Проснулся я, дезориентированный и задыхающийся. Комната была незнакомой, и мои руки тут же потянулись, чтобы коснуться плеча Гвен. Обнаружив, что место рядом со мной пусто, меня охватила паника, и я резко сел, чтобы поискать ее. Кто-то ее забрал! Ее здесь нет, и эта мысль наполнила меня беспомощным ужасом. Жива ли она?! Не в опасности ли она или где-то потерялась?! В темноте спальни я не мог рационально объяснить ее отсутствие!

Прошло еще несколько ударов сердца, прежде чем меня настигла реальность. Ее у меня кто-то забрал, – вспомнил я. Я прижал колени к груди. Мне снова захотелось плакать. Но слез уже не было. Выплаканный ранее, я был обезвожен и опустошен.

Была ночь, и в доме стояла тишина. Я не слышала ни сестры, ни ее мужа, а близнецы не производили никакого шума в своей комнате дальше по коридору. Проверив свой телефон, я увидел, что уже близко к полуночи.

Я также увидел, что нет ни сообщений, ни неотвеченных звонков. Гвен не пыталась до меня дозвониться. Что и справедливо, я полагаю. Я тоже ей не звонил. Но все равно было больно.

Все еще пытаясь отогнать сон, я отправил ей сообщение.

Джек: Не спишь?

Я сидел с телефоном в руке, казалось, целую вечность, в ожидании ответа. Прошла всего минута или около того, но казалось, что прошла целая вечность. Снаружи слышалось отдаленное улюлюканье амбарной совы, казалось, часто наведывавшейся в дом. Когда она ответила, то там было всего одно слово.

Гвен: Нет.

Я тяжело сглотнул. Когда набирал ответ, в горле стоял комок.

Джек: Ты одна?

Следующий ответ Гвен добирался до моего телефона еще дольше – целых пять минут для меня чистого ада.

Гвен: Нет.

Боже, мое сердце снова раскололось. Это было похоже на удар изнутри. То, что моя жена была честна именно сейчас, не успокаивало, как я надеялся. Заманчиво было спросить, с кем она, но моя депрессия шептала, что это – Джо. К чему спрашивать?

Сделав несколько глубоких вдохов, я тщательно обдумал свои слова, прежде чем напечатать их.

Джек: Можем поговорить? Мне очень нужно с тобой поговорить.

Прошло несколько минут, но ответа не последовало.

Джек: Пожалуйста?

Наконец, она прислала мне отрывистый ответ.

Гвен: Завтра.

К задней части моего горла поднялась желчь. Черт, она собирается заставлять меня ждать. Возможно, это справедливо, так как ведь это я убежал из дома, но это заставило меня почувствовать, что я теряю с ней еще больше позиций. Что, в свою очередь, заставило меня задуматься, а было ли у меня вообще что-то с моей женой. Как много в нашем браке было лжи? Имела ли женщина, которую я люблю, ко мне хоть какое-то уважение? Если она не могла «отказаться от него», то почему вышла замуж за меня, а не за него?

Мрачный ответ был прост: Джо был менее чем стабилен в своей жизни. Он скитался с работы на работу, у него нет машины, он живет в одной квартире с тремя другими, и у него нет никаких перспектив на будущее. Я? Я работаю, имею немного денег в банке и вообще считаюсь надежным парнем. Мысль о том, что она вышла за меня замуж только из чувства безопасности, маячила неуютно близко.

Может быть, я никогда и не был ее мужем. Может, я был для нее бесплатным билетом на обед, и оказался бл слишком туп, чтобы понять это. Единственный способ узнать наверняка – поговорить с ней.

Джек: Утром? Около десяти? Возьму рогалики.

Гвен: Как скажешь.

Как я уже говорил, Гвен слишком хорошо меня знает. Она знает, как сделать мне больно. У меня потекло из носа. Вытерев его рукавом рубашки, я двинулся дальше.

Джек: Хорошо. В десять, с рогаликами. Я люблю тебя, Гвен.

Ответа не последовало. Я ждал целый час, скорчившись на кровати и уставившись на телефон в надежде на ответ, но ничего не было. Поняв, что отвечать она не собирается, я позволил себе в тоске рухнуть на кровать.

Я уже ее потерял, – сказал я себе. Отчаяние говорило мне, что у меня никогда ее и не было, и что моя жизнь была ложью. Сквозь половицы моего мозга просочились старые сомнения и страхи, чтобы затмить любой свет разума. Я оставался в кровати, парализованный ужасной тревогой, которую, как мне казалось, уже давно победил, и начал сомневаться, не является ли желание положить всему этому конец, в конце концов, не такой уж плохой идеей.

У меня уже давно не было таких мыслей. Депрессия – та еще сука, но я думал, что победил ее навсегда. В ушах звучали четкие слова Дункана. Я обещал, что не буду делать глупостей, но сейчас задумался: действительно ли это так глупо? Чтобы избежать боли? Чтобы убежать от лжи? Убежать от себя и позволить жизни продолжиться без меня? Кому в этом мире я нужен, на самом деле чертовски нужен?

Ближе к рассвету проснулась одна из близняшек и начала плакать. Все домашние зашевелились. Я слышал, как муж моей сестры, сбиваясь с шага, заходил в детскую и непринужденно разговаривает с той из дочерей, что его побеспокоила. По коридору эхом разносился сонный голос Аннабелль. Ее семья просыпалась вокруг, и прошло совсем немного времени, прежде чем в комнату проник запах кофе.

Жизнь продолжалась. Не имело значения, там я или нет.

Я заставил себя встать с кровати с тяжестью, отягощавшей каждое мое движение. Я не выспался, был эмоционально разбит, на мне все еще была вчерашняя рабочая одежда, и я был в ужасе от того, какие новые откровения принесет этот день. Я хотел умереть.

Но было дано обещание насчет рогаликов.

Может быть, в пекарне окажутся те, которые я любил тосты по-французски. Может быть, у них есть рогалики с маком, что дадут мне наркотическую эйфорию! Разве не бывает так, чтобы люди давали положительные результаты тестов на наркотики от маковых зерен? В любом случае, рогалики дадут. А иногда именно самые незначительные вещи помогают нам двигаться вперед.

***

Выходя из комнаты, я чуть не врезался в свою сестру.

– Эй, тупица! Я как раз собиралась разбудить твою жалкую задницу. – Сделав шаг назад, она оглядела меня с ног до головы. – Господи, Джек, сейчас ты выглядишь еще хуже, чем когда я тебя подхватила.

Не доверяя своему голосу, я одарил ее болезненной ухмылкой.

– Прими душ, – решительно потребовала она.

Положив руки мне на плечи, она меня развернула и подтолкнула в направлении ванной комнаты.

– Ты знаешь, где все находится. Приведи себя в порядок. Халат висит с обратной стороны двери. Свою одежду выброси в коридор, и я ее постираю.

Я послушно повиновался. Было приятно, что кто-то дает мне хоть какое-то указание!

Теплая вода каскадами стекала по моему телу, пока я сидел в ванне под струями, брызги барабанили по голове, прогоняя все мысли. Это – медитация. Это ничего не делало, чтобы облегчить сердечную боль – пустота оставалась – но постоянный шум воды, бьющей по мне, помогал об этом не думать. Я пробыл под душем добрых полчаса, прежде чем неохотно признал, что мне пора двигаться. В доме есть еще одна полная ванная комната, но я не хотел использовать всю горячую воду.

Я вышел, одетый в белый махровый халат, который, я был уверен, моя сестра стащила из какого-нибудь отеля. На кухне Аннабель усадила обеих моих племянниц в детские стульчики и изо всех сил пыталась заставить их есть. Рядом, с чашкой кофе в одной руке и шваброй в другой, стоял Дункан.

– Вот видите, – ворковала она моим чумазым племянницам, – если не будете есть, то станете похожи на дядю Джека. Вы же не хотите стать похожими на дядю Джека?

Я озорно ухмыльнулся. Выходя из ванной, я взглянул в зеркало. Душ лишь чуть улучшил мое состояние.

Сестра жестом указала на холодильник.

– Вчера ты проспал ужин. В холодильнике для тебя – тарелка: курица с рисом и фасолью. Садись и ешь.

– Спасибо, чучело.

Еда была поставлена в микроволновку освободившись от фольги. Часы сообщали, что уже семь двадцать.

– Мы не можем забрать мою машину сегодня утром? У меня есть кое-что, о чем я должен позаботиться.

– Уже сделано, Джек, – успокоил меня Дункан. Он сделал глоток своего кофе. – Мы сделали это прошлой ночью, пока ты спал.

Одна из близняшек зашипела, разбрызгивая какое-то детское питание по подносу и полу. Другая хихикнула и сделала то же самое. Оба родителя отнеслись к этому спокойно.

– Собираешься пойти поговорить со Стервой?

Похоже, что новым прозвищем Гвен у моей сестры стало «Стерва». Аннабелль никогда легко не прощала и не забывала, так что, это прозвище, вероятно, будет применяться к Гвен еще довольно долго, вне зависимости от результата.

– Да. Вернусь около десяти. Подумал, что мы могли бы посидеть, попытаться выяснить, где... не знаю... где все пошло не так, я думаю. И нет ли шанса все исправить.

– Ты этого хочешь? Исправить это?

Вопрос моего шурина заставил меня поерзать на стуле.

– Не знаю. – Я беспомощно пожал плечами. – С одной стороны, мы женаты уже шесть лет. Знаем друг друга больше восьми, почти девяти. Трудно все это бросить, понимаешь?

– И ты все еще ее любишь.

Моя сестра не была дурой.

– Да. Да, я все еще люблю ее.

Микроволновка пискнула, и я осторожно достал тарелку, чтобы потом сесть с ними за стол. Пахло чудесно! Мой живот слегка застонал при мысли о еде, но тот факт, что это – одно из блюд Дункана (не моей сестры, Аннабелль не могла бы приготовить и воду), сделал идею поесть привлекательной. На вкус оно было таким же хорошим, как и на запах.

– С другой стороны, – сказал я после первого укуса. Тяжесть заявления, которое я собиралась сделать, заставила меня замешкаться. Сказать это вслух было трудно! – С другой стороны, судя по тому, что она сказала, она спала с ним дольше, чем только сейчас. Наверное, около десяти лет, я думаю. Что означает, что все это время она мне лгала.

Глаза Аннабелл расширились от удивления и ярости.

– Десять лет, Джек?! Она десять лет трахается за твоей спиной?! И ты ничего не замечал?!

Слова были неправильными. Аппетит пропал, и я аккуратно положил вилку на тарелку.

– Справедливости ради, – мягко укорил ее муж, – мы тоже не замечали, Аннабелль. И это – долгий срок, чтобы хранить такой секрет, а никто об этом не узнал. К тому же, если она спала с этим парнем еще до встречи с твоим братом, то Джек не заметил бы в ее привычках никаких изменений.

Моя сестра сдалась.

– Прости, Джек. Не могу поверить, что этой маленькой сучке так долго все сходило с рук! Если узнаю, что кто-то знал о них двоих все это время, я прирежу их на хрен, клянусь.

От всей этой суматохи близнецы забеспокоились и стали делать в сторону матери движения «возьми меня на ручки». Продолжая говорить, она начала вытирать лица и пальцы малышей. Ухмыляясь как акула, она потерлась кончиком носа по лицу одной из своих дочерей, а затем другой.

– Не хочешь помочь мамочке подстричь суку? Да, хочешь! Знаю, что хочешь!

Родители убирали за своими детьми, а я сидел и ковырялся в еде. Я съел еще немного, но только потому, что моя сестра пристально смотрела на меня.

– Мне пора на работу, Джек, – сказал мне Дункан. – Если тебе снова нужно здесь переночевать, давай. Но помни, это и твой дом тоже. Не позволяй ей выгнать тебя из него.

Аннабелль кивнула.

– Нам тоже пора идти. У близнецов сегодня свидание в восемь тридцать, и нам нужно поторопиться.

– Хочешь, помогу их подготовить? – искренне предложил я.

Она покачала головой.

– Нет. Сама справлюсь. Хотя тебе и стоит подышать свежим воздухом, прежде чем идти к ней...

Я кивнул. Мой завтрак был наполовину закончен, я завернул остатки обратно в фольгу и убрал ее. Дункан бросил мне ключи от машины. Обняв сестру, где она сидела, я поцеловал обеих племянниц в макушки.

– Джек? – тихо позвала сестра, когда я пошел одеваться.

– Да?

Аннабелль колебалась мгновение.

– Не делай глупостей. Ладно?

Я одарил ее однобокой ухмылкой.

– Обещаю.

***

Джо, Дункан, а теперь и Аннабелль; все трое предостерегали меня от поступков, о которых я могу пожалеть. Единственная проблема заключалась в том, что существовало огромное количество того, что можно было счесть глупым. Можно было бы счесть глупостью оставление Гвен накануне одну и плачущую!

Собирался ли я покончить с собой? Эта мысль затаилась в глубине мозга. Депрессия шептала мне на ухо сладкие, соблазнительные рассуждения о том, что в этом мире не стоит жить, если человек может так долго быть обманутым любимым человеком. Она утверждала, что никто не станет по мне скучать, в долгосрочной перспективе. Я никому не нужен. У Гвен явно есть Джо. У Аннабелль – своя семья, о которой нужно заботиться. Мои друзья? Ну, кампания D&D может продолжаться и без меня, как будто я уехал. Что касается моих друзей в социальных сетях, то неужели я действительно был чем-то большим, нежели вспышка на экране их телефонов?

Это – знакомые рефрены, которые, как мне казалось, несколько лет назад я изжил. Я не испытывал потребности в посещении психотерапевта с последнего курса колледжа! Тем не менее, она была.

Было бы глупо выбивать дерьмо из Джо? Это могло бы помочь мне почувствовать себя лучше или, по крайней мере, заставить меня чувствовать себя менее беспомощным. С другой стороны, он может и победить! Как это будет выглядеть? Я знаю, что проигрыш заставит меня почувствовать себя еще более жалким! И что если он отдаст меня под арест за нападение? Что, если я его убью? Смогу ли я убить его?

Потом Гвен. Что более глупо: дать ей шанс или развестись с ней? Карточка, которую дал мне дальнобойщик, все еще лежит в моем бумажнике. Глупо ли сразу звонить ему или лучше подождать?

Я угрюмо просидел в местном парковке около часа, прежде чем наконец собрался ехать. По крайней мере, встреча с Гвен глупой не была. Это требовалось сделать прежде всего, и как бы я ни боялся получить ответы на мучившие меня вопросы, избежать этого невозможно.

К счастью, утренняя очередь в местной кофейне была достаточно короткой. Если бы мне пришлось ждать дольше, я бы заволновался! Но с чаем для меня, кофе для нее и пакетом рогаликов на всех, я поехал обратно домой к своей неверной жене.

Было чуть меньше десяти, когда я подъехал к нашему подъезду и вошел через пристроенный гараж. Гвен с задумчивым видом сидела за кухонным столом. Ее длинные черные волосы убраны за ухо, а руки в защитном жесте скрещены на груди. На этот раз на ней не было халата. На ней была старая футболка и треники, что было далеко от ее обычного наряда. Ничего не было сказано, пока я ставил перед ней кофе. Сев по другую сторону стола, я открыл пакет с рогаликами и слегка подтолкнул его к ней.

– Нам нужно поговорить, – тихо начал я.

Гвен фыркнула.

– Вчера ты говорить не хотел.

Справедливое замечание. Она зла. Черт знает, почему злится именно она; ведь это меня предали во всем этом! Но я решил сохранять спокойствие.

– Нет, не хотел. Вчера я... Мне требовалось уйти. Нужно было подумать.

– Ты меня бросил! Ты расстроился, разозлился, а потом встал и бросил меня здесь плакать!

Казалось, Гвен была полна решимости не давать облегчения ни одному из нас. Я сделал глоток чая, жалея, что не положил в него больше меда.

– Ты можешь меня винить? – Мой вопрос был прямым, но не жестоким. – Я вошел в дом и обнаружил, что та, на ком я женат, трахается с одним из наших друзей, а потом она говорит мне, что спала с ним все то время, что мы были женаты. Как, черт возьми, я должен был отреагировать, Гвен? Что ты хотела, чтобы я сделал? Что, по-твоему, должно было случиться, если вас двоих застукали? Прости, что я бросил тебя, когда ты во мне нуждалась, но мне было больно. Ты причинила мне боль. Я до сих пор от этого страдаю.

Я пристально посмотрел на нее.

– Что бы сделала ты?

Она раздраженно опустилась на стул, глядя в стол.

– Думаю, сейчас это не имеет значения. – Гвен посмотрела на меня из-под темных ресниц. – Так, что же нам теперь делать?

– Все зависит от обстоятельств, я полагаю.

Отодвинув чай в сторону, я наклонился вперед и положил руки на стол.

– Ты сказала, что все еще любишь меня. Это правда, Гвен?

Улыбка на ее лице была отягощена печалью, когда она ответила:

– Я никогда не переставала тебя любить, Джек.

Ладно, это уже начало. Это – как копье, вонзившееся прямо в мою грудь, но это – начало! Далее последовал тяжелый вопрос. Правда, это был не столько вопрос, сколько уточняющее заявление, но и так сойдет.

– Но также ты любишь и Джо.

– Я... – Моя жена не могла встретиться со мной взглядом. Ей потребовалось несколько попыток, чтобы дать мне хоть какой-то ответ, и ее голос был тихим. – Люблю. Просто не так, как раньше. Это трудно объяснить, Джек.

– И что? Секс лучше?

– Нет!

– Не лучше? – надавил я.

– Он другой, вот и все!

– Его член выглядит не больше моего.

Гвен закатила глаза, все еще не вполне глядя на меня.

– Блядь, Джек, дело не в размере. Парней это волнует гораздо больше, чем женщин.

Я не сдавался.

– Значит, он больше.

Наконец, она посмотрела в глаза – ровный взгляд, полный раздражения.

– Да, – подтвердила она с сарказмом, – его член длиной три с половиной метра и толщиной с мое бедро. Он может трахать им десять женщин одновременно. Ты это хочешь услышать, Джек? Это сделает тебя счастливым?

– Гвен, просто скажи мне гребаную правду! – Я терял терпение. – Почему ты встречалась с ним все это время? Чего тебе не давал я? Недостаточно секса? Секс недостаточно хорош? Я не проводил с тобой достаточно времени? Я принимал тебя как должное? Я недостаточно желанен для тебя?

На каждый вопрос она качала головой, отчего ее длинные волосы развевались.

– Нет, нет, нет! Ты что, думаешь, что брак – это просто разрешение на то, кто будет меня трахать, Джек?

– Нет! Может, это и накладывает определенные ожидания, Гвен, но я думал, что брак – это отношения, построенные на доверии! А теперь я узнаю, что вся основа, которая, я думал, у нас есть, – вонючая ложь! Поэтому, прежде чем мы продолжим, я хочу знать, почему?!

Мой голос становился все громче, но я сдержался и вернула себя на место.

– Разве я так много прошу?

Гвен молчала дольше, чем бы мне хотелось, но я не стал продолжать. Дал ей время подумать о том, как оформить любой ответ, который она собирается дать.

– Он не больше тебя, – признала она. – Вы примерно одного размера. Может быть, ты даже немного толще.

Моя жена глубоко вздохнула, заставляя себя продолжать.

– И мы никогда не смеялись над тобой, Джек. Мы с Джо никогда не смеялись над тобой и не принижали тебя. Мы просто никогда... об этом не говорили. О тебе не говорили. Никто из нас не думал, что ты когда-нибудь узнаешь. Мы не хотели думать о том, что ты узнаешь! Ты был счастлив; тебе не нужно было знать! Мы были счастливы, ты и я. Мы с Джо были счастливы. Вы с Джо ладили. Так что, мы оставили все как есть.

Она так и не ответила, «почему». Мне было интересно, а знает ли она на самом деле!

– А теперь, когда я знаю? Что ты хочешь делать теперь, Гвен? С нашим браком?

– То, чего я хочу, я не думаю, что это возможно, Джек. Ты никогда на это не пойдешь.

Из всех этих гребаных... Это она так шутит?! Я знал, что нет, но идея была настолько возмутительной, что я не мог собраться с мыслями.

– Ты хочешь, чтобы все оставалось как есть. Хочешь остаться замужем за мной и продолжать трахаться с Джо на стороне.

– Ну, может, не так уж и на стороне? Если быть честной...

– Нет. Ни за что, Гвен. Я не знаю, какие интернетные бредни ты читала, но этого не будет.

– Мы все равно будем заниматься сексом, Джек! – настаивала она. – Ты – мой муж, я хочу, чтобы ты был счастлив!

– Но тебе лучше трахаться с Джо. Все, что я получу до конца жизни, это кучу трахов из жалости.

Отчаявшись, моя жена подвинула свой стул ближе к моему.

– Нет, Джек, я буду трахаться с тобой не из жалости или чего-то подобного! Это будет потому, что я люблю тебя! Я по-прежнему нахожу тебя привлекательным, по-прежнему наслаждаюсь сексом с тобой, просто... Джо, он... Он восполняет во мне потребность, которой нет у тебя. Мне нужно разнообразие, и он мне его дает! Так же как и ты даешь мне то, чего не может дать он!

От всего этого у меня разболелась голова, а последнее замечание было тем, что я определенно не хотела слышать!

– А если я решу найти другую, Гвен? Если найду кого-то, кто сделает для меня то же самое, что Джо делает для тебя? Кого-то, кто даст мне разнообразие?

Я видел, как внутри нее уже зарождается искра ревности, и, стиснув зубы, выкладывал свои аргументы:

– Ради интереса, тебя бы это устроило? Чтобы я трахал другую женщину?

– Нет!

Выражение ее лица отражало открытое отвращение к этой идее, и было ясно, что ее позиция – решительная.

– А почему нет? – возразил я. – Если ты можешь трахать Джо, то почему я не могу трахать кого хочу? Почему должен давать тебе такую свободу действий в нашем браке, если ты не хочешь сделать то же самое для меня?!

– Потому что это будет не то же самое! Мы с Джо знаем друг друга много лет, Джек. У нас есть история! Ты тоже его знаешь! Вы – друзья!

– Черта с два!

Гвен проигнорировала это и продолжила.

– Если ты найдешь кого-нибудь на улице или в каком-нибудь захудалом баре, это нельзя сравнивать! У тебя не будет с ней той истории, что есть у меня с Джо. Я ее не буду знать!

Неужели она на самом деле настолько заблуждается, что не может увидеть эгоизм?

– В любом случае, ты никогда этого не сделаешь. Я тебя знаю, Джек. Ты – однолюб, и всегда им был.

Та же тяжелая тишина заполнила комнату, напряжение, которое никто из нас не осмеливался нарушить. Мое сердце билось тяжелее, чем я мог себе представить. Потому что она права! Даже если бы Гвен согласилась на мои свободные отношения, я бы никогда не переспал ни с одной другой. Но это также подтверждало для меня еще одно.

– Ты права, – наконец признал я, нарушив молчание. – Я бы не стал. И та, на ком, как я думал, я женился, тоже бы не стала. Но думаю, что той не существует.

Я встал и осторожно задвинул стул под стол. Все это время я чувствовал на себе ее взгляд.

– Я буду спать в гостевой спальне, пока мы не решим, что делать с домом.

На ее лице появилось недоумение.

– Что значит «что делать с домом»? И ты не можешь серьезно говорить о том, что будешь спать в гостевой комнате, Джек, мы же муж и жена...

– Мы – не муж и жена, – просто сказал я ей. – Может быть, у нас и есть бумажка, где написано, что мы – муж и жена, но на самом деле?.. – Я беспомощно пожал плечами, позволяя отчаянию снова поглотить мою душу. – Ты, может быть, и знаешь меня, но я тебя не знаю. Понятия не имею, кто ты такая, Гвен. И мы всегда можем получить другую бумажку, где будет написано, что мы не женаты.

Ее лицо смертельно побледнело, и она, шатаясь, поднялась на ноги. Она ухватилась за край стола, пытаясь обогнуть его и подойти ко мне. Было ясно, что она не ожидала, что я пойду таким путем.

– Развод? Нет! Джек...

– Что? У меня уже есть адвокат.

Это заявление было слегка обманчивым, учитывая, что я еще даже не позвонил этому человеку, но я прекрасно знал, что его визитная карточка лежит в моем бумажнике.

– Я ему позвоню и все подготовлю. И тебе, наверное, стоит найти себе тоже.

– Может, сначала попробуем консультации? Или, может быть, мы вдвоем поедем в длительный отпуск, как насчет этого?! Только вдвоем, мы сможем все уладить!

– Как, черт возьми, мы сможем все уладить, Гвен? – набросилась я на нее, моя челюсть сжалась от ненависти к себе, снова закипающей в моих внутренностях. – Все то время, что мы были вместе, ты мне лгала. Как я могу теперь доверять тому, что ты говоришь или делаешь?! Даже если бы ты была готова отказаться от Джо, а по тому, как ты говоришь, я вижу, что это не так, как я могу поверить в то, что ты на самом деле это сделала, не оглядываясь каждую минуту через плечо, чтобы посмотреть, нет ли его там? Черт, я не знаю, верю ли я, что он единственный! Ты раздвинула ноги для него, так, сколько еще парней было у тебя между ног?

Этот удар застал меня врасплох. Гвен в мгновение ока перешла от паники к ярости, и, несмотря на ее маленький рост, от оплеухи у меня заалела щека.

– Я не какая-то шлюха! – кричала она, и слезы текли по ее щекам. – Больше никого не было. Ты и Джо, вот и все! Ты можешь злиться, Джек. Можешь ненавидеть меня за то, что я причинила тебе боль, если хочешь, я не буду тебя винить! – острый палец уткнулся в меня. – Но не смей называть меня шлюхой!

Она меня ударила! Она на самом деле ударила меня! Она была родом из жестокой семьи и много раз клялась, что никогда не будет такой, как тот человек, что больше всех издевался над ней. Я изумленно смотрел на нее, пока мои губы не начали кривиться. Теперь перчатки были сняты.

– Изменяешь супругу, а потом бьешь его? Похоже, в тебе все-таки есть что-то от отца, Гвен.

Моя жена подавила тяжелый всхлип и содрогнулась вдвойне, как будто это я ударил ее в живот. Признаю, выстрел был дешевый. Ее отец был жестоким прелюбодеем; она мне об этом рассказывала. Выражение ужаса, промелькнувшее на ее лице, показало, что я попал в цель, хотя мне было не очень приятно. С ее губ сорвался низкий пронзительный вопль.

В этот момент я услышал из гостиной тихий кашель. Это заставило меня закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Гвен написала, что вчера вечером она была не одна.

– Он все еще здесь, не так ли?

Гвен ничего не ответила, просто снова обняв себя руками. Ее ответ, произнесенный шепотом, был острым, как бритва.

– Да. Джо все еще здесь. Прошлой ночью он вернулся ко мне. В отличие от моего мужа.

Дьявол появился в дверном проеме, одетый в джинсы и футболку. Он все еще выглядел испуганным, но заговорил на удивление спокойно.

– Гвен, дорогая, все идет не очень хорошо. Думаю, тебе лучше дать мне немного поговорить с Джеком.

Я недоверчиво уставился на него.

– С чего ты, блядь, взял, что хочу услышать то, что ты хочешь сказать?!

– Ты все еще любишь Гвен, Джек?

Это был вопрос, который оставил меня в ярости.

– Да, – признался я, – люблю. По крайней мере, люблю ту Гвен, на которой я, как думал, женился.

– Она все та же, Джек. Она – все еще твоя жена, все еще женщина, которая тебя любит.

Он широко раскинул руки в каком-то великом философском жесте.

– Ты просто больше узнаешь о ней. А она узнает больше о тебе. Это не очень красиво для каждого из вас, но вы все еще любите друг друга. И именно поэтому ты захочешь услышать то, что я скажу, Джек.

Возможно, мне не стоило так удивляться тому, что Гвен так долго встречалась с Джо. Правда, ни один из нас не мог считаться намного лучше среднего по внешности, но он всегда был ловким собеседником. Ему удавалось звучать так искренне, так неподдельно во всем, что он говорил!

Я снова проверил себя. Посмотрел на Гвен, стоявшую слева от меня, затем на Джо – справа. Мои инстинкты кричали, чтобы я немедленно бежал из этой комнаты, что ничего хорошего из этой дискуссии не выйдет, и что мне будет от этого еще хуже! Но другая часть меня еще не была готова сдаться. Восемь лет Гвен была в моей жизни, восемь хороших лет... Разве я могу это выбросить?

Я отступил назад и прислонился к кухонной стойке.

– Хорошо, Джо, – я помахал ему рукой, – слово тебе. Убеди меня не идти на развод.

Гвен снова села, скрестив одну ногу на другой и оборонительно сложив руки на груди. Джо кивнул и прочистил горло. Вместо того чтобы сесть, он прислонился к косяку двери, ведущей в гостиную.

– Ты говоришь, что любишь Гвен, Джек, – начал он, – но что именно в ней тебе нравится?

– Миллион разных вещей. – Вопрос был не такой уж сложный; я часто задавал его себе, своего рода самопроверка, чтобы убедиться, что я не принимаю ее как должное. – С чего начать? С того, как она смеется? С ее глаз? Это было первое, что привлекло меня в ней. То, как она смотрит, когда лежит рядом со мной, как будто наконец-то чувствует себя в безопасности. Ее музыкальный вкус. Как она специально поет в душе не в такт. Мы смотрим одни и те же фильмы. Я вожу ее в клубы, хотя не люблю танцевать, но мне нравится смотреть, как танцует она, как она вовлекается всем телом, как будто музыка овладевает ею. Она не ревнует меня к коллегам или друзьям, в отличие от двух моих подруг, которые были у меня до нее.

Я не собирался упоминать о первой девушке, это была отдельная боль.

– Что еще? Она без лишнего шума позволяет мне играть в D&D каждую субботу, и... – Мысль застопорилась. Я закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу. – Какой же я идиот. Вот почему ты не хотел присоединяться к игровой группе, не так ли, Джо? Не потому, что предпочитал Pathfinder, а потому, что именно тогда вы с Гвен встречались, не так ли?

Без каких-либо извинений со своей стороны он кивнул.

– Четыре или пять часов наедине. Почти каждый субботний день. Это был не просто секс, Джек. Пока тебя не было, мы ходили на свидания. Но мы отклоняемся от темы, Джек. Мы говорим о том, что именно в Гвен тебе нравится.

Я с трудом переваривал это последнее откровение. Кто-нибудь в игровой группе знал, что происходит? Группа, с которой я играл, была одной из тех редких, что сохраняли постоянную сплоченность на протяжении многих лет, несмотря на то, что люди приходили и уходили. Любой из двадцати или около того человек, которые были или все еще есть в ней, мог знать о Джо и Гвен и просто ничего не сказать.

Мне также было трудно ответить на вопрос Джо. Что еще я любил в Гвен?

Мой ответ был произнесен тихо, и я не мог смотреть ни на одного из них, когда говорил.

– Мне нравится, что она всегда была рядом со мной. – Гвен издала тихий звук, как будто кто-то наступил ей на ногу. – Мне нравится, что я могу быть рядом с ней. Мне нравилось, что она доверяет мне, а я доверяю ей. Мы могли рассказать друг другу все! Все что угодно. Никогда не ссорились. Конечно, иногда мы злились друг на друга, и я знаю, что мы испытывали терпение друг друга. Но никогда по-настоящему, фактически... не ссорились. Мы могли говорить. Могли быть честными друг с другом.

Я глубоко вздохнул.

– Долгое время, пока не встретил Гвен, у меня были проблемы с доверием. А с ней? Казалось, что все они исчезли. Я ей доверял.

Боже, как удрученно я, должно быть, выглядел!

– Я доверял тебе, Гвен.

Моя жена снова вступила в разговор. Казалось, вся ее злость уже прошла, и, как и у меня, в ее плечах чувствовалось поражение.

– Мы хотели тебе сказать, Джек, – кротко призналась она. – Мы не говорили о тебе, но мы говорили о том, чтобы... ну, рассказать тебе. Мы не знали, как это сделать, не причинив тебе боли. Мы боялись, что это тебя унизит и ты станешь, ну, таким, как сейчас! И спустя столько времени, мы перестали беспокоиться об этом и... Ну, мы надеялись на лучшее.

– За эти годы было несколько близких случаев. – У Джо хватило смелости ухмыльнуться мне. – Пару раз ты оставался дома больным или игра неожиданно отменялась. Один раз я застрял в твоем шкафу на пару часов, пока вы двое занимались сексом!

Честно говоря, знать так много мне было не нужно. В моей голове промелькнуло несчетное количество раз, когда мы с Гвен, должно быть, занимались сексом всего через несколько часов после того, как Джо уже трахнул ее. Он, должно быть, понял это по тому, как я уставился на него, заставив его стереть свою ухмылку и опустить взгляд.

– Знаешь, что самое печальное, Гвен? – спросил я, повернувшись к ней лицом и глядя ей в глаза. – Если бы вы с Джо рассказали мне об этом раньше, если бы вы пришли ко мне, когда мы только сошлись, и честно рассказали обо всем этом? – Удивительно, но в этот момент я рассмеялся. Не от удовольствия, нет, но оно как бы вырвалось наружу. – Возможно, я бы действительно пошел на это! Нет, серьезно, я всегда считал себя довольно открытым. В течение многих лет ты уговаривала меня на некоторые извращения, и, вероятно, могла бы легко уговорить меня присоединиться к тому, что у тебя было. Черт, втроем! Ты и мы вдвоем! Почему бы, черт возьми, нет? Сэндвич с Гвен между кусочком Джо и кусочком Джека!

– Но ты мне СОЛГАЛА.

Как будто вытащил стрелу из груди, боль стала сильнее, чем при первом ударе.

– Ты лгала мне восемь долбанных лет. И вот в чем дело, Гвен. Если бы ты призналась мне в измене на прошлой неделе, я бы подумал о консультациях. Если бы ТЫ призналась мне, а не Я случайно узнал? Я бы попробовал! Было бы много разговоров, заметь! И нужно было бы решить, как в эту картину вписывается Джо. Но нет, единственная причина, по которой я узнал, это случайность. Если бы не это, ты бы все еще лгала мне, Гвен. И я не могу... Я не могу продолжать наш брак, зная это.

Джо выпрямился, его лицо стало серьезным.

– Но разве ты не хочешь узнать почему, Джек?

– Это не имеет значения!

– Нет, имеет! – крикнул он в ответ. – Для меня – имеет! Для Гвен – имеет! Почему еще, по-твоему, я борюсь за то, чтобы вы остались женаты?! Я люблю ее настолько сильно, чтобы делить ее, потому что она любит нас обоих. Ее счастье зависит не только от меня, но и от нас обоих! Если бросишь ее, ты причинишь ей больше боли, чем она когда-либо причиняла тебе!

Я очень сомневался в этом! Но мои эмоции были словно американские горки. При каждом слове я прыгал туда-сюда между гневом и депрессией, и мне снова стало плохо. Это так много значило для них! А как же я?!

– Ладно, тогда! Ты хочешь, чтобы я спросил почему, Джо? Снова? Отлично! – В какой-то момент я перестал прислоняться спиной к стойке и пересек пол на пару метров. Джо был на расстоянии вытянутой руки. К Гвен я был еще ближе, поэтому обратил свой вопрос, вызвавший гнев, к ней.

– Если ты настолько любишь Джо и знаешь его гораздо дольше, какого хрена ты вышла замуж за меня, а не за него?

Ни один из них не ожидал такого вопроса, и это было видно по тому, как они нервно переглянулись друг с другом. Однако Гвен приняла вызов.

– Потому что ты даешь мне то, чего не может дать он, Джек. Мне нужна стабильность. Мне нужна безопасность. Нужно иметь возможность возвращаться домой к кому-то, кто, как я знаю, будет рядом со мной, кто заботится обо мне и о ком забочусь я. Мне нужен кто-то, с кем я смогу завести детей. И это ты, Джек. Это всегда был ты.

– А что дает тебе Джо, Гвен? – Неужели слова прозвучали так резко, как я думал? – Что он дает тебе такого, чего не могу дать я?

– Он... Джо заставляет меня чувствовать себя дикой и свободной. Как будто в мире нет никого, кроме меня и его. – Она вызывающе подняла подбородок. – Но как бы я его ни любила, Джек, он был бы ужасным отцом. А я хочу детей. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь. Когда мы будем готовы.

С таким же успехом она могла бы дать мне еще одну пощечину. Дубиной. Потому что когда она сказала «мы будем готовы», я понял, что она говорит не о нас с ней.

– Ты... Это... – В течение нескольких секунд я честно не мог сформировать связную мысль! Я знал, что значит «ошеломлен», но впервые испытал это! – Ты собиралась дать мне... Собиралась родить детей Джо и выдать их за моих?

Она сжалась в комок, внезапно оказавшись неуверенной в себе.

– Они могли быть его. Но могли быть и твоими! Мне было бы все равно, кто из вас на самом деле отец, Джек, я бы любила их в любом случае. Но ты был бы для них лучшим отцом, чем он.

Тут вступил Джо.

– И им был бы ты! Я имею в виду, посмотри на меня! Я – писатель-фрилансер. Моя работа иногда заставляет меня бывать повсюду. Я не могу позволить себе собственное жилье, живу от зарплаты до зарплаты, моя машина всегда на последнем издыхании. И мне это нравится! Но я хочу детей. Я всегда хотел иметь детей, но знаю, что буду хреновым отцом. Ты хоть представляешь, насколько это унизительно для меня, Джек? Стоять здесь и признавать, что ты – лучший мужчина? Мы никогда не узнаем наверняка, мои это дети или твои, Джек. Может быть, некоторые были бы твоими, а некоторые – моими. Это неважно! Я бы принимал их за своих, ты бы думал, что они твои, и никто бы от этого не стал мудрее. Я бы знал, что о них заботится отличный парень, который может стать для них настоящим отцом.

Слишком – это слишком.

– Я не могу поверить вам обоим. Правда не могу. Это безумие! Сначала вы двое крутите роман за моей спиной. Потом пытаетесь обвинить меня в том, что я – плохой парень, когда узнаю об этом. Потом ты сказала мне, что я скучный...

– Такого я не говорила! – запротестовала моя жена.

–.. .а теперь ты говоришь, что собиралась обманом заставить меня растить детей другого мужчины, потому что ему чертовски лень делать это самому! Вы что, собирались уехать и наслаждаться, жить своей беззаботной жизнью, оставив меня качать проклятую колыбель?! Этого просто... этого не может быть!

Их протесты были настолько бурными, что они почти заглушали друг друга.

– Джек, чувак, нет! Мы с Гвен не думали об этом! Ты ни хрена не понимаешь!

– О, Боже, Джек, это не то, чего мы хотим! Пожалуйста, постарайся понять!

Я сделал еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться. Дошло до того, что я уже не мог определить свое эмоциональное состояние. Снова накатывал шок. Я ожидал услышать то, чего не хотел слышать, но последняя часть меня просто сломала.

– Хорошо, – остановился я, лихорадочно соображая, что происходит в моем мозгу. Я был не в порядке. Голова кружилась, и мне пришлось оттащить себя к стойке, чтобы поддержать себя. Мозг пронзила головная боль, а думать стало еще труднее. Я смотрел в окно над раковиной и думал о том, какой прекрасный день выдался на улице.

– Хорошо, – повторил я. Проглотив желчь, мне удалось повернуться и посмотреть на Гвен. Она села обратно. Ее колени были прижаты к груди, а руки обхватывали их. Ее узкий подбородок покоился на коленях, и она смотрела на меня.

Боже, она была прекрасна. Глядя на нее, я вспомнил все те хорошие времена, которые мы провели вместе. Мы выпивали в барах, вместе ходили по магазинам, проводили дождливые воскресенья дома, читая и обнимаясь, болтая о том, какие фильмы хотим посмотреть... Были дикие, страстные ночи, после которых наутро у нас перехватывало дыхание и болели ноги, и нежные прикосновения, которые, хотя и не были откровенным сексом, были так же хороши.

Я вспомнил, как держал ее в объятиях, когда она рассказывала мне о своем жестоком отце, как позволял ей плакать всю ночь напролет, когда приходили плохие сны.

Вспомнил, как моя жена держала меня за руки, когда я рассказывал ей о своей попытке покончить с жизнью, когда я был подростком, объясняя, насколько сильно разбила мне сердце моя первая девушка. И ее клятву, что она никогда так со мной не поступит.

Вспомнил вчерашний день, когда она сказала, что любит меня. Что она не хотела причинить мне боль.

– Два вопроса, – предложил я. Слова вырвались быстро. – Две вещи, которые нужно спросить, прежде чем мы продолжим.

Неуверенно я подошел к Гвен и осторожно взял ее за руку. Я чувствовал, как дрожат ее маленькие пальчики. Ее эмоции были такими же смешанными, как и мои. Мы вдвоем, нестабильные, когда рушатся наши жизни.

– Гвен, ты сказала, что любишь меня. Что ты всегда любила меня. Это правда?

– Да. – В ее ответе не было колебаний. – Да, Джек, люблю.

Она произнесла это точно так же, как шесть лет назад произносила свои свадебные клятвы, с той же любовью и искренностью.

Еще один глубокий вдох с моей стороны. Потому что это был единственный вопрос, который мог все решить.

– Если я попрошу тебя, Гвен, ты перестанешь встречаться с Джо? Совсем. Ты готова уехать со мной из штата и никогда больше не видеться и не связываться с ним. Сможешь? Ты достаточно любишь меня для этого?

Слезы вернулись в ее глаза, их наполнил ужас, когда она поняла, о чем я прошу.

– Пожалуйста, не спрашивай меня об этом, Джек, – прошептала она. – Пожалуйста, не заставляй меня выбирать между вами. Клянусь, я не люблю Джо больше, чем тебя. Я люблю вас обоих. Нуждаюсь в обоих!

Ее бледное лицо покрылось красными пятнами, когда она открыто заплакала. Ее пальцы вцепились в мои, и я снова вспомнил, сколько раз мы обнимали друг друга, когда казалось, что на нас обрушился самый страшный мир.

– Шшшшш... – Другой рукой я погладил черный шелк ее волос, чтобы успокоить ее. – Все в порядке, Гвен. Я не буду просить тебя делать такой выбор.

На ее лице среди слез вспыхнула надежда. Однако эта надежда угасла, когда я осторожно отнял свою руку от ее руки и отошел. Я сделаю выбор, который не могла сделать она.

– Нет, – стонала она, качая головой. – Нет, Джек, пожалуйста, не делай этого. Ты не должен этого делать, мы можем что-нибудь придумать!

– Я не могу так жить, Гвен. Не могу принять этого. Ты солгала мне уже дважды.

– Нет, Джек, я... Дважды? Что ты имеешь в виду? Прости, что я не рассказала тебе о Джо, мне жаль, что ты узнал все так, как узнал, но, пожалуйста! Не поступай так со мной!

– Да, дважды, Гвен. – Я выставил большой палец. – Во-первых, у тебя был роман с ним за моей спиной. А во-вторых... – Я развернул указательный палец. – Во-вторых, ты сказала, что любишь его не больше чем меня.

Моя бывшая жена захлебывалась рыданиями.

– Это так, Джек! Я люблю его не больше чем тебя, я просто...

– Любишь, Гвен. – Я уничтожал ее, и это меня убивало. Это она неправа, она и Джо, и все же я чувствовал себя дерьмом, нанося последний удар:

– Я знаю, что ты любишь Джо больше чем меня, по одной простой причине. Твои отношения с ним были секретом, который ты скрывала от меня. Я ни хрена не знал, и сомневаюсь, что узнал бы, если бы вчера не пришел домой пораньше и не испортил вам веселье. Если бы не это, вы двое продолжали бы общаться прямо у меня за спиной. Но он-то все это время знал обо мне. Называл себя моим другом. И ты ничего от него не скрывала. С Джо ты была правдива, Гвен, все это время. Но ты не любила и не уважала меня настолько, чтобы дать мне такую же честность.

Это был факт, который она не могла опровергнуть. Все это время Джо знал обо мне. Он знал, что Гвен влюбилась в меня, что вышла за меня замуж, что у нас есть секс. Знал, что я был рядом с ней в самые слабые моменты ее жизни, и что именно со мной она ложилась в постель каждую ночь. Я же? Я не знал ни черта.

Джо это не устраивало. Он вышел из себя и набросился на меня, когда я собрался уходить с кухни.

– Ты – чертов ублюдок! Ты собираешься оставить ее плакать вот так? Опять? Собираешься уйти от лучшего, что с тобой когда-либо случалось? – Он ударил себя кулаком в грудь. – Я люблю ее настолько, что готов ею делиться! Неужели ты настолько эгоистичен, что не можешь сделать то же самое?!

Я был почти на взводе. В моем ответе не было тепла, только покорность.

– Ты любишь ее настолько, что остался бы с ней после того, как она лгала тебе все то время, что ты ее знаешь, Джо? Если бы мы поменялись местами, ты бы смог ее простить?

– Да! – Его ответ был быстрым и уверенным, и, как ни странно, это вызвало небольшую кривую улыбку на моих губах.

– Тогда поздравляю, Джо. Теперь ты – лучший мужчина. Надеюсь, это поможет тебе справиться с унижением, о котором ты говорил.

Были еще крики, вопли, просьбы, мольбы. Еще слезы. Я все это игнорировал. Я больше ничего не говорил. Со своей стороны, все что нужно было сказать или спросить, было сказано, поэтому я ничего не сказал. Гвен открыто рыдала, а Джо все еще выкрикивал аргументы, пытаясь меня образумить. Как бы больно мне ни было слышать, что женщина, которую я любил... все еще люблю... охвачена таким горем, я знал, что не смогу продолжить наш брак.

Наконец, мне удалось проскользнуть мимо Джо и пройти в гостиную. Он попытался последовать за мной, все еще сердито крича на меня о том, как несправедливо я обращаюсь с Гвен, и если бы я вообще любил ее, то увидел бы это...

Тогда я схватил настольную лампу и швырнул в него.

Она в него не попала, хотя мне и хотелось бы, чтобы попала. Лампа ударилась о дверной косяк позади него и разбилась. В дверях кухни появилась охваченная ужасом Гвен. Я на нее не смотрел. Я смотрел на Джо, пока он нервно не поднял руки в успокаивающем жесте и не отступил.

В спальне я собрал все свои вещи в пару чемоданов. Мое свидетельство о рождении и карточка социального страхования лежали в нашей общей депозитной ячейке, и их нужно было достать позже. Все остальное? Всякие побрякушки, сувениры и прочее? Мне это было не нужно. Все напоминало бы мне о Гвен.

Дункан убеждал меня не позволять ей выгнать меня из дома, и я сказал, что займу гостевую спальню. Этого не должно было случиться. Я знал, что, в конце концов, она и Джо снова будут трахаться друг с другом, и будь я проклят, если останусь там ради этого!

Когда вышел из спальни, они уже ушли. Ее машины тоже не было. Я подумал, где, черт возьми, паркует Джо свой куцый седан, когда приезжает, но потом понял, что он, вероятно, паркуется на соседней улице, чтобы не привлекать внимания. Но это уже не имело значения.

Куда они пошли? Кто знает. Кого это волнует. Мне все равно. Я чувствовал непреодолимую потребность снова оказаться вдали от них.

И тут я заметил, что они взяли с собой пакет с рогаликами. По этому поводу я почувствовал легкое недовольство. Из-за всей этой драмы у меня не было возможности съесть ни одного.

Оставалось сделать еще кое-что, прежде чем выйду из дома. Поставив чемоданы на пол, я вытащил бумажник и нащупал визитную карточку. Осторожно набрав номер на телефоне, я ждал, пока кто-нибудь ответит. Когда ответили, я почувствовал себя так, словно стою на краю огромного обрыва, готовый в любой момент сорваться вниз.

– Да, – ответил я на вежливое приветствие, – меня зовут Джек Брандт. Ваш номер дал мне некий Тед Уайт. Он – бывший клиент вашего офиса. В любом случае, я хотел бы договориться о встрече с мистером Линном.

Секретарша еще раз вежливо и профессионально поинтересовалась причиной, и я вздохнул, прежде чем ответить.

– Да. Я развожусь со своей женой.

***

Развод, как оказалось, совсем не похож на то, что показывают в кино или журналах. Он длительный, жестокий и дорогой! Ладно, может, для успешного парня с деньгами в банке и понимающим боссом это и не дорого, но для остальных-то? Это и судебные издержки, и юридические, и адвокатские, и консультационные! Все это накапливается!

Да, я сказал про оплату консультаций. Мой адвокат был хорош, но мы попали к судье, верившему в «святость брака», и нам с Гвен было предписано посетить не менее десяти консультаций по вопросам брака, прежде чем дело будет рассмотрено дальше.

Мы не прошли и четырех. Между моим нежеланием простить годы предательства и нежеланием Гвен навсегда отказаться от Джо не было никакого прогресса. Терапевт сдался, когда на последнем сеансе появился Джо, и они с Гвен решили, что он должен участвовать в наших консультациях. В тот момент все было кончено. Соответствующее письмо было написано адвокатам и судье. Судья с неохотой удовлетворил просьбу, но сообщил, что мы все равно должны заплатить терапевту за все десять сеансов.

Я был слишком утомлен, чтобы спорить. Гвен же даже не моргнула.

За пределами консультаций и слушаний я не видел и не общался с ней. Телефонные звонки и электронные письма игнорировались. Был выдан запретительный ордер, чтобы Гвен и ее любовник не приближались к дому моей сестры. Понимаю, холодно, но я хотел жить дальше.

В конце концов, было привлечено агентство, занимавшееся продажей всего, что мы не хотели делить между собой. Дом должен был быть продан, вырученные деньги пошли на погашение долга перед ипотечной компанией; остальное пошло на оплату юридических услуг. Никому из нас не оставалось ничего.

Что касается остальных наших финансов? Мне повезло. Судья хотел назначить мне алименты, поскольку инициатором развода был я, но Гвен в своей интернет-компании зарабатывала намного больше меня. И поскольку она зарабатывала больше, то алименты пришлось бы платить ей! По крайней мере, так я понял из слов моего адвоката. Этого я добиваться не стал.