заложников работать от рассвета до заката в джунглях, строя бункеры и укрепления. Я не хочу этого! Я признаю свою вину и буду просить о снисхождении, лучше я буду шлюхой в государственных борделях, чем строить бункеры для повстанцев после всего, что перенесла моя семья!

— Хорошо! У нас есть для тебя предложение. Это поможет избежать тебе и тюрьмы, и лагеря повстанцев. Ты будешь шпионить для нас, у тебя будет свобода передвижения и свобода встреч, даже с повстанцами. А альтернатива для тебя пока одна – каторжная тюрьма. И уверяю тебя, там не легче чем в повстанческом лагере. Уж мы постараемся! Естественно, твоя мать, сестры и даже бабушка пока побудут в тюрьмах. Их судьба зависит от тебя!

— Я согласна, только прошу вас, не пытайте меня больше. Я ничего больше не знаю, я все сделаю для вас!

Тина посмотрела на нас затуманенным взглядом.

— Хорошо! А пока расскажи офицеру все о своей сексуальной жизни. За всю жизнь и со всеми подробностями – когда, где, кто и как трахал тебя, как ты мастурбируешь! Все. Поняла?

— Но, сэр! Я же сказала все! – всхлипнула Тина, она походила на мокрого перепуганного подростка – Хорошо, сэр! Я все расскажу. Я скажу каждую деталь!

Когда мы покидали камеру Тины, я снова услышал ее стоны от очередного удара током. «Она будет хорошей шпионкой. Она молода, крепка, ненавидит повстанцев. Надо будет устроить ей свидание с матерью и сестрами, они все в лагере № 5. И бабушка ее тоже – ей всего 55 лет. Тина – это ключ к мексиканским связям повстанцев! Она даже была ими изнасилована, она все рассказала нам. Но перед тем как она будет отправлена, я пропущу ее и через секс-услуги и через подземные камеры. Чтобы она набралась полезных впечатлений и хорошенько все запомнила!»

Мы проходили мимо камер с заключенными. Почти все были без одежды, лишь немногие в тюремной форме. Кое-кто был скован лишь наручниками, но большинство были прикованы тяжелыми цепями.

Мы вышли в общедоступную часть – там, где клиенты пользовались услугами шлюх, которых они подобрали на улице. Камеры снимались почасово. Каждая была экипирована кнутами, ремнями, кандалами и цепями. Мария, клерк из архива, была в первой камере. У нее были три сослуживца. Она была подвешена к потолку за руки. Двое держали ее ноги широко разведенными, а третий, собственно говоря, и трахал беззащитную женщину. Мария стонала и урчала каждый раз, когда член проникал в ее лоно. Судя по следам на ее руках, плечах и ногах, они перед этим не щадили кнутов. Мария откинула голову и продолжала стонать.

В следующей камере была рыжеволосая шлюха с улицы, ее также подвязали за руки. Ее распухшие груди были связаны ремешками. Тело также покрыто следами от кнутов. Она подалась вперед, чтобы работать ртом с членом одного из мужчин, покуда второй трахал ее сзади в анус. Они работали синхронно, попеременно вводя свои органы в шлюху. Ее груди были покрыты влагой, слезами и потом.

В одной из камер работала Жизель. Она лежала на старом матраце в виде начинки сэндвича – то есть на боку между двумя мужчинами, которые использовали одновременно ее анус и влагалище. Третий тоже не сидел без дела. Ведь оставался еще рот шлюхи. Собственно именно его членом рот и был занят. Трое крупных мужчин практически разрывали небольшое тело Жизели, она стонала, ее глаза были просто безумными. Кожа раскраснелась, возбужденные соски стояли торчком в разные стороны. Через несколько часов ее снова ожидала работа у столиков.

Когда я уезжал домой температура начала спадать. Многие жители отходили ко сну. Свет моих фар был почти единственным светом на улице. С океана подул легкий бриз. Когда я вошел в комнату, на дисплее телефона были отметки о том, что меня искали.

Глава 6. Личное дело заключенной

Я думал о том, чтобы поспать, но поручение генерала не оставляло мне на это время. Согласно его сообщению, он ждал меня завтра на своем ранчо. Притом, что на завтра была также запланирована моя поездка по городу с руководством, поэтому мне пришлось ознакомиться с этим делом прямо сейчас. Открыв обложку с маркировкой «совершенно секретно», я начал читать:

«Дело № 4459. Заключенная-женщина. Кайла Инглиш. Заключенная строгого режима. Управление тюрем Ким

Заключенная на короткий/длительный срок/ срок оканчивается

Зрелая женщина – исключительный размер грудисосков

Пригодна для тяжелых работ и сексуальных услуг

Общее.

Эта 32-летняя женщина пригодна для использования, как на короткое, так и на длительное время. Она хорошо подготовлена для тяжелых работ в самых жестоких условиях жары и холода. Впервые отправлена в тюрьму в возрасте 24 года. Поступила через секцию наказаний принудительного женского труда, куда была отправлена за антиправительственную пропаганду. Признала себя виновной и была осуждена к 1 году каторги. После первой попытки побега срок увеличен на 10 лет. После второй попытки побега была осуждена пожизненно. Обе попытки были пресечены немедленно. Предварительная тренировка осуществлялась в Центральном тренировочном пункте (см. ниже описание тренировок). Тренировка включала в себя работы в тяжелых условиях и полные сексуальные услуги в борделях и солдатских казармах. После предварительной тренировки была отправлена в тюрьму строгого режима для использования на каторжных работах вне помещений. В дополнение посылалась в казармы специальных войск на срок до двух недель для сексуальных услуг (см. ниже, большинство заключенных обычно направляется на срок не более одной недели).

Если нужна послушная рабыня, это не то, что Вы ищите. Требует жесткого надзора. Физическая форма и ум повышают ее цену, что не так часто встречается у пышногрудых узниц. Мускулистая и загорелая. Тренировалась без белья, отметки от лифчика на теле отсутствуют.

Пригодна для тяжелой работы в суровых условиях жары и холода и для сексуальных услуг. Требует надзора, ограничений, наказаний. Не очень послушная, но разумная. Быстро учится. Способна к работе в условиях надзора!

Специальное примечание: две попытки побега. Одна через три месяца после ареста, вторая – через год. Обе пресечены. См. Документы ЕА 135, ЕА 147 ниже для деталей.

Возраст: 32

Образование: колледж

Физическое состояние:

Пол: женский

Раса: европейская

Рост: 177 см

Вес: 73 кг

Цвет глаз: карие

Волосы: темно-русые, коротко острижена

Клейма/татуировки: нет

Шрамы: тонкий прямой под левой груди – последствия наказания специальной плетью с кошками во время допроса

Фигура: 112-71-96

Лицо: круглое, большие глаза

Рот: полные губы, позволяют применять до 6 см кляп между зубами

Кожа: смуглая, гладкая, сильно загорелая, без пятен и линий от белья. Немного похожа на латиноамериканку, но с более идеальной фигурой.

Половые органы: тонкие, выдаются, внутренние губы видимы, при разведении ног в стороны виден клитор. Бугор заметен, хорошо выбрит.

Влагалище: возможно проникновение фаллоса размером 18 на 8 см, при смазке

Груди: очень крупные, высоко на грудной клетке, слегка отклоняются, немного опущены, округлы и очень тяжелые. Достаточны для обычной упряжи. В целях наказания очень необходимо надевание специальной упряжи из ремней. При этом применяются ремни и вокруг туловища, особенно если она заковывается в упряжь для работы или же при беге. Таким образом, может быть принуждена к лактации.

Соски: исключительно полные, почти полтора сантиметра при возбуждении, темно-коричневые, проколы для колец, очень чувственные. Толщина достаточна для использования обычных, а также усиленных колец. При тренировках с помощью колец соски вытягивались до 2 см.

Пигментированная кожа вокруг сосков: крупные, овальной формы, имеются небольшие шрамы от игл. Не проколоты. Темно-коричневые.

Живот: втянут, результат физического труда и кормежки лишь по необходимости

Ноги: длинные, худые, крепкие и очень мускулистые

Зад: крепкий, ягодицы с ямочками, анус видимый при разведении ног. Влагалище видно сзади при разведении ног и наклоне вперед.

Анус: возможно применение анальной затычки 14 см Х 5 см.

Волосы: все волосы на теле сбриты полностью, дополнительно иногда сбриваются и волосы на голове.

Физическая подготовка.

Подготовка: Очень крепкие, загорелые и мускулистые ягодицы, ноги и руки, нижние ребра хорошо видны при подвешивании. Живот плоский. Пригодна для любой физической работы в экстремальных условиях

— ---------------

Тренировка

— -------

Состояниие: Очень хорошее для ее возраста, четыре раза в неделю – принудительный бег привязанной за джипом 10 миль, груди должны подвязываться. Всегда бегает обнаженной, без обуви.

Труд: вне помещения – при каторжных работах при температуре воздуха 42 градуса до 18 часов в день; без отдыха для сна способна работать до 48 часов. Способна поднимать до 45 кг на спине и до 130 кг – на тачке. В условиях низких температур - способна работать до 5 градусов по 7 часов, обнаженной.

Погрузочно-разгрузочные работы: способна переносить 45 килограммовые грузы на себе до 10 часов подряд. Требует подвязки грудей. В целях тренировки проходила 5-дневный марш по 12 часов в день с 45 кг веса на спине (тяжелые ботинки, штаны, голой до пояса, руки прикованы к ошейнику), при этом использовалась стимуляция кнутом (до 30 раз по грудям) лишь в первый день, в дальнейшем – исключительно послушная.

Труд в помещении: работала по 20 часов в день на тяжелых работах в течении 5 дней, требует применения кнутов.

Сексуальное использование: возможно без каких-либо ограничений. Очень возбудима (особенно от боли). Не является би-сексуальной, но может быть принуждена к сношению с женщиной (относится к такой практике с ненавистью). Исключительные способности в оральном сексе, глотает без напоминания всю сперму партнера. При работе груди иногда мешают. Не любит заниматься сексом в присутствии посторонних, старается не раздвигать ноги. Пытается не показывать зону влагалища. Очень возбуждается от зрелища наказания других узниц. Может в качестве наказания принуждена мастурбировать в присутствии других узниц (вагинально, анально).

Сексуальная выносливость: на протяжении 18 часов способна перенести 86 вагинальных сношений, 42 анальных и 78 оральных. Оральные сношения требуют применения дисциплинирующих защелок на груди. Перенесла 2-недельный труд в качестве сексуальной рабыни в военном лагере. См. рапорт охраны ниже.

Клизма: способна удержать до 2 литров жидкости в течении 6 часов с затычкой при этом работая, в качестве наказания. И до 16 часов 3 литра в обычном режиме, с затычкой.

Моральное состояние: трудно удерживать под контролем, требует применения цепей и мер агрессивной дисциплины.

Отзывчивость на унижение: Чувствует себя исключительно униженной, оставаясь обнаженной среди одетых в публичном месте. В то же время выделяет жидкость в промежности во время принуждения показать свои груди либо раздеться догола.

Дисциплина. Очень устойчива к боли, требует строгих мер дисциплины. Требуются жесткие средства ограничения по ночам. В противном случае – мастурбирует. Всегда содержится обнаженной, за исключением редких случаев перевозке на публике. В таком случае одета в балахон, закрывающий все тело и лицо, а также в ограничительные цепи и кандалы, босиком. Должен применяться кляп.

Кнуты: способна перенести строгие наказания кнутом по грудям и промежности. Очень сильно кричит во время наказания, плачет и умоляет. Может издавать сильный стон во время наказания. Соски и кожа вокруг них очень чувствительна. Способна перенести удары кнутом по голым соскам, но требуется содержать жестко привязанной. При наказании кнутом может быть использован кляп.

Прокалывание: (соски): соски проколоты, вставлялись специальные распорки. Ее соски очень крупные и могут выдерживать крупные металлические кольца. Во время работы на полях оставалась с 100 гр. металлическими кольцами.

Прокалывание: (клитор) прокол в основании клитора. Способна работать с кольцом в клиторе весом до 100 гр. Данное кольцо оказывает влияние на ее стимулирование. Половые губы не проколоты.

Защелки на сосках: нормально работает при защелках до 120 гр. весом. Использовались иглы на соски. Защелки использовались также для клитора и половых губ. Способна работать при наличии защелок, полностью раскрывающих ее половые губы.

Упряжь: на бюст, используется для контроля на протяжении полевых работ совместно с кожаными ремнями.

Ограничения: способна выдерживать до 8 месяцев в строгих оковах, с тяжелым наказанием кнутом, при необходимости. 7 дней проводила в «дыре» (см.ниже).

Одиночное заключение: до 5 дней в строгих оковах цепях. Приковывание за талию проблематично из-за крупных грудей, в камере была прикована за талию, с цепями в сосках и клиторе. До 3 дней в полном кожаном шлеме, в рот вставлен резиновый кляп.

Латекс: полный костюм из латекса, включая голову, до 5 дней в виде наказания,

Клизма: с клизмой и затычкой под кнутом на цыпочках простояла 8 часов. Обильно потела.

Подвешивание: за запястья до 24 часов, перевернутой – до 10 часов.

Унижения: Очень часто испытывает унижения – публичные показы, работа обнаженной рядом с одетыми узницами, либо если одета, но вынуждена показывать свои голые груди либо влагалище.

Сексуальные способности

Способна к оральному сексу, однако нуждается в принуждении к лизанию пространства возле ануса. Прошла тренировку способностей массажа. Энергично отзывается на жесткие вагинальные проникновения, отзывчива по отношению к партнеру даже под угрозой наказания. Сильно кричит. При анальном проникновении нуждается в угрозе и принуждении.

Социальные способности

Достаточно привлекательна, если одета. Может использоваться на вечеринках, но только в охраняемых помещениях, обязательна ограничительная цепь на лодыжках. Наказания за ошибки должны быть ей понятны. При этих условиях способна быть хорошей сопровождающей в том числе на вечерних приемах. Тренирована как экзотическая танцовщица, барменша и официантка. Тренирована мастурбации во время танца, но не любит этого делать.

Отчет о труде.

Привлекалась к следующим видам принудительного труда:

Шахта (5 недель, 10-часовой рабочий день) – обнаженная, босиком, в упряжи, на откатке вагонеток.

Плантация (3 месяца, до 16 часов рабочий день) – как тягловая сила повозок, Работала только в шортах.

Работа на фабрике, разгрузка грузов (3 недели, 10-часовой день), одета в майку без рукавов, без обуви.

Погрузка угля в котельной (5 недель, 16-часовой день), обнаженная,

Вращение колеса на мукомольной фабрике (6 недель, 10-часовой день), обнаженная.

Частный клуб (танцовщица на шесте с публичной мастурбацией, шлюха без ограничений, 3 недели/ до 18 часов), обнаженная, туфли на каблуке.

Тюрьма. На ручной водной помпе (2 месяца, 12 часов в день) в шортах и майке, без обуви.

Армейские казармы, сексуальные услуги (2 недели, по 24 часа в день, без ограничений), обнаженная, в цепях.

— -----------

Перечень наказаний:

Мочеиспускание без разрешения во время приковывания к скамье, 15 плетей (груди)

Шум от миски ночью, 10 плетей (грудь), анальная затычка 2 дня,

Влага в промежности наутро, 5 плетей (промежность), фаллос 2 дня,

Эрегированные соски наутро, 5 плетей по соскам, 1 день зажимы для сосков

Отказ орального секса: 7 дней с кляпом во рту, суточный оральный секс без ограничений

Повернулась спиной к охраннику: кляп в рот, 7 дней.

Невыполнение нормы за день (неоднократно), применялись: увеличение рабочего дня, наказания кнутом, увеличение веса цепей, изъятие всей одежды.

Тренировочный лагерь

— ------------

Отлично тренирована в нашем частном лагере, расположенном в джунглях. Его строения включают старинный испанский форт, перестроенный в тюрьму самого строгого режима. Заключенные располагаются в камерах с каменными стенами 200-летнего форта, каждая камера закрывается тяжелой стальной дверью. Там прохладно, но в то же время затхло и влажно. Узницы прикованы цепями к стене и спят на голом полу, в виде поощрения выдается соломенная подстилка. В некоторых случаях применяются деревянные колодки. Этажом ниже расположены помещения для наказаний, которые используются наряду с клетками в тюремном дворе. Имеются также ямы для изолирования. Окрестные поля и леса широко используются для тестов на физическую выносливость заключенных под тропическим солнцем. Иногда заключенные привлекаются к тренировкам на выносливость на весельных лодках на реке. В тюрьме содержатся только хорошо выглядящие женщины возрастом от 19 до 55 лет. Они должны быть способны переносить все тяготы. В индивидуальном порядке могут содержаться женщины до или после указанного возраста. Во время тренировок все они содержатся полностью обнаженными, лобки выбриты, в большинстве случаев выбриваются также волосы на голове.

Обычный день выглядит следующим образом. Узницы просыпаются, их кормят в камерах. Миски размещаются на полу, руки при кормлении связаны за спиной. Затем будучи скованными цепью по 5 человек они испражняются в яму в присутствии охранников. После этого они проходят инспектирование в тюремном дворе, заковываются в кандалы и на них одевается упряжь. В это же время проводится телесный осмотр. Работают, получают кормежку и воду также в полях. При получении воды узница должна стоять прямо, ноги разведены, руки за головой, грудь прямо, воду получают из черпака охранника. При нарушении лишаются воды. После рабочего дня до 15 часов подвергаются усиленному телесному досмотру в тюремном дворе, снимается упряжь и полевые кандалы, одеваются ночные цепи. Туалет и кормежка. В случае необходимости подвергаются тестам на выносливость, сексуальность либо физическим наказаниям. Наказания раздаются в камерах, принимая во внимание поведение узницы на протяжении рабочего дня.

Обычным наказанием является битье кнутом.

Мелкие проступки – от 5 до 10 ударов по спине и ягодицам.

Я открыл следующий документ из дела:

«Документ ЕА 135 – Попытка побега.

Заключенная № 49448 – попытка побега во время работы

Из рапорта конвоира:

В 5.30 утра мы конвоировали 10 узниц для работы на строительстве дорог. Они были скованы по 5 цепями за лодыжки. Поскольку предусматривалась их работа в общественном месте, они были одеты в короткие тюремные туники из мешковины....»

Насколько мне известно, данная туника представляет из себя мешок с отверстием для головы. Эта одежда никогда не стирается, используется нечасто, поскольку эти предметы нельзя в дальнейшем использовать как мешки, так как узницы их приводят в негодность.

В это же время в тюрьме используются заключенные на доверии. Они привлекаются для более легких работ, как правило, по кормлению или заковыванию узниц. Они одеты в короткие шорты и майки цвета хаки, обуты в ботинки. Большинство заковано в легкие ножные оковы. Они отвечают за группу скованных 5 узниц во время работа по строительству дорог. Общая рабочая цепь в длину до 15 метров, она тяжелая и узницы после выгрузки перековываются в нее. Оставшиеся узницы ожидают в фургоне. Заключенная Инглиш была первый день на этом участке работы, это было также ее первым днем в тюрьме. Она прибыла для отбытия срока в 1 год каторжник работ по приговору как оппозиционный журналист, написавшая статью с осуждением тюремных порядков. Ей было 24 года, через 6 месяцев ее срок мог быть сокращен либо увеличен. Она крепкая, с крупными грудями, развитыми руками, мускулистая.

С ужасом смотрела Кайла на других узниц, что находились в том же фургоне. Каждая из них была прикована по рукам и ногам, еще дополнительно заковывалась в кандалы. Охранники щедро использовали кнуты для того, чтобы узницы не расслаблялись. Заключенные страдали от жары, неподвижности и удушья. Следы от свежих ударов кнутом покрывали их тела. Соски некоторых украшали металлические защелки. Самая старшая из заключенных потеряла сознание и соскользнула со скамьи, но тут же была возвращена обратно ударами кнутов. Когда фургон остановился, Кайле удалось выбить болт из цепи и спрыгнуть вниз. Узница на доверии бросилась за ней, но охранник остановил ее: «Зачем? Она не убежит в цепях далеко!». Он вызвал подмогу по радио.

Следующим был рапорт охранника из конного конвоя:

«Мы получили сообщение, что узница сбежала из фургона и движется в нашу сторону. Наш конвой состоял из 4 всадников и мы рассредоточились чтобы перехватить ее. Мы получили ее описание – 24 года, волосы темно-русые, в тюремной тунике, руки скованы за спиной, без обуви. Приговорена к 1 году, идет 3 месяц заключения. Не исключена помощь со стороны узниц на доверии.

Мы стали прочесывать местность. На одном из кустов возле железной дороги я обнаружил клочок серой мешковины из ее туники. Все говорило, что она рядом. Мы обогнули холм и стали дожидаться.

Сучка сама вышла на нас. Мы схватили ее и сразу скинули ее тунику, обнажив крупные груди. Покрытое потом и грязью тело старалось вырваться, но мы крепко связали ее ноги, привязав лодыжки к бедрам, чтобы она не могла двигаться. Однако ее руки мы развязали. Часть наказания ей предстояло получить прямо здесь. Мы одели на ее шею стальной ошейник с цепью, руки была разведены в стороны и прикованы к деревьям. Я выбрал самый крупный кнут и начал наказание с ее задницы и спины. Затем я перешел на плечи, бедра, внутренние части бедер, промежность и груди. В это время она стонала, затем стала кричать и плакать. Особенную боль вызывали удары по грудям и соскам.

Я повидал немало большегрудых узниц, но эта была особенной. Ее крупные груди с большими сосками выделялись. Мы одновременно наказывали ее – я работал с грудями, два других охранника – с промежностью и ногами. Она получила изрядную порцию ударов. Покрытая потом, ранами от кнута она стонала. Первое наказание за побег должно быть очень строгим, узница должна сразу оказаться в полушоковом состоянии. Ее ждали камеры для наказаний, в которых она проведет много времени, и новый длительный срок. Меня поразило, что после ударов она оказалась способна встать без посторонней помощи. Она очень вынослива. Мы затянули ее тело в упряжь. Сначала в ее рот был вставлен кляп в виде фаллоса, а на голову одет кожаный шлем, затем ее плечи были помещены в упряжь, каждая грудь была затянута ремнями с защелками. Ее крупные груди тут же стали торчком. На соски были одеты тяжелые защелки, соединенные цепью. Я с удивлением обнаружил, что заключенная выделила жидкость из влагалища.

Отметив это, я вставил ей фаллос, а в анус – затычку. Я увидел, что она выделила еще больше своей жидкости, а ее лицо и шея покраснели. Я надел сверху предохранительный пояс, обеспечив неподвижность затычек. Она застонала. Упряжь была сильно затянута. Узница могла быть доставлена к фургону, чтобы как можно скорее оказаться в тюрьме для наказания.

Мы привязали ее за пояс к одной из лошадей и выехали к фургону. Она бежала обливаясь потом, издавая стоны, вызываемые движениями фаллосов и затычки в ее теле, однако, она ни разу не упала.

Я смотрел как перекатываются в такт бега ее ягодицы и думал, что в ее жизни очень многое изменится. Впереди у нее длительные годы, которые она проведет как голая рабыня. А я еще не видел женщины более созданной для рабства, чем эта!

Когда мы прибыли к фургону, заключенная Кайла была поставлена на колени возле той узницы на доверии, что прозевала ее побег. Со скованными разведенными ногами и на коленях она была раздета догола, а на ее шее блестел ошейник. Ее руки были связаны сзади и прикованы к ошейнику. Пот стекал по ее телу. Кожаный шлем покрывал ее голову, оставляя отверстие для рта, а в ее рот было вставлено стальное кольцо. Доверие к ней было отныне утрачено, также как она утратила всю свою одежду. Теперь ей не придется ничем прикрывать тело. Ей было 46, и ее ожидала пожизненная каторга. Она рыдала.

Кайла была поставлена рядом на колени. Ее груди весьма контрастировали с небольшими грудями другой заключенной. Охранник приказал ей лечь на живот. Она стоически переносила унижение, а вот другая заключенная стонала, когда охранник всовывал затычку в ее анус. Мы поехали в тюрьму.

Цепи по пять заключенных работали вдоль дороги. Они были одеты в туники из мешков, впрочем, эти мешки еще предстояло использовать. Было весьма жарко и некоторые из заключенных добровольно сбросили эту одежду, поскольку работать в ней было попросту невозможно. Они были обнаженные и в цепях. Их тела блестели от пота.

А Кайлу ждали камеры наказаний!

Глава 7. Сексуальные услуги

Я продолжал чтение и понимал, что генерал дал мне это дело не зря. Я знал, что использование заключенных из нашей тюремной системы сопряжено с определенными трудностями. Я также был осведомлен с порядками в наших тюрьмах, тем не менее, я знал далеко не все. Кое-что из программы принудительного труда я услышал впервые, а относительно тех узниц, что были проданы в частное рабство, у меня были лишь отдаленные предположения. В общем, я продолжил чтение:

«Дело № 4435. Рапорты относительно заключенной Кайлы Инглиш.

Срок: 10 лет

Уровень режима: высокий

Предварительное описание:

1. Сексуальные услуги в армейских казармах....»

Некоторые узницы привлекаются к оказанию сексуальных услуг военнослужащим специальных армейских частей, которые задействованы в антиповстанческих операциях, и нуждаются в отдыхе. Кайла была первоначально отправлена в отдаленные казармы в джунглях на срок до 3 дней, однако по согласованию с командованием срок ее услуг был расширен. Обычно заключенные доставляются в казарму пешком, привязанные к армейскому грузовику. Одной из целей тренировки было установление предела ее сексуальной выносливости. Она должна оказывать их 24 часа в сутки, с небольшими перерывами на еду и сон. Охранники называли это «ободранным сервисом», поскольку она будет вынуждена сношаться, и весьма много.

Расшифровка записи беседы с охранником:

«Я зашел за ней в отделение наказаний тюрьмы, которое располагалось тремя этажами ниже центрального здания – наиболее старой части тюрьмы. Все камеры были душными, затхлыми и вонючими. Закрывались тяжелыми стальными дверями. Я открыл дверь и вошел в плохо освещенное помещение. Воздух был наполнен запахом мочи, пота и прочих выделений. Она была прикована к деревянной скамье, руки – к одному ее концу, ноги – к другому. Обычная поза на ночь для этой тюрьмы. На нее были одеты усиленные оковы, так как она считалась опасной. Было видно, что она уже не первый день отбывает заключение. Ее тело было лишено жира, загорелое. Но груди выделялись – округлые, крупные и тяжелые. Они сразу бросались в глаза. Крупные соски казалось всегда возбуждены, коричневая кожа вокруг них словно бы помещалась на бугорках. Ниже явно выделялись ее ребра. Судя по состоянию ее кожи, она уже поработала на каторге, крепкие мускулы виднелись под загорелой кожей. Ее тело было густо покрыто шрамами и следами от наказаний кнутом за последнее время. Эти серии наказаний были неоднократными в течение тех суток, что она проводила в помещениях для наказания. Обычно они выдерживают до 60 ударов самым крупным кнутом, потом их отливают водой, и все продолжается снова. Чтобы избежать нового наказания они готовы на все. Я видел многих чрезвычайно мнящих о себе женщин – учителей, работниц офисов, и так далее, которые предлагали себя охранником как последние уличные шлюхи. Но это им слабо помогало, и они получали новые наказания. Здесь у нас они быстро забывали о своем статусе – лишенные всякой одежды с выбритыми интимными местами, они расценивались не более чем шлюхи, заслуживающие кнутов и цепей. Они даже и представить не могли, что будут ходить только обнаженными, всячески унижаться и регулярно получать полный рот спермы в присутствии многих посторонних людей. А после секса им снова предстояло испытывать своим телом прочность кнутов. Охранники хорошо знали, как вызвать кнутом наибольшую боль и наносили выверенные удары с оттяжкой, особо стараясь задеть их половые губы и соски. Бывало, что узница стояла на цыпочках по полдня, ожидая наказания кнутом по заднице, а потом получала полную порцию ударов по соскам. А как рыдали они от боли! Они никогда не могли представить для чего открывается дверь, и подсознательно ожидали, что их снова и снова будут наказывать кнутом. Они хорошо понимали, что свобода, достоинство и прочее, остались в их прошлом. Их домом будут камеры в этой тюрьме, а никакая одежда им уже не положена. Они всегда обязаны быть обнаженными и готовыми предоставить свое тело для всего того, чего пожелают охранники. Обычно они лишались одежды при получении приговора. Туда они являлись в деловых костюмах и длинных платьях, ведь многие из них считали бикини очень легкомысленной одеждой. Но тут не было ни единого клочка ткани или тряпки, чтобы прикрыть что-либо на своем теле. Отныне оно все и всегда полностью открыто! Все волосы на теле сбривались, в большинстве случаев брились и волосы на голове. У многих тут же прокалывались соски, половые губы и клитор. Вот, например бывшая библиотекарь – она голая, а в ее соски вставлены 7 сантиметровые кольца. Бывшая учительница вам с легкостью продемонстрирует стальные кольца в половых губах, а с помощью прикрепленных к ним цепей можно полностью раскрыть ее влагалище. А вот у бывшей секретарши кольца в клиторе и сосках соединены цепочками, что позволяет ее очень хорошо простимулировать. Через пару недель они привыкают к наготе и цепям и теперь их можно переводить в общие камеры, они будут голыми и потными работницами на полях, в шахтах и на фабриках. Нет никаких причин ограничивать визиты, им будет полезно показать себя им. Мужья, родственники, начальники и сослуживцы всегда могут ознакомиться с их положением, и обычно они восхищены этим. Одной из таких узницы была и Кайла, сейчас ей предстояло испытание как сексуальной работницы.

Кайла лежала на скамье, ее ребра были хорошо видны, так как руки были подняты вверх. Пот струился по телу в направлении выбритой промежности, где была влага и чуть больше чем просто от пота. Она постанывала и двигала ногами, похоже, что она увидела эротический сон. Ее рот был полуоткрыт. Что ж, это будет даже кстати! Она открыла глаза сразу же, как я дотронулся до ее левой груди. «Дотронулся» - будет неправильное слово, я просто хлопнул ее ладонью. Несмотря на то, что ее волосы были практически полностью острижены, она была привлекательна. Никаких сомнений, что Рауль уже тренировал ее и очень жестко. Я взял кольцо на кожаных ремнях и вставил его узнице в рот, а затем завязал на затылке. Теперь ее рот был открыт. Она не сопротивлялась, так как это было бесполезно. Однако она внезапно не смогла сдержаться и выпустила струю мочи, которая облив скамью, потекла не пол. «Это обойдется тебе в пять плетей! По грудям!» - сказал я ей. Узницы должны испражняться дважды в день и во всех случаях нарушения этого порядка их ждало наказание. В этом случае я решил увеличить количество ударов до 15, и вставить ей затычку в анус.

Она ничего не сказала, но на ее глазах появились слезы, когда кнут впервые коснулся ее чувствительных сосков. Она рыдала, когда кожа кнута впивалась в кожу ее груди. Вторая серия ударов с оттяжкой вызывала новую порцию рыданий, которые сдерживались только стальным кольцом в ее рту. Наказание продолжалось в том же духе. Она ерзала ногами, стараясь отодвинуть грудь от безжалостного кнута. Но это ей не удалось, ее груди вскоре были украшены красными отметками от кнута. Пот смешивался с грязью, я наградил ее еще парой ударов по животу, они оставили отчетливые красные следы в области пояса.

Кайла была поднята со скамьи для того, чтобы быть закованной в транспортную цепь. У меня было достаточно времени, и я не торопился. Сев рядом я спросил: «Каковы были твои эротические мечты?» Она вздохнула, прикрыв веки. Я положил свою руку посредине ее груди, нащупав стоящие соски, я спустился ниже по ее втянутому животу, достигнув, наконец, лобка. Ее тело дернулось, когда мои пальцы достигли влагалища. «Я открою» - сказал я, найдя ее мокрый клитор и тронув его. Кайла застонала, я продолжил, она застонала сильнее. Я остановился.

Я заковал ее в полный вариант транспортных цепей, ее лодыжки были скованы кандалами, руки заведены назад, цепи тянулись от ног к поясу и от поясной цепи к ошейнику. Она была готова к транспортировке за исключением небольшой жерди, которая обычно затягивает цепи, чтобы затруднить движение заключенной. Мы тронулись в путь, она с трудом двигалась после ночей, проведенных в камере. Однако ей предстояло двигаться быстрее, и для этой цели я применил упомянутую жердь. Мы прошли коридор, миновав двери других камер, за каждой из которых находилась наказанная узница.

Я был удивлен тем, что она быстро восстановила свои силы и нормально двигалась. Я видел много узниц, почти все из них с трудом отходили от камер наказаний. Эта же была вынослива и очень крепка, ее груди тяжело качались при каждом шаге.

Когда мы достигли внутреннего двора, я приказал ей остановиться на самом солнцепеке. Я приковал ее ножные кандалы к кольцу в камне посредине двора, а цепь между ее запястий сковал туда же. В такой позе она и осталась. Пот градом струился по ее телу, ребра выпирали, голова была наклонена вперед. Она тяжела дышала. Я приказал ей не менять позу, покуда я не вернусь. Такие наказания практиковались здесь. Бывало, что узница стояла так по трое суток, получая еще и добавочные наказания кнутом.

Вернулся я через два часа. Я просмотрел запись, ведь все время за ней наблюдала видеокамера. Кайла практически не меняла позы, лишь ее голова была нагнута больше чем следовало. Пот покрыл ее тело еще сильнее. Я расковал ее, снял ножные кандалы, завел руки назад и приковал ее ошейник за цепь к джипу. Я сел внутрь. Водитель завел двигатель, и автомобиль медленно тронулся с места. Кайла начала бежать за ним, ее глаза широко открылись, кольцо во рту не давало ей что-либо сказать. До КПП было пять миль. Во время бега ее груди тяжело качались. После первой мили пути я приказал прибавить газу, и Кайла стала задыхаться, ей явно было тяжело, крупные груди уже прямо шлепали по ее телу. Дорога была покрыта щебнем, а заключенная была босиком. Но это ей не повредит. Узница быстро перебирала ногами, вздымая горы пыли, что смешивалась с ее потом. Через милю мы снизили скорость. Узница продолжала бежать, задыхаясь и теряя сознания от жары и прямого солнца. Капли пота брызгали с ее груди при каждом шаге. Наконец, когда мы остановились возле грузовика, она не выдержала и упала прямо на дорогу. Всего лишь год назад она жила в столице и была завсегдатаем дорогих клубов, а теперь валялась голая и грязная в пыли на проселочной дороге. Теперь она всего лишь ничтожная узница, которую ожидают сексуальные услуги в солдатской казарме. Мы остановились возле КПП, где нас ждал грузовик.

Это был грузовик для транспортировки заключенных. Полностью закрытый железный кузов, внутри которого было очень жарко. Кайла попыталась сопротивляться, но мы вдвоем закинули ее внутрь и приковали. Ее ноги были прикованы к полу, а руки раскинуты в сторону и прикованы цепями над ее головой. Она стояла на коленях, но ее спина была вытянута в струнку. А туловище оставалась в горизонтальном положении, ведь ошейник был также прикован цепями к кольцу в полу. Крупные груди тут же опустились вниз и стали напоминать коровье вымя. Я надел ей на голову кожаный шлем, так чтобы она не видели ничего. Единственным отверстием в нем было отверстие для рта. Она попыталась сопротивляться, но толстые цепи были довольно надежны, для того чтобы сдержать ее усилия. Нам предстояла поездка в гарнизон, где солдаты уже заждались свежей шлюхи. А ей предстояло проделать остаток пути в таком виде – в цепях и на коленях, в кожаном шлеме, истекая потом и задыхаясь в этой душегубке.

Через пару часов мы остановились, и я проверил состояние узницы. Она тяжело дышала, вся покрылась потом. Соски на ее грудях выделялись своим цветом, на них появились пятна желтоватой жидкости. Это была лактация, несколько месяцев назад в ее пищу стали добавлять гормоны. В ее соски было сделано несколько инъекций. Возможно, она ощутила, что ее груди стали еще больше увеличиваться, но сама лактация была для нее неизведанным ощущением. Она стонала и пыталась высвободиться. Это было недопустимо, и поэтому я достал стальные зажимы. Оттянув ее соски, я поставил на них зажимы. Она застонала еще сильнее. Цепочки от защелок я замкнул на кольца в полу. Теперь ее груди вытянулись, а при каждом ухабе цепи и защелки рвали ее нежные соски. Закончив, я вернулся в кабину и открыл банку пива.

На втором привале я освободил ее от кольца во рту, чтобы ее рот немного отдохнул. Я также дал ей немного воды. «Господин, разрешите мне говорить!» - сказала она. «Да!» - ответил я. «Куда меня везут, господин!» - спросила она сдавленным голосом. «В армейские казармы для работы шлюхой! Ты должна трудиться с усердием, иначе ты даже не представляешь, как именно мы тебя накажем!». Она зарыдала: «Нет! Пожалуйста....» Я вставил в ее рот кляп. Она тряслась. Пришлось сказать ей чтобы она прекратила, иначе солдатам будет объявлено, что она была повстанцем. Она тут же прекратила рыдания. Иначе она рисковала и не вернуться из казарм.

Я перековал ее. Теперь ее руки были отпущены на более длинной цепи, а ноги остались прикованы кандалами. Она должна была удерживать равновесие в пути, если не хотела получить синяки и ушибы от толчков в кузове. Ей было явно тяжело в шлеме, но будет полезным оставить его, к тому же это было требование инструкции. Настало время проучить ее за излишнее любопытство. Она сталась принять наиболее удобную позу, когда кнут ударил ее по сине, огрев ее ребра «Крак!» - я ударил с оттяжкой, чтобы была задета и ее грудь. Она замерла, а потом застонала, стон был слышен через ее кляп. Следующий удар пришелся прямо по ее соскам, уже лишенным цепей. Однако оставались защелки, к тому же они очень пострадали во время последней поездки. Она просто взвыла. Я продолжил хлестать ее с оттяжкой, чтобы захватить и ее живот. Когда кнут захватывал ее груди, стоны переходили в рыдания. Жара в кузове была невыносимой, и я прошел в кабину. Раны на теле Кайлы стали вспухать. Когда я вернулся с банкой пива, она продолжала беззвучно рыдать. «Ну хватит!» - сказал я и приковал ее запястья к кольцу в полу. Теперь она стояла согнувшись, выставив вверх ягодицы. Ее голову я притянул цепью практически к полу, отрегулировав поясную цепь так, чтобы ее задница была выше головы. В такой позе ей было непривычно. Я посмотрел на нее, ноги были расставлены и анус а также половые органы были хорошо видны. Половые губы были открыты и показывали ее влагалище. В такой позе было видно и ее мокрый клитор. Я оценил ее длинные мускулистые ноги, что были напряжены в такой позе. «Крааак!» и розовая полоса украсила ее ягодицы. «Йииии!» - взывал она сквозь кляп, пытаясь вырваться из цепей. Следующие удары были нанесены с оттяжкой снизу, между ее ног, чтобы хорошо задеть ее влагалище. Они оставили такие же полосы внизу ее живота. Задыхаясь и издавая стоны, она получила не менее пяти полновесных ударов по промежности. Она с трудом переносила эти наказания, да и жара в кузове не добавляла комфорта. Я отметил, что узница сравнительно неплохо переносила кнут и ни разу не потеряла сознания. Чертовски вынослива! Закончив с ней, я вернулся в кабину, и мы продолжили путь.

В гарнизон мы прибыли в конце дня. Расковав узницу и оставив только кандалы, ошейник и наручники, я сделал передышку. Затем я снова заковал ее в транспортные цепи и повел через плац. Перед этим я снял с нее шлем. Ее лицо и шея были красными, глаза смотрели безумно. Вся она была в поту. Ей явно пришлось несладко. Меня поприветствовал один знакомый офицер, когда я снимал зажимы и одевал металлические обручи на ее груди. Я дернул ее за цепь и повел за собой. Она явно стыдилась, когда встречались солдаты, которые активно комментировали ее фигуру: «Ухты, глянь какие дойки!», «Круто!», «Новая шлюха? Наконец-то!», «А что у нее между ног?», и тому подобное. Мы достигли казарм, среди которых было специальное помещение для таких как Кайла. Оно носило название «шлюшной лачуги». В небольшом помещении было три скамьи. К средней я и приковал Кайлу. Ее руки были прикованы за верхнюю часть скамьи, а ноги – за ножки сразу за обрезом. Цепи были отрегулированы так, что ее ноги были раздвинуты. Ее влагалище и анус оказались как раз над обрезом скамьи. Таким образом один солдат мог приладиться сзади, а другой – спереди к ее рту, сев на ее грудь, либо зайдя сверху. В таком виде ей предстояло провести трое суток. Для фиксации я привязал е ее цепью и в районе поясницы. Я вытащил кляп из ее рта, она тут же промолвила: «Прошу Вас...», но не дослушав, я огрел кнутом по ее грудям. «Ты здесь не для того, чтобы болтать!» - сказал я, вставив в ее рот стальное кольцо. Теперь она не могла его закрыть при всем желании, а заниматься оральным сексом оно ей не помешает. Все тело Кайлы дрожало. Я же обговорил с офицером режим ее использования: «Как обычно! Вода – каждые два часа. Безо всяких ограничений, ей нет тридцати лет. Рауль уже поработал с ней, она знает свои обязанности!» Офицер посмотрел на закованную узницу: «Классные груди! Таких у нас еще не было! Ты в офицерский клуб? Я подойду через полчаса, начну прямо сейчас!» Я засмеялся и, хлопнув его по плечу, вышел из здания. Мне предстояло провести три дня в офицерском клубе у телевизора с пивом. Кайле же предстояло эти три дня хорошо потрудиться!

Прикованная к скамье она ожидала своих клиентов. Они начали посещать лачугу ближе к вечеру, когда закончились их тренировки. Кайла провела эту ночь в стонах и мычании, усиливающихся, когда очередной член входил в ее вагину или анус. Ее выбритый лобок был густо смазан спермой, так же как и ее лицо. Она знала, что обязана глотать всю сперму, но ее рот не смог справиться с такими объемами, поэтому сперма скатывалась вниз по ее лицу, перемешенная со слезами и слюнями. Утром она была перемазанная, измотанная и полностью обессиленная. Ее влагалище было растерто и ободрано, ее груди раскинулись в разные стороны, покрасневшие от тискания многих рук.

В эту ночь она выполнила 47 преимущественно вагинальных сношений с мужчинами.

В десять часов она была раскована, покормлена, напоена и проведена через плац. Я привязал ее за руки к джипу, чтобы она могла немного размяться. Не следовало допускать, чтобы ее мускулы свели судороги! Она пробежала, тряся своими грудями, за джипом 3 мили. Встречавшиеся солдаты смеялись и отпускали всяческие шуточки, что должно было быть для Кайлы очень унизительно. Наконец истекающая потом узница была снова прикована к скамье, пару часов она могла поспать, до тех пор, пока следующая партия солдат не придет для удовлетворения своих потребностей в женском общении. Следующие дни таковым будет ее ежедневный распорядок.

Эта ночь была полным повторением предыдущей. Кайла продолжала обслуживать ртом солдатские члены, пока ее влагалище было занято органом другого военного. Для того, чтобы узница была более энергичной и не ленилась, во время сношений широко использовались кнуты. Солдаты стояли в очереди, она не успевала одновременно удовлетворить всех и некоторым приходилось мастурбировать, чтобы потом добавить порцию свежей горячей спермы прямо в распахнутый рот шлюхи. Целую ночь она без устали работала всеми своими отверстиями, созданными и не вполне созданными для секса. В эту ночь солдаты были более активными, похоже, что дебют Кайлы прошел удачно.

Результатом этой ночи было 38 сношений с мужчинами.

Утром третьего дня я разбудил ее для пробежки, которая прошла как обычно. Затем я отвел ее в лачугу и приковал только за запястья к скамье, чтобы она могла отдохнуть. Когда я вошел через пару часов, она лежала на грязном мокром полу и спала. В лачуге было душно от пота, спермы и выделений. Я поднял ее на колени, но она стала реветь: «Сэр, не надо больше, я не смогу!» Пришлось взять длинный кнут для наказаний.

— Что это, сука?

— Кнут, сэр!

— А кто ты, сука?

— Я шлюха, сэр!

— Для чего ты здесь, шлюха!

— Удовлетворять мужчин, сэр!

— Так получай кнут!

С этими словами я ударил ее. «Сэр, да, я шлюха, я здесь для того чтобы меня трахали! Пусть меня трахнут, я готова!» - кричала Кайла. Глядя, на ее потное тело, я понимал, как она боится кнута. В камерах для наказания она получила достаточное количество ударов кнутом, чтобы быть послушной и стараться избегать этого предмета. Кайла смотрела на меня, ее большие карие глаза были широко раскрыты, и в них читался ужас, грудь вздымалась. Она знала, что надо сделать и стала сама прилаживаться на скамью. Она стонала, но ничего не говорила. Когда я затягивал ремешки на ее грудях, ее соски стали набухать.

К утру она обслужила 36 мужчин, преимущественно анально.

Третья ночь миновала, измотанная шлюха получила свою порцию еды и воды. После чего была снова выведена на пробежку. Сегодня это было всего 2 мили из-за того, что солнце слишком уж палило. Командир попросил меня оставить ее еще на день, что допускалось правилами. Что ж, сейчас ее прикуют к скамье и ей предстоит еще одна долгая ночь. Как раз взвод солдат вернулся с патрулирования территории. Они также хотят отдохнуть. Она снова предоставила им все, что могла, снова ее тело сотрясали конвульсии, а ее рот не успевал сомкнуться перед очередным членом, снова порция спермы щедро орошала ее глотку. В эту ночь она обслужила 29 человек.

Утром я заковывал Кайлу в грузовике. За четыре ночи она обслужила более 100 человек. Это было неплохим показателем для узницы, оказывающей сексуальные услуги. Сейчас ей предстоял обратный путь в тюрьму. Командир заказал ее снова через месяц с приблизительным расчетом в 160 сношений. А это время ей придется провести на полевых работах. Это означает переноску грузов. Узницы используются как носильщицы и как вьючные животные. То есть их попросту запрягают в ярмо, и они перевозят на себе тяжелые грузы. Им предстоит полное напряжение всех сил, чтобы более чем в 40-градусную жару переносить эти грузы. Обычно им не положены никакая одежда и обувь – ни единого клочка ткани. А вот кнуты и плетки для стимулирования трудовой активности являются обычным явлением.

Когда мы остановились, чтобы набрать воды, шлюха спала. Она даже не проснулась, когда я заглянул в кузов. Я решил дать ей немного воды. Она представляла странное зрелище – мокрая и грязная, внизу живота оставались следы спермы. Я снял с ее головы кожаный шлем с кляпом-фаллосом. В руках у меня был кнут для наказаний. Я жестом приказал ей, и она поняла, что ей надо делать. Ее язык начал медленно работать с моим членом, ее сосательные движения были ритмичными и достаточно глубокими, ее рот достигал самого корня моего полового органа. Она продолжила, она стала вылизывать мою мошонку и пространство в промежности. Затем вернулась к члену, продолжив те же движения. Она жестко работала, через десять минут я выпустил струю спермы прямо ей в глотку. Она хорошо отработала до конца, проглотив все и вылизав остатки с моего тела.

Мы прибыли в тюрьму вечером и в сопровождении двух конвоиров повели ее в камеру. Когда мы вошли в главный коридор, нам попался охранник, что вел новую заключенную на цепи за ее ошейник. Я понял, что она только что оказалась в тюрьме – у нее было бледное незагорелое тело. На вид она была студентка в возрасте около 20 лет, достаточно атлетичная, худощавая с маленькими грудями и короткой прической. Она пыталась сопротивляться. Но судя по тому, что ее вели в камеры наказаний, скоро ни о каком сопротивлении она помышлять не будет. Я посмотрел на ее лицо, щеки были покрыты румянцем, она явно стеснялась идти обнаженной. Один из охранников сказал мне, указывая на новую: «Доставляет нам много хлопот?» Я удивился: «Почему?»

— Тут их доставили трех. Сучек из университета, что хранили подпольную кассу повстанцев. Две другие отправлены в армейскую тюрьму. А эту отослали сюда. Приказ – содержать в изоляции. Возможно, что ее попытаются освободить!

Всхлипывания новой узницы стали затихать в конце коридора. Судя по тому, куда ее повели, ей предстоят пытки с применением электрошока. Мы же оказались у камеры Кайлы. Узница была сразу прикована к металлической кровати. Охранники покинули камеру. Запах мочи, пота и спермы от ее тела сразу наполнил воздух камеры. Мыть ее мы и не собирались. «Ты неплохо справилась, сучка! Они вызвали тебя на бис и через несколько недель я отвезу тебя туда снова!» - обрадовал я узницу. Странно, но она улыбнулась. Я опустил руку на ее лобок и опустив ее ниже среди влаги и плоти нащупал клитор. Несколько минут тяжелые волны сотрясали ее тело, я неплохо простимулировал сучку. Когда я проходил по коридору, слышался звук от хлестких ударов по женскому телу. Новая узница стала прилежно изучать правила поведения.

На следующий день Кайле предстоял 12-часовой рабочий день в полях.»

Я окончил чтение рапорта охранника. Похоже, что его составили примерно через полгода со времени заключения Кайлы, месяца через три после попытки побега.

Я отложил дело и попытался заснуть. Завтра меня ожидали важные дела.

Глава 8. Злоключения Паулины

Утром, когда я проснулся, задул свежий океанский бриз. Оставалось еще достаточно времени. Забрать меня должны были через час. Я включил закодированный канал телевизора и увидел на экране комнату для допросов под зданием Центрального суда. Узница находилась в своей камере. Надпись внизу экрана гласила: «Камера № 432, Паулина Гомес, 45 лет». Скорее всего, день суда перенесли. Она выдержала еще несколько дней допросов. Паулина была обнаженной, ее руки были подняты над головой, а запястья закованы в колодки. Стоящий перед ней здоровый охранник расстегивал свои штаны. Его мускулистая рука хлопнула по лицу Паулины, она все поняла и тут же открыла рот, охранник, не мешкая, всунул свой член в ее глотку. Он вводил его с силой, одновременно продолжая наносить удары. Узница приглушенно стонала при каждом ударе. Затем он обошел ее сзади, сдавливая руками ее ягодицы и выбритую промежность. Медленно он начал вводить свой возбужденный член в ее влагалище, поднимая все ее тело при каждом очередном погружении. Она стонала от боли и неожиданности. Мне кажется, что она испытывала удовлетворение и от его работы с ее задом, и от обычного секса. Тяжелые капли пота выступили на ее коже. Он вбивал в нее свое орудие снова и снова, удерживая ее ноги на полу, сдавливая своими руками ее кожу и в особенности возбужденные соски, не забывая при этом наносить хлопающие удары. На коже в районе ее грудей оставались видимые красные следы от рук.

Каждый удар рукой вызывал визг со стороны Паулины. Ей оставалось, сжав кулаки, стараться вывернуть руки из колодок, пока охранник наказывал ее своим членом. В таких случаях кнут и член дополняли друг друга и позволяли эффективно проводить допросы. Не получая серьезных увечий, допрашиваемые повстанцы испытывали особо извращенное унижение. На спине и заднице Паулины были следы множественных ударов кнутом, что говорило о серьезных наказаниях на протяжении всей ночи, а не только этим утром. Следы от ударов покрывали почти все ее тело, и ее тяжелые груди, и ее отвердевшие соски.

Наконец, окончив очередной раз с ее влагалищем и анусом, охранник стал медленно работать руками – левой рукой он, проникнув в ее лоно, ухватился за клитор, а другой рукой – за ее грудь. Он начал одновременно оттягивать плоть Паулины, которая просто взвизгнула одолеваемая неконтролируемыми волнами экстаза своего тела. На ее раскрасневшемся лице отражалось чувство унижения и восторга. После этого охранник снова переместился к ее лицу и, направив в ее рот свой член, выпустил прямо туда добрую порцию горячей спермы. К моему удивлению, она не только проглотила ее почти всю, облизавшись, а еще и старательно вылизала языком его член, яички и кожу вокруг них. Охранник оставил профессора на коленях, со скованными и подвешенными руками, на цепи в камере. Ее грудь двигалась в такт тяжелому дыханию. Соски выделялись на ее грудях черными точками. В глубине камеры я заметил ректора университета доктора Мастоффа. Когда охранник отошел от узницы, он подошел и взял Паулину за подбородок. Она смотрела на него, истекая потом и слезами. Медленно он обратился к заключенной: «Я слышал о твоих радикальных взглядах, помнишь, я даже написал тебе. Думал, что ты станешь моей любовницей. Но ты предпочла молодых студенток! Что ж! Судья даст мне возможность продолжить работу с тобой в тюрьме. Ты сразу ощутишь - от чего ты оказалась и что именно ты выбрала. Твои дни как профессора будут сочтены в день суда. Это будет также твоим последним днем в одежде. Когда тебя привезут в тюрьму, ты будешь всегда голой как животное и в цепях. Ты сполна узнаешь, что это такое – быть шлюхой!» С этими словами он дал ей пощечину справа и слева. Она заплакала, ее голова упала вниз, груди со следами ударов, заколыхались.

Тем временем раздался дверной звонок. По интеркому я увидел, что за мной заехал Хуан Рейос, начальник полиции района. Он ожидал меня в своем джипе. Мы выехали на дорогу вдоль побережья. Шоссе змеилось вокруг заливов, глубоко вдающихся в побережье. В этом районе было полно небольших пляжей с отмелями, на некоторых из них были немногочисленные отдыхающие, другие – оставались полностью пустынными. Мы подъехали к старинным воротам, которые окружали небольшое владение. Дом был очень старым. «Следуйте за мной, я кое-что покажу!» - сказал Хуан, проходя в здание. Внутри не было ничего. Похоже, что этот дом был заброшенным. Хуан протянул мне бинокль, и мы из окна выглянули на пляж неподалеку. «Это там, возле той небольшой бухты!» Наведя фокус, я увидел на берегу бухты, на пляже несколько пар и одиноких женщин, которые загорали на песке. Некоторые носили бикини, либо только трусики, но большинство было полностью голыми. «Вам известно, что загорать без одежды у нас в стране незаконно! Но это еще не все, здесь встречаются лесбиянки, и что самое интересное – те, кто ищут своего рабовладельца. Некоторые из этих женщин ищут пожизненного рабства. Кого-то приучили к этому в тюрьме, а кто-то сам по себе избрал себе такой образ жизни. Это сопряжено с некоторым риском. Вон вдали черный фургон! Он медленно едет вдоль пляжа, это означает, что рабовладелец ищет рабынь. Они нужны либо для плантаций, либо для подпольного завода, а может просто для его собственных нужд. Женщины, что предлагают себя, носят небольшую цепь вокруг шеи, это значит, что они заинтересованы в этом. Если они договариваются, она входит в фургон и начинает новую жизнь. Они лежат здесь, изнемогая от любопытства и желания. Чтобы показать себя они одевают самые вызывающие купальники, умащивают тело маслом и ждут. Некоторым везет, и фургон хозяина показывается через несколько дней. Если они не могут сдерживать себя – они лежат полностью обнаженными в соблазнительных позах, стараясь изо всех сил, чтобы их заметили и забрали в рабство. Иногда же предлагают рабство и тем, у кого нет цепи. Тогда они поступают так сказать с испытательным сроком. Обычно через неделю-две они лежат здесь уже с цепями на шеях, ожидают хозяина. Вот посмотрите, на эту женщину. Это Жанна Санор, ей 26 лет. Она начала приезжать сюда с полгода назад вместе с друзьями. Сначала она просто загорала обнаженной. Затем рабовладелец заговорил с ней, это было неделю назад. И вот она уже лежит, широко раздвинув ноги, выставив на обозрение выбритые половые губы. Руки заложены под голову. На ее шее блестит цепь. За эту неделю она поняла, что хочет быть рабыней и теперь ищет, кто бы сделал ей такое предложение!»

Передвинув бинокль, я увидел двух женщин, одной из которых на вид было чуть более двадцати, а другая – значительно старше. Молодая женщина – гибкая и привлекательная массировала груди своей старшей партнерши. Она втирала в них масло для загара осторожными, но сильными круговыми движениями обеих рук. «Кто это?» - спросил я Хуана. «Эти две женщины часто здесь бывают. Старшая – это Карлита Перес, ей 52 года и она директор Бучардской исправительной школы для подростков. Это школа закрытого типа для подростков, совершивших небольшие преступления, либо отправленных туда за аморальное поведение. Вместе с ней Аманда Коллинз, она также работает в школе. Отвечает там за дисциплину. Школа в Бучарде славится своим строгим режимом, вдобавок к телесным наказаниям там широко практикуют унижение. Например, многие из воспитанниц лишаются всей одежды на некоторый срок, во время физических упражнений и спортивных турниров они остаются полностью голыми, даже в присутствии юношей. Бывает, что весь срок нахождения в школе, они проводят полностью обнаженными. Мы давно знаем об их извращенной связи и следим за ними, но начальство пока что дало указание лишь наблюдать. Если же мы установим их связь с повстанцами – их немедленно арестуют и отправят для допросов в самые жесткие камеры!»

Мы наблюдали, как тело Карлиты отозвалось на ласки ее партнерши, возбужденные соски сформировали конусы, а Аманда перешла от грудей к низу ее живота, сначала она работала руками, но затем опустила голову и принялась работать своим языком с клитором. Она стояла на коленях, ее ноги были раздвинуты и в бинокль мы прекрасно видели ее открытые половые губы. Они продолжали кувыркаться в песке, меняя позы, покрываясь маслом, потом и песком под горячим солнцем.

«Карлите 52 года, она уже 16 лет является директором школы, и наводит сущий ужас на студентов. Она ненавидит почти всех своих учениц и неутомима в изобретении и претворении в жизнь дисциплинарных мер. Иногда она даже вынуждена была оправдываться перед начальством за излишнюю строгость. По сути, она даже выходит за пределы дозволенного. Например, у нее в школе имелись дополнительные камеры для учеников. Так иногда она заключала туда и учителей. Одна учительница провела в подвале несколько месяцев, а Карлита подвергала ее порке. Ее партнерше Аманде 28 лет, и она работает в школе уже 10 лет, сначала она была секретаршей, а теперь отвечает за физические упражнения и дисциплину. Она всячески помогает Карлите и сама очень любит участвовать в физических наказаниях!»

Внезапно я увидел что-то еще. Черный фургон остановился на краю пляжа. Там лежала женщина около 30 лет, очень загорелая, с привлекательным телом, блондинка. На ее шее блестела цепь, что показывало ее желание быть рабыней. Когда водитель грузовика вышел, она стала на колени, широко расставив колени, руки она сложила за головой, выгнув грудь. Она старательно демонстрировала свое тело, в частности, небольшие, но привлекательные груди с прямыми сосками. Он дотронулся до ее груди, немедленно она встала с колен и заняла позу стоя прямо перед ним, широко раздвинув ноги. Он запустил руку ей в промежность, и было видно, что он ощупывает ее клитор. Он сказал ей что-то, она опустила одну руку себе в промежность и начала возбуждать себя. Он продолжал смотреть на нее, пот скатывался по ее телу. Она продолжала мастурбировать. «Очень интересно, эта женщина – Моника Моррис, ей 32 года и она работает секретарем в Центральном суде. Охранник – наш информатор и если они договорятся, то он отвезет ее не на плантацию, а на базу для усиленного допроса. Может быть, что после этого она окажется там, где хочет. Нам вменено в обязанность отслеживать поступление в рабство государственных чиновников, чтобы не допустить разглашения служебной тайны!»

Мне надо было возвращаться в город.

Глава 9. Пожизненная каторга

Следующим утром я приехал в Центральный Суд чтобы присутствовать на процессе профессора Паулины Гомес. Я запарковал автомобиль в подземном гараже невдалеке от фургонов для перевозки арестованных. Было душно и очень жарко. Паулине предстоял суд на третьем этаже. Судьей будет сам Вальдез, который известен своей непримиримостью к феминисткам. 10 лет каторги – это минимум, что он им дает. И у него не бывает оправданий. Кроме простого указания срока он подробно расписывает, как именно заключенной следует его отбывать, на какие виды работ ее привлекать, и обычно он находит самые тяжкие работы и безо всякой пощады. После окончания срока эти заключенные обычно продаются в рабство частным лицам, так что, невзирая на указанный срок, фактически он становится пожизненным.

Тем временем я прошел в камеру, где заключенные ожидали суда. Она находилась тут же, в подземном этаже. Это было небольшое душное помещение, с ошейниками прикованными цепями к кольцам в каменной стене. Освещение было очень тусклым и узниц за зарешеченной дверью было видно не очень хорошо. Узницы ожидали суда, будучи прикованными, стоя с закованными за спиной руками, при этом обычно охранники регулировали цепь таким образом, что женщинам приходилось стоять на цыпочках. Большинство из них было одето в тюремную форму - платье выше колен, без рукавов и с большим вырезом на шее. Но в углу камеры стояла хорошо одетая женщина лет сорока. На ней была блузка, длинная темная юбка и туфли на высоких каблуках. Она была закована в ошейник, соединенный цепью, ее руки были скованы сзади, она была вынуждена стоять прямо, полными от ужаса глазами смотря на других узниц. Она плакала. Тем временем охранник расстегивал ее блузку. «Нет!» - кричала она, покуда он не расстегнул ее полностью и не дошел до лифчика. Слезы катились из ее глаз, ее лицо было красным от стыда, а охранник продолжал расстегивать ее лифчик. Наконец он также упал на пол. Ее тугие груди стали видны всем окружающим. У нее была белая нежная кожа, розовые прямые соски стали в небольшие конусы. Она уже поняла, что если будет сопротивляться и биться телом, то лишь вызовет удушье. Охранник хлопнул ладонью по грудям и соски тут же отвердели. Она стояла и выслушивала его обращение: «Сейчас юбка упадет, и ты отныне будешь шлюхой. Это означает, что все твои прелести будут открыты всем мужчинам в офисе, ты будешь оказывать твоему боссу все виды услуг, которые он захочет!»

Охранник подошел к другой заключенной, стриженой молодой девушке, одетой в изодранную тюремную форму. Сквозь лохмотья было видно ее грязное тело, обильно покрытое следами от ударов кнута. Две другие заключенные были одеты также. Охранник сильнее затянул цепи, так что их руки были подняты еще выше за их спинами. Они застонали. Он подошел к третьей заключенной и сдернул с нее платье. Будучи обнаженной, она прекратила попытки вырваться. Ее тело было также покрыто следами от ударов кнутом. Он затянул цепь и вывернул ее руки. В половых губах узницы блестели кольца. Она была только что доставлена из заведения для несовершеннолетних. Сразу за ней стояла Паулина Гомес. Профессор была одета в тюремную форму на два размера меньше, из-под тонкой ткани выбивались ее груди, ягодицы, была видна и ее промежность. Это сделали специально, чтобы унизить узницу. Ее лицо было покрыто потом. Судя по всему, сегодня ее процесс будет основным.

Наконец в камере находилась обритая наголо негритянка. Ее мускулистое тело было связано толстыми цепями, казалось, что она были обернута ими дважды. Это была пойманная беглянка. Она пыталась сбежать с шахт, где отбывала пятилетний срок, но ее поймали. Сюда ее привезли только для формальности – ей будет объявлено, что она получает пожизненный срок каторги.

Тем временем, в зале суда собирались зрители, в основном студенты и работники университета. Я нашел себе место и сел. Ровно в одиннадцать судья вошел в зал и занял место в своем кресле за столом. По его приказу охранник открыл дверь и ввел заключенную.

Гомес шла медленно. Ее руки были прикованы к поясной цепи соединенной с кандалами, все цепи звенели при каждом шаге ее босых ног. Цепи позволяли сделать только маленькие шажки. Из-под тонкой материи формы можно было видеть ее груди и все изгибы ее тела. Ее усадили на стул возле места ее защитника. Она выглядела не лучшим образом, ведь она провела уже неделю в тюрьме, испытывая боль от ударов кнута, а для разнообразия – работу с членами охранников. Среди зрителей пронесся шепот. Зачитали список ее преступлений – незаконная агитация, издание запрещенной прессы, вербовка студентов в подпольное движение, хищение денег в университете и шпионаж в пользу повстанцев.

«Вы признаете себя виновной, Паулина Гомес?» - спросил судья. «Виновна!» - ответил защитник. Гомес вздрогнула в своих цепях. Тотчас же пронесся шум в зале. «Хотите что-то сказать суду?» «Да!» - Паулина поднялась. «Сэр, мой защитник предложил мне признать вину чтобы я могла рассчитывать на снисхождение. Я признаюсь в преступлениях, но умоляю проявить ко мне милость. Я окажу любую помощь государству, прошу Вас дать возможность искупить мою вину и позволить работать в университете!» - Паулина покрылась краской. «Стойте по-прежнему, Гомес!» - судья продолжил – «Вы признаны виновной в серии тяжких преступлений. Пользуясь своим статусом профессора, вы агитировали женщин к борьбе против правительства, вербовали сторонников повстанцев, отправляли их для тренировок в лагеря повстанцев, нарушали законы страны. Поэтому Я приговариваю Вас к пожизненной каторге. Первый год заключения вы проведете в тюрьме самого строгого режима с обязательным привлечением к труду на шахтах и в полях. К вам будут привозиться посетители. Чтобы они посмотрели, что будет с теми, кто не ценит свое положение профессора. Вас будут привозить в университет, и выставлять для обозрения в воспитательных целях. Я детально указал, как вас следует содержать. Рабочий день будет не менее 16 часов без выходных. Вам не будет положена никакая одежда. Из обуви только в шахту будут выдаваться рабочие ботинки. Вы всегда будете закованы в ручные, ножные кандалы, поясную цепь и ошейник. Охранники будут применять в виде наказания дубинки, палки, кнуты и электрошокеры. Пока не будете работать – руки будут скованы сзади за спиной. За мелкие нарушения будете наказываться кнутом, не менее 30 ударов, половина из которых – по грудям. В других случаях – содержание в карцере до 3 месяцев, с применением заклепок на соски и половые губы, порка кнутом, строгие цепи и тому подобное. Никаких ограничений для применения ящиков, ям наказаний и так далее. При конвоировании между учреждениями – самый тесный ящик, без пищи и воды. Все волосы сбриваются, включая волосы на голове и брови. На ночь запирать в камеру без мебели и туалета. Испражнения – только в миску в обязательном присутствии охранника. Применять жесткие фиксирующие цепи. Рекомендуется применять шлемы, затычки и кляпы. Мытье не разрешается, в случае крайней необходимости – легкое обмывание. Для посетителей вы всегда будете только в цепях. Обязательно подвязывать груди во время работы. Во время посещений предписываются специальные наказания, а также сексуальные услуги. В ходе начальной тренировки в соски, нос, половые губы и клитор будут вставлены металлические кольца. К кольцам в половых губах будут прикреплены цепочки, чтобы оставлять влагалище полностью открытым для обозрения во время посещений. Допускается проводить осмотры и в других случаях. Через шесть месяцев – вовлекать в насильственную лактацию будем инъекций в соски. По решению начальника тюрьмы заключенная может направляться для оказания сексуальных услуг, как в городских борделях, так и на улице. Может привлекаться в качестве шлюхи безо всяких ограничений до шести месяцев подряд, особенно в солдатских казармах!»

Паулина от удивления раскрыла рот и неподвижным взглядом смотрела на судью. Она ничего не могла сказать. Ведь это было для нее шоком – ее адвокат, убедил ее признать вину, пообещав, что она не будет строго наказана. Охранники начали приближаться к ней, но Паулина никак не отреагировала. Она по-прежнему смотрела на судью. В это время какая-то молодая женщина из числа зрителей развернула плакат со словами «Да здравствуют повстанцы! Свободу Профессору Гомес!», в ту же секунду раздался выстрел. Она выстрелила в сторону судьи из дамского пистолета. Охранники выбили оружие и повалили ее на пол. Тут же вместе с ворвавшимися в зал полицейскими они скрутили покушавшуюся и вынесли ее из зала.

А Паулина смотрела на это безучастно. Ее выбившиеся из-под формы груди тяжело качались в такт дыханию. Сгорая от стыда, она смотрела в пол. После выстрела в зале стояла мертвая тишина. Судья продолжил: «Вы все убедились в мерзости и опасности, исходящей от повстанцев. Такие люди как Вы, Гомес, заслуживают самого строгого наказания безо всяких снисхождений. В тюрьме Вы осознаете, как низко пали и что именно Вы заслуживаете. Увести ее. Суд окончен!»

Я прошел за Гомес с охранниками. В коридоре нам встретилась та заключенная, что была хорошо одета. Сейчас из одежды на ней оставалась только юбка и туфли. Ее руки были скованы назад, она рыдала: «Прошу вас, прикройте мне грудь! Я не могу так появляться в суде! Я же офис-менеджер, меня могут узнать!» Дружный смех охранников был ей ответом.

На эскалаторе я нагнал Гомес с конвоем. Мы вместе спустились в подвальную транспортную зону, где уже ожидал фургон для перевозки заключенных. Двери были открыты и хорошо видны места для конвоируемых. Стальные сиденья были оборудованы цепями, чтобы приковывать их за шею, пояс и лодыжки. Кроме того, в каждом сиденье был вставлен искусственный фаллос, чтобы дорога не казалась легкой. В фургоне уже находились две узницы. Они были обнаженные, прикованы цепями к стенам фургона и в кожаных шлемах. Их было нелегко узнать, но одну я все же узнал. Это была привлекательная служанка из одного богатого дома. Она закрутила роман с кем-то из хозяев, а теперь получила за это длительный срок

Между тем бывшую профессоршу избавили от одежды и начали перековывать. Сначала в ее рот был вставлен большой резиновый кляп. Затем я услышал, как старший охранник распорядился: «Приказ судьи – по полной программе!» В ту же секунду на нее одели тяжелый резиновый лифчик с иголками. Она попыталась сопротивляться. Охранник, не долго думая, вставил электрошокер в низ ее живота и нажал кнопку. Гомез вскрикнула из-под кляпа, ее тело забилось в конвульсиях, она обмякла и упала на колени. «За сопротивление, сука, ты получишь еще много уроков!» Ее заволокли в фургон и приковали к ее месту. Крупный фаллос глубоко вошел в ее вагину. На внутренней поверхности бедер показалась струйка крови, вероятнее всего, размер был слишком велик. Однако охранники начали работу с цепями. Сначала они отрегулировали зажимы на лодыжках таким образом, чтобы ее ноги были полностью широко открыты. Лифчик причинял невыносимую боль ее соскам и коже ее груди. Ее шейная и поясная цепь были затянуты до предела так, что она не могла пошевелиться. Паулина тяжело дышала. Однако это было еще не все. В ее половые губы охранники умудрились вставить тяжелые зажимы, для того чтобы еще более усилить боль для бывшей профессорши. Двери фургона закрылись.

«Куда ее?» - спросил я. «Лагерь 5, для подробных допросов, затем в тюрьмы!» - ответил охранник. Что же за два месяца в лагере номер 5 Паулина расскажет не просто все о повстанцах, она будет вывернута наизнанку и в ней не останется ни крупицы сокрытой информации. Для нее начинается новая жизнь. Дням относительного университетского безделья пришел конец. Ее дом и все имущество будет продано, а единственной ценностью заключенной Паулины Гомес будет ее собственное тело, и то - до тех пор, пока она сможет выполнять сексуальные обязанности.

Глава 10. Новая тюрьма

Прошло шесть недель после суда над Паулиной Гомес. Начальник департамента подобрал меня возле контрольно-пропускного пункта у въезда в город. На вертолете мы вылетели в новую тюрьму, что располагалась в местности Солиса в 160 милях вглубь страны, в лесных предгорьях. Ее только недавно открыли и передали в ведение Тюремного ведомства. До этого на ее месте была военная база. Заключенные в тюрьме использовались для строительства дорог, вьючной транспортировки в джунглях, обслуживания солдат и других работ по необходимости.

На улице было под 40 градусов жары и, наверное, 101-процентная влажность, но это было обычным для данной местности. Впрочем, превратности климата не ощущались в кондиционированном помещении кабинета начальника тюрьмы. Хозяин кабинета показывал нам некоторые из своих приспособлений, что были разложены на специальном столе. Среди кнутов различной формы, он взял стальные зажимы. «Хорошая работа, сталь, небольшие утолщения в центре зажима позволяют хорошо поддеть сосок, не вызывая травм кожи. Зарекомендовали себя очень хорошо при допросах повстанцев. Исполняются в различных размерах, но мы, естественно, предпочитаем самые большие и тяжелые. А вот это устройство используется несколько для других целей!» - он взял со стола стальное изделие конической формы. Обычно вставляется в заднее отверстие, чтобы исключить сжимание мышечного жома. Испражнение в таком случае не зависит от желания заключенной. Изделие позволяет полностью осмотреть ее заднепроходное отверстие настолько глубоко насколько это возможно. В устройстве конструктивно размещено кольцо, и можно закрепить цепи. Все это позволяет применять специальные клизмы. Пару литров на ночь, затычка и наутро заключенная уже дисциплинирована. Нам приходится использовать только стальные цепи, кожаные ремни просто гниют в этом климате. Заключенные попросту истекают потом. Кроме цепей можно использовать только нейлоновые веревки, что мы и делаем, если сучки наказываются. В таких случаях мы подвешиваем ее за запястья на несколько дней. Заключенные должны прилежно работать, а не отлынивать. Почти все окрестные плантации используют труд наших заключенных. В поле работают все. В шахтах и на карьере - только молодые и достаточно сильные. На откатке вагонеток весом в 360 килограмм [в оригинале 800 фунтовые, прим. переводчика ] им приходится вкалывать по 16 часов ежедневно в упряжках парами. Еще фабрики заказывают заключенных для погрузочно-разгрузочных работ. Это позволяет нам неплохо окупать их содержание. Сейчас мы получили 60 новых заключенных, в основном студенток и захваченных повстанцев. Все они молодые и сильные, чтобы работать. Кормим мы их нормально, рацион соблюдается. Кормежка осуществляется по месту их работы. На плантациях и в шахтах обеспечивается соответствующий режим охраны. Что касается тюремной формы, то на плантациях и в шахтах в ней попросту нет нужды. Если они отправляются в аренду в частные дома, то мы вынуждены отправлять охранника. Обычно хозяева не упускают случая позабавиться с такой работницей. На плантациях для заключенных есть оборудованные камеры в подвалах. Обычно хозяева заказывают молодых и сильных работниц, но если мы не можем обеспечить, то одну вагонетку вполне может толкать несколько женщин. Для студенток и прочих бездельниц это является хорошим уроком. Толкать вагонетки в темноте под кнутом надзирателя – это не болтать без толку в университетах! Большинство наших камер является одиночками. Сейчас у нас почти все осуждены пожизненно, а некоторые находятся без указания точного срока по специальным распоряжениям. Здесь 169 заключенных. Режим предусматривает полное отсутствие формы на территории тюрьмы, то есть все содержатся без одежды и обуви, в цепях. Возраст заключенных различен. Под страхом наказания им запрещается общаться между собой. Охранники широко используют кнуты, зажимы, электрошокеры и прочие средства. Выбор того или иного средства – в компетенции охранника. Охранники готовы показать Вам, каким образом они применяют те или иные средства наказания, также можете посетить места, где заключенные работают – плантации, карьеры и шахты, склады и так далее.

С банкой пива в руке я подошел к окну, чтобы взглянуть на внутренний двор. В центре залитого безжалостным тропическим солнцем пространства находился деревянный столб, к которому были прикованы стоящими на коленях три загорелых узницы. «Желаете осмотреть их?» - спросил меня начальник, я согласился, поставил пиво на стол и вышел за ним из кабинета. Мы прошли коридор и остановились перед тяжелой стальной дверью ведущей во внутренний двор. Начальник набрал код на замке и открыл дверь. Горячий воздух, хорошо разогретый солнцем, обжег мою кожу. Внутренний двор был закрыт со всех сторон пятнадцатиметровой каменной стеной, с двумя рядами колючей проволоки сверху. Эта тюрьма была специально создана для наиболее опасных повстанцев и тех узниц, которые должны будут подвергнуться особым тренировкам перед отправкой в другие тюрьмы. В эту тюрьму были доставлены молодые активистки-студентки, которые были арестованы во время недавних выступлений. Из-за осложнения политической ситуации они получили длительные сроки заключения. Здесь они должны были получить специальные тренировочные процедуры и хорошо усвоить необходимость полного подчинения. Кроме них в этой тюрьме содержались «специальные» заключенные. Это были жены и дочери скрывающихся преступников, а также политических эмигрантов. Тут были и некоторые бывшие любовницы высших чиновников, а если чиновник предпочитал оставить себе любовницу – то здесь оказывалась бывшая жена. В тюрьме было даже несколько пар из матерей и взрослых дочерей. Начальник сформировал из них упряжки для перевозки вагонеток, и они проводили свои дни, обливаясь потом под ударами кнутов. Такие вещи были вполне допустимыми в жизни высших чиновников и позволяли решать их жизненные проблемы.

Итак, все три узницы были прикованы к столбу, стоя на коленях. Каждая была прикована короткой цепью за ошейник к кольцу в земле таким образом, что ее лицо удерживалось в пыли двора. Лодыжки были также прикованы, чтобы ноги были широко расставлены. Руки были закованы в наручники и подняты цепью как можно более высоко, так что было хорошо видно их ребра и напряженные мускулы. Естественно, все они были полностью голыми, и пот струился по их коричневым от загара телам. «Их волосы коротко острижены, а в районе лобка – выбриты. То есть мы придерживаемся обычного для тюрем порядка в вопросе поддержания гигиены. Одна из этих заключенных университетская преподавательница, ей 30 лет. Опубликовала под псевдонимом антиправительственную статью. Здесь она активно используется для оказания сексуальных услуг в солдатских казармах. Обычно ее смена длится по 48 часов, без перерывов. Ее бывшие студентки шокированы, когда им демонстрируются видеофильмы с ее участием. Сослуживцы мужчины любят наблюдать за ее наказанием во время дней посещений, в эти же дни она обслуживает и всех посетителей!» - сказал начальник. Я посмотрел на узницу. Ее мускулистое тело было мокрым от пота, она не была очень упитанной, ходя ее задница и была довольно широкой. Крупные груди лежали в пыли. На спине и ягодицах виднелись многочисленные следы от наказаний кнутом. В такой позе было хорошо видно ее анус, раскрасневшееся отверстие свидетельствовало о том, что многие солдаты предпочитали анальный секс.

«Когда солдаты возвращаются с маневров или боевых операций, им нужен отдых. В том числе и женщины. Для этих целей используются заключенные нашей тюрьмы. В казармы они посылаются на разные сроки, пока они находятся там – они могут использоваться безо всяких ограничений круглосуточно. Некоторые особенно нравятся солдатам, на них приходят особые заказы. Вот, к примеру, эта пользуется большим успехом. Бывшая командир партизанского отряда из провинции Марта. Ей дали пожизненную каторгу!» - продолжал начальник тюрьмы.

Эта женщина была моложе, чем первая узница, смуглая от природы, мускулистая и широкая в кости. Крупное стальное кольцо в ее клиторе было хорошо заметно, ее влагалище и анус были воспалены, что говорило о частых и жестких сношениях, многочисленные шрамы и открытые раны на внутренней поверхности бедер свидетельствовали, что солдаты довольно долго находились в джунглях. Она пыталась дергать своим задом, чтобы отогнать мух, которые стремились к ее ранам. Следы от кнутов также густо покрывали ее кожу. Ее голова была укрыта кожаным шлемом. Все ребра можно было пересчитать, что свидетельствовало о скудном питании и тяжелом труде. «Сильная сучка, привлекалась на самые тяжелые работы! Начали с помпы, затем перевели ее на склады, там она целыми днями таскала 80-килограммовые мешки!» - прокомментировал начальник. Наконец, самая юная заключенная, не более двадцати лет, с изящным, даже нежным телом. Она была скована таким образом, что ее живот лежал на земле, а ноги были еще более раздвинуты. Начальник поддел носком ботинка ее грудь: «Эта сучка – студентка. Вздумала редактировать подпольную газету! С ней мы начали программу лактации. Есть новый препарат, который вызывает лактацию через два-три месяца! Только начали, а уже смотрите, как набухли ее соски, да и размер грудей значительно увеличился. Для этих феминисток самое унизительное, если не считать орального секса, это принудительная лактация!»

Между тем начальник решил продемонстрировать, как сказывается тренировка в этой тюрьме на узницах. Он взял 50-сантиметровую дубинку и начал вводить ее в анус бывшей партизанки. Преодолевая сопротивление, дубинка все глубже и глубже входила в ее грязную дыру. «Вот так она тут натренировалась! Посмотрите, насколько нам удалось расширить ее щели!» Тело узницы изгибалось под толчками дубинки глубоко в ее заднице. «Она была бы не против такой же штуки в ее влагалище!» - сказал начальник. Далее он продолжил: «Здесь они проведут два дня. Надо же девочкам и отдохнуть после солдат! А потом их ждут карьеры и работа в цепях до следующего выезда в казармы. А поскольку они здесь прохлаждаются, их рабочий день в карьере будет удлинен на два часа ежедневно, до 18 часов!»

Через двери и небольшой коридор между двумя каменными стенами мы прошли в небольшое строение. В центре его находилось пять клеток сделанных из стальных прутьев, каждая не более двух метров в длину, высоту и ширину. Они размещались на столбах на высоте примерно в один метр. Одна из клеток была занята, в нее были всунуты две обнаженных узницы. Они сидели спиной друг к другу, руки скованы за спиной наручниками, локти и лодыжки привязаны кожаными ремнями, в рот каждой был вставлен резиновый кляп. Узницы ерзали и толкались, стараясь освободить себе хоть несколько сантиметров свободного пространства в очень тесной клетке. Было забавным наблюдать за их попытками получить хоть немного комфорта в узком пространстве клетке. Их кожа была мокрой от пота, ведь дневное солнце грело очень сильно. Они прекратили толкаться, и стали смотреть на нас, надеясь получить хоть какое-то облегчение. «Эти две сучки пытались подраться, - сказал начальник, - уже пару дней они сидят здесь безо всякой еды!» На их покрытом потом телах явственно виделись синяки и кровоподтеки, которые они получили во время борьбы. Одна из узниц была еще совсем молодой, худощавой с маленькой грудью, другая была более крупной, в возрасте за 30. Они вновь начали свою борьбу, стараясь получить хоть немного больше свободного места. Но это было тщетно, так как клетка была очень тесной. Внезапно во время борьбы молодая узница выпустила струю мочи, которая потекла на землю. Она продолжила свою борьбу за лучшее место и больший комфорт.

Когда мы отошли от клеток, начальник сказал по радио: «Транспортную команду на склад для выгрузки!» Через несколько дверей и зданий мы прошли в крупное бетонное здание. Оно было без окон, возле одной из стен было шесть небольших жестяных ящиков. Возле каждого ящика был вбит высокий деревянный столб с кандалами вверху, в столбе находился искусственный фаллос. В центре здания стояла шеренга из пяти узниц. У каждой за спиной был широкий деревянный шест, руки в районе запястий были привязаны к концам шеста. Железный ошейник каждой был привязан цепью посередине шеста. Длинная цепь соединяла каждую узницу. Длина цепи была около трех метров. На спине каждой помещался тяжелый мешок. Все они выглядели изможденными. Потные и грязные тела, покрытые шрамами от кнутов и синяками, говорили о том, что носить такие тяжелые грузы было очень непростым делом. «Вообще-то мешки не очень тяжелые, не более 30 килограмм!» - сказал начальник. И тут же продолжил: «Мы используем такие команды по 5 узниц для снабжения наших постов в джунглях. Обычно они несут грузы четыре или пять дней подряд. Под конвем из охранников. От восхода до заката солнца они несут грузы. Каждые два часа устраивается перерыв, для того чтобы поить их. По прибытии на армейский пост они удовлетворяют все сексуальные потребности солдат. Обратно они также несут какой-то груз. Так и следуют от одного поста к другому, не забывая о сексуальных услугах. Такие наказания для узниц введены уже лет десять назад, и они очень полезны для дисциплины. Для работ по вьючной доставке лучше использовать молодых и здоровых сучек, но и более старшие справляются, если в хорошей форме. Вон той шлюхе, к примеру, уже 40, но еще она вполне годна таскать мешки. Есть у нас даже пара узниц возрастом за 50. Думаю, что до 60 лет некоторые вполне могут использоваться для такой работы!»

Все они выглядели подтянутыми, крепки и загорелыми. Две из узниц были совсем юными, не более чем 20 лет, высокие, худощавые, с маленькими грудями, другие – были более старшими и мускулистыми, их груди были большими и тяжелыми. Тела всех узниц были густо покрыты следами от различных средства наказания. Наконец пятая из узниц, небольшого роста, но очень крепкая и мускулистая, в возрасте за 40, она стояла с тяжелым мешком на спине, истекая потом. Тяжелые и крупные груди спадали почти что до ее живота. Охранник приказал им стать на колени и уткнуть лица в землю, затем он стал осматривать их цепи. Затем по одной они стали подходить с грузом к месту разгрузки. Похоже, что транспортная бригада только что вернулась с рейса по армейским постам, разбросанным глубоко в джунглях.

«Разрешите мне показать вам еще кое-что!» - сказал начальник. Он указал на ряд небольших металлических ящиков. «Мы называем их потниками! Используем для наказания узниц из транспортных бригад. Те, кто выполнял свои обязанности плохо и без усердия, получают наказания!» У двух из пяти ящиков крышки были закрыты.

Начальник открыл крышку одного из ящиков. Наружу вырвался ужасный смрад – смесь испарений немытого тела, пота и мочи. В ящике, смотря на нас полными слез глазами, находилась обритая наголо крупная сорокалетняя женщина. Она сидела на фаллосе, вся покрытая потом, лодыжки были прикованы за кольца в полу, а руки – скованы сзади, защелки на ее возбужденных сосках были соединены цепочками. Она стонала сквозь резиновый кляп, что был глубоко засунут в ее рот. «Сучка не выполнила дневную норму!» - прокомментировал начальник. Он открыл крышку соседнего ящика. Там находилась юная худощавая негритянка. Ее плечи дрожали, а крупные глаза смотрели с надеждой. Усиленные заклепки на ее грудях сильно оттягивали крупные прямые соски. Она ерзала, стараясь хоть как-то соскочить с фаллоса, который глубоко проник в ее влагалище, чтобы получить хоть немного комфорта. Ее черное тело сильно вздрагивало в такт ее дыханию. «Она здесь всего неделю и отбывает свое первое наказание. Кажется, что она еще не вполне поняла, куда именно попала. Ей дали 10 лет за участие в студенческой антиправительственной организации. Но на волю ей вообще не суждено выйти. Она отправится в частную тюрьму, один из наших сотрудников положил на нее глаз!»

Тем временем возле транспортной команды заключенных я заметил высокую женщину, одетую в камуфляжные штаны, зеленую майку и тяжелые черные ботинки. Ее волосы были коротко, но не как у заключенных, острижены. Ростом более одного метра восьмидесяти сантиметров, очень мускулистая, крепкая, с длинными ногами. Ее полные груди вздымались во время дыхания. Она, не спеша, прохаживалась вдоль шеренги заключенных. На ее поясе висел кнут, электрошокер и пара наручников, в руке – небольшой радиоприемник. Я знал ее, это была Брит, она привела транспортную команду от армейского поста. Кстати, когда-то она была сторонницей повстанцев и еще пять лет назад сама сидела в тюрьме особо строгого режима. Но во время допросов сдала всех, кого знала, а затем завоевала признательность как информатор тюремного начальства. Ее стали привлекать к допросам заключенных, и она быстро находила слабые места у всех. Теперь она была одной из самых страшных надзирательниц в этой тюрьме.

Возле шеренги узниц появились две женщины, одетые в узкие коричневые шорты и майки того же цвета. Это были узницы вспомогательной службы, для которых установлен чуть более мягкий режим. Им позволялось носить такую одежду, но они были босые, а их ноги – закованы в кандалы. Тем временем узницы транспортной бригады стояли на коленях, их ноги были широко расставлены, а лица – по-прежнему в земле. Оказывается, их надо было разгрузить. Развязать мешки с их спин и было обязанностью заключенных вспомогательной службы. А Брит ударила своим ботинком по ноге одной заключенной, показывая ей, что ноги должны быть раздвинуты еще сильнее. После разгрузки, с каждой из узниц сняли шест, и они тут же были перекованы, руки были заведены назад. Брит, заглядывая в свои записи, распоряжалась: «Этой сучке 50 кнутов по груди и заднице!». Старшая узница заплакала, а Брит, взяв в руки дубинку, широко раздвинула ее ноги и стала водить в районе влагалища: «И десять ударов дубинкой – в промежность!» Она продолжила распоряжения, и одна из молодых узниц получила 4 месяца в камере строгого режима. Это означало, что ее закуют по рукам и ногам в камере площадью три квадратных метра, откуда будут выводить лишь для ежедневных суровых наказаний кнутом и оказания сексуальных услуг.

Брит прошла мимо нас, ведя на цепи, как на поводке, скованную юную узницу. Она сбивалась с шага, потому что ее ноги были в кандалах, к тому же она запуталась в поясной цепи, спадающей вниз. Брит сильнее рванула ее цепи, и узница вздрогнула, ведь ошейник больно ударил ее шею. «У Брит есть несколько персональных камер в подвале. Она называет их своей игровой площадкой. Там содержатся кое-какие узницы из числа специальных, например, она развлекается с женой и дочерью одного генерала. Кстати, сейчас сюда введут другую транспортную бригаду!»

Дверь открылась, звеня цепями, внутрь вошли пять молодых узниц в сопровождении двух охранников. Тут же находились две заключенные из вспомогательной службы. Узницы транспортной бригады стали на колени, уткнули свои лица в пол и приготовились получить груз. Их тут же приковали к шестам, оставленным их предшественницами. И начали размещать грузы на их спинах. Предстояло доставить довольно много груза и, когда мешок оказывался на спине очередной заключенной, ее тело сильно склонялось к земле. «Помните их?» - спросил начальник. Конечно же, я вспомнил их, это была футбольная команда, которую арестовали несколько недель назад. Сначала их должны были отправить в тюрьму, где распоряжался Рауль. «Да! Они оказались у нас после предварительной тренировке в тюрьме Марта. Увидев их, я сразу поставил их на самую тяжелую работу – в карьер, а потом перевел в транспортную бригаду. Они сильны, выносливы и вполне годны!» - заметил начальник. Да, мускулистые тела показывали, что это была неплохая транспортная бригада. Все они получили по 20-30 лет каторги, что означало пожизненную каторгу. Рауль в тюрьме Марта и начальник здесь очень хорошо обучили этих сучек и после 16-часового рабочего дня, кнутов и прочих наказаний, они усвоили свое место. Поначалу их еще привлекали для строительства дороги, но теперь они были только вьючными животными. Прилежными и послушными.

Мы снова проходили через двери в мощных стенах тюрьмы. С удовлетворением я отмечал, что двери были массивными, состояли из двух частей, были оборудованы мощными запорами и глазками. Двухсекционное устройство этих дверей позволяло открывать только одну из дверей. Таким образом, по соображениям безопасности тюрьма была почти идеальной. Мы взглянули в один из глазков, было видно, что внутри находится идущая вниз труба. Начальник распорядился, и охранник открыл дверь в наклонной стене, там была труба, переходящая в отверстие сантиметров пятнадцать диаметром. В этом отверстии было видно лицо узницы, покрытое влагой. Она открыла рот и стала судорожно вдыхать свежий воздух. Начальник распорядился показать мне помещение, в котором она находится. С боку от стены располагалась небольшая дверца. Когда охранник открыл ее, я увидел маленькое помещение, по сути, каменный мешок, площадью где-то полтора квадратных метра. Там сидела на корточках узница, причем ее руки были скованы наручниками за спиной. Тесное пространство этой щели не позволяло ей ни встать, ни лечь, она могла только сидеть в такой позе. Ее голова упиралась в потолок. Конечно, она не могла задохнуться, так как были оставлены небольшие отверстия для вентиляции, но комфорта это не очень добавляло. Ведь полом были металлические прутья, а под ними наклонный каменный пол, чтобы стекали нечистоты. Тем не менее, смрад пота, испражнений и мочи чувствовался очень хорошо. Заключенная выглядела ужасно, двадцатилетняя миниатюрная девушка, коротко стриженная, очень грязная и потная, она сидела, стараясь отдышаться. Ее соски были проколоты и в них поблескивали стальные кольца. Охранник чуть изменил ее позу, он открыл специальное отверстие, что ранее было закрыто и разместил ее так, что теперь ее голова была полностью наружу, а тело оставалось в этом каменном мешке. Она даже постаралась улыбнуться, так как теперь она могла дышать более свежим воздухом. Таким же образом охранник поступил с остальными каменными мешками. Заключенные судорожно глотали воздух. Начальник назвал это проветриванием. Из последнего мешка извлекли узницу. Она была почти что без сознания и упала на пол как мешок. «Это все повстанцы, которых мы поймали пару недель назад возле тюрьмы. Думали проверить нашу охрану! Эта сука – их старшая! - сказал начальник, пиная ногой обмякшее тело, - Сначала целую неделю мы наказывали их со всем прилежанием, не забывая о сексуальных услугах. Мы неплохо воспитали их, и теперь они пригодны для работы или же борделя!» Я понял, что теперь их ждет вечная каторга безо всяких сантиментов и юридических решений. В перспективе им светит только частное рабство. Все узницы смотрели на свою старшую, которую приводили в чувство. На вид ей было под сорок, крупная, даже мускулистая, с крупными грудями, она лежала на полу со скованными за спиной руками. Охранник несколько раз ударил ее кнутом с оттяжкой по ее бедрам и грудям. Ее подняли за цепь, прикованную к ее ошейнику на ноги. Она стала рыдать: «Нет, не бейте меня, прошу Вас, господа! Только не бейте! Я сделаю все! Я буду сосать и лизать, что прикажете! Можете трахнуть меня как угодно! Не бейте!»

Ее грязные бедра вздрагивали под ударами кнутов, очередной удар с оттяжкой затронул ее промежность. Она не просто рыдала, а выла. Пот смешивался с грязью, раны от кнута начали кровоточить. Охранник усилил порку, она продолжалась минут пять. Раны покрыли все ее тело. «Расскажи нам, чего ты хочешь?» - обратился к ней начальник. Она взревела: «Господа! Трахните меня! Я сука, шлюха, я кусок дерьма, можете взять меня, все мои дырки в вашем распоряжении! Трахните тупую суку! Возьмите меня!»

Остальные заключенные смотрели во все глаза на своего бывшего лидера. Некоторые плакали. Вероятно, эти призывы были далеки от ее обычных феминистских речей. Охранник снова подступил с кнутом.

«А теперь мы пройдем туда, куда Вам и надо было!» - сказал мне начальник.

Глава 11. Допрос профессора Гомес

Начальник открыл одну из дверей, и мы спустились по лестнице в подвальное помещение, преодолев еще одну железную дверь, мы оказались в бункере. У стен бункера размещались металлические сооружения на колесах, к которым были привязаны заключенные. Всего их было трое. Каждая была за руки подвешена к металлической перекладине, на их головах двух были кожаные шлемы, их ноги не доставали поверхности пола. Они стонали. Посредине была подвешена Паулина Гомес. Ее ноги были разведены в стороны, а лодыжки прикованы к боковым опорам. Перед ней стоял чернокожий охранник, с голым торсом, в руках он держал кнут. Этим кнутом он наказывал заключенную. Судя по тому, что он хорошо вспотел, наказание длилось долго. Тело Паулины было покрыто многочисленными ранами. Сейчас он работал с задницей, нанося длинные удары с оттяжкой по ягодицам узницы. От очередного удара ее тело рвалось вперед, но цепи удерживали его. Пот и кровь струились по телу. Ее крупные груди были перевязаны и стояли торчком, они также были покрыты следами от ударов кнута, по две стальные защелки сжимали ее каждый сосок. В каждое из ее половых губ было вдето крупное стальное кольцо, цепочки от которых также были закреплены за опоры. Таким образом, ее влагалище было полностью раскрыто, а ее клитор был хорошо виден. Она сжимала и разжимала свои ягодицы после каждого удара кнутом. В этот момент начальник получил вызов по радио и покинул нас. Я же остался, чтобы посмотреть на узницу. Охранник сделал паузу, он потрогал ее клитор, пока заключенная тяжело дышала, и подтянул цепи так, что спина Паулины оказалась выгнутой в дугу. Затем он снова взял кнут, с резким свистом он нанес очередной удар по ее спине. Звук от полновесного удара кнутом по обнаженному телу хорошо разносился в помещении, сопровождаемый стоном и всхлипываниями Паулины. Как можно было заметить, она явно сбросила вес во время заключения. Бледная мягкая кожа, столь характерная для ее прежнего образа жизни, стала упругой и загорелой под влиянием тяжелого труда. Ее живот теперь был втянут, ребра хорошо видны под кожей. Режим в этой тюрьме сказывался получше чем диеты и спортивные упражнения, хотя конечно, это было не лучшее место для непривыкших к физическому труду профессоров университета. Сейчас у нее был полноценный 16-часовой рабочий день. Казалось, что она уже вполне привыкла к собственной наготе. Период первичной тренировки уже давно окончился, и все это время она была голой. Однако ее иногда показывали посетителям, и ее стыд снова возвращался, когда она видела кого-то, кто знал ее по прошлой жизни. В воспитательных целях мы планировали показывать ее специально привозимым из университета группам студенток.

Наблюдая за тем, как профессор Гомес извивается в цепях, я начал размышлять относительно последних указаний генерала. Тина рассказала, что выполняла в Мехико задание повстанцев шпионского характера. Мы также знали, что профессор Гомес играла важную роль в привлечении новых повстанцев среди студенток университета и отправки их в тайные лагеря глубоко в джунглях. Там же содержались заложники и те жены и дочери крупных чиновников, кого планировалось похитить. Заложники подвергались пыткам и унижениям. Такие акции сказывались на интенсивности повстанческого движения, делая его все более опасным. Мы были вынуждены усилить работу по борьбе с этими акциями. Профессора Гомес подвергали пыткам не просто так. Дело в том, что в наши руки попало уже достаточно много лидеров повстанческого движения, которые обладали весьма ценной информацией. Теперь мы решили всех их объединить в одно место для детальных допросов. К ним будут применяться особые методы получения информации, а полученные от них сведения будут тут же проверяться.

Начальник тюрьмы вернулся и распорядился перевести заключенную Гомес в комнату для допросов. «Я только что разговаривал с генералом. Гомес скрывала перед окружающими, что у нее есть взрослая дочь, а ведь именно она была посредником между университетской ячейкой повстанцев и лагерями в джунглях. Сейчас она находится в частной тюрьме генерала. Послушаем, что нам расскажет Паулина!» - сказал начальник.

В подвале было много различных дверей с номерами. Одно из помещений и было комнатой для допросов. Когда мы вошли, Паулину как раз приковывали к деревянному раздвижному столу в центре помещения. Это был стол необычной конструкции с многочисленными кольцами, колодками и цепями в нем. Заключенная была помещена на колени, ее ноги были закованы в колодки, а груди положены на стол. Они лежали плашмя на деревянной поверхности стола. Ее скованные наручниками руки были плотно зафиксированы за спиной. С ее глаз скатывались слезы, мокрые глаза смотрели испуганно. Тяжелые защелки в ее сосках немилосердно въелись в плоть, вызвав кровоподтеки. Начальник снял их, и Паулина вздохнула, ожидая некоторого облегчения, однако при освобождении от защелок кровь вернулась и показалась из ран. Узница вскрикнула от боли. «У нас к тебе есть несколько вопросов! Если ответы будут правдивыми – ты отправишься в обычную камеру, если же будешь что-то скрывать – минимум месяц в железном ящике! Ты поняла меня, сука!» - обратился к ней начальник.

«Да, сэр!» - вздохнула узница, смотря на свои лежащие на столе груди. Начальник оперся на стол: «У тебя есть дочь в возрасте около 20 лет?» Сдавленным голосом Паулина ответила: «Нет, сэр!» В ту же секунду крупная игла показалась в руке охранника и он, с силой проткнув ее сосок, пришпилил его к поверхности стола. Узница пронзительно взвизгнула. «Уважаемая профессор! Я очень вежливо попросил дать ответ на вопрос, который вынужден задать снова. У Вас есть дочь в возрасте около 20 лет?» Она тяжело дышала, охранник проткнул ее другой сосок. Снова крик и заключенная оцепенело смотрела на свои проткнутые соски. У нее были большие тяжелые груди, крупные соски и большие коричневые пятна вокруг них. На столе показалась связка иголок, по всей вероятности соскам предстояло получить еще не по одной игле. Начальник взял в руки длинную и тонкую деревянную палку. Медленно она коснулась ее проколотых сосков. Паулина открыла рот, и в ту же секунду он ударил ее с силой плашмя по груди. «А-а-а-а-а-а! Есть! У меня есть дочь!» - вскрикнула узница. Она рыдала, слезы скатывались по ее щекам. Боль исказила ее лицо. «Несколько лучше, профессор. Но только какого черта мы должны превращать Ваши груди в подушечку для иголок? Советую отвечать быстрее. Итак, какова роль твоей дочери в повстанческом движении?» - начальник поигрывал в руках палкой. «Не-е-ет! О! Не-е-ет! Она ни причем.. .» - зарыдала Паулина. В ту же секунду серия ударов обрушилась на ее израненные груди. «Выйдем на минутку!» - обратился ко мне начальник. Охранник тем временем, взяв в руки иголки, деловито подошел к Паулине.

В коридоре начальник рассказал мне, что ее дочь училась в университете под другим именем. Она прошла подготовку в лагере повстанцев и стала связной между ними и подпольной ячейкой в университете. Каждую неделю она приезжала в пограничную провинцию, где встречалась с представителями повстанцев. Ее арестовал военный патруль в районе городка Марианка и доставил на местную военную базу. Оттуда ее затребовал генерал к себе в имение для подробных допросов.

Мы вернулись в комнату допросов. Теперь на шее Паулины был толстый железный ошейник, соединенный натянутой цепью с ее лодыжками. Ее груди по-прежнему лежали не столе, однако теперь они были еще и привязаны кожаными ремешками. В соски были вставлены еще несколько иголок. Пот покрывал все тело заключенной, пол под ней был влажным. С ужасом она смотрела на свои груди и рыдала. Начальник снова подошел поближе: «Какие задания повстанцев выполняла твоя дочь?» Послышался свист, и груди заключенной получили новые удары. Ее глаза были широко распахнуты, она кричала от боли, к тому же она обмочилась. Внезапно ее тело свели судороги, и она отключилась. Через несколько минут она продолжала сдавленным голосом: «Моя дочь Мария была связной между повстанцами в джунглях и подпольем в университете, она носила деньги и документы, но это все. Прошу Вас, сэр! Я буду работать и делать все, что прикажите. Можете отправить меня в поля, на шахту или на завод. Мое место теперь здесь и я буду хорошей заключенной. Я сожалею о том, что сделала и хочу исправиться. Я хочу быть голой и в цепях, я буду работать, где скажете, все мои щели в вашем распоряжении, я сделаю все что скажете, можете трахать меня! Но только отпустите мои груди!»

«Хорошо, заключенная Гомес. Но сначала еще один вопрос – твоя дочь прошла тренировку в лагере повстанцев?» - спросил начальник, трогая концом палки сосок заключенной. Она моргнула, смахивая слезу: «Нет, сэр!» Начальник усмехнулся и трижды ударил ее по сосками. Затем он обернулся к охраннику: «В железный ящик ее, каждый день - хорошая порка кнутами! Думаю, что тебе пока еще было мало уроков. Что же, надеюсь, ты когда-нибудь исправишься!» Гомес зарыдала от боли. Тем временем мы покинули камеру.

Возвращаясь в город, я прикидывал, какую именно информацию мы сможем получить от дочери профессора Гомес. Впрочем, завтра я это узнаю.

Глава 12. Операция в джунглях

Тем временем мне пришло кодированное сообщение от генерала. Обычно он связывался со мной по официальным каналам, но сейчас я выполнял его поручения и поэтому в экстренных случаях он выходил на меня напрямую. Сообщение было коротким: «Завтра. 10. Джунгли. Вооруженным» Это означало, что назавтра мне необходимо будет заехать к нему в имение и быть готовым к небольшой военной экспедиции.

Мне естественно не совсем по душе была эта экспедиция, но приказ есть приказ. Я спустился в погреб, чтобы взять себе бутылку вина. По пути я зашел в свою кладовую чтобы проверить снаряжение. Камуфляж и ботинки были в порядке. Я проверил оружие – армейский пистолет и автоматическая винтовка стояли на своих местах. Я снарядил винтовку подствольным гранатометом и укомплектовал сумку запасным боезапасом. Сумку я уложил в водонепроницаемый мешок с другим снаряжением. Гранатомет будет нелишним, по крайней мере, в джунглях всего можно ожидать. В подвале уже была оборудована моя личная тюремная камера. За железной тяжелой дверью было помещение, где могла содержаться узница. В стены были вбиты крюки и железные кольца, в полу – выбито санитарное отверстие. В этой же комнате уже находились необходимые цепи, кандалы, ошейники, зажимы и кнуты. Кольца и цепи поблескивали в тусклом свете ламы. Пока еще эта камера мною не использовалась. Первой узницей здесь будет Марша, моя секретарша. Она уже давно желает этого.

Следующим утром я сидел на веранде в имении генерала и пил апельсиновый сок с водкой [в тексте именно "водка"!]. На той же веранде на коленях сидела закованная узница. От зажимов в ее сосках тянулись цепи, закрепленные в пол веранды. Ее крупные соски были возбуждены. Судя по всему, это была недавно захваченная девушка. Совсем молодая, она была одета лишь в тонкие зеленые трусики. Они были очень тонкими и позволяли вполне хорошо увидеть ее выбритую промежность. Длина цепи не позволяли ей встать, ее руки были заведены назад, запястья и локти связаны между собой. На ее шее был кожаный ошейник. Большой резиновый кляп был вставлен ей в рот. Пот струился по ее лицу. Судя по отметинам на ее теле, она недавно была наказана кнутами. В ее глазах читался ужас и стыд от того, что она вынуждена была сидеть с обнаженной грудью и почти голой перед посторонними. Это была явно бывшая студентка университета.

«Она покажет нам главный лагерь повстанцев» - сказал генерал, указывая на нее. Она смотрела на нас расширенными глазами. «Эта маленькая сучка – дочь профессора Гомес. В этом лагере, кстати, содержатся заложники – захваченные в плен дочь и жена губернатора провинции. Их захватили два месяца назад. Нам необходимо захватить лагерь и освободить заложников. Мы десантируемся с вертолета недалеко от лагеря. Лагерь находится в небольшой ложбине возле горы. Нам необходимо будет захватить заложников, пленных, ликвидировать лагерь и вернуться назад!»

Узница продолжала ерзать, однако теперь трусики глубоко врезались в тело и обнажили ее влагалище. Она по-прежнему с ужасом старалась скрыть свое унижение. План генерала шокировал меня своей авантюрностью, нам предлагалось захватить хорошо охраняемый лагерь повстанцев силами всего лишь восьми человек. С собой предлагалось также захватить и саму Марию Гомес, чтобы она показала место лагеря.

Спустя двадцать минут мы летели над джунглями. Я ненавидел вертолеты, но выбора не было. Генерал находился вместе с нами, в руках он держал автомат. В конце салона вертолета находились места для захваченных пленных. С нами была надзирательница из тюрьмы «Солиса» Брит. В салоне было пятеро коммандос. Они проверяли снаряжение. Судя по вооружению, предстоял тяжелый, но скоротечный бой.

У моих ног со связанными за спиной руками и скованными ногами лежала Мария Гомес. Ее обули в тяжелые ботинки, но из одежды на ней по-прежнему были лишь трусы. Солдаты смотрели на нее, посмеиваясь. Кажется, им стало казаться забавным захватить этот лагерь.

Наконец мы приземлились. Из салона выгрузилась транспортная команда заключенных. К чему коммандос самим носить свое снаряжение. Пятеро узниц будут нести его к месту назначения. Их руки были прикреплены к распоркам, к которым закреплены мешки со снаряжением. Они были обуты в тяжелые ботинки, но оставались обнаженными. Брит указала на узниц: «Я отобрала наиболее выносливых. Вот эти двое содержатся уже несколько лет!» Судя по внешнему виду, узницы ужа давно забыли те времена, когда они носили одежду.

Мы выдвинулись в направлении лагеря. Почти заброшенная дорога петляла между крупных деревьев. Тела заключенных блестели от пота. Единственными звуками были пинки по задницам узниц. Ведь рты всех их были закрыты кляпами.

Через два часа мы сделали привал. Солдаты стали наблюдать за обстановкой в бинокли. Внезапно послышались выстрелы, коммандос открыли ответный огонь, я поддержал их выстрелом из гранатомета. После краткосрочного боя, они привели двух пленных. Это были две молодые женщины, одетые в камуфляжную форму. Одна из них испуганно дрожала, совсем не походила на партизанку. Я знал, что в лагерях рекруты из числа повстанцев проходят усиленную тренировку полностью обнаженными. Лишь затем им выдают одежду. Солдаты сказали, что всего их было трое и по всей вероятности они совершали марш-бросок, в ходе боя одну партизанку убили. Двух других связали, а рот заткнули кляпом. Нам надо было торопиться. Их скоротечный допрос поручили Брит. Через несколько минут и после звука кнута, она вернулась. Пленные покажут место нахождения лагеря. Сейчас с ними еще развлекутся солдаты.

Генерал решил не рисковать и вызывал подкрепление.

Через несколько часов мы приземлились в тюрьме «Солиса». Операцию нельзя было назвать удачной, так как в лагере не оказалось заложниц. К тому же было убито семь партизанок, а в плен захвачено всего две. Новые пленные уже раздетые догола, но в ботинках выходили из вертолета. Туда же под конвоем Брит следовала и транспортная команда. На телах заключенных хорошо видны следы от ударов кнутом. Двоим новеньким еще предстоят недели допросов. Высокая узница плакала, солдаты несколько раз жестко изнасиловали ее, тело украшали следы от кнутов и кровоподтеки.

Марию Гомес генерал забирал в свое поместье, чтобы продолжить ее тренировки. Она шла со скованными за спиной руками, низко опустив голову. Тем не менее, прощаясь, генерал поздравил меня с успешно выполненным заданием.