Итак, вернувшись в «Ястребок», Большаков столкнулся с необходимостью выгородиться перед директором лагеря.

Прикрывая завхоза с его проколом со сторожами, он подставился сам. Не явился в пионерский лагерь к назначенному сроку. Могло ли это завершиться увольнением старшего физрука? Зная сволочной характер начальницы, мы этого не исключали.

Хотя, если оценивать серьёзно – что за мелочность? Не совершил же он преступное деяние! Увольнять ценного кадра из-за такого пустяка? Да ещё в день открытия летнего сезона!

Но даже, если такое произойдёт, сильно ли это повлияет на жизнь самого Бориса Петровича? Отнюдь. Мышиная возня, да и только. Ну, не сработались - и все объяснения для кого угодно. С кем не бывает?

С другой стороны, если вспомнить планы нашего героя, о которых мы узнали в конце предыдущей девятой части, то ехал он сюда не денежки зарабатывать, а получать удовольствия. Быть уволенным, значило - покинуть «лесное царство» Ковальчучки, не вспахав «целину» из перечисленных нами жён. В том числе и полюшко самой «царицы»!

«Любая, самая сложная проблема, при правильном подходе, представляет собой набор элементарных затруднений, которые по отдельности и последовательно вполне преодолимы» - сказал бы на это своему шефу его консультант по деликатным вопросам Петрович в купе со своими коллегами. Но на этот раз ипостаси высказались проще:

— Будем решать проблемы по мере их поступления.

Стало быть, так и поступим.

...

Прежде всего директрису на территории лагеря наш запыхавшийся «велосипедист» не встретил. И это уже хорошо. Можно соврать, что он присутствует здесь давно. Насколько? Сориентируемся по ситуации. И немедленно проявить максимальную активность по организации авральных работ на самом сложном спортивном объекте лагеря – плавательном бассейне. Узнать насколько продвинулась работа физруков по подготовке прорезинового корыта перед заполнением его водой?

Борис оставил велосипед у входа в общежитие и, на одеревеневших от быстрой езды ногах, устремился к бассейну.

Если тот окажется, хотя бы наполовину помытым, то объяснение с противной стороной пройдёт по варианту: «Меня не было в лагере, но я организовал работу своей команды, и она идёт по графику...» А причину отсутствия отмазать шаблонной фразой: «По семейным обстоятельствам...»

Звучит не очень, но после бессонной ночи мозги отказывались придумывать что-либо иное. Пришедшее в чугунную башку, принималось за рабочий вариант и всё явственней проступало желание заснуть.

«Хотя бы на часок... Вот тогда, может и придёт на ум что-то оригинальное...» - тупо соображал Борис Петрович, приближаясь к конструкции бассейна.

На бассейне кто-то работал!

«Санёк уже здесь. Вот молодчина!» – взбодрился Большаков.

Приближение старшего физрука заметили. Саша перегнулся через перила и что-то сказал во внутрь корыта. Тут же наверху площадки появился Игорёк.

«Они не могли находится в пассивном ожидании», - тепло подумал о товарищах Борис Петрович.

В нём разу появилась уверенность, что парни в его отсутствии, не сачковали и справились с поставленной задачей.

Так оно и оказалось.

Поднявшись по ступенчатому трапу на высокую площадку периметра бассейна и поздоровавшись с товарищами, Борис увидел, что прорезиненное корыто бассейна добросовестно помыто, отливает матовой лазурью и готово для принятия воды. А те лужицы, что ещё оставались на его дне, с помощью швабры и тряпок собирали в ведро супруги Пархоменко.

Не прекращая уборки, они весело приветствовали прибывшего из глубины корыта.

«Всё отлично и можно расслабится...» - устало произнёс в чугунной башке шефа затухающий Петрович и наш сексуальный герой понял, что пора придать своему уставшему телу горизонтальное положение. Даже стройные ножки Томочки, что щеголяла внизу в кротких шортиках, и её лучезарная улыбка не смогли взбодрить на «подвиг» помечтать о будущем минете с этой девушкой. Всё-таки бессонная ночь с двумя шалавами забрали у мужика немало сил. А финишный спринт по лесной дороге окончательно «доконал».

Большаков, что называется - поплыл.

Последний раз он чувствовал себя так скверно после спасательных работ на Эльбрусе, когда в непогоду по глубокому снегу больше суток искали пропавших туристов из ГДР.

Борис опёрся на металлическое ограждение бассейна. Упрямо мотнул волнистой шевелюрой и помутневшим взглядом увидел то что так желалось - широченную скамейку у основания бассейна! К ней надо было лишь спуститься по трапу и пройти несколько шагов...

— Я тут рядышком покемарю... - сказал он не поворачиваясь к Игорю. - Всю ночь не спал... Какие-то люди вокруг Косы ходили... Может рыбаки... Не знаю... Когда привезут пионеров, разбуди... Да, и это... - он уже наполовину спустился по трапу, - Если приедет Ковальчук, сажи, что я тут с вами с самого начала...

— Так она утром была... - словно оправдываясь, сказал ему в спину Игорь.

— Тогда ничего не говори. Я ей сам... доложу, как надо, - произнёс Борис вялым голосом и с расслабленной улыбкой подошёл к скамье. Погладил её нагретую солнышком поверхность, начал устраиваться.

«Умотали Сивки Бурку... - была его крайняя мысли перед тем как заснуть.

Спустившиеся к скамье Игорь и Саша, заботливо положили тяжёлую голову начальника на «подушку» из двух футболок.

...

То, что протеже Гржабовского занимается обустройством Речной Косы, Людмила Сергеева прекрасно знала. Сама отправляла под его началом организационную группу на двух грузовиках, заполненных оборудованием для палаточного городка. Но то, что он САМОВОЛЬНО останется там ночевать, её взбесило.

Властная, высоко несущая себя командирша, не привыкла, чтобы в ЕЁ лесной республике кто-либо принимал самовольные решения. Кем бы ты ни был – изволь поставить хозяйку в известность ЗАБЛАГОВРЕМЕННО! Таковы правила введённые ЛС с первых дней её директорства в «Ястребке».

«Разлад в коллективе начинается с малейшего не подчинения! - считала Ковальчук. Потому, единожды установив законодательный порядок всеобщего подчинения, крепила его с каждым годом. - Иначе, только попусти, всё пойдёт сикось-накось» - говорила она мужу, который её во всём поддерживал.

«Единоначалие, как в Армии!» было бы уместно вывести над аркой въезда в пионерлагерь. Но Людмила Сергеевна, как истинно советский педагог, понимала невозможность публичного выпячивания авторитарности. Её «Ястребок» регулярно посещался различными делегациями (иностранными в том числе), и злые языки, могли бы, не весть что, придумать.

Итак, вернёмся к рассуждениям Ковальчук о дальнейшем пребывании старшего физрука в штате «Ястребка», ТРИЖДЫ! покусившегося на фундаментальные устои лесной республики! Каким образом? Извольте загибать пальцы, господа-товарищи!

Не доложил о причине увольнения своего подчинённого. Именно увольнения, а не ухода «по собственному желанию»! Верные люди сообщили Людмиле Сергеевне об этом сразу по её приезду из города). Это – раз!

Скрыл факт самоуправства и признался в его совершении лишь после вопроса директора о несоответствии квоты присутствующих в лагере физруков. Это – два!

Не вернулся, как полагалось, с остальной командой после установки палаточного городка на Речной Косе. Самовольно остался там ночевать. А должен был присутствовать на итоговом собрании всего персонала лагеря и лично отчитаться о готовности подчинённых и спортинвентаря к открытию первой смены летнего сезона. Это – три!

«Мало? Да за такое... - в душе Ковальчук колотило цунами. - О, если бы не начатое дело с походами! Да не рекомендация самого Анатолия Степановича Гржабовского! Вылетел бы этот красавчик из «Ястребка» в два счёта, как пить дать!»

То, что старший физрук - личность приметная, заметили не только подруги из областной комиссии, но и сама «железная леди». Женское начало в ней всё же имелось. Не кривя душой, она признавала неординарные данные своего оппонента: высокий, широкоплечий, с профилем римского легионера. К тому же - мастер спорта по альпинизму. И, как сказано в анкете – художник...

«Надо, как-нибудь, проверить. - отложила в сердитую память Людмила. - Возможно – абстракционист, каких сейчас развелось немало...»

Тут ей вспомнились интимное «хозяйство» Большакова. Она даже (чисто теоретически), представила его размеры, отчего едва не прозевала встречную легковушку, внезапно выскочившую из-за поворота лесного шоссе.

«Ещё этого не хватало - угодить в случайное ДТП из-за такой несуразицы!» - чертыхнулась жена номенклатурного работника и, решительно мотнув накрученными по случаю открытия лагеря, локонами, отмела видение, что выпячивало в её кабинете из шорт Большаков: «Чур меня, дуру, чур!»

Она всегда, могла объяснить мотивы своих поступков. А тут стушевалась. Даже фельдфебельский характер не предостерёг. Задайте сейчас нашей Люсе вопрос: «Ты, когда-нибудь, сама себя так глупо обманывала?» - не факт, что ответит искренне. Переключившись с Большакова подчинённого на Большакова мужчину, «железная леди» оказалась не готова к подобной дилемме. Её мысли взвились диким роем вокруг наглого, самоуверенного лица старшего физрука и его «рельефа».

С этой фантасмагорией надо было немедленно кончать!

Вильнув к правому кювету, светло-бежевая «шестёрка» остановилась.

...

За час до этого, проследив за посадкой детей в автобусы на площади возле заводского Дома культуры, Ковальчук выехала из города раньше колонны «Икарусов», которые теперь двигались, где-то позади в сопровождении машин ГАИ, с крейсерской скоростью сорок километров в час.

Она рассчитывала, прибыть на территория «Ястребка» так, чтобы ещё раз проверить готовность всех служб. А теперь вот - стоит у обочины, приводит нервы в порядок.

«Приехать и наказать!» - повелительным тоном погасила она секундную слабость, не замечая, что сжимает руль неподвижной машины, с несвойственной для её ухоженных кистей, силой...

Каким образом будет наказывать, ещё не решила. Обычный метод – увольнение явно не годился. Смотрела на лежащее перед капотом дорожное полотно с камушками, на поросль молодой травы по краю кювета и сосредотачивалась. Знала главное - оставлять Большакова безнаказанным не собирается.

— Ух! – выдохнула резко и, сделав первый глубокий вдох, повторно выдохнула. – Фууууу... - выдавила прежние остатки воздуха из лёгких. (Так делают борцы перед схваткой). Широко открыв рот, наполнила грудную клетку устремившимся туда живительным кислородом. Новый выдох. И ещё более полный вдох. Запахом трав и горьковатой хвои отрезвлял рассудок. Возвращал в привычное состояние. На смену эмоциям пришёл трезвый расчёт.

«Отказаться от услуг такого опытного организатора, как старший физрук, в данный момент, явно не с руки. С этим придётся мириться. Но временно... После раскрутки походов на Речную Косу и межотрядных соревнований «Олимпийские старты», наверняка, отыщется зацепка избавиться от него окончательно... И при этом, обязательно, выставить изгнанного в неприглядном свете... У ловеласа, а Большаков, несомненно таков! всегда отыщется курбет с аморальным подтекстом. Самой громкой была бы связь с малолеткой. Среди взрослых девочек в пионерском лагере Лолит хватает. Но этот вариант не годится. С ним она подставится как директор. А вот любовный роман с кем-нибудь из работников «Ястребка» – вариант! И чтобы женщина была замужней, а супруг – ревнивцем. Не драчун, нет. А со связями. Такими, чтобы мог наказать растлителя, как следует! Вытереть об него ноги с помощью общественности...»

Прикидывая в уме, кто из женского персонала «Ястребка» подошёл бы к роли подсадной утки и у кого муженёк мог бы стать для Большакова крутым Цербером, Ковальчук решила, что пора ехать и завела двигатель.

Прежде чем плавно тронуть машину с места, глянула в водительское зеркало заднего вида – узнать, как она сейчас выглядит? А увидев в нём хорошо знакомое, сердитое лицо, вдруг подумала:

«А не своего ли Михаила ты имеешь в виду, голубушка?»

...

Лагерь был готов к встрече детворы.

Из репродукторов звучала бодрая музыка. На высоких флагштоках трепетали яркие знамёна пятнадцати республик Союза. Чёрная ковка ограды подчёркивала разнообразие природных красок: голубую лазурь неба, золото и хром корабельных сосен, уютную беж одноэтажных корпусов, в стёклах которых отражались и небо, и сосны, и подъехавший к главным воротам «жигуль» Людмилы Сергеевны.

Особенно гордилась Людмила Ковальчук оконными наличниками. Искусно вырезанные из цельных досок и покрытые корабельной эмалью, они замысловатой белой вязью радовали взор человека, не равнодушного к истокам национального зодчества. Она сама, каждый раз приезжая в «Ястребок», словно впервые, дивилась заворожёнными глазами на это творение человеческих рук, которое по вине «сухарей» едва не исчезло бесследно.

Кто-то из прошлых (точнее - временных), руководителей «Ястребка» посчитал, что подобное «украшение» современного лагеря является анахронизмом. И упорно настаивал на его уничтожении. Но, Людмила Сергеевна, принимая лагерь под своё начало, вовремя запретила демонтировать произведение народного творчества, доказывая и в ГорОНО, и в областном управлении народного образования, что творения неизвестных плотников нужно сохранить. Что они выгодным образом отличают корпуса пионерских отрядов от скудного однообразия городских многоэтажек и убогой серости частных застроек, хозяева которых напрочь забыли, что значит кропотливо украшать своё одноэтажное жильё.

— Приезжающая в «Ястребок» детвора, должна окунуться в сказочный мир, жить в чудных теремах, впитывать рукотворную красоту, гармонично соседствующую с окружающей Природой! - утверждала она с горячей убеждённостью.

И её мнение оказалось чрезвычайно разумным. Это подчёркивали почти все очередные руководители, что заглядывали в «лесное царство» жены товарища Ковальчука, после занятия тёпленьких мест тех, кто попытался тупо отстаивать на различных совещаниях стиль «современного дизайна».

Вот тогда и вырос её авторитет. Достиг нужного значения!

«В воспитании подрастающего поколения нет мелочных вопросов. И если в этом аспекте возникает недопонимание, мы своевременно поправит такого товарища...» (из выступления Михаила Ковальчука на областном активе педагогов по случаю начала очередного учебного года.)

...

Когда светло-бежевая шестёрка, въехав через главные ворота, распахнутые по случаю приезда детей, и прокатила мимо поворота к центральной аллее в сторону общежития – единственного (и слава богу!), трёхэтажного уродства из силикатного кирпича, Борис Петрович Большаков спал крепким безмятежным сном. И снились ему не женщины, а красавица Ушба – двуглавая цитадель Центрального Кавказа. Её «зеркало», которое он намеревался пройти этим летом, повторив маршрут грузинских альпинистов двадцатилетней давности.

Борис стоял у основания жилища Ведьм, и, запрокинув голову, с трепетным восхищением смотрел на более чем километровую вертикаль, когда его осторожно тронули за плечо. Повернув голову, восходитель с удивлением увидел Томочку.

— А ты здесь откуда? – спросил он, ещё плохо соображая где находится.

— Борис Петрович, директор лагеря идёт сюда. Просыпайтесь...

Действительно. Припарковав «жигули» у входа в общежитие, Людмила Сергеевна решительным шагом направилась к бассейну, распаляя себя тем, что старшего физрука там, естественно, нет и она будет вправе назначить на его место кого-нибудь другого. Например – того длинного, который на вчерашнем собрании и сегодня утром уверял её, что Большаков непременном явится до приезда детей. Интересно, что этот «заступник» придумает на этот раз?

«Вариант замены не самый лучший, но таковы обстоятельства, - уверяла себя Ковальчук, подходя к каркасной конструкции бассейна. – Выгонять сразу не буду. Пусть походит в младших чинах, пока не сделаю, что задумала...»

Увидев на площадке кандидата на будущую замену старшему физруку, попыталась на ходу вспомнить его имя, которое вчера ещё знала, но сегодня, почему-то, запамятовала.

— Не хорошо, - пожурила она себе и поманила верзилу рукой, - Подойдите, пожалуйста!

Парень с удивительной лёгкостью сиганул с двухметровой высоты, и подошёл широким, пружинистым шагом легкоатлета. Вежливо поздоровался. Смотреть на него снизу-вверх мешало встающее над соснами солнце.

«Это тот, что анкете значится прыгуном в высоту. И разряд у него не маленький – кандидат в мастера» - припоминал анкетные данные ЛС.

— Ну, и где он? – вместо встречного приветствия, задала убийственный вопрос хозяйка «лесной республики», уставясь на узкие ступни подошедшего (не смотреть же на его голый торс, когда против солнца лица вообще не разглядеть).

«Сейчас спросит «кто?». А я ему, как бывало в студенчестве – «конь в пальто!»

— Кто? - как по заказу, произнёс верзила.

— Начальник ваш где? – не стала вспоминать студенчество Ковальчук. – Заверяли, что явится. И что? Явился?

— Конечно. Как только вы в город уехали он прибыл и давно нами руководит...

— Как? – неосторожно подняла голову Ковальчук и поплатилась солнечным бликом в самую глубину рассерженных глаз. – Зачем сочиняете!

— Ничего он не сочиняет, - вышел из-за бассейна Борис Петрович. – Говорит, как есть. Идите, Игорь, заканчивайте наладочные работы по запуску воды. Кстати, вы очень вовремя подошли, Людмила Сергеевна! Нужно ваше разрешение на подключение фильтрующей станции. И присутствие лагерного электрика...

Большаков был выше легкоатлета и смотреть в его сторону, не прикрывшись ладошкой, было совершенно не возможно.

— Почему вас не было на вечернем собрании работников «Ястребка»? – мучительно придумала совершенно беззубую фразу, не готовая к появлению Большакова девочка Люся.

Ох, как она ненавидела себя за это внезапное малодушие!

— Вы заметили? – похоже было, что укрываясь за солнечными лучами, поганец улыбается. А делать этого не следовало.

«Девочка» Люся, мгновенно оборотилась в Железную Леди:

— Все службы лагеря докладывали о своей готовности к приезду детей! – чеканя каждый слог произнесла Леди. - Не успевающие, получили ночь и первую половину утра для устранения недоделок. А вы...

— А мы их устраняли самостоятельно, без указания свыше...

— Что? Да как вы смеете со мной говорить в таком тоне?! Почему не вернулись с Косы вместе со всеми?! Кто дал на то право?!

Большакову очень хотелось сказать известную фразу: «Юпитер, ты сердишься, стало быть, ты не прав!», но Петрович опередил, произнёс голосом шефа спокойным, поясняющим тоном:

— Мной руководила ответственность, за начатое ВАМИ дело, Людмила Сергеевна. Я не мог оставить всё имущество под охрану случайных людей. Нужно было убедиться, что сторожа не выпивохи. Отправив наших сотрудников в пионерлагерь, большую часть ночи провёл на территории палаточного городка, наблюдая за поведением новых сотрудников. Когда убедился, что нанятые Иваном Захаровичем люди, действительно ответственно относятся к возложенным на них обязанностям: не спят одновременно, дежурят по очереди, занял велосипеде одного из охранников и приехал в лагерь. Можете убедиться. Его веломашина стоит у входа в общежитие. Надо будет её, как-то, отправить на Косу...

Закончил говорить и смиренно замолчал.

Ковальчук вспомнила, что паркуя автомобиль, видела нечто подобное.

— Хороша, - сказала она, но с такой интонацией, что у физрука Игоря мурашки пошлись по обнажённому до пояса телу. – Допустим... Тогда докладывайте, что у вас тут сделано...

Большаков отрапортовал.

Не поленившись, директриса поднялась на площадку бассейна, придирчиво осмотрела сделанную работу. Кивнула протирающим основания корыта молодожёнам. Повернулась к поднявшемуся следом Большакову:

— В семнадцать ноль-ноль жду ваши предложения по спортивным мероприятиям.

— У вас в кабинете?

— Да, - сказала Ковальчук и, отвергнув протянутую руку, самолично спустилась по крутому трапу.

— А как же электрик? Когда его ждать?

— Будет, - ответила через плечо Людмила Сергеевна и ушла в сторону центральных ворот.

Стоит ли говорить с какой саркастической ухмылкой провожал её наш охотник до женщин. А о чём думал, даже писать не буду. Сами прекрасно знаете.

«Ух!» - облегчённо «выдохнул» Петрович, который придумал этот, почти правдивый экспромт про бдительность шефа.

«Всё-таки первая ипостась у нас, что надо! - «высказался» Борик. – Мне так складно растолковать ситуацию и голову бы не пришло...»

«Потому Петрович и есть ипостась под номером ПЕРВАЯ! – откликнулся на реплику Борика тот, кого читатель знает под именем Я. - Когда надо что-то придумать, или развесить по ушам лапшицу, он на своём месте! Зато мы хороши в другом...»

«Ага. Когда придёт очередь этой начальницы, себя покажем!» - согласился с мнением Я ограниченный в вопросах общения Борик.

...

Тишину соснового леса огласил «хор» автобусных клаксонов. К воротам «Ястребку» прибыл караван больших «Икарусов» с табличками на лобовых стёклах - «Осторожно–дети!». Прибыл неспешно. Аккурат к обеду.

Пока вожатые помогали детям высаживаться, проверяли их наличие по спискам и распределяли по отрядам, шофера вместе с гаишниками отправились в большой павильон лагерной столовой, где для них были накрыты столы с наваристым борщом, макаронами по-флотски и компотом из сухофруктов.

Как следует подкрепившись, шоферская братия повела пустые автобусы обратно в город, а огромный зал столовой заполнила шумная красно-белая тусовка пионерии, сплошь в праздничных блузах и шёлковых галстуках. Исключение составляли дети из младшей дружины, еще не принятые во Всесоюзную пионерскую организацию, но тоже нарядно одетые с непременным знаком отличия всех октябрят - звёздочкой с изображением кудреватого мальчика Ленина.

Работники столовой ретиво сновали в этом юном, уже освоившимся многолюдье: выставляли блюда, убирали использованную посуду, снова выносили и снова убирали. Под сводами павильона стоял гвалт голосов, перестук ложек, бряцанье посуды.

— Неужели это бардак повседневно? - дивился Борис, чья очередь отобедать даже не намечалась. Последние бутерброды, что были съедены на Косе, давно забылись, на завтрак он не успел, и обед, похоже, сдвигался... А мужской организм, настойчиво требовал компенсацию затраченных сил.

— Конечно нет. Сумятица из-за совмещения обеда водителей с кормёжкой спиногрызов. - пояснил Борису, оказавшийся поблизости парень, который, похоже, работал в «Ястребке» не первый год. - Полдник будет уже организованней. Отряды выделит дежурных, и те накроют столы заблаговременно. Может, пока не подошла наша очередь, перекинемся в картишки?

— А что, Ковальчук картишки не возбраняет?

— Еще как! – округлил хитрые глаза парень. - Но мы же втихаря...

— Не могу. Я у неё, вроде, как провинившейся...

— Что-то серьёзное?

— Да так. По мелочи. Проявил в одном деле излишнюю инициативу и не согласовал с Ковальчучкой.

— Фьють, - присвистнул парень. - Сочувствую. Может сесть на шею или вручит «чёрную метку».

— «Чёрной метки» я не боясь, а шея у меня, видишь, какая. Нашу гуттаперчевую мамзель выдержит запросто.

Парень рассмеялся и протянул руку:

— Николай. Радист, электрик, кинооператор и ди-джей местного разлива.

— Борис, - назвался Большаков. – На сегодняшний день, пока ещё - старший физрук.

— О как! Я о тебе слышал от сердитой начальницы. Сказала, что ты ждёшь меня на бассейне. Вот похаваем и двинем. Договорились?

Николай выглядел лет на тридцать, но пучки мелких морщинок в уголках весёлых глаз, подсказывали, что ему, возможно, уже и сорок. Внешне похож на Аллен Делона. Роста среднего, улыбчивый. Такие легко сходятся с незнакомыми людьми. Как доказательство нашего мнения - первым протянул руку:

— Будем знакомы. Моя радиорубка возле танцплощадки. За открытой эстрадой. Ты же в лагере впервые? А я третий сезон. Со всеми физруками дружил. Живу в радиорубке. Один. Удобно. Вся аппаратура под боком. Гардероб, постелька. Если понадобиться уединиться, моё лежбище в твоём распоряжении. - Николай заговорчески подмигнул. - Разумеется, ненадолго. У меня, сам понимаешь, тоже интересы случаются...

...

Дружба с «многоруким» радистом, как показали дальнейшие события, для Бориса Петровича оказалась весьма полезной, в плане профессиональной зависимости (что-то починить, отладить), и своего личного интереса, поскольку электрик (он же - радист, киномеханик, ди-джей и прочее, прочее), как оказалось, был бабник.

Когда, после состоявшегося обеда, они пришли к бассейну тот сразу положил глаз на протирающую площадку Томочку:

— Ни фига себе конфетка! Из твоих?

— Ну, - насторожился старшОй.

— Вот бы внедрить! Малышка – самый сок.

— Кудрявого рядом с ней видишь?

— Ну и?

— Её муж.

— Ладно придумывать! Пацан же...

— Каратист. Почти чемпион города.

— Фьють, - разочаровано присвистнул Николай. – Такой фокстрот, когда вокруг столько свободных баб, нам танцевать ни к чему. – и сделал вид, что занят патрубками к насосу.

Однако молчал не долго. Смахнул с лица коплю пота, указал гаечным ключом в сторону проходивших мимо бассейна октябрят:

— Вон видишь, с малышнёй воспитательница. Не вожатая, что в галстуке, а рядом. Поплоше. В прошлом гору я её внедрял под «Грозу» Антонио Вивальди. Очень музыкальной девица оказалась. Отдавалась в такт сюжета. Могу познакомить. Не замужняя. Интересует?

— Не мой типаж, - сказал Борис.

— Я тоже люблю поизящней. Помню, в пятнадцатом отряде, прошлым летом, работала одна... Фигурка – зашатаешься! От британской рок-группы Пинк Флойд балдела. У меня было несколько их синглов. Сингл - это грампластинка такая. На каждой стороне только одна музыкальная композиция, - пояснял Николай, не подозревая, что говорит прописную истину коренному ленинградцу, что был в числе поклонников этой группы прогрессивного рока. - Так вот, малышка каким-то образом узнала, про эти синглы и повадилась слушать Ричарда Райта. Нравился девушке его вокал под клавишное исполнение. Она от этого блондина просто балдела. Собирала вырезки с его фотографиями... А однажды сказала, что я - копия Райт, если волосы отбелить... Ну, не лох же. Понял, что к чему. Завалил и вставил. Сочно так пошло. Закрутилось у нас с той куколкой на всю катушку. Бывало - приведёт отряд на дискотеку, а сама – ко мне, в рубку... Кровать то - полуторка. Удобная. Жарились от души! Есть что вспомнить. У тебя, с этим, как? Мужик ты видный, Бабы таких любят. Небось, есть, что рассказать?

«Это ещё не хватало! – всполошился Петрович. – Выпытывает у шефа подробности. На откровенный разговор вызывает... Для чего?»

«Да его наша мамзель к шефу подослала», - предположил Борик.

«Похоже, что так. Только зачем?»

«Компромат собирает, - заключил насторожившийся Я. – Надо шефа предупредить...»

«Да раскусил я уже этого «Аллен Делона» - успокоил своих друзей Большаков. – Пусть треплется. Может, что полезное сообщит...»

Не дождавшись ответного откровения, Николай продолжил увлечённо сообщать новому приятелю о свои лагерных подругах, не забывая добавлять, что «может познакомить». Борис Петрович был непробиваем! Слушал сводника краем уха и думал о предстоящей встрече с директрисой. На фоне Николаевского словоблудия, назойливо вертелась фраза из монолога Ленского «Что час, грядущий, мне готовит?»

— А вот был случай с поварихой...

– Давай повторим, что и как тут включать, – прервал экзотические воспоминания электрика Большаков. - Мне же придётся запускать насосы самостоятельно...

— Ладно. – с некоторым разочарованием согласился Николай. - Смотри сюда...

Оба склонились над агрегатом по очистке воды.

...

Бредни бреднями, но вожделенный взгляд местного Донжуана на Томочку Борис Петрович запомнил. Поэтому, начав заполнять бассейн, уединился для общения с ипостасями. Вопрос своим помощникам (а по сути - самому себе), задал прямо:

— Когда начнём главное, из-за чего приехали в эту лесную глушь?  Через три дней Кудряш поведёт первый отряд на Косу, а мы не чешемся!

— Думали мы, шеф, думали и пришли к выводу, что Томочку можно взять одним – её чуткостью. Она девушка отзывчивая. На этом и будем строить тактику обхождения...

— А точнее?

— Предстань перед ней немного нездоровым... С необычным дефектом в организме.

— И что за дефект?

— Ты только не сердись, когда мы его тебе назовём...

— Ладно. Называйте.

— Только без обид... Опасаемся - не взыграет ли в тебе ретивость.

— Достали вы меня своей «подготовкой»! Горите уже!

— Пусть скажет третья ипостась. Она с ЭТИМ «дефективным» больше дружит.

— Слушаю тебя, мой откровенный советник!

Тяжко «вздохнув» третья ипостась промолвила: - У тебя, мой шеф, должен заболеть «малыш»...